Пролог[1938]

Я пришел домой в чаду,

Переполненный раздумьем.

Мысль играла в чехарду

То с насмешкой, то с безумьем.

Пропаду!

Саша Черный

«Из дневника современника»

Ветер, завывая, гнал по брусчатке пустынных улиц поземку — словно призраки приближающейся зимы, скользили облака ледяной взвеси вдоль темных домов, выискивая новые жертвы для двух неразлучных спутников Смерти — Голода и Тифа. Одинокие фонари высвечивали язвы разбитой мостовой, порождая уродливые тени, искажающие очертания предметов. Луна, повисшая в небе в омуте облаков, больше всего напоминала заплесневелую головку сыра на рваной, дырявой бархатной скатерти небесного стола.

Василий поправил воротник шинели и вновь замер, вжавшись в чернильную тень заброшенного костела. Он не чувствовал холода, хотя ноги его и пальцы давно заледенели. Нельзя ни на секунду расслабиться. Враг мог нанести удар совершенно неожиданно, в любой момент. Он затаился где-то там за ржавой изгородью, за рядами покосившихся могильных крестов, в одной из комнат богородичного предела. Василий чувствовал его, ощущал неприятные уколы, порожденные присутствием чего-то злого, потустороннего. Ощущение это накатывало волнами. И всякий раз, когда такая волна захлестывала Василия, он лишь крепче сжимал левой рукой рукоять крошечного «бульдога», спрятанного в кармане шинели. В отличие от маузера, покоившегося в деревянной кобуре на левом боку, револьвер был заряжен особыми «заговоренными» пулями кустарного изготовления по рецепту батьки Григория.

Иногда Василию казалось, что ожидание будет вечным, а ночь… эта ночь никогда не закончится. Но вот, заглушая стоны ветра, натужно загудел мотор, и из-за поворота на полной скорости вылетел грузовик с открытым верхом. Он резко затормозил у ворот костела, и из кузова, словно горошины из стручка, высыпали красноармейцы в высоких буденовках с синими звездами. Тут же, подчиняясь приказу старшего, они метнулись в разные стороны, окружая темное строение. Но не успели они «взять периметр», как рядом с грузовиком притормозил черный автомобиль. Сверкающий, новенький с иголочки, он выглядел чужеродным красавцем на фоне потертого грузовика и ржавой, покореженной годами ограды территории костела.

Василий стрелой метнулся вперед, несколькими быстрыми бесшумными шагами пересек улицу и остановился за спиной командира красноармейцев. А тем временем из машины выбралось трое в строгих черных пальто — коротышка и два гиганта, похожих друг на друга, словно родные братья.

— Все готово? — тонким, надрывным голосом спросил коротышка. Он стоял чуть впереди, держа в руке шляпу и трость. Желтый рассеянный свет ближайшего фонаря, смешавшись с яркими лучами фар машин, наложил на его лицо резкие тени, а излишняя полнота, ленинская бородка и щетина коротко подстриженных седых волос придали его внешности что-то фаустовское.

«Ему бы еще сигару в зубы, и получился бы вылитый буржуй с окон РОСТа», — решил Василий. Однако он знал, насколько опасны подобные сравнения…

— Я вас спрашиваю, все ли готово? — нетерпеливо повторил коротышка, обращаясь к командиру красноармейцев. Тот, высокий подтянутый офицер, попав под бдительный взгляд большого начальства, сразу съежился, втянул голову в плечи, пытаясь стать ниже, незаметнее.

— Разрешите доложить, — начал он неуверенно, — мы только что…

— Они только что подъехали, — вмешался Василий.

Коротышка не удостоил Василия даже взглядом.

— Вы должны были прибыть сюда полчаса назад.

— У нас на Обводном мотор заглох.

— Значит, надо было местным позвонить. Пусть бы они подсуетились. Учти, Семеныч, если они и в этот раз уйдут, всем мало не покажется…

— Церковь окружена, — из темноты вынырнула фигура в шинели с винтовкой наперевес. Голос красноармейца звонким эхом разнесся по улице.

— Не «церковь», а «костел», — процедил сквозь зубы коротышка.

— Так точно, костел!

— Да не ори ты так, всю улицу перебудишь, — отмахнулся коротышка. — Где ты таких горластых берешь, Семеныч? — вновь обратился он к безмолвному командиру.

