"Сожжение Просперо" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн)

Десятая глава: Очевидец

Волчий Король выпрямился, словно великан-элементаль, пробуждающийся от земной дремы.

— Ювик, Вурген, — сказал он. — Мне сообщили, что ты свободно владеешь ими обоими.

В каждом его слове чувствовалось влажное рычание леопарда, присущее всем фенрисским Астартес. Хавсер заворожено смотрел на примарха. Волчий Король превосходил обычного Астартес абсолютно во всем. Скальд словно увидел самого бога. Казалось, будто великолепная, с идеальными пропорциями, статуя классической античной эпохи, на семьдесят пять процентов крупнее стандартов простого человека, обрела собственную жизнь.

— Ну? — спросил Русс. — Или ты заодно разучился говорить и на Низком Готике?

— Сэр, я… — запнулся Хавсер. — Сэр… вы говорите на Низком Готике?

— Сейчас — да.

— Тогда даже не знаю, — произнес Хавсер. Ему отчаянно хотелось, чтобы его голос не звучал столь жалко и тонко. — Я мог говорить на Вургене и Ювике, пока не попал в тихую комнату. Но в то же время я не общался на них до прибытия на Фенрис, поэтому думайте, что хотите.

Волчий Король задумчиво поджал губы.

— Думаю, это лишь подтверждает точку зрения Творца Вюрда и остальных. Тебя изменили, Ахмад ибн Русте. В какой-то момент, до прибытия на Фенрис, некий человек, скорее всего псайкер, проник в твой разум.

— Аун Хельвинтр также говорил о чем-то подобном, сэр. Вполне вероятно, так оно и есть. Но в таком случае я больше не могу доверять сам себе.

— Представь, что сейчас чувствуем мы.

Хавсер поднял взор на Волчьего Короля.

— Тогда почему вы меня вообще терпите? Я не достоин доверия. Я — малефик.

— Лучше присядь, — произнес Волчий Король и указал на каменную скамью. — Садись, и давай поговорим.

Волчий Король также восседал на похожей каменной скамье. Возле него стояла глубокая каменная чаша, до краев наполненная медом. Его доспехи были почти черными, словно их опалили и заставили потускнеть в кузнице, но Хавсер подозревал, что во всем была виновата игра огня и тени. Под открытым небом, подумалось скальду, они окажутся серыми, подобно грозовым облакам.

Его огромные доспехи покрывало столь много отметин и боевых шрамов, сколько Хавсеру еще не приходилось видеть. По сравнению с ними даже массивные комплекты доспехов терминатора казались мелкими. Они были исцарапаны и ободраны, но повреждения здесь играли роль украшений, подобно узелкам и гравировке на обычных доспехах. С плеч Русса ниспадала черная волчья шкура. Казалось, она целиком укутывала примарха, словно лес, скрывающий холм или грозовые облака горную вершину. Его лицо было гладко выбритым, а кожа белая, будто мрамор. На таком расстоянии Хавсер заметил на ней светлые веснушки. У Волчьего Короля были длинные волосы. Толстые косы ниспадали до самого нагрудника, заканчиваясь вплетенными отполированными камнями. Остальные волосы были залакированы в торчащие во все стороны иглы. Воины Тра не раз рассказывали Хавсеру истории о Волчьем Короле. По их словам, его волосы были красными, или цвета ржавчины, или же расплавленной меди. Хавсер понял, что это не так. По его мнению, у Волчьего Короля волосы были светлые, но словно испачканные кровью.

Русс пристально смотрел на Хавсера, пока тот усаживался на предложенное ему место. Примарх отхлебнул из чаши. Он все еще тяжело дышал, словно огромное млекопитающее, страдающее от жары и неспособное сбросить мех.

— Этот зал подтверждает, что тебя изменили.

— Они называли его тихой комнатой, — произнес Хавсер. — Сэр, кто эти женщины?

Он указал на застывших в другом конце зала закованных в доспехи фигуры, все еще не находя в себе сил взглянуть на них.

— Члены Безмолвного Сестринства, — ответил Русс. — Древний терранский орден. Некоторые зовут их нуль-девами.

— Почему они кажутся мне столь… неприятными?

Русс улыбнулся. Его лицо приняло странное выражение. У него был удлиненный фильтри тяжелая нижняя губа. В сочетании с высокими веснушчатыми скулами это делало похожим его рот на пасть, а улыбку — на угрожающий оскал.

— Такова их функция… кроме того, они сражаются, как черти. Они пустышки. Неприкасаемые. Псайкер-инертные. У них есть ген парии. Пока они с нами, ничто на Никее не сможет увидеть нас или подслушать наши мысли. В остальных залах этих дев куда больше, и одного их присутствия достаточно, чтобы скрыть Влка Фенрика. Но Гунн все равно посоветовал мне оставаться здесь, в самом центре.

— Почему?

— Чтобы не расстраивать моего брата, — ответил Русс.

— Почему? Что он может сделать? — тяжело сглотнув, переспросил Хавсер. В действительности же он хотел спросить «кто ваш брат?»

— Что-нибудь глупое, о чем все мы будем чертовски долго сожалеть, — произнес Русс. — Мы здесь для того, чтобы убедиться, что он придет к верному выводу. А если не придет, то нам предстоит убедиться, чтобы последствия неверного выбора свелись к минимуму.

— Вы говорите о другом примархе, — догадался Хавсер.

— Да, это так.

— Вы говорите о том, чтобы поднять оружие на другого примарха?

— Да. В случае необходимости. Забавно, но, похоже, мне всегда достается самая грязная работенка.

Волчий Король встал с лавки и потянулся.

— Как только ты вошел сюда, сэр, — сказал Русс, насмехаясь над Хавсером, — неприятные сестренки заблокировали то, что играло с твоей головой. Мне было бы очень интересно узнать, кто же все-таки тобой управляет.

— Управляет?

— Разуй глаза, Ахмад ибн Русте! Ты шпион. Пешка в очень длинной игре.

— Шпион? Уверяю вас, сэр, не по своей воле! Я…

— Да замолчи ты, человечишка! — прорычал Волчий Король. Одна лишь сила вибрации заставила Хавсера упасть обратно на лавку. — Знаю, что не по своей. Мы потратили много времени и усилий, проверяя тебя. Мы хотим узнать, какой именно ты шпион: обычный собиратель информации или же у тебя есть куда более коварная задача. Мы хотим узнать, кто тебя направляет и по чьей воле ты попал в Влка Фенрика двадцать лет назад.

— Это был мой выбор. Я выбрал Фенрис из чисто научного интереса и…

— Нет, — произнес Леман Русс. — Нет, не ты. Ты только думал, что это твой выбор. Ты чувствовал, будто это твой выбор, но на самом деле это не так.

