"В воздухе - ’яки’" - читать интересную книгу автора (Пинчук Николай Григорьевич)

Это было под Гродно

Война застала комиссара эскадрильи старшего политрука Андрея Степановича Данилова на западных рубежах Родины. Полк истребителей И-153 ("чайка"), в котором он служил, стоял на одном из приграничных аэродромов под Гродно.

На рассвете 22 июня 1941 года личный состав был поднят по боевой тревоге. Командир полка А. В. Гордиенко сообщил, что, по сведениям приграничных постов ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи), немецкие самолеты нарушили государственную границу СССР и углубились в направлении Гродно и Минска. Он приказал дежурной пятерке истребителей во главе с Даниловым вылететь на перехват нарушителей границы и постараться посадить их на нашей территории.

Через считанные минуты пять "чаек" уже были в воздухе. В направлении советско-польской границы летчики увидели огни пожарищ, столбы густого черного дыма. По дорогам двигались повозки, орудия, танки. У Данилова сразу мелькнула мысль: "Война!" Он дал команду товарищам перезарядить бортовое оружие и опробовать его.

Севернее Гродно в синеве неба показались одуванчики зенитного огня. Комиссар повернул группу в сторону и вскоре увидел три немецких "юнкерса". Они летели на мирно спящий город. Заметив краснозвездные "ястребки", два бомбардировщика нырнули вниз, а третий продолжал лететь по прямой. Данилов стремительно проскочил немного левее его. С "юнкерсов" открыли огонь по нашим самолетам.

— Ах сволочи! — вскипел комиссар. — Ну погодите!

С большим креном развернув свой "ястребок", он оказался в хвосте у ведущего немца и полоснул его сразу из всех четырех пулеметов. Ю-88 задымил и потянул книзу. Андрей Данилов послал ему вдогонку еще одну очередь, после которой тот взорвался в воздухе. Остальные "чайки" расправились с двумя другими "юнкерсами". Вся группа благополучно приземлилась на своем аэродроме.

Когда Данилов докладывал командиру полка о результатах боя, прибежал дежурный и вручил А. В. Гордиенко телеграмму, в которой сообщалось, что немцы бомбят Гродно и что необходимо принять экстренные меры для прикрытия города с воздуха.

— Твой комэск еще не вернулся из отпуска. Придется тебе его заменить. Иди со своей девяткой на прикрытие города, а мы вслед поднимемся, — сказал Данилову командир полка.

На подступах к Гродно встретились три пары немецких истребителей. Один сразу же был сбит, остальные боя не приняли. Комиссар решил преследовать врага. Но так получилось, что его группа распалась, и он оказался один в этом грозном небе.

Набрав высоту в полторы тысячи метров, Данилов пошел на Гродно. Над городом он увидел девятку вражеских бомбардировщиков. Комиссар вступает в бой. Иначе поступить он не мог. Внизу полыхали пожары, рвались бомбы. Ему будто бы послышалось, как стонет родная земля. Белокрылая "чайка" стремительно врезалась в строй фашистских самолетов. Атака была настолько дерзкой и неожиданной, что немцы опешили и рассыпались в разные стороны. Данилов успел сбить ведущего. Затем развернулся, и огненные трассы его пулеметов впились в другой бомбардировщик. Тот завалился на бок.

При выходе из атаки комиссар заметил позади себя большую группу двухмоторных истребителей-бомбардировщиков Ме-110. Их было, вероятно, более трех десятков. Немцы, увидев, что наша "чайка" одна- одинешенька, накинулись на нее со всех сторон. Но не дрогнул перед армадой врагов комиссар Данилов, смело вступил в неравный бой. Выбрав момент, он пошел в лобовую атаку на ведущий "мессершмитт". Гитлеровец не выдержал и отвернул в сторону. Сделав энергичный доворот, Данилов оказался в хвосте у другого "мессера", поймал его в прицел, нажал гашетки. Но выстрелов не последовало — кончился боезапас.