— С Путиловского присылают, — голос Семеныча звучал хрипло. Слова он произносил неторопливо, словно извиняясь или в чем-то оправдываясь перед вышестоящим начальством. — Они с деревень едут на завод работать, а там на пролетарское происхождение никто не смотрит. Там вкалывать надо. Кривые-то руки никому не нужны, вот их и сплавляют нам в спец…

— Ладно… — отмахнулся коротышка. — Вечно ты жалуешься, — и, пройдя мимо командира, остановился напротив Василия. — А ты как?

— Готов, — спокойно ответил тот, в очередной раз покрепче сжав рукоять револьвера.

— И… — коротышка сделал многозначительную паузу, словно хотел услышать от Василия много больше, но, так и не дождавшись продолжения, сам задал следующий вопрос: — Как думаешь, она там?

— Там, — кивнул Василий. — Я ее чую.

— Ну, про свое чутье ты мне в другой раз сказку расскажешь, специалист хренов, — усмехнулся коротышка.

— Но, товарищ Григорий…

— Хватит, — оборвал коротышка. Тон его голоса резко изменился, в нем зазвучали стальные нотки. — Возьмемее в этот раз?

Василий лишь пожал плечами.

— Ты учти, на тебе вся ответственность, — тем же тоном продолжал товарищ Григорий. — Еще одного провала я не потерплю. Помни, ты и так у нас на особом положении, со всей этой чертовщиной. Коммунист-чернокнижник. Ты бы еще в масоны записался. Тут впору и партбилет на стол положить…

— Вот только не надо меня пугать. Я-то свое дело дюже знаю… — взвился Василий. Больше всего он не любил эти угрожающе провокационные речи, которые все чаще заводили с ним работники аппарата. — Вы же отлично знаете, что…

— Ты мне не перечь, а слушай, — продолжал товарищ Григорий. — Слушай, когда старшие тебя уму-разуму учат… Впрочем, сейчас и в самом деле не время для всей этой болтовни. Пора за дело. Кстати, ты, как всегда, один пойдешь?

— В этот раз нет, — покачал головой Василий. — Пусть кто-нибудь из ваших подстрахует. Там ведь может быть не толькоона, а еще несколько бандитов. И было бы лучше, чтобы мне никто не мешал.

Товарищ Григорий согласно кинул, потом повернулся к одному из своих спутников.

— Яша, Сема, подстрахуйте товарища.

Оба здоровяка разом скинули черные пальто, убрав их на сидение автомобиля рядом с шофером. Широкоплечие, огромного роста, в черных отутюженных тройках, они больше походили не на сотрудников госбезопасности, а на чикагских гангстеров-бутлегеров.

— Пошли, — вздохнул Василий и неспешно направился к воротам костела, одновременно расстегивая правой рукой кобуру маузера. Вытащив из кобуры оружие, он щелчком сбросил собачку предохранителя.

На мгновение остановившись у ворот, Василий глубоко вздохнул, потом взялся левой рукой за ручку калитки в некогда красивых, кованых воротах. Петли громко заскрипели, однако прятаться не имело смысла. Обитающие в заброшенном костеле наверняка слышали, как подъехал грузовик с красноармейцами. Василий решительно направился к огромным дубовым дверям костела по дорожке между рядами покосившихся крестов. Двое чекистов тенью скользнули за ним, держа оружие наготове.

Над заброшенными могилами бессменными стражами застыли кусты, уродливые в осенней наготе. Костел, словно неприступная крепость, возвышался в конце дорожки — памятник прежним темным временам. «Интересно, почему его не снесли или не определили под какой-нибудь склад, — подумал Василий, но тут же отогнал постороннюю мысль. — Большому начальству виднее. У каждого своя работа. И сейчас нужно сосредоточиться на ней, а не думать о чем попало».

Василий решительно постучал в черную дверь рукоятью маузера. Бум! Бум! Бум! — набатом колокола разнеслось эхо. А потом все стихло, и вновь зазвучала тоскливая песнь осеннего ветра.

— Открывайте!

Никто не ответил.

— Вымерли они там, что ли? — поежившись, пробормотал один из чекистов. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Василий еще раз постучал.

— Открывайте! Госбезопасность!

Его крик вновь остался без ответа. Тогда Василий отошел в сторону, кивнув своим спутникам.

— Ломайте!

