"Эвиал" - читать интересную книгу автора (Таштабанов Ринат, Клименко Анна, Галанина...)

Разочарование

Когда на душе скребут кошки, солнечные дни только усиливают чувство безысходности. Ласковое солнце уже не греет, а жжет кожу. Легкий ветерок не приносит облегчения, а лишь порождает вздох. Кажется, словно природа выказывает свое превосходство над жалкими людьми, словно говорит: «Мне нет дела до ваших страданий.»

Недавние войны оставили глубокую рану в душах людей. Они привыкли видеть во всем только враждебное. Суть вещей исказилась, и цветок, пробивающийся из-под снега, уже не символизировал то, что после зимы всегда приходит весна. В сознании людей накрепко засело то, что оттепель — лишь краткая передышка перед морозами, которые будут еще более лютыми, чем в прошлый раз.

Так случилось и в этот раз, война Быка не затронула срединные земли, однако ее отголоски были слышны в самой глубине материка. Вместе с ночной прохладой ветер приносил гнилостное зловоние разложившихся тел и леденящий душу скрежет могильных плит.

Эверс Феристан свято верил в свою миссию. Пятнадцать лет назад, когда ему было всего семь лет, он потерял семью. От гибели в голодные времена его спас один скиталец. Именно он заставил молодого паренька вновь почувствовать вкус к жизни через учения о Спасителе. Теперь Эверс был убежден, что сможет сделать то же самое и для других, нуждающихся в поддержке и опоре.

В тяжелой сумке за плечами покоились десятки книг, которые он получил в Аркине — молодой столице духовного мира Эланда. Напутствием отца Маркуса, ему предписывалось обращать людей словами и деяниями в истинную веру, а святые писания были с ним на тот случай, если на пути попадется кто-то обученный грамоте. Эверс понимал, насколько сложная задача стоит перед ним, но это лишь прибавляло сил.

Его путь лежал в самые дальние и не столько заселенные земли на западе материка. Молодой послушник сам выбрал себе эту стезю. Он понимал, что именно там острее всего нуждаются в поддержке. За спиной остались сотни истоптанных лиг, к обеду, судя по карте, Эверс должен вступить в Моховники. Именно с этой деревни он и собирался начать свою миссию.

Эверс немало слышал о, так называемых «умирающих деревнях», но все равно оказался не готов к зрелищу, открывшемуся ему у подхода к поселению. В глаза сразу бросилось полное отсутствие домашних животных. Тишину не нарушал ни лай собак, ни петушиные крики, ни возня другой сельской живности.

Улицы были пустынны и священнику начало казаться, что он ошибся и эта деревня полностью покинута, однако дымок, закурившийся где-то в глубине, заставил его подбодриться и прибавить шагу.

Эверс остановился у одного из домов и стал всматриваться в окна, пытаясь понять, как давно он был покинут. Мгновение спустя на ум пришло сравнение, будто он вглядывается в глаза мертвого человека. По спине пробежал неприятный холодок. Что ж, он поклялся выполнять свою миссию независимо ни от чего. Стряхнув наваждение, Эверс зашагал в направлении замеченного у подходов к деревне столба дыма.

Неожиданно ветер сменил свое направление, в нос ударил сладковатый запах мертвечины. Это чуть поубавило прыти, но не остановило Эверса. Пытаясь унять дрожь в коленях, молодой священник вышел на небольшую торговую площадь и застыл как вкопанный. То, что здесь раньше продавали всякую мелочь заезжие купцы, двигающиеся из Арвеста в Абардин, можно было догадаться по немногим сохранившимся лоткам. Однако чем являлась площадь сейчас, сознание Эверса понимать отказывалось.

Открыв рот, парень разглядывал кучу тел различных животных, сваленных посреди площади. Кругом были разбросаны кости, на некоторых из которых еще сохранились ошметки плоти. Над всем этим хаосом кружили стаи мух, а земля вокруг имела буроватый оттенок. Догадаться, что именно придало ей такой цвет, оказалось несложно. Эверса стошнило.

