"Ваш ход, мистер убийца" - читать интересную книгу автора (Харрис Шарлин)Глава втораяНе чуя под собой ног, я выплыла из офиса. Внутри у меня все пело, и я изо всех сил старалась не дать ликованию прорваться наружу. Бубба Сивелл проводил меня до лифта. При этом он смотрел на меня так озадаченно, словно никак не мог понять, что я на самом деле собой представляю. Я тоже не вполне определилась с его психологическим портретом, но в данный момент это меня ничуть не волновало. Кого бы ни строил из себя адвокат Джейн, для меня он оказался добрым вестником! — Деньги мисс Ингл унаследовала от своей матушки, — пояснил он. — По крайней мере, большую их часть. После того как матушка мисс Ингл скончалась, Джейн продала ее огромный дом, выручив внушительную сумму. Половину этих денег она отдала брату. Впрочем, после своей смерти он оставил ей эти деньги почти в полной неприкосновенности. К тому же Джейн досталось недвижимое имущество брата, которое она тоже превратила в деньги. А недвижимости у него было предостаточно. Возможно, вы знаете, что брат мисс Ингл был банкиром в Атланте. У меня есть деньги. Чертова уйма денег. — Завтра нам с вами надо встретиться в доме Джейн, мисс Тигарден, — продолжал Бубба. — Вам придется подписать кое-какие документы. В девять тридцать вас устроит? Я молча кивнула. Попытайся я только разжать губы, они моментально расползлись бы в счастливой улыбке. — Вы знаете, где находится дом мисс Ингл? — Да, — по-прежнему не разжимая губ, выдохнула я. Тут, на мое счастье, лифт подошел и распахнул двери. — Значит, до встречи завтра, — изрек адвокат, водружая на нос очки. Я еще раз кивнула и вздохнула с облегчением, когда двери лифта наконец закрылись. Мне хотелось испустить громогласный вопль, но, кажется, в шахтах лифтов разгуливает эхо, и непривычные звуки могли переполошить всех обитателей Джаспер-билдинг. Поэтому я ограничилась тем, что совершила несколько осторожных прыжков — лифтам я никогда не доверяла — и замурлыкала себе под нос какую-то песенку без слов и мотива. Не представляю, как мне удалось вернуться в свой таунхаус на Парсон-роуд, не врезавшись в пару-тройку машин. Припарковавшись на стоянке, я бросилась в дом, решая про себя, как следует отметить такое грандиозное событие. Увидев молодоженов, въехавших в дом, который прежде занимал Робин Крузо, я замахала им с таким энтузиазмом, что они недоуменно переглянулись. Стоянка перед домом супругов Крэндаллов была пуста: они поехали погостить к женатому сыну, жившему в другом городе. Женщина, которая наконец сняла долго пустовавший таунхаус Бэнкстона Уайтса, по обыкновению, была на работе. На стоянке, расположенной рядом с моей, стояла какая-то машина довольно странного вида. Рядом никого не было, и я решила, что к кому-то из жильцов заявился гость, без лишних заморочек припарковавший свою машину там, где ему было удобнее. Я вприпрыжку добежала до калитки, ведущей во внутренний дворик, и открыла ее. При этом я продолжала напевать и приплясывать — надо сказать, музыкальный слух и пластичность не относятся к числу моих достоинств. Лишь увидев человека в черном костюме, который приклеивал какую-то записку к задней двери, я, что называется, наступила на горло собственной песне. Незнакомец тоже увидел меня и, похоже, напугался еще сильнее. Потребовалось несколько мгновений, чтобы я поняла, кто передо мной. Епископальный священник, который недавно сочетал браком маму и Джона, а сегодня проводил в последний путь Джейн Ингл. На свадьбе мы с ним довольно долго беседовали, а вот на похоронах и парой слов не перемолвились. Я, кажется, уже упоминала, что он отличался весьма импозантной внешностью. Росту в нем было никак не меньше, чем шесть футов два дюйма. На мой взгляд, возраст его приближался к сорока. По крайней мере, его густые темные волосы начали седеть, что очень эффектно сочеталось с серыми глазами. Он носил аккуратно подстриженные усы и жесткий белый воротничок, свидетельствовавший о его сане. — Мисс Тигарден, я как раз собирался оставить вам записку, — пробормотал он, едва оправившись от изумления. Беднягу можно было пожалеть. Танцы и песни в моем исполнении — шоу не для слабонервных. — Рада видеть вас, отец Скотт, — сияя, сказала я. На самом деле я радовалась исключительно тому, что сумела в последний момент вспомнить его имя. — Судя по всему, у вас сегодня отличное настроение, — обнажив в осторожной улыбке превосходные зубы, заметил отец Скотт. Возможно, он решил, что я нахожусь под воздействием алкогольных паров. — Вы знаете, утром я была на похоронах Джейн Ингл, — начала я. Брови моего собеседника изумленно взлетели вверх, и я поняла, что начало вышло не слишком удачным. — Прошу вас, отец Скотт, зайдемте в дом. Я объясню, в чем причина моего неуместного веселья. — Что ж, если у вас есть немного свободного времени, я приму ваше приглашение. Но если вам некогда, не надо со мной церемониться. И пожалуйста, зовите меня Обри. — Договорились. А вы зовите меня Аврора. Или попросту Ро. Большинство моих знакомых называют меня именно так. По правде говоря, мне хотелось побыть в одиночестве, немного свыкнуться с мыслью о том, что я теперь богата. Но сообщить кому-нибудь такую сногсшибательную новость — это тоже чрезвычайно приятно. Вот только, боюсь, в гостиной у меня царит жуткий беспорядок. Скорее всего, мой гость сочтет меня чокнутой неряхой. Но отступать было уже поздно. — Со дня маминой свадьбы мы с вами ни разу не говорили, — пролепетала я, поворачивая ключ в замке. Слава богу, кухня и гостиная пребывали в относительно пристойном состоянии. — Джон — превосходный человек, один из самых достойных членов нашего прихода, — заявил Обри, глядя на меня сверху вниз. Теперь, когда мы стояли рядом, разница в росте была особенно заметна. И почему только на моем жизненном пути не попадаются такие же коротышки, как и я сама? Мне все время приходится закидывать голову, а это чертовски неудобно. — Джон и ваша мама еще не вернулись после медового месяца? — светским тоном осведомился мой гость. — Они так хорошо проводят время на Багамах, что я не удивлюсь, если они задержатся там дольше, чем планировали, — ответила я. — Мама не была в отпуске по крайней мере лет шесть. Может, вы знаете, у нее свое агентство по продаже недвижимости. — Джон рассказал мне, — кивнул Обри Скотт. Он по-прежнему стоял в дверях, словно не решаясь пройти в дом. — Ох, простите мне мои скверные манеры! Прошу вас, проходите и устраивайтесь, где вам нравится! — исправила