Те с сомнением уставились на обитую железными полосами дверь. Потом один из них с сомнением покачал головой.

— Поповская постройка. Не выбьем. Тут надо…

Но Василий не слушал. Широким шагом он направился назад к воротам, а потом, резко повернувшись, выудил из кармана лимонку. Мордовороты, поняв, что он собирается делать, бросились в разные стороны. Выдернув чеку, Василий играючи подбросил гранату на ладони, а потом, досчитав до девяти, с размахом швырнул ее в дверь, плашмя рухнув наземь. Точный расчет. Граната взорвалась в воздухе, почти у самой двери.

Через несколько секунд облако пыли рассеялось и стало видно, что дверь устояла. Однако темное дерево растрескалось, металлические полосы погнулись, да и сама дверь, казалось, встала наперекосяк.

Мгновение помедлив, Василий поднялся и, пригнувшись, бросился вперед, а перед самой дверью подпрыгнул, выставив вперед обе ноги. От удара дверь со страшным грохотом сорвалась с петель. Сам Василий приземлился на нее сверху, на пятую точку. Тут же у него над головой двумя ангелами-хранителями свернули дула пистолетов его спутников. Грохот падения гулким эхом пронесся по пустому помещению церкви и неожиданно стих, словно кто-то невидимый одним быстрым движением опустил заслонку, разом отрезав все звуки.

— Никого… — начал один из чекистов, но недоговорил.

Откуда-то спресбитерия полыхнуло пламя. Громом бахнули выстрелы. Чекист согнулся вдвое и, выронив пистолет, начал падать. Василий едва успел откатиться в сторону, крепко сжимая в руке рукоять маузера. Второй его спутник, опустившись на колено, открыл ответный огонь. Судя по всему, он, как и Василий, не видел стрелявшего, а ориентировался по вспышкам выстрелов. Повернувшись, Василий краем глаза заметил, что по дорожке в сторону костела бежит несколько красноармейцев. «Тут они сами справятся», — решил он и метнулся в боковойнеф, обходя стрелков напресбитерии.

На несколько секунд пальба с обеих сторон прекратилась.

— Сдавайтесь, граждане налетчики, — гулко разнесся голос под куполом храма. — Вы окружены, сопротивление бесполезно. Выходите в центр залы и бросайте оружие на пол.

В ответ вновь зазвучали выстрелы.

Однако Василия все это не интересовало. С бандитами разберутся и без него. А у него была своя цель. Осторожно прячась за колоннами, он перебежками двинулся к алтарю.

Неожиданно из-за колонны выскочил низкорослый служка. Василий на мгновение опешил. В полутьме блеснула сталь, и палец Василия инстинктивно дважды надавил на курок. И только когда уже тело служки корчилось на полу, Василий разглядел наган в руке слуги божьего. Да и откуда взяться священнику в заброшенном и оскверненном храме?

— Береженого Бог бережет, — пробормотал Василий себе под ноги и, вытащив «бульдог», сделал контрольный выстрел. Тело в темных одеждах взорвалось, словно это была не человеческая плоть, а бочка керосина. Полыхнуло на весьнеф. Ударная волна подхватила Василия, понесла и со всего маху припечатала к стене. Ему даже показалось, что на мгновение он потерял сознание.

Придя в себя, он обнаружил, что лежит, привалившись к стене, сокрытый тьмой. В зале все еще палили.

«Значит, я был прав, — подумал он. — Эта карга тут не одна. — На мгновение он взглянул в сторону алтаря. — Если там есть еще ее приспешники, то винтовки красноармейчикам товарища Григория не помогут… Хотя, какой он к черту Григорий — Гессель Исаакович Шлиман — комиссар Третьего Особого отдела ГУГБ, наследника печально известного ОГПУ. Вот батька Григорий, тот уж по рождению Григорием был. А этот… Слащавая улыбка и вечная фраза при пожатии рук. „Зовите меня просто… товарищ Григорий“. — Василию захотелось сплюнуть от злобы. Ведь именно из-за таких, как этот Шлиман — волков в овечьей шкуре, — ему пришлось покинуть дом. Из-за них погибли его родители… — Однако сейчас не время предаваться воспоминаниям, — напомнил он сам себе. Предстояла схватка — финал войны, которую Василий вел уже более полугода, и противник у него был опытный, беспощадный. — Так что нечего тут валяться, пора браться за дело, но сначала…»

Василий осторожно приподнялся на локте, начертил пальцем на пыльном полу пентаграмму защиты от злого взгляда и тихо прошептал заклинание. Теперь, если верить старинным колдовскимгримуарам, он должен стать невидимым. Нет, конечно, не полностью невидимым, а скорее незаметным для колдовского взгляда, а также для тех, кто не станет специально высматривать его, уставившись в упор.

