"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Глава 4. Пять совпадений, семь Ирм Коэн и один отчаявшийся неандерталец

Совпадения — странная штука. Мне нравится история о сэре Эдмунде Годфри,^{1} который был найден мертвым в 1678 году в канаве на Гринберри-Хилл в Лондоне. За его убийство арестовали и повесили троих — мистера Грина, мистера Берри и мистера Хилла. Мой папа говорит, что большую часть совпадений спокойно можно не принимать во внимание: каждый день вокруг нас происходят миллионы вероятностных пересечений, и некоторые из них иногда всплывают на поверхность, только и всего. «Возьми любого человека на улице, — говорил он, — и покопайся в его прошлом. Очень скоро обнаружится множество совпадений, слишком невероятных для того, чтобы быть случайностью».

Думаю, он прав, но это не объясняло, как две лопнувшие поблизости от остановки шины и сломанная рация могут привести к находке действительного билета на воздушный трамвай и столь своевременного появления поезда. Некоторые совпадения происходят не случайно, и, по-моему, меня как раз накрыло одним из них.

Вагон воздушного трамвая оказался совершенно обычным — чистенький, примерно на сорок посадочных мест, да и стоя в нем могло разместиться немало народу. Двери с шипением закрылись, я села на переднее место, и вскоре под жужжание электромоторов мы легко заскользили над озерами Керни. Раз уж судьба явно привела меня сюда не просто так, я внимательно осмотрелась, пытаясь понять, откуда ждать напасти. Водитель-неандерталец держал руку на рычаге и рассеянно глазел сквозь лобовое стекло на открывающуюся с высоты панораму. Время от времени он шевелил бровями и принюхивался. Вагончик был почти пуст — всего семь пассажиров, все женщины, и ни одной знакомой.

— Третье по вертикали, — произнесла вдруг коренастая женщина с газетой, обращаясь не то к себе, не то к нам. — «Раздражающе любопытный», семь букв.

Никто не ответил. Тут мы без остановки проплыли мимо станции Криклейд, и крупная, дорого одетая дама громко запыхтела, тыча в водителя зонтиком.

— Эй, ты! — взревела она, как почуявший близкий шторм капитан. — Ты в своем уме? Я хотела сойти в Криклейде, черт тебя подери!

Водитель с невозмутимым видом пропустил оскорбления мимо ушей и пробормотал извинения. Громогласную даму это не удовлетворило, и она, кипя от злости, принялась тыкать маленького неандертальца зонтиком в бок. Вместо того чтобы закричать от боли, он только поморщился и потянул за какой-то рычажок. Дверь кабины закрылась, отделив вагоновожатого от пассажирки. Я встала и вырвала у злобной тетки зонтик.

— Какого?.. — вознегодовала было она.

— Прекратите, — перебила я. — Это недостойно.

— Чушь! — рявкнула она. — Это же всего-навсего неандерталец!

— Надоеда! — вдруг выпалила одна из пассажирок, глядя на рекламный плакат «Гравиметро».

Мы со вздорной особой недоумевающе уставились на нее, не понимая, к кому это относится. Женщина посмотрела на нас, вспыхнула и сказала:

— Нет-нет. Семь букв, третье по вертикали. «Раздражающе любопытный».

— Прекрасно, — пробормотала дама с кроссвордом и нацарапала ответ.

Я вернула зонтик скандалистке, та продолжала сверлить меня злобным взглядом, покачиваясь на высоких каблуках. Нас разделяло всего два шага, но она не собиралась садиться первой. Я тоже.

— Еще раз тронете неандертальца, и я арестую вас за нападение, — пообещала я.

— Насколько я знаю, — ядовито заметила дама, — согласно закону, неандертальцы относятся к классу животных. И ткнуть неандертальца зонтиком — все равно что ткнуть мышь!

Я начала заводиться, а это всегда не к добру. Того и гляди, сделаю какую-нибудь глупость.

— Возможно, — признала я. — Но я могу арестовать вас за жестокое обращение с животными, нарушение спокойствия и еще много за что!

Вздорная особа ничуть не испугалась.

— Мой муж — мировой судья! — заявила она, словно выложила козырь из рукава. — Так что я могу устроить вам очень большие неприятности. Как ваше имя?

— Нонетот, — с готовностью ответила я. — Четверг Нонетот, ТИПА-27.

Дамочка заморгала и перестала копаться в сумке в поисках ручки и бумажки.