ситуацию я. Бросив сумочку на стол, я махнула в сторону кресел, стоявших в гостиной. Одно из этих кресел, обитое замшей, было широким, как «место для влюбленных» в кинотеатре. Другое было моим любимым: за ним стояла лампа, дающая возможность читать, а рядом, на столике, валялось множество книг и журналов. Обри Скотт выбрал «кресло для влюбленных» и деликатно присел на краешек. — Послушайте, я же обещала вам рассказать, почему веду себя как полная идиотка, — прощебетала я, плюхнувшись в кресло напротив. — Честное слово, обычно от меня не больше шума, чем от вареной рыбы. — К моему великому сожалению, это чистая правда. — Представьте себе, сегодня выяснилось, что Джейн Ингл оставила мне наследство. Целую кучу денег и дом. И, не скрою, я ужасно этому рада. Хотя вы, наверное, считаете, что подобная радость не делает мне чести. — Что вы, что вы, — поспешно замотал головой Обри Скотт. — Если бы кто-нибудь оставил мне наследство, я тоже прыгал бы от радости. Слова его звучали вполне искренне. Я заметила, что священники вообще непревзойденные мастера по части искренности. — Вот уж не думал, что у Джейн была, как вы выразились, целая куча денег, — продолжал мой гость. — А я разве думала? Джейн всегда жила очень скромно. Ох, я снова пренебрегаю обязанностями хорошей хозяйки. Хотите кофе? Или, может, чего-то покрепче? Уже после того, как последний вопрос слетел у меня с губ, я вспомнила, что передо мной епископальный священник. Пожалуй, сейчас мой гость выдаст мне отменную порцию нравоучений, пронеслось у меня в голове. Пастор церкви, которую посещали Парнелл и Ли Ингл, поступил бы в подобном случае именно так. — Если слово «покрепче» подразумевает алкоголь, я не откажусь, — неожиданно заявил Обри Скотт. — Время уже близится к вечеру, а похороны — на редкость утомительное мероприятие. После них я всегда превращаюсь в выжатый лимон. — Может, у вас, случайно, есть «Сиграм»?[1] — Случайно есть. Как насчет коктейля «Две семерки»? — Замечательно! Я в равных пропорциях смешала «Сиграм 7» и «Севен ап», поставила стаканы на поднос, добавила салфетки и блюдечко с орешками. Тут мне в голову пришло, что я до сих пор не знаю, какая причина привела достопочтенного мистера Скотта в мое скромное жилище. Мною овладело жгучее любопытство. Но нельзя же в лоб спросить: «Чем обязана?» Ничего, рано или поздно он сам объявит о цели своего визита. Скорее всего, он, как положено заботливому пастырю, хочет загнать в свое стадо очередную овцу. И пришел выразить надежду видеть меня среди своих постоянных прихожан. На этот счет не могу обещать ничего определенного. Я уже говорила, что редко посещаю одну и ту же церковь два воскресенья подряд. Мне ужасно хотелось подняться наверх, в спальню, избавиться наконец от черного закрытого платья, в котором я была на похоронах, и надеть что-нибудь легкое и удобное. Но пожалуй, мое появление в домашнем одеянии Обри Скотт воспримет как откровенную сексуальную провокацию. Поэтому я продолжала париться в проклятом черном чехле. Впрочем, некоторую вольность я себе все-таки позволила: оказавшись в кресле, сняла туфли, облепленные кладбищенской грязью. Надеюсь, Обри Скотт не был слишком шокирован. — Расскажите, как случилось, что вы стали наследницей Джейн, — попросил он, как видно почувствовав, что пауза слишком затянулась. К этому времени мое горячечное возбуждение несколько улеглось, и желание поделиться со всем миром своей радостью пошло на убыль. Тем не менее я с готовностью поведала и о дружбе с Джейн, и о том, какой неожиданностью стало для меня известие, сообщенное адвокатом усопшей сразу после похорон. — Вот уж повезло так повезло, — улыбнулся он, когда я закончила рассказ. — Иначе не скажешь. — Мне всегда казалось: неожиданные подарки судьбы не для меня, — призналась я. — Приятно сознавать, что я ошибалась. — Вы говорите, что не были особенно близки с Джейн? — уточнил Обри Скотт. — Нет. Мы с ней всегда питали симпатию друг к другу, но встречались не особенно часто. Откровенно говоря, могли не видеться неделями. И при этом не изводились от тоски. — Полагаю, вы еще не решили, как распорядитесь наследством? Насколько я понял, у вас просто не было для этого времени. — Не решила, — мотнула головой я. Мысленно я понадеялась, что мой собеседник не начнет приставать ко мне с деловыми советами. В противном случае мне придется намекнуть, что советы лучше держать при себе. Пока что меня вполне устраивает положение владелицы маленького дома и огромного — по моим меркам — состояния. — Я очень рад за вас, — заверил Обри Скотт. После этого вновь повисла неловкая пауза. — Да, вы же хотели оставить мне записку… — нарушила я молчание. — Теперь у вас есть возможность лично сообщить мне о том, что… — Я осеклась, придав своему лицу выражение доброжелательного ожидания. — Ах да, — выдохнул он и, к моему удивлению, смущенно хихикнул. — Наверное, вы сочтете, что я веду себя глупо, точно школьник… Но я всего лишь хотел… Хотел попросить вас… Короче, я хотел пригласить вас на свидание! — На свидание… — тупо повторила я. И тут же поняла, что мое откровенное изумление его задело. — Нет-нет, я не имею ничего против свиданий, — пролепетала я. — Просто… все это так неожиданно. — Потому что я священник? — Ну… да, именно поэтому. Обри Скотт испустил сокрушенный вздох и уже открыл рот, явно собираясь разразиться обиженной тирадой. — Нет-нет! — умоляюще вскинула я руки. — Если вы намерены сказать «священник — тоже человек», в этом нет ни малейшей необходимости! Я прекрасно это понимаю! Просто сегодня, после пережитого шока, мои умственные способности несколько притупились. Разумеется, я готова встретиться с вами. Стоит мне хоть немного уязвить чьи-нибудь чувства, я готова на все, лишь бы загладить свою оплошность. Такой уж у меня характер. — Насколько я понимаю, в данный момент… вы ничем не связаны? — осторожно осведомился Обри Скотт. «Любопытно, на свидание он тоже явится в черном костюме и жестком белом воротничке?» — мысленно задалась я вопросом. — Если вы хотите знать, есть ли у меня бойфренд, то вынуждена признать, что такового в наличии не имеется. Несколько месяцев назад я присутствовала на свадьбе своего последнего бойфренда. Обри Скотт широко улыбнулся, в его больших серых глазах заплясали веселые искорки. Священник тоже может быть симпатичным парнем, решила я. — Куда бы вы хотели пойти? — спросил он. — Может быть, в кино? Я так давно не была на свиданиях, что уже забыла, куда принято ходить в таких случаях. Любая