Потом, тяжело поднявшись, Василий медленно побрел вперед, обойдя место взрыва. Кто знает, какие колдовские ловушки мог таить в себе труп несчастного. Пусть с ним разбираются потом следователи Третьего Особого.

Осторожно проскользнув за последнюю колонну, Василий выглянул, пытаясь рассмотреть, что происходит на возвышении возле алтаря. Бандитов было четверо. Сейчас один из них лежал на ступенях возвышения, широко распластав руки и вперив остекленевший взгляд в изваяние распятого Христа. Словно подтверждая, что данный храм больше не дом Божий, распятие висело вверх ногами. Второй из бандитов прятался за алтарем, и, судя по стонам, свое он уже отвоевал. Двое оставшихся — темные тени на фоне побитых непогодой цветных витражей — палили, едва успевая перезаряжать револьверы.

Василий на мгновение задумался, стоит ли вмешиваться. Но потом, все же решившись, вскинул маузер. Два точных выстрела — и две тени с мягким чмокающим звуком повалились на каменные плиты. «Даже если они приспешники, как тот служка, разберусь с ними попозже, — решил Василий. — А теперь можно за тылы не волноваться».

— Сдаюсь! Сдаюсь! — заверещал раненый, прятавшийся за алтарем.

Сейчас должны были подойти красноармейцы, но Василий не стал их ждать. Скользнув мимо раненого, он нырнул в дверь, ведущую вбогородничий предел. Маузер он отшвырнул в сторону. Теперь вся надежда была лишь на «бульдог». В барабане осталось пять пуль. Мало, очень мало. Виктор понимал, что не имеет права на промах. Потому что перезарядить револьвер ему будет нечем. Точнее, пули-то подходящего калибра у него были, только вот нечисть, с которой ему предстояла встреча, вряд ли простые пули возьмут.

Еще шаг…

И Василий оказался в крошечной уютненькой комнате. Стены драпированы малиновым бархатом. Никакой мебели, только в центре круглый стол, покрытый зеленой скатертью. Посреди него на подставке огромный сияющий хрустальный шар — единственный источник света. Удивительный шар, переливающийся всеми цветами радуги, истинное средоточие колдовской мощи. Но не шар привлек внимание Василия, а женщина, сидевшая по другую сторону стола. Молодая, чопорно красивая, она напоминала одну из светских дам царской свиты. Строгое платье, белейший кружевной воротник, тонкие, точеные черты лица, форму которых лишь подчеркивала белая, восковая кожа. Пышные черные волосы собраны на затылке в витиеватую композицию.

Дама раскладывала пасьянс. Когда, угрожающе выставив «бульдог», Василий ввалился в комнату, она лишь томно вздохнула, на мгновение оторвала взгляд от карт, а потом легкомысленно махнула рукой.

— Садитесь!

Василий опешил. Только сейчас он заметил, что с его стороны стола стоит еще один стул. Красивый резной стул ручной работы. Василий мог поклясться, что еще мгновение назад никакого стула тут не было. Что-то подсказывало, что не надо слушать эту даму, не надо подсаживаться к столу. Пустить ей пулю в лоб, и дело с концом. Бах! — и точка. И хотя все его внутреннее естество говорило, что именно так и надо поступить, Василий засунул револьвер в карман шинели, шагнул к столу и, выдвинув резной стул, осторожно присел на краешек сидения, обитого бархатом в цвет скатерти стола.

— Да не смущайтесь вы так, — продолжала дама. Голос у нее был обворожительный, гипнотический. — Присаживайтесь, — и после многозначительной паузы, убедившись, что Василий полностью в ее власти, она продолжала. — Хоть вы и не клиент мой, я вам погадаю.

Василий хотел возразить, но почувствовал, что язык у него во рту не шевелится. Единственное, что он смог сделать, так это кивнуть.