Фашисты, видимо, поняли, в чем дело, и плотным кольцом окружили безоружную "чайку". Пушечно-пулеметные очереди насквозь прошивали беззащитный истребитель. Очередной снаряд разнес обшивку крыла. "Чайка" вздрогнула, перевернулась и перешла в штопор. С ужасающей быстротой приближалась вемля. Это единственный случай, когда летчик не бывает ей рад. В такой момент хочется, чтобы земля была как можно дальше от падающего самолета, от тебя. В этом может быть спасение.

Андрей Данилов до боли в скулах стиснул зубы, напряг все силы, пытаясь вывести машину из смертельного штопора. В 600 метрах от земли неимоверными усилиями ему это удалось сделать.

— Молодец, "чайка"! — всей грудью вздохнул комиссар и ойкнул.

По животу словно ударили молотком. Из-под шлема по лицу струилась кровь, застилая глаза. Она сочилась и из плеча, и из левой ноги. Кровью наполнилась перчатка левой руки. Стало трудно управлять сектором газа. Голова, словно свинцовая, отяжелела. Летчик временами терял сознание, а когда протирал глаза, то вновь видел рой немецких самолетов.

"Не отстанут, гады, будут добивать", — подумал Андрей.

И действительно, один фашист вплотную притерся к крылу "чайки" н, нахально ухмыляясь, показал пальцем на землю. Сомнений не оставалось — его вели в плен. Эта мысль будто огнем обожгла Данилова.

— Коммунисты не сдаются! — крикнул комиссар.

Медное лицо немца расплылось в улыбке, когда он увидел, что советский летчик вытянул за борт руку. Этот жест фашист принял за знак согласия. Но присмотревшись получше, очевидно, разглядел кукиш, и его лицо исказилось в злобной гримасе.

— Накось, выкуси! — выдавил Данилов и, довернув свой израненный "ястребок", рубанул винтом по плоскости вражеской машины.

Оба самолета в беспорядочном падении понеслись к земле. Это был один из воздушных таранов, проведенных в первые часы войны.

Бой проходил поблизости от аэродрома. С земли видели, как падали оба самолета, и решили, что наш летчик погиб. Уточнить же было невозможно, так как рядом высадился вражеский десант, и наши войска с боем отходили. Весть о гибели комиссара Данилова в боевых донесениях пошла по инстанциям и таким образом дошла до штаба и политуправления Военно-Воздушных Сил.

О беспримерном подвиге и геройской гибели старшего политрука написали армейские газеты, были выпущены специальные плакаты, листовки. Так, на плакате из серии "В бой за Родину" фотография Андрея Данилова была помещена рядом с портретом легендарного Николая Гастелло. 8 июля 1941 года газеты опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР о посмертном награждении орденом Ленина летчика-истребителя А. С. Данилова. Но комиссар оказался жив. Истекая кровью, он сумел каким-то чудом посадить на брюхо истерзанную "чайку" и потерял сознание. Подбежавшая девушка с трудом вытащила его почти бездыханное тело из кабины самолета. Это была фельдшер понтонного батальона Нина Горюнова. Подоспевшие жители деревни Черлены укрыли летчика в ближнем лесу. Но, когда Данилов пришел в себя, он попросил перенести его к самолету.

— Если суждено умереть, то хочу около своей верной "чайки", — тихо сказал комиссар.

Его желание было исполнено. Любопытные мальчишки насчитали в изрешеченном "ястребке" 136 пробоин. Вскоре снова пришла военфельдшер Горюнова. Она перевязала летчику раны. Когда снимала левый сапог, оттуда выпала пулеметная пуля. Данилов попросил фельдшера достать из брюк часы отцовский подарок. Но они оказались разбитыми вдребезги. Нина завернула все, что осталось от часов, в носовой платок, положила туда пулю и протянула Андрею Степановичу:

— Держите, комиссар, свои боевые реликвии!

