Елена Белова Сердце Феникса. Новая реальность

Нежеланное задание.

— Фэйт! Фэйт, еще! Еще! Пожалуйста, Фэйт! — горящие восхищением глаза не отрывались от замершей в поклоне девушки… Броская алая юбка широкой волной легла под ноги, тонкая рука в золоте браслетов раскрыла веер у выреза корсажа, черные волосы скрыли лицо в золотой полумаске..

— Фэйт! Фэйт! Фэйт!

Танцовщица отточенным жестом повела головой, отбрасывая с лица черную волну кудрей и сверкнула улыбкой — жаркой, вызывающей, такой, что растаял даже охранник у дверей… И нарочито медлительным жестом вскинув руку над головой, отколола пунцовый цветок у гребня..

— Фэээээйт! — завопила толпа, когда цветок, на миг коснувшись карминных губ, полетел вниз… в сотни подставленных рук..

— Фэйт? — окликнул менеджер нарядную танцовщицу, спешившую в гримерку готовиться к следующему номеру — пляске с ножами.

— Рамаз? — в голосе девушки, только что зажегшей своим танцем даже налогового инспектора, суровую даму лет сорока, не слышалось даже тени одышки. Словно не она только что отплясывала на сцене ожившим пламенем. Ларри мимолетно пожалел, что красавицу не удается уговорить танцевать чаще раза в неделю. Какая была бы фишка у клуба… Но и так неплохо. По субботам заведение просто ломится! — Рамаз, если ты опять про выступления по воскресеньям, то я говорила — не могу!

— Нет-нет, просто тебе тут звонили, пока ты была на сцене. Твои родные. Просили перезвонить, когда ты освободишься.

— Что? — Рамазу Кулашвили показалось, что Фэйт не порадовалась известию. Глаза сузились, тонкие пальцы сжались в кулак, и даже голос стал другим — властным и жестким. — Кто именно?

— Твоя мать, Лиз. И еще Анна. Красивое имя…

— Ччччерт!

— Какие-то проблемы? — осторожно поинтересовался менеджер, — Ты ведь не отменишь выступление?

Девушка дернула плечом.

— Ну уж нет! — алые губы усмехнулись почти зло, — Подождут!

Сердитый скрип двери, брошенная на диван сумка, сверкнувшие гневом темные глаза… Сейчас посетители клуба не узнали бы красавицу-плясунью, ради которой приходили в зал вновь и вновь — темные брови девушки сердито сдвинуты, и черная кожаная безрукавка на шнуровке наводила скорей на мысль о байкерах, а не о танцах… Из походки и жестов исчезла изящная легкость и грация, заменившись на экономную в движениях силу и точность.

— Какого черта, мама? — неласково поприветствовала она сидевшую на ее кресле блондинку.

— Мы тоже рады видеть тебя, Лина, — послышался голос второй женщины, седовласой и стройной, с царственной осанкой тонких плеч.

— Анна, — Лина немного понизила голос, но успокаиваться полностью не пожелала, — Мама, я просила не дергать меня на работе! И в моей квартире!

— Какая работа? — возмутилась блондинка. — Лина, ты похоже, забыла, что ты феникс, и твоя настоящая работа — заказы клана! И то, что мы позволили тебе развлекаться в этом заведении, не значит, что можешь позволять себе любую дурь! Девчонка! Ты абсолютно безответственно..

— Лиз, — мягко перебила Анна, — Девочка расстроена. Спокойней. Мы же сами разрешили.

Мать негодующе тряхнула волосами, но с усилием кивнула и замолкла… Лина в который раз мимолетно удивилась тому, что Анна защищает ее… Что Лиз, такая резкая на язык и обращение, такая несдержанная, смиряется с подобным порядком вещей.

Раньше она ценила это и обожала бабушку за такое вмешательство. Когда в домике гремел очередной скандал, когда Лиз ледяным голосом изрекала очередное «нет», когда Лина закусывала губы, получив очередную пощечину, появлялась Анна. И после разговора наедине Лиз брала себя в руки. И часы тренировок сокращались до семи… и мать соглашалась подумать о школе танцев… и… нет, щенка ни в коем случае! Но птицу можно..

Раньше она любила бабушку за такое вторжение в свое воспитание, со страхом думая, что было бы, если б та не вмешивалась… Раньше она это ценила. Потом поняла, что между резкими требованиями матери и мягкими уговорами Анны не такая большая разница. Они обе решили за нее, кем ей быть. Они обе привязывали ее к клану, к тому, что она едва терпела — к посещениям Подземного мира, грязи и крови. К убийствам во имя поддержания собственной жизни. К данным у родового Пламени клятвам, к стекленеющим глазам очередной жертвы… К зверю в собственном теле.

Я не просила такой жизни! Я не хочу такой быть! И часто ненавижу вас за то, что вы не оставили мне выбора.

Она жила от субботы до субботы, с головой окунаясь в жар танца и гитарный перезвон, и только это пока помогало удержаться на краю… Пока.

— Так что вам нужно?

— Лина..

— Вы б не пришли даром, правда? — в вопросе прозвучала скрытая горечь.. — Так что на этот раз?

— Заказ.

— Нет, — ответила она, не успев подумать. — Нет. Мы же договаривались, что вы не трогаете меня, пока я не почувствую голод!

— Лина…

— Нет.

— Как ты разговариваешь, девчонка! Ты..

— Я-не-хочу.

— Детка, нам заказали очень необычную добычу — там такая магия! И мы по контракту имеем право на половину. Если ты получишь такое, то станешь сильнее всех. Только подумай, какая награда! Ты сможешь..

— Мне плевать.

— Лина!

— Хранительница?

— Ты обязана выполнить контракт, — сдавленным голосом проговорила Лиз. — Ты обязана, помнишь? Ты клялась.

— Ага. Когда мне было двенадцать! Только тогда никто не удосужился мне объяснить, на что я подписываюсь! Почему остальные клялись в шестнадцать, почему сейчас вы идете ко мне, а не к ним?

— Ты лучшая. Он силен, — вздохнула Анна, — И тебе пора вспомнить, кто ты. Без споров, Лина. Ты должна. Это нужно клану.

Ты..

Она шла к сцене.

Намеченная жертва — певец. Наверно, как и она, ведьмак скрывает свою магическую суть. Хорошо скрывает, и музыкант, наверно, хороший — зал набит битком, и это концерт еще не начался. Мягкий перебор гитарных струн льется из стен — запись пока… А красиво.

Ей надо пройти поближе к сцене, причем незаметно. Остановиться на расстоянии удара. Клиент не заказывал какую-то особую смерть, так что можно просто..

О!

Юношески гибкая фигура возникла-соткалась в перекрестье лучей, приветственно взмахнула рукой, и рев восторженной толпы ударил по ушам. Лина не слушала, что вопят почитатели ее жертвы, молча проталкиваясь вперед. Еще шагов пять.

— вдруг мягко пропел со сцены юношеский голос, и Лина едва не споткнулась. Это… это он поет?

Он пел, и тонкие пальцы плясали по струнам гитары, и зал затих, впитывая негромкий, очень теплый голос… По сцене струился золотой огонь, мягко трогая бликами каштановые волосы… тонкое лицо… зеленую рубашку… Лина замерла. Господи… Это. Это что, про нее?.. Про нее же, правда? Или… Мысли всполошенными птицами умчались прочь — ясный голос снова пронесся по залу, тронул-коснулся-погладил..

Девушка, затихшая рядом, быстро вытерла слезы… Юноша, весь в разводах люминесцентной татуировки, расправил плечи и обнял хрупкую девочку…Высокая шатенка в супердорогом прикиде вдруг виновато улыбнулась и уткнулась стоящему рядом парню в грудь, похоже, шепча что-то извиняюще-ласковое..

Каждый из вас — звезда…

Парень с гитарой допел припев и поднял глаза на зрителей… И вдруг остановился на полуслове. Вздрогнул, шагнул к самому краю, напряженно всматриваясь… Резко вскрикнула гитара под неловким движением руки. Зал стих. Совсем…

Взгляд юноши ожег лицо. Лина, не понимая, напряглась, готовясь к драке..

И вдруг он что-то вскрикнул — стоявшие рядом расступились — и кошкой слетел вниз. К ней. Схватил за руки…

— Ты! Это ведь ты?

Сглотнув комок (и спрятав возникший нож) девушка изумленно всмотрелась в удивительно яркие зеленые глаза… Почему-то знакомые… Знакомые..

Юноша растерянно отступил, на шаг, ни на миг не отрывая глаз:

— Это ведь ты, правда? — почти просяще прозвучал его голос, — Лина…

Выражение лица всколыхнуло память, вернув ее на 6 лет назад… Не может быть!

— Алекс?

Взгляд в прошлое.

Ей шестнадцать, и это ее второе не тренировочное убийство. И первое — без подстраховки.

Темный колдун Властим, еще молодой, ему пятидесяти не стукнуло, но уже успевший достать изрядное количество народу. По крайней мере, клану заказало его целых четыре клиента:

— конкуренты по магическим услугам

— обозленная любовница, узнавшая, что он использовал ее волосы на какое-то снадобье;

— глава ассоциации магов, прознавший, что Властим, наряду с магией использует всякие технические новинки людей. А что ж вы хотели, этот современный маг даже учился к каком-то университете..

— родной братец, увидевший при гадании, что Властим, оказывается, нанимает киллеров для его убийства…

Мать, несколько удивленная такой популярностью объекта, разумеется, ни словом не обмолвилась клиентам о других жаждущих и, кроме обычной ставки, ухитрилась выторговать еще и надбавку за риск и доплату за выбор способа убийства. После чего спихнула заказ на дочь, предоставив ей самой определиться, как, черт побери, умудриться убить объект четырьмя способами сразу. Для тренировки — сказала она. Для тренировки. Дочь главы клана должна уметь принимать решения и… Силы ада, как мне это надоело..

Лина материализовалась в пещере и благоразумно замерла для осмотра места. Как оказалось, не зря: в пещере поклонника техники оказались датчики движения! Ничего себе! В последнее время, по словам старшей наставницы, фениксам стало куда трудней работать — пришлось изучать и что такое видеокамеры, и какие существуют датчики, и многое другое… Клан организовал спецкурсы, инструкторов нанимали… Ну же, мой хороший… ага, вот так, меня здесь нет..

Разобравшись с техникой, феникс пожелала знать, где черти носят ее объект? Конечно, в пещере могло быть несколько отделений, но бегать по этим отделениям — верный шанс нарваться на неприятность. По данным работодателей, объект отличался подозрительностью почти до паранойи и установить на входе какую-нибудь смертоносную пакость вполне в его характере. Воскреснуть она воскреснет, но во-первых, больно, во-вторых, объект может и удрать, пока она будет копаться с воскрешением, а в третьих, мать заметит и сначала закатит трехчасовую лекцию по идеальным убийствам, а потом загонит на тренажеры на пару недель… Так что лучше она тихо подождет, пока Властим не..

А, вот и он.

Точно как на изображении. Стрижка, щегольская аккуратная бородка… Даже одежда у него не такая, как у всех! В руках — современный шприц и пробирки..

— Привет, — вздохнула феникс и аккуратно влепила в высокий аристократический лоб модного демона специальный шарик, блокирующий способности к переносу. Шарик впитался в кожу, едва коснувшись, колдун вздрогнул и непонимающе посмотрел на незваную гостью:

— Тебе чего, девочка? Я сейчас не принимаю. За любовным зельем зайди завтра, получится убойной силы! — он зачем-то потряс пробирками..

— Властим? — проявила знание традиций Лина. В принципе, это было не обязательно, но старым обычаям полагалось обязательно спросить жертву про имя. Фоток и кристаллов ведь раньше не было..

— Я же сказал, я не принимаю! — рявкнул колдун, теряя всякую приветливость.

Ну вот и ладно..

— Александрус велел передать тебе привет, — продолжила традиционный ритуал девушка и подняла руку, перестав прятать родовой знак.

Глаза Властима полезли на лоб:

— Феникс?!

А вот теперь объекту полагалось начать делать глупости типа бегства или драки… ну вот, как по заказу! Лина легко уклонилась от шприца, пробирок, которыми зашвырнул в убийцу запаниковавший объект, и перенеслась ему за спину. Он только успел переступить с ноги на ногу, не понимая, почему не действует телепортация… а феникс уже была рядом. Ничего сложного. Ножик к горлу — и колдун понятливо притих.

— Подожди, — проговорил он торопливо, — Подожди! Тебя послал Александрус? Мой брат?

Подожди!

Это было непрофессионально, но Лина придержала нож. Мать права, из нее хреновая убийца, не получается у нее бесстрастность и безжалостность..

— Послушай… Сколько он дал?

— Это важно?

— Подожди же! Я дам больше! Намного… Намного… Он ведь неудачник. Сколько он мог… ну подожди же, пожалуйста!

— Я слушаю.

— Я могу выкупить… вам же разрешается, нет? Я отдам свои зелья! Редкие… Сильные!

— Не пойдет.

За нарушение контракта семья взбесится… и никакие зелья не помогут ей уйти от наказания.

— Да ты не представляешь, насколько сильные! Тебя весь клан на руках носить будет! — колдун, кажется, сообразил, что после его смерти феникс так и так может забрать имущество и отчаянно продолжил, — Постой, минутку, ну пять секунд, ладно? Ладно?!

— Ну?

— Ты ведь феникс? Ты… пьешь силы, правда? Хочешь такую силу, каких на Земле всего пять? Всего пять, представляешь? Я отдам его тебе. Ты станешь сильной… очень… Только отпусти меня. Я уйду… все брошу… никто не узнает… а?

Лина вздохнула… Если она принесет в клан что-то очень-очень ценное… ну очень… то может сойти и нарушение контракта. И ей не слишком попадет… Да и в любом случае, ценное надо посмотреть. Ну ладно, колдун. Тебе же хуже, если обманешь. Девушка поджала губы и захлестнула вокруг шеи объекта цепочку-амулет с лазуритом.

— Пошли.

— А… а это что? — колдун потянулся к горлу, еще не веря, что обошлось..

— Взрывчатка, — не моргнув глазом заявила феникс. — Обманешь, попытаешься убить — останешься без головы.

Крохотная пещерка, всего шагов пять. Вроде искусственная… Фу, гадость! По коже продирается волна такого колючего холода, что она невольно оглядывается: какого черта?

Впечатление, что тут черные кристаллы на полную мощность работают! Как чародей их терпит, они ж любую магию глушат?!

Но тут включается свет, и на постели, наскоро переделанной из алтаря, Лина видит свою «плату за молчание».

Ему лет двенадцать, и он то ли спит, то ли без сознания. Обнаженное тело распластано на тонком слое травы, прикрывающем камень. И руки, заведенные за голову и вмурованные в изголовье алтаря, и ноги — в кровавых синяках… Особенно много на бедрах и у плеч..

По краю алтаря цепочка тех самых черных кристаллов. Штук тридцать. Кем должен быть мальчик, что его блокируют на такой мощности? И как же ему сейчас тошно — черные кристаллы даже ей, темной, терпеть тяжело… Дышать тяжело..

— Это кто? — голос феникса спокойный-спокойный… Именно такого добивалась от нее мама..

— Маг. Из сильных. Очень. Среди его предков сплошные Стражи. Зелья, приготовленные на его крови — настоящее сокровище! Я столько на них… Кхм. Он твой. И мы расстаемся… - голос чародея стал почти заискивающим.

— Так ты кровь у него берешь?

— Ну да. Я его специально для этого прибрал. Забирай, мы ведь договорились, да?

И в этот миг мальчишка открыл глаза… Огромные, помутневшие от боли и жара… На миг в них тенью мелькнула надежда, но тут же потухла, потом растерянность и стыд — увидев девушку, он судорожно дернулся, на инстинктах пытаясь прикрыться. Не вышло, каменные кандалы не пустили, и вздрогнув от боли, он затих, едва шевельнув запекшимися губами. Слабый совсем.

— Много уже взял?

— Крови? За трое суток — где-то около литра. Тебе хватит.

Три дня..

— И мести родителей не боишься?

— Тебе-то что? — не выдержал Властим, — Ладно-ладно, ничего, извини… Я не тороплю… Нет, не боюсь. Его никто не ищет, он официально покойник.

— Как это?

