"В лабиринтах детектива" - читать интересную книгу автора (Разин Владимир)

Часть 3 НОВЫЙ РУССКИЙ… ДЕТЕКТИВ?

Наверное, давно уже стала банальной мысль о том, что литература есть отражение жизни, что она очень вдумчиво, наблюдательно повторяет все извивы жизненной реки. Меняется жизнь — меняется и литература. На наш взгляд, наиболее характерно это для детектива, именно он ближе всех стоит к жизни и очень быстро подмечает все, даже на первый взгляд незаметные нюансы. И за примерами ходить недалеко. Не поощряла советская власть явных миллионеров — и, пожалуйста, вот вам подпольный миллионер Корейко у Ильфа и Петрова. Сегодня ситуация совершенно иная: стало неудобно спрашивать у законопорядочных олигархов, откуда есть пошли их богатства. И кое-кто в журналистике и литературе уже раболепно гнет спину перед нынешними бизнесменами.

Или еще… В 60-е годы А.Адамов в своих повестях рассказывал о том, как милиция борется с валютчиками. Дело тех лет — Рокотова (Яна Косого), приторговывавшего валютой, описывалось не только в газетных очерках, но и стало темой ряда художественных произведений. Сегодня валюту можно купить практически везде, но героем криминального сюжета при этом не сделаться…

Последнее десятилетие с небольшим было очень продуктивным для детективной литературы и других жанров-попутчиков. Нам представляется, что за 13 лет в этих жанрах было сделано едва ли не больше, нежели за все предыдущее время. Этому во многом способствует целый ряд объективных жизненных обстоятельств, проявившихся в последнее 15-летие ХХ века.

Во-первых, главным фактором следует признать крушение общественного строя, более 70 лет существовавшего в нашей стране и объективно не выдержавшего испытания временем, смену коммунистического правления на быстро развивающийся первичный капитализм;

Во-вторых, развал некогда мощного Советского Союза в итоге Беловежских соглашений и усиления сепаратистских и центробежного стремлений в России при ослаблении федерального центра; в-третьих, рождение определенных демократических основ, подавляемых в течение многих десятилетий. И, наконец, в-четвертых, очень быстрое смещение акцентов в определении нравственно-этических ценностей и связанная с этим быстрая криминализация государства. Все это, конечно, названо крайне бегло и схематично: в действительности, процесс гораздо сложнее и многогранней. Взять, к примеру, приватизацию. Вместо того, чтобы по замыслу ее создателей превратить миллионы людей во владельцев разгосударствленной собственности, она привела к разграблению богатств страны, к сосредоточению большинства ключевых предприятий в руках очень небольшого числа людей, т. н. олигархов, которые в нужное время оказались в нужном месте. Один только пример. Пятьсот крупнейших предприятий России суммарной стоимостью не менее 200 миллиардов долларов были проданы за 7,2 миллиарда долларов и оказались в большинстве своем в руках иностранных компаний и подставных структур. Это оказалось первым, но весьма крупным шагом в последующей криминализации нашей страны.

“Лев прыгнул!” — еще недавно сказал об этом один из теоретиков и практиков борьбы с организованной преступностью — генерал Александр Гуров, один из отцов-основателей блока “Единство”. В 80-е годы большое впечатление на общественность произвели его статьи “Лев готовится к прыжку” и “Лев прыгнул”. А.Гуров предупреждал о первых шагах неведомой в советское время отечественной мафии, о которой, пожалуй, в то время никто и не слыхивал. Разве что, не очень крепкий умом персонаж из популярного в те годы телесериала “Следствие ведут знатоки”, предупреждающего о насилии некоей “мандариновой” мафии. Человек был скорбен главой, но оказался прав: мафии не только мандариновые, но и многие другие сегодня достаточно спокойно размножаются в стране. Только называются они теперь чуть иначе — объединенные преступные группировки (ОПГ). Каждое четвертое преступление в стране совершается ОПГ. Под их контролем находятся уже целые отрасли экономики страны, целые города, средства массовой информации… В ходе “зачистки” от криминальных структур гиганта отечественного автостроения — Волжского автозавода милиция обнаружила запрятанные в укромных уголках всего-навсего… 80 тысяч “лишних” автомобилей.

Продолжая тему, отметим, что за 20 лет число убийств в стране возросло с 13 до 100 тысяч (не забудем при этом, что тогда был Союз, а сегодня — Россия). В одном из документов об оргпреступности в России отмечается, что под контролем ОПГ находятся 40 тысяч различных коммерческих предприятий, а доход мафиозных структур исчисляется десятками миллиардов долларов. С этим можно согласиться, если учесть, что ежемесячный криминальный вывоз капитала по оценкам экспертов составляет 1–2 млрд. долларов.

Говорить о размахе современной преступности в стране можно еще долго. Но все же важнее вопрос — кто же противостоит льву. Если откровенно, то прыжок льва застал наши правоохранительные органы врасплох. Что бы сейчас ни говорили и ни писали, ни общественность, ни милиция, ни госбезопасность, ни суд и прокуратура не оказались готовы к резкому противостоянию напору мощных преступных группировок. Скажем больше — часть правоохранительных органов и не пыталась сопротивляться. Время от времени Президент страны и другие высшие государственные деятели призывали к борьбе с коррупцией, проводились какие-то мероприятия. А затем “обстоятельства складывались так”, что всякое противодействие сворачивалось. Достижением можно считать создание на территории России системы межрегиональных управлений по борьбе с организованной преступностью, независимых от местных территориальных органов. Видимо, отдельной книги заслуживает описание противодействия, которое оказывают РУБОПу многие государственные органы. Произошли определенные изменения и на региональном уровне. Стало ясно, что бандитов на уговоры и увещевания не возьмешь. Поэтому милиция стала вооружаться, использовать силовые приемы и оружие при задержании. Сейчас каждый пункт обмена валюты или оптовый склад являют собой крепость, которую, если нужно проверить документы у ее обитателей, приходится брать штурмом. Численность органов милиции и внутренних войск приблизилась к численности армейских соединений. Появились новые виды милицейских подразделений — полиция нравов, экологическая милиция, миграционная милиция. Укрепляются органы дознания. Но сказать, что есть успехи в обуздании преступности, нельзя. Лев прыгнул и отступать назад совсем не собирается. Напротив, можно ожидать его дальнейшего наступления.

Между тем, организованная преступность угрожает нравственности и духовному состоянию общества. Деятельность мафиозных структур, направленная на беззаконное обогащение, развращает молодежь, создает стереотип красивой жизни без обязательств перед государством, формирует особый тип “крутого человека”, способного пойти на все… С падением нравственности совершенно обесценивается и жизнь человека… — пишет А.Гуров. А он знает, о чем говорит.

Ко всему этому следует добавить, что рост преступности в стране, а также появление большого класса собственников, рождение крупной частной собственности вызвали к жизни новые, невиданные в советской действительности структуры — частные охранные и детективные агентства, личных телохранителей и т. д. В дальнейшем мы увидим, как все это сказывалось на детективной литературе.