Пока священник пытался унять неприятные толчки в желудке, на площади появились двое мужчин, тащивших на шесте молодого оленя. Носы и рты незнакомцев были закрыты тряпками. Скинув тушу в общую кучу, люди поспешили отойти. Один из них поправил повязку на лице и выдохнул.

— Если здесь не прибраться, серая болезнь скосит нас скорее этих мертвяков!

— Ты знаешь, у нас не хватает на это времени и рук, — второй голос был старше и мог принадлежать мужчине лет пятидесяти.

Тот, что помоложе, понимающе кивнул и повернулся. Его взгляд встретился со взглядом Эверса и парень от неожиданности вздрогнул.

— Отец, смотри!

Второй мужчина повернулся. В отличие от сына, на его лице не дрогнул ни один мускул. Смерив неожиданного гостя взглядом, он просто махнул рукой, приглашая Эверса следовать за собой. Священник решил ни чему не удивляться и проследовал за хозяевами этого места.

Дорога людей пролегала пустынными улочками. Священника вели, по всей видимости, как раз к тому самому одинокому очагу. За все время путники не обменялись ни единым словом. Лишь изредка молодой спутник Эверса с любопытством поглядывал на незнакомца и его непривычную для этих мест одежду: серую рясу и легкие сандалии.

Вскоре перед взглядом восхищенного Священника выросло некое подобие форта, отстроенного прямо посреди деревни. По сути, это был самый обычный двор, обнесенный высоким бревенчатым забором.

Ворот сруб не имел. Через бревна была перекинута веревочная лестница, по которой люди и попали внутрь.

— Добро пожаловать в нашу «крепость», — усмехнулся тот, что был постарше, — мое имя Фетах, я голова этой общины.

Он показал рукой, где Эверс может кинуть свои вещи и, позвав сына, удалился по своим делам.

Встав в сторонке, парень начал осматриваться. Возле входа в сам дом сидело несколько пожилых людей, которые что-то перетирали в больших ступах. Двое мальчишек, лет по пятнадцать таскали ведра с водой, наполняя большой чан, установленный посередине двора. И опять же ни единого животного.

Ни кто не пытался заговорить с гостем, однако многие, так же как и молодой провожатый, с интересом поглядывали на незнакомца. Занимались они вроде бы обычными делами, но смысл всех этих действий был священнику непонятен. Он решил отложить расспросы на вечер, чтобы не мешать людям, делать свое дело.

Эверс выбрал себе место в теньке и открыл дневник. Сделав в нем несколько записей, он отложил свитки. Мысли в голове путались, и парень не мог изложить их на бумаге. Люди и в самом деле как-то научились уживаться с такими соседями, но как!?

В размышлениях прошел весь остаток дня. Ближе к вечеру его позвал один из тех мальчишек, что таскал воду. Возле чана стоял мужчина, который привел Эверса в «крепость». Он указал священнику на ковш.

— Возьми побольше и смой с себя всю грязь… от тебя воняет, как от осла, а это может привлечь мертвяков.

Набрав прогревшейся за день воды, священник проследовал за хозяином в сарай.

— Тщательнее мойся, это спасет всем нам жизни, — продолжил поучать гостя Фетах, снимая с себя одежду.

Эверс хотел что-то спросить, но голова жестом оборвал его и вновь показал на ковш. Священник молча разделся и стал натирать тело песком, соскребывая недельную грязь.

Когда все вечерние процедуры закончились, люди укрылись внутри дома. В воздухе чувствовался резкий запах каких-то трав, распространяемый теми самыми ступами, что днем священник видел в руках старцев. В помещении собрались все, кто по тем или иным причинам не стал покидать Моховники. Таковых набралось около пятнадцати человек. Что самое удивительное, большим счетом это были молодые парни и девушки.

Все они занимались своими делами, не проявляя к персоне Эверса ни какого интереса. Лишь самые маленькие изредка посмеивались, тыкая пальцами в странного гостя.

Фетах определил Священника в углу, на одной из многочисленных лежанок и опять удалился. Оставшись один, Эверс принялся озираться, и только теперь до него дошло, что это молчание вовсе не признак уважения к уставшему гостю. Он на самом деле не был ни кому интересен. Разве что ребятишкам и сыну головы общины. Молодой парень не переставал поглядывать на гостя, и священник решил завести разговор первым.