— Интересуешься новым способом убийства? Пожалуйста: ждешь, пока твоя жертва куда-нибудь полетит на самолете, покупаешь билет. В нужный момент запускаешь снотворный газ и забираешь нужного человечка… Потом переносишься — и готово. Самолет падает. По останкам на месте катастрофы никто в жизни не определит, сколько там трупов и как они умерли… Спишут на террористов, не первый раз.

Во время его речи Лина следила за мальчишкой… Он тоже слушал своего мучителя, и на тонком лице все ясней проступало отчаяние… Но он молчал. Только дышал как-то странно… Девушка прищурилась — на левом боку темнел громадный синяк. Гарантированный перелом ребра. Рядом с легким.

— На боку тоже кровь брал? — ладонь феникса легко легла на горячую кожу..

— Что? А… нет. Это стукнул, не удержался. Язык у него… Так берешь?

Вот доставучий..

Мальчик снова вздрагивает, когда она касается перелома… В его глазах нет надежды, только боль и злость на собственную беспомощность. Зеленые глаза… Лина решительно кивает головой:

— Беру.

— Отлично! — оживился тот, — Снимай эту свою взрывчатку, и..

— Не спеши.

— А что такое? Мы договорились, нет?

— Договорились. Насчет заказа Александруса. А еще есть приветы от Лайзы, Магнуса и мудрейшего Пу Сы. Тоже расплатишься? — губы юной убийцы кривит злая усмешка, и колдун, что-то поняв, отшатывается..

— Что?..

— Прощай, Властим.

Изобразив на жертве, кроме, раны в сердце, еще и следы удушения и утопления (целых пять минут на это угробила!), Лина вколола ему еще какую-то пакость — яд тоже заказывали — и снова вернулась к алтарю. Ну-ка, ну-ка, что нам тут нужно? Мда, паршиво… Мальчик отвел глаза от тела своего мучителя и посмотрел на нее..

— Феникс… - прошелестел почти неслышный голос, — Что ты… от меня… хочешь?..

— Чтоб ты полежал тихо, — огрызнулась она. И перенеслась.

Белые кристаллы нашлись только в третьей по счету лавочке, и вдобавок, стоили немало. Шипя нечто неласковое в адрес покойничка Властима, феникс выгребла из кармана одно из его зелий и все-таки добилась скидки… Но из-за поисков и торга в пещеру она вернулась только через сорок пять минут.

Почувствовав перенос, он открывает глаза.

— Что теперь?..

— Я ж сказала, лежи тихо!

— Куда я денусь..

Лина достает из сумки кристаллы, кладет у его груди. Молча осматривает фронт работ. Нейтрализовать черные кристаллы можно только белыми, причем раскрошить с первой попытки. А мы имеем тридцать два черных и только двадцать шесть белых. Весело. Присвистнув, девушка вынимает нож и прищуривается: если отколоть вот этот кусок алтаря, то разница, в принципе, преодолима…

— Подожди… — шепчет мальчик.. — Минутку..

— Что?

— Можно сначала попить? Пожалуйста..

Тихий, почти безнадежный шепот словно проломил перегородку между сознанием и тем котлом где-то внутри, вечно кипящим котлом, который назывался «злость». Ярость заклубилась огненной лавой… Какая там злость, это просто бешенство!

В клане Феникс очень ценили детей.

Редко кто из фениксов была способна родить больше двух дочерей. Они жили долго, втрое дольше человека, но за это пришлось платить… Дети рождались нечасто, и поэтому каждый ребенок был драгоценностью… Их берегли, несмотря на требовательность и традиции. Берегли и охраняли. Даже детеныши демонов могли рассчитывать на безопасность и какую-никакую помощь при случае… И все знали, что фениксы малость ненормальные на детках, и с заказами на лиц до восемнадцати к ним соваться может только самоубийца. Ее объект, кажется, не знал, что показывать своей убийце ребенка в таком виде небезопасно..

Эх, Властим, жалко, что никто не заказал тебе какую-нибудь медленную смерть. Мама была бы поражена моим дебютом!

Пока Лину терзали кровожадные мысли, руки ловко сняли с пояса небольшую фляжку, открутили колпачок-стаканчик и поднесли его к губам-корочкам..

— Он что, сегодня тебе воды не давал?

Мальчик не ответил… Слишком сосредоточен был на том, чтоб поймать губами и выпить все до капельки… Словно неделю не пил. Догадка уколола шипом..

— Подожди… совсем не давал?!

Тихий вздох… Усталый взгляд, в котором смешались благодарность и боль… и обреченность.

— Нет. Зачем?

Жбыр! Про еду можно не спрашивать. Лина налила еще стаканчик..

— Как тебя зовут?

— Тебе зачем? — настороженно глянули на нее чуть прояснившиеся глаза. — Алекс..

— Алекс, а дальше?

— А тебя?

Надо ж, а он, оказывается, с характером..

— Мы на задании не представляемся, — дернула плечом Лина. — Традиция. Так как?

— Что?

— Морочишь мне голову? Как тебя зовут?

— Зачем тебе мое имя?

— Для меню! — разозлилась девушка.

Вот упрямец! Еле дышит, а туда же. Хотя… Может, мальчишки все такие? Вторую половину человечества юная феникс знала не очень — мальчики в клане не рождались, а контакты за его пределами не поощрялись. Да и времени на эти контакты не очень хватает: обучение будущих фениксов отнимало по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки..

— Так бы и сказала… - с усилием улыбнулся мальчик… — Тогда представь, что я блюдо — сюрприз…

— Что? — изумилась феникс. Нет, похоже, она многое упустила, не знакомясь с мальчиками… Таких нахалов среди ровесниц ей не попадалось еще… А интересно ж!

— Ничего! Спасибо, конечно, за воду… но лучше ешь с закрытыми глазами!

— Ничего себе… - почти восхитилась Лина, — Парень, ты всегда такой упрямый?

— А ты всегда спрашиваешь у еды, как ее зовут?

Лина представила подобный диалог с бифштексом… и ей стало весело. А задание оказалось не таким уж плохим. Юморист он, ее новый знакомый..

— Только у той, что умеет разговаривать! Кстати, паренек, для еды у тебя не слишком сговорчивый нрав.

— Дракон тоже так сказал… - пробормотал мальчик-маг. — Зеленые глаза блеснули вызовом, — И что, тебе это мешает?

— Неа. Но тебе лучше быть повежливей, пока я не передумала и не бросила тебя здесь.

Не то чтоб фениксы не уважали драконов… Но сравнивать ее с драконом — это уж невежливо. Тем более, когда тебе хотят помочь! Но она тут же пожалела о том, что сказала — что-то странное мелькнуло у мальчишки на лице… Страх и обреченность — тщательно запрятанные, затаенные… прикрытые вызовом, отчаянной попыткой пошутить… Вот это да! Все это время, пока они перешучивались, он..

— Эй, малыш, ты всерьез решил, что я хочу тебя съесть?!

— Нет? — после паузы тихо спросил Алекс.

Лина покачала головой. Значит, думал. Думал — и дерзил! Нет, этот полукровка ей точно нравится! А она-то пригрозила, что может передумать и бросить его тут… Интересно, что хуже для мальчика: знать, что тебя слопает незнакомая людоедка или тихо умереть в кандалах без воды и еды? Ладно, как любит повторять мамуля, дела говорят лучше, чем слова..

— А что тогда?

— Там посмотрим. Полежи тихо, пожалуйста. Будет немножко не по себе..

— Хуже уже не будет, — пробурчал мальчишка, пристально следя за ее руками.

И ошибся.

Нет, все-таки черные кристаллы — редкостная мерзость. Мало того, что держат и не выпускают, мало того, что от них физически плохо… так ведь когда эту пакость рушишь, зачарованным кварцем, заключенная в них энергия выплескивается наружу… бррррр… внутри словно кошки царапают… Конечно, белые кристаллы вбирали в себя, сколько могли, и все же было неприятно. Лина скосила глаза на своего нового знакомого… и рывком дернула из аптечки флакон со стимулятором. Мальчишку трясло как в лихорадке, мускулы судорожно напряглись, на закушенных губах треснули корочки и по щеке уже протянулись алые ниточки… Трое суток в компании черной дряни даром не прошли, и ему пришлось куда хуже. Черт, да что ж это?..

— Эй-эй… а ну брось это, паренек! Пей, живо..

— М-м-м… Что… это..

— Черт, да пей же! — а, плевать! Она заставила его раскрыть рот и влила пару глоточков. Да еще придержала, не давая выплюнуть…

Заставить выпить силой иногда быстрей, чем уговорить. Ну правда же?

— А теперь, будь добр, попробуй не умирать ближайшие пять минут, а?

Ох и странный же у него сейчас взгляд… Словно… словно… понятия не имею, что это значит!

— Я… ничего… не обещаю… - выдохнули еще дрожащие губы..- на первом же… свидании..

Что-о?

Юная феникс совершенно обалдевшим взглядом уставилась на мальчишку… Похоже, из-за плена у него что-то с головой.

— Псих, — хмыкнула девушка, подавляя странную мысль о том, что не мешало б ему быть постарше. Псих, причем заразный. Зачем она с ним вообще связалась?

Пока сознание решало этот интересный вопрос, руки тем временем делали свое дело: сначала покрутили пальцем у виска, потом расчетливо нейтрализовали один кристалл за другим..

— Так, белых больше нет… Он что, на тебя весь запас кристаллов потратил? Ну-ка полежи-отдохни..

Мимоходом она как бы случайно набросила ему на талию свою куртку, прикрыв бедра и живот… Ну просто так. Чтоб… ну просто так.

Теперь отколоть это безобразие… Каменные наручники наверно отмыкаются кодом… только где ж его взять. Пришлось откалывать понемногу… Несколько минут — и вздох, почти вскрик, когда она медленно высвободила затекшие кисти рук..

На его лицо она не смотрела..

Ну что, заканчиваем? Пора. А то еще кто-то явится за зельями… Хотя момент..

— Так, Алекс. Я сейчас отколю камень и кристаллы перестанут работать. Не передумал называть свою фамилию?

— Зачем?

— Как ты меня достал, малыш, — сообщила девушка. — Ладно, как хочешь. Но попытаешься перенестись в таком состоянии — умрешь. Без вариантов.

Мальчик промолчал. Он пробовал размять руки. Но пока они не шевелились… Три дня в одном положении… Как они вообще не омертвели!

Следующий раз он заговорил, когда Лина, удобно пристроив покойный объект на освободившемся алтаре, на всякий случай обходила помещение. Проверяла, не осталось ли следов ее присутствия. Стандартная процедура.

— Если ты ищешь зелья… то там, на второй полке — самые дорогие.

Это интересно..

— А откуда ты знаешь?

Он не ответил, но глаза блеснули такой горечью, что вопрос оказался лишним.

— Они на твоей крови, да? Интересно. Ну ладно, поехали!

— Куда? — но перенос был таким стремительным, что через секунду он задал новый вопрос, — А где мы?

Обожаю любопытных! Если он еще может задавать вопросы, то пока умирание откладывается. Правда?

— Это мой тайничок, — девушка легонько расслабила руки, выпуская тело нового знакомого… вот так. — А это моя постель. Раз уж у нас свидание.

Она подмигнула, глядя в потрясенные зеленые глаза. Похоже, у малыша возникли проблемы с речью. А вот не будет в следующий раз девушек подкалывать, нахал.

— Но я..

— Помолчи, герой-любовник, — развеселилась Лина, присаживаясь рядом. И положила руку ему на грудь, легонько, еле заметно прощупывая..

— Эй!..

— Уймись. И пока не пришла в голову какая-нибудь глупость, сообщаю — это мой тайник. И перенестись в него и из него могу только я. Ну или кого я держу. Так что расслабься. Ты никуда отсюда не денешься. Не передумал называть свой клан? Или семью?

— Нет, — нахмурился тот. И снова напрягся, словно она ему руки выкручивала. О, а это мысль. После перелома надо будет заняться. Раз уж он не называет свою семейку..

— Это у тебя прям эта… как ее… паранойя.

— Я не хочу снова стать заложником. Что тебе от меня надо?

— Попрактиковаться.

— В чем? — зеленые глаза пристально следили за ее руками…

— А вот в этом, — и она легонько приложила к гематоме на боку первый компресс… Он дернулся, но спустя несколько секунд потемневшие глаза расширились..

— Ты меня лечишь?!

— Неа. Я строю коварные планы!

— Какие?

— О, не все сразу! Ты как, руками шевелить можешь?

— Пока нет…

— Ладно, попробуем. — она кольнула его запястье кончиком лезвия, — Чувствуешь что-нибудь?

— Да.

— Тогда поехали.

Мальчишка был измотан настолько, что вторую руку она массировала при полном отсутствии сопротивления и напряжения (он просто вырубился) Весело!

В смысле, веселого мало, конечно. Ее невольный гость слишком слабый для веселья. Лина беспокойно прислушалась к времени… Ей пора к матери с отчетом о заказе. Но мамуля задержит часа на два, а если найдет прокол в исполнении, то на несколько дней. А этот… Алекс останется один, что его запросто прикончит. Опыта у нее немного, но что такое истощение, она знала… Знать бы еще, что с этим делать. И черт возьми, она не могла его бросить!

Вихрь воспоминаний замер на виденье искрящегося облачка… облачка, в котором истаяла мальчишеская фигурка с ясной улыбкой. Она лечила его тогда почти неделю, а потом вынесла в парк и дала перенестись… И забыла про это, забыла, намертво, заглушив воспоминание о первом «свидании» и зеленых глазах, полных благодарности..

— Алекс..

Лина, ведьма клана Феникс, стояла, глядя в глаза своей будущей жертве, и молчала..

Настоящее…

— Лина… — юноша оглянулся через плечо, на сцену, где уже размахивал руками рыжий мужчина, призывая звезду кончать клеиться к хорошенькой девушке и вернуться к выступлению.. — Подожди… Подожди, не уходи, слышишь? Пожалуйста… А?

Рукам стало горячо — а когда это он успел взять ее за руки? Почему-то сбилось дыхание. Он смотрел так, что губы ответили совершенно самостоятельно:

— Хорошо.

Призвать к порядку обретшие самостоятельность губы и руки она не успела — Алекс мягко повлек ее за собой, и к бунту против хозяйки присоединились ноги. Она послушно пошла за ним, за ним, на сцену..

Здесь было намного светлей. Софиты очень четко, до мельчайшей черточки, высвечивали колышушийся ковер из зеленых ветвей в глубине сцены, несколько цветных барабанов, блики на гитаре Алекса и… и его лицо.

Мальчик вырос.

Высокий, выше ее, стройный и гибкий юноша совсем не был похож на бледного до прозрачности мальчишку, впервые в жизни заговорившего с ней о свидании… Тогда, в парке, когда он всей грудью вдохнул воздух, улыбнулся и посмотрел на нее сияющими глазами, она подумала, что он красивый. Очень красивый, когда не замученный и не обреченный… А сейчас это впечатление усилилось. Очень…

До замирания сердца.

Зеленые глаза, которые смотрели с таким теплом и таким смущением… Он что-то сказал — она не услышала..

— Что?

— Садись. Садись, вот сюда. И слушай. Хорошо?

Краткая заминка — и на сцене возникло кресло. Мягкое.

— Друзья… — Алекс невольно сбивался, — Сегодня я нашел…ту девушку, что искал несколько лет. Самую удивительную и неповторимую девушку… Эта песня — тебе. Лина…

Какие-то остатки здравого смысла в ее бедной голове еще сохранились. Именно они сейчас робко намекнули, что наемной убийце крайне неразумно вот так выставлять напоказ свое лицо тысячам людей… Но тут мягко заговорили гитарные струны, и эти остатки благоразумия делись неизвестно куда. Попросту растворились в музыке.

Ангел ступает по облакам,

Ангелы носят нимб… — с легким вызовом пропел ясный голос, и Лина невольно улыбнулась, хотя нежно-проникновенная мелодия не наводила на мысли о юморе.

Белые перья, нежные крылья,

Взгляд неземной доброты…

И звенящий аккорд, взмывающий к небесам… И словно вызванный звуками музыки, в воздухе мерцающей дымкой зависает голубовато светящийся силуэт с жемчужно-нежными крыльями…

По залу проносится восхищенный вздох. Осветитель сработал мастерски, сотворенный его рукой светлый ангел проникновенно-печальными глазами смотрел на толпу и, казалось, ступи к нему кто-то в эту минуту, позови — и он шагнет навстречу…

Гитара вдруг резко сменила ритм. В сдержанном рокоте струн бесследно растворилась печаль и проступило иное — вызов.

