"Сожжение Просперо" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн)

Часть II: Волчьи истории

Пятая глава: У врат Оламской Тишины

Он спросил, понадобится ли ему оружие. Трэллы и слуги, которые умащивали и готовили роту к высадке, загоготали за скалящимися масками черепов и морд животных.

Медведь сказал, что в этом нет необходимости.

Тишина разместила подразделение своих силовиков на основных уровнях ремонтного дока. Он представлял собой огромную сферу, по размерам схожую с небольшой луной. Оболочка пустотной брони окружала массивные соты легированных балок. В ядре конструкции, будто семя в ягоде, темнел практически законченный Инструмент.

Глубокое сканирование сообщило об Инструменте очень немногое, только лишь то, что это был тордвух километров в диаметре. Внутри не было никаких пустот, устройство создавали без расчета на экипаж. По мнению командующего 40-го имперского экспедиционного флота, беспилотное устройство могло быть только машиной, предназначенной для убийства, и Огвай Огвай Хельмшрот был склонен с этим согласиться.

Тра проникла через полюсную верхушку мегаструктуры ремонтного дока. Рота спустилась внутрь сквозь колоссальную решетку балок, где покоился Инструмент. Волки опускались подобно единому существу: качающемуся на кончиках пальцев, цепляющемуся носками ботинок, сжимающему балки коленями, скользящему, падающему, прыгающему с одной опоры на другую. Хавсер думал, что спуск будет выглядеть грубым и обезьяньим; что астартес со всем их оружием и доспехами будут казаться неуклюжими и примитивными, как приматы, раскачивающиеся на ветках металлического леса.

Он ошибался. В их движениях не было ничего даже отдаленно обезьяноподобного. Воины лились вниз через переплетенные ребра балок подобно жидкости. Темная и глянцевая субстанция, вроде мёда или крови. Она текла и капала, расширялась и неслась снова, темная субстанция находила в каждом углу, каждой распорке кратчайший путь, который приведет ее к цели.

Позже это наблюдение стало первым, за которое Хавсер заслужил похвалу в качестве скальда.

Волки спускались, и делали они это бесшумно. Ни вздоха, ни шороха, ни щелчка или шепота вокса. Оружие не шуршало о ножны, не стучало о пластины брони. Волосы были переброшены через плечо и покрыты лаком либо заплетены. Перчатки и подошвы ботинок обмотали чешуей земляного гроссгвалура для лучшего сцепления с поверхностями. Выступающие края доспехов обернуты мехом и кожей. Рты за плотными кожаными масками крепко сжаты.

Силовики Тишины могли померяться с астартес массой и силой. Они были спроектированы для боя. Каждый из них реагировал на мельчайшее движение, свет, тепло и запах феромонов. Но они пока не заметили приближения Волков.

«Почему воины Тра не обнажают оружие?» — удивился Хавсер.

Его начала охватывать паника. Во имя Великой Терры, они все забыли достать оружие! Эти слова почти вырвались из него, когда Волки начали спрыгивать с балок на головы патрулирующих внизу силовиков.

Большинство метили в шеи. Силовики были массивными, но веса падающего сверху закованного в доспехи астартес было достаточно, чтобы свалить их с ног. Воины голыми руками брали в захваты головы своих жертв и выкручивали вверх, ломая шейные позвонки.

Это была быстрая и безжалостная казнь. Волки использовали свои тела как противовес для разрыва стальных позвоночников. Первым звуком сражения стал резкий треск более полусотни шей. Они в унисон протрещали салютом над полированной палубой. Словно хруст костяшек.

Пронзительно заблеяли сигналы тревоги и медицинских систем. Немногие из поверженных силовиков погибли по-настоящему. Они слишком сильно отличались от обычных людей. Силовики просто стали беспомощны, не в состоянии передать команды мозга к измененным для боя телам. Пространство мегаструктуры дока огласил странный хор сирен. Звуки накладывались друг на друга, постепенно усиливая общий рев, когда группы социальной цепи Тишины узнали о случившемся.

Теперь скрытность стала лишней.

Волки вскочили на ноги. Внезапно у всех в руках оказалось оружие. Самым быстрым способом вооружиться было решение воспользоваться оружием, которое сжимали парализованные руки их жертв. Волки поднимали обтекаемые хромированные высокотемпературные излучатели и гравитационные винтовки. Хавсер с удивлением заметил, насколько странно подобное оружие выглядело в руках Стаи. Казалось, будто дикие псы сжимают в зубах куски стеклянных скульптур или стерилизованные хирургические инструменты.