— Та самая, из «Джен Эйр»? — спросила она, мгновенно размякнув.

— Я видела вас по телевизору! — защебетала женщина с кроссвордом. — По-моему, вы чересчур уж любите вашего дронта, вот что я вам скажу. Могли бы поговорить о «Джен Эйр», «Голиафе» или об окончании Крымской войны.

— Поверьте, я пыталась.

Дама на высоких каблуках уловила подходящий момент для отступления, уселась через два ряда позади меня и уставилась в окно. Воздушный трамвай тем временем проехал мимо станции «Броуд Блансдон». Пассажирки ахали, пожимали плечами, цокали языком.

— Я намерена подать жалобу руководству компании воздушных перевозок! — заявила приземистая дама, наштукатуренная без всякой меры. На коленях у нее восседал сердитый пекинес. — За невыполнение служебных обязанностей можно схлопотать…

Она резко осеклась, когда неандерталец внезапно увеличил скорость.

Я постучала в пластиковую дверцу и спросила:

— Что стряслось, приятель?

Как бы там ни было, неандерталец уже получил свою сегодняшнюю (или ежедневную) порцию уколов зонтиком.

— Мы едем домой, — просто ответил он, глядя прямо перед собой.

— Мы? — недоуменно повторила женщина с зонтиком. — Нет, мы не едем! Я живу в Криклейде…

— Он имеет в виду себя, — пояснила я ей. — Неандертальцы не употребляют местоимения первого лица единственного числа.

— Тупицы! — прошипела она.

Я метнула в нее сердитый взгляд. Скандалистка поняла намек и погрузилась в угрюмое молчание. Я наклонилась к водителю.

— Как тебя зовут?

— Киэлью, — ответил он.

— Хорошо, Киэлью, скажи мне, в чем дело?

Он помолчал немного, мимо окон пронеслась станция «Суиндонский эллинг». Я увидела другой вагон монорельса, свернувший на боковую ветку, и служащих «Воздушных перевозок», подававших нам сигналы, — стало быть, руководство в скором времени узнает о происходящем.

— Мы хотим быть настоящими.

— Вверг в течь, — пробормотала приземистая женщина на заднем сиденье, посасывая кончик карандаша и глядя в кроссворд.

— Что вы сказали? — спросила я.

— «Вверг в течь», — повторила она, не замечая ничего вокруг. — Девятое по вертикали, четырнадцать букв. По-моему, это ребус с анаграммой.

— Понятия не имею, — ответила я, прежде чем вернуться к разговору с Киэлью. — Как это — настоящими?

— Мы — не животное, — заявил некогда вымерший кузен человека. — Мы хотим быть охраняемыми — как дронт, как мамонт, как вы. Мы хотим говорить с главным человеком из «Голиафа» и с кем-нибудь из «ЖАБ-ньюс».

— Посмотрим, что можно сделать.

Я прошла в конец вагона и сняла трубку аварийного телефона.

— Алло, — сказала я оператору, — говорит Четверг Нонетот, ТИПА-27. У нас тут ЧП в вагоне номер… ага, шесть-один-семь-четыре.

Выслушав описание ситуации, оператор судорожно вздохнула и спросила, сколько пассажиров в вагончике и не пострадал ли кто.

— Семь женщин, я и водитель. Все целы.

— Не забудьте о Фее Динь-Динь! — воскликнула наштукатуренная толстуха.

— И один пекинес.

Оператор заверила меня, что все пути впереди свободны, попросила нас успокоиться и обещала перезвонить. Я хотела объяснить ей, что положение не критическое, но тут связь прервалась.

Я снова села поближе к неандертальцу. Стиснув зубы, он напряженно смотрел вперед. Костяшки на сжимающих рычаг пальцах побелели. Мы подъехали к узловой станции Уэнборо, пересекли шоссе М4 и теперь поворачивали на запад. Рядом вцепилась в подлокотники кресла еще одна пассажирка, застенчивая девочка лет пятнадцати в футболке с надписью «Де ла Map». Она была явно напугана.

Я улыбнулась, пытаясь ее как-то успокоить.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Ирма, — тихо ответила она. — Ирма Коэн.^{2}

— Чушь! — рявкнула дама с зонтиком. — Это я Ирма Коэн!

— И я тоже, — вмешалась дама с пекинесом.

— И я! — воскликнула худенькая женщина на заднем сиденье.