Подводя итоги нынешней ситуации в стране, эксперты отмечают, что по таким показателям, как “уровень падения отечественного производства”, “доля населения, живущего за чертой бедности”, “уровень доверия к центральным органам власти” и ряду других в наше ХХ столетие страна стояла на пороге критических значений в мировой практике. Был сделан вывод, что “групповые и личные интересы возобладали над интересами общества. Понадобятся титанические усилия, чтобы вывести страну из состояния ступора”. Удастся ли это сделать, покажет время…

Литература + жизнь. Не только игра…

Криминально-напряженная ситуация в постсоветской России 80-90-х годов… Чем же благоприятное время для расцвета детективной литературы, для стимулирования писателей, не написавших в своей жизни даже ни одного детектива. Демократизация российского общества, быстрое падение старых коммунистических жупелов, отмена всех и всяческих ограничений на свободу слова и другие свободы привело не только к резкому ухудшению криминальной ситуации в стране, о чем мы долго распространялись выше, но и к открытию шлюзов гласности. Как говорилось в конце 80-х: “Рот уже открыть можно, правда положить в него еще нечего…” Слава богу, вторую часть фразы жизнь отменила, а первую — углубила и расширила. Впрочем, обо всем по порядку.

Первое — отмена предварительной цензуры. Не сразу, но кануло в небытие главное управление по охране государственных тайн в печати, которое больше занималось не охраной гостайн, а организацией препон любой книге, объективно отражающей действительность. Правда, еще остались ведомственные пресс-службы, главная задача которых — не допускать к читателю и зрителю произведений, якобы нарушающих тщательно оберегаемый облик ведомственных героев. Сегодня они не могут запретить, а способны лишь увещевать, использовать дружеские связи и т. д. Правда, для пишущих дружба с пресс-службами МВД или ФСБ пока чего-то стоит: недругам могут не дать ценную информацию, “забыть” пригласить на пресс-конференцию, не взять в интересную поездку и т. д. Но для создателей книг-нетленок, в отличие от журналистов, это не более чем комариные укусы. Гораздо страшнее было, когда наметанный взгляд цензора, все равно, ведомственного или государственного, спотыкался на описании невзрачной внешности участкового уполномоченного, или на описании, как чиновник-партиец вымогает взятку, или какой-нибудь ошалевший наркоман со слезами выпрашивает дозу у продавца наркотиков… Скажем так: до 1987 года наркотиков и наркомафии, проституток и проституции, коррупции и коррупционеров в стране не было. Да чего там, как было заявлено, и “секса в нашей стране нет…”

Только после 1987 года страна узнала, что “рыцари с чистыми руками и горячим сердцем” не только берут взятки, но и бьют этими самыми чистыми руками преступников, что не только на “Диком Западе”, но и в “стране победившего социализма” процветает и наркомания, и киднаппинг, и организованная преступность, и терроризм и многие другие “радости” западного мира. Читатели с ужасом узнали, что “бравые ребятки” с Лубянки менее всего озабочены борьбой с иностранным супостатом…”

Все это стало известно (естественно, рядовым читателям, да и то не всем) уже после отмены цензуры. Но этого было еще недостаточно, чтобы родился новый детектив.

Второе. Вслед за отменой цензуры мы стали свидетелями небывалого проявления гласности: внезапно заговорили немые — те, кто был связан “обетом молчания” многие десятилетия — разведчики, их руководители, беглые шпионы и шпионки. Каждый хотел внести свою лепту в раскрытие некогда секретных государственных тайн. Правда, иногда выяснялось, что некоторые тайны раскрыты преждевременно и наши “доброжелатели” за рубежом не преминули этим воспользоваться, но что значит судьба нескольких десятков разведчиков, когда повсеместно такая гласность и открытость. В печати замелькали имена П.Судоплатова, И.Прелина, Л.Шебаршина, В.Павлова и многих других. Вновь всплыли имена В.Кривицкого, Г.Агабекова, О.Гордиевского, волею судеб оказавшихся “по ту сторону”. “Калиф на час” Бакатин радостно описывал, как ему удалось развалить КГБ, некогда мощный и монолитный… Только сейчас мы начинаем осмысливать все последствия этого. Массу ценной информации получили не только читатели, но и писатели, которые не замедлили воспользоваться ею для создания художественных произведений… Еще один источник информации — открывшиеся в эру гласности секретные архивы. Они дали немало материала для книг о работе правоохранительных органов в разные годы. Многие произведения Ю.Семенова, Э.Хруцкого, Ю.Кларова и А.Безуглова, Е.Парнова и других писателей созданы на основе или с использованием архивных документов. Это придало им достоверность и точность.

И снова заявим, что не только отмена цензуры и открытость общества позволяют говорить о возможности свободного творчества.

Третье. Писатель не может, да и не должен писать “в стол”. Создатель остросюжетных произведений тем более: слишком свежи и актуальны написанные им книги, чтобы годами отлеживаться в ящиках стола. И в этом смысле мы можем вновь заметить, что сегодняшние условия крайне благоприятны для анализируемой нами ветви литературы.

Отмена планирования и распределения бумаги, массовое отмирание государственных книгоиздания и книготорговли и массовый взлет частных издательств, создание альтернативной сети книгораспространения привели к резкому подъему писательской (да, и читательской) активности.

Можно смело сказать, что одним из первых цивилизованных рынков, сформированных в нашей стране, был книжный. Это потом появились рынки лекарств, мебели, продовольствия. Первым же, несомненно, следует считать газетно-журнальный. Все это связано с отменой гласных и негласных законов, ограничивающих свободу печати.

Падение старых поджанров детектива — милицейского романа, шпионской повести, много десятилетий стоявших бастионами отечественного детектива, заставило первых активистов книгоиздания приступить к производству западного детектива. В книжных киосках и на прилавках магазинов появились изданные на газетной бумаге, с мягкими переплетами, напечатанные в каких-то левых типографиях книжки Д.Чейза, Э.Макбейна, Р.Стаута и десятков других авторов, прежде всего — американских. Затем мало-помалу стали появляться и отечественные. Изданные таким же пиратским полукустарным методом, они быстро потеснили “иностранцев”. Так пришли к читателям тонкие брошюры А.Кошко “Жертвы Пинкертона”, Г.Петросяна “Убийство в отеле “Диоген”, В.Черняка “Тонкий слой лжи”, А.Безуглова “Изувер” и десятки других. Зато сегодня мы видим хорошо изданные толстые тома, гордо щеголяющие суперобложками. Издательства “Эксмо”, “Дрофа”, “Квадрат” и множество других, как столичных, так и периферийных, выпускает ежегодно более ста названий новых детективных книг. Авторское самолюбие писателей, денежные интересы издателей, а также национальная гордость великороссов, пожалуй, вполне удовлетворены. Удовлетворен ли читатель, для которого, собственно, все и затевается? На этот вопрос нам и предстоит ответить.

Детектив умер! Да здравствует детектив!