Но в своем сказании он упомянул следующий эпизод. Как учит Волчий Король, против врага лучше всего использовать его же оружие. Враг может сделать замечательную броню, но Волки Фенриса на своем опыте знали, что эффективность защиты врага пропорциональна эффективности его оружия. Это может казаться заумной философией, но на самом деле — простое, понятное на инстинктивном уровне следствие. Противник может думать: «Я знаю, что броня может быть прочной до степени X. Но поскольку я могу создать такую мощную броню, мне нужно оружие способное ее пробить, на случай если столкнусь с врагом в таких доспехах, ибо это возможно».

Высокотемпературные излучатели выпускали тонкие лучи испепеляюще-белого света, которые ослепляли глаза. Они не издавали драматического шума, за исключением резких взрывов, когда выстрелы попадали в цель.

Гравитационные винтовки стреляли шариками сверхплотного металла, которые мелькали в теплом воздухе дока размытыми пятнами, похожими на отпечатки пальцев на стекле. Это оружие звучало куда громче. Его выстрелы походили на удар кнута, подчеркнутые странно звучащей отдачей. В отличие от лучей, которые раскалывали броню силовиков, вызывая исторжение мерзких внутренностей и раскаленных кусков доспеха, шарики гравитационных винтовок пробивали крошечные отверстия в теле и оставляли гигантские раны на выходе. Силовики отшатывались, когда их тела раскрывались под ударами обжигающих лучей или спины взрывались брызгами расколотого пластика и внутренних жидкостей, обломками костей и ошметками внутренностей.

Это было жалкое зрелище. Тишина развивала свое военное искусство на протяжении столетий и применяла на расстоянии многих световых лет, а силовики были элитой на полях сражений. Здесь же они падали, словно неуклюжие дурачки в гололед, будто клоуны в пантомиме. Десяток, два, три, они безвольными кучами валились на землю, не успев сделать ни единого выстрела, ни единого.

Когда силовики, наконец, начали приходить в себя, Волки разыграли следующую карту. Они отбросили трофеи и достали собственное оружие — в основном болтеры. Социальные цепи Тишины лихорадочно проанализировали природу угрозы и немедленно выработали ответ. На это ушло меньше восьми секунд. Главной защитой силовиков было наложенное на тело стальное плетение, но кроме того каждый из них был способен создать вокруг себя переменное силовое поле. Только спустя восемь секунд, социальные цепи Оламской Тишины определили природу оружия, используемого против ее силовиков. Они немедленно изменили структуру силовых полей, чтобы дать бойцам необходимую защиту.

В результате силовики оказались защищены от раскаленных лучей и гравитационных шариков в тот самый миг, когда по ним открыли болтерный огонь.

Еще одно попрание славы. Воины Тра начали рассредоточиваться, стреляя от груди и кося силовиков, пока те пытались перегруппироваться.

«Вот для чего», — думал Хавсер, — «Для такой работы, для подобных деяний были предназначены роты Волков».

Никогда раньше ему не доводилось наблюдать стрельбу из болтера. За все свои восемьдесят с чем-то лет, за все конфликты, которым он стал свидетелем, Хавсер никогда не видел, как стреляют из болтера. Болтера, который был символом имперского превосходства и объединения Терры, внушительного, мощного и простого. Он был отличительным оружием астартес. Немногим людям хватило бы сил поднять болтер. Это было грубое механическое оружие из прошлой эры, прочное и надежное, с минимумом сложных частей, способных сломаться или дать осечку. То была примитивная техника, которую, вместо того, чтобы заменить сложными современными системами, просто доработали и сделали еще мощней. Астартес с болтером походил на человека с ужасающе огромным карабином.

Это зрелище напомнило Хавсеру, насколько Волки отличаются от обычных людей. Он пробыл среди них достаточно времени, чтобы привыкнуть к их виду и не замечать, насколько они крупнее его.

И все же на людей они походили больше, чем воины Тишины.

Пропорции черепов и другие биологические данные, собранные у пленных с Тишины, подтвердили их терранское происхождение. Когда-то, задолго до Древней Ночи, человеческие колонисты принесли генофонд Терры в этот всеми забытый удаленный уголок галактики. Командующий 40-го имперского экспедиционного флота вместе со своими советниками и учеными полагал, что исход этот свершился во время Первой Великой Эры Технологий около пятнадцати тысяч лет назад. Тишина обладала чрезвычайно сложными технологиями, которые отличались от терранских или даже марсианских стандартов настолько, что могло означать либо долгое изолированное развитие, либо влияние ксенокультуры.

Некогда, на одной из ранних стадий посттерранской жизни, люди Тишины отринули свою человеческую природу. Они существовали в социальных цепях, объединенные между собой коммуникационными сетями, к которым их нервные системы были подсоединены с самого рождения. Эти создания жертвовали большей частью живой плоти во время ритуальных операций, которые с детства готовили их к переселению в искусственные тела. По большому счету у взрослого обитателя Тишины органическими оставались только мозг и череп с позвоночником. Все это покоилось в шее изящно спроектированного человекоподобного корпуса, где размещались питающие и поддерживающие существование мозга механические органы.

