"Без тебя жизни нет" - читать интересную книгу автора (Малек Дорин Оуэнс)Глава седьмаяКэл разглядывал растрескавшийся потолок своей камеры. Неужели он действительно сможет выйти отсюда? Он любит Лару без памяти, доверяет ей, но ведь она оптимист, а он — нет. У нее было счастливое детство, прошедшее в любящей семье, неудивительно, что Лара видит все в розовом свете. А он, Кэл, только удивлялся, что в грозу молния ударяет не в него. На сей раз молния в лице Боба Траска все-таки ударила — впрочем, не будь Боба Траска, нашелся бы кто-нибудь другой. Кэл вернулся туда, где, по мнению общества, ему и положено находиться, — в тюрьму. В отличие от Лары он не надеется, что выйдет на свободу. Но ведь примчалась же она в Коннектикут, нашла адвоката, что было нелегко, добилась, что его, возможно, выпустят. Пока — под залог… Может, чудеса продлятся? В окошко двери просунулась рука и забрала жестяную миску с нетронутым завтраком. Значит, через несколько минут он с толпой других арестантов отправится в душ, а уж на прогулку не пойдет: в девять он должен быть в суде, куда его в наручниках доставят двое полицейских. Там он — о радость! — увидит Лару. Она с наивностью пятилетнего ребенка полагает, что стоит ей постараться — и все обойдется. Дай Бог, чтобы ее не постигло горькое разочарование! Лара вошла вместе с Кэрол Новак в зал и оглядела собравшихся в нем людей. Усаживаясь, она увидела, как ввели Кэла. Он сразу же начал шарить по залу глазами, разыскивая ее. Лара улыбнулась ему как можно более беспечно. В зале находились судебный пристав и прокурор по имени Кэнфилд — тщедушный рыжий молодой человек, с виду смахивающий на мальчика, но держащийся весьма уверенно. Судебный пристав велел всем встать. Из боковой двери вышел судья, после чего пристав зачитал название дела и сообщил, что оно рассматривается первым. Кэл с трудом сглотнул и посмотрел себе на руки. Он был в том самом костюме, который они купили вместе в Мёрфисбурге у Мэйзи Траск — Лара привезла его из Монтаны, — но пиджак теперь висел на нем мешком. Тем не менее стенографистка, молодая привлекательная шатенка, взглянула на Кэла, когда он встал, с плохо скрываемым интересом. Судья по фамилии Мэллон, перелистав бумаги на своем столе, объявил: — Мы здесь для того, чтобы решить вопрос об изменении меры пресечения Кэйлебу Черчиллю, находящемуся в настоящее время под стражей. Вам, мисс Новак, первое слово. — Ваша честь, Кэйлеб Черчилль обвиняется в убийстве второй степени. Защита утверждает, что обвинение неправомерно, поскольку множество свидетельских показаний говорят о том, что смерть Мэтью Уинтерфилда — чистая случайность. При рассмотрении дела они не были учтены. Поэтому защита требует изменения меры пресечения мистеру Черчиллю, с тем чтобы вплоть до пересмотра его дела он был освобожден под залог в сумме двадцати пяти тысяч долларов. Судья Мэллон взглянул на прокурора: — Мистер Кэнфилд? Что скажет по этому поводу обвинение? — Ваша честь, сегодняшнее заседание суда само по себе лишено смысла. Мисс Новак не упомянула о том, что мистер Черчилль более года находился в бегах. Смешно предположить, что он не захочет бежать снова, поэтому ради экономии государственных средств на его задержание я требую, чтобы защите отказали в просьбе. Судья вздохнул, снял очки, провел рукой по седеющей шевелюре и с видом величайшего смирения посмотрел на Кэрол. — Мисс Новак? — Прошу Вашу честь иметь в виду, что обвинения, выдвинутые против моего подзащитного, могут быть полностью сняты при предстоящем рассмотрении дела. — Я бы не стал столь поспешно делать подобные выводы, мисс Новак, — сухо произнес судья Мэллон. — Но вы же сами говорили, что дело вопиет о пересмотре! — Не стоит обвинять меня в забывчивости, мисс Новак. Я еще не