— Но…

— Это не так, и со временем ты и сам поймешь.

Волчий Король сел обратно. Он наклонился и заглянул Хавсеру в глаза. Скальд, сам того не желая, задрожал.

— Люди считают, что Шестой легион состоит из одних дикарей. Но ты провел с нами достаточно времени, чтобы понять, что это не так. Мы сражаемся разумно. Мы не просто с воем бросаемся в бой, хотя со стороны это может именно так и казаться. Мы собираем точную информацию и используем ее. Мы пользуемся любой лазейкой, любой слабостью. Мы безжалостны. Мы не глупцы.

— Мне говорили об этом, — ответил скальд. — Я видел это собственными глазами и слышал, как ярл Огвай повторял этот урок своим воинам.

— Ярл Огвай знает, как именно я командую легионом. Иначе он бы не стал ярлом. Я придерживаюсь определенных принципов ведения войны. Ты удивлен?

— Нет, сэр.

— Тебя мог внедрить к нам враг или потенциальный противник, — сказал Волчий Король. — Но вместо того, чтобы избавиться от тебя, мне бы хотелось воспользоваться тобой. Не желаешь ли ты помочь мне?

— Готов служить, — моргнув, ответил Хавсер.

— Твоя нить может оборваться, — сквозь улыбку пророкотал Леман Русс, — но я хочу, чтобы ты испытал лед и попытался сделать так, чтобы пославшие тебя люди раскрыли себя.

Русс вновь поднялся.

— Женщины! — крикнул он и махнул Сестрам Безмолвия следовать за ним. Все шестеро двинулись одновременно, их полуторные мечи одним плавным движением опустились им на плечи. Хавсер услышал лишь скрежет металла по камню.

Русс сделал еще один глоток меда, поставил чашу обратно и вышел через вырезанную мельтой дыру напротив коридора, из которого ранее появился Хавсер. Следуя за ним, у скальда было время, чтобы оценить размеры широкого меча, покоившегося в отделанных перламутром кожаных заспинных ножнах. Он был великолепен и обладал гипнотическим совершенством близящейся бури или разверзнутой пасти хищника. Палаш был крупнее и выше, чем сам скальд. Он определенно не уместился бы в гроб, сколоченный для Каспера Хавсера.

Словно почетная гвардия, женщины-воительницы окружили их по трое с каждой стороны. От их близости у Хавсера мурашки пошли по коже. Войдя в зал, он так и не спрятал секиру, и теперь его пальцы непроизвольно сжались вокруг ее теплой рукояти. По его лицу лился пот.

Проход был коротким, и, спустившись по нескольким грубым шероховатым ступеням, они оказались в огромном зале с высоким потолком. После узких туннелей и тихой комнаты от его размеров у Хавсера перехватило дух. Некогда в эту часть скальной породы потоком лавы вынесло гигантский пузырь, который со временем затвердел. Пол пыл выровнен с помощью мельты, но верхняя часть пещеры изгибалась естественным образом, подражая церковному нефу. Теплый воздух доносил до скальда бормотание, эхо множества голосов, кажущихся тихими из-за необъятности зала.

Здесь располагался командный центр. На металлических плитах, уложенных на пол, стояли переносные электрогенераторы, питавшие когитаторы и вокс-установки. Зал освещался вмонтированными в стены лампами, и, как заметил Хавсер, у выходов были развернуты автоматические орудия-часовые и полевые генераторы. Это была настоящий укрепленный пункт. Его возвели таким образом, чтобы можно легко оборонять. С потолка свисали ряды гордых имперских знамен и флагов, поникших и неподвижных от гнетущей жары. Это были боевые символы и свитки почестей, шитые золотыми нитями ткани, свидетельствующие о величии и мощи Империума Человека. Даже здесь, в этом временном помещении, было решено их вывесить, словно это был один из великих залов Королевского Дворца Терры.

В командном центре работал самый разный персонал. Во все стороны носились сотни людей и сервиторов. По углам огромного зала стояли безмолвные сестры, накрывая его своей болезненной аурой. По большей части за консолями сидели офицеры Имперского Флота и Гегемонского Корпуса, хотя Хавсеру удалось заметить также несколько трэллов Шестого легиона и людей-слуг в униформе других организаций.

Но более всего скальда поразили фигуры, закованные в золото. По крайней мере с десяток их присматривал за ходом некоторых работ. Доспехи этих воинов походили на те, что носили Астартес, но были куда легче и сработаны искусными мастерами с огромным тщанием. Одни великаны стояли с непокрытыми головами. Другие же были облачены в золотые конические шлемы с пылающими зелеными линзами и красными плюмажами.

Они были кустодиями, преторианцами-телохранителями Верховной Терры. Эти могучие постчеловеческие существа были созданы по совершенно иному принципу, нежели Астартес и примархи, и занимали промежуточную между ними ступень: их было совсем немного, но по силе и умениям они значительно превосходили космических десантников.

— Мне кажется… — начал Хавсер.

— Что? — грубо спросил Русс и внезапно обернулся, чтобы взглянуть на шедшего позади скальда. — Что ты сказал?

— Мне кажется, есть только одна причина, по которой здесь могли появиться воины Легио Кустодес, — закончил Хавсер.

— Тогда тебе правильно кажется.

— Он здесь, — произнес Хавсер.

— Да, здесь.

Каспер Хавсер медленно поднял голову и посмотрел на стеклянный потолок скалы. В вулканических стенах пульсировала магма, но на самом деле скальд видел только воображаемый свет. Он никогда не думал, не осмеливался думать, что окажется в такой близости от…

— Он здесь? — прошептал он.

— Да! Вот почему мы стараемся вести себя хорошо.

Волчий Король махнул одной из благородных золотых фигур, которая неподалеку наблюдала за работой персонала кодификатора. Воин уже успел заметить прибытие рассерженного Волчьего Короля. Как и все остальные в комнате. Они приближались с некоторой поспешностью, словно не хотели заставлять примарха ждать.

Или не хотели оставлять его одного, чтобы тот не успел наломать дров.

Кустодий добрался до них первым. Вблизи Хавсеру стало ясно, что орнаменты практически полностью покрывали его золотые доспехи. Вокруг застежек горжета извивались змеи, которые тянулись дальше по плечам и нагруднику. На наручах и рукавицах вырисовывались солнца, звезды и луны во всех фазах. Здесь можно было найти деревья, огни, лепестки, бриллианты, кинжалы, фигуры таро и открытые длани. На скальда смотрели глаза и циркумпункты. Историк-символист в Хавсере увидел работу целой жизни в каждой части доспехов кустодия, в геральдической и культурной значимости каждого знака и гравировки, каждой надписи и девиза. Человек был ходячим артефактом. Неполное, но познавательное пособие по эзотерическим традициям человечества, воплощенное в силовых доспехах.