перспектива представлялась мне заманчивой. — Отлично, — кивнула я. — Надеюсь, после кино вы не откажетесь поужинать со мной? — Не откажусь. Когда? — Завтра вечером. — Договорились. Если пойти на три фильма сразу, то сеанс обычно начинается в пять. Вы хотите посмотреть какой-нибудь определенный фильм? — Пожалуй, нет. Я не слишком большой знаток по части кино. Про себя я выразила надежду, что хотя бы один из трех фильмов, которые нам предстоит увидеть, окажется более или менее сносным. Впрочем, шанс на то, что все три будут жуткой ерундой, достаточно велик. С этим надо смириться. — Договорились, — повторила я. — Да, вот еще что. Если вы собираетесь угостить меня ужином, я заплачу за билеты в кино. Возражения не принимаются. На лицо Обри Скотта набежала тень сомнения. — Я предпочитаю придерживаться старых традиций, — пробормотал он. — Но конечно, вы вольны следовать собственным правилам. В конце концов, мне пора усвоить современный стиль общения, — решительно добавил Обри. После того как он ушел, я медленно осушила свой стакан. Значит, мой новый ухажер сознает, что я «вольна следовать собственным правилам». Это уже хорошо. Интересно, имеются ли у священников какие-нибудь правила относительно свиданий и сильно ли они отличаются от правил обычных мужчин? Священник тоже может быть обычным мужчиной, тут же поправилась я. То есть вполне нормальным. Просто у него такая профессия — вступать в общение с Всевышним. И я совершу большую ошибку, если буду держаться с ним не так, как обычно держусь на первом свидании. Я могу вести себя вполне естественно — ведь я не стерва, которой приходится скрывать собственный злобный нрав, не вавилонская блудница и не любительница крепких выражений. Тем не менее вряд ли в обществе священника я сумею полностью расслабиться. Это все равно что отправиться на свидание с психоаналитиком: постоянно приходится опасаться, что он увидит в твоих словах некий скрытый смысл, который ты вовсе не вкладывала. Ничего, любой новый опыт благотворен для развитой личности, успокоила я себя. Если свидание со священником окажется первым и последним в моей жизни, я не буду кусать себе локти. Ну и денек сегодня выдался! Поднимаясь по лестнице в спальню, я растерянно покачивала головой. Утром я проснулась бедной неприметной библиотекаршей, обделенной мужским вниманием. Спать ложусь богатой наследницей, у которой есть красивый импозантный поклонник. Да, к таким разительным переменам я совершенно не готова! Как жаль, что я никому не могу о них рассказать. Амине сейчас не до меня: она вернулась в Хьюстон и наверняка с головой погрузилась в предсвадебные хлопоты. Мама наслаждается медовым месяцем и, полагаю, не прочь на время забыть о существовании взрослой дочери. Лилиан Шмидт, моя коллега по библиотеке, наверняка найдет способ подсунуть изрядную ложку дегтя в бочку меда моей радости. Эта особа наделена прискорбным умением всегда и во всем видеть скверные стороны. Салли Эллисон, с которой меня связывают давние приятельские отношения, работает в газете и наверняка захочет тиснуть в ближайший номер статейку о внезапном превращении местной Золушки в принцессу. Можно было бы поделиться радостью с Робином Крузо, как-никак мы с ним друзья. Но Робин, автор нескольких популярных детективных романов, недавно перебрался в Атланту, решив, что путь из Лоренсетона до университета, где он преподает, отнимает слишком много времени. По крайней мере, мне он назвал именно эту причину своего переезда. Звонить ему по телефону мне не хотелось. Когда сообщаешь такую сногсшибательную новость, приятно видеть лицо собеседника. Тем более на лицо Робина мне всегда приятно смотреть. Придется мне упиваться собственным торжеством в одиночестве. Впрочем, слишком буйное веселье в такой момент было бы неуместно. Что ни говори, для того чтобы доставить мне радость, Джейн пришлось умереть. Я с наслаждением стянула влажное от пота черное платье, накинула халат и спустилась вниз. В голове у меня уже сложилась неплохая праздничная программа: старое доброе кино по видику, пакет сладких крендельков и здоровенная порция мороженого с шоколадной крошкой. Богатая наследница может позволить себе некоторые излишества. Утром шел дождь, бурный летний дождь, обещающий душный и влажный день. Пока я пила кофе, в небе то и дело раздавались оглушительные раскаты грома, всякий раз заставлявшие меня вздрагивать. После того как я пролистала влажную газету, извлеченную из-под парадной двери — ни для каких иных целей эта дверь не используется, — дождь начал утихать. К тому времени, как я приняла душ, оделась, причесалась и накрасилась — иными словами, привела себя в полную боевую готовность для встречи с Буббой Сивеллом, — в небе сияло солнце, а лужи во внутреннем дворе испускали пар. Я включила телевизор, чтобы посмотреть Си-эн-эн, — богатые наследницы должны быть в курсе новостей. Никаких событий, сопоставимых по масштабу с тем, что вчера потрясло мою жизнь, в мире не произошло. Взглянув на часы, я поняла, что настало время выходить из дома. Сама не знаю, почему я так волновалась. Я прекрасно понимала, что, войдя в дом Джейн, не увижу посреди комнаты сверкающую груду золотых монет. Прежде чем я смогу распоряжаться доставшимся мне наследством, должно пройти никак не меньше двух месяцев. Бубба Сивелл уже успел предупредить меня об этом. Раньше мне не раз доводилось бывать у Джейн, и я знала, что дом ее не поражает воображение. Очень может быть, теперь, когда я стала владелицей этого дома, он произведет на меня совершенно другое впечатление. Никогда прежде мне не доводилось быть владелицей недвижимости. Теперь я узнаю, что это такое. А еще я узнаю, что такое быть независимой. Прежде я всегда рассчитывала на мамину поддержку. Конечно, на зарплату библиотекаря я смогла бы кое-как свести концы с концами, к тому же жалованье проживающего менеджера и возможность не платить за аренду дома изрядно скрашивали мое существование. Ночью я несколько раз просыпалась и представляла, как буду жить в доме Джейн. То есть в собственном доме. Впрочем, никто не помешает мне продать его и купить любой другой дом. В любом другом месте. И сейчас, открывая дверцу машины, я чувствовала, что мир переполнен возможностями. Головокружительными возможностями, от которых у меня захватывало дух. Дом Джейн располагался на Онор-стрит, в одном из старинных кварталов Лоренсетона. Все улицы здесь носили названия христианских добродетелей. Для того чтобы попасть на улицу Чести[2], нужно