Это объяснило, почему вокруг поверженных силовиков вместо крови натекали лужи фиолетовой жидкости.

Черепа жителей Тишины были скрыты оболочками из серебряных схем, а также голограммными масками вместо лиц. При смерти существ их маски мерцали и исчезали, являя под собою рукотворную нечеловечность.

Эска нес на себе Хавсера следом за Тра, безустанно напоминая, чтобы тот крепче держался за его шею. Хавсер почти прилип к воину, Эска нес его, словно пушинку. Даже когда они спускались сквозь переплетение балок дока, а от смерти Хавсера удерживали лишь пальцы, сжатые вокруг шеи Эски, скальд не закрывал глаза. Он много раз прыгал в трубы Этта, и со временем перестал бояться высоты. Он знал, что не должен был этого делать. От него требовали это.

Когда на главной палубе началась атака, Эска поставил Хавсера на пол и приказал следовать за ним. Обширная палуба простиралась далеко в обе стороны от них, изогнутая, словно поверхность мира, если смотреть на него с орбиты. Сверху решетка балок походила на туго переплетенные ветви колючего кустарника. Воздух то и дело прошивали болтерные выстрелы.

Хавсера не нужно было просить дважды.

Через пять минут Тишина, наконец, стала огрызаться. Первым из Стаи пролил кровь воин по имени Галег, в которого попал гравитационный шарик. Выстрел превратил всю левую руку ниже локтя в кровоточащую плеть, на которой скрежетали браслеты расколотой брони. Не обращая внимания на боль, Галег шагнул к нападающему и взмахнул цепным топором. С раненной руки слетали кровавые брызги, и с шипением поднимался пар.

Стреляли не силовики. Три изящника — более легкие технологичные модели — подняли оружие упавшего силовика и установили его в проходе. Они успели сделать еще два отчаянных неудачных выстрела, прежде чем Галег ворвался внутрь и расчленил их вопящим топором. Он делал свою работу с наслаждением и рычал всякий раз, когда с каждым его ударом под сопровождение сдавленных электронных стонов разлетались куски их корпусов.

Покончив с ними, Галег яростно взмахнул окровавленным кулаком, и от этого жеста у Хавсера пошли мурашки по коже.

Несколько силовиков защищали вход на главный инженерный подуровень с чем-то вроде тяжелой версии гравитационной винтовки, для обслуживания которой был нужен целый расчет. Словно из ниоткуда вырвавшиеся колоссальные огненные сполохи испарили Хьяда, первого Волка, который приблизился к врагу. Медведь приказал своей стае рассредоточиться. Не было смысла подставляться под выстрелы. Хавсер увидел, как Медведь достал цельнометаллический топор и принялся выбивать зарубки на переборке около спуска на подуровень. Он действовал быстро и ловко. Очевидно, ему не раз доводилось высекать этот знак: четыре зарубки — грубое подобие ромба, и пятая, которая делила фигуру пополам. Хавсеру хватило одного взгляда на вырубленный в металле переборки знак, чтобы узнать его.

Невероятно упрощенный символ глаза. Символ-оберег.

Оламская Тишина была враждебной с первых минут контакта. Подозрительные и совершенно не желающие идти на сближение, они дважды атаковали корабли 40-го флота в попытке прогнать экспедицию из космического пространства Тишины. Во время второго столкновения Тишине удалось захватить экипаж имперского военного корабля.

Командующий 40-го имперского экспедиционного флота послал предупреждение Тишине, объясняя, что основной целью Империума Терры был мирный контакт и обмен, и агрессивные действия Тишины не останутся без последствий. Военный корабль и его команда должны быть возвращены. Переговоры должны начаться. Разговор с имперскими итераторами должен привести к взаимопониманию. Наконец, Тишина ответила. Она объяснила, словно ребенку, или, возможно, собаке или птице, которую пыталась выдрессировать, что именно Тишина является истинной и единственной наследницей Терры. Само название планеты предполагало постоянную готовность возобновить контакт с миром-колыбелью. Тишина терпеливо выжидала все эти тысячелетия апокалипсических бурь и штормов.

Имперцы, которые приближались к ее границам, лгали. Они были не теми, за кого пытались себя выдавать. Любому дураку было понятно, что они — всего лишь грубая поделка некой чуждой расы, пытавшейся создать пародию на человека.

Свой приговор Тишина подкрепила результатами допросов пленных имперцев. По заявлению Тишины, после проведения вивисекции выяснилось, что у каждого пленника было более пятнадцати тысяч отличий, ясно указывающих на их нечеловеческое происхождение.

Командующий 40-го экспедиционного флота запросил помощи у ближайшего контингента астартес.