Некоторое время по вагону разносились звонкие «невероятно!» и «быть не может!». Оказалось, все в вагончике, кроме меня, Киэлью и Феи Динь-Динь, звались Ирма Коэн. Некоторые, как выяснилось, даже состояли в отдаленном родстве. Это было сногсшибательное совпадение, но на сегодня самое приятное.

— Четверг, — возвестила приземистая дама.

— Да?

Но она обращалась не ко мне, она записывала ответ.

— «Вверг в течь» — «Четверг». Здесь частичная анаграмма, — объяснила она всем.

Зазвенел аппарат аварийной связи.

— Говорит Диана Тантрисс, переговорщик ТИПА-9, — раздался деловой голос. — Кто на проводе?

— Ди, это я, Четверг.

Короткая пауза.

— Привет, Четверг. Вчера вечером видела тебя по телевизору. Похоже, тебя просто преследуют неприятности. Сейчас-то что?

Я посмотрела на стайку беспечных пассажирок, которые показывали друг другу фотографии своих детей. Фея Динь-Динь заснула, а Ирма Коэн с кроссвордом провозгласила:

— Шестое по горизонтали: наказ при расставании!

— Все в порядке. Немного устала, но все целы.

— Водитель выдвинул требования?

— Хочет поговорить с какой-нибудь шишкой из «Голиафа» о правах личности.

— Погоди, он же неандерталец!

— Да.

— Немыслимо! Он совершал насильственные действия?

— Никакого насилия, Ди. Только отчаяние.

— Чтоб его, — в сердцах сказала Тантрисс. — Откуда мне знать, как разговаривать с недром? Надо бы завести одного в ТИПА-Сети.

— Еще он хочет встречи с репортером из «ЖАБ-ньюс».

На том конце провода воцарилось молчание.

— Ди!

— Да?

— Что мне сказать Киэлью?

— Скажи ему… ну… скажи, что «ЖАБ-ньюс» высылают машину, чтобы доставить его в генетическую лабораторию «Голиафа» в Рекламми-маунтинз. Там его будут ждать управляющий корпорации, ведущий генетик и команда адвокатов, чтобы договориться о терминах.

Как всегда, бесстыдное вранье.

— А честно ли это, Ди?

— Четверг, какое «честно», — рявкнула Диана, — когда он захватил воздушный трамвай? Тут восемь жизней под угрозой! Не надо быть победителем в «Назови этот фрукт!», чтобы понять, как поступить. Пацифист этот неандерталец или нет, есть риск, что он может причинить вред пассажирам!

— Не дури! Ни один неандерталец никогда никому не причинял вреда! — сорвалась я, разъяренная тупостью коллег. — У вас там что, учебные сборы головорезов из ТИПА-14? Не на ком спецназ потренировать?

— Заложники часто начинают сочувствовать своим похитителям, Четверг. Не вмешивайся, мы сами это уладим.

— Ди, слушай внимательно, — произнесла я едва ли не по слогам. — Он — никому — не угрожал!

— Пока не угрожал, Четверг. Пока. Пойми, мы не можем так рисковать. Вот что мы сделаем: направим вас назад на Сиренчестерскую линию. В Криклейде устроят засаду агенты ТИПА-14. Как только неандерталец остановит вагон, боюсь, придется его убрать. Отведи всех пассажиров в конец салона.

— Диана, это безумие! Вы убьете его только за то, что он устроил кучке дур веселую поездку по Суиндонскому кольцу?

— Неандертальцев не убивают. Их убирают. Это большая разница, и, кроме всего прочего, закон очень суров к угонщикам.

— Он не угонщик. Он просто растерянный выморочник!

— Извини, Четверг, ничем помочь не могу.

Я зло бросила трубку. Вагончик уже повернул назад к Сиренчестеру. Мы пролетели станцию имени Бернарда Шоу — к великому удивлению ожидавших на перроне — и вскоре двинулись на север. Я вернулась к водителю.

— Киэлью, ты должен остановиться в Партоне.

Он в ответ только хмыкнул. Я не могла понять, обрадовало его мое заявление или огорчило, поскольку оттенки неандертальской мимики по большей части недоступны для людей. Несколько мгновений вагоновожатый смотрел на меня, затем спросил:

— У вас есть ребенки?