было проехать по улице Веры. Кстати, Онор-стрит заканчивалась тупиком, вблизи которого и стоял дом Джейн. Его окружали небольшие дома, в идеально ухоженных двориках росли огромные старые деревья, под которыми пестрели клумбы. Двор дома Джейн тонул в тени развесистого дуба, стоявшего здесь с незапамятных времен. Подъездная дорожка вела к гаражу на одну машину. Прямо из гаража открывалась дверь в кухню. Так как сегодня я явилась в этот дом в качестве посетительницы, а не хозяйки, то оставила машину на подъездной дорожке и по извивистой тропе направилась к парадной двери. Дом, подобно всем прочим в этом квартале, был выкрашен в белый цвет и обсажен кустами азалий. Весной, в пору цветения, они представляют собой восхитительное зрелище. Подойдя к дверям, я увидела, что ноготки, росшие около почтового ящика, засохли. В душе у меня защемило. Руки, заботливо поливавшие эти желтые цветы, теперь пребывают в вечной праздности глубоко под землей. Я появилась немного раньше назначенного срока и теперь могла спокойно оглядеться по сторонам. Во дворе дома, находившегося справа, росли роскошные розовые кусты. Что касается соседей слева, то они, судя по всему, не слишком беспокоились о внешней красоте своего жилища. По крайней мере, дом их имел довольно нелепый вид благодаря обилию пристроек. На крыше гаража было устроено жилое помещение, соединенное с домом крытым переходом, а мансард и балконов имелось столько, что я сбилась со счету. Дом, соседствующий с этим архитектурным шедевром, был на улице последним. Я вспомнила, что он принадлежит Мейсону Тернеру, издателю ежедневной лоренсетонской газеты. Когда-то Тернер ухаживал за моей мамой. Дом с веселенькими канареечными ставнями, стоявший на другой стороне улицы, прямо напротив дома Джейн, был украшен плакатом «Продается». Рядом с ним, на той же стороне, прежде жила Мелани Кларк, которая тоже являлась членом в бозе почившего клуба «Знаменитые убийства». Судя по минивэну на подъездной дорожке, сейчас в этом доме поселилась многодетная семья. Дом, стоявший слева от выставленного на продажу, пребывал в довольно запущенном состоянии. В отличие от всех прочих, во дворе этого дома росло одно-единственное дерево, что придавало зданию какой-то незащищенный вид. Кроме того, к крыльцу был пристроен пандус для инвалидного кресла. Сейчас, ясным летним днем, в квартале царила блаженная тишина. Но я знала, что за домами расположена школьная автостоянка, огороженная высоким забором. Сейчас она была пуста, но с началом учебного года воздух там наверняка будет дрожать от криков и визга. Пока тишину нарушал лишь шум газонокосилки, доносившийся с лужайки перед угловым домом; этот мирный летний звук навевал покой и приятные мысли. Вы все хорошо продумали, Джейн, беззвучно пробормотала я. Вы хотели передать этот дом в хорошие руки. И вы выбрали меня. Увидев, что напротив дома притормозил «БМВ» мистера Сивелла, я набрала в грудь побольше воздуха и направилась к нему. Бубба Сивелл вручил мне ключи, которые я судорожно зажала в кулаке. Процедура вступления во владение недвижимым имуществом свершилась. — Этот дом принадлежит вам, и против этого не может быть никаких возражений, — заявил Бубба. — До сих пор никто не предъявил на него претензий и, я уверен, не предъявит. Так что вы можете делать с ним все, что угодно: можете поселиться здесь, можете готовить его к продаже. Что касается денег, — тут Бубба многозначительно поднял вверх указательный палец, — вам придется подождать. До тех пор, пока завещание не будет официально утверждено, все счета за дом по-прежнему будут приходить ко мне, как к доверенному лицу покойной. Слушая его, я ощущала себя девочкой, с нетерпением ожидающей своего шестого дня рождения, на который ей обещаны замечательные подарки. — Вот этот ключ, — указал Бубба на связку, которую я сжимала в руке, — предназначен для парадной двери, вот этот — для задней. Маленький ключ — от сейфа Джейн в Восточном национальном банке. Там хранятся кое-какие драгоценности и документы, и ничего больше. Дрожащими пальцами я повернула ключ в замке, и мы вошли в дом. — Что за черт! — вырвалось у Буббы. Никогда бы не подумала, что он способен употреблять подобные выражения. На полу валялись подушки, сорванные с кресел и дивана. Сказать, что в гостиной и кухне стоял полный разгром, было бы некоторым преувеличением, однако следы чужого присутствия сразу бросались в глаза. Кто-то явно здесь побывал. Осмотрев дом, мы обнаружили, что окно спальни для гостей, выходящее на задний двор, разбито. Эта деталь до крайности не соответствовала атмосфере уюта и аккуратности, царившей в маленькой комнате с двумя кроватями, застеленными белоснежными покрывалами, и с цветочными обоями на стенах. Ковра на деревянном полу не было, а потому ликвидировать погром не составило труда. И вот, едва войдя в свой новый дом, я принялась хозяйничать: отыскала в кухонном шкафу совок и веник и осторожно убрала осколки. — По-моему, ничего не исчезло, — не без удивления заметил мистер Сивелл. — Но все равно, надо позвонить в полицию. Наверное, какие-то прохвосты прочли некролог в газете и решили проверить, нельзя ли чем-нибудь поживиться в опустевшем доме. Я в растерянности смотрела на него, держа в руках наполненный осколками совок. — Но если это так, почему ничего не пропало? — спросила я. — Почему эти самые прохвосты оставили на месте телевизор, радиоприемник и микроволновку? Неужели решили, что не стоит возиться с подобной ерундой? — Может, и так, — пожал плечами Бубба и, сняв очки, задумчиво уставился на меня своими близорукими глазами. — Скорее всего, взломщиками были подростки, которые просто-напросто хотели устроить себе маленькое приключение. Не исключено, что-то их напугало и они дали деру. Предположения можно строить до бесконечности. — Мне кое-что хотелось бы уточнить, — пробормотала я, опускаясь на одну из кроватей. Бубба уселся напротив, выжидательно глядя на меня. Теплый ветерок, проникая сквозь разбитое окно, шевелил влажные после утреннего дождя занавески. Наверное, прежде эта комната была очень уютной, но теперь мне казалось, что все вещи здесь настороженно замерли. Я тихо опустила на пол совок с осколками стекла. — Скажите, кто-нибудь заходил сюда после смерти Джейн? У кого еще есть ключи? — Вы знаете, что Джейн умерла в клинике, — неспешно произнес Бубба Сивелл. — Поначалу она думала, что еще вернется домой. Поэтому когда я навестил ее, она попросила меня нанять какую-нибудь женщину, которая привела