С плеч кустодия ниспадал красный плащ, а пояс покрывал килттого же цвета, поверх которого была надета боевая юбка из скрепленной штифтами кожи. Из-за глухого конического шлема с густым плюмажем красных волос он казался еще выше. Кустодий взглянул на Волчьего Короля через слабо светящиеся зеленые линзы и коротко кивнул.

— Мой лорд, что-то случилось? — спросил он. Его голос звучал несколько сухо из-за вокса шлема.

— Я просто говорю, что мы стараемся вести себя хорошо, Константин.

— Действительно, мой лорд. Ну, так что-то случилось? Я думал, вы отдыхаете в тихой комнате. Мы сейчас несколько заняты.

— Да. Константин, это скальд роты Тра. Я разрешил ему здесь осмотреться. Скальд, познакомься с Константином Вальдором, претором кустодиев. Постарайся выглядеть пораженным. Это очень важная птица. Его работа — охранять моего отца.

— Мой лорд, можно вас на два слова? — спросил Вальдор.

— Вообще-то я вас знакомлю, Константин, — резко ответил Русс.

— Я настаиваю, — искаженный воксом голос Вальдора казался угрожающим. Позади претора встал еще один кустодий вместе с двумя Астартес, один из которых был облачен в красные доспехи, а другой в тяжелый комплект пепельно-серых с зеленой окантовкой доспехов терминатора. Из его шлема, подобно бивню, торчал рог. Остальной персонал, находившийся в непосредственной близости, прервал работу, чтобы взглянуть на перепалку. Кругом порхали маленькие, размером с новорожденного, сервиторы-херувимы со стрекозиными крылышками. Их лица представляли собой серебряные маски, а крылья вяло трепыхались с гулом, словно от двигателей самолета.

— Знаешь что? — произнес Волчий Король. — Последнему, кто настаивал, я оторвал руки и вставил ему в задницу.

Херувимы взвизгнули и бросились за спину Вальдору.

— Мой лорд, — спокойно ответил кустодий. — Ваше постоянное желание играть роль короля варваров, конечно, очень забавно, но мы сейчас и правда заняты…

— Ох, Константин! — расхохотался Русс. — Я так и знал, что ты это скажешь!

С этими словами он дружески хлопнул претора по плечу, от удара которого, Хавсер даже не сомневался, на золотых доспехах кустодия осталась вмятина.

— Лорд Русс, я вынужден поддержать заявление лорда Вальдора, — произнес Астартес в красном. — Это не место для…

Его голос затих, когда выключился потрескивающий вокс в его шлеме. Астартес кивнул на Хавсера.

— Размахивания секирой, — закончил он.

Хавсер понял, что так до сих пор и не спрятал оружие. Он быстро закинул секиру обратно в петлю на поясе.

— Смотри сюда, скальд, — Волчий Король взмахнул рукой, указав на все четыре фигуры разом. — Они тебя явно недолюбливают. Видишь вон того, в красном? Это Ралдорон, Магистр Ордена из Кровавых Ангелов моего брата Сангвиния. А вон тот здоровяк, это Тифон, Первый Капитан Гвардии Смерти. Запомни их имена, чтобы ты мог сложить подробное сказание об этом дне у очага Тра.

— Довольно, мой лорд, — сказал Тифон. — Нужно придерживаться мер безопасности…

— Ого-го! Не слишком ли ты много на себя берешь, Первый Капитан? — Русс шагнул вперед и обвинительно указал на Астартес в пепельно-серых доспехах. — Ты не смеешь… не смеешь говорить примарху «довольно».

— Тогда, возможно, смею я, — раздался другой голос. Все разом обернулись. Новоприбывший обладал таким же ростом и ощутимой аурой присутствия, что и Леман Русс, он блистал, словно яркая звезда. Он был светом и эстетическим совершенством там, где Русс являл собой первобытную энергию с кроваво-золотой гривой. Рядом с ними меркли даже величественные кустодии.

— Ты, — обиженно буркнул Русс. — Да, думаю, ты смеешь.

Он бросил взгляд на Хавсера.

— Знаешь, кто это?

— Нет, сэр, — пробормотал скальд.

— Что ж, сэр, это мой брат Фульгрим.

Примарх Детей Императора был облачен в великолепно сработанные пурпурно-золотые доспехи. Белые волосы обрамляли лицо болезненно-идеальной красоты. Он одарил Хавсера мимолетной, но ласковой улыбкой.

— Опять надоело сидеть в тихой комнате, брат? — поинтересовался Фульгрим.

— Да, — ответил Русс и отвел взгляд.

— Но ты ведь понимаешь, что должен оставаться там какое-то время? Он может расценить твое присутствие как провокацию, особенно если обнаружит, что именно ты настаивал на этом наказании.

— Да, да, — нетерпеливо бросил Русс.

Фульгрим вновь улыбнулся.

— Держи себя в руках. Старайся не высовываться, чтобы собранные нами доказательства оказали еще больший эффект. Твой человек, Творец Вюрда, уже готов поведать сказание.

— Хорошо. Тогда с секретностью будет покончено, и мне больше не придется прятаться за спинами сестер, — произнес Русс.

— Но все же, — печально добавил он, — как мне хотелось бы увидеть выражение его лица, когда выскажется Творец Вюрда. Или по крайней мере услышать об этом в последующие годы от моего скальда.

Волчий Король схватил Хавсера за руку и, пару раз тряхнув для пущей выразительности, потащил за собой.

— Мы стараемся быть с тобой терпеливыми, брат, — сказал Фульгрим.

— Пожалуйста, мой лорд, — присоединился Вальдор. — Сейчас не лучшее время для…

— Вы так и не дали мне представить его, — резко прервал их всех Русс. — Не очень-то учтиво с вашей стороны. Это скальд Тра, также известный как Ахмад ибн Русте, также известный как Каспер Ансбах Хавсер.

Присутствующие разом умолкли.

— Русс, ну ты и пес, — выдохнул Фульгрим.

Вальдор потянулся к высокому шлему, отсоединил застежки на горжете и снял его с шипением стравливаемого газа, после чего передал шлем другому кустодию.

— Решили немного поиграть с нами, мой лорд? — спросил он, пытаясь придать своему голосу нотку веселья. Голова Вальдора была покрыта седой щетиной. Кустодий обладал также высоким лбом и орлиным профилем. Он походил на человека, которому редко приходится улыбаться.