Строки накатывали штормовыми волнами:

Песня оборвалась резким аккордом, и чуть задыхающийся голос Алекса негромко повторил, уже в полной тишине:

— Мой… ангел.

И наступившей тиши взглядов — любопытных, удивленных, растерянных — на ее коленях мягко замерцало голубоватое облачко, обернувшись… розой. Пунцовой розой на длинном стебле, яркой и нарядной.

На вишнево-бархатных лепестках еще поблескивали капли воды…

Зал взорвался аплодисментами.

— Суууупер!

— А поцеловать?

— Давай, Алекс! Давай!

— Музыку! Музыку!

Алекс летуче улыбнулся и начал новую песню.

Лина потерянно молчала. Да, люди приняли цветок за очередной спецэффект, но ее это облачко только отрезвило. Светлые магические силы. Да уж, ее заказ мог выглядеть беззаботным артистом, юнцом, но не стоит недооценивать противника.

Противника… Заказ…

Руки против воли хозяйки поднесли к лицу нежданный подарок — аромат оказался горьковато-свежим… нежным.

Ангелом ее еще не называли. Никто. Никогда… Ангелом смерти — было. Мама назвала. Лину тогда передернуло, но Лиз не заметила, хвастаясь ее успехом — своим успехом…

Ангел смерти.

Твой, Алекс.

Ты хоть понял, кто я? Ты же помнишь… ты должен был понять, зачем я пришла. Или нет?.. Тогда у меня еще есть время. Немного… В конце концов, клиент не устанавливал крайний срок на сегодня. Он туманно высказался о трех днях — это мать решила ускорить события…

Тянешь, Лина? Непохоже на тебя.

Тяну.

А потом будет труднее…

А я должна убить его прямо на сцене, да? При тысяче свидетелей?

Это не помеха…

Отстань!

Ну-ну…

Внутренний голос замолк, причем, кажется, на этот раз не сам по себе — что-то сбило ее только начавшие приводиться в порядок мысли. Что-то… Или кто-то? Но феникс вдруг поймала себя на том, что непроизвольно постукивает по подлокотнику кресла — в такт зажигательно-веселой песне о некоем незадачливом юноше, который имел несчастье пожаловаться волшебнику на свои неуспехи в отношениях с девушками… Начало Лина пропустила, но судя по результатам колдовства, маг был то ли злостным саботажником, то ли обладал извращенным юмором джиннов, а то ли просто был пьян в зюзю. Так что особы женского пола и впрямь стали отвечать юноше взаимностью, но уж очень в массовом порядке, начиная с семилетней малышки вместе с ее бабушкой и заканчивая… о, нет, перечень жаждущих любви все не заканчивался. Когда дело дошло до слонихи (у вольера которой герой пытался найти спасения в кустах), зал уже стонал.

Но послушно подтягивал последнюю строку, как его и попросил озорной певец.

Лина представила поток из девочек, женщин, бабушек, кошек и слоних… Да уж, будь осторожен в своих желаниях, беседуя в чародеем!

Зеленоглазый чародей оглянулся, поймал ее взгляд и улыбнулся.

И ей вдруг стало плевать на внутренний голос. Абсолютно.

Лучше повторить вместе со всеми последние строчки. Вот так… и добавить свой вариант окончания — от которого барабанщик начинает давиться хохотом.

Лине было все равно.

Танец на барабане.

Незнакомое чувство коснулось сердца, вскипело теплыми щекочущими пузырьками, волной поднялось по телу и зажгло щеки… Беспечное веселье, радостная беззаботная легкость, пьянящее веселье жарким огнем забродили в крови. Глухо стукнуло сердце навстречу смеху зрителей. Навстречу озорному вопросу:

— Понравилось?

Песня закончилась…

— Даааааа!

— Потанцуем? — поинтересовался Алекс у публики.

Публика была только за!

— Дааааааа!

Шум, несколько радостных свистков, веселый гомон разом оборвались, когда, чуть наклонив голову, Алекс тронул струну. Эхом отозвалась вторая гитара, мягко вступил барабан…

Медленный, мягкий, короткий проигрыш… короткий барабанный рокот… и сердце вдруг замирает в предчувствии чего-то… чего-то необычного, чудесно… Вот!

Пальцы Алекса срываются в быструю пляску, в сумасшедший танец на звенящих струнах, в невозможный вихрь огненной мелодии… огненной… огненной…

Лина оказалась на ногах прежде, чем успела понять, что делает.

Шаг. Еще. Руки, вскинутые над головой. Чей-то удивленный вскрик… Краткий миг непонимания-страха «Что я делаю?». Но было поздно.

Что-то уже билось внутри, стучалось в сердце, плавило установленные ограничения, и невозможно было устоять, и мучительно было — не отозваться…

Да-да-да — отозвался барабан песне гитар, да-да-да — отозвалось ее сердце…

Музыка несла ее в огненном водовороте, и в эту минуту она была крылатой, была птицей, была пламенем — она летела, парила, возносилась, она БЫЛА. И это было прекрасно.

В глазах Алекса плясало золотое пламя. А она была фениксом, который жил в этом огне. Для этого огня… Для этой радости, этого восхищения…Для… кого-то. Кого-то, кто посмотрит на нее ТАК.

Веселое безумие подхватило и понесло.

Лина стряхнула с ног легкую обувь, подмигнула удивленному юноше в переливчатой зеленой рубашке… И вскочила на барабан.

Он отозвался недовольным ворчанием…

Не сердись, мой хороший, сейчас мы с тобой станцуем!

Брови Алекса удивлено взлетели… В зеленых глазах прыгнули озорные искры… И ее вновь обожгло той вспышкой восхищения-нежности, которая так бесповоротно заставила потерять голову несколько минут назад.

Лина улыбнулась, уверенно и дерзко.

И барабан одобрительно отозвался легким ударам маленьких ног.

— Лина-Алекс! Лина-Алекс! Лина-Алееееееееееееекс! — надрывался зал. Она отбросила назад темные волосы — когда это они успели рассыпаться? А она… она…

Она растерянно обвела глазами сцену. Она стояла на сцене перед тысячей взволнованных, восхищенных, довольных людей. И на этот раз — не было маски.

Как она… Что она натворила?

Сияющий Алекс протянул руки:

— Лина?

Машинально Лина позволила снять себя с барабана, пронести через сцену и поставить у рампы. И взять свою руку в теплый плен двух ладоней. Алекс коснулся ее губами…

Аплодисменты рухнули громом.

Лина невольно дрогнула. У нее отчаянно кружилась голова, и почему-то было очень жарко… а еще — непривычно тепло. Там, внутри, у сердца. Словно заполнилась пустота, о которой она и не подозревала раньше.

Как невероятно… хорошо. Тепло…

— Лина. Наша новая звезда, — тихо проговорил Алекс.

Ага. И она классно засветилась рядом со своей будущей жертвой.

Но почему-то сейчас это ее не беспокоило…

Прерванная встреча.

Она плохо запомнила, что было потом.

Концерт в конце концов кончился, и Алекс быстро познакомил ее с ребятами из музыкальной группы. Вроде чистокровными людьми, хотя за степень чистокровности она б не поручилась — ее птичка никого не пробовала на зубок по причине полного отруба. Впечатление было такое, что феникс впал в спячку, хоть и неясно, с чего. Да она и сама чувствовала себя не лучше.

Что там Алекс говорил про нимб и крылья? Сейчас Лина готова была поклясться, что они у нее есть. По крайней мере, когда она и Алекс смылись от группы и бродили по ночным улицам, по набережной, смотрели на Парк фонтанов, мостовой под ногами не ощущалось. Словно девушка ступала по облакам. Или по воздуху… А за нимб вполне б сошла улыбка, которую она никак не могла погасить.

Они говорили и говорили — о музыке и танцах, о красоте ночного города, о том, что теперь Алекс никуда ее не отпустит, раз нашел наконец… ведь столько лет искал… пожалуйста, не исчезай, я же ничего про тебя не знаю…

А я?

Что я знаю о нем, кроме имени и Сил?…

Кто ты, Алекс?

И кому нужна твоя жизнь?

И почему мне не все равно, и почему я… я же уже двадцать раз могла тебя убить, ты же совсем не защищаешься, и не надо врать себе, что просто выбираешь момент. Не сейчас, не сейчас…

Сейчас, ей, наверное, не убить даже мухи — слишком тепло сейчас… спокойно… расслабленно… Хорошо.

Но тут Алекс брызгает на нее водой из фонтана, и этот злодейский поступок требует немедленного отмщения! Только попасть в ответ — не так просто. Они с хохотом носятся вокруг фонтана, пока оба не вымокли с головы до ног…

— Вот так-так… - несколько удивленно говорит вдруг чей-то голос, — Ну, Алекс, ты меня потряс.

Лина резко остановилась.

На пустой площади появилось новое лицо — высокий светловолосый парень. Был этот парень постарше Алекса, пошире в плечах, и синие глаза его смотрели совсем не так безоглядно доверчиво..

— Дим? — Алекс поспешно стряхнул с ладоней уже набранную воду, — Э… а что ты тут делаешь?

— Ищу тебя, — очень спокойно проговорил Дим, и Лина ощутила на себе весьма пристальный взгляд. Словно ауру считывает…

— Что-то случилось?

— Ничего особенно нового, но тебя ждут дома. Срочно.

— Черт… — расстроено проговорил юноша, — Это… то, что я думаю?

— Вот именно, — кивнул блондин, не отрывая взгляда от лица девушки, — Я искал тебя после концерта, но ты уже… исчез. Интересно… Познакомишь?

Алекс проглотил совершенно явственно просившиеся на язык недипломатичные выражения и вздохнул:

— Именно сейчас! Лина, ты простишь меня? У нас… семейные проблемы.

Разумеется. Семейные проблемы. Такие, как и у меня? Готова спорить, что ты взял кого-то на прицел, светлый ведьмак.

— Нет, — ответили ее губы, — Мне тоже пора… домой.

— Только не пропадай снова! Пожалуйста… Вот… Это мой номер, звони в любое время.

Совершенно автоматически она взяла белый прямоугольничек с наспех нацарапанными буквами. Совершенно автоматически ее пальцы чуть дрогнули, коснувшись его рукава, и на тонкой ткани рубашки появилась новая ниточка. Она чуть шевельнулась, меняя фактуру, подстраиваясь под цвет… и пропала среди сотен других.

— Алекс, представь меня своей девушке, — второй ведьмак напомнил о себе, и шутливый голос как-то не вязался с неулыбчиво-испытующим взглядом голубых глаз.

— Лина, познакомься. Этот вредный тип, сунувший нос в наше свидание — мой брат Дим. А это Лина. Моя нев… девушка. Надеюсь. Познакомься.

Алекс говорит чуть сбивчиво и как-то неуверенно, хоть на первый взгляд все в порядке, и она ощущает, как постепенно тает то светлое, теплое чувство, с которым они так беззаботно бродили по ночным улицам — точно по облакам ступали. Все. Это позади.

Сейчас… сейчас губы защитно складываются в приветливую улыбку, в ушах начинает звучать тот особый шелест-звон, с которым вынимается оружие… а протянутая ладонь ждет твоей руки, и нельзя выдавать напряжения. А от него уже мышцы сводит…

Она намеренно касается не ладони, а запястья… через рубашку… и сразу убирает руку. Дим озадаченно поднимает светлые брови, но не комментирует, потому что в этот миг Алекс встревоженно трогает ее локоть:

— Что-то случилось?

Случилось. Наверное… И еще случится.

— Нет. Просто мне пора. Я… я еще вернусь! Приятно было познакомиться, Дим…

И она шагает в перенос, быстро и бесповоротно, хоть и приходится кусать губы, чтобы не оглянуться….

Кто-то сошел с ума…

— Так. И что это было?

— Лина, — в голосе Алекса слышится улыбка.

— Это понятно. Кто она такая?

Лина, склонившаяся над подслушкой, настораживается. Ну-ка, ну-ка… Говори, Алекс, я жду. Мне надо понять, что ты обо мне думаешь? Чего мне ждать? Ловушки? Подставы?

Теплое, непривычное чувство счастья испарилось бесследно. Так не бывает. Все это, что было сегодня вечером — так не бывает. Она не ребенок и в сказки не верит. Так что же это было?

Притворство? Западня?

— Ну… слушай, ты вроде говорил, дома что-то срочное?

— Не увиливай, братец. Дома подождут пять минут. Отвечай, что все это значит.

— Что?

— Начнем с того, что на концерте вовсю фонило магией.

— И?

— Что — и? Алекс, встряхнись! Ты ж почти никогда не пользуешься магией в реале!

— Не удержался…Когда ее увидел, не сдержался, — тон Алекса ощутимо виноватый, и голос старшего брата чуть мягчает.

— Ладно. Забыли. Тем более, зрители остались счастливы и никто ничего не просек. Так кто она?

— Надеюсь, моя невеста…

— ЧТО?

Несколько минут старший брат пытался прийти в себя. Лина, впрочем, тоже. НЕВЕСТА? Алекс, ты в своем уме?!

— Ага. Ясно. Отлично… — Лина даже была готова посочувствовать светловолосому ведьмаку, — от неожиданности он, похоже, мог изъясняться лишь такими короткими фразами. — И… сколько вы знакомы?

— Шесть лет.

Молчание.

— Вот так сюрприз… Вот, значит, почему ты всех девчонок отшивал… Так кто она? Знак у нее на руке интересный.

— Феникс.

О! Лина встряхнулась и стала слушать очень внимательно. То, что было до, хоть и заставляло хмуриться, но вообще-то было вполне невинной беседой между родственниками (хорошо, что у нее нет старшей сестры), а теперь… Кажется, сейчас будет жарко. И знак заметил, внимательный какой…

Пауза…

— Не помню. Кто они? В Справочнике такой вроде нет…

— Нет. Я в библиотеке искал — там тоже мало что есть. Только сказано, что они горячи душой, не прощают обид…

— Сочувствую.

— Я не собираюсь ее обижать! А еще сказано, что их род дал миру великих художника и танцоров. Потому что фениксы — дети Огня…

Что-что? Лина в некоторой оторопи выслушала новую характеристику родного клана. Это кто ж там такой бред написал, в вашей библиотеке? Значит, то, что я колдуна замочила у тебя на глазах, Алекс, это что — проявление творчества? Или танец такой специфический? И ты поверил? После всего, что видел?

Хотя…

Четверо суток без еды и воды, среди черных кристаллов, сильная кровопотеря… что он вообще видел? Что понял, запомнил, а что показалось бредом?

Он просто не понял, что она убийца!

Посчитал расчет с колдуном местью? Или…

Он не понял, что она убийца…

Так это все…. Его радостный голос, его песня, счастье в его глазах… то, от чего кружилась голова и радостно летело сердце… Это было на самом деле?

Значит… значит..

Парни давно закончили разговор и перенеслись. Кажется, они собирались искать какого-то чокнутого заезжего инкуба, но Лина не слушала. Вообще-то стоило послушать, но…много чего сейчас надо было сделать…

Ей следовало удостовериться, что сложности с заказом все-таки не будет. Ей следовало просчитать, где и как в следующий раз выманить жертву… Ей надо было…

Лина из рода фениксов, гордость матери, одна из лучших убийц, прижала к пылающим щекам холодные ладони.

Что ей теперь делать?!

Мы выбираем…

Розовато-коричневые стены слабо отблескивали в неярком свете. Лина задернула темные плотные шторы и не раздеваясь, прилегла на узкую постель.

Почему-то болела голова…

И во рту сухо, как после кросса по пересеченной местности. Странно. Она ни разу не болела раньше, да и не похоже это на болезнь. Никакой слабости, скорей наоборот. Только… не хочется двигаться. И думать…

В небольшой квартире было пусто и тихо. Не ворчал кондиционер, не работал телевизор. Никто не шумел под окном….

И в голове — такая же тишина.

Что теперь?…

Не думать, не думать… Потом.

Сейчас надо отдохнуть… тут тихо и спокойно… безопасно…

Как в тайнике… Стоп-стоп..