склеротик, а намеки на провалы в памяти могут побудить меня изменить первоначальное мнение, — резко бросил судья. Лара почувствовала тошноту. — Простите, Ваша честь, — спокойно ответствовала Кэрол, — но вы не можете не признать: именно несправедливость обвинения настолько напугала мистера Черчилля, что заставила его бежать. Он усомнился, что суд будет праведным. — Большинство обвиняемых обычно считают так, но не все нокаутируют полицейского и бегут. Кэнфилд слегка улыбнулся. Лара готова была его убить. — Прошу прощения, Ваша честь, но большинство обвиняемых находятся в ином положении, чем находился в то время мистер Черчилль, — сказала Кэрол с ледяным спокойствием. — Жертвой в этом деле являлся Мэтью Уинтерфилд, и его отец, конгрессмен Уинтерфилд, использовал все свои связи, чтобы подсудимому было предъявлено самое тяжкое обвинение. — Ваша честь, я возражаю, — прервал ее Кэнфилд. — Кем была жертва, к делу сейчас не относится. Речь идет об изменении меры пресечения, то есть важнее всего установить, велика ли опасность, что обвиняемый может сбежать. Поэтому… Судья Мэллон поднял руку упреждающим жестом: — Мистер Кэнфилд, что относится к сегодняшнему слушанию, а что — нет, решаю я. Продолжайте, мисс Новак. — Благодарю вас, Ваша честь, — сказала Кэрол. — Я убеждена, что нам следует понять душевное состояние Черчилля, толкнувшее его на побег. Человек, выросший в таких условиях и всю свою жизнь проведший в Хартфорде, где Уинтерфилды пользовались огромным авторитетом и влиянием, не мог не предположить, что суд поверит выдвинутым против него обвинениям, даже если они и несостоятельны. Кэнфилд хотел возразить, но судья строгим взглядом остановил его. — Как представлялся весь эпизод мистеру Черчиллю? Он вступился за знакомую девушку, пытаясь остановить расхулиганившегося юношу, а его обвинили в преднамеренном убийстве сына влиятельного человека. Сражаться с Уинтерфилдом при возможностях последнего было бесполезно, и, узнав, что судья — друг Уинтерфилда, а показаний защитника никто не слушает, он понял, что его дело безнадежно. Можно ли его за это порицать? — Что скажет прокурор? — Ваша честь, мисс Новак умело подменяет вопрос о побеге мистера Черчилля рассказами о его несчастливом детстве. Обвинение требует отказать в изменении меры пресечения. Судья Мэллон, откинувшись на спинку стула, взглянул на Кэла. — Я бы хотел услышать самого обвиняемого, — сказал он. — Я никого не убивал, Ваша честь. Все было именно так, как говорила мисс Новак. Уинтерфилд вел себя безобразно, я хотел его остановить. Но он был пьян и набросился на меня с кулаками. Один его удар попал в цель, я в гневе ответил ему тем же. Я и ударил-то его не очень сильно, но он и без того еле держался на ногах, а тут как сноп рухнул на пол. Я даже не заметил, что он ударился головой, и, лишь нагнувшись, чтобы поднять его, увидел… — Он замолчал. — Что вы увидели? — Кровь. — Итак, вы утверждаете, что ваш удар был спровоцирован самим Уинтерфилдом? — Да, это так, Ваша честь. И многие из присутствовавших это видели и готовы были подтвердить под присягой, но их даже не пожелали выслушать. — Поэтому вы сбежали? Кэл кивнул. — Я, разумеется, не одобряю бегства из тюрьмы, но при таких обстоятельствах… — задумчиво покачал головой судья Мэллон. — А как вы относитесь к нападению на полицейского? — не веря своим ушам, спросил Кэнфилд. — Не надо забывать первопричин, — поспешно вмешалась Кэрол. — Не будь этих несправедливых обвинений, мистер Черчилль никогда не попал бы в тюрьму, а следовательно, не был бы вынужден бежать. — Вынужден бежать? — взвизгнул Кэнфилд. — Никто никогда не вынуждал его бежать! Недопустимо уже то, что рассматривается вопрос об изменении меры пресечения человеку, который уже однажды напал на полицейского