— Да, Константин, — проурчал Русс. — Я соскучился в тихой комнате. Мне нужно было чем-то заняться.

— Вы могли упомянуть об этом человеке немного ранее, — произнес Вальдор, после чего взял у своего товарища переносной сканнер и провел им по Хавсеру.

— Потому что я чем-то важен? — спросил Хавсер.

— Именно, Каспер, — ответил Фульгрим.

— Вы знаете, кто я? — ошеломленно спросил Хавсер.

— Нас проинформировали, — протрещал вокс шлема Ралдорона.

— Каспер Хавсер, выдающийся ученый и исследователь, — произнес Тифон, — основатель и руководитель проекта Консерватории, получившего личное одобрение Императора.

Тифон снял увенчанный грубым рогом шлем. Под ним оказалось бородатое холерическое лицо, обрамленное длинными черными волосами.

— Около семидесяти стандартных лет назад внезапно ушел по собственному желанию, после чего исчез, вероятнее всего, во время необъяснимого и опрометчивого путешествия на Фенрис.

— Вы знаете, кто я, — выдохнул Хавсер.

— Нужно рассказать ему, — произнес Константин Вальдор.

— Вы говорите так, будто вся моя жизнь идет по чьим-то правилам, — сказал Хавсер. Вокруг него жужжали сервиторы.

— Возможно, так и есть, — ответил Русс.

— Я отказываюсь верить в это, — произнес скальд.

— Скольким еще нужно сказать тебе об этом, чтобы ты начал слушать? — пророкотал Русс.

— Пожалуйста, мой лорд, — упрекнул примарха сопровождавший их другой кустодий.

— Константин, следи за своим щенком, — предупредил Русс.

Вальдор кивнул другому кустодию. Тот снял гравированный шлем, под которым оказалось моложавое лицо.

— Амон Торомахиан совсем не щенок, Волчий Король. Не насмехайтесь над ним.

Русс расхохотался. Он сидел на пороге складской части командного центра, наблюдая за ходом биопроверки. Скрестив руки, стоявший рядом Фульгрим лишь хмыкнул и покачал головой.

Они отвели Хавсера в небольшой медицинский отсек, расположенный в углу главного зала. Его попросили лечь на кушетку. Закрепив на нем дефибрилляторы и проводки, специалисты начали биометрическое сканирование. Сервиторы тампонами смазали Хавсеру кожу, чтобы к ней можно прикрепить небольшие контакты.

— Я отправился на Фенрис, потому что меня влекло то желание учиться и открывать, которое одолевало меня еще с детства, — произнес Хавсер, понимая, что начинает оправдываться. — На мое решение повлияло неудовольствие тем, что после долгой и преданной работы на службе Объединению меня просто отпихнули на второй план. Я был сердит. Расстроен. Я решил отбросить жалкое политиканство Терры, препятствовавшее моим усилиям, и как историк-культуролог предпринять чисто исследовательскую экспедицию на один из самых диких и загадочных миров Империума.

— Несмотря на то, что ты с самого детства боялся волков? — спросил Вальдор.

— На Фенрисе нет волков, — ответил Хавсер.

— Ты ведь знаешь, что есть, — прорычал Русс, его голос перерос во влажное рычание леопарда, — и знаешь, кто они.

Хавсер заметил, что у него слегка дрожат руки.

— Тогда… тогда, если вы ищете некую глубинную психологическую причину, возможно, дело в том, что я хотел встретить и преодолеть свою детскую фобию.

К ним присоединился Аун Хельвинтр. Перекатывая из ладони в ладонь полированные морские ракушки, он присел на одну из кушеток, которая прогнулась под его огромным весом.

— Вряд ли, — сказал он. — Думаю, это ключ. Страх. Этот особый страх. Он обладает силой. Думаю, именно с его помощью они смогли проникнуть в тебя. Но мы так и не смогли найти триггер, несмотря на то, что просмотрели все твои мысли во время хладной дремы, и то, насколько близко к разгадке удалось подобраться Длинному Клыку. Триггер очень хорошо замаскирован.

— Какой еще триггер? — не понял Хавсер. — Что за хладная дрема?

Константин Вальдор сверился с инфопланшетом.

— Среди многих других регалий у вас есть и Награда Даумарл. Вашу работу одобрили академики по внутренним системам. Некоторые ваши записи стали отправными точками для целого ряда исследований и открытий, которые оказали коренное и позитивное влияние на общество. Консерватория пользовалась значительным политическим влиянием.

— Это не правда, — сказал Хавсер. — Нам приходилось бороться за каждую толику власти.

— А другим политическим организациям разве нет? — спросил стоявший неподалеку Ралдорон.

— Нет, — Хавсер обернулся столь резко, что от него оторвался один из контактов. — Консерватория была научным проектом с обычными полномочиями. У нас не было особого влияния. Перед тем как я ушел, нас собралась поглотить администрация Гегемонии. Я не мог смириться с этим. И не говорите, что мы пользовались влиянием. Нас бросили волкам.

Он перевел взгляд на Волчьего Короля.

— Не хотел обидеть вас, сэр.

Русс вновь расхохотался, мельком сверкнув клыками.

— Попытайся больше так не делать, дорогой братец, — сказал Фульгрим. — Ты его пугаешь.

— Думаю, вы бы могли обрести немалое влияние, — заметил Вальдор. — Если хотите знать, сэр, вашим самым главным недостатком была наивность. В высших кругах власти ваш труд уважали и ему оказывали негласную поддержку. В остальных организациях политической машины Империума знали об этом. Они боялись вас. Завидовали. Но вы этого не видели и не знали. Распространенная ошибка. Вы были превосходным ученым, который пытался управлять организацией. Вам следовало продолжить научную деятельность и поручить вести дела тому, кто больше подходил для этой работы. Кому-то, кто обладал острым умом и сообразительностью, кто смог бы держать волков в узде.

Вальдор обернулся к Руссу.

— Это было сказано метафорически, мой лорд, — произнес он.

Русс весело кивнул.

— Ничего, Константин. Иногда я метафорически отрываю руки.

— Этим всегда занимался Навид, — тихо сказал Хавсер. — Ему нравились трюкачества Гегемонии и разных академий. Больше всего он обожал соревноваться за получение грантов или вести переговоры про заготовительный фонд.

— Вы о Навиде Мурзе? — сверяясь с планшетом, спросил Вальдор. — Погиб в молодости, ясно. Да, вы с ним были неплохой командой. Ваши превосходные навыки работы в полевых условиях дополнялись его безграничным энтузиазмом в бюрократической сфере. Он погиб в Осетии.