— Да вы не волнуйтесь, расслабьтесь… — продолжала дама. — Валет мечей…

Она еще говорила что-то, но ее слова проплывали мимо Василия. Приподнявшись, он попытался заглянуть в рисунок карт, которые раскладывала дама, но ничего толком разглядеть не смог. Однако карты показались ему необычными, не похожими ни на обычную колоду, ни на таро.

— Странно… Никогда еще не видела такого расклада… — дама подалась чуть вперед, карты с шорохом мелькали у нее между пальцев. — Итак? Найдешь Судьбу, но не распознаешь… Спасешь Судьбу, но не ублажишь… Испытаешь Судьбу, но не позволят… — она еще что-то бормотала, но Василий не слышал ее слов. Превозмогая охватившее его бессилие, он попытался мысленно воспроизвести защитные чары. Строки заклятия давались ему с трудом. Ему казалось, что разум его существует отдельно от тела. «Только бы вспомнить… Только бы вырваться из-под власти этой…»

Неожиданно дама еще больше наклонилась вперед.

— Дай мне руку и увидишь все ответы.

«Нет!» — мысленно завопил Василий, но его правая рука сама скользнула вперед, ложась в ладонь колдуньи.

— Нет! — с хрипом вырвалось из его горла, но было уже поздно. Их руки соприкоснулись. Одновременно левая рука Василия инстинктивно опустилась в карман, ложась на рукоять «бульдога».

Мгновение, и все поплыло у Василия перед глазами. Он оказался в расстрельной. Очередная пятерка неторопливо раздевалась. Вот, скинув одежду, они, сопровождаемые взором бдительного охранника, прошли в «красную» комнату, встали у стены. И никаких «Готовсь, целсь, пли…» всего лишь банальные «Раз… Два… Три…» Залп. Стена, забрызганная кровью и мозгами. Пять тел на полу. Вот пять красноармейцев в больничных белых халатах утаскивают тела за ноги в соседнюю комнату. А у стены строится следующая пятерка врагов советской власти. Конвейер работает круглосуточно. «Раз… Два… Три…» Неожиданно видение накатило. Один из трупов у стены приблизился. Василию показалось, что он склонился над покойной. Да, это была девушка. Скорее всего, бывшая институтка, а может — из дворян. Светлые волосы слиплись от крови, под глазами налились багровые синяки. Видно, ребята на дознании основательно над ней поработали, прежде чем девка попала в расстрельную. Так сказать, использовали ее на полную катушку. Но не в этом было дело. Василий наклонился еще ниже и… и только тогда он разглядел меж украшенных синяками грудей странный медальон — отвратительное творение древнего искусства. В один миг он понял, что именно за этим попал сюда. На медальоне был изображен то ли осьминог, то ли спрут — в тусклом освещении «красной» комнаты Василий не мог лучше рассмотреть его. К тому же ему казалось, что изображение на кусочке серебристого металла обладает самостоятельной жизнью, что оно движется, щупальца сплетаются и расплетаются, подобно ядовитым змеям. И еще он почувствовал жажду — желание всенепременно завладеть этим амулетом. В этом амулете — а в том, что медальон является своего рода амулетом, Василий ни на минуту не сомневался — скрывалось нечто важное, нечто, что должно было определить всю его дальнейшую жизнь.

Хриплый крик, больше похожий на стон, вырвался из горла Василий. И этот крик на какой-то миг пробудил его, вернул его разум к действительности.

— Ну что ж… — как сквозь тонкую пелену паутины услышал он голос дамы, — я оказала тебе услугу. Теперь ты знаешь, что предстоит тебе найти. Ты слышал мои предсказания. Взамен ты должен помочь мне выбраться из этой передряги. Ты должен вывести меня. Мои слуги помогут тебе. Они постараются прикрыть нас. Но помни, все зависит только от тебя.

Дама встала. Она оказалась очень высокой и стройной. Строгое платье, крахмальный кружевной воротник, волосы, собранные в пучок на затылке… И… все же она ошиблась. Рука Василия, словно в предсмертной конвульсии, сжалась на рукояти «бульдога». Однако сколько же сил понадобилось ему, чтобы вытащить револьвер.