бы дом в порядок к ее возвращению… Ну, вытерла бы пыль, вынесла мусор, очистила холодильник от испорченных продуктов и все такое. Один из соседей Джейн, тот, что живет справа, Торренс Райдаут, может, вы его знаете? Так вот, он предложил заботиться о садике Джейн. У него есть ключ от кладовки, расположенной в гараже, вы ее наверняка видели. Там хранятся всякие инструменты и все прочее. Я молча кивнула. — Но никаких других ключей у него не было, — заверил адвокат. — Так вот, — продолжал он с тяжким вздохом, — когда Джейн поняла, что дни ее сочтены… — Я несколько раз навещала ее в клинике, и она ни словом не намекнула мне… ни о чем, — пробормотала я. — Она ни с кем не говорила ни о своей болезни, ни о близкой смерти. Полагала, что такие разговоры тягостны и для нее самой, и для окружающих. И по моему мнению, была совершенно права. Когда стало ясно, что Джейн сюда не вернется, я зашел и отключил от сети все приборы, за исключением холодильника. В нем еще оставались кое-какие продукты, я не стал их выбрасывать. Потом я забрал все газеты из ящика, зашел на почту и написал заявление о том, что отныне всю корреспонденцию Джейн не надо доставлять по адресу. Мне удобнее забирать ее с почты. Я регулярно захожу туда, и мне не составляло труда… Неужели все адвокаты проявляют такую заботу о своих клиентах, пронеслось у меня в голове. Нет, похоже, дело тут не только в профессиональном долге. Судя по всему, Бубба Сивелл проникся к Джейн искренней человеческой симпатией. — Так вот, — продолжал он тем временем, — я не стал отключать электричество и газ. Дом, как вам, наверное, известно, отапливается газом. Конечно, это влекло за собой некоторые расходы, но столь умеренные, что я не сомневался: вы не станете возражать. Если отключить кондиционер и отопление, все здесь моментально отсыреет, а надежда на то, что Джейн вернется, все же существовала. Конечно, совсем слабая надежда, но тем не менее… — Разумеется, вы поступили совершенно правильно, — нетерпеливо перебила я. — И я ничего не имею против счетов за электричество. Но скажите, у Парнелла и Ли были ключи от дома? — Нет. Джейн категорически этого не хотела. Парнелл приходил ко мне, выражал желание прийти сюда, забрать одежду и вещи Джейн. Но я ответил отказом. — Почему? — Все здесь принадлежит вам, — просто ответил он. — Абсолютно все, — повторил он более торжественно, сделав широкий жест рукой, словно показывая новоиспеченной королеве ее владения. — Парнелл и Ли прекрасно знают, что Джейн завещала им пять тысяч. За два дня до смерти она лично вручила Парнеллу ключи от машины и разрешила забрать ее из гаража. Но все прочее в этом доме… — произнес адвокат так многозначительно, что у меня по коже побежали мурашки, — является вашей собственностью. Собственностью, которой вы вольны распоряжаться по собственному усмотрению. Я никак не могла понять, почему его слова заставили меня насторожиться. Отчаянные мыслительные усилия, которые я предпринимала, не приносили результата. Этот дом еще преподнесет неприятный сюрприз, твердила мне интуиция. Очень может быть, наследство Джейн окажется вовсе не таким приятным подарком судьбы, каким кажется на первый взгляд. После звонка в полицию и стекольщику, который пообещал незамедлительно явиться и заменить разбитое стекло, Бубба Сивелл собрался уходить. — Думаю, полиция вряд ли сочтет нужным осмотреть место происшествия, — заметил он на прощание. — Когда я сказал им, что ничего не пропало, они потеряли к делу всякий интерес. По пути в офис я загляну в полицейский участок, узнаю, что они намерены предпринять. Узнав, что на визит полицейских рассчитывать не приходится, я вздохнула с облегчением. За время своего романа с Артуром я успела перезнакомиться с большинством сотрудников лоренсетонской полиции, и сейчас у меня не было ни малейшего желания встречаться с кем-нибудь из них. — Думаю, до тех пор, пока стекло не заменят, включать кондиционер не имеет смысла, — продолжал Бубба. — Если вам понадобится термостат, он в холле. Все эти наставления казались мне совершенно излишними. Теперь у меня не было необходимости трястись над каждым долларом. Я была так богата, что могла себе позволить распахнуть настежь все окна и включить термостат на сорок градусов. Богатым, как известно, свойственно совершать экстравагантные выходки. — Если возникнут какие-нибудь проблемы, немедленно звоните мне. Эта фраза успела набить мне оскомину, так как Бубба Сивелл повторил ее бессчетное множество раз. Я считала эти слова обычной данью вежливости. Однако любопытное пояснение, которое напоследок сделал Бубба, заставило меня насторожиться. — Мисс Джейн была о вас чрезвычайно высокого мнения, — сказал он. — Она не сомневалась, что вы способны самостоятельно разрешить любую проблему, которая возникнет на вашем пути. Ага, значит, проблем не избежать, смекнула я. Интуиция меня не обманула. Охватившее меня беспокойство росло с каждой минутой. Мне уже хотелось, чтобы мистер Сивелл побыстрее убрался восвояси. Когда дверь за ним наконец закрылась, я подошла к балконной двери и, слегка отдернув шторы, проводила глазами его машину. Убедившись, что адвокат не вернется, я полностью раздвинула шторы, впустив в дом солнечный свет. Настало время исследовать мои новые владения. Пол в гостиной, в отличие от всех прочих комнат, был покрыт ковром тускло-розового оттенка, с синими узорами. Голубая мягкая мебель — диван и два кресла — прекрасно гармонировала по цвету с ковром, розовые абажуры на лампах тоже. Обычно на диване и креслах лежали вышитые вручную подушки, которые мы сегодня обнаружили на полу. Маленький цветной телевизор стоял так, чтобы Джейн удобно было смотреть его, сидя в своем любимом кресле. Низенький антикварный столик, стоявший рядом с креслом, был сплошь завален иллюстрированными журналами. Человеку, не знавшему Джейн, выбор показался бы несколько странным для пожилой леди. «Саузерн ливинг», «Мистери син» и «Лирс» мирно соседствовали с выпусками церковного вестника. От пола до потолка по стенам тянулись полки, заставленные книгами. Стоило мне прочесть несколько названий, и у меня просто слюнки потекли. У нас с Джейн было общее увлечение: мы обожали книги, в особенности книги о загадочных преступлениях. Что касается преступлений, то тут мы отдавали предпочтение убийствам. Книжное собрание Джейн всегда было предметом моей жгучей зависти. В глубине гостиной стоял обеденный стол, окруженный старинными стульями. Насколько я помню, все это Джейн унаследовала