Так когда-то сообщали народу о смене королей. Сегодня то же можно сказать и об обновлении отечественного жанра детективной литературы с ее попутчикам и сопровождающими. Заметим, что даже при смене правительства в 1917 году не было столь быстрого, можно сказать, молниеносного изменения в движении художественной литературы и, прежде всего, — ее детективной ветви, ибо она наиболее оперативно откликается на требования времени.

Этому в немалой степени способствовало преждевременное старение и умирание шпионской повести, угасание милицейского романа. “Привыкший к неторопливому течению истории, советский детектив не заметил, как превратился в анахронизм. Сложившаяся схема требовала неспешности и обстоятельности, а криминальная жизнь давно убежала вперед, не дожидаясь своего “честного зерцала” — милицейского романа… Опоздавший милицейско-приключенческий роман просто оказался не у дел”, - пишет известный литературный критик Р.Арбитман.

С этим утверждением можно согласиться. Но все же не простое опоздание к шапочному разбору послужило причиной смерти ряда ветвей отечественного детектива. Как пишет другой критик В.Топоров, “убогий и предельно недостоверный производственный роман на милицейскую тему читателя заставляет глотать разве что жалчайшее отсутствие чего бы то ни было более съедобного. Почему так получилось, понятно всем. Создание детективов находилось под жесточайшим ведомственным контролем (точнее, цензурой. — В.Р.)”.

Мы уже не раз заметили, что любящее себя ведомство никогда не позволяло изображать борца невидимого фронта в грязной шинели, с подбитым глазом, тем более, берущего взятки… Заподозренного в этом участкового Позднякова из вайнеровского “Лекарства против страха” чуть ли не на вкус проверяли. Но даже не в этом дело. Жизнь в стране изображалась недостоверно. Недостоверные преступники угрюмо совершали указанные им преступления, а лихие оперы, руководимые седовласыми полковниками, недостоверно раскрывали их. Причем, как отмечает В.Топоров, самые недостоверные преступления выглядели достовернее… Авторам детективов предстояло решать непростую задачу: как ненароком не бросить тень на наших сыщиков и в то же время не обелить грабителей и убийц. Все это привело к созданию т. н. “застенчивой” детективной повести, где и волки были сыты и овцы целы… А за окном слышались выстрелы, крики и стоны унижаемых и убиваемых людей, катился девятый вал криминала и лев организованной преступности уже прыгнул…

Старый добрый милицейский роман не мог вынести это и тихо-тихо испустил дух. Правда, на наш взгляд, нельзя согласиться с Р.Арбитманом, полагающим, что милицейский роман скончался навсегда. Кое-где он до сих пор выходит на поверхность. То там, то сям появляются его побочные дети. Да разве можно похоронить милицейский роман окончательно, когда в стране существует, и не только существует, но и развивается наша славная милиция. Другое дело, вряд ли будем нынче дружно петь “Если кое-кто кое-где…” Обязательно добавим, кто конкретно и где “…честно жить не хочет”. Народ желает знать…

Со второй массовой разновидностью детективов — шпионским романом — дела обстоят еще проще: его просто отменили за отсутствием состава преступления. Нет, конечно, шпионы есть. И интерес к нашей стране не пропал. Просто, как писала одна из газет пару лет тому назад, “штатные разведчики и диверсанты не прокрадываются через границы нашей страны. Они прилетают на комфортабельных “Боингах”, с почетом устраиваются на комфортабельных виллах и в гостиницах, занимают просторные кабинеты. Только в течение одного года по приглашению лишь одного ведомства в Россию прибыло более 200 консультантов, среди которых кадровые сотрудники спецслужб (фамилии называются)… Чтобы иностранным консультантам было легче собрать информацию по огромной территории России, создан на иностранные деньги центр приватизации и сеть региональных центров…” (газета “Труд”, 15 октября 1998 г.)

В таких условиях писать шпионские романы достаточно сложно. К тому же, кое-кто из братьев-писателей, пишущих о происках иностранных разведок, сам оказался под подозрением в причастности к этим проискам… На книжном рынке, по нашему мнению, за последние годы не появилось ни одного более или менее крупного произведения о разведчиках. С одной стороны, можно радоваться, что шпиономания резко пошла на убыль. С другой стороны, за державу обидно: открытость это, конечно, хорошо, но не оголяться же полностью?! Короче говоря, сегодня мы имеем дело с кризисом некогда мощной ветви шпионско-разведочной литературы. Но, кажется, в наши дни с повышением внимания западных разведок к нашей стране (да и не только западных, но — скажем прямо — и стран СНГ) в связи с приближением НАТО, думается, стоит ожидать резкого повышения интереса писателей к этим темам. Издатели, всегда точно чувствующие ситуацию на рынке, уже уловили некоторый рост читательского интереса. Об этом можно судить по появившимся на лотке переизданиям наиболее значительных произведений этой ветви. Уместно добавить, что и на благополучном Западе интерес к шпионскому роману не снижается. И над книгами на эту тему там работал и работает целый отряд известных писателей (Г.Грин, Р.Ладлем, Ф.Форсайт, Ж. Де Вилье и др.)

Чтобы завершить тему о жизни и смерти советского детектива, добавим, что не все писатели так уж безболезненно расстались с ним. Так, ныне покойный известный писатель и издатель Ст. Гагарин, отвечая на вопрос “Как велика в русском детективе доля советского? И стоит ли нам изживать эту советскость в детективе. Или культивировать?”, ответил: “Ни в коем случае! Дело в том, что в нашей литературе всегда было туго с положительным героем…”. По мнению Ст. Гагарина образ положительного героя в той или иной мере перекочевал в советскую литературу, в том числе и в детектив, а далее должен был бы перейти и в русский. Хотя, по мнению писателя “наш коллективистский менталитет, в котором сильная личность должна быть на втором плане после коллектива, обедняет литературу”. С поисками положительного героя можно согласиться. Но с призывом писателя беречь и сохранять идеологическое начало в детективе следует, пожалуй, разобраться. Думается, что это не должно касаться партийной идеологии, достоинств и недостатков тех или иных партий, движений, течений. Мы уже пережили семидесятилетние великой идеологии марксизма-ленинизма, что в значительной степени загубило отечественный детектив. Еще одного мощного идеологического насилия наш детектив просто не выдержит… Хотя попытки в этом направлении ведутся.

Так или иначе, детектив умер! И да здравствует детектив!

Свет и тени нового отечественного детектива

Конец 80-х годов можно считать началом рождения качественно нового отечественного детектива. О том, почему это произошло, мы уже писали. Попробуем разобраться, что же это за явление такое — постсоветский детектив, или предпочтительнее сказать, — триллер (об этом чуть позже), как укладывается поток остросюжетной литературы в общее движение литературы на постсоветском пространстве. Критик А.Курчаткин видит новации современной литературы “в возникновении новых журналов, выплеске на страницы старых невиданных до того речевых форм, сюжетных построений, блеске стиля, свободной игра ума, непередаваемой художнической раскованности…” По мнению А.Курчаткина, “есть чувство некоей доисторичности времени, в которое мы сейчас живем. Казалось бы, забыты все законы, по которым существует общество и без соблюдения которых таковым перестает быть!..”