Разбитые часы А. С. Данилова и пуля сейчас хранятся в Минске, в музее истории Великой Отечественной войны.

После перевязки Горюнова попросила отнести носилки с летчиком в хату Степаниды Степановны Вишняковой, у которой она квартировала. Уложив комиссара в постель, военфельдшер попрощалась и побежала догонять свой батальон. А перед Андреем прошла вся его жизнь.

Данилов вспоминал, как он, крестьянский парень с Поволжья, по комсомольской путевке пришел в авиацию. Ему тогда минуло 20 лет. В 1932 году вступил в Коммунистическую партию, а через год успешно окончил Оренбургскую школу пилотов. Затем служба в гомельской штурмовой бригаде "Ультиматум", Бобруйск, Скидель… Военная служба накрепко связала летчика с Белоруссией. И вот он лежит израненный. Где сейчас жена, детишки? "Если выживу, а выжить я должен, — думал Андрей, — то обязательно сведу счеты с фашистами".

Он забывался и проваливался в короткий беспокойный сон. Во сне ему чудился смертельный штопор, нагло ухмыляющееся лицо фашистского аса. Данилов со стоном вздрагивал и просыпался. В горле пересыхало, и он тихо просил пить.

Хозяйка дома старательно ухаживала за раненым. Через несколько дней пришли военные санитары и увезли Данилова в санчасть понтонного батальона. Военврач Лизогуб, наблюдавший за воздушным поединком, подошел к комиссару и сказал, что его хочет видеть немецкий летчик, которого он таранил. Оказывается, гитлеровец выбросился с парашютом и остался жив, только повредил ногу. Данилов, хотя и чувствовал себя плохо, дал согласие на такую непредвиденную аудиенцию. Он сразу узнал вражеского летчика. Спесивость и самоуверенность и тут не сходила с лица немецкого майора.

— Я есть ас. — Гитлеровец показал на железные кресты. — Это за Бельгию и Грецию. А кто ты? Данилов зло сверкнул глазами:

— Я советский человек, а ты обыкновенная фашистская сволочь!

На этом аудиенция закончилась.

…Поезд увез израненного комиссара на восток, в тыловой госпиталь. Потянулись долгие недели лечения. Не успели еще раны полностью зажить, а Данилов уже выписался из госпиталя. Прибыв в Москву, позвонил в отдел кадров политуправления ВВС.

— Как? Как, вы сказали, ваша фамилия? — раздалось в трубке.

— Старший политрук Данилов. Андрей Степанович Данилов, — повторил он.

— Сейчас не время шутить, — послышался строгий голос. — Комиссар Данилов погиб в неравной схватке в первый день войны…

А когда Андрей Степанович зашел к кадровикам, они долго беседовали с "погибшим" летчиком, прежде чем дали ему направление в часть.

Потом был вызов в Кремль, где Михаил Иванович Калинин, вручая Данилову высшую награду Родины — орден Ленина, сказал, что хорошо бы вот так всем посмертно награжденным оказаться живыми.

Немного времени спустя Андрей Степанович во главе эскадрильи новеньких истребителей на одном из промежуточных полевых аэродромов нашел свой полк, в списках которого он значился погибшим.

Так коммунист А. С. Данилов вернулся в боевой строй. Он сражался с гитлеровскими захватчиками на Волховском фронте, защищал колыбель революции — Ленинград.

И только после очередного ранения, когда врачи категорически запретили ему летать, Данилов в звании подполковника прибыл к нам в полк замполитом. Вот тогда-то мы и узнали о его удивительной судьбе.

Выше среднего роста, спокойный, подтянутый, слегка припадающий на левую ногу, он ничем не выделялся среди командного состава полка. Только на левой стороне его гимнастерки поблескивали ордена Ленина и Красного Знамени, а на правой были нашиты полоски за ранения. Все прониклись к нему чувством большого уважения, продолжали называть комиссаром.