Что такое? Лина открыла глаза и автоматически активизировав ночное зрение, осмотрела комнату. Стены под гранит, ковер под камень… темные драпировки… Ее любимая комната и правда была похожа на тот тайничок, куда она в детстве ненадолго сбегала от матери. Место, где она могла почувствовать себя… ну, собой. Не фениксом, не надеждой клана, не убийцей — собой.

Потом тайничок пришлось оставить, когда мать все-таки добралась до него однажды — Лина просмотрела один из маячков, которые Лиз все время крепила на одежду и оружие… даже на волосы.

Повзрослев и добившись права на жилье вне клана, она сняла квартиру. И оборудовала эту комнату по своему желанию. Странно… а она и не догадывалась, что ее любимая комната сделана по образцу старого тайничка… Наверное и не догадалась бы, если б сегодня не вспомнила Алекса, пещеру и место, где прятала юного ведьмака… Смогла ж тогда спрятать и утаить. Даже от всевидящего материнского глаза.

Хм…

Подстегнутая неожиданной мыслью, Лина села на постели.

Нет. Нет, так нельзя…

Кодексом не запрещено.

Но будет еще труднее — потом.

Потом посмотрим!

А если узнают?

Узнают. Конечно, узнают. От меня и узнают… Сейчас-сейчас…

Подстегиваемая каким-то лихорадочным нетерпением, Лина торопливо налила в чашу воды. Капнула специальный отвар. Чертова архаика, сейчас даже колдуны и демоны пользуются для связи техникой, а тут все как при Борджиа… Конспираторы, черт!

Будто так нельзя вычислить собеседника.

Можно…

Запрещено только..

Но мне сейчас не это нужно. Ну же, ну же…

Лина отработанным движением мазнула отваром по зеркалу. Так… По темной поверхности зеркала точно пробежала волна — и лицо девушки исчезло. Хорошо…Скорей же…

Вот. В глубине промелькнула темная, чуть вытянутая тень. Лица, конечно, не увидеть, закрыто капюшоном — Лина и сама чисто автоматически набросила один из своих легких шарфов… Искажающие чары были бы еще лучше, но о них надо заранее думать..

— Кто ты?

— Феникс.

По голосу не поймешь, мужчина или женщина. Жаль…

— Что тебе нужно?

— Доложить. Первый контакт с жертвой прошел успешно.

— Он мертв?

Какое жадное нетерпение… Лина вдруг ощутила, что ее странное состояние ничуть не мешает хищной натуре… Пришлось приложить определенное усилие, чтобы отвлечься от мыслей о сокращении количества клиентов. По крайней мере, на одного…

— Нет, сэр. А вы уже определились с выбором? Меня не извещали…

— С каким выбором?

Лина подпустила в голос немного высокомерия.

— Выбор способа смерти, сэр — одна из дополнительных услуг клана.

— О-о…

— Именно, сэр. Желаете простой удар ножом? Удушение? Или что-то более экзотическое?

Клиент явно заинтересовался. Лина мысленно пожелала ему кончить жизнь максимально экзотическим способом… и в кратчайшие сроки.

— Я… да, я хотел бы что-то… этакое…

— Вы уже выбрали? — Лина быстро отбарабанила с десяток вариантов, один другого привлекательней (если ты демон или если у тебя здоровый зуб на свою жертву), сбивая клиента с толку еще больше.

— Пожалуй…

— Может быть, желаете подумать? — безукоризненно вежливо продолжила коварная феникс, — В конце концов, вы же установили трехдневный срок?

Когда зеркало погасло, Лина зло щелкнула пальцами.

Один!

И не давая себе отдыха, немедленно активировала зеркало снова.

— Мама?

— Лина? Почему ты так поздно? Ты уже выполнила заказ?

— Нет. Возникли сложности.

— Сложности? Для тебя?

— Сложности с заказчиком. Он никак не определится со способом убийства. Что прикажешь делать?

Лиз помолчала..

— Ну что ж… Тогда подождем, пока определится. Нам не нужны недовольные клиенты. В остальном все в порядке?

— В абсолютном, — заверила девушка. И отключилась.

Два!

Теперь… у нее есть время.

Ночной бой.

— Инкубы — по Парацельcу, нечистые духи мужского пола. Они приходят к женщинам во время сна. (По Каббале — Рухим). По терминологии средних веков, инкубы и суккубы, демоны пьянства, обжорства, сладострастия и корыстолюбия, очень хитрые, свирепые и коварные, подстрекающие свою жертву к учинению ужасных злодеяний и ликующие при их исполнении.

Слово инкубус происходит от латинского «инкуба-ре», что в переводе означит «возлежать». Согласно старинным книгам, инкубус — это падшие ангелы, демоны, увлекающиеся спящими женщинами.

— Пап… Спасибо, конечно, но как это нам поможет? — Алекс с досадой отложил в сторону детскую розовую маечку и взял в руки следующую — синюю, расшитую крылатыми слониками. Закрыл глаза… и через несколько секунд синяя вещица полетела налево, в небольшую кучку детских вещей. — Ничего. Черт!

— Леш, поосторожнее, — негромко проговорил светловолосый маг, так настороживший при первом знакомстве девушку-феникс.

— Я осторожно, — отмахнулся молодой музыкант. Правда вряд ли сейчас кто-то принял бы его за музыканта. Темные брови сосредоточенно нахмурены, в плотно сжатых губах ни тени улыбки. И глаза… они прикрыты ресницами, но когда он поднял голову и на миг посмотрел на брата, радужка заметно светилась.

— Знаем мы твое «осторожно»… — Вадим, прищурившись, наклонился над детской кроватью. Две маленькие подушки, уютное желтое одеяло. — Проклятье, да она что, ненормальная?

— Проблемы? — третий голос, тот самый, что читал мини-лекцию про инкубов, раздавался из ниоткуда. Но двух парней, почему-то обследовавших детскую спальню в розовых тонах, он не смутил.

— Полно! — мрачно отозвался светловолосый Вадим. — Во-первых, никаких следов инкуб (если это он) не оставил, во-вторых, полиция все истоптала все так, что даже если б оставил, засечь не смогли бы. А в-третьих, мать, кажется, помешана на чистоте. Ни одной вещи не оставила непростиранной. Лешка себе уже все мозги расплавил на поиске!

— Дим!

— Попробуйте зайти в спальню родителей — проконсультировал бесплотный голос.

— Зачем?

— Некоторые родители хранят там коробочки или шкатулки с памятными реликвиями. Детские локоны или первый выпавший зуб…

Не дослушав, Алекс метнулся из комнаты. Дим дернулся следом… но ограничился тем, что переместился к двери и чуть склонил голову, вслушиваясь в каждый звук. Впрочем Алекс вернулся быстро. Зеленые глаза его сияли:

— Пап, ты гений!

Фемникс (согласно греческому «пурпурный, багряный») — легендарная птица, обладающая способностью сжигать себя. Упоминается в преданиях с XV века до н. э. Считалось, что феникс имеет внешний вид орла с ярко-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. По другим версиям мифа — возрождается из пепла.

Согласно Геродоту, это птица из Ассирии. Живёт по разным источникам, от ста шестидесяти до пятисот лет.

Из сборника легенд

Феникс (первые упоминания встречаются в мифологии около трех с половиной тысяч лет назад) — редкий вид магических существ. Принадлежность к Свету или Тьме не определена. Внешний облик человеческий — женщина со знаком птицы на запястье. По неподтвержденным данным, обладают как обычными ведьминскими силами (способность ощущать энергетику иных существ, составлять отвары, зелья и мази, ворожить),)так и редким среди ведьм даром телепортации. В Книге «магические расы и описание оных, в разных землях имеющих быти» премудрый Аль абдАлла описывая фениксов как симбиоз людей с неким загадочным магическим существом и приписывает мифическую способность повелевать металлами, невредимыми исходить из огня. Страж Анисим Свияжский сообщал, что представителям данного племени присущ и вовсе необычный дар — впитывать чужую магию. К сожалению, Свияжский и его ученик Василе бесследно исчезли во время Возмущения(Первая мировая война, по чел. хроникам) и продолжить исследование не представилось возможным. В настоящее время фениксы живут закрытой общиной, соблюдают Соглашение. Случаев недозволенной магии не отмечено. Специализация — заказные убийства.

Уровни и Темная Ложа пользуются их услугами, а Стражи, очевидно, рассматривают как своего рода «санитаров леса». Случаев наложения санкций на клан Феникс не отмечено.

Правда, по неподтвержденным данным, в истории отмечены и случаи проявления фениксов с творческими наклонностями — например, знаменитая балерина Аннета Файер, по свидетельству ее друзей, обладала талантом вынимать кинжалы из воздуха и порой называла себя фениксом…

Темный коридор непривычно прямой и широкий… Совсем непохоже на пещерные ходы. По ровной пыльной стене — цепочка каких-то одинаковых выпуклостей, похожих на лампы… Да это и есть лампы!

И все разом становится на свои места. Это не пещера. Это не подземный мир. Это какое-то человеческое здание, похоже, заброшенное. Причем сравнительно недавно — стены, конечно, тут пыльные и грязные, но ковровое покрытие еще вполне успешно гасит шаги — значит, не заросло грязью.

Так. А что она здесь делает?

И… как она вообще здесь оказалась?

Дыхание рвется с губ тающими облачками… Что-то оттягивает талию — пояс… тяжелый…. с кармашками.

Что происходит?

Впереди вскрик! Тонкий, насмерть перепуганный голос. Детский.

— Туда!

— Осторожней, Лешка… — предупреждает мужской голос…

Лешка?!

Лампы мелькают изломанными полосами, двери распахиваются под ударами сильных рук… и некогда подумать, откуда тут взялся Алекс. И почему она видит только светловолосого… подумать некогда, потому что они находят, наконец, кто кричал…

В этой комнате тоже не работают лампы, но здесь светло. От десятков свечей.

Расставленных на столике, закрепленных на полках, по углам дивана. И все эти мерцающие огни освещали…

Алое покрывало. Несколько шелковых подушек. Два сплетенных тела на постели, накрытых сетью золотых волос. Красивое, гибкое, хищно изогнувшееся — сверху. Отчаянно бьющееся, безнадежно всхлипывающее, с тонкими руками, привязанными к изголовью постели — снизу. Детское.

Что?! В горле что-то заклокотало.

— Прочь!

Золотоволосая тварь поднимает лицо. Хищная, какая-то андрогинная красота — и большие темные глаза, и алые губы над оскаленными клыками могли в одинаковой степени принадлежать и мужчине и женщине.

Инкуб?!

Голодный огонь в глазах, беспокойные сполохи темной ауры, плавные линии тела, на глазах перетекающие из мужских форм в женские — инкуб! Адское создание, которое питается желанием жертвы. Опасное…очень опасное, ведь желания есть практически у всех — даже у демонов. И жертвой может стать любой.

Но жертва-ребенок?!

Худенькая девочка, даже не подросток, тоненькая, насмерть перепуганная. Она вся сжимается, когда длинные пальцы инкуба по-хозяйски трогают ее губы…

— Прочь от нее!

Рука сама собой рвется вперед, автоматически раскрывая ладонь в незнакомом уверенном жесте — и оскалившуюся тварь сметает с постели и швыряет на стену.

— Алекс, зелье! Зель…

Быстрый бросок, дымный факел, дикий вопль. Свечи гаснут, комната тонет в темноте, старший пытается что-то засветить… Где инкуб?! У пола пусто… Куда он делся?

— Где она?

— Испарилась!

— Но так не бывает!

— Бери девочку! Скорей, пока еще можно спасти.

— Принц Кайю? — шелестит детский голосок. — Принц Кай…

— Принц? Это еще кто? — удивляется Дим, вскидывая на руки хрупкое тельце…

— Какой-то анимешный герой, — пожимает плечами Алекс, быстро осматривая комнату.. — Не понимаю…

— Берегись!

У самого лица мелькают алые глаза уже без той нечеловеческой красоты… и в следующий миг жуткая боль рвет горло! Недобитая тварь…чувствовал же! Инкубы не испаряются так легко! Когти полосуют плечо, руку, пальцы с зажатым зельем… Комната опрокидывается, на потолке диким хороводом кружатся мертвые лампы…

— Алекс!

Он не может ответить. От боли глаза ничего не видят, а голодная тварь, забыв про всякую осторожность, закусив его горло в клыкастую западню, оплетает руками и готовится перенестись…

Он не может ответить, не может… как Дим сейчас — не может ударить.

Все, что можно сейчас — пытаться блокировать перенос, перенастроить, и левой рукой нащупывать скользкий от крови пузырек с зельем… Есть…

Теперь остаток сил — в телекинез, чтобы попасть в лицо, чтобы наверняка…наверняка…

Зелье жжет, кровь инкуба жжет, и зубы… сжима…ох… Больно…

Лина…

Темно…

Лина… Лина…

Нет!

Девушка рывком открыла глаза и села. На постели. В своей комнате…

Алекс!

Алекс… Она непонимающе осмотрелась, но в ее комнате, конечно, не было зеленоглазого певца с удивительно теплым голосом… и его брата. И инкуба…

Сон? Это просто сон?

Слава Пламени… Просто сон. Алекс сейчас спит в своей постели и не знает, что в ее сне он только что сражался с инкубом и истекал кровью. И с какой стати ей снятся потенциальные жертвы?

Жертвы? — поинтересовался внутренний голос.

Именно что.

А с чего это ты тогда так перепугалась?

Не твое дело!

Побоялась, что у тебя контракт перехватили, а? — внутренний голос предугадал ее ответ, но таким ехидным тоном, что напрочь отбил охоту беседовать.

Отвяжись.

Лина тряхнула головой. Что происходит? Ей никогда не снились такие сны. Отчетливые до мельчайшей подробности. С болью в прокушенном горле..

Стоп.

Болью?

Не веря своим ощущениям, она поспешно подняла зеркало… И оцепенела.

На шее медленно растворялись следы укуса. Четыре прокола с рваными краями, они промелькнули и исчезли… Растаяли. Но значит — были? Были?

Нет.

Нет, пожалуйста! Пусть это будет не то, о чем она подумала! Алекс…

Феникс — жертву?..

Подслушка… Ей срочно нужна подслушка!

Лина поспешно натянула приготовленную наутро одежду и перенеслась к старинному двухэтажному дому с кучей пристроек — к дому Леш… жертвы.

В мыслях царил полный разброд, на душе творилось черт знает что, и в первый раз в жизни хотелось помолиться о кошмарах. В смысле, чтоб ночной сон оказался именно им — заурядным кошмаром.

Быстрый шаг, резкий «выход», Лина разомкнула ресницы, не дожидаясь, пока тело освоится..

И закусила губу, потому что в два часа ночи в доме горел свет. И мелькали фигуры людей. В массовую бессонницу девушке не верилось, так что она быстро активировала подслушку.

Ну-ка, ну-ка…

Ну давай же!

Чертова нитка молчала. Либо ее что-то глушило, либо (что вероятней) зеленую рубашку Алекс давно снял и сейчас подслушка мирно покоится в стиральной машине. Ад и пламя!

Лина схватилась за телефон.

Это было глупо и неразумно, и еще крайне странно… но быстрые пальцы набрали номер практически самостоятельно — словно у них глаза были.

Звонок. Второй… Томительное ожидание ответа…

Ну что ж ты…

Наконец экран оживает — на фоне какой-то зелени появляется чье-то лицо… Нет… Не Алекс. Взлохмаченные белокурые волосы и пристально-сердитый взгляд… Дим. «Нахал, испортивший свидание».

— Ну? — неприветливо осведомился он, глядя куда-то в сторону, — Показывайтесь уже.

Лина медлила включать передачу изображения… Ну что она скажет?

— Тогда — катитесь, не до вас, — столь же неприветливо оповестил агрессивный блондин, и связь оборвалась.

Лина нахмурилась. По телефону Алекса отвечает его брат — раз. Он ведет себя нервозно до агрессивности — два. В доме все не спят — три. Вывод?

Второй раз ответа пришлось подождать подольше.

Экран зажегся только на двенадцатом гудке.

— Да? — опять Дим… — О-о…

— Привет, — Лине не надо было маскировать волнение — сойдет за девичью нерешительность, — Можно Алекса?

Что подумает Дим о взбалмошной девице, названивающей посреди ночи, ее волновать не должно. Ведь не должно же?

Блондин окинул ее мрачноватым взглядом:

— Алекс не сможет сейчас подойти.

— Что-то случилось? — спокойнее… да что с тобой?