Сказано сильно, но по прочтении двух-трех произведений, написанных в наши дни, чувство медленного обрастания шерстью довольно сильно… Еще немного, и, кажется, возьмешь в руки дубину. Многие герои триллеров так и сделали… Потому нельзя не согласиться с мнением критика, что каково общество — таково и его искусство. Время высокой литературы, полагает А.Курчаткин, кончилось. Настало время литературы низкой… А коль так, то нынешний бум детективно-мистической литературы легко объясним. Мистика и детектив, минуя разум, обращаются напрямую к сознанию человека. Играют на его самых низменных чувствах. Читатель уже не сопереживает героям, а радуется, умирает от страха. И включается в предлагаемую игру, ищет разгадку действия мистических сил, предполагаемого убийцу, “несметные сокровища Агры…” И здесь уже не нужен изящный стиль, тщательно подобранные слова, тонко разработанный сюжет… “Словесная ткань детектива примитивная и грубая, как мешковина, вся в зияющих прорехах…”

Мы не случайно так подробно цитируем статью Ан. Курчаткина “Вперед, к детективу и триллеру?”, имеющую подзаголовок “Размышления о парадоксах жанра”. В чем-то спорные и действительно парадоксальные, эти заметки переводят проблему остросюжетного жанра в плоскость жизни, которой лучше заниматься уже не литературоведению, а психологии. Кстати, в этой плоскости идея имеет перспективу: в стране не меньше образованных людей, а коли так, то классический роман XIX века откладывается в сторону, а на первое место выходит любовный роман, детектив или мистический триллер: в них меньше движений души и всяких тонких штучек. “Он схватил ее за грудь и все заверте…” — как писал классик. Или еще круче: “Ребром ладони он ударил по шее противника. Раздался хруст позвонков…”

И все же… Все же остросюжетный роман возрождается после клинической смерти и, как всякий возрождающийся, он болеет. Но за болезнью очень часто приходит полное выздоровление. С надеждой на это мы и работаем над нашей книгой.

А коль детектив родился и, надеемся, скоро выздоровеет, попробуем разобраться в его особенностях и отличиях от прошлого советского собрата.

1. Нельзя не отметить вторичность постсоветского детектива. В конце 80-х рынок буквально заполонила масса новинок отечественного производства. И писатели, и издатели торопились вытолкнуть в продажу как можно больше книг, с обложек которых, совсем как в западных триллерах, крутобедрые мужественные красавцы палили друг в друга из кольтов, автоматов и гранатометов… Все это называлось (и называется) российским детективом или триллером. В горячке издательства не замечали даже, что свежее варево полностью повторяет уже порядком остывшую похлебку заграничную. Об этом емко выразился один русско-американский писатель: “Теперешняя детективная беллетристика России просто обречена плестись в хвосте у массовых жанров западного образца”. Время упущено. Пока отечественные писатели создавали “нетленные образцы славных борцов за справедливость”, западный детективный жанр совершенствовался и развивался. Сегодня можно говорить лишь об отечественных Агате Кристи и Конан Дойле, в книгах которых доморощенные Шерлоки Холмсы и Ники Хаммеры совершают свои вторичные подвиги. Как говорит Л.Гурский, “издатели ведут меж собой тихую позиционную войну уже за “доппелей”, то есть, за “вторые номера” в обойме. Раскрученная прессой Александра Маринина уже называется “русской Агатой Кристи”, хотя, пожалуй, самый наблюдательный критик ничего ни “миссмарпловского”, ни “пуаровского” в ее пухлых романах не найдет. И так по всей линии фронта — от шпионских романов до иронических детективов… Дольше всех “крепился” т. н. адвокатский роман, которого вообще не было в советском детективе. Но и он сдался. Новая серия Ф.Незнанского “Господин адвокат” являет нам нового “доппеля” — русский Перри Мейсон — адвокат Юрий Гордеев. Вторичность современного детектива несомненна. Даже там, где отечественной литературе нет аналогов за рубежом, современный отечественный детектив находит возможности быть “доппелем” у старого, дореволюционного. Характерный пример — книги Л.Юзефовича, В.Лаврова, Б.Акунина, в большей или меньшей степени продолжающих темы приключений полицейских сыщиков старого доброго Петербурга и прочих уголков Российской империи.

2. Нельзя не отметить большую открытость отечественных остросюжетных произведений. Сегодня в них есть все: и грозная ФСБ, и проворовавшиеся менты, и продажные депутаты, и даже сам Президент, показываемый не в самом благоприятном свете. Правда, подобная открытость приводит иной раз к перекосам. По прочтении 3–5 книг из знаменитой серии “Черная кошка” читатель приходит в ужас. В какой такой стране мы живем: могущественные генералы воюют друг с другом, посылая на верную гибель подчиненных, маньяки под мощной крышей разрабатывают изобретения, способные погубить человечество, а власть предержащие хлещут коньяк, гоняются за девочками и давно потеряли всякий контроль над происходящим… Видимо, это простые издержки внезапной открытости, когда все, что не запрещено — разрешено… Если так можно выразиться, детская болезнь дозволенности.

3. Впервые за многие десятилетия появился частный сыщик. Пионером этого явления стал Сергей Устинов, который в детективной повести “Можете на меня положиться” вывел главного героя-расследователя не милицейским сыщиком, а журналистом. Новое время определило и новых героев — частных детективов, охранных агентств, телохранителей. А старый милицейский герой, мундир которого заметно потускнел и покрылся пятнами, незаметно отошел в сторону. Сегодня он уже не занимает почетное ведущее положение.

4. Нельзя не сказать и об изменении облика главных героев остросюжетных книг. Согласно своему положению “доппель-героя”, он очень походит на свой зарубежный (обычно, американский) аналог: так же силен, так же умеет стрелять из любых положений, так же груб и жесток. Произошла, если так можно выразиться, демонизация главного героя. Простой и скромный майор Знаменский превратился в “Бешеного”, “Меченого”, а то и в обоих вместе. А веселый уголовник Батон стал крутым и жестким киллером “Каратом”, убивающим свои жертвы просто сильным рывком рук… По части жестокости мы уже догнали и перегнали Америку. По части логичности мышления нам еще расти и расти.

5. Об этом говорит и то обстоятельство, что в ряде детективных романов сегодняшнего дня очень сильно мистическое начало. Да и то верно: зачем ломать голову в поисках неизвестного преступника, когда можно просто ввести в повествование потусторонние силы, которые и станут виновниками. Попробуй разберись, кто устроил кровавую бойню на чердаке жилого дома в “Ночи голодной луны” В.Силкина. Некто “в черных альпинистских ботинках с потусторонним взглядом с нечеловеческой силой” кромсает мальчишек. Все это снится девочке. А наутро она узнает, что все произошло на самом деле. Трудно уйти от осознания, что это мистика или, на худой конец, розыгрыш, когда читаешь роман мэтра отечественного детектива Д.Корецкого “Основная операция”, действие которого происходит… под Кремлем и где действуют какие-то полумистические структуры. Слияние фантастики, мистики и триллера — нечто новое для современной литературы.