Резкое движение… Наваждение отступило. Василий выскочил из-за стола, опрокинув стул. Крепко зажмурившись, чтобы не видеть лица колдуньи, сжавшись, чтобы не слышать завораживающий и в то же время звучащий повелительно голос — голос, колдовскую власть которого ему предстояло разрушить… Еще одно усилие…

— Теперь ты должен помочь мне, должен вывести меня…

— Нет! — словно спасительную икону, Василий выставил перед собой «бульдог» с «заговоренными» пулями. Словно в протест чьей-то злобной воле его пальцы надавили на курок. Грохот выстрела протрезвил его. Он попал. Дамочка была жива, пуля всего лишь задела ее плечо. И будь это обыкновенная пуля, колдунья даже не заметила бы ее, но пули, отлитые по рецепту батьки Григория… Они били нечисть без промаха. Еще тогда, в далеком двадцать первом…

Широко раскрыв глаза, Василий смотрел на свою жертву. Нет, перед ним теперь была не дама светского общества. Свет хрустального шара высветил старуху, мерзкую каргу в рваных, полусгнивших лохмотьях. Лицо ее напоминало переплетенье морщин, нос, подобно острому клюву, нависал над потрескавшимися губами, разукрашенными огромными волосатыми бородавками, седые волосы грязными прядями разметались в разные стороны.

— Вот ты и увидел истину, — прошипела старуха. — Но тебе это не поможет. Ты отказался увидеть грядущее. Смерть ждет тебя… И будь ты проклят…

Сколько подобных предсмертных предсказаний и проклятий Василий уже слышал! Если верить им, то он уже должен был погибнуть сотни раз, но Судьба берегла его. Быть может, и в этот раз Судьба помогла указательному пальцу Василия вновь надавить на курок.

Бах!

Во лбу старухи появилась дырка. Выстрел отшвырнул ее к стене, и она, цепляясь за бархат пальцами, больше похожими на рачьи клешни, сползла на пол, оставляя темный след на бордовой ткани. В этот раз не было никакого взрыва. Колдовская сила твари оказалась слишком велика. Она не позволила телу разлететься на куски, но противостоять волшебству пули тоже не могла.

Василий, медленно ступая, обошел стол. Да, та, за жизнью которой явился он в заброшенный костел, была мертва. «Эх, панночка!» Но, как говорится, «береженого Бог бережет». Второй раз за последние несколько минут пришла ему в голову эта пословица. Прицелившись, он выстрелил в колдунью еще три раза, опустошая барабан «бульдога». А потом, тяжело вздохнув, опустился на стул, где раньше восседала она.

Все оказалось просто, слишком просто. Неожиданно у Василия зародилось ощущение надвигающейся беды. Нет, ничего не кончилось, пусть даже банда налетчиков разгромлена. Еще одна колдовская тварь, последние несколько месяцев с успехом бомбившая банки и сберегательные кассы, мертва. Но… Что-то тут было не так. Она ведь почти не сопротивлялась. Она лишь попыталась погадать, решив, что за предсказание он ее помилует. Что за глупость! С чего она решила, что он, специальный оперуполномоченный Третьего отдела ГУГБ, пойдет на сделку с ней, предаст своих товарищей… Да еще за предсказание! Он и сам мог разложить колоду, предсказав любому его будущее. По крайней мере, без полупонятных намеков и фраз-загадок, которые можно было толковать так или иначе. Дальше во все еще затуманенном разуме Василия всплыло несколько стандартных агитационных фраз. Ему пришлось несколько раз тряхнуть головой, чтобы окончательно прочистить мысли. «Если ведьма собиралась устроить такой странный торг, значит то, о чем она мне говорила, и в самом деле имеет значение».

Неожиданно бархатные занавеси раздвинулись, и в комнату ввалилось несколько красноармейцев. Увидев, что никого, кроме Василия, в комнате нет, они замерли у входа, с опаской поглядывая на труп старухи.

— Она мертва?

Василий усмехнулся.

— Мертвее мертвого, — и тут его взгляд скользнул по разложенным на столе картам. У него разом перехватило дыхание. Нет, это была не колода таро. Если бы старуха сразу показала ему свои карты, если бы сказала, какую колоду использует для того, чтобы приоткрыть завесу будущего. Видит бог, он не стал бы стрелять. Потому что колода, разложенная перед ним карточным узором, ничуть не походила ни на таро, ни на обычные цыганские колоды. На картах были начертаны символы, которые Василий видел лишь однажды, в далекой Сибири, видел выжженные огнем, горевшим на теле батьки Григория…