Дим в некотором замешательстве посмотрел куда-то в сторону:

— Он… его сейчас осматривает… э… врач.

Так.

Значит… значит, это все-таки был не кошмар. Алекс и правда…

— Что случилось?

— Небольшой конфликт с поклонниками другой музыкальной группы, — сымпровизировал блондин, — Ничего страшного… Он будет очень рад, что ты позвонила.

— Я перезвоню завтра, — пообещала девушка, быстро отключая телефон.

Завтра… Завтра…

Проклятье! Ничего страшного, да? А почему тогда нельзя дать ему телефон? Ничего страшного…

Лина очнулась, когда под ее руками жалобно хрупнул пластик.

О… а когда это она оказалась дома? И когда успела ухватить аптечку, а?

Феникс, ты что вытворяешь?

Ее «птичка» встопорщила перья и не ответила. Но лихорадочное волнение, из-за которого она сегодня трижды дыхательные упражнения делала, прежде чем заснуть, снова вернулось… Что происходит? Что с ней творится?

Со вчерашнего вечера все наперекосяк.

Танцы… Полная потеря самоконтроля.

Странное самочувствие.

Неожиданное вмешательство феникса…

Какого дьявола?

Ладно, это позже..

А пока… Лина сжала аптечку. Пока надо наведаться в этот домик…

Феникс продолжал буйствовать, так что вместо запланированного уютного кустика под уютным окном ее перенос непонятным образом окончился в небольшой комнате, обставленной светлой мебелью. Пустой комнате. И на том спасибо.

Ты что творишь сегодня, птичка, с ума сойти просто…

Ладно, с этим позже.

Не двигаясь, Лина огляделась.

Так. На комнату Алекса явно не похоже. С ее точки зрения, комната странного ведьмака (да заткнись же ты, феникс!) должна выглядеть куда более… впечатляюще. А тут все очень по-человечески.

Фото девушки на стене. Компьютер… Толстенная кипа книг, от которой, кажется, сейчас лопнет полка.

Странноватая картинка, изображавшая мозг человека внутри черепа… Ни гитары, ни нот.

И нет на раме окна замыкающего контура, предотвращающего проникновение в дом зла. Ах вот что… Вот почему она сюда попала. Здесь открыто. Странно. Контур есть, но незамкнут. И на двери тоже.

Вперед.

Несколько беззвучных шагов. Остановка. Деактивация милого такого датчика — сторожевого. О-о… судя по всему, ими напичкан весь дом. Любопытно-любопытно… А почему они ее не остановили?

Ладно, не сейчас.

Еще два шага, и впереди замаячила лестничная клетка. И прорезались первые голоса — тихие, взволнованные..

— Что ж так долго… Позови Тори! Может хоть она поможет!

— Я звала. Не отвечает.

— Позвони им!

— Третий раз звоню.

— Дай я!

Несколько секунд молчания… И яростный стук пластика о дерево:

— Проклятье!

— Мила, спокойней, а? — расстроено попросил второй голос, — Скоро вернется Дим и притащит целителя.

— Прости? О каком спокойствии ты говоришь? Мой сын ранен, целитель пропадает неизвестно где, а Совет Стражей, подбросивший моим детям такую замечательную и безопасную работу, не соизволит даже ответить на Зов!

— Дим его приведет… мы все перевязали, он не истечет кровью, все будет нормаль…

— Маргарита!

— Алексу еще хуже оттого, что ты нервничаешь, — выдвинула аргумент девочка…

— Черт бы подрал вашу эмпатию!

Теперь Лина услышала все, что ей было нужно.

Алекс все же ранен, и судя по напряжению в голосе его матери (Мила… Знакомое почему-то имя), тяжело.

В доме две женщины и тяжелораненый, — прошуршал внутренний голос… — Хорошие условия.

Отстань. Неслышный шаг к перилам. Крохотные дротики, совсем иголочки, наизготовку…

Вот они. Две женщины… что-то знакомое примерещилось на миг в их облике… и истаяло — не до этого. А вот Алекс. На диване.

Если до этого мига Лина надеялась на то, что речь идет о случайном совпадении, то сейчас надежды рассыпались в пепел — сегодня ночью в логове суккуба Лина видела именно Алекса. Вопрос о том, с чего жертва является ей во сне, девушка затолкала на задворки сознания, жадно вглядываясь в неподвижно замершую фигуру… Закрытые глаза, посеревшая кожа… перевязанное горло.

— Если б еще Дим мог… — глуховато проговорила женщина, — Как же они могли, Маргарита? Именно сейчас!

— Сама не понимаю. Дикая какая-то история. Бред же — отбирать магию не за зло, не за проступок, а за помощь?

— Альбиносы напыщенные…

Этот загадочный разговор Лина уже не слушала — она вся сосредоточилась на двух дротиках-иголочках, таких тоненьких, таких важных сейчас.

Три…. Два… Раз.

Дротики сорвались с тонких пальцев, отмерили нужно расстояние… и ударили в цель. Темноволосая женщина, склонившаяся над Алексом, вздрогнула, машинально провела ладонью по шее… и, пошатнувшись, опустилась на ковер.

— Мила — ахнула вторая. — Ан…

Вот так.

Лина стремительно слетела по лестнице, не отваживаясь на ведьминский перенос при таком количестве сигнальных датчиков…

Ну-ка, ну-ка…

Все так и есть.

Рана на горле, глубокие царапины на плече и темное пятно на ауре — инкуб есть инкуб, тварь паршивая. Силы сосет похлеще энергетических вампиров.

А ты чего злишься? Самой хочется? — снова съехидничал внутренний голос, — Твой заказ…

Достал. Заткнись уже!

Минутку…

Что ж делать-то? Лечить?

Феникс — жертву… Рехнуться можно… Если узнают в клане, то… не должны узнать. Я потом с этим решу. Потом подумаю, что я делаю… Сначала поддержать… Чтоб ведьмак дотянул до своей помощи.

Нет, возможно, если она заберет парня к себе (увянь, птичка!), то ей удастся поставить его на ноги… Но… горло и голос она не спасет. Не светлый она и даже не целитель. Так что нельзя. Вот поддержать — в ее силах. Добавить энергии, чтоб тело само сопротивлялось. Где там нужный эликсирчик?

Лина наклонилась (вот мать не видит!) и тихонечко-осторожно, по капелькам, вылила в полуоткрытые губы юноши эликсир-активатор. Держись, ведьмак. Алекс…

Мы потом с тобой все решим.

Сейчас — держись.

Беспокойно зашевелился феникс… Ну что ж за день… то есть вечер… то есть ночь выдалась! Что такое? Ах вот что… Лина прищурилась и осторожно положила ладонь на обмотанное бинтами горло, туда, где золотистые нити ауры потускнели от темноты… И расслабилась, приспуская феникса с «поводка».

Полностью расслабляться с ее «внутренним демоном» нельзя, иногда он ведет себя непредсказуемо…

Как сегодня, да?

И может вытворить что-то, что будет в кошмаре сниться. Так что поаккуратней…

Но она зря беспокоилась. Ласковое пламя скользнуло по руке, зажгло кончики пальцев, и на миг Лина увидела ведьмака таким, каким видел его феникс — силуэт, мягко сияющий переплетениями огненных нитей — янтарных, медово-желтых, золотых… средоточьем сил. Ого…Это оно и есть? Красота какая… И сила.

Это были те силы, половина которых причиталась ей по контракту. Лина с некоторым недоумением отметила полное равнодушие феникса к возможной добыче. Ну то есть не то чтоб равнодушие, феникс, казалось, просто млел при одном зрелище на сгусток Сил в молодом музыканте, но обычно он смотрел на любые магические сущности с совсем иным интересом — гастрономическим. Ничего не понимаю…

Ну-ка…

Пальцы послушно расслабились… растворились в мягком жаре… тише-тише, осторожней…нащупали ближайшее сплетение нитей… вплелись-вросли, потянулись дальше… туда, к тускло-серому цветку чужого влияния.

Перехватить.

Втянуть в себя это злое, колюче-жадное, еще, еще, еще чуть… очистить золотые нити от шевелящейся серой пакости… а теперь сжечь. Испепелить. Уничтожить.

И брезгливо встопорщить перья, избавляясь от последних следов холодной, алчной до чужого тепла сущности. Все.

Вот так…

А теперь пора убираться отсюда, пока не вернулись другие обитатели дома. Так… Не поняла. Феникс, в чем дело?

Птичка ни в какую не желала отлипать от молодого ведьмака.

Эй!

Ноль эмоций. Сейчас огненная частичка родового Пламени, которую Лина всегда представляла в виде полуразумной хищной птицы, напоминала русскую птицу, именуемую глухарем. За то самое. Призывов хозяйки он просто не слышал, а, едва не мурлыча, кружил над телом…

Черт возьми, ты что, влюбился в него, феникс?

Вполне может быть.

Феникс просто льнул к юноше, которого она видела, по большому счету, третий раз в жизни, и даже… ой… не может быть! Лина тряхнула головой, не веря собственным глазам…

Не верю, не верю, не может быть…

Но феникс, тихонько переместившись на поврежденные линии-нити, принялся вливать-вплетать туда тоненькие ниточки силы. Чуть-чуть… понемножку… чтоб быстрей срослось.

И чтобы не было больно…

Доигралась.

Феникс закончил работу и довольно поворчав, улегся отдыхать, тяжелое дыхание Алекса стало ровней и тише. Прошло уже пять минут (целых пять минут!), а Лина не спешила убирать руку. Почему-то… не хотелось.

Я еще немного посмотрю..

Ты только не просыпайся, Алекс.

— Стой! Отойди! Cтоять! — рухнули на голову замершей девушки сразу несколько голосов.

Вместе с осознанием ситуации, в которую она влипла. Вот так-так. Доигралась.

Проклятье!

Лина осторожно повернула голову: двое мужчин и светловолосый Вадим. Смотрят как… В руке мужчины дрожит молния. Приветливая встреча…

Хозяева дома вернулись.

И очень злы на незваную гостью.

— Отойди от него… — проговорил темноволосый мужчина.

— Быстро!

Во как. А отойду — ударите?

— Кто ты? — хрипло спросил Вадим, — Что тебе нужно?

А мы незнакомы? Ах да, шарф же… хорошо, что накинула. Ну уж нет, знакомиться заново мы не будем..

Лина медленно, подчеркнуто медленно подняла руку… и мгновенно активировала телепорт. Быстро! Ураганом! И не домой!

Быстро, быстро!

Мгновенный перенос, сумасшедшая круговерть танцующих фигур и дикая пляска цветных узоров. Дискотека. Запасной пункт — возможный хвост стряхнуть. Тут даже демон сойдет за глюк.

Осмотреться и решить — домой или…

Лина вспомнила яростные глаза Алексова братца… и поняла, что одним пунктом не обойдешься. Придется попетлять.

Несколько хаотичных телепортов наугад, черте куда, лишь бы не поддавалось вычислению… Пустыня. Незнакомый утренний город… Какой-то совершенно дикий пляж… Дикий. Потому что там был носорог, причем не в лучшем настроении..

Еще и еще, снова и снова, чтоб дурь из головы прогнать. Доигралась, врачевательница?!

Допрыгалась?

А если Вадим ее все же узнает, то…

Лина зябко поежилась, представив варианты. И присела, где стояла. Точней, куда занесло. На серый без солнца песок незнакомого пляжа. Знобко обняла себя за плечи…

Если ее узнали, то эта семья может обратиться с претензиями в клан… если узнали. Или придти с расчетом сами.

И тогда возможны три варианта.

Первый — клан не поверит… не поверит, но подозрения будут.

Второй — похуже. Клан сдаст ее, если за пришельцами будут серьезные силы. Точней, выдаст тело. Такое уже было, когда Светлая Стража выказала недовольство каким-то лишним убийством.

А вот третий…

Третий хуже всех.

Если они только поймут, что она сделала, если только признает ее действия изменой интересам клана, то расправа с изменницей будет жесткой. В назидание… Сколько раз в клане объявляли Охоту? Четыре… За тысячу лет четыре раза..

Пламя, что я натворила?

Подставилась под Охоту, нарушила все мыслимые правила… даже контракт…Она?

Да что с ней творится?

Пламя Преисподней…

Лина… Ну ты же давно не та девочка семнадцатилетняя, которая требовала от мамы оставить ее в покое и дать жить своей жизнью… теперь ты знаешь, что бывает тем, кто нарушает Клятву.

Ведь стоит попасться — все отберут. Все, что есть у нее — ее имя, ее силы, честь ее, сама жизнь… хотя жизни она лишится в последнюю очередь… Сначала будет суд. Потом, если ее признают виновной, Охота. А потом… потом…

Да что же с ней произошло сегодня! И самое непонятное, что повторись обстоятельства — и она поступила б так же.

Алекс-Алекс, что ж ты делаешь со мной…

Стоп!

Как подброшенная, Лина вскочила с песка, унимая бешено бьющееся сердце.

Что ты делаешь… Или что ты сделал?

Я ведь правда не должна так себя вести. Ни я, ни мой феникс. Тренировки на самоконтроль, все мое обучение… я просто не могла так себя вести!

Что со мной?…

Что ты сделал, Алекс?

«На концерте вовсю фонило магией…»- вдруг зазвучал в ушах голос светловолосого ведьмака. Магией… Магией… Какой магией ты воспользовался, Алекс?

Приворот? «Поводок»? «Зеркало»?

«Таких сил на земле всего пять…»- всплыл в памяти голос покойного Тофуса.

Кто ты вообще, Алекс?

И что ты сделал со мной?

Я узнаю. Странная боль, непрошено толкнувшаяся в сердце, заполняла ее медленно и неотвратимо, как ледяная вода..

Я обязательно узнаю.

Еще не поздно.

Традиции и обычаи.

Мать либо в силу любви, либо в силу вражды и неопытности, не в состоянии с должным самоотречением и бесстрастием провести посвящение нового феникса Пламени. А посему из Дочерей Пламени должно избрать приемную мать, коей предназначено стать Наставницей и Опорой будущего члена клана Феникс.

Из «Свитков Огненной Летописи».

День тоже начался неудачно.

Во-первых, выведенная из себя загадками собственного поведения и распроклятыми зелеными глазами, которые не покидали воображения ни на минуту, девушка смогла заснуть лишь под утро. Соответственно, она не выспалась и оказалась совершенно не готовой к внезапному визиту матери и феникса Стефании.

Увидев глаза матери, заставшей дочь в постели в столь неприлично поздний час — двадцать минут восьмого, если глянуть на часы, Лина поняла — ее ждет очередной скандал.

Ну… ну и пусть.

Мимолетно подивившись собственному равнодушию, Лина с непроницаемым лицом набросила зеленый шелковый халат и жестом пригласила гостей присесть.

Гости присели.

И даже снизошли до нескольких похвал ее жилищу. Высокому качеству маскировки и мастерству стилизации (демон знает, что это такое).. Комплименты Лина восприняла без радости — скорей с настороженностью. Свою маленькую квартиру она любила, но главным образом за уединенность и спокойствие. И прекрасно сознавала, что ее комнаты не соответствуют очень многим критериям клана. Так что комплименты — лишь дань вежливости. А вот зачем незваным гостям вежливость, если можно просто приказать — это уже вопрос. Нехороший.

Лина с той же формальной вежливостью высказала благодарность за комплименты и, выполняя долг гостеприимства, предложила гостям человеческий кофе и ведьминский отвар… Как и полагалось. Полагалось… Гости отказались, тоже, как и полагалось.

Почему-то сегодня все казалось куда более… тягостным. Как менуэт, размеренно-торжественный танец прошлых веков.

Надоело как…

— Лина, клан Феникс извещает тебя о новом поручении.

ЧТО?

Вот почему мать явилась со Стефанией, но без Лукреции! Надеялась, что при посторонних дочь не станет протестовать?… Девушка метнула взгляд на феникса — не время орать: «Оставьте меня в покое», но можно и иначе.

— Должна ли я напомнить, госпожа Приближенная, что в настоящее время я уже занята выполнением поручения клана?

Вижу, как ты им занимаешься — сказал мрачный взгляд Лиз..

Занимаюсь…

Девчонка!

— Это… не то поручение, — Лиз едва сдерживалась. Почему-то ей, хладнокровной и расчетливой главе клана, напрочь отказывало это самое хладнокровие, если речь шла о родной дочери… — Стефания.