— Смерть может оказаться важной, — произнес другой кустодий.

— Да нет! — фыркнул Хавсер. — Навид погиб от бомбы повстанцев.

— И все же, — напомнил Вальдор, — он исчез из Консерватории и вашей жизни.

— Я решил отправиться на Фенрис не из-за того, что Навид Мурза погиб в Осетии, — зло ответил Хавсер. — Эти события отделяют несколько десятилетий. Я отказываюсь верить…

— Вы мыслите слишком узко, сэр, — вдруг сказал другой кустодий, звавшийся Амоном. — После устранения Мурзы исчезли также вся та польза, которую он приносил вам и Консерватории. Разве вы заменили его? Нет. Он был вашим другом долгое время, вы привыкли к нему. Вы взяли на себя обязанности администратора, хотя понимали, что не справитесь с ними. Вы заставили себя стать политиком, потому что найти замену казалось вам чем-то сродни предательству. Вы не хотели порочить его память.

— Поэтому, когда пришло время, ты оказался измотанным, Каспер, — произнес Фульгрим. — Ты устал от многолетней бюрократии, от того, что выполнял работу Мурзы, от того, что не занимался тем, что тебе всегда нравилось. Ты был на взводе и как никогда готовым бросить все и отправиться на Фенрис.

— Но триггер все еще неизвестен, — добавил Аун Хельвинтр.

— Да, это остается загадкой, — согласился Вальдор.

— Но только не момент времени, — уточнил Тифон. Пепельно-серый терминатор стоял по другую сторону кушетки. Как и Вальдор, время от времени он заглядывал в инфопланшет.

— Он созрел, — сказал Фульгрим.

— Со всем уважением, мой лорд, — произнес Тифон. — Субъект был готов. Я говорил о том времени, когда кто-то направил его.

Он вновь сверился с инфопланшетом.

— Катушка восемь-шесть-девять-альфа, — сказал он. Вальдор заглянул в планшет, а Фульгрим достал свой.

— Здесь доклад Хенрика Слюссена, помощника секретаря, которому предстояло следить за слиянием Консерватории и Администрации.

— Именно это и добило меня, — вздохнул Хавсер. — Слюссен был гнусным человечишкой. Он не собирался уважать то, на что я…

— Все же он мог стать лучшим союзником, чем ты предполагал, Каспер, — ласково заметил Фульгрим, и одарил Хавсера спокойной и ободряющей улыбкой. — Когда ты исчез, Слюссен как раз составлял доклад вышестоящему начальству. На файловой катушке есть его копия. Он рекомендовал сохранить независимость Консерватории. По его мнению, слияние с Администратумом серьезно ограничило бы ее деятельность, а также ту пользу, которую она могла бы приносить.

— Предложение было одобрено лордом Малькадором, — сказал Вальдор. — Сигиллайт поставил свою печать на грамоте об самоуправлении Консерватории.

— Сигиллайт? — спросил Хавсер.

— Его всегда интересовала ваша работа, — произнес Тифон. — Думаю, он был вашим главным тайным сторонником. Если бы вы не исчезли, сэр, то получили бы все желаемые полномочия. Ваш персонал увеличился бы, а также возрос бы масштаб операций. Думаю, лет через пять вы бы стали секретарем в совете Внутренней Гегемонии. Вы бы стали влиятельным человеком.

— Возможно, Первый Капитан Тифон прав, — заметил Фульгрим. — Ты бы стал менее податливым. Ты бы успокоился. Тому, кто тобой управлял, пришлось активировать триггер во время этого небольшого промежутка, или он рисковал потерять всякий контроль над агентом, которого продвигал на протяжении пятидесяти лет.

Хавсер поднялся, отчего прикрепленные к нему контакты отцепились один за другим.

— Сэр, мы еще не закончили… — запротестовал один из медиков.

Фульгрим ласково поднял руку, заставляя человека замолчать.

— Никто бы не потратил столько времени на подготовку и внедрение агента, — тихо сказал Хавсер.

— Они бы потратили, Каспер, — произнес Фульгрим. — Главные институты Империума без раздумий превращают человека в агента сразу после рождения и внедряют его на протяжении всей жизни, но в большинстве случаев это проходит так, что человек ничего не подозревает.

— Вы бы так поступили, сэр? — спросил Хавсер, взглянув на него.

— Мы бы все поступили подобным образом, — резко сказал Вальдор. — Информация стоит на первом месте.

— Мы продержали тебя во льду девятнадцать великих лет, чтобы узнать, кто послал тебя, — произнес Русс.

— Можно спрогнозировать, — сказал Аун Хельвинтр. — Вюрд можно разложить на части. Личность человека можно проанализировать, а анализ этот экстраполировать, чтобы предвидеть, какую карьеру он изберет и где окажется на определенных жизненных этапах. Опытный предсказатель может составить план жизни человека и ухаживать за ним, словно за растением, заставлять его расти в нужном направлении ради определенной цели.

— Кто это сделал со мной? — спросил Хавсер.

— Тот, кто развивал твои естественные способности, Каспер, — сказал Фульгрим. — Тот, кто видел, что твою невинную жажду к потерянным знаниям можно использовать в собственных целях.

— Он говорит о нашем заблудшем брате, — произнес Волчий Король.

Кустодий по имени Амон вывел Хавсера из огромного командного пункта в вырезанный мельтой туннель, который охраняли Астартес из Девятого и Четырнадцатого легионов. В руке кустодий сжимал копье стража — покрытую гравировкой золотую церемониальную алебарду, в которую был искусно вмонтирован болтер. В туннеле царила невообразимая жара. Хавсер чувствовал ритмический бой атмосферных процессоров, защищавших искусственную атмосферу Никеи от мгновенного испепеления. Его сердце бешено колотилось, а голова буквально раскалывалась. Прекрасный примарх Фульгрим предложил ему прогуляться, хотя скальд подозревал, что его опять используют.

Тем не менее, он был рад покинуть столь важных особ. Быть в центре внимания двух примархов, двух кустодиев и троих старших Астартес казалось ему невыносимым. Они были выше его как в буквальном смысле, так и в переносном. Он чувствовал себя ребенком в комнате с взрослыми или насекомым в банке.

Или животным, которое решили принести в жертву хищникам.

— Разве мы не выходим из-под влияния неприкасаемых? — спросил Хавсер кустодия.

— Да, — ответил Амон. — Лишь нижние уровни защищены от мысленного вторжения.

— Значит, мой разум опять станет видимым? — спросил Хавсер. — Видимым для того, кто управляет мной? Разве нет риска в том, что я все им выдам?