и бежал. — Я вас понял, мистер Кэнфилд. Вам известно, куда следует обратиться, чтобы опротестовать мои действия. Лара подалась вперед. — Просьба адвоката об изменении меры пресечения удовлетворяется. Сумма залога — двадцать пять тысяч долларов. — И Мэллон стукнул судейским молотком. Кэнфилд в ужасе воздел руки к небу. Лара вскочила с места и обняла Кэрол. Ей хотелось подбежать к Кэлу, но она не знала, допускается ли это протоколом. — Радоваться рано, — сказал судья, обращаясь к Кэрол, которая не скрывала своего ликования. — Если этот человек сбежит, — он ткнул пальцем в Кэла, — вы не найдете достаточно глубокой ямы, чтобы спрятаться от меня. Ясно вам? — О да, Ваша честь, — пролепетала Кэрол. — Вам, сынок, повезло, как, быть может, никогда в жизни. Не злоупотребляйте моим доверием. — Судья, обращаясь к Кэлу, был суров и тверд. — Будьте спокойны, Ваша честь. Лара с торжеством взглянула на Кэла, которого уже выводили из зала заседаний, и он, ошеломленный и счастливый, ответил ей улыбкой. — Ну, Новак, ты творишь чудеса! — воскликнул Кэнфилд, застегивая свой портфель. — Никогда бы не поверил, что это возможно. — Придется поверить! — Только судья Мэллон, и никто более, был способен прислушаться к твоему слезливому рассказу. — В чем дело? — спросила Лара, когда они с Кэрол покинули помещение суда. — Прокурор вел себя так, словно вы зарезали его мать. — Почти. Хотя Кэнфилд выглядит сущим младенцем, до сегодняшнего дня он не проиграл еще ни одного дела. — Хорошо, что вы меня не предупредили об этом раньше. — У вас есть двадцать пять тысяч долларов? — сухо спросила Кэрол. Во второй половине дня Лара ожидала Кэла у ворот тюрьмы. После того как надзиратель снял с него наручники и Кэл сунул под мышку большой пластиковый пакет, ворота по сигналу со скрипом разошлись, и он попал в ее объятия. — Я не стою тебя, — хрипло произнес Кэл. — Стоишь, — возразила она, наслаждаясь ощущением его сильных рук, по которым тосковала каждый миг разлуки. — Пошли отсюда, — предложил он. — Как сладко пахнет свобода! — Пахнет, как и всюду в пригородах Хартфорда, выхлопными газами, цементной пылью и гарью. Что там у тебя в пакете? — Личные вещи. Часы, бумажник, деньги и т. д. Когда выходишь из тюрьмы, тебе возвращают все конфискованное имущество. Через полчаса они были уже в Ларином номере. Войдя, Кэл, даже не взглянув на обстановку, тут же потянул Лару в спальню. Он умудрился чуть ли не одновременно сдернуть с себя галстук и расстегнуть молнию на ее платье, бросая вещи куда попало. — Ты скучала по мне? — Больше, чем ты можешь себе представить. — Не надо ничего представлять. Я знаю. Слишком изголодавшиеся, чтобы медлить, они быстро достигли вершины блаженства, и Лара, положив голову ему на плечо, слушала, как его сердце обретает нормальный ритм. Ей казалось, что Кэл уснул, но он вдруг сказал: — Миленький у тебя номер. Слава Богу, что ты это время жила в приличных условиях. — А мне показалось, что ты ничего, кроме кровати, не заметил. — Как же, как же… Заметил… Только что… Вот направо дверь в гостиную… — Молодец! — А там ванная. — Верно! — И по пути сюда я прошел через маленькую кухоньку. — Хоть награждай тебя золотой медалью! — Кстати, о кухоньке… У тебя там нет чего-нибудь съестного? — Если считать съестным пол-лимона, банку горчицы и бутылку минеральной воды. Но тут вокруг полно заведений, где можно поесть. — И навынос есть? — Есть! А иначе как бы питалась я? Мне было не до кулинарных изысков. — А китайский ресторан далеко отсюда? — «Кремовая пагода» рядом. Меню в верхнем ящике телефонного столика. Выслушав, как Кэл по телефону диктует названия заказываемых блюд, Лара заметила: — Ждешь к обеду всю футбольную команду Уэст-Пойнта? — Аппетит я нагулял на славу, — сказал он с улыбкой, тут