— Феникс Лина, прошу Вас стать Наставницей и Опорой моей дочери Дианы.

Лина онемела.

Что это значит?

Этого не может быть…

Какая честь… Они не ошиблись, это — ей? Ей светит получить названую дочь? Помогать вылепить из какой-то незнакомой ей девочки совершенную убийцу…

Бред.

Ей всего двадцать два, она живет вне клана, она, в конце концов, не относится к строгим ревнителям традиций… Ей — в Наставницы? Это какая-то ошибка!

— Лина?

Проклятье, я не хочу! Связать себя по рукам и ногам, взять на себя ответственность… и привести в мир еще одну убийцу.

Лина шевельнула губами… и поняла, что отказать нельзя.

В таком не отказывают.

Не принять чести — нарваться на кровную вражду.

Выжидательный взгляд Стефании. Напряженный взгляд Лиз…Напряженный, но довольный. Ах вот что… Нашла еще один способ привязать меня к клану, мама?

Что же ты делаешь… Снова придумываешь для меня ловушку… опять… а потом удивляешься, что я пытаюсь вырваться, уйти прочь. Куда угодно. Интересно, Анна в курсе?

Что же ты делаешь, мама…

— Лина? Ты даешь согласие?

Лина улыбается именно так, как должна улыбнуться девушка-феникс, удостоенная столь высокой чести в столь юном возрасте. Вежливо, с осознанием собственного достоинства.

Но без тени тепла.

И в голосе ее прозвучала официальная приветливость:

— Да, Стефания. Благодарю за оказанную честь.

Не в первый раз мне приходится делать то, что я ненавижу…

Официальное представление Наставницы будущей воспитаннице было решено назначить на завтра. Не слишком скрывающая облегчение Стефания выразила благодарность за согласие и даже (понимающая женщина!) утащила с собой Лиз, якобы для консультации. Мол, глава клана должна лично освидетельствовать место единения, дабы убедиться, что все соответствует необходимым требованиям…

Так что неприятный разговор с матерью откладывался. И к лучшему. Лиз основательно зла, но и Лина тоже… Лучше успокоиться, пока… пока они не наговорили друг другу ничего лишнего. Точнее, пока она не наговорила.

Ей есть что скрывать.

А значит… значит, ей лучше пока заняться делами. Лиз ушла, но Лина плохо знала б свою мать, если б не думала, что та вскоре вернется.

Ладно.

Ладно…

Кожаный жилет. Удобные брюки, не стесняющие движений. Волосы — в косу, поднять и закрепить. Амулет. Второй. Несколько зелий. Так.

Теперь — самое важное.

Закрыть глаза.

Вслушаться….

Феникс…

Слушать… слушать… пока шум собственной крови не станет громом… ощутить в горячем токе маленькие холодноватые облачка металла — оружие. Все на месте.

Теперь можно было переключить восприятие, но Лина помедлила.

Странно…

Сегодня проверка прошла что-то слишком легко. Необычно… Просто вызвать оружие намного легче и быстрей. Всего доля секунды. Чаще всего Лина так и делала, экономя силы. Она разработала для себя целый кодекс правил, ограничивающих ее расход сил. Не брать на кровь больше пяти ножей. Не пользоваться файерболлами. Не переноситься туда, куда можно легко добраться на человеческом транспорте. Не переноситься с грузом. Не проводить слишком часто проверок, а просто помнить, когда и сколько ножей надо обновить.

Эти меры иногда напоминали сковывающие цепи, но они помогали ей держаться. Меньше расход сил — позже проснется Голод феникса и потребует новой жертвы… Позже придется убивать.

Вот и на этот раз помогало. Больше полугода уже… Лина знала, что полгода — предельный срок, и скоро придется избрать жертву и пополнить запас. И упрямо тянула время.

А сегодня проверка пришла непривычно легко. Слишком легко… Будто феникс и так в полной силе.

Странно…

Ладно, с этим потом.

Лина набросила хламиду, стянув ее поясом — в Подземном мире все так ходят — и шагнула в телепорт.

Не доверяй Лжи.

Гадатели, иначе говоря, предсказатели либо пророки встречаются на Уровнях не реже, чем у Стражей. И способы их гадания чрезвычайно разнообразны и результативны, но небезопасны(зачастую результативность возрастает пропорционально опасности)

Разные в подземном мире были пещеры. Ох, какие разные. Были нижние Уровни, куда совались только больные на голову — то, что там ползало и бегало, было неразумным, но зубастым и очень голодным. Матери как-то перепал заказ, когда клиент требовал подбросить потенциальной жертве такого «зверька», но даже она тогда еле ноги унесла…

Были торжественные и величественные залы горных ведьм, где даже наглые демоны вели себя прилично. Были очень похожи на человечьи (по роскоши обстановки) места, где можно было неплохо оторваться и расслабиться….

А вот аспидно-черные стены и черепа развлечений не обещали. Пещеру мадам Фраус, по слухам полукровки, (полуведьмы, полудемонессы), посещали, если имели достаточно сложные проблемы. И если были достаточно сильны, чтобы уйти от нее.

— О… чему обязана такой чести — видеть в моем жилище феникса?

Лина сдержала просившееся на язык ругательное словцо. Ни мантия, ни искажающий амулет не помогли. Фраус узнала в ней феникса.

Соберись.

— У меня к вам дело, мадам.

— Дело… - почти пропел насмешливый голос, — Ко мне?

— Да.

— Что ж… проходи… — фигура хозяйки отделилась от черного камня стены. С короны волос упал капюшон, открывая лицо. Белое… очень белое… Карие глаза казались на этом фоне агатовыми. — Значит, дело… открой лицо, феникс.

Лина потянулась к капюшону… И внезапное чувство опасности, возникшее где-то внутри, у сердца, укололо остро и зло. Вскинулся феникс, мгновенно наливая ее руки упругой сталью — вмиг похолодели ладони, готовясь принять кинжал..

Опасность! Опасность!

В чем де… о..

Она еще успела поднять руку, и стремительно холодеющие пальцы нащупали на затылке заостренный тоненький выступ… она даже успела его вытащить и рассмотреть… Шип. Обычный шип для духовой трубки.

А вот перенестись уже не успела.

Точно бескостное, тело мягко опускается на чернокаменный неровный пол… Темнота.

— Открывай глаза. Открывай. Открывай!

Голос сверлил голову не хуже кранкуса… крикливого колючего создания из нижних уровней… и почему-то напомнил о Лиз… Совершенно инстинктивно Лина расслабила мускулы и не позволила измениться ритму дыхания. Такая тактика иногда позволяла выиграть немного времени, чтоб в себя прийти… Проверенный метод. Много раз проверенный, когда на тренировках просто падаешь от перенапряжения… Затихнуть. Расслабиться. Не показывать, что уже пришла в себя.

Вот так…

А теперь — что случилось?

Пещера. Мадам Ложь… Феникс… И шип в затылок.

Ах вот что… Мадам Фраус решила поохотиться на феникса? Зря она так… Ох, зря.

— Открой глаза, мерзавка! Ты должна перед смертью сказать, кто тебя нанял!

Что-о? Лина и правда чуть не открыла — спросить, какого черта пришло в голову демонессе? Но что б там не было, на этом паршивом шипе, так его и разэтак, но растворялось оно медленней, чем хотелось бы. Слабость еще оставалась..

Нет, я еще полежу..

И послушаю.

Полезно.

— Гаркус… Как хорошо, что ты тут оказался…

— И кто тобой заинтересовался? — спросил второй голос, мужской.

— Не знаю.

— А почему ты посчитала эту девочку наемницей по твою милую шейку? М?

— Ну, во-первых, потому что девочка явилась «по делу»… А с каким делом может явиться феникс? Во-вторых, милый, мне давно хотелось поэкспериментировать с новым материалом. Ясно?

— Да, но…

— Что?

— Она ж феникс…

Шелест шелка рядом… Бесцеремонная рука на щеке. Голосок с предвкушением:

— Хороша… Никто еще не препарировал феникса. Говорят, у них кровь с необычайным эффектом… и колоссальная завязка на энергии.

— Только, видишь ли…

— А потом тело продам… Есть у меня один собиратель чучел, — уверенные пальцы расстегивают жилет…

Ну-ну…

— Ну… да, но…

— Что?

— А она того… не вырвется?

— Нет-нет, наручники железные и зачарованные, да притом ты ж сам ей яд вколол!

— Это верно, но справочник… — мужчина был явно из Верхних уровней, а может, даже из Старых кланов — только те топили всех в патоке вежливости. Как он еще шип метнул без предварительных извинений?

— Да что? — терпение Фраус тоже было не беспредельным.

— Да ведь она феникс. Справочник говорит, они металл растворяют.

— Но… — руки, рванувшие с плеч жилет, вдруг замерли… — А … а яд?

— А яд нам по фигу, — сообщила девушка, распахивая ресницы.

Больше говорить ничего не потребовалось. Да и вряд ли получилось бы. Феникс расправил крылья…

Боевой режим?

Из-за этих двоих? Феникс, ты меня обижаешь!

Яд сгорел в крови бездымной жаркой вспышкой, напоследок плеснув ударной дозой адреналина. Губы раздвинулись в злой усмешке… темноволосая голова слегка склонилась в едва уловимом поклоне…и тонкая рука отвела в сторону разорванную мантию, как платок для греческого танца…

А потом все сорвалось и понеслось, как в карнавальной пляске, стремительно и неудержимо.

Блокиратор переноса — точно в лоб демонессе. Чтоб никуда не делась, пока не поговорим о «деле». И парализующий дротик — ей же. На всякий случай, а то мало ли какая пакость придет в голову этой… озабоченной манией преследования даме. Что, много врагов завела? Нечего клиентов накалывать!

И со спокойным сердцем — в разминку с ее дружком. Потанцуем, парень? Ну-ну, не дергайся так, я ведь еще и ножи не вызывала. Сначала разомнемся, вместо утренней зарядочки. Что там у тебя? Огненные шары? Умница. Хоррроший атрибут для танца, зрелищный, надо будет попро..

Оп-па! Молодец, почти попал. И опять — почти. И еще раз. Правильно, мне мышцы размять надо, давай-давай, порезвей. Лина таки материализовала нож, и движения демона стали куда суматошней.

Вот теперь веселей пошло!

И раз, и два, и… о, целая тучка шипов! Круто. Но без толку. Если целят не в спину, то уйти легко…

Ну что, все? Правда? Что-что? Кто я?

Ну и дурак. И куда вся вежливость делась?

А вот про клан ты зря, демон. Теперь я не имею права оставить тебя в живых.

Лина не вытирала нож — кровь демонов недолго остается на клинке, она превращается в пепел, как и тело… И убирать не стала. Пригодится.

Фраус.

Глаза демонессы пылали ненавистью. И страхом.

— Кто тебя нанял? Кто? Я… я дам больше!

Каждый раз одно и то же.

— Никто. Я действительно пришла к тебе только по делу. Своему.

— Врешь!

— Как скажешь, — Лина раздумчиво покачала нож. Придется искать другого… консультанта. Эту недаром прозвали Фраус. На латыни — «ложь», верно? Где гарантия, что она правильно проведет сканирование чар? И где гарантия, что скажет правду? И не попытается навредить?

И не разболтает.

Никогда не убивала просто так, для себя… Никогда еще.

Но кажется, у меня не такой уж большой выбор.

Девушка шагнула вперед. Что ж, не я это начала.

— Ты… ты что хочешь сделать? — женщина попробовала отдернуться. Вблизи ее красивое лицо оказалось не таким уж безупречным — белый крем-гламор скрывал похоже, немало морщин… Что-то рано, ведь Фраус не более тридцати. Она еще и некромантка? Это они платят здоровьем за использование мертвой энергии. Значит, в любом случае ей осталось недолго.

— Что ты хочешь сделать?!

Не хочу. Но лучше тебя, чем кого-то еще…

Опуститься на колено. Прижать к груди демонессы ладонь.

Контакт. Долгая секунда…Пальцы привычно растворяются в чужом теле. Теперь поймать точку средоточья сил, и потянуть на себя…. Впитать…

Стоп!

Что это?…

Я не понимаю…

Феникс!

Она полгода экономила силы и тянула время, она растягивала скудный запас, заранее ненавидя ту минуту, когда снова придется согласиться на выполнение заказа… Почти семь месяцев! Фениксу полагалось с жадностью наброситься на предложенную «еду», пусть даже демонскую, пусть некромантией подпорченную… Ведь полгода прошло, больше, последние четыре недели на грани… А Феникс брезгливо отвернулся от демонессы, едва коснувшись.

Что происходит?

Эй!

Полное молчание в ответ. И… что-то вроде сытого курлыканья. Или мурлыканья? ****, что творится? Лина на миг прикрыла глаза, сражаясь с чувством полного и дикого непонимания…

Кто здесь спятил, я или он? Бред, бред…

Полудемонесса зашипела, и Лина отняла руку. Растворила кинжал…И встала.

Что ж, так и быть.

— Ты… ты…

— У меня нет на тебя контракта, Фраус. Я не стану тебя убивать. Просто оставлю тебя здесь.

— ЧТО?! Освободи ме…

— Нет. Лежи. И жди следующего, кто придет сюда. Будем надеяться, что он не из тех, кто имеет на тебя зуб.

В перенос она вошла не сразу. Нет, не потому, что ощущала слабость, с силами как раз был полный порядок, даже слишком, черт бы побрал все эти непонятки.

Вопрос был в том, куда переноситься. Лина терпеть не могла Подземный мир со всеми его пакостями, поэтому старалась после каждой вылазки в пещеры заскочить во владения клана и выкупаться в пламени…

Но сегодня не получится.

Во-первых, завтра снова к подземникам, потому что вопрос о чарах так и не решен. Во-вторых, мать явно не упустит случая высказать свое неудовольствие, а сейчас это очень не вовремя… В-третьих, соваться в клан с такими… отклонениями в своем состоянии и поведении Феникса может только полная идиотка! Сначала надо попытаться самой выяснить, в чем дело. А потом спросить совета Хранительницы. Время есть.

Так что… домой.

И, кстати… пора прояснить ситуацию. Лина подхватила телефон… помедлила, быстро натянула вместо кожаного жилета легкую светлую майку и только тогда нажала кнопку.

— Алекс?

Алекс.

Экран зажегся немедленно, после первого же гудка. Словно… ну, словно телефон держали в руках и с надеждой вглядывались в экран..

— Да? — с надеждой спросил такой знакомый голос, от которого сердце немедленно подпрыгнуло и затрепыхалось пойманной птицей.

Лина перевела невесть с чего сбившееся дыхание… и нажала кнопку изображения.

— Ты! — просветлел юноша, — Наконец-то! Привет!

— Привет… — начала Лина, но им помешали:

— Кто это? — прозвучал в трубке еще один голос, незнакомый. Женский…

— Все нормально, мам, это девушка Алекса, — охотно наябедничал голос номер три, опознанный Линой как Вадим.

— О!

— Девушка? — возрадовался голос номер четыре, — Вадим, ты ее видел? — Это не приворот?

— Маргарита!

— А когда он нам ее покажет?

— Минутку, — Алекс чуть покраснел, и изображение сместилось. Хаотично проплыли какие-то зеленые растения, послышался хлопок закрывшейся двери… и наконец в поле зрения вновь показалось лицо Алекса.

— Э-э… Извини. Моя семья… э… Я так рад тебя видеть!

«рад тебя видеть… рад… рад…» Ой… Сердце, кажется, превратилось в мороженое… воздушное и светлое… и растаяло… Мысль о чарах и привороте показалась немыслимой глупостью!

— Привет. Я тоже… рада. Как… здоровье?

Алекс непроизвольно тряхнул головой, точно проверял, как оно там на самом деле, здоровье… на миг коснулся горла. В глазах промелькнула растерянность.

— Спасибо. Все нормально.

Нормально. Ага.

Это нормально, значит, днем петь, вечером сводить с ума девушку… а ночью драться с помешанными инкубами. Все нормально. Ох, Алекс…

— Значит, ты не очень пострадал в той драке?

— Какой драке?

— С другой музыкальной группой, — хмыкнула феникс, понимая, что Вадим явно рассказал брату не все подробности ночного разговора, — А ты, оказывается, драчун!

— Нет!

— Задира? — поддразнила она. Приятно было видеть такое живое лицо — без хладнокровной деловитой маски, а ясное, со смущенной улыбкой… На таком все мысли отражаются… И что за глупость она подумала про чары? Такой просто не сможет это скрыть.