Амон кивнул.

— Это также хороший шанс получить рычаг, — сказал он. — Волчий Король знал, что вы шпион, но долгое время держал возле себя. Сначала он держал вас на Фенрисе, а после взял в крестовый поход. Он хотел, чтобы те, кто шпионил за ним, видели то, что видите вы, и поняли, что он знает о них. Волчий Король считает, что выигрывает сражения, не скрывая секреты от своих врагов. По его мнению, он побеждает врагов тем, что показывает им желаемое и то, насколько унизительным в конечном итоге окажется их поражение.

— Это высокомерно.

— Таков его путь.

— Этот враг, он ведь не совсем враг, верно? Другой примарх? Здесь ведь речь идет о соперничестве, не так ли?

— У каждого легиона есть своя агентурная сеть, — ответил кустодий, — но они нужны им для разных целей. Космические Волки содержат ее, чтобы стратегически оценить любого противника, с которым они могут даже теоретически столкнуться. Тысяча Сынов делает это в основном ради того, чтобы утолить свою жажду познания.

— Познания? — эхом отозвался Хавсер. — Что же они хотят знать?

— Насколько я понимаю, — ответил кустодий, — все.

Вежливым жестом он предложил Хавсеру пройти вперед. Перед ними сиял свет, будто занимающаяся заря, отбрасывая лучи прямо в туннель. Постепенно проход начал расширяться.

Наконец Хавсер вышел на огромную платформу из черной скалы в форме галереи, которая шла вокруг верхнего уровня внутренней части вулкана. Розовое зарево извержений Никеи у него над головой освещало изрезанный край конуса. На один неприятный миг это напомнило Хавсеру вид на пропасть мира Тишины, вид, на который он смотрел, лишь бы не видеть смерть Длинного Клыка.

Над розовым горизонтом раскинулись бескрайние небесные просторы. Внутри огромного пространства сверхвулкана царила абсолютная тишина.

Хавсер взглянул на кустодия, который ободряюще ему кивнул. На извилистой галерее собрались и другие люди, смотревшие на вулканическую чашу. Хавсер подошел к краю, парапету из мерцающего черного базальта высотой по пояс. Облокотившись на него, он ощутил его неровную поверхность. Скальд почувствовал порыв ветра на лице, дрожь сопротивляющейся из последних сил атмосферы.

Галерея также была вырезана мельтой. Ниже похожим образом были созданы концентрические круги других галерей, которые спускались до склонов конуса, где переходили в ряды черных скамей, формируя гигантский амфитеатр.

Наблюдательные галереи, а также все скамьи были битком забиты людьми. Хавсер прищурился, пытаясь внимательнее разглядеть их. Большинство из них находились столь далеко, что казались всего лишь точками: облаченные в мантии адепты, богато разодетые аристократы в сопровождении свит, а также группы Астартес.

Хавсер перевел взгляд обратно на Амона.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Здесь подвергается испытанию целое мировоззрение, — ответил кустодий. — Здесь рассматриваются и взвешиваются преимущества и недостатки силы.

— Кем?

Амон Торомахиан издал звук, который с натяжкой можно было назвать смехом.

— Дорогой мой сэр, — произнес он. — Взгляните внимательнее.

Хавсер вновь посмотрел вниз. В лицо ударил порыв ветра. Все внутри скальда сжалось, когда его взгляд скользнул по галереям, изрезанным склонам, над рядами скамей, расположенными как на древней ромейскойарене, где свободные люди орали и веселились, когда рабов бросали волкам.

Ниже, еще ниже, над головами влиятельнейших и важнейших людей Империума, к полированному полу амфитеатра, на котором на черном мраморе золотом был выложен исполинский орел с распростертыми крыльями.

Над орлиной головой располагалось возвышение.

Возвышение же лучилось светом.

Свет находился там все это время, слишком яркий, чтобы не заметить его, но столь величественный, что разум Хавсера поначалу отказывался признать его. Именно его излучение скальд поначалу принял за восход солнца. Это была сверкающая иссиня-белая сверхновая, свет, рвущийся в небо, подобно брошенному копью.

Это был свет и это был человек, от смешения мыслей с реальностью Хавсер громко всхлипнул. Он смотрел прямо на Него, но мозг был слишком испуган, чтобы сознательно принять то, на что скальд смотрел.

Повелитель Человечества вел аудиенцию, и свет его величия было практически невозможно созерцать.

Это была вторая наиболее удивительная вещь, которую Касперу Хавсеру пришлось увидеть в жизни.

— Вы должны взглянуть, — произнес Амон.

— Я не могу, — простонал Хавсер, вытирая с глаз слезы.

— Но отворачиваться вы также не можете, — ответил кустодий.

Дрожа, Хавсер посмотрел вниз. Он увидел трон из пылающих крыльев и восседавшего на нем сияющего человека. Над ним висели черные стяги, которые поддерживали сонмы херувимов, едва видимые из-за света.

Вокруг трона на возвышении стояли воины-кустодии с копьями навытяжку. Из-за слепящего света их блестящие золотые доспехи походили на движущуюся магму.

— Кто все остальные люди? — спросил Хавсер. — Они не могут быть простыми людьми, если стоят так близко от света, но не сгорают в нем.

Амон встал рядом и начал поочередно указывать на фигуры.

— Мастер хора астропатов, лорд-милитант Имперской Армии, лорд Келбор-Хал, генерал-фабрикатор Марса, Мастер навигаторов, лорд Малькадор Сигиллайт.

— Сэр, у меня отнялись чувства, — прошептал Хавсер. — Этот день совершенно поразил меня. Думаю, благоговение нанесло мне нечто вроде травмы. Мой разум разбит. Рассудок утерян. Я более не чувствую шок, и ничто уже не может меня впечатлить. Вы только что назвали пять наиболее влиятельных персон из свиты Императора, но для меня это лишь слова. Обычные слова. С тем же успехом вы могли бы сказать мне, что я утонул вместе с Атлантидойили был погребен в пещерах Агарти. Простому человеку не стоит воочию лицезреть мифы, на которых зиждется его вселенная.

— К сожалению, некоторым приходится сталкиваться с ними, — сказал Амон. — И разве это не то, чем вы занимались всю свою жизнь? По крайней мере так говорится в вашем био-досье. На протяжении всей своей карьеры вы разыскивали мифы, погребенные под пылью веков, а теперь, стоя прямо перед ними, вы отворачиваетесь? У вас нет силы воли.

Хавсер отвел взгляд от разворачивавшегося внизу действия и посмотрел на огромного кустодия.

— Думаю, мне позволительна небольшая передышка! Я не привык к столь изысканному обществу!