— Здравствуй, мое имя Эверс. Я впервые в этих краях и я немного ошеломлен происходящим здесь… никогда не встречал подобной общины…

Парень расплылся в приветливой улыбке.

— И ни где больше не встретишь, уж поверь мне! Я Селми, старший сын Фетаха. Первый раз, говоришь? Мне сразу показалось, что ты не такой как другие.

— Другие? — не понял Эверс.

Парень вскочил со своей лежанки и пересел поближе к гостю.

— Тут нередко ходят различные люди. Как понимаешь, в такие времена хорошего человека встретить трудно… мародеры, дезертиры, беглые преступники и другой сброд. Здесь можно получить нормальный ночлег. Некоторые остаются пожить, тогда Фетах находит им работу. Другие уходят дальше на восток, ближе к Нарну. Там мертвяки еще не успели повылазить из своих могил, но когда они это сделают, народ побежит, а значит будет, чем поживиться… мародерство… разбой на дорогах…

Эверс слушал своего молодого собеседника открыв рот. Обо всем этом ему еще не приходилось слышать. Селми оказался на редкость болтливым малым. Расспрашивать его не пришлось. Парень сам рассказал, для чего на площади свалены трупы животных. Они служат приманкой для мертвяков, а для того, что бы зомби не учуяли людей, домочадцы смывают с себя дневные пот и грязь, а так же каждый вечер выставляют ступы с кашицей из различных трав. «Это все мой отец придумал,» — с гордостью заявил Селми.

Впитывая новые знания, словно губка Эверс так увлекся, что совсем забыл про свою миссию и неожиданный вопрос, в чем же заключается цель путешествия гостя, на мгновение поставил священника в тупик. Заготовленная речь напрочь вылетела из головы, и Эверс принялся сбивчиво рассказывать про Спасителя и Церковь.

Оказалось, что все это время Фетах прислушивался к разговору своего сына со странным путником. Лишь только речь зашла о цели визита священника, как отец окликнул Селми и жестом приказал ему отойти от гостя. Тот повиновался беспрекословно. Сам голова не спеша закончил свои дела и подсел к удивленному Эверсу.

— Как же это я сразу тебя не разгадал, а ведь приходилось сталкиваться с твоим братом на северных валах…

Священник не нашелся, что ответить на подобное заявление, а Фетах тем временем продолжил.

— Нет, не подумай, что я имею что-то против твоей веры, просто опоздал ты, как там тебя? Эверс?

Парень кивнул.

— Когда мы били Орков, позарившихся на наши земли, там, у побережья Моря Ветров, воины погибали с именем Спасителя на устах. Здесь же люди умирали в предсмертных воплях, не зная во что верить и к кому взывать. Как видишь, мне удалось удержать остатки Моховников от полного уничтожения.

Северные валы. Эта война произошла уже на памяти Эверса. Дуоты давно сдали позиции и ушли далеко на запад. Однако земли, еще не успевшие заселиться людьми, облюбовали Орки. В результате непродолжительной, но крайне кровопролитной войны, они были оттеснены на Волчьи острова.

— Так вот, — продолжил Фетах, — война научила меня одному — верить надо только в свои силы и силы соратников. Стоит забыть об этом и жизнь тебя накажет!

Мужчина сунул под нос оторопевшему Эверсу левую руку, на которой отсутствовало три пальца.

— Разъяснять я тебе ни чего не буду, просто прими это как должное. Начнешь мутить воду, я тебя свяжу и кину на площадь вместе с трупами животных. И вообще, советовал бы я тебе идти отсюда куда подальше, что бы не было соблазна.

На этом разговор закончился. Фетах и в самом деле не собирался больше разговаривать со священником, он просто встал и ушел в свой угол, а спустя некоторое время обявил, что пора спать, и погасил все лампадки.

Заснуть Эверс так и не смог. Его миссия провалилась, еще не начавшись. Самым разумным было послушаться Фетаха, покинуть это странное место и идти дальше в поисках тех, кому нужно слово Спасителево. Однако Эверс понимал, что, признав свое поражение в этот раз, он может сделать это и во второй… и в третий.