— Нет-нет!

— Ангел? — улыбнулась она.

— Лина!

Невзначай сказанное слово слегка отрезвило. Ангел? Ведь это правда… И перестань нести глупости, а сосредоточься и сворачивай разговор. Или ты собралась у него еще что-нибудь спросить?

Например, почему ты мне снишься…

Очень смешно! Ты еще спроси, как он относится темным ведьмам?

— Ну раз ты здоров, то все хорошо?

— Отлично! — немного растерянно, но с большим энтузиазмом ответил ее собеседник. И нерешительной с надеждой предложил, — Может… погуляем вечером?

— Хорошо, — ответили ее губы, прежде чем она осознала, как следует реагировать… Э… А как же правила безопасности? А как же…

Может, я сошла с ума?

Наверное… А то с чего б ей соглашаться на прогулку… на яхте(!) и на пляж… и… точно, рехнулась.

Что интересно, и внутренний голос молчал. Наверное, чувствовал, что лучше заткнуться… И правильно.

А интересно, что же мне надеть?

Странные разговоры.

Полчаса напряженных размышлений, прикидок и придирчивых осмотров Лина пришла к печальному выводу: на свидание идти не в чем. Абсолютно. Две половинки ее небогатого гардероба были диаметрально противоположны по стилю и не сочетались абсолютно.

Первая — рабочая одежда. Две темных мантии, одна золотистая для редких клановых церемоний. Завтра ее придется надевать на посвящение неведомой Дианы, будущей ученицы и приемной дочери по совместительству. Что еще… Три пары кожаных брюк, жилеты, налобные повязки, пояс… Лина представила лицо Алекса, когда она придет к нему в костюме наемницы. Бррр…

Вторую половинку шкафа занимали концертные костюмы, в которых на улицу выходить как-то неуместно.

Кроме рабочих прикидов обеих ее профессий в шкафу висели лишь несколько скромных блузок и неприметные джинсы.

Мда.

— Любуешься? — вдруг спросил за спиной тихий голос.

Лина рывком обернулась, на автомате вызывая по кинжалу в каждую руку.

— Хорошая реакция, — улыбнулась ее бабушка, грациозно выступая из переноса, — Недаром ты лучшая…

— Бабушка? Приветствую Вас, Хранительница Пламени.

Ах как невовремя…

— Благословение Пламени с тобой, — негромко ответила Анна… и замолчала.

Темные глаза блеснули настороженно-удивленно, точно старейшая из фениксов узрела в облике внучки что-то необычное. Темные, несмотря на прожитые годы, брови женщины чуть дрогнули и нахмурились едва заметно. Пристальный взгляд, испытующий…

— Хранительница? — напомнила о себе девушка, когда молчание затянулось..

Женщина порывисто вздохнула и улыбнулась — одними губами.

— Дай мне руку, девочка.

Все непонятнее и непонятнее…

Бабушка… нет, не бабушка, Хранительница Клана Феникс ждала. Пристальный взгляд затягивал в непонятную глубину, протянутые ладони ожидали…

Неужели все так быстро кончится?

..Горячие пальцы соприкасаются.

Феникс настороженно замирает.

Взгляд — глаза в глаза…

— Девочка… Что ты делала вчера вечером? Нет, подожди… я и так знаю… Просто… нет, не понимаю, этого мало…

— О чем вы, Хранительница? — выдерживать спокойный тон все труднее…И феникс ничуть не помогает — если б он и правда был птицей, она б сказала, что он шипит, встопорщив перья.

Анна медлит…

Закрыв глаза, она словно вслушивается в что-то понятное ей одной. Мягкое соприкосновение аур… и феникс окончательно перестает притворяться, что ему это нравится — яростный толчок, и острая боль заставляет вырвать ладонь и отшатнуться.

— Жадина, — улыбаются дрожащие губы Анны. Кажется, Хранительнице тоже досталось — она легонько растирает ладони, словно обожженные, — Я же ничего не отнимаю.

— Хранительница?!

— Прости, детка. Это я твоему Фениксу. Дорвался наконец после той диеты, что ты ему устроила… Теперь ничего отдавать не хочет, даже при пробе нервничает.

— Бабушка, ты о чем?

— Ты хорошо себя чувствуешь? — вместо ответа спросила та, — Сердце как? Голова не болит?

— А у вас? — рассердилась Лина.

— Дерзишь, значит все уже в порядке, — усмехнулась бабушка, — Ты… отдохни пока, хорошо? Мне надо поговорить с твоей… с главой клана.

— Не понимаю.

— Я тоже… — бабка посмотрела на все еще распахнутый шкаф и покачала царственно-красивой головой, — Так не годится, девочка.

Лина перестала понимать что-либо вообще.

— О чем ты?

— Об этом безобразии, — вздохнула бабуля. В мгновение ока оказавшись у злосчастного набора негодных костюмов, Старшая Рода принялась ворошить содержимое шкафа, неприятно напомнив регулярно устраиваемые матерью обыски, - А еще молодежь…

— Но…

Но прежде чем Лина успела понять, с чего б это вдруг бабушка решила заняться таким неподобающим ее званию делом, Анна уже выдернула из шкафа черные кожаные брюки и алую кофточку из концертного наряда танцовщицы… Довольно прицокнула языком и выхватила откуда-то из глубины легкий розовый шарф, прилагающийся к сари.

— Вот так. А завтра, будь добра, сходи в магазин и купи что-нибудь более… подходящее для свидания.

— Бабушка!

— Платье. Цвет — слоновая кость, — безапелляционно изрекла старейшая. — Простое, но изящное. С подходящим декольте. И босоножки. И все, что полагается.

— Свидание… — растерянно повторила Лина, ибо других слов у нее на тот момент просто не нашлось.

— Вот именно. Хм… скажи-ка… твой новый кавалер — не … хм… словом, это не такой высокий юноша с зелеными глазами? Немножко смахивает на эльфа…

Лина онемела.

— Ага, — кивнула внезапно обретшая телепатические способности бабушка, — Значит, он… Что ж, от судьбы, наверное, не уйдешь.

— О чем ты говоришь? — Лине очень хотелось добавить «адское пламя», но она чудом сдержалась.

— Потом. Если Лиз будет возражать, скажешь, я в курсе.

И она растаяла..

Лина ошеломленно проводила взглядом тающий в переносе силуэт.

Так.

И что это было?

Похоже, не только я сошла с ума…

Девушка молча обозрела неожиданно возникший наряд для свидания, и неожиданно ей стало весело. Надо ж, бабушка-стилист…

Она уже расчесывала волосы, когда по зеркалу пробежала искристая волна.

Это не Анна. И почему-то Лина сначала инстинктивно накинула мантию, а уже потом уже провела по окружности рукой, разрешая связь.

— Лина?

Лиз. Зла. Блин. Спокойней…

— Да?

— Лина, какие новости с твоим заказом?

Еще спокойней.

— Я информировала, что клиент пока не определился с видом смерти, так что…

Взгляд Лиз стал совсем недобрым.

— Я думаю, тебе будет приятно узнать, что он просит о встрече. Сегодня ночью. Не разочаровывай клан, Лина…

Кое-что проясняется

— Что-то не так? — Алекс, ожидавший ее на входе в парк, перестал улыбаться, — Лина…

Не так, Алекс….

Очень не так.

Понимаешь ли, клан принял на тебя заказ… и я приняла… и я не представляю, что теперь делать… а у меня, кажется, не поднимется на тебя рука. А такого клан не прощает. Не так, Алекс, все не так…

— Лина… Я могу помочь?

Пом… помочь?

Лина невольно усмехнулась, оценив абсурдность ситуации — жертва предлагает помощь своей потенциальной убийце. И это как-то помогло собраться.

— Нет. Не обращай внимания, это… семейные проблемы. А кстати… как ты узнал? На мне вроде не написано.

— Э-э… — Алекс вдруг заметно смутился, и даже щеки заалели, — Э… видишь ли, ты кое-что обо мне не знаешь..

Да? Очень интересно… Можно поподробней?

Лина вопросительно вскинула брови, и юноша смутился еще больше.

— Видишь ли, тогда… ну, в пещере, помнишь, когда ты меня… спасла, я тогда сказал, что ведьмак… но не сказал, в чем мои Силы… В общем, я эмпат. Могу слушать чужие чувства.

Ах вот что… Тогда понят… стоп!

— А передавать?

Алекс отвел глаза.

— Это не разрешается. Только в экстренных случаях.

А вчера? Вчера какая была экстренность? Ты же… это из-за тебя у меня вчера все тормоза полетели?! Ах ты ведьмак…эмпатический! Лина задохнулась от острой вспышки гнева. Никто не смеет вторгаться в ее чувства! У нее нет ни своих желаний, ни своих… да у нее и вещей-то своих почти нет! Но ее чувства… даже мать не могла влезть туда со своими обысками!

— Не сердись, — виновато проговорил Алекс, не пытаясь ее коснуться, — Я просто…

— Что?

— Я просто не сдержался. Обычно я держу свои способности под контролем. Только на концерте даю волю, делюсь со слушателями, понимаешь?.. И то понемногу, осторожно, незаметно. Сдерживаться — это трудно, но обычно получается. Нас тренируют… А увидел тебя — не сдержался. Ты… за эти годы в Школе всю библиотеку перевернул, искал — ты же ничего про себя не рассказала. Так жалел, что даже волоска не взял на память, может, призвать бы получилось.

Призвать? Искал?…

Это… это правда?

А Алекс вдруг взял ее руки в свои. Бережно-бережно, словно они были сотканы из тончайшей золотой паутинки и могли смяться даже просто от порыва ветра.

— Ты… Мне даже не снилось, что однажды ты просто придешь ко мне на концерт.

Наверное, Алекс и сейчас был выбит из своего «контроля». Наверно… Или дело в прикосновении? Может быть… Но феникс ощутила под неловкостью и смущением такую смесь чувств, что горло перехватило.

Нежность, доверие, радость…

Надежда, что все будет хорошо.

Твердое намерение оберегать и защищать…

Алекс… Ох, Алекс…

Лина закрыла глаза и сама шагнула вперед, убирая последнюю дистанцию. Прижалась лицом к груди и закрыла глаза. Пусть будет как будет. Я не стану думать, что случится потом. Важно то, что сейчас. Обними меня?..

Вы когда-нибудь плыли по звездному небу? Так, чтоб звездный полог переливался над головой и стлался под ноги?

Так, чтоб мир казался ласковой бесконечностью, весь — только для тебя одной? Когда шелест волн кажется самой прекрасной на свете музыкой, а на дорожке из лунных бликов хочется танцевать?

Хочется… чтобы увидел тот, кто сотворил для тебя такое чудо.

Маленькая яхта скользила по гладкому заливу, над головой мягко светился белизной парус, а в глазах Алекса, почти черных в ночной темноте, едва уловимо сквозят золотые искры…

«Тебе нравится?»

«Да…»

«Я рад…»

И мягкое тепло, окутывающее сердце искристым облаком, подтверждает — он правда рад. Настолько, что опять не может удержаться. Ну и пусть…

«И я… Хорошо бы этот вечер не кончался…»

— Вы опоздали, — голос клиента был холоден и бесцветен, и угадывалась в нем сдержанная злость, а еще — трусость. Пакость мелочная. Лина едва удержалась от того, чтоб поморщиться. После такого вечера подземный мир казался особенно мерзким. А уж этот… клиент… как мать могла с ним связаться? Даже под скрывающей мантией он воспринимался как нечто редкостно противное. Как скользкий таракан или гадостная тварюшка с нижних уровней, лимоза… белесая безглазая тварь… ядовитая.

Так… Спокойней. Не время сравнения подбирать.

— Я занималась вашим поручением. Обеспечила доступ к заказу.

Клиент оживился:

— Правда? У тебя получилось?

— Да. Вы определились с выбором? — собственный голос кажется чужим. Зря она сюда пришла. При сомнениях и прочем феникс должен сразу направляться в клан, повиниться и отказаться от заказа. И ждать суда.

Клиент споро закивал:

— Да… да, определился! Мне сказали, такое можно. Ты притащишь его сюда. Уже когда силы отберешь… Парализованным. Так ведь можно?

«Мы просто убиваем, — хотела сказать феникс, — Мы не практикуем пытки…»

Но почему-то кивнула.

— Так вот. Притащишь сюда, чтоб я видел.

— Что видел?

Голос звучал как бы со стороны, и почему-то руки сами сжимались в кулаки. И не хватало воздуха… Что… что с ней? Вернуться в клан?… Но тогда заказ просто передадут другой. Просто передадут другой… И к Алексу снова придет девушка в кожаном жилете. Другая девушка…

Что ж такое… Тяжко, душно, муторно… Ладони закололо…

— … по частям, — донесся до нее голос клиента…

— Что?

— Сначала руки и ноги… потом ушки и все такое… а напоследок глаза.

Ладони снова кольнуло.

— Что? — переспросила она, надеясь ослышаться.

— Вы обещали, что исполните любое мое пожелание! — взъерепенился клиент, — Так? Я желаю именно так — через расчленение! Надо подумать, кого пригласить на зрелище.

Зрелище — отдалось во взбаламученном сознании. Зрелище… Алекс? Нежная улыбка, светлая радость, тепло, которое согрело даже ее… Сюда, в грязную пещеру, в лапы этого?!

Зрелище?

Разъяренный феникс плеснул огнем.

Зрелище?!

В глазах потемнело. И что-то хрупнуло под ее руками…

Оранжевый с алым… Черный. Оранжевый… алый… черный… Лина точно плыла по огненному озеру — яркому… светлому… клокочущему золотыми родниками…

Она купалась в огненных струях, таяла и возрождалась обновленной…бежала по ало-золотым огнистым облакам… набирала полные ладони пламени, и оно льнуло и ластилось к рукам, как ласковый щенок.

..и старалась не оглядываться на черные столбы… холодные и острые, они то тут, то там сталагмитами поднимались со дна и точно решетками отгораживали озеро. От них веяло льдом… смертью… Не хочу.

А со дна уже росли новые. Пока маленькие и острые сосульки, они вырастут… вырастут… И тогда она окончательно потеряет Огонь.

Я не хочу!

Не хочу, не хочу, к дьяволу, убирайтесь!

Она толкнула ближайший «сталагмит», обжегший диким холодом, злой ненавистью, и перед глазами замелькали-пронеслись картинки-осколки… прошлое.

..в тот день она увидела дождь… Не просто увидела, а поняла, что маленькие светлые капли, которые только притворяются холодными, на самом деле отплясывают веселый звенящий танец. Танец лета. Она забыла про скучные дротики, они ведь мертвые и злые, они подождут. А ей куда важнее было другое — стать вот такой же капелькой… веселой, звенящей, легкой! Закружиться в солнечных струйках, затанцевать, заскользить по мокрой плитке тротуара… А потом пришла мама и очень рассердилась. Очень…

..Лина прижала к щекам ладони, заново переживая те пощечины…а в сознание уже проталкивалась острыми колючками-льдинками новая картинка.

Семнадцать. Восемнадцать… Девятнадцать… Как же она ненавидит цифры! Не те, что почти поет мисс Родригес в школе танцев, а те, которые мучают нескончаемыми отжиманиями… километрами бега… от которых дрожь бьет и темнеет в глазах.

— Плохо! — по плечам словно плещет струйка кипятка, и руки невольно подламываются… — Плохо, Лина. Где твоя сосредоточенность? Все сначала.

Я ненавижу… цифры…

И еще, еще…

День, когда, светясь от счастья, она прилетела из Школы танцев к бабушке, торопясь поделиться своей победой на конкурсе… и нарвалась на мать, которая ледяным голосом приказала готовиться к посвящению.

Когда принесла домой щенка…

Когда в первый раз убила… и пришла домой со сломанной рукой… он был колдун, и не из последних, а страховки не было… и нарвалась на разбор ошибок вместо помощи.

Так и вырастали они — маленькие сосульки из ненависти…Ненависти, посеянной чужим холодом. Мама, зачем?..

Я не хочу. Я больше не хочу. Не смейте больше меня трогать, это моя жизнь! Моя!

Огненный вихрь…

Не хочу!