Чем дольше Хавсер жил среди Стаи, тем больше к нему приходило астартес. Воины, которых он не знал, из рот, с которыми он не пересекался, приходили и подозрительно рассматривали скальда золотыми нечеловеческими глазами.

Они не учились доверять ему. К доверию это не имело никакого отношения. Волки словно привыкали к запаху чужака в Этте.

Или это, или кто-то, кто мог держать в узде самых диких убийц Фенриса, приказал им принять его.

По всему выходило, что, как и в случае с Битуром Беркау, истории имели для Волков огромное значение.

— Почему истории так важны? — спросил однажды ночью Хавсер, когда ему разрешили отобедать со Скарссеном и его приятелями по кругу-игре. Настольные игры, вроде хнефатафла, служили для того, чтобы отточить стратегическую интуицию.

Скарссен пожал плечами. Он был слишком занят, вгрызаясь в мясо совершенно несвойственным человеку образом. Даже изрядно проголодавшийся человек не ел бы подобным образом. Скорее его движения напоминали кормящегося зверя, который не знает, когда будет насыщаться в следующий раз.

Хавсер сидел над миской рыбного супа и несколькими сухофруктами. У астартес Фиф были мёд и огромные шматы сырого, с душком, мяса, от которого несло холодной медью и карболкой.

— Это потому что вы не записываете события? — продолжил расспрашивать Хавсер.

Лорд Скаррсен вытер кровь с губ.

— Память — вот что действительно важно. Если помнишь что-то — можешь это повторить. Или не можешь.

— Вы учитесь?

— Именно так, — Скарссен кивнул. — Если можешь поведать сказание, значит, ты его знаешь.

— А благодаря сказаниям мы не забываем о наших мертвецах, — вставил Варангр.

— Тоже верно, — сказал Скарссен.

— Мертвецах? — спросил Хавсер.

— Если мы забываем о них, им становится одиноко. Товарищи не должны забывать и оставлять их в одиночестве, даже если они стали рэйфами и ушли во тьму Земель Мертвых.

Хавсеру хотелось увидеть лицо Варангра, но перед ним была лишь ничего не выражающая маска с тусклыми глазами высшего хищника.

— Когда я спал, — начал Хавсер. Это было начало фразы, но он не продумал ее до конца и замолк на полуслове.

— Что? — раздраженно спросил Скарссен.

Хавсер встряхнулся, выходя из краткого транса.

— Когда я спал. В холодной дреме, в которой вы держали меня. Я услышал голос. Он сказал, что ему не нравится быть во тьме. Он скучает по свету. Голос сказал, что видел все сны сотню, даже тысячу раз. Он сказал, что не выбирал тьму.

Неожиданно Хавсер понял, что Скарссен, Варангр и другие воины Фиф перестали есть и пристально наблюдают за ним. Некоторые из них даже забыли стереть с подбородков кровь.

— Он сказал, что тьма выбирает нас, — продолжил Хавсер. Волки согласно забормотали, хотя их глотки превратили звук в утробное рычание леопарда.

Хавсер посмотрел на воинов. Прыгающий свет камина блестел в золотых глазах и отражался от белых клыков.

— Это был рэйф? — спросил он. — Я слышал голос из Земель Мертвых?

— У него было имя? — сказал Варангр.

— Кормек Дод, — ответил Хавсер.

— Значит, не рэйф, — выдохнул Скарссен. Он обмяк, будто разочаровался. — Почти, но все же не он.

— Возможно, даже хуже, — проворчал Трунк.

— Молчи! — отрезал Скарссен.

Трунк склонил голову.

— Я понял свое упущение, и приложу все усилия, чтобы исправить его, — сказал он.

Хавсер спросил, что они имели в виду, но Волки не ответили ему. Его история ненадолго оживила их интерес, но теперь они занялись прежними делами. Ярл вновь вернулся к разговору о смерти.

— Мы сжигаем своих мертвецов, — сказал Скарссен. — Таков наш обычай. На Фенрисе нет подходящей для погребения земли. Зимой она все равно, что железо, а летом норовит уйти под воду. Мы не оставляем надгробий или могил, не кормим червей, как другие люди. Разве мертвец хотел бы этого? Чтобы его рэйф оказался прикованным к одному месту? Его нить обрезана, и он может, наконец, бродить, где пожелает. Ему не захочется, чтобы его засыпали камнями.

— История лучше камня, — сказал Варангр. — Так мы куда сильнее помним мертвых. Ты знаешь, как помнить о мертвых, скальд?

Медик, который ухаживал за ним в полевой станции в Ост-Рожнике, потратил немало времени, объясняя, что едва успели спасти его ногу.

— Осколочное ранение лечится, — сказал он, как будто обсуждая побелку стены. — Хуже были последствия ударной волны. Взрыв впечатал вас в стену, а потом обрушил перекрытие.