На утро он подошел к голове и изъявил желание задержаться в «крепости», дабы помочь ее жителям, если и не словом, то делом. Фетах только ухмыльнулся, но противиться не стал, ему и в самом деле сейчас катастрофически не хватало рук. Работку новенькому он нашел сразу.

Эверс стоял перед кучей останков и боролся с тошнотой. Повязка на лице из плотной ткани не спасала от отвратительной вони, а мухи так и норовили облепить неприкрытые участки тела. Неудавшийся священник провел в Моховниках уже больше недели. Ему выдали сменную одежду и «орудие труда» — небольшую телегу, которую мог утащить один человек и вилы.

Работа ему выпала такая, что последние несколько дней постоянно возникало желание все бросить и уйти дальше на северо-восток. Однако изредка ему все-таки удавалось побеседовать с обывателями, многие из которых были родней головы. Из этих непродолжительных разговоров он начал понимать, что, несмотря на внешнее спокойствие, люди чувствуют себя далеко не лучшим образом. Со временем стало очевидным, что в «крепости» все держится на страхе перед Фетахом, а вовсе не на вере «в свои силы и силы соратников».

Только осознание этого факта и удерживало Эверса от «побега». Люди были на грани срыва и нуждались в его поддержке не меньше чем он когда-то, умирающий от голода и холода. Вот только молодой священник не знал, чем помочь этим несчастным, зажатым с одной стороны мертвяками, а с другой тираном.

Отмахиваясь от назойливых мух, Эверс стал складывать останки животных в повозку. В лавке гончара, которая находилась неподалеку от площади, соорудили некое подобие крематория, что бы сжигать кости и не дать развиться серой болезни.

Каждый день в обед появлялись Фетах с сыном. Они приносили новые тушки животных, а так же еду для работника. Однако в этот раз все было иначе — охотники пришли с пустыми руками. Первый был зол, словно голодная собака, у которой вырвали кусок мяса, а Селми подавлен.

Кивнув на повозку, глава общины бросил.

— Разгружай обратно! — заметив, что Эверс что-то хочет сказать, он гаркнул, — И ни единого слова!

Парню ни чего не осталось, как подчиниться. Селми пристроился рядом, что бы помочь священнику и, оглядываясь на отца, зашептал.

— Лес пустеет… каждый раз все труднее добывать приманку, а ведь нам и самим кормиться надо…

— Сила тьмы растет, как и говорил мне отец Маркус… следует обратиться к свету во имя спасения наших душ, — так же тихо ответил Эверс.

Разговор продолжить не удалось, к повозке подлетел Фетах.

— Что вы возитесь, как хромые ослы!?

Парни молча разгрузили повозку, оттащили ее в крематорий и вернулись в «крепость».

Напряжение чувствовалось во всем: в движениях людей, в их взглядах, даже в отрывистых приказах головы, который по мнению Эверса нервничал больше всех. Когда вечером все собрались внутри дома, первыми не выдержали дети. Они лучше остальных чувствуют, когда взрослые чего-то не договаривают.

— Они опять ни чего не принесли? — прошептал один из малышей, обращаясь к немолодой уже женщине — жене Фетаха.

В тишине эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Люди притихли, старательно пряча взгляд. Было совершенно очевидно, что авторитет головы как защитника семейства сильно подорван, но выступать против него в открытую ни кто не решался. Сам Эверс решил не ввязываться в грядущую ссору, но неожиданно для себя понял, что многие люди кидают на него робкие, но полные надежды взгляды.

Наставник говорил, что в разговоре, надо вести себя уверенно. Только за теми, кто на самом деле верит в то, что говорит, пойдет народ. Эверс старался поступать именно так и жители «крепости» поверили в него. Теперь они ждали от священника каких-то действий, ведь лучшего момента представить было невозможно.

Парень это понимал, но ни как не мог избавиться от страха перед ответственностью, которую возьмет на себя, если станет спорить с головой. Однако молчание становилось все невыносимее и Эверс решился. Он поднял голову и тут же наткнулся на тяжелый взгляд Фетаха.

— Что-то хочешь сказать?