Клубящееся пламя, неистовый жар. И столб черного льда тает и плавится… оплывает… и нет его, нет, нет…

Лина с усилием размыкает ресницы. В теле еще бродил жар, губы были солоны, точно от крови… серые стены пещеры плыли перед глазами. Что такое…

Феникс уже очнулся, окутал крыльями, щедро делясь теплом, подпитывая силами, и в глазах потихоньку прояснялось, но пол еще протаивал и вспухал какими-то уродливыми черными горбами…

Горбом.

Одним. Лина с усилием сглотнула горячий ком — под ногами лежало тело заказчика…

«Так, — сказал внутренний голос на редкость спокойно и рассудительно, — А вот это, похоже, конец…». Вот так. Мать не простит… Тот, кто подрывает репутацию клана, на снисхождение рассчитывать не может..

Лина медленно подняла руки, убирая с лица волосы. Тело работало как-то нечетко, замедленно, словно снова где-то под кожей застрял шип, посылая в кровь отраву… мертвое лицо заказчика слоилось и плыло… рот, глаза… Казалось, он еще усмехается, предвкушая развлечение…

Стоп.

А ну соберись.

Распустилась! Возьми себя в руки. Хладнокровие, Лина, хладнокровие… Спокойно. Она чуть прикрыла глаза и глубоко вдохнула сыроватый воздух с запахом извести. Пять.

Расслабить мускулы, позволить всему лишнему стечь вниз… к ладоням… темным нечетким, но осязаемым комом.

Четыре.

Мягко сблизить-сложить ладони, удерживая свои тревоги там, в жарком плену рук.

Три.

Отрешиться и отпустить сознание на один бесконечный миг… Беззвучная жаркая вспышка огня. И липкий ком испаряется прочь… прочь… оставляя покой и равновесие.

Два.

Я спокойна. И выдох, медленный и плавный, так, чтобы не колыхнулось пламя свечи…

Один.

Я спокойна.

Лина открыла глаза. Прищурилась, рассматривая труп. Присела, чуть повела рукой… Похоже, она обошлась даже без ножей, попросту сломав клиенту шею. Ну, туда ему и дорога, жалеть не стоит.

Даже хорошо, если подумать. Пещерка уединенная, тело сейчас замаскируем, ауру своего присутствия сотрем.

И гадайте, кто приложил руки к его шее…

Конечно, на демонов никто не подумает, у них оружие другое, но ведь и у нас другое… И магию я у него не брала — от некромантки феникс клюв воротил, от этого тем более…

Так что… у меня есть время.

Неизвестно сколько, но есть.

И что будем делать, феникс?

А ничего. Жить… Пока можем.

Ну что ж… Лина рывком распрямилась, уже в другой пещерке, крохотной и совершенно пустой. Молча отступила от скорченного трупа. Карие глаза блеснули отчаянно и зло. Время… Сколько у нее осталось времени?

Сколько б ни осталось — все мое!

Утро она встретила на берегу того самого залива, где накануне Алекс показал ей, как плыть по звездам…

Не потому, что кого-то ждала и не потому, что надеялась увидеть здесь Леша — просто так хотелось. Хотелось сидеть здесь и смотреть на лунную дорожку… на переменчивую цепочку бликов и огоньков. Когда она в последний раз просто сидела и смотрела на море? А никогда.

Она всегда торопилась. Сделать это… Исполнить то. Выполнить раньше срока что-нибудь еще, чтоб осталось несколько лишних минут. Море бодро рокотало прибоем, под спиной медленно остывал камень скалы, и серый предрассветный сумрак стирал одну звезду за другой…

Что с ней было ночью? С чего она вдруг решила отдать себя на суд клана? Для соблюдения законов и традиций? Разве не она ненавидела эти традиции? Разве не она бунтовала против законов, предопределяющих жизнь человека с его рождения?

К черту!

Явиться в клан и бросить свою жизнь под ноги ледяной безупречности — Лиз? И не только свою — Алекса… Алекса тоже. Явись в клан и признайся в срыве заказа… чтобы твою оплошность исправили, чтобы завтра или послезавтра, утром или вечером, дома или в гримерке после концерта к Алексу подошла другая девушка…

В руке сам собой вспыхнул кинжал, и девушка с яростью послала его в холодный песок.

Ну нет. Катитесь в Преисподнюю, традиции. К дьяволу законы. Она больше не одна. Ей есть за кого драться — за зеленоглазого ведьмака, который показал ей, как плыть по звездам… Их двое теперь.

И за них двоих она будет сражаться!

На востоке небо зарозовело…. В море заплескались первые ало-золотые блики. Лина прикрыла глаза, сквозь ресницы наблюдая, как по воде, играя светом, бежит новая дорожка — празднично-золотистая. Ну что ж, мама…

Впереди непростые дни.

Ты все-таки получишь такую дочь, какую хотела… На ближайшее время.

Я больше не буду спорить. Я больше не буду протестовать и подставляться под удар. Разве что слегка, чтоб не вызвать подозрений изменившимся поведением. Я буду безупречной… почти такой же безупречной, как ты.

Я все сделаю, чтоб его уберечь.

Слышишь?

Все…

Зеркало встретило гневным вскриком:

— Лина, где ты пропадаешь?! Я тебя всю ночь ищу!

— Все утро, — мягко поправил голос Анны, и мать отвела глаза и сердито дернула бровью.

— Где ты была?

Ах, так! Ну ладно.

— Там, куда ты меня послала! — имитируя вспышку злости, Лина зашвырнула мантию на постель и тряхнула головой, распуская волосы, — Какого черта?

— Что ты себе позволяешь? — как всегда в их ссорах, Лиз вспыхивала порохом при малейшем намеке на непочтительность.

— А что себе позволяют наши клиенты?! — не менее рассерженно ответствовала младшая феникс, становясь прямо перед зеркалом, — Я полночи прождала эту сволочь в пещерах, полночи! А он так и не явился! С каких пор всякая шушера так обнаглела, что может позволить себе заставить нас ждать?

— Он не пришел? — уточнила Анна.

— Вот именно! А я из-за него… К черту, дайте координаты, я его сама прикончу за такое!

Бабушка усмехнулась…

— Наша девочка, кажется, наконец повзрослела, Лиз.

— Возможно, — кивнула мать. — Если уж ее выбирают в Наставницы… И кто — Стефания… Неожиданная честь.

— Честь всегда честь.

— Да. Ритуал через час, Лина. Изволь явиться в клан.

Пещера Пламени сегодня была непривычно полна. Видно, посвящение Дианы вызвало немалый интерес. Кое-кого из фениксов Лина вообще видела раза два в жизни, а тут вот, стоят, смотрят. Серафима, Белла, Галина, вот целая группка — Кристина с дочерьми… о, даже Марианна и Анжелика. Ровесницы. Последние Лине даже нравились — яркие, задорные девушки были скоры на язык и руку, неплохо работали, очень легко ориентировались не только на Уровнях, но и в мире людей. Но Лиз этих двоих почему-то не любила (хотя кого она вообще любит?) и за исключением редких клановых церемоний Лина с ровесницами не встречалась…

Золотистые мантии редкой цепочкой растянулись у стен пещеры. Не хватает только двоих. Да, практически все здесь. А все-таки — мало нас. Так мало…

Странно все-таки дела обстоят с этой численностью. Фениксов, считая подрастающих малышек, тридцать один. На все высказывания об увеличении численности клана Лиз качала головой и заявляла, что количество оптимальное. Во-первых, с увеличением числа детей могут возникнуть трудности с воспитанием их в должной преданности и уважении к традициям. Во-вторых, для этого… м-м… увеличения необходимо привлечь и мужскую половину (Лиз брезгливо поморщилась), а у клана и так постоянные сложности с конспирацией. И не следует их умножать. И наконец, главная сложность: стоит увеличить число фениксов — и начнутся проблемы с их питанием. Заказов на всех не хватит, начнется браконьерство, а то и драки между своими. А Стражи и Ложа Уровней тут же ухватятся за предлог и основательно проредят племя дочерей Пламени. Стражи — потому что фениксов едва терпят (за неблаговидное, по их мнению, занятие). А демоны Уровней — за независимость и… хотя когда это демоны искали причины, чтобы кого-то прикончить? Это племя признает только силу.

Все аргументы матери звучали разумно, и число фениксов оставалось стабильным… Вот только перелистывая страницы старинной книги — маминой книги со знакомым названием «??????????» — в переводе это что-то вроде «Летопись Огненных свитков», Лина наткнулась на кое-что странное. В общем-то, такие книги — история существования клана Феникс — были у всех, традиция даже была — переписывать их от руки, но мамина была гораздо толще. И на арабском, причем старинном. Лина себя особо большим знатоком арабского не считала, но разобрала, что старинная вязь повествует о сотнях фениксов, собравшихся вместе и выдвинувших какое-то решение. Сотни! А сейчас? Странно… Может, она все-таки ошиблась с переводом? Но проверить не проверишь — мать книгу отобрала, как только увидела, да еще и наказала. Сказала: не твоего ума дело. Ну, не моего, так и не моего. Так зачем тогда преемницей объявляешь, почему не отпустишь…

— Найр биит… — гулко разнесся по пещере голос Анны, и Лина на время вытеснила из головы все посторонние мысли. Церемония начинается. — Найр биит, нахну иджтамаа асхаб иля аль-хафля…

«Дочери Пламени, мы собрались здесь на обряд третьей ступени» — привычно всплыли в памяти слова перевода. Древний язык, древние формулы — отчего сегодня все кажется таким странным? Таким… сохраняя на лице привычное замкнутое выражение, Лина поискала слово — таким чуждым. Да. По-настоящему клан так и не стал ей близок. Не стал семьей. Несмотря на завидное происхождение (дочь Приближенной все-таки, главы), Лина все время ощущала, что большая часть жизни клана от нее скрыта. Может, как раз потому, что мать — Приближенная? Взять хоть эти обряды… Страницы «Свитков» повествуют о ступенях взращивания фениксов вполне определенно.

Первая ступень. Обряд приятия проходят все новорожденные дочери фениксов. Согласно ритуалу все младенцы клана передаются Хранительнице, которой должно по прочтении ритуальных слов поручительства опустить ребенка в Пламя.

«Дочь феникса истинной крови пройдет Пламя безвредно, не тронутая Им, и будет одарена Искрой Его. Приявшая искру отныне и вовеки нарекается Дочерью Пламени, ибо носит в себе частицу Его и наделяется магией…»

Вторая. Обряд посвящения — первое пробуждение нового Феникса в теле ребенка. Проводится по мере созревания «искры». Начиная с пяти лет, новая дочь клана каждую ночь в годовщину своего появления на свет должна бодрствовать у Пламени — пока не ощутит его «прикосновение».

«С минуты пробуждения Феникса девочка получает первый нож и начинает обучение».

Третья ступень. Обряд Обретения Опоры и Наставника — так именуется Избрание матери-наставницы — проводят, едва девочке исполняется десять лет.

Названая мать избирается матерью истинной из числа фениксов, годных в образец юному поколению, и должна обладать опытом, терпением и удачливостью.

«И должно ей провести питомицу через все испытания и привести невредимо на Обряд Избрания пути — полной сил, знающей долг свой и почитающей традиции»

Четвертая. Обряд единения — первое кормление Феникса. С момента пробуждения Феникс взрослеет вместе с дочерью клана. С наступлением девичества дочери созревает и феникс. Для окончательного формирования ему необходима энергия. Под руководством наставницы девушка совершает первое питание. Жертва преподносится в подарок — обычно матерью-наставницей. Обычно это двенадцать-четырнадцать лет.

«Жертву надлежит избирать из народов магических, избегая василисков, саламандр и вампиров»

Пятая. Обряд расставания со смертной сутью — первая смерть и воскрешение. В четырнадцать лет на сборе клана девушка племени преподносит матери (настоящей или названой) нож и пройдя сквозь огонь, в котором сгорает ее одежда, ждет удара. По воскрешении она получает первую мантию.

И последнее… В шестнадцать проводится Обряд Избрания Пути — принесение клятвы покорности воли клана либо Обряд отречения — отрекшаяся проходит специальную церемонию и обречена уйти из клана и никогда не возвращаться, до конца жизни храня тайну.

Все ясно и понятно, да? Тем более, Лина присутствовала на достаточном количестве церемоний, чтобы понять — ступени посвящения работают. Отчего ж в ее случае мать нарушила как минимум половину… торопила и подгоняла, изводила тренировками бесконечно и безостановочно. Сроки нарушила… Первый раз Лина умерла в двенадцать, от рук Лиз, именно Лиз, а не приемная мать, приняла ее клятву. Буквально вынудила… И НИКТО ЕЙ НЕ ВОЗРАЗИЛ.

Никогда. Ни разу. Даже Наставница, Валентина… Имя названой матери практически не вызывало воспоминаний — ни плохих, ни хороших. Валентина была неплохим фениксом — в меру опытным, по отзывам других, удачливым. Только очень уж дисциплинированным. Ей приказали — она и не вмешивалась. Лина даже не всегда замечала ее присутствие на церемониях.

Ну, уж она такой не будет!

— Дочь Пламени Лина Огнева, открыто ли твое сердце для ритуала?

Родовое пламя, принимающее дочерей клана в ночь рождения, вызывало у Лины не самые добрые чувства. Вернее, теперь не вызывало. Раньше она любила этот Огонь — всегда изменчивый, всегда празднично-светлый, он раскрывал объятия дважды в год — в ночь рождения и в день наступления нового года… Огонь был живым — ласкал руки, дарил тепло, которого ей отчаянно не хватало. Рядом с ним маленькая Лина чувствовала себя защищенной. Именно там, после того, как Феникс первый раз «шевельнул крыльями», ей захотелось танцевать. Сколько ж ей было тогда… Пять?

А потом она поняла, что родовое пламя способно не только греть…. Жечь. Испепелять заживо, требовать и требовать, беспощадно и яростно. Тогда ей было двенадцать…

А когда это почувствует девочка, что сейчас протягивает ей ладони?

Диана. Ее будущая ученица и приемная дочь. Какая маленькая… Ни за что не поверю, что ей уже десять. И совсем не похожа на Стефанию — золотые волосы вьются задорным облачком… а пухлые губки, казалось, привыкли улыбаться — потому что даже сейчас, в торжественную минуту, в светлых глазах прыгает озорная хитринка..

Лина раскрывает ладони ей навстречу.

Малышка оглядывается на маму… важно поднимает голову… и делает шаг вперед.

И золотистый вихрь Пламени накрывает обоих с головой.

В этот миг их никто снаружи не увидит — потому что золотая сеть искр клубится и клокочет как водопад… и можно улыбнуться вопреки всем канонам и тихонько сказать:

— Не бойся. Все будет хорошо.

— Я не боюсь, — девчонка сияет своими глазищами не хуже Пламени, — Я так рада… Мама хотела Марию, а я просила тебя. Научишь меня танцевать?

Прежде чем ошеломленная Лина успевает ответить, прежде чем феникс легонько курлыкнул младшему коллеге что-то ободряющее, Пламя уже опало, золотым кольцом расстелилось им под ноги, непривычно быстро скрепив договор.

Отныне они родичи.

Принято.

И во что я влипла?

— Смотрите!

— Нет-нет, не шевелитесь! Вот так…

— Вот… Кинжал в сердце — готово.

— Искушение тоже. Какие еще модели желаете посмотреть?

— Да вы меня сейчас похороните!

— О нет… — и команда гарпий, по недоразумению избравших себе профессии продавцов женской одежды, снова окружили посетительницу хищной стайкой. Феникс обреченно взвыл и гневно «щелкнул клювом».

Кажется, Лина все-таки нашла, чем можно напугать феникса. Бедная птичка сначала тихо шалела, потом начала трепыхаться. А теперь просто рвалась прочь, недовольно трепыхая крыльями. А щебетанье гарпий все не смолкало:

— Девушка, обратите внимание на…

— Посмотрите на это. Уверена, что вам понравится!

— О, а вот, гляньте, какая прелесть! Как вам?

— Новинка сезона!

Через полчасика пребывания в магазине стильной женской одежды «Мечты в реальность» Лина сама готова была отрастить крылья — лишь бы сбежать. Она умела общаться с демонами, магами, вампирами, саламандрами, даже с сильфидой как-то разок нашла общий язык… но с тремя девушками, твердо решившими продать тебе коллекцию платьев… причем их ведь даже убить нельзя! Они просто работают, как могут. Сама ж пришла, кого винить. До сих пор еще ни