Хавсер ничего не чувствовал. Он подозревал, что его ощущения затуманивали лекарства. Полевая станция Ломбардских Хортов была неряшливой и ужасно бедной — халат, маска и шапочка медика были безнадежно испачканы кровью, очевидно, он подолгу не менял их. Зато на хромированном подносе рядом с Хавсером лежало несколько пустых шприцов с обезболивающим. Врачи потратили на него драгоценные медикаменты. Он заслужил особое внимание и личный визит специалиста.

Вероятно, из-за него несколько простых солдат умрут или в лучшем случае будут терпеть невыносимую боль.

Он ничего не чувствовал.

— Думаю, аугметика приживется, — ободряюще сказал медик. Врач выглядел уставшим. Точнее глаза выглядели уставшими. Все, Хавсер что видел выше заляпанной маски — это уставшие глаза.

— Большего обещать не могу, — вздохнул хирург. — У меня действительно нет необходимых медикаментов.

Глаза, ни намека на нос или рот. Хавсер не чувствовал ничего, кроме текущего в глубине души потока наркотического отупения. Глаза без носа или рта, глаза над грязной маской. Это было неправильно. Он привык видеть наоборот. Рот, и никаких глаз. Рот, улыбка и скрытые глаза.

Действительно прекрасные глаза, скрытые за желтым визором.

— Хмм, — вздохнул медик. Снаружи кто-то закричал. Машины-перевозчики Кибернетики подвезли на носилках новых раненных.

— Василий. Капитан Василий.

— Она не выжила. Мы сделали все возможное, но повреждения внутренних органов оказались слишком обширны.

Хавсер ничего не чувствовал. Это не продлится долго.

— Мурза, — сказал он. Его губы походили на тесто, а слова стали клейким и не хотели срываться с языка.

— Кто?

— Другой инспектор. Другой специалист.

— Сожалею, — сказал медик. — Взрыв убил его сразу. От него ничего не осталось.

Хавсер помнил имена мертвых, нити которых были обрезаны при штурме ремонтного дока Тишины. Пятеро астартес, пятеро из Тра: Хьяд, Адсунг Седобородый, Штормовой Глаз, Тьюрл Ледяной и Фултаг Красный Нож.

Две смерти он засвидетельствовал лично, а другие подробно изучил впоследствии, чтобы, по крайней мере, поведать о павших воинах в сказании.

Например, прежде чем орудие силовиков превратило Хьяда в кровавое облако просыпавшейся градом размолотой брони, воин сразил двух врагов. Одного из них он изувечил так, что тот уже не смог подняться. Другой попытался вцепиться в Хьяда. Голографическая маска силовика мигала, пока тот старался сменить ее на что-то более угрожающее. Хьяд пробил кулаком тело врага и вырвал ему позвоночник. Да, это был Хьяд, согласились воины Тра. Могучий и суровый. Хорошее сказание.

Уловив нужный стиль, Хавсер почувствовал себе увереннее.

Адсунг Седобородый очистил целую палубу ремонтного дока с помощью одного цепного меча, после того как меткий выстрел повредил его болтер. Он ураганом пронесся сквозь ряды силовиков и изящников. Никто не заметил, как в него попали два гравитационных шарика, но Тхель, первым увидевший упавшее тело, поведал Хавсеру, что знаменитая седая борода Адсунга была почти синей от псевдокрови врагов. Он умер, как подобает воину. Адсунг оставил после себя кучу мертвецов и море обрезанных нитей. К концу сказания об Адсунге Хавсер изменил старинный кеннинг, упомянув о сне на фиолетовом снегу. Этим он вызвал довольный рев Тра.

Штормового Глаза в Земли Мертвых отправил выстрел излучателя. Ослепленный, с обугленным лицом и навеки запекшимся ртом, прежде чем рухнуть наземь, он успел раскроить топором силовика от плеча до пояса. Хавсер видел этот подвиг своими глазами. Мертвец, утащивший врага в пропасть смерти следом за собою. Конец этого сказания был встречен в мрачном, но уважительном молчании.

Эртхунг Красная Рука поведал Хавсеру о Тьюрле. Его прозвали Тьюрл Ледяной, потому что воину нравилось охотиться даже во время мраморного безмолвия зимы Хель Фенриса. С копьем иль секирой он спускался с горы и уходил в безлюдные пустоши Асахейма. «Его кровь никогда не замерзает» — так говорили о нем. «Это из-за мёда, который я выпил» — любил добавить Эртхунг.

В тот день Тьюрл отправился на охоту в ремонтный док. Он собрал много трофеев. Именно так Хавсер описал это. Ярость Тьюрла никогда не остынет. Воин никогда не замерзнет.

