"«Если», 1995 № 01" - читать интересную книгу автора (Гибсон Уильям, Лозинский Дмитрий, Будрис...)Евгения Савельева ЧЕЛОВЕК И МАШИНА СОЮЗНИКИ ИЛИ СОПЕРНИКИ?Кажется, А. Бестер пытается найти оправдание восставшей против своего создателя технике. Дескать, люди скверно обращались с машинами. Автор миниатюры живописует ситуацию с мрачным юмором: машинный террор очень напоминает те человеческие «деяния», о которых сообщает постоянно современная криминальная хроника больших городов. Гармонизацией отношений человека и техники занимаются сегодня ученые многих научных специальностей, в том числе и гигиены труда. О том, какие проблемы встают на этом пути, размышляет врач-гигиенист, сотрудник аппарата Государственной Думы. Со школьных лет все помнят английских луддитов — разрушителей машин в фабричных городах. Зовутся так они по имени некоего Лудда, который в припадке бешенства уничтожил вязальный станок. Случилось это почти два с половиной века назад, когда техногенная цивилизация делала свои первые шаги в Европе. Между прочим, парламент Великобритании принял билль, по которому «антимашинистов» можно было наказывать смертной казнью. Так что начало отношений человека и машины вряд ли можно считать мирным. Однако со временем отношения эти улучшались, что, естественно, было вызвано взаимным интересом обеих сторон. Человек приучался видеть в технике некое продолжение себя, а техника (в лучших своих образцах) старалась «подражать» живым организмам, представляясь как бы человекоподобным существом. К тому же с помощью техники человек за весьма короткий исторический срок получил столько всего… Однако будь лорд Байрон нашим современником (это он выступил тогда в парламенте Великобритании против билля, в результате чего вскоре смертная казнь луддитам была заменена ссылкой на 7 — 14 лет), занял бы он столь же определенную позицию? Вера в ценности научно-технического прогресса казалась почти незыблемой до последней трети XX века, до тех пор, пока не выявились полностью глобальные проблемы, прогрессом же и порожденные. Прежде всего экологические, связанные с техногенным воздействием на природу. Такому же воздействию подвергся и сам человек, что дало повод говорить о реальности угрозы самому его существованию. Пожалуй, катастрофу века — Чернобыль можно считать своего рода бунтом техники против человека, варианты которого давно «просчитывает» фантастика. Возможно, философы усмотрят в ней признаки конечности техногенной цивилизации. Но пока жизнь продолжается, и все мы постоянно с техникой общаемся. И есть смысл поговорить о проблемах отношений человека и машины, так сказать, на микроуровне. □ому нынче придет в голову крушить сложный станок с программным управлением, разбивать музыкальный стереокомбайн или еще что-то из бытовой техники, пришедшей в каждый дом? Техника — благо, она освобождает от тяжелого, неинтересного, непроизводительного труда. Однако все не так просто. Нередко технические системы, с которыми соприкасается человек, скажем, на производстве, значительно превосходят его собственный антропологический' масштаб. Тогда он испытывает напряжение, неприятные чувства, вынужден делать несвойственные ему движения. Все эти обстоятельства должны иметь в виду создатели техники, закладывающие в конструкцию и возможность контакта ее с человеком. Другая ступень — организация работы этой пары «человек — машина». Однако существует еще и блок проблем вокруг самого человека. Есть люди, для которых техника таит опасность, они испытывают неуверенность, страх, имея дело с нею. Конечно, почти всякого человека можно обучить работе с той или иной техникой, но тем не менее полностью проблема не снимается. В чем дело? Раньше любое техническое приспособление создавалось как продолжение человеческого организма, как своего рода его искусственные органы или системы. Со временем, увеличиваясь в размерах, наращивая производительность труда (что стало символом и целью прогресса), машина заставила человека ощущать себя ее придатком. Машина надиктовывает человеку ритм, темп, направление труда, устанавливает перерывы в работе. Он чувствует власть техники над собой, страшится этой власти. Надо признать, что эффективность техники не всегда возможна с учетом требований