6. Новым для постсоветского детектива является и приход большого числа свежих авторов в литературу. Объяснить это можно, скорее всего, достаточно ошибочным мнением, что писать остросюжетную прозу значительно проще, нежели работать в жанрах высокой литературы. Значительное влияние оказывают на начинающих, да и маститых писателей требования рынка. Долгие годы голодавший и соскучившийся по острому чтению читатель хватался за любое издание, носившее на себе штамп “детектив”, “триллер”, “боевик” и т. д. Понимая это, издатели открыли шлюзы потоку литературы подобного содержания. Правда, поток этот достаточно мутный. Но об этом чуть позже. А сейчас — о тех, кто сегодня работает на книжный остросюжетный рынок. Прежде всего это — перестроившиеся писатели из прошлого периода. Их книги и герои подверглись значительной эволюции по сравнению с советским периодом. Но, как говорится, “Жив, курилка!” Пришли в остросюжетную литературу “российские Агаты Кристи” (так говорят, когда хотят похвалить очередную Маринину или Дашкову. Другое дело, насколько достойны этой похвалы женщины, пишущие современные детективы). Проявили себя в жанре и авторы, “побывавшие там”. Так, “рецидивист Паркин стал писателем в тюрьме”, - писала в 1997 году “Комсомольская правда” и добавляла: “Мошенник с 12-летним стажем отсидки — автор детективных романов.” А вот вам и еще один лагерный сиделец: Б.Бабкин, начав с романа “Завещание на жизнь и на смерть”, все никак не может остановиться… Такое для отечественного детектива — вещь небывалая. Вернулся, правда, к литературной деятельности после долгого заключения писатель Лев Овалов. Но он, как известно, отсидел за напрасно и был впоследствии реабилитирован. Некоторые современные писатели, как они уверяют, тоже пострадали невинно и сейчас своими книгами услаждают души молодежи. Произведения В.Доценко, В.Шитова, Е.Монаха и других пользуются особой популярностью в молодежной среде. Они-то знают, о чем пишут… А создатель шпионских романов П.Обухов и по сей день (начало 2000 года) находится под следствием: подозревается в этом самом… Есть и еще одна новация. На некоторых “раскрученных” авторов работают целые литературные мастерские. Прием не нов. Он описан в русской дореволюционной литературе. Да и сегодня в США, Великобритании, Франции существует институт литрабов, за небольшое вознаграждение работающих на известное лицо. Причем делается это как индивидуально (молодой автор продает за вознаграждение права на написанную им книгу), так и коллективно, когда целый коллектив авторов, распределив между собой главы, в считанные недели и месяцы сдает заказчику готовую продукцию… Часты в последние годы и примеры литературных мистификаций. Впрочем, все вышесказанное может стать предметом отдельного исследования, но уже в будущем.

7. Одной из важнейших особенностей современного остросюжетного произведения является его политическая направленность. После семидесятилетнего дружного “Одобрямс!” и поголовной поддержки советской власти в условиях создания демократического общества детектив (триллер, боевик) как бы расслоился. Здесь, как и во всей стране, произошла поляризация политических сил, взглядов, симпатий. В остросюжетном романе появились так называемые охранительные и разрушительные тенденции. Одни авторы в силу многолетних традиций, привычек, да и принадлежности к определенному ведомству изо всех сил пытаются нас убедить, что “в семье не без урода”, а в основном все хорошо. Другие, видимо, не принимая перемены, происходящие в стране, буквально стенают по недавнему прошлому и в самых черных тонах рисуют современную действительность. Третьи, вообще ничего не понимая и не принимая, бьют своих, чтоб чужим было страшно…

По поводу последнего хорошо высказался главный редактор журнала “Новый мир” Андрей Василевский. Он заметил, что национал-патриоты, потерпев поражение в октябре 93-го, “взяли реванш в пространстве литературы”. “За последние годы, — замечает А.Василевский, — они выпустили в свет множество сочинений о кровавых злодеяниях оккупационного режима и взяли свое — не качеством, так количеством”. Приводя эти слова, известный писатель Лев Гурский указывает на архиправильность данной мысли.

Однако нам с этим трудно согласиться. Ведь главный судья у нас читатель. И если он воспитан так, что потребляет данную литературу и не возмущается, значит, он ее принимает. Причем, что греха таить, современная молодая демократия и созданный ею “капитализм с грабительским лицом” наделали столько ошибок, что вряд ли наблюдательный писатель может пройти мимо этого… Разве можно не заметить резкое расслоение общества, разве не видно даже невооруженным глазом, что нищих и полунищих много больше, нежели обеспеченных людей. Разве мы и наши близкие не страдаем от девятого вала преступности, буквально накрывшего страну… Не замечать этого — значит, врать… Видимо, придет время, и мы построим благополучную страну, где все или почти все граждане будут благоденствовать — там и дух остросюжетного романа, само собой, изменится. А призывать сегодня к цензуре — явный анахронизм.

Впрочем, это с какой стороны посмотреть. В романах короля криминального мира Евгения Монаха и сейчас благоденствуют и сам герой, и окружающие его верные подданные. Нам же хотелось бы дожить до того времени, когда со страниц книг подобных авторов раздавались бы вой и жалобы на то, что “менты поганые совсем не дают жить”… С чем еще нельзя согласиться, листая страницы множества пахнущих краской книг, так это когда некоторые писатели выводят отрицательных героев обязательно с длинными носами и семитским блеском глаз или лиц кавказской национальности, наделенных всевозможными пороками…

Здесь не обойтись без примеров. Наблюдательный читатель уже давно приметил, что писатели, умудряющиеся создавать свои произведения без отрыва от службы в государственных органах, к примеру, Д.Корецкий, А.Маринина и другие (числом немалым) достаточно лояльно относятся к родным органам. Как заявляет один из самых читаемых в России писателей Д.Корецкий, отвечая на вопрос “Не давят ли на вас спецслужбы?”, “Я сторонник сильных спецслужб. Да и вряд ли я написал такое, что может им не понравиться”. Другой не менее читаемый автор А.Бушков заявляет, что он “сибирской национальности”. И далее: “Мне известен любой национализм — в том числе и пресловутый сионизм…” Может быть, поэтому еще один читаемый русско-американский автор Лев Гурский находит у А.Бушкова массу интересных мыслей: “…любимое ругательство автора — выражение “патологический демократ”, охранник-садист носит прозвище “Чубайс”, а зримым воплощением зла является всякий интеллигент — тупой фанатик, нацеленный в глубине души на уничтожение оппонента…”. Впрочем, свою “любовь” к интеллигенции А.Бушков и не скрывает. В одном из интервью он “честно радуется, что этот класс сегодня вымирает”. Такая же “любовь” к интеллигенции выражена и в книгах Д.Корецкого. Есть и еще одно политическое направление современного детектива — это когда авторы создают книгу по материалам какого-либо дела. Пожалуй, это чаще другого приводит к нулевому решению. Вряд ли гордятся сегодня такие именитые авторы как Л.Словин и бр. Вайнеры своей книгой “На темной стороне Луны” о “деле хлопковой мафии” в 1980 году. Сегодня всем понятно, что дела-то и не было. Впрочем, это — литература и она имеет право на вымысел.