Еще одним павшим был Фултаг Красный Нож. Последняя история, которую стоит услышать, прежде чем завершится сказание о штурме ремонтного дока. Фултаг вел отряд, который взял центр управления дока и перерезал горло социальным цепям Тишины так, что все исходящие данные превратились в бесполезный шум.

Штурм не был актом вандализма, как того ожидал Хавсер. Отряд Фултага не разбивал беспорядочно системы, в языческой жажде уничтожить артефакты более сложной культуры. Волки повредили лишь определенные части центра управления, используя магнитные мины, огонь болтеров и собственную силу, но сохранили базовую структуру, чтобы механикумы могли в будущем ее исследовать и даже заставить работать.

Правящие планетой существа определенно опасались случайной стрельбы в центре управления. Ни один из силовиков там не был вооружен. Вместо этого геодезический купол, расположенный под прямо Инструментом, защищали отряды сверхсиловиков. Это были настоящие титаны, вооруженные грозными ударными булавами и ускорительными молотами. У некоторых из них было по две пары верхних конечностей, как у синекожих богов древних индузов. А иные — даже двухголовыми, их черепа торчали бок о бок, закрытые отдельными оболочками и голографическими масками.

Отряд Фултага показал им, как следует владеть секирами. Свидетелем схватки стал Улльстэ, который пришел им на помощь. «Сила их была такова, что от каждого удара вздрагивала палуба», — говорил он. От сокрушающих кости ударов как сверхсиловики, так и Волки валились на землю. На разгромленном центральном уровне шла яростная, безжалостная рубка. Разлетались осколки мерцающих окон, ломались консоли от падающих на них тел. Матовая поверхность пола быстро покрылась битым стеклом, кусками пластика и лужами фиолетовой псевдокрови.

Фултаг повалил своего первого сверхсиловика на ведущий в купол пандус. Он увернулся от взмаха булавой. Попади удар в цель, он бы размозжил даже череп астартес с Фенриса. Вместо этого оружие вспороло воздух с тяжелым вздохом, который мог бы издать уставший фьорулалли, великое морское чудище.

Уклонившись от удара, он неудачно выбрал позицию, и когда сверхсиловик вновь замахнулся, у него не было времени, чтобы сместить ногу для лучшего удара секирой. Вместо этого он изо всей силы нанес удар обухом. Удар пробил броню на плече сверхсиловика и повредил пару конечностей. Шансы уравнялись.

Восстановив равновесие, Фултаг повернул секиру и ударом сверху вниз отсек одну руку сверхсиловика в локте, а вторую — в запястье. Отрубленные конечности, которые все еще сжимали охваченную энергетическим полем булаву, упали на палубу. Из разорванных гидравлических трубок в механических культях хлынула фиолетовая псевдокровь.

Сверхсиловик, казалось, был ошеломлен, словно не уверенный в том, что нужно делать дальше.

— Да падай уже! — прорычал Фултаг и пнул врага, будто дверь.

К тому времени несколько бойцов его отряда оттеснили врагов вверх по пандусу к ведущему в зал проходу. Там началась яростная сеча. Фултаг перепрыгнул через поручень пандуса и помчался по парапету, который огибал наружную поверхность купола. Добравшись до окна, он выбил его секирой и заскочил внутрь.

Управляющие консолями изящники начали отсоединяться и разбегаться во все стороны, когда их засыпало дождем осколков. Фултаг в полете ударил одного из них ногой и развалил на две части. На него бросился сверхсиловик, но воин сумел рукоятью секиры отразить удар молота. Фултаг ловко взял свое оружие в обе руки и мощным ударом всадил секиру в грудь воину Тишины так, что лезвие пробило правое плечо.

Секира крепко застряла в теле. Существо не умерло. Оно кинулось на Волка. Фултаг обнажил свой длинный нож, которым он обрезал не одну нить и благодаря которому получил свое имя, и бросился на врага. Он завалил существо на одну из консолей. Под их весом та частично вылезла из своего гнезда в палубе, вырвав проложенные под полом кабели. Сверхсиловик потянулся к горлу воина, но Фултаг вонзил нож прямо ему в лицо.

Существо умерло и обмякло прямо под Фултагом, из-за свисающих с консоли головы, рук и ног он походил на жертву на алтарной плите.

Прежде чем Фултаг успел слезть со свой добычи, сзади на него набросился еще один сверхсиловик. Он ударил астартес из-за спины ускорительным молотом. Удар пробил доспехи Фултага и сломал левое бедро.

Волк с рычанием развернулся, его золотые глаза с черными точечками зрачков горели от ярости. Сверхчеловеческая биология астартес уже блокировала боль, отделила от кровотока разорванные сосуды и ввела адреналин, чтобы помочь Фултагу устоять на наполовину оторванной ноге.