комфорта того, кто на ней (с ней) работает. Все-таки упор при создании машин делается на производительность их труда. Поэтому крайне важно оценить возможные негативные последствия контакта человека с тем или иным механизмом. Это и есть задача гигиены труда. К сожалению, бывает легко сказать, как «не надо», труднее выполнить. Тем более что оценка факторов труда сейчас идет по многим параметрам. Физические перегрузки оценить легче, нежели перегрузки эмоциональные, психологические, интеллектуальные, характерные для многих современных производств, отраслей, видов деятельности. Представьте себе объем информации, которую должен воспринять, переработать для принятия решения человек, управляющий океаническим лайнером или воздушным судном. Причем информация, которая поступает в непредвиденном темпе, требует различной реакции. Соответственно, оценивать нагрузку на психическую сферу, интеллект становится все сложнее. Существующие системы профессиональной ориентации и профотбора полностью своих функций не выполняют. Можно сказать, что возможности этих служб отстают от темпов развития техники и роста ее потенциала. Сила мышц, способность к восприятию единиц информации в определенное время или сигналов соответствующей точности, световосприятие исследуются сравнительно легко: есть технические средства, системы тестов. Но изучить эмоциональный настрой человека, пригодность его к работе с машиной, готовность ощутить себя в паре с ней ведущим гораздо труднее. Да и возможно ли вообще объективно оценить эти факторы? Сейчас в клинической медицине есть немало сторонников подхода к диагностике и лечению с учетом особенностей конституции конкретного человека. Подобный подход правомерен и актуален для гигиениста. В самом деле, в группе людей, работающих одно и то же время с виброинструментами, вибрационной болезнью заболевают не все. Есть определенные виды человеческой деятельности, которые требуют особых форм профотбора (скажем, для работы в космосе или воздушным гимнастом в цирке), но обычно пригодность к работе с техникой выявляется — должна выявляться — в процессе предварительных осмотров. Что проверяют врачи? Состояние вестибулярного аппарата, психический статус, остроту зрения, слуха, состояние сердечно-сосудистой системы. Но все эти параметры могут у человека меняться — с возрастом, в результате тех или иных заболеваний. Поскольку изменения эти не всегда выявляются медиками, человек рискует оказаться неадекватным условиям труда. К тому же осмотры нередко проводятся формально. Довелось в Псковской области познакомиться с человеком, который был допущен к работе электромонтера, будучи инвалидом. Врачи, давшие «добро», не подумали о том, как человек без ноги (даже без нормального протеза, просто с деревяшкой) сможет подниматься на высоту, что в обязанности электромонтера входит. Плохо, видимо, представлял фронт собственных работ и сам работник. Это казуистический пример, но он заостряет проблему. Сейчас она остра, как никогда, поскольку здравоохранение тоже переживает кризис. Поли был упомянут кризис, коснемся еще одного аспекта. Может быть, сегодня разговор о гармонизации отношений человека с техникой кому-то вообще покажется «пиром во время чумы». Останавливаются многие производства, реальна угроза безработицы. Как выбрать работу с учетом своих возможностей? Да порою люди готовы взяться за любой труд, лишь бы заработать на жизнь. Не секрет, что существуют заведомо «вредные» производства, с запрограммированным риском для здоровья человека. Но государство заманивает туда работников, давая компенсации за вредный труд, снижая пенсионный возраст и т. д. Это обходится дешевле, чем менять технологии, делать производство безопасным. По этой же причине задыхаются в отсутствии социального заказа проектные институты, которые хотели бы и могли улучшить конструкции. Самое страшное, что многие люди потеряли вообще ощущение ценности своей жизни, собственного здоровья. Вспоминаю, как рабочие одной из прокопьевских шахт отказывались использовать механизм для установления в штреке крепи. «Разве мы не мужики?» — ответили они на вопрос «почему», таская 90-килограммовые деревянные балки для крепи. Подвести балку и зафиксировать ее в определенном положении