В целом же, на наш взгляд, делить литературу на “нашу” и “не нашу” вряд ли стоит. Кто-то с радостью и пользой для себя прочтет “Судный день”, в котором американский агент Ефим Байкалов “разваливает” экономику России или “Саблю для полковника” Сиренко и Захаровой, где враги всех мастей объединились для того, чтоб уничтожить полковника госбезопасности. А кто-то с интересом читает сегодня последние книги Н.Леонова, в которых заматеревший Лев Гуров воюет с врагами государства, или тетралогии о пираньях А.Бушкова, где неутомимый полковник Кирилл Мазур кулаком и пулей управляется все с теми же врагами…

Здесь бы в самый раз высказать сентенцию, что читателя воспитывать надо. Хорошими художественными книгами. Но, увы, язык не поворачивается: где вы видели сегодня на книжном рынке высокохудожественную остросюжетную книгу, где бы не было “ни правых, ни левых, ни красных, ни белых”? Хочется читать книгу, объективно отражающую действительность. Но пока в стране такая тревожная ситуация, видимо, трудно создавать благополучные шедевры. А объективность все понимают, увы, по-разному…

В шеренгу по два становись!

Редкое исследование обходится без попыток хоть какой-то систематизации и классификации. В литературе это дается нелегко, а в остросюжетной — особенно. В самом деле, в каком порядке расставить сотни, если — не тысячи книг, выпущенных нашими издательствами за последний десяток лет. Поток остросюжетной литературы в эти годы был настолько велик, что даже завзятые собиратели детективов отказались от попыток иметь все и всех в своей коллекции. И не только финансовые проблемы тому виной. К сожалению, процентов сорок или больше этих замечательно изданных под всевозможными серийными грифами толстых и не очень толстых томов, должны бы носить одну-единственную метку, предложенную большим знатоком фантастики В.Ревичем — нуль-литература. Литература ни о чем и не о чем. Литература, не имеющая ни сюжета, ни языка, ни стиля…

Теперь попытаемся систематизировать то, что выросло на чахлом российском поле за последние 10 лет. Ни в коем разе в попытках классификации нельзя полагаться на вкусы десятков издательств. Если верить им, то в стране издаются и “новый русский детектив”, и “криминальный роман”, и “классический детектив”, и “остросюжетный детектив”, и “стильный детектив”, и “эротический детектив”, и просто экологический… Словом, сколько издательств, столько и видов детективов.

А мы, между тем, рискуя навлечь на себя гнев издателей и возмущенное удивление читателей, осмеливаемся заявить, что в наши дни в нашей стране истинно детективной книги в первоначальном понимании этого слова и обладающей всеми признаками классического детектива просто… нет. Или почти нет. Есть эротика. Есть экология. Есть крутизна. А детектива — нет.

Небесполезно напомнить, что детектив подразумевает расследование, движение по следу и лишь потом, скорее всего, в конце книги — раскрытие преступления. Мы не знаем преступника. Мы только видим преступление — убийство, грабеж и т. п. И только идя по следу, оступаясь и ошибаясь, одну за другой обнаруживая двусмысленные улики и увязывая их в одно звено, мы шаг за шагом раскрываем преступление… Много ли мы видим книг, содержащих это действие? Другое дело — когда преступник известен с первых страниц и наш герой, яростно ломая сопротивление, кулаком и пулей восстанавливает справедливость. В конце концов все враги (если остались живы, конечно) схвачены и переданы в руки правосудия. Именно из этого ряда полковник Мазур, бандит Евгений Монах и все “бешеные”, “меченые”, “слепые” и “седые”.

Интеллектуальный детектив тихо умер, уступив свое место крутому триллеру или боевику (как угодно). Бал в русской остросюжетной литературе правит сегодня триллер. Он и только он — главное действующее лицо.

Конечно, в своем исследовании мы будем искать детектив. Думается, отыщем и его. Но главным останется триллер. Он определяет интерес читателей и, соответственно, тиражи книг. Он и выводит “раскрученную” книгу в разряд бестселлеров, т. е. книг, имеющих наивысший тираж, думается, в наши дни тысяч сто-двести экземпляров. Только незнанием элементарных вещей можно оправдать явление в мир таких серий некоторых издательств, как “Российский бестселлер”, “Новый русский бестселлер” и т. д., в которых тиражируются книги мало известных авторов, да и написанные, как принято говорить, “левой ногой”. Очень часто эти “бестселлеры” потом пылятся на книжных развалах или в магазинах, нимало не интересуя читателя и компрометируя саму идею… Словом, если на клетке с тигром написано “лев”, это просто означает, что издательство, выдавая тигра за льва, пытается решить финансовые проблемы. Можно объяснить и превалирующее в современной беллетристике преобладание триллеров над истинным детективом: в нестабильном государстве всегда так — легче быстрее схватить известного злодея, нежели долго и кропотливо идти по следам неведомого… Может быть, не случайно и в реальной жизни 7 из 10 заказных убийств так и остаются нераскрытыми. Что же мы хотим от писателя?

Но все же, думается, стоит договориться, что все, что связано в нашей литературе с поиском преступника, мы продолжим для удобства называть детективом.

Теперь о жанровом многообразии детективной литературы. Достойно сожаления, но круг жанров детектива крайне ограничен. В последнем десятилетии XX века заметно явное преобладание романа над повестью. И здесь причиной стали не сюжетные коллизии, не обилие материала, а как ни печально — гонорар у нас пока еще выплачивается за печатный лист. Кто-то сказал, что “краткость — сестра таланта, но теща гонорара…” Это хорошо знают наши творцы. Поэтому и несть числа пухлым романам в ярких обложках. Если том не вмещает всей воды — появляются продолжения. Так читатели уже сбились со счета, подсчитывая тома известной “Банды” В.Пронина. Наблюдательный критик Р.Арбитман по прочтении шестисотстраничного романа Н.Псурцова “Голодные призраки”, кажется, впервые ввел в литературу новый термин “силиконовый наполнитель”. Известно, что красавицы увеличивают размеры груди при помощи силикона. Русские писатели увеличивают объемы своих книг и, естественно, гонорара, при помощи а) сексуального наполнителя, когда для поддержки внимания через определенное количество страниц вводятся сексуальные сцены или острые выражения, б) однородных членов, добавляемых ради увеличения объемов произведения. К примеру, герой “Голодных призраков” взявшись готовить пищу, использует “картофель, капусту, морковь, свеклу, огурцы, помидоры, чеснок, редьку, манго, киви, лимон, ананасы, сало, корейку, спаржу, шпинат, салат, укроп, урюк, яблоки, зеленый и красный перцы, орехи, семечки, груши…” Стоит ли продолжать?