— Прошу прощения, сэр, — сказал Амон, — если обидел вас, но именно благодаря пытливости вас и сделали игроком в этой игре. Именно это ваше качество пришлось по душе Пятнадцатому легиону Астартес. Вы уже тогда ревностно искали знания. Они всего лишь взяли вашу жажду под контроль.

— Как им удалось сделать это? Я ведь даже никогда с ними не виделся.

— Никогда? — спросил Амон.

— Никогда! Я…

У Хавсера перехватило дыхание. Очередная вспышка воспоминаний озарила темный провал в его памяти.

Беотия. Как же давно это было.

— Сэр, какой именно Легион меня защищает? — спросил он.

— Пятнадцатый.

Пятнадцатый. Значит, Тысяча Сынов.

— Как тебя зовут?

Хавсер обернулся. Тупеловские Уланы вывели из святилища всю группу, так что внутри остался лишь он. Позади первого Астартес появились еще двое, столь же необъятных размеров. Как могло нечто настолько огромное передвигаться так тихо?

— Как тебя зовут? — спросил один из новоприбывших.

— Хавсер, сэр. Каспер Хавсер, консерватор, приписанный к…

— Это шутка?

— Что? — переспросил Хавсер. Заговорил другой Астартес.

— Это должно быть шутка?

— Я не понимаю, сэр.

— Ты назвал нам свое имя. Это должно была быть шутка? Это некое прозвище?

— Не понимаю. Меня так зовут. Почему вы подумали, что это шутка?

— Каспер Хавсер? Ты не видишь отсылки?

— Это было много лет назад, — сказал Хавсер Амону. — Всего раз, да и то мимоходом. Я едва помню этот случай. В мой разум вторглись явно не тогда. Это ведь казалось таким… незначительным. Они спросили мое имя.

— Ваше имя?

— Но ведь в моем имени нет ничего странного? — спросил Хавсер.

— Имена играют важную роль, — заметил Амон. — Они даруют силу своим владельцам, а также власть над своими владельцами тем, кто выучил их имена.

— Что?

— Когда вы знаете чье-то имя, вы обретаете над ним власть. Как думаете, почему все знают Императора лишь по его титулу?

— Но вы говорите о колдовстве! — воскликнул Хавсер.

— Колдовство? Это прозвучало как обвинение. Вам известна сила слов. Вы видели, что Мурза сделал при помощи слов в Лютеции.

— Чертов рунный жрец уже всем успел рассказать эту историю? — резко спросил Хавсер.

— Кто дал вам имя?

— Ректор Уве, после того как меня нашли. Когда я оказался в общине, никто не знал моего настоящего имени, поэтому он решил выбрать его для меня.

— Это имя из древней легенды. Каспар Хавсер, Каспер Хаузер, существуют различные варианты. Давным-давно, еще до Эры Технологии, в городе Нюрнборг появился мальчик из ниоткуда, без родителей или прошлого. Он вырос в темной камере, имея при себе лишь деревянную игрушечную лошадку, и появился на белый свет лишь для того, чтобы столь же загадочным образом погибнуть в садах Ансбаха. Этот ректор, он выбрал вам подходящее имя. Оно наполнено великой силой, проистекающей из его важности. Ребенок-найденыш. Прошлое скрыто во мраке. Поиск истины. Даже деревянная лошадка, и та — сопутствующий символизм, обозначающий хитрость, с помощью которой одна сторона может проникнуть сквозь оборону другой.

— Стратегия Илиоса? — уязвлено спросил Хавсер. — Так вот кто я такой?

— Несомненно, — ответил Амон. — Хотя Волки, чувства которых намного острее, чем у других Астартес, сразу поняли это.

— Но ведь нелепо предполагать, будто моей жизнью управляли при помощи имени, — выплюнул Хавсер. — Это бессмыслица.

Амон щелкнул пальцем по горжету доспехов.

— Имена — ключевые символы кустодиев. Его имя выгравировано на внутренней части золотого нагрудника. Оно начинается с правой стороны воротника, где виден лишь первый его элемент, а затем уходит внутрь. У некоторых ветеранов собранные имена доходят до уровня пластин живота и обвиваются снаружи вокруг пояса. Имя Константина Вальдора состоит из одной тысячи девятьсот тридцати двух элементов.

— Я знаю об этой традиции кустодиев, — ответил Хавсер.

— Тогда вы должны знать, что «Амон» лишь начало его имени, самая первая часть. Вторая часть это «Торомахиан»¹⁴⁶, затем «Шигадзе»¹⁴⁷, место его рождения, затем «Лепрон», дом, в котором он обучался, «Кэйрн Хедросса», место, где он впервые познакомился с оружием…

— Стоп. Стоп! Вы хотели сказать ваше имя, а не его, — возразил Хавсер.

— Когда кто-то называет свое имя, — произнес голос, принадлежавший Амону, кустодию первого круга, — становится особенно легко подчинить его своей воле. Меня также зовут Амон. С помощью этого совпадения я затмил разум твоего благородного спутника. Повернись и узри меня, Каспер Ансбах Хавсер.

Внезапно Хавсер понял, что кустодий стал странно неподвижным, словно его разбил паралич или же отполированные золотые доспехи были надеты на статую. Кустодий Амон Торомахиан стоял, положа руку на парапет галереи и безучастно взирая на амфитеатр.

Хавсер стал медленно оборачиваться. Его кожу защипало. Наконец какому-то чувству все же удалось преодолеть травматическое оцепенение, охватившее его разум.

Это был страх.

Позади него стояло нечто, существо, которому удалось приблизиться к нему, не выдав своего присутствия. Им оказался воин Астартес в красно-золотых доспехах, чье тело казалось несколько смазанным из-за смещающего поля или плаща-обманки. Он стоял, опираясь локтями о парапет, словно обыкновенный зритель, взгляд его зеленых линз следил за происходящим внизу.

— Я — Амон из Пятнадцатого легиона Астартес, капитан Девятого Братства, советник примарха.

Теперь Астартес говорил собственным голосом.

— Как долго я общался с тобой, а не с кустодием?

— Как только вы вошли сюда, — ответил советник.

— Это вы создали меня? — спросил Хавсер. — Вы исказили меня ради собственных целей?

— Мы направили тебя на наш путь, — сказал воин. — Скрытые куда покладистее, если их не склонять на свою сторону при помощи силы, даже втайне.

— Так ты подтверждаешь, что я орудие?

— Удивительно, не правда ли? Мы знаем, что ты наш шпион, и Волкам также это известно. Кто-то другой мог бы счесть, что ты стал бесполезным.

— А разве нет?