же, впрочем, потухшей. — А деньги-то у тебя есть? У меня, наверное, найдется долларов шесть, но этого явно маловато. — Деньги есть. Помрачневший Кэл молча натянул брюки и закурил. — Что с тобой, Кэл? — ласково спросила Лара, кладя руку ему на плечо. — Ненавижу такую ситуацию, — ответил он угрюмо. — Я чувствую себя мужчиной на содержании. — Не глупи. Мы с тобой единое целое. Когда эта кутерьма закончится, работой на ранчо я загоняю тебя до смерти. Каждый потраченный на тебя пенс ты возвратишь мне сторицей. — Неостроумно. — Почему? Разве ты не собираешься возвратиться со мной в Монтану? — Ах, Лара, я хочу этого больше всего на свете, но ни о чем не могу думать до суда. — Но разве мы не можем помечтать, что обвинения против тебя будут сняты и мы совместными усилиями вернем «Эль Чиело» его прежний блеск? Ты уже научился управляться с лошадьми, а Джим пока не ушел, поделится с тобой опытом. Сдается мне, что это Роуз не дала мне раньше времени продать ранчо. Не забывай, что она теперь на небе, сидит по правую руку от Бога и стала очень сильной. — Она и на земле была сильной, — улыбнулся Кэл. — Она знала! Знала, что мы будем вместе. И, наверное, хотела, чтобы мы хозяйничали на ранчо. — А как с твоим преподаванием? — Я взяла отпуск до января. Учительница, которая бы могла и хотела меня заменить, уже преподает в моих классах. Остается лишь окончательно уволиться. — А что ты будешь делать, если обвинения не снимут? — спросил Кэл. — Этого не может быть. — Лара, отвечай на вопрос. — Перееду сюда, чтобы иметь возможность ходить к тебе и ждать, когда тебя выпустят. Но зачем нам сейчас говорить об этом? — быстро сказала Лара. — Да, пожалуй, не стоит, — согласился он. К чему спорить? Она жаждет счастья, хоть ненадолго. Так тому и быть… В дверь громко постучали. — Принесли еду! — Кэл вскочил. — Кошелек в сумке на стуле, — сообщила Лара. Глядя, с каким кислым лицом он достает деньги, Лара поняла, как трудно придется Кэлу, пока он не начнет сам зарабатывать на жизнь. Он внес в комнату огромный пакет и начал выгружать на прикроватный столик ресторанные упаковки. Их количество вызвало у Лары приступ бурного смеха. Кэл на минуту выскочил из комнаты и вернулся с тарелками, приборами и салфетками. — Все нашел! — с гордостью объявил он. — Еще бы не найти! Кухонька-то величиной с телефонную будку. — Нечего насмехаться над голодным человеком! — Кэл молча набросился на еду, сосредоточенно пережевывая пищу. Наконец он произнес сдавленным голосом: — Я не в состоянии пошевелиться, — и лег на кровать рядом с ней. — И не надо. Я не подозревала, что ты такой любитель китайской кухни. — Я люблю все, кроме резиновой подметки, по запаху отдаленно напоминающей мясо под серым соусом. Тюремная пища хоть кого отучит от привередничества. — Давай до следующего суда забудем обо всем на свете, кроме нас самих, — предложила Лара. — Договорились? — Договорились! — ответил Кэл, целуя ее. Настал день суда. Они вошли в здание суда и увидали поджидавшую их Кэрол Новак. — Готовы? — обратилась она к Кэлу. — Как никогда! — бодро ответил он. В зале заседаний Лара сразу заметила в первом ряду молодую красивую женщину, рядом с которой стоял пожилой мужчина в элегантной тройке. — Кто это? — шепнула Лара на ухо идущей рядом Кэрол. — Плохие новости, — ответила Кэрол мрачно. — Мне еще вчера сообщили, что ей разрешили присутствовать в зале суда, но я ничего не сказала Кэлу, — к чему расстраивать его раньше времени? — Но кто же это? — повторила свой вопрос Лара. — Мария Уинтерфилд и ее адвокат. Лара остановилась и испуганно взглянула на Кэрол. — Да, да, именно так, — кивнула та. — Сестра Мэтью Уинтерфилда. Боюсь, она приехала с одной целью — не допустить, чтобы Кэлу был вынесен оправдательный приговор. |
||
|