Слова сразу застряли в глотке — ему вспомнилась угроза главы общины. В помещении воцарилась мертвая тишина. Казалось, было слышно как бьются сердца всех шестнадцати человек, находящихся в помещении. Фетах покачал головой и со словами «Все ясно» поднялся со своей лежанки. Он схватил Эверса за шкирку и выволок на улицу.

— Идиот! Чего ты наговорил им?! Хотя это уже не важно. Запомни, ни когда не бросайся словами, если не можешь подкрепить их делом!

Перепуганный священник в ответ что-то промычал, а голова оттащил его к забору и толкнул к веревочной лестнице.

— Жаль, что на дворе уже вечер, иначе я бы поступил так, как и обещал. Иди!

— Но… но там же…

Фетах выхватил из сапога охотничий нож и зашипел.

— Иди, иначе кровь пущу прямо здесь!

Глядя, как у Эверса подкашиваются от страха ноги, он в сердцах сплюнул на землю.

— Я тебя предупреждал! Пеняй только на себя!

Подъем на стену показался священнику вечностью. Перевалившись через заточенные концы бревен, он чуть не свалился вниз, пытаясь удержаться негнущимися пальцами за перекладины. Как только его ноги ступили на землю, Фетах убрал лестницу. Послышались удаляющиеся шаги, затем хлопнула дверь. Оставшись один, Эверс огляделся. Только теперь он полностью осознал ситуацию, в которую попал. Его охватил такой ужас, что в груди сперло дыхание. Спотыкаясь, он кинулся по темной улице прочь из этого проклятого места.

Вокруг мелькали пустые дома, а улочки в кромешной тьме походили одна на другую. Эверс и подумать не мог, что заблудится в такой сравнительно небольшой деревне. Однако это случилось, и теперь он растерялся окончательно. Ноги несли его сами, а перед глазами все плыло.

Свернув за угол, он споткнулся обо что-то мягкое и кубарем покатился по дороге. Кто-то приглушенно ойкнул и кинулся в противоположную сторону, но тут же остановился и уставился на Эверса.

Священник валялся в пыли и одними лишь губами шептал молитву во имя спасения души. К действительности его вернул грубоватый женский голос.

— Чего это ты там бормочешь? Как ты вообще здесь оказался в такое время?

Парень еще не успел отойти от испуга и не сразу понял, что перед ним вовсе не зомби, а человек, точнее женщина лет тридцати. Она подошла ближе и нагнулась над Эверсом. Острые, но вместе с тем приятные черты лица обрамляли черные как смоль волосы, в которых просматривались седые прядки.

— Ты из «крепости»?

Парень судорожно кивнул.

— А что здесь делаешь?

— М-меня Ф-фетах выгнал…

— Фетах?! — женщина сверкнула глазами и выпрямилась, — вот сволочь! Ты-то ему что сделал?

Эверс пожал плечами. Шок еще не прошел, и он сейчас представлял поистине жалкое зрелище, валяясь в пыли с перепачканным лицом и сбитыми в кровь руками.

— Ладно, мальчик, — сжалилась женщина, — бежать все равно некуда, останься пока со мной, утром уйдешь по восточной дороге в Абардин, понял?

Священник кивнул, а женщина принялась собирать раскиданные по земле вещи.

— И как я тебя прохлопала? Ведь топал, наверное, как элефант… проклятье! Ты мне все артефакты разметал. Ладно, астролябия не повредилась, иначе башку бы тебе сняла.

Незнакомка присела на земле там, где на нее налетел Эверс и принялась что-то вычерчивать на земле, постоянно сверясь по звездам со своим странным прибором. Парень постепенно стал отходить от первого шока, и у него застучали зубы. Он шмыгнул и попытался встать, но тут же охая осел на землю, похоже, при падении он немного повредил колено.

Женщина тяжело вздохнула и обернулась.

— Не мешай! Я и так не успеваю…

В подтверждение ее словам вдали раздался сиплый не то вой, не то хрип и незнакомка выругалась. Звук повторился вновь, затем раздался скрежет сдвигаемых плит. Эверс задрожал всем телом. По всей видимости, женщина нервничала не меньше. Наконец, что бы как-то отвлечься и успокоить своего новоиспеченного знакомца, она заговорила.