от матери. Я совершенно не разбираюсь в антиквариате и не горю желанием пополнить свои знания в этой области. Однако, глядя на дерево благородного красного оттенка, просвечивающее сквозь слой пыли, я вспомнила, что старинная мебель нуждается в тщательном уходе. Неужели мне придется без конца смазывать всю эту роскошь специальными мастиками, думала я, раскладывая по местам подушки и возвращая на место кушетку, которую передвинул неизвестный взломщик. Любопытно все-таки, зачем им понадобилось двигать кушетку, в недоумении спрашивала я себя. Для того чтобы привести комнату в порядок, мне потребовалось всего несколько минут. К счастью, незваный гость не стал сбрасывать с полок книги. Да и вообще не слишком буйствовал. Покончив с гостиной, я направилась на кухню. Спальню Джейн я решила отложить напоследок. Для того чтобы войти туда, требовалось собраться с духом. Большое двустворчатое окно кухни выходило на задний двор. Прямо у окна стояли стол и два стула. Иногда, во время моих визитов к Джейн, мы с ней пили здесь кофе. Осмотрев кухню, я вновь пришла к выводу, что взломщик — или взломщики — действовал по меньшей мере странно. Он не тронул навесных стенных шкафов, которые, судя по всему, его совершенно не интересовали. Зато из шкафов, стоявших на полу, было извлечено все содержимое. Взломщик ничего не пролил и не рассыпал, он просто достал все коробки и банки, словно хотел осмотреть полки и стены. Высокому узкому шкафу, в котором хранились веник и швабра, было уделено особое внимание. Заметив на его задней стенке какие-то отметины, я наклонилась, чтобы получше рассмотреть. Вне всякого сомнения, то были царапины, сделанные ножом. Расставляя содержимое шкафов по полкам, я беспрестанно думала об этих загадочных царапинах. Возможно, неведомый злоумышленник хотел проверить, не скрывается ли за стеной шкафа… скажем, какой-нибудь тайник… Никакого другого объяснения я не могла придумать. Еще я обратила внимание на то, что его интересовали исключительно крупные объекты. Вывод напрашивался сам собой. Он искал что-то большое. А может, вовсе не он, а она, поправилась я. Впрочем, в данный момент это не имело решающего значения для хода моих рассуждений. Так что для простоты я буду называть его «он». Так, мисс гениальная сыщица, а теперь попытаемся ответить на вопрос: какую здоровенную штуковину могла прятать в доме Джейн? Все, что я знаю про этот загадочный предмет, сводится к следующему: он был чертовски нужен некоему неизвестному типу. Да, прямо скажем, фактов маловато. Пока я не сумею раздобыть дополнительную информацию, мое расследование вряд ли сдвинется с места. После кухни настал черед спальни для гостей, через которую взломщик проник в дом. Он не изменил себе: дверцы обоих стенных шкафов были распахнуты настежь, все, что в них хранилось — зимняя одежда, коробки с фотографиями, сувенирами и елочными игрушками, старая швейная машинка, — лежало на полу. Визитер не ставил себе целью устроить кавардак, он ничего не сломал, не разбил и не испортил. Несомненно, у него была одна лишь цель — осмотреть самым тщательным образом шкафы. В шкафах Джейн хранила чемоданы, два самых больших тоже лежали на полу с откинутыми крышками. Со временем мне придется решить, что делать со всем этим добром, вздохнула я. А пока ограничусь лишь тем, что верну все на прежнее место. Развешивая на плечиках зимнюю одежду, я обратила внимание, что задняя стенка платяного шкафа изрезана точно так же, как и стенка кухонного. Я вышла в небольшой холл, по обеим сторонам которого находились двери, ведущие в спальни, а посередине — дверь в ванную комнату. Через широкий арочный проход из холла можно было попасть в гостиную. Пожалуй, дом Джейн даже меньше таунхауса, в котором я живу сейчас. Если я перееду сюда, мое жизненное пространство несколько сократится. Но зато я приобрету независимость. У одной из стен стояла складная лестница, с помощью которой можно было подняться в мансарду. Пожалуй, сейчас там страшная жара, решила я. Но в середине дня, несомненно, будет еще жарче. Расставив лестницу, я взглянула на нее с сомнением. Сооружение выглядело до крайности хлипким и ненадежным. Наверняка Джейн давным-давно не пользовалась этой лестницей, догадалась я, опасливо поднимаясь по скрипучим ступенькам. В мансарде не обнаружилось ничего, кроме пыли. Впрочем, я выяснила, что взломщик тоже дал себе труд подняться на чердак. Здесь ему пришлось повозиться: старая ковровая дорожка, лежавшая в углу, была развернута, ящики рассохшегося комода выдвинуты. С риском для жизни спустившись вниз, я незамедлительно отправилась в ванную, чтобы вымыть лицо и руки. Ванная комната оказалась достаточно просторной. Взломщик, разумеется, побывал и здесь. Комод, в котором хранилось белье, его не заинтересовал. Он только выдвинул ящики, но не стал в них рыться. Зато стенной шкаф, в котором была корзина для грязного белья, подвергся самому тщательному осмотру. Кто бы в этом сомневался… Итак, некий неизвестный тип незаконным образом проник в чужой дом, потому что ему до зарезу нужно было отыскать нечто. Это «нечто» можно спрятать в просторном шкафу, но не на полке между книгами. Эту штуковину не засунешь в ящик комода между простынями и полотенцами, но она вполне поместится в большой чемодан. Перед моим мысленным взором тут же возник чемодан, до отказу набитый золотыми монетами. Или, может, стодолларовыми купюрами? Нет, Джейн вряд ли стала бы держать дома нечто подобное. А что, если она прятала документы, проливающие свет на какую-нибудь страшную тайну? Да, эта версия представляется более правдоподобной. Я задумчиво уставилась на выдвинутый ящик комода. Со стороны взломщика было очень любезно не разбрасывать белье по полу, избавив меня от лишних хлопот. Тем более сложить белье так аккуратно, как это делала Джейн, мне все равно не удалось бы. И не лень ей было гладить простыни, вздохнула я. По-моему, это на редкость скучное занятие. Пожалуй, версия с документами не проходит, прервала я поток собственных рассуждений. Документы как раз очень удобно спрятать между аккуратно сложенных полотенец. А взломщик оставил белье в неприкосновенности. Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Это был всего лишь мастер, пришедший заменить разбитое стекло. Он всегда работал с помощницей, которая по совместительству являлась его женой. Я неизменно обращалась к ним всякий раз, когда в маминых таунхаусах возникали какие-нибудь проблемы с окнами. То обстоятельство, что ныне я нахожусь совсем по другому адресу, не вызвало у четы стекольщиков никаких вопросов. Увидев разбитое окон, женщина сообщила, что теперь подобные безобразия стали обычным делом. Вот когда она была девочкой, молодежь была совсем другая. Никому и в голову не приходило развлекаться, проникая в чужие дома. — Все это хулиганье понаехало из больших городов, — заявила она, глубокомысленно сдвинув выщипанные в ниточку брови. — А почему вы так решили? — осведомилась я, так как считала своим долгом поддержать разговор. — Да это всякому ясно, детка, — пожала плечами моя собеседница. — По телевизору только и слышишь о том, что большие города — это каменные джунгли. Тамошние дикари едут к нам, потому что у нас тишина и покой. А привычки у них и здесь остаются дикарские. Тихие провинциальные заводи, как известно, не любят чужаков, хотя ничего не имеют против денег, которые эти чужаки привозят с собой. Лоренсетон не является исключением из общего правила. Пока стекольщики занимались своим делом, я отправилась в спальню Джейн. Для того чтобы войти туда, мне понадобилось сделать над собой некоторое усилие. Я не суеверна, по крайней мере, льщу себя надеждой, что не являюсь таковой. Однако я никак не могла избавиться от ощущения, что дух Джейн незримо присутствует в этой комнате. И мне было проще войти туда, когда в доме были другие люди. Комната оказалась просторной и светлой. Ложе Джейн было воистину королевским — грандиозных размеров кровать с балдахином на четырех витых столбиках. Прочая обстановка состояла из старинного комода и туалетного столика с большим зеркалом. Не трудно догадаться, что все ящики комода были выдвинуты, а содержимое их валялось на полу. Такая же участь постигла и встроенный шкаф, в котором Джейн хранила обувь и сумки. По-моему, на свете нет более унылого зрелища, чем обувь человека, навсегда покинувшего этот мир. В особенности если тебе предстоит решить, что делать с этими осиротевшими башмаками. К одежде и обуви Джейн относилась более чем равнодушно, не считая нужным тратить на свой гардероб ни деньги, ни усилия. Откровенно говоря, я не припомню, чтобы какая-то деталь ее костюма хоть раз привлекла мое внимание. Более того, на моей памяти Джейн ни разу не появлялась в обновке, с которой только что срезала магазинные ярлыки. Разумеется, все ее туфли, дешевые и невзрачные, годились лишь на то, чтобы их выбросить. Надо же, Джейн совершенно не пользовалась теми преимуществами, которые дает богатство, подумала я. Она жила в маленьком доме, носила дешевые шмотки, никогда не путешествовала. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, были книги. Всю жизнь она проработала в школьной библиотеке, а после, уйдя на пенсию, радовалась всякий раз, когда ей выпадала возможность заменить заболевшего сотрудника. И при этом она производила впечатление человека, вполне довольного жизнью. Все эти соображения, вихрем проносившиеся у меня в мозгу, не относились к числу оптимистичных, а мне не хотелось окончательно портить себе настроение. Поэтому я неистово затрясла головой, отгоняя грустные мысли прочь. Пожалуй, мне следует поступить следующим образом: раздобыть где-нибудь несколько больших картонных коробок, сложить в них всю одежду Джейн и отправить эти коробки в какое-нибудь благотворительное общество. Джейн вряд ли рассчитывала на то, что я стану носить ее вещи: она была повыше ростом и, уж конечно, значительно толще. Я сгребла одежду, валявшуюся на полу, в большую кучу. Развешивать и раскладывать все барахло по местам нет никакой надобности. Решив участь одежды, я подошла к комоду, тщательно осмотрела его со всех сторон и даже выстукала. Комод выглядел самым обычным шкафом и при постукивании производил глуховатый деревянный звук. Я присела на край кровати, с ужасом представляя гору всякой всячины, владелицей которой внезапно оказалась. Простыни и полотенца, кастрюли и сковородки, книги и журналы, швейные машинки и елочные игрушки, гребни и щетки для волос. Все было теперь моим. И с этим добром надо было что-то делать. Одна мысль об этом повергала меня в полное изнеможение. Я тупо сидела на кровати, прислушиваясь к голосам, доносившимся из соседней комнаты. Когда люди проводят вместе двадцать четыре часа в сутки, естественно предположить, что они уже сказали друг другу все, что хотели сказать. Однако у четы стекольщиков до сих пор находились соображения, которыми им хотелось поделиться друг с другом. По крайней мере, они постоянно обменивались репликами, которые я не могла разобрать. Голоса их сливались в неровную, но успокоительную мелодию. Внимая этой мелодии, я погрузилась в подобие ступора. Сегодня мне надо было явиться в библиотеку к часу дня и проработать до четырех, то есть всего три часа. После этого я планировала заехать домой и приготовиться к свиданию с достопочтенным Обри Скоттом. Наверное, стоит принять душ и переодеться… А может, и так сойдет… Мы ведь идем всего-навсего в кино. Нет, после того как я побывала на душном и пыльном чердаке, принять душ необходимо. Похоже, сегодня будет жарко… Намного жарче, чем вчера… Где бы мне достать картонные коробки? Они должны быть плотными и вместительными. Наверное, стоит обратиться в винный магазин и попросить продать мне несколько штук. Боюсь только, коробки у них слишком маленькие. В «Дампстере» они наверняка больше, но какие-то хлипкие… Надо еще решить, куда я дену собственные книги, если переберусь сюда. На полках Джейн нет ни единого свободного места. Несомненно, для моих книг понадобятся дополнительные полки. Спрашивается, где их установить? Может, в спальне для гостей? Превращу ее в собственный кабинет. А что, мысль неплохая. Спальня для гостей мне все равно не нужна. Единственный гость, который иногда остается у меня ночевать, — мой брат по отцу Филипп. Но сейчас он вместе с родителями переехал в Калифорнию и вряд ли будет часто радовать меня своими визитами. — Мы закончили, мисс Тигарден, — донесся до меня голос стекольщика. — Очень хорошо. — Я с трудом стряхнула с себя оцепенение. — Будьте любезны, направьте счет мистеру Сивеллу. Его офис находится в Джаспер-билдинг. Сейчас я напишу адрес. С этими словами я вырвала листок из блокнота, лежавшего у телефона. Телефон! Работает ли он? Распрощавшись с четой стекольщиков, я сняла трубку, которая ответила мне глухим молчанием. Как видно, Бубба Сивелл решил, что работающий телефон в пустом доме повлечет за собой излишние расходы. Наверное, теперь мне надо подключить телефон вновь. Но