А между тем лет 10 назад у того же писателя вышла в свет неплохая поветь “Супермен”, объем которой был… всего 74 стр. Как далеко мы ушли с тех пор. Не в мастерстве, конечно. Следует отметить, что детективных повестей становится все меньше, а остросюжетного рассказа в том понимании, которое выражал А.Хичкок, как не было, так и нет. Можно только сожалеть об этом. Есть сильные подозрения, что отсутствие в нашей литературе коротких остросюжетных произведений связано не только с финансовыми проблемами, но и с неумением многих авторов грамотно и динамично строить сюжет в коротком произведении. Думается, это серьезная проблема в отечественной детективной беллетристике.

Если мы попытаемся расставить триллеры и детективы конца ХХ века, то романы займут у нас несколько полок, повесть, может быть, одну неполную, а рассказы… сборников остросюжетных рассказов попросту не окажется.

Как же систематизировать то кажущееся обилие остросюжетных произведений, которые успели выпустить издательства в период 1987–2000 гг.? Можно поставить в основу предмет авторского исследования. Отмена цензуры привела к значительному росту книг, в которых практически нет пострадавших, а есть преступник и преступные организации и сообщества, воюющие то с государством, то друг с другом. В “Основной операции” Д.Корецкого преступная организация закладывает бомбу под Кремлем, пытается покончить с федеральной властью. В романах А.Крижановского “Новый порядок” и “Кремлевский альянс” происходит борьба за власть между правоохранительными органами и глубоко законспирированными преступными сообществами. Даже Лев Гуров, настоящий герой Н.Леонова, меняет поле деятельности — с расследования преступлений против личности он начинает заниматься государственными преступлениями…

Можно учесть две неравные группы остросюжетной литературы.

Первая. Расследование преступлений против государства.

Вторая — расследование преступлений против личности.

Иногда эти направления могут пересекаться: там, где государство, там и личность. И наоборот. Но это происходит довольно редко.

Следующая попытка классификации остросюжетной литературы — по главному герою книги. С появлением на свет частных сыщиков, они все чаще становятся главными участниками событий (повести и романы С.Высоцкого, А.Кузнецова и др.). С другой стороны, многие авторы продолжают во главу угла ставить работника правоохранительных органов (Н.Леонов, Д.Корецкий, А.Кивинов и др.). Это могло бы также послужить основой для классификации. Наконец, вполне можно было бы принять за основу классификации и принятую на Западе систему, когда детективная литература делится по развитию сюжета. Так цикл романов нового автора Б.Акунина критика называет “круто сваренным детективом”, а издатели просто дали сериалу новый жанр — “стильный детектив”, а новые романы Ю.Латыниной критика именует “Невиданная смесь экономического детектива и историко-приключенческого романа…”. Нам приходилось встречать и такие словосочетания (в зависимости от содержания): “эротический детектив”, “экологический детектив”, “крутой боевик” (как будто боевики бывают “не крутыми”!) и т. д. и т. п. Если задуматься, можно, видимо, отыскать и другие признаки, по которым целесообразно классифицировать остросюжетную литературу.

На наш взгляд, стоит попробовать сочетание нескольких возможных признаков. Мы предлагаем следующую схему, в основу которой положено сочетание ряда различных атрибутов.

1. Собственно, современный детектив. С настоящим расследованием и поиском преступников;

2. Триллер (боевик). Преступник известен. Требуется отыскать его и обезвредить;

3. Исторический детектив;

4. Мистико-фантастический детектив;

5. Политико-международный остросюжетный роман;

6. Произведения о разведчиках;

И, наконец, учитывая актуальность серьезного разговора о некоторых группах авторов, активно включившихся в литературный процесс, выделим наиболее популярные в наши дни

7. Женский детектив;

8. “Черный роман” — назовем так произведения, в которых криминальная жизнь показана “с той стороны”.

Кроме этого нельзя не сказать несколько слов и о т. н. документалистике, которая буквально прорвалась сквозь многочисленные запреты и заслону к широкому читателю. Некоторое время казалось, что документальные записки и воспоминания шпионов и бывших (а может быть, и настоящих) воров, книги литераторов, написанные на архивных материалах, только введенных в оборот, переиздания некогда изданных за рубежом мемуаров известных перебежчиков, эмигрантов, покинувших Россию после войны и воспоминания “вышедших в тираж” деятелей плаща и кинжала “перекроют кислород” художественной литературе. Слава богу, этого не произошло. Но кроме самостоятельной жизни документалистика дала пищу для размышлений и работы многим советским авторам. И это нельзя не учитывать.

Кто придумал перестройку?

Смеем заявить, что перестройку придумал не М.Горбачев с коллегами, а скромные и ничем доселе не примечательные писатели Э.Тополь и Ф.Незнанский. Так уж получилось — в конце 80-х — начале 90-х прежний милицейский роман начал тихо, но быстро умирать. Еще раньше незаметно отпала шпионская повесть: герои этих книг как-то неожиданно оказались совсем не такими, какими их рисовали авторы и представляли себе читатели. В сплоченных рядах остросюжетных произведений начали образовываться пустоты, сначала незаметные, а потом — все больше и больше. Пытаясь заполнить эти ниши, издатели вываливали на рынок груды зарубежного детектива, на прилавках появились долгожданные Чейз, Гарднер, Стаут… Затем, как пишет литературный критик Р.Арбитман, зарубежный детектив начал “раздражать каким-то вызывающим несоответствием нашей безумной действительности и мира грез, честных частных сыщиков, пистолетов “магнум”, замороженных “дайкири”, и роскошных отелей “Хилтон”, где никогда не висит суровая табличка “Мест нет”…”

Не удалось закрыть нишу и при помощи криминальной документалистики. Соревнуясь друг с другом, писатели торопились быстрее донести до читателя все мерзости нашей жизни, ужасы совершенно жутких преступлений… Все это писалось быстро, неряшливо, с учетом политической конъюнктуры — и быстро приелось читателям. Нишу вновь закрыть не удалось. “Правда, авторы прежних наших милицейских (реже — шпионских) серий попробовали перестраиваться на марше и рады бы перестроиться, но только окостенелость поджанра, его возраст и то, что у нас он вечно ходил “в первых участниках” — все это заранее отвращало читателей от былых кумиров, сводила не нет все их робкие (а порой и весьма нахальные) усилия на нет. Вновь доверие завоевать было трудно, почти невозможно…”. Эти строки писались почти 10 лет назад. И время показало, что кое-кому (далеко не всем) все же удалось вписаться в постперестроечное время. И все же бал сегодня правят не они. Но об этом позже.

А сейчас — вновь к вопросу: кто же все-таки возглавил перестройку на книжном фронте? Большинство критиков сходятся на том, что эта честь оказана двум прежде неизвестным как писателям российским эмигрантам Э.Тополю и Ф.Незнанскому. Это потом они рассорятся насмерть и станут завсегдатаями судов, доказывая, кто же сделал больше. А Э.Тополь будет апеллировать к общественности, публично кляня себя в том, что он породил на свет писателя Ф.Незнанского. Впрочем, дело было сделано. И писатель Ф.Незнанский радует русскоязычного читателя своим нескончаемым “Маршем Турецкого”.