— Эти мертвяки не чета тем, что появлялись на поле сражения с дуотами. Те были куда быстрее и… умнее что ли. Там их поднимали с совершенно определенной целью — рвать противника в клочья, а эти… словно стихия. Ни цели, ни логики. Они даже курицу от человека не отличат… проверено. Однако с каждым разом у них будто мозгов прибавляется… Словно был запущен какой-то чудовищный механизм, чье формирование продолжается уже в процессе работы. Как разум, только что появившийся на свет… или пробудившийся после долгого сна. Подобие их «жизни» я уже изучила, осталось понять, как они разупокаиваются. Тогда можно будет научиться бороться с ними.

Женщина вывела последнюю завитушку и вновь сверилась с астролябией.

— Готово!

— Что это?

— Я вывела эти знаки в разных концах деревни. Если соединить их мысленными линиями получится гектограмма с центром на площади.

— Гектограмма?! — выпалил ошеломленный Эверс.

Женщина обернулась и смерила парня удивленным взглядом.

— Тебе знаком этот термин?

Тот кивнул. Удивление сменилось подозрительностью.

— Откуда?

— От наставника… — священник стал понимать, что умудрился вляпаться в неприятности второй раз за вечер.

Женщина поднялась с земли и, глядя парню прямо в глаза, спросила.

— И кем был твой наставник?

— Служителем Спасителевым

Незнакомка тут же переменилась в лице и отшатнулась от нового знакомца.

— Проклятье!

— Ведьма! — выпалил священник, лихорадочно соображая, что делать.

Однако ночная собеседница не оставила ему времени на раздумья. Она взмахнула рукой, и в глазах Эверса потемнело, а ноги подкосились. Он рухнул на четвереньки и почувствовал, будто земля под ним превратилась в болото, и его стало затягивать куда-то вниз. Попытка закричать привела лишь к тому, что из глотки вырвался сдавленный хрип. Спустя мгновение сознание потухло.

— Он очнулся! Он жив!

Эверс с трудом разлепил веки. Перед глазами возникло обеспокоенное, но вместе с тем радостное детское лицо, которое тут же сменилось засаленным потолком. Парень попытался повернуть голову, но в висках тупыми болезненными толчками начала пульсировать кровь. Священник застонал и прекратил какие-либо попытки сменить позу.

Послышался топот доброго десятка ног, и комната наполнилась людьми.

— Пропустите!

Этот голос священник узнал сразу. Он принадлежал Фетаху. Глава общины склонился над Эверсом, поджал нижнюю губу, пару раз сам себе кивнул и произнес.

— Жить будет.

Народ радостно загалдел, а отец семейства развернулся и прикрикнул на домочадцев.

— Теперь ему нужен покой, все вон!

Помещение быстро опустело, рядом с кроватью священника остался один Фетах. Он некоторое время смотрел на Эверса, а потом наклонился к его уху и прошептал.

— Не знаю, что там произошло, но все полагают, что это ты изжил мертвяков, однако я в этом сильно сомневаюсь… выздоравливай, а там видно будет.

Парень и сам не понимал, что случилось. Помнил лишь странную женщину… ведьму! Священник дернулся, но все тело тут же охватила жгучая боль, и он вновь рухнул на постель. Сейчас следовало отдыхать, все размышления Эверс решил оставить на потом.

Позже приходил Селми. С его слов стало ясно, что Эверса нашли на следующий день после того, как голова выгнал его из «крепости».

Тот лежал на площади среди кучи обгорелых останков зомби. Ночью же, жители Моховников слышали какой-то грохот и видели вспышки в той стороне, где располагалась площадь.

Сам священник пробыл в бессознательном состоянии четверо суток. За это время мертвяки ни разу не побеспокоили деревню. Как и говорил уже бывший глава общины, все считали, что это Эверс уничтожил нежить. В мгновение ока он вознесся в глазах домочадцев выше Фетаха, которого теперь ни кто не ставил и в грош. Однако сам он лишь ухмылялся каждый раз, когда встречался с новоиспеченным героем.