могла как раз стоявшая без дела машина. О том, что никто не хочет на шумных производствах пользоваться антифонами, писала специальная печать. Здесь есть, конечно, проблема, связанная с качеством, конструкцией средств индивидуальной защиты — дела в отечестве с этим плохи. Насколько удобны и привлекательны аналогичные приспособления, что производят Япония, Швеция (средства индивидуальной защиты там непременно прикладываются к комплектам техники). Но человек должен быть сам заинтересован в нормальных условиях труда. Пока он такой заинтересованности не проявит, ничего не изменится. Останется прежний, «полицейский», вариант: государство определяет, что нужно для производства и работника. Трудно избежать схемы «у нас — у них». Изначально мы шли с Западом разными путями, оптимизируя отношения работника с производственной средой. Отечественные нормативы строились всегда с большими запасами прочности, на отсутствии риска вообще. Никто и никогда заболеть не может. Практика показала, что такое невозможно. На Западе исходили из технической достижимости на данном этапе, работая дальше на основании поэтапных программ. Все нормы и законы принимались, только будучи выполнимыми. Система гигиенического нормирования допускала возможность риска: 90 процентов работников не заболеют, а вот остальные десять… Это было своего рода стимулом для конструкторов. Даже малый процент людей не желал рисковать здоровьем. Общественность взывала к промышленности, та в конце концов сдавалась, подчиняясь общим требованиям. Если не удавалось решить проблему технологически, можно было использовать систему защиты временем. Что это такое? Условия, скажем, труда на шахтах или строительстве с использованием виброинструментов везде схожи, они не зависят от политической системы и даже уровня техники. Неблагоприятного воздействия на организм человека избежать невозможно. Но предотвратить болезнь можно. Для появления ее существуют определенные лимиты времени, которые гигиенистам известны. Не дожидаясь истечения лимита, можно человека перевести на другой участок в этой же фирме, переквалифицировать его. На вредных производствах Запада идет постоянная смена сотрудников — таким образом люди «проскакивают» опасный, с точки зрения возможности заболевания, срок. У нас такая практика затруднена. Многие промышленные города развивались как спутники определенных производств. Куда деться человеку, если он решит оставить свою работу? Переезд в условиях России — стихийное бедствие, он тянет за собой массу социальных проблем. Наши ученые пытались пробивать идею защиты временем, но дальше благих пожеланий дело не пошло. Послевоенным поколениям соотечественников, особенно после создания нами атомной бомбы и полета Юрия Гагарина в космос, стало казаться, что работать все будут только на «чистых» производствах, с умными машинами. Создавался миф о человеке — покорителе природы, космоса, гражданине, великой страны, труд которого производителен и радостен К исходу века выяснилось, что многие отрасли технологически резко отстали от западных, нуждаются в коренной реконструкции и перевооружении. Около четверти предприятий вообще невозможно реконструировать, они подлежат закрытию. Оказалось, что на многих производствах используется неквалифицированный труд. Миф развеян… Не вкусив в полной мере плодов научно-технических революций, неразумным обращением с техникой мы умудрились напомнить о бренности цивилизации. Однако нельзя, чтобы страна, обладающая огромными природными ресурсами, трудовым потенциалом, в цивилизацию не вошла. Наверное, Чернобыль и стал возможен, потому что люди не чувствовали радости труда. Чувство это не приходит к человеку в условиях несвободы. Анализ причин аварии на Чернобыльской АЭС в сущности это подтвердил. Из года в год сотрудники делали привычные ошибки, зачастую не представляя, с чем имеют дело. Поэтому хочется напомнить тезис одного нашего умного соотечественника о том, что развитие новой техники «предполагает фантастическую духовную активность». А сама техника — и часть культуры, и продукт творчества. Подлинное творчество возможно только в условиях свободы. Наверное, пользоваться техникой на равных, испытывая при этом радость, будут свободные люди. |
||
|