к какому номеру? Хорошо бы к тому, которым я пользуюсь в своем таунхаусе. Два телефонных номера мне совершенно ни к чему. Вот уж не думала, что с наследством будет столько мороки. Хорошо, что мне пора на работу, где я смогу немного отдохнуть. Когда я запирала дверь, за спиной у меня раздались шаги. Обернувшись, я увидела, что по дорожке, ведущей к дому, ко мне приближается мужчина лет сорока пяти, коренастый и крепкий. — Привет, — улыбнулся он. — Вы ведь наша новая соседка? — А вы, я полагаю, Торренс Райдаут. Спасибо, что так хорошо заботились о лужайке. По-моему, она в прекрасном состоянии. — Не стоит благодарности, — махнул рукой Торренс Райдаут. — Я хотел кое о чем у вас спросить. Когда мой новый сосед подошел ко мне ближе, я убедилась, что прежде он был красивым мужчиной, да и сейчас не лишен привлекательности. Его густые каштановые волосы эффектно оттеняла легкая седина, на подбородке мужественно темнела щетина. По всей вероятности, борода у него росла так густо, что щетина успела уже пробиться после утреннего бритья. Кожа у него была загорелая, карие глаза окружали лучики светлых морщинок, что, на мой вкус, придавало ему располагающий вид. Правда, зеленая рубашка для гольфа обтягивала живот весьма внушительных размеров, а синие шорты открывали кривоватые ноги. — Я и моя жена Марсия очень сожалеем об уходе Джейн, — заявил он. — Она была прекрасной соседкой. Нам будет ее очень не хватать. Я не была уверена, что имею право принимать соболезнования. Но для того чтобы объяснять, по каким причинам Джейн решила сделать меня своей наследницей, момент был явно неподходящий. Я печально кивнула, мысленно понадеявшись, что на этом официальная часть закончится. К счастью, Торренс Райдаут счел долг вежливости выполненным и перешел непосредственно к делу. — Значит, вы уже знаете, что я стриг лужайку перед домом, — пробормотал он. — Я мог бы заниматься этим и на следующей неделе — до тех пор, пока вы не найдете газонокосильщика. Или, может быть, вы сами любите работать с косилкой… В общем, сам я это дело обожаю и всегда готов помочь… — Мне, право, неудобно доставлять вам столько хлопот… — Какие там хлопоты! Говорю вам, для меня это удовольствие! Когда Джейн пришлось лечь в клинику, я сразу сказал ей, что о лужайке она может не беспокоиться. Косилка у меня отличная, верховая. Правда, между клумбами она не проходит, так что мне пришлось взять ручную косилку Джейн. Да, я ведь вот что хотел вам сказать. Кто-то копал на заднем дворе дома Джейн. Разговаривая с Торренсом, я двигалась в сторону машины, но, услышав это известие, встала как вкопанная. — Кто-то копал на заднем дворе дома Джейн? — эхом переспросила я. Учитывая все обстоятельства, в этом не было ничего удивительного. Значит, к характеристикам таинственного объекта поисков добавилась еще одна: его можно закопать в землю, не опасаясь, что он испортится. — Да, какой-то придурок вырыл на заднем дворе несколько ям, — кивнул Торренс. — Правда, не очень глубоких. Я их уже закопал. Теперь Марсия, когда она дома, глаз не сводит с вашего двора. Я сообщила Торренсу, что кто-то проник в дом, и он выразил приличествующее в подобном случае возмущение. Два дня назад, когда он заходил на задний двор, окно было цело, заверил он. По крайней мере, он ничего такого не заметил. — Чрезвычайно вам признательна, — снова завела свою песню я. — Вы потратили столько усилий… Ему оставалось лишь вновь заверить меня в обратном. — Ерунда, сущая ерунда! Я всегда рад помочь. Но нам с Марсией хотелось бы знать, как вы намерены поступить с домом… Вы планируете здесь жить или выставите дом на продажу? Видите ли, мы очень привыкли к Джейн, и теперь, сами понимаете, немного волнуемся… — Я еще ничего не решила, — призналась я. Торренса Райдаута такой ответ явно не удовлетворил. — Понимаете, у нас над гаражом есть комната, которую мы сдаем, — поспешно затараторил он. — Занимаемся этим уже давно. В нашем квартале не положено иметь пристройки, предназначенные для сдачи в аренду. Но Джейн ничего не имела против. И наш сосед с другой стороны, Мейсон Тернер, тоже. Он издатель местной газеты, может, вы его знаете? У нас отличные отношения. Но если в доме Джейн появятся новые жильцы, как знать, чего от них ожидать… — Как только я определю свои планы относительно дома, я сразу поставлю вас в известность, — заверила я, стараясь придать голосу внушительные нотки. — Хорошо-хорошо. Я понимаю, в таких делах спешка ни к чему. Если вам что-нибудь понадобится, смело обращайтесь к нам с Марсией. По будним дням я редко бываю дома — мотаюсь туда-сюда, продаю оборудование для офисов. Но по выходным я всегда здесь, и по вечерам тоже. А Марсия, моя жена, настоящая домоседка. И она всегда рада оказать соседям услугу. — Спасибо, — растянула я губы в улыбке. — Уверена, в самом скором времени я загляну к вам и сообщу о своем решении. И позвольте еще раз поблагодарить вас за все, что вы сделали. Наконец мы закончили рассыпаться в любезностях, и я села в машину. Около «Королевского бургера» я остановилась, чтобы перекусить. Зря я не захватила с собой какую-нибудь книгу из библиотеки Джейн, было бы что почитать во время еды, вздохнула я, пережевывая резиновый гамбургер. Впрочем, у меня и без книги есть чем занять голову. Загадку, связанную с опустошенными шкафами и ямами на заднем дворе, будет не просто разрешить. А тут еще таинственные намеки, которыми на прощание озадачил меня Бубба Сивелл. Странная фраза о проблемах, которые я, по мнению Джейн, сумею успешно разрешить, не давала мне покоя. Правда, некоторые из этих проблем, что называется, лежат на поверхности: мне предстоит очистить дом от ненужного барахла и решить, что с ним делать. Ничего, хлопоты мне только на пользу. По крайней мере, они отвлекут меня от рассуждений о собственной печальной участи потенциальной старой девы. В ближайшее время у меня не останется времени на то, чтобы растравлять себе душу, рисуя идиллические картины семейного счастья супругов Смит, у которых вот-вот появится ребенок. Теперь я могу сама принимать решения, а это в любом случае приятнее, чем ожидать, пока кто-то примет решение за тебя. Нет никаких причин для уныния, строго сказала я себе. Одним глотком допила остывший кофе и вышла из ресторана. Меня ждет работа, а после — свидание с красивым мужчиной. А завтра встану пораньше и отправлюсь на поиски подходящих картонных коробок. Я упустила из виду, что мои планы имеют печальное обыкновение оставаться неосуществленными. |
||
|