Священник догадывался, что деяния той ночи принадлежат рукам ведьмы, однако именно этот факт и останавливал его от того, что бы открыть правду. Как можно говорить людям, что их спас тот, кто служит делу тьмы?..

Приняв ту роль, что ему навязали окружающие, Эверс наконец-то смог приступить к своим прямым обязанностям. Он начал читать людям священные книги и учить молитвам, обращая жителей Моховников к истинной вере. Так было днем, а ночью мысли вновь возвращались к той странной женщине на темной улице.

Со временем он полностью восстановил в памяти разговор с ней, и ему ни как не давала покоя брошенная фраза: «Тогда можно будет научиться бороться с ними.» Кто эта женщина? Чем она занималась? Какие цели преследовала? Может она вовсе и не ведьма? Тогда почему она так резко отреагировала, когда узнала, кем был наставник Эверса?… Разумеется, ответов на эти вопросы не было, но факт оставался фактом, в результате ее действий была спасена деревня.

Слухи о молодом священнике, изжившем мертвяков в Моховниках и спасшем горстку смельчаков, бросивших вызов тьме, распространялись с молниеносной скоростью. Хватило одного случайного путника, забредшего в «крепость», что бы через неделю повалили паломники из других мест, с просьбой защитить и их дом. Все это стало принимать пугающие масштабы. Наконец Эверс понял, что сам себя загнал в ловушку.

С той памятной ночи прошел почти месяц, когда Фетах окончательно убедился в безвыходности сложившегося положения нового головы общины. Однажды, после вечерней молитвы он отозвал священника и усмехнувшись сказал.

— Помнишь, я тебя предупреждал не бросать слова впустую? Так вот, забыл сказать, что, умалчивая о чем-то, так же будь готов держать ответ.

— К чему ты клонишь? — испугался Священник.

— К тому, что вскоре все поймут, что ты самозванец… тогда я твоей судьбе не позавидую.

Эверс воровато огляделся и затащил бывшего голову в ближайший дом.

— У меня не было другого выхода!

Фетах заржал.

— Выход есть всегда, но пока ты его будешь искать, я наслажусь тем, как рушится все, что ты здесь возвел!

Парень запаниковал. Этот мужлан был прав! Священник закусил губу, сморщился, словно проглотил злоб-траву и выложил все как на духу. Фетах слушал не перебивая, а когда парень закончил, то скривил губы в привычной ухмылке.

— Наконец-то ты принял верное решение… Женщина говоришь?

Эверс кивнул.

— Черные как смоль волосы с седыми прядками, на вид лет тридцать…

Священник не помнил, что бы упоминал об этом, но кивнул вновь.

— Марта! Сука живучая!

Парень даже вздрогнул от неожиданности, ему вспомнились слова ведьмы: «А ты то ему что сдалал?» Как же он не понял сразу? Она знала Фетаха и не понаслышке.

— И где она сейчас? — бывший голова надвинулся на Эверса так, что тот отшатнулся.

— Не знаю… Она обмолвилась о том, что здесь ее дела закончены…

— Что она говорила еще?!

— Ни чего больше! Что-то про природу мертвяков и все…

Фетах почесал небритый подбородок и сплюнул на землю.

— Свалила… знаешь что, священник, тебе я тоже советую убираться отсюда.

Эверс молчал, а голова продолжал размышлять вслух.

— Я обучен грамоте и могу продолжить твое дело, разумеется, если ты объявишь меня своим э… наместником, или как там у вас?… А ты… тебе лучше всего возвращаться в свой Аркин. Возвращаться с повинной. Если припомнишь что-нибудь еще на счет ведьмы, то сможешь сдать ее, и тебе это зачтется. Времени ты и так много потерял… я дам тебе денег. Доберешься до Абардина, а там морем в Аркин. Скоро сезон дождей, тракты размоет… морем быстрее. И все останутся довольны.

Священник слушал Фетаха и понимал, что теперь он сел не просто в лужу, а настоящую канаву. Бывший голова вновь вернет себе власть, более того, примет ее из руг всеобщего любимца и героя, а сам Эверс с позором вернется домой…