Но недолго Андрей Степанович пробыл у нас. Через полгода, преодолев недуг, снова поднялся в небо. Ничто не могло удержать его на земле. Уж такой у него характер — характер советского патриота, коммуниста. Он отлетал всю войну, на его счету 134 боевых вылета и 9 сбитых фашистских самолетов. После победы над гитлеровской Германией

А. С. Данилов принижал участие в разгроме Квантунской армии милитаристской Японии. Командовал истребительным полком, был помощником командира авиадивизии, получил еще одно ранение и опять остался в строю крылатых соколов.

Родина по заслугам отметила его ратные подвиги. К орденам Ленина и Красного Знамени прибавились ордена Отечественной войны, Красной Звезды и девять боевых медалей.

О подвигах Андрея Степановича Данилова помнят в Белоруссии. Он почетный гражданин города Гродно. Его имя носит пионерская дружина Черленской восьмилетней школы. На здании этой школы прикреплена мраморная доска со словами: "В районе Гродно — Черлены 22 июня 1941 года вел неравный бой с фашистскими стервятниками летчик А. Данилов. Сбив два вражеских самолета, он таранил третий и, будучи ранен, посадил самолет на месте Черленской школы".

Когда мимо мемориальной доски проходят пионеры, они салютуют ей. Мужчины почтительно снимают фуражки, а женщины — свидетельницы тех далеких, грозных событий, — вспомнив минувшее, тихонько смахнут набежавшую слезу. Приезжающие сюда туристы постоят минуту в молчании.

Спасительница Данилова бывший военфельдшер Нина Николаевна Горюнова сейчас живет и работает в Кустанайской области. Она часто рассказывает детям о подвиге бесстрашного комиссара. Данилов с ней переписывается, они навещают друг друга.

После войны Андрей Степанович по состоянию здоровья был уволен из армии в запас в звании подполковника. Некоторое время он летал на гражданских самолетах, обслуживал геологоразведочные партии в Карелии и Поволжье, готовил в учебном центре ДОСААФ будущих летчиков.

В настоящее время А. С. Данилов трудится в городе Аткарске Саратовской области. Он возглавляет районное отделение Общества охраны природы. В родном городе его многие знают и гордятся своим земляком-коммунистом.

Бонжур, камарад!

Как-то майским днем 1943 года командир эскадрильи капитан Сибирин сказал мне:

— Приготовься! Полетим к французам.

Я знал, что неподалеку базируется эскадрилья французских летчиков- добровольцев "Нормандия". Но у них, кажется, никто из наших летчиков еще не бывал.

— А зачем полетим?

— Кто знает, может, будем разом "люльку качать" 3, а может, и драться вместе придется, — уклончиво ответил Сибирин.

— Вы, командир, видимо, все знаете, но не говорите.

— Все знать может только бог, — отшутился комэск, — а мы с тобой должны выполнять приказ: посмотреть, как летают французы, какое у них настроение, какие взаимоотношения.

Через полчаса "небесный тихоход" По-2 приземлился на аэродроме Васильевское.

— Бонжур, камарад! Здравствуй, товарищ! — приветственными возгласами встретили нас пилоты "Нормандии".

На них были френчи со своими знаками различия, фуражки с желтополосыми околышами, добротные советские сапоги. Через плечо у каждого висел летный планшет, а на поясном ремне — наган или пистолет "ТТ". Многие курили сигареты, пыхтели трубками.

Мы познакомились с такими известными летчиками, как Жан Тюлян, Альбер Литольф, Ролан де ля Пуап, Альбер Прециози, Марсель Лефевр, Альбер Дюран и другие, об отваге которых уже были наслышаны. Нас поначалу удивило их фамильярное обращение друг к другу: "Барон", "Виконт", "Мой командир". Но потом привыкли к этому. Вне полетов французские летчики не соблюдали чинопочитания. Среди них были выходцы и из дворянской среды, и из простых рабочих семей. Но все горели одним желанием — сражаться с фашистами. Их фамильярность не

выходила за рамки приличия, они относились друг к другу уважительно.