Сверхсиловик был одним из четырехруких монстров с двумя головами. Его туловище и плечи были шире даже десантного отсека лэндспидера «Тайфун». В верхних конечностях чудовище, подобно скипетру, сжимало ударный молот. Фултаг увернулся от следующего удара, раздавившего сломанную консоль вместе с уже убитым сверхсиловиком. Но когда монстр поднимал оружие, то зацепил Волка за правый наплечник, и того отбросило на другой ряд консолей. Оскалив клыки, Фултаг зарычал, с его губ слетали капельки крови. Волк был ранен, но это делало его лишь еще более смертоносным.

Воин бросился на сверхсиловика и схватил за верхние конечности, чтобы блокировать новые удары. Воин Тишины пошатнулся под весом Волка. Он не мог вывернуться из его хватки. Чудовище вцепилось в Волка нижней парой рук, пытаясь разорвать его объятия. Оно изо всех сил давило на разбитые доспехи, превращая в фарш раненное бедро, и сумело вырвать из Фултага мучительный вой. Волк боднул левую голову врага и разбил тому голографическую маску. Его настоящее лицо представляло собою освежеванный череп, опутанным проводами пластиковых схем. На воина уставились лишенные век глазные яблоки. Один из них от удара сразу налился фиолетовой псевдокровью.

Из горла Фултага вырывался резонирующий рык, и он вновь ударил врага головой. Когда сверхсиловик отшатнулся, Волк выхватил ускорительный молот из его верхних рук, но не смог удержать скользкую, покрытую псевдокровью рукоять.

Тогда воин выдернул имплантат левой головы сверхсиловика. Он выдрал его из плечевого гнезда — череп, позвонки и спинной мозг. Все это вылезло в фонтане брызг, словно плацента. Фултаг сплюнул. Воин схватил вырванные внутренности за конец позвоночника и замахнулся им, будто пращей. Раз за разом он бил сверхсиловика своим орудием, точно ядром на цепи, не останавливаясь до тех пор, пока не вколотил вторую голову в плечи.

Воины Тра одобрили это.

После этого Фултага окружили другие враги, и единственным оружием, до которого он мог дотянуться, был ускорительный молот. Решение это оказалось для него роковым. Когда силовиков ранее атаковали их собственным оружием, Тишина адаптировалась к новым условиям. Когда Фултаг попытался использовать молот, из рукояти вырвался мощный огненный заряд, который изжарил воина на месте.

Стоявшие вокруг него воины мрачно кивали. Уловка, ловушка, вражеский обман — война полна опасностей. Любой из них на месте Фултага поступил бы так же. Он погиб с честью, удерживая сверхсиловиков достаточно долго, чтобы воины Тра захватили центр.

За погибших взялись волчьи жрецы. Хавсер видел некоторых из этих темных фигур в полу-кухне, полу-госпитале, полу-морге в день пробуждения. Жрец, который служил Тра, носил имя Найот Плетущий Нити.

Больше всего Тра беспокоила смерть Фултага. Все его органические части были обожжены или превращены в пепел. Как сказали Хавсеру, Найоту Плетущему Нити взять из него было нечего.

Хавсер не догадывался, что это могло значить.

Корабль приблизился, как только Тра сообщила о взятии ремонтного дока. Все они ощутили, как под разрушительными ударами мощных батарей содрогнулась вся мегаструктура. Залпы уничтожали резервные доки и суда обеспечения, разрушали работоспособность всей станции.

Палуба дрожала. Казалось, кто-то невпопад бьет в огромный гонг, мрачные мертвенные звуки разносились, словно в дворце из разносящего эхо мрамора. Воздух начал пахнуть совсем иначе: он стал сухим, будто в нем смешались пепел или сажа. Хавсеру стало страшно, страшнее даже чем тогда, когда находился в гуще рукопашной схватки рядом с Тра. Он представлял себе калькулус бомбарди в монашеских капюшонах, рядами стоявших в золотых гнездах вокруг артиллерийского центра. Они быстрым речитативом напевали сложнейшие алгоритмы в запрограммированные пульты управления орудийными батареями. Ошибки случались. Достаточно лишь одного крошечного упущения, возможно, лишней цифры, чтобы мегаваттный лазер либо ускорительный луч ударил на пару метров левее или правее, и это при дальнобойности в шестьдесят тысяч километров. Док взорвется, как бумажный фонарик, раздувшийся от горючего газа.

Хавсер понял, в чем разница — он не сомневался в способности воинов Тра защитить его от самого грозного сверхсиловика. Он боялся только тех вещей, которые они не могли контролировать.

Начиналась следующая фаза войны. Поступило сообщение, что экспедиционный флот начал атаку на главный мир Тишины. Воины Тра направились на полярные платформы ремонтного дока, чтобы взглянуть на это действие.