Следовало немедленно сменить тему. Обреченность на бесплодие — вот что горше всего оплакивали неандертальцы и чего они никак не могли простить своим хозяевам Homo sapiens. He пройдет и тридцати с лишним лет, как последние неандертальцы, появившиеся в результате генетического эксперимента, состарятся и умрут. Если, конечно, «Голиаф» не наделает еще. Они снова вымрут, и вряд ли даже его демарш способен этому помешать.

— Нет, у меня нет детей, — торопливо ответила я.

— У нас тоже, — сказал Киэлью, — но у вас есть выбирание. У нас нет. Нас не надо было возрождать. Это жестоко. Нас возродили, чтобы мы таскали чемоданы для сапиенсов, жили без ребенков и получали тык-тык зонтиком.

Он тоскливо уставился в пустоту. Быть может, перед его внутренним взором проносилась счастливая жизнь тридцать тысяч лет назад, когда никто не запрещал ему охотиться на гигантских травоядных и поедать их мясо в относительной безопасности своей пещеры. Он сказал, что едет домой… Чтобы попасть домой, ему надо было кануть обратно в небытие. Он не хотел причинить зла никому из нас и никогда не причинил бы. Он не мог причинить зла даже самому себе и потому решил доверить это ТИПА-агентам.

— Прощай.

Я чуть не подпрыгнула от того, как было произнесено это слово — словно окончательный приговор. Но, обернувшись, поняла, что это всего лишь мадам Коэн с кроссвордом. Она отгадала последнее слово.

— Наказ при расставании — «прощай»! — радостно бормотала она. — Прощай! Прощай! Кончено!

Мне это не понравилось. Ни чуточки. Три разгадки из кроссворда были: «надоеда», «Четверг» и «прощай». Опять совпадение. Не лопни шины, не найдись билет, вряд ли я сидела бы сейчас в воздушном трамвае. Все в салоне носили фамилию Коэн. А тут еще этот кроссворд. Но «прощай»? Если все пойдет по ТИПА-плану, то единственное существо, которое может принять данное восклицание на свой счет, это Киэлью…

Тут мы без остановки миновали Партон, и мне стало не до совпадений. Я попросила всех перейти в заднюю часть салона и, как только пассажирки столпились в хвосте, подошла к кабине водителя.

— Послушай, Киэлью. Если не будешь делать резких движений, они, возможно, и не откроют огонь.

— Мы про это думали, — сказал неандерталец, доставая из кармана комбинезона игрушечный пистолет. В полумиле впереди возникла станция Криклейд. — Они будут стрелять. Мы вырезали его из мыла. Из мыла «Дав»,[9] — добавил он. — Нам показалось, в этом есть ироничность.

Мы на полной скорости мчались к Криклейду. Я заметила машины ТИПА-14 на дороге и отряд спецназа в черном на платформе. До остановки оставалось ярдов сто, когда электричество вдруг отключилось, вагон затормозил и медленно пополз к станции. Дверь в кабину открылась, и я протиснулась внутрь, схватила мыльный пистолет и швырнула на пол. Киэлью не погибнет, по крайней мере пока я в силах этому помешать. Мы с грохотом подкатили к платформе. Оперативники ТИПА-14 открыли дверь и быстренько эвакуировали всех Ирм Коэн. Я обняла Киэлью за плечи. Я впервые прикасалась к неандертальцу и удивилась, как тверды его мышцы и какой он теплый.

— Отойдите от этого недра! — донесся усиленный мегафоном голос.

— Чтобы вы его пристрелили?! — проорала я в ответ.

— Он угрожал жизни пассажиров, Нонетот. Он представляет опасность для цивилизованного общества!

— Цивилизованного? — зло огрызнулась я. — На себя посмотри!

— Нонетот! — повторил голос — Отойдите в сторону! Это приказ!

— Пусть бывает, как они говорят, — сказал неандерталец.

— Через мой труп!

Словно в ответ, раздалось тихое «пок!», и в ветровом стекле появилось круглое отверстие от пули. Кто-то решил во что бы то ни стало убить Киэлью. Я взбеленилась и хотела в бешенстве заорать, но не смогла издать ни звука. У меня подломились колени, и я рухнула на пол. Мир вокруг подернулся пеленой и стал расплываться. Тело у меня онемело, послышался чей-то крик: «Врача!» Последнее, что я увидела, прежде чем провалиться во тьму, было широкое лицо Киэлью, горестно смотревшего на меня. В глазах у него стояли слезы, и он беззвучно шептал:

— Нам так жаль… Нам так жаль!