А в конце 80-х — начале 90-х годов эта пара с воодушевлением создавала свои первые романы. Правда, не для России, но все же, для русскоязычного читателя, на которого было рассчитано западногерманское издательство “Посев”. Так появились совместно написанные детективы “Журналист для Брежнева” и “Красная площадь”. Отечественные издательства быстро обнаружили искомых авторов и уже в начале 1991 года “Журналист для Брежнева” был издан в России. Чуть позже ленинградский журнал “Нева” опубликовал журнальный вариант “Красной площади”. Затем в полтора-два года были изданы книги Ф.Незнанского “Операция “Фауст”, “Ярмарка в Сокольниках”, “Ящик Пандоры”, Э.Тополя — “Завтра в России”, “Черное лицо”, “Кремлевская жена” и “Русская семерка…”

И снова процитируем Р.Арбитмана: “Судьба подарила нам удачный тандем. Оба автора были выходцами из Союза и уже во всяком случае в деталях не ошибались… Они-то знали, что черная икра не входит в наш ежедневный рацион… и что контрразведка “Смерш” существовала у нас только в годы войны. Вдобавок Эдуард Тополь в бытность свою корреспондентом “Бакинского рабочего” и “Комсомольской правды” наверняка успел запастись самыми разными впечатлениями, к тому же неплохое знание писательской и кинематографической среды тоже помогало делать “фон” детективных романов вполне осязаемым, отнюдь не схематичным. Фридриху же Незнанскому многолетняя служба в прокуратуре СССР дала возможность поднакопить сюжетов криминально-скандальных историй на много лет вперед… Помимо всего прочего, детективы Тополя и Незнанского имели целых три дополнительных достоинства: в основном они были написаны не сегодня, не здесь и не для нас… “Не сегодня” — означало, что вовремя актуализировали темы, до недавних пор запрещенные в России, они говорили, пока другие помалкивали… “Не здесь” — значило, что писатели были в высшей мере свободны от внутреннего редактора, не боялись “нарушить”, “разгласить”, “очернить” — в общем, высказаться достаточно откровенно, не думая о последствиях. Богом был сюжет, все остальное не имело значения. Наконец то, что все романы были написаны поначалу “не для нас” (гласность тогда едва ли кто предвидел) способствовало с одной стороны введению в ткань некоей минимальной доли привычной для нас сегодня острой разоблачительной публицистики… С другой же стороны, “советские тайны” подавались в необходимо-привычной для Запада упаковке динамичного, “крутого”, остросюжетного детектива-триллера… Детективное произведение о наших делах, написанное вдобавок в отечественной традиционной манере, с унылыми рутинными приключениями “по-советски”, с неторопливой ленцой, с непременной “моралью” — просто нельзя было бы продать…”

Впрочем, оторвемся от Р.Арбитмана, с чьим просвещенным мнением мы вполне согласны, и рискнем дополнить его собственным суждением.

Нет никакого сомнения, что обе совместные работы при всех присущих им недостатках проложили дорогу постперестроечному отечественному детективу. Они показали российскому читателю, как сочетать документальное и художественное, всю меру допустимой открытости и, наконец, отношение писателя и “органов”.

Именно после публикации в России “Жуурналиста для Брежнева” и “Красной площади” появилась серия “доппелей”, в которых показано противоборство “органов” с организованной преступностью, друг с другом, наконец, с высшей властью… Конечно, крутизна следователя, пусть даже “важняка” Игоря Шамраева не может не вызвать удивления. У нас в стране даже генпрокуроров научились укрощать, но это в какой-то мере компенсируется отсутствием хэппи-энда: в “Красной площади” И.Шамраев погибает, а его помощники — арестованы и осуждены. “Журналист для Брежнева” В.Белкин просит политического убежища во Франции.

И Тополь, и Незнанский стали, пожалуй, первыми “разгребателями грязи”. В “Красной площади” автор разоблачает заговор и закулисную борьбу в высших эшелонах власти. В “Операции “Фауст” тема подготовки переворота находит свое продолжение. В “Ярмарке в Сокольниках” рассказывается об участии в махинации с драгоценными камнями высших членов госбезопасности.

В “Красном газе” и “Кремлевской жене” следователь Анна Ковина, “тополевский Джеймс Бонд”, как рекомендуют ее авторы одного из предисловий, всеми силами борется за конституционный порядок, в “Кремлевской жене” она находится в эпицентре событий, связанный с попыткой государственного переворота…

Как пишет критика, “детективы Э.Тополя — своего рода “журналистская проза”: фантазии на тему и злобу дня, интеллектуальная игра с реальностью на грани игры с огнем. Чем-то его проза похожа на модный жанр коллажа, когда из документальных фрагментов, узнаваемых деталей, фигур создается сюрреалистическая картина…”

Что же касается второго соавтора — Незнанского, по мнению Э.Тополя, “вруна и афериста, страдающего литературной импотенцией”, то, как считают критики, графомания еще никогда не давала высокого качества. А г-н Незнанский, сидя во Франкфурте-на-Майне, умудряется издавать за несколько недель очередной опус “Марша Турецкого”, объемом в 500 страниц. Совсем недавно один из почитателей его таланта заметил, что начало, середина и окончание очередного “Марша” как-то рознятся друг от друга. Виной, на наш взгляд, стала недостаточная работа редактора. И то: достаточно трудно объединить в единое дело куски, созданные тремя разными лицами. По слухам, на Ф.Незнанского трудится целая команда “литературных негров”. Попробуй, собери в единое целое их творения! Впрочем, пока это не более чем слухи. Как бы то ни было, “художественная основа романа ниже всякой критики, — пишет опять же критик. — Ходульные герои, неестественные пространные диалоги, минимум динамики, никакой язык…” От себя добавим — и сюжетное построение оставляет желать лучшего. Видимо, за долгие годы эмиграции сюжеты, вывезенные с Родины, порядком поизносились… Можно было бы кое-что сказать и по поводу главного героя многоплановых романов — следователя А.Турецкого, наделенного писателем всеми мыслимыми и немыслимыми качествами. Но, кажется, Саша Турецкий постепенно отходит в сторону, — на его место приходит шустрый, но пока достаточно бестолковый адвокат Юрий Гордеев. Видимо, лавры Эрла Стенли Гарднера не дают покоя нашим литературным мэтрам.

Подводя итоги сказанному, следует отметить, что первопроходцы нового постсоветского детектива Э.Тополь и Ф.Незнанский выполнили свою задачу. Созданные ими детективы как бы показали направление, по которому следует идти дальше. В свое время эти книги были актуальны и востребованы читателями. Но сегодня уже, видимо, можно сказать, что новый российский писатель пошел дальше. Жизнь опережает события, описываемые в остросюжетных романах названных авторов. И хотя оба писателя продолжают активно работать, сегодня уже не они являются законодателями литературной моды…