Посадочные платформы открыли, чтобы армейские корабли с механикумами и обслуживающим персоналом смогли попасть в док. Хавсер присоединился к Волкам, которые глядели вниз сквозь переплетающиеся балки и швартующиеся пустотные челноки. Огромные люки и грузовые ворота были распахнуты настежь, словно расправленные крылья мифических рухов.

Под всем этим простиралась поверхность планеты, похожей на гигантский апельсин. Из-за вакуума все казалось более четким, поэтому отражаемый солнечный свет в своей яркости походил на неон.

Воины Тра выбрались на решетки балок и распорок, чтобы лучше рассмотреть начинающуюся операцию. Они не обращали внимания на огромную высоту. Хавсер старался выглядеть, как ни в чем не бывало, но боролся с желанием ухватиться за первый попавшийся поручень или руку.

Он бочком залез на стыковую балку вслед за Эской, Богобоем и Ойе. Другие Волки собрались на помостах вокруг них.

Приблизительно в трех километрах под ними в поле зрения появился строй гигантских кораблей развертывания, и воины стали внимательно наблюдать за ними, иногда указывая на некоторые характерные технические детали. Больше всего Хавсера поразило поведение трех воинов, которые стояли рядом с ним. Они припали к помосту, подобно нетерпеливым хищникам, выслеживающим добычу с вершины утеса — Ойе присел на четвереньки, а двое других пригнулись так низко, что, казалось, они почти лежали. Словно собаки на солнце», подумал Хавсер, «тяжело дышащие, настороженные, готовые в любой момент отреагировать на угрозу. Доспехи, в которые они были закованы, казалось, не давали совершенно никакой защиты.

Шквал маленьких, но ослепительных вспышек, пронесшихся на фоне оранжевой полусферы под ногами, обозначил начало орбитальной бомбардировки. Темные узоры немедленно изуродовали воздух Тишины. В небо потянулись огромные массы дыма выбитой ударами пыли. Теперь «апельсин» мира казался подгнившим. Неторопливые суда развертывания начали выбрасывать десантные капсулы: позади монолитных транспортников оставались облака то ли семян, то ли мелкого сора.

Волки не переставали комментировать происходящее. Ойе несколько презрительно высказался о командующем 40-го экспедиционного флота и его штабе, не способных синхронизировать десантирование с движением терминатора, как поступил бы он сам, и потерявших таким образом психологическое и тактическое преимущество сумерек. Эска согласился, но добавил, что хотя он бы он сам предпочел воевать на ночной стороне планеты, обычным солдатам не нравится вести боевые действия ночью.

— Скверные глаза, — сказал он, словно рассуждая об инвалидах или непримечательных животных. И тут же добавил. — Ты уж прости.

Последнюю фразу он бросил через плечо Хавсеру, который, взгромоздившись позади них, изо всех сил цеплялся за балку.

— За что? — удивился Хавсер.

— Он приносит извинения твоему человеческому глазу, — сказал Богобой.

— Возможно, кто-то должен оказать тебе услугу и вынуть и его тоже, — усмехнулся Ойе.

Три Волка расхохотались. Хавсер смеялся, показывая, что понял — воины шутят.

Волки вернулись к наблюдению за вторжением.

— Конечно, будь я главным, — сказал Эска, — то просто сбросил бы Огвая на их главное обиталище и вернулся неделю спустя, чтобы забрать его из руин.

Три Волка вновь засмеялись, оскалив клыки. Они хохотали так громко, что помост, на котором стоял Хавсер, даже слегка задрожал.

Раздался крик. Все мигом обернулись, чтобы узнать, в чем дело.

Медведь и еще один из Тра по имени Орсир, наконец, выбили расчет силовиков, который ранее испарил Хьяда у входа в подуровень. Они вытащили их на открытое место, где собрались Тра, и перебили, словно в неком ужасном кровавом ритуале. Несмотря на то, что обитатели Тишины мало походили на людей, Хавсер старался не смотреть в сторону бойни. Худшую часть ритуала воины приберегли для командира расчета. Стоявшее вокруг них бойцы Тра радостно заорали. Расчленение доставляло им истинное веселье.

— Они изгоняют малефик, — сказал Огвай. Хавсер поднял глаза. Он не слышал, как к нему приблизился массивный, покрытый гарью ярл.

— Что?

— Они выгоняют его, — объяснил Огвай. — Все эти мучения лишь для того, чтобы он уже никогда не вернулся сюда. Испытав боль, малефик не захочет возвращаться, чтобы потревожить нас вновь.

— Понятно, — ответил Хавсер.

— Надеюсь на это, — сказал Огвай.

Силовики были мертвы. Волки больше не прикасались к их телам.

Хавсер смотрел, как Медведь подошел к спуску на подуровень и вырубил топором еще один символ-оберег.