— Игра ведь еще и не началась.

Советник Тысячи Сынов указал на чашу амфитеатра. Далеко внизу великан с всклокоченными волосами поднялся к деревянной кафедре напротив сияющего возвышения.

— Это не совет, — произнес Амон. — Это суд без намека на законность. Мой возлюбленный примарх, которого ты можешь видеть, сейчас будет просить милосердия во имя знания перед судом, ведомым суеверием и легковерностью. Императора принудили к этому. Ему не оставили иного выбора, кроме как наказать Алого Короля.

— Но кто? Как это вообще возможно? — удивленно спросил Хавсер.

— Братья Алого Короля. Другие примархи завидуют Тысяче Сынов из-за умений, которыми мы овладели во благо Империума. Он зовут наши таланты колдовством и выступают против них, но все дело в зависти. Некоторые хорошо скрывают свою враждебность. Например, Сангвиний и Хан говорят, что это всего лишь незначительная проблема, которую нужно урегулировать ради всеобщего блага, но внутри они пылают завистливой яростью. Другие даже и не пытаются скрывать ее. Мортарион. Волчий Король. Возможно, из-за неприкрытости их ненависть самая честная.

Советник впервые посмотрел на Хавсера. Увенчанный гребнем красно-золотой шлем казался угрожающим. Линзы лучились зеленым светом, который, впрочем, потускнел, как только Амон снял шлем. Советник был солдатом-ветераном с коротко подстриженными волосами и кожей, походившей на старую бумагу.

— Совет на Никее намерен решить проблему использования адептов Библиариума в легионах, — сказал он. Его голос, более не искажаемый воксом шлема, был глубоким и резонирующим. — По нашему мнению, то, что зовется магией, является жизненно важным средством для выживания Империума. Противники клеймят нас как еретиков и отвергают накопленные нами знания. Если решение Императора окажется не в нашу пользу, это приведет к расколу братства примархов.

— Особенно, если вы не покоритесь решению Императора, — продолжил Хавсер.

— У Него не будет иного выбора, кроме как покарать нас, — согласился советник из Тысячи Сынов.

— И карой станет Шестой легион.

— Кара — единственная причина, по которой Он позволяет существовать дикому и чудовищному Шестому легиону. Единственная причина, которая оправдывает их создание — последнее средство устрашения.

— И я — средство раннего оповещения. С помощью меня вы сможете увидеть их появление.

— Да, Каспер Хавсер. Именно так.

— Он примет решение не в вашу пользу, — сказал Хавсер. — Не важно, как вы его преподносите, но ваше искусство — малефик, и оно, как я понял, привело человечество к Древней Ночи.

Советник вновь взглянул на действо внизу. Хавсер пристально всмотрелся в его профиль. Ему вдруг стало интересно, как полагается выглядеть чернокнижнику. Ему стало интересно, был ли у колдовства запах.

Хавсер попытался вспомнить, не это ли лицо он видел в отражении окна тем утром на орбитальной платформе. Не ему ли принадлежало то лицо? Знал ли его скальд?

— Давай я расскажу тебе о Древней Ночи, — начал советник, — ведь большую часть жизни ты пытался отыскать ее следы. В мифах говорится, что это была катастрофа вселенских масштабов. Космологический апокалипсис. И, да, что причиной этому стало злоупотребление некими таинственными трансформаторными возможностями. Но я акцентирую внимание на термине «злоупотребление». Я говорю о целых культурах и обществах, которые неверным образом использовали эзотерические знания, в основном из-за непонимания того, что они делают. Но знаешь, что больше всего пугает в Древней Ночи, Каспер?

— Нет, — ответил скальд.

— Я скажу тебе. Само понятие неверное. Древней Ночи не было. Оглянись на прошлое, и ты увидишь, что человечество переживало сотни катастроф. Во внешнюю тьму канули целые эпохи, но человек все равно поднимался лишь затем, чтобы его смело вновь. Цивилизации возникали и исчезали гораздо чаще, чем ты ты можешь себе представить. Атлантида и Агарти. От некоторых древнейших царств не остались совершенно никаких следов. Это естественный процесс.

— Естественный? Это же результат игр людей с разрушительными силами!

— Нет, — терпеливо сказал советник, словно он был наставником, который занимается с отстающим учеником. — Представь себе лес, который иногда страдает от пожаров. Огонь уничтожает все, но он — часть цикла, ибо освобождает место для новых растений. Человечество вновь вырастает на пепелище последнего пожара, Каспер. Из этого мы поняли, что знание — это связующее звено. Знание — единственная сила. Без него мы сгорим вновь, поэтому главнейшая задача Пятнадцатого легиона — сбор знаний. Ты ведь занимаешься тем же, Каспер. Вот почему ты оказался столь подходящим кандидатом для вербовки. Вот почему твой разум даже не пытался сопротивляться, когда мы сплели воедино твои и наши стремления. Знание — жизнь и сила, а также защита от тьмы. Забывчивость — вот истинное зло, которым пытается сломить нас мрак.

Он коснулся пальцами лба.

— Важнее всего хранить знание здесь. Посвятить себя ему. Держать его не в книгах, планшетах или хранилищах данных, но в памяти. Скажи мне, разве сами Волки, какое бы они отвращение не испытывали к малефику, не следуют древней традиции устного повествования? Разве устный пересказ — это не то, что они уважают, скальд?

— Да, — нехотя признал Хавсер.

— Есть древний миф, — продолжил советник. Он остановился и взглянул на застывший круговорот никейского неба. — История о Тоте, боге Фаронской Эры. Он изобрел письмо и решил показать его правителю Эгипта. Но тот ужаснулся, ибо считал, что из-за письма люди станут все забывать.

Советник обернулся и вновь посмотрел на Хавсера.

— Мы пришли к тебе не с писаным словом или инструкциями. Мы не пытались повлиять на тебя через то, что можно было бы стереть или изменить. Мы говорили с тобой во снах и в особых случаях записывали воспоминания прямиком тебе в память.

— Другими словами, вы не оставили мне выбора, — ответил Хавсер. — Вы изменили мою жизнь и мой вюрд, и в данном случае я не имел права голоса.

— Каспер…

— Ты говоришь, забывчивость — настоящее зло? Тогда почему вы используете ее? Почему одни вещи я помню необычайно ясно, а другие остаются сокрытыми от меня? Если забывчивость худшее из зол, тогда почему вы применили ее на мне? Почему моя память избирательна? Чего я не должен помнить?

Взгляд Амона посуровел.

— Что ты хочешь сказать? — спросил он.

— Он хочет сказать, чтобы ты отошел, — сказал Медведь.