Мы не знали французского языка, а французы плохо понимали по- русски. На помощь пришел врач "Нормандии" лейтенант Ж. Лебединский, который владел тем и другим языками. Мы сразу нашли взаимопонимание. Разговор был непринужденным, откровенным. Французы интересовались нашими военными успехами, техникой, жизнью, фронтовым бытом. Они с похвалой отзывались о Яках, которыми были вооружены, продемонстрировали хорошую технику пилотирования.

В то время в эскадрилье "Нормандия" насчитывалось 14 пилотов. Они были прекрасно подготовлены. Такие храбрецы, как А. Литольф, М. Лефевр, А. Дюран, М. Альбер, Р. де ля Пуап, уже имели на своем счету сбитые в Африке немецкие самолеты. Командовал эскадрильей опытный летчик-истребитель Жан Луи Тюлян сухопарый, среднего роста, с безукоризненной выправкой майор. Он отлично владел техникой высшего пилотажа. Тюлян перед войной окончил военное училище Сен-Сир и Версальскую летную школу. В Ливии получил боевое крещение в воздушных схватках с гитлеровцами и имел несколько побед.

Под стать командиру был и его заместитель — тридцатилетний капитан Альбер Литольф, летчик высокого класса. Службу он начал сержантом. До прибытия в Советский Союз летал на многих типах самолетов, сбил над Францией и Северной Африкой 10 фашистских стервятников. Авиация была его призванием, стихией. Литольф любил повторять: "Ничего не отдано, если не отдано все". И впоследствии ценой своей жизни доказал, что это были не только слова.

От названия авиабазы Раяк, откуда большинство французских летчиков-добровольцев прибыло на советско-немецкий фронт, они называли себя "раяками". Зачастую это был их позывной в воздухе.

Целый день мы провели в гостях. Провожали нас "нормандцы" так же тепло, как и встречали. Вскоре их эскадрилья была передана в оперативное подчинение нашей авиадивизии.

Однажды на рассвете со станции наведения французским летчикам передали, что в одном из квадратов появилась "рама", которая, вероятно, выискивает цели для своей артиллерии. В воздух поднялись Прециози и Альбер. Чтобы не спугнуть фашиста, они решили подобраться к нему на бреющем полете. Это удалось. На большой скорости подошли к корректировщику и зажали его в "клещи". Немецкий летчик, правильно оценив обстановку, шарахнулся в сторону, сделал переворот через крыло и со снижением попытался удрать. Но от Яков уйти не так-то просто. Выйдя в заднюю полусферу, французы ударили по "раме" из пушек и пулеметов, подожгли один мотор. В крутом пикировании фашистский самолет врезался в землю в районе Брусны, Меховая. Это была достойная победа, так как "Фокке-Вульф-189", обладая хорошей маневренностью и имея 5 пулеметов, порою ускользал от наших "ястребков".

Как-то летчики "Нормандии" во главе с майором Жаном Тюляном вылетели на прикрытие наших пикировщиков, которые бомбили скопления войск и техники врага. Над линией фронта французов обстреляли немецкие зенитки. При подходе к цели 4 вражеских истребителя пытались атаковать первую девятку бомбардировщиков. Французы, разгадав намерения фашистов, плотным заградительным огнем отразили эту атаку. В непродолжительной схватке немцы потеряли 2 самолета. Их сбили капитан А. Прециози и лейтенант А. Дюран. Бомбардировщики и истребители без потерь вернулись на свой аэродром. Командир полка "петляковых" горячо благодарил "нормандцев" за помощь.

Через несколько дней французы на 6 Яках вылетели на прикрытие советских войск в районе Спас-Деменска. Сразу же им пришлось сразиться с 9 немецкими истребителями. Это был продолжительный и тяжелый бой. Французам удалось сбить 3 фашистских самолета. Но эта победа досталась дорогой ценой — они недосчитались трех своих товарищей.

В первых воздушных боях на советско-германском фронте летчики "Нормандии" еще не осознали преимуществ групповых действий в воздушном бою. Их тактика носила ярко выраженный индивидуальный характер. В обучении французских летчиков-истребителей преобладал принцип максимальной самостоятельности в бою. Это приводило к неоправданным потерям.

Командир дивизия генерал Георгий Нефедович Захаров с группой летчиков нашего полка прибыл на командный пункт "Нормандии". Наши мастера воздушного боя пояснили французам, что немецкие истребители действуют преимущественно большими группами. При численном превосходстве враг смелеет, старается расколоть боевой порядок наших самолетов, а затем большими силами с разных сторон их атаковать. Ничего особенного в этой тактике нет. Но ее надо было попять, с ней приходилось считаться. Иначе не добьешься успехов. Наши летчики советовали французам не допускать отрыва своих самолетов от группы, в любых ситуациях сохранять взаимодействие в паре.

Пока переводили сказанное, генерал внимательно следил, как воспринимают советы французские летчики. Под конец беседы он подошел к одному из них, ткнул его пальцем в грудь, спросил:

— Больно?

— Нет, мой генерал.

— А моему пальцу больно. А теперь? — Захаров слегка ударил француза но плечу кулаком.

— Больно, мой генерал, — с улыбкой воскликнул француз.

— А мне нет, — сказал комдив. — Вот и надо действовать не растопыренными пальцами, а плотно сжатым кулаком. Тогда эффективности будет больше, а потерь меньше.

— Я вас понял, мой генерал. Кажется, и мои друзья тоже.

Потом французские летчики не раз вспоминали эту беседу.

Весной 1943 года паша 1-я воздушная армия участвовала в операции, проводившейся на большом участке фронта. Одной из ее задач было уничтожение вражеской авиации на местах дислокации. После того как воздушные разведчики засекли большое скопление немецких самолетов на Брянском, Сещенском и других аэродромах, мы с французами несколько раз сопровождали туда бомбардировщики и штурмовики. Под командованием капитана Сибирина летчики "Нормандии" вместе с группой нашего полка нанесли ощутимый удар по авиабазе Сеща. Только за два дня было выведено из строя около 25 самолетов врага, уничтожено 17 зенитных точек, склад авиабомб, убито и ранено около 200 гитлеровцев.

После удачных налетов на эти аэродромы и базы активность вражеской авиации на нашем участке фронта заметно снизилась. Мы же, наоборот, усилили удары по противнику. Пикирующие бомбардировщики Пе-2 вылетали большими группами — от 2 до 7 девяток. Истребители их прикрывали. Для обеспечения успеха нам необходимо было тщательно, со всей предусмотрительностью решить вопросы взаимодействия в бою. С этой целью на аэродроме 204-й бомбардировочной дивизии состоялась встреча руководящего и летного состава бомбардировочных и истребительных частей, на которой были определены общие боевые порядки, наиболее приемлемые варианты сопровождения и прикрытия бомбардировщиков. После этого 18-й полк вместе с эскадрильей "Нормандия" несколько раз совершал тренировочные полеты, отрабатывая приемы взаимодействия.

Результат сказался. Однажды мы сопровождали 5 девяток пикировщиков, которые должны были бомбить одну из железнодорожных станций под Брянском. При пересечении линии фронта встретили 18 Ме- 110. Так как мы были в группе непосредственного прикрытия, по всем летным законам вступать в бой и оставлять бомбардировщики на произвол судьбы не имели права. Французские же летчики, находясь в ударной группе, вступили в бой и за несколько минут сбили 3 вражеских самолета. Затем снова заняли свое месть в общем боевом порядке. Мы убедились, что они хорошо усвоили нашу науку.

В июне эскадрилья "Нормандия" отметила еще одно важное событие прибыло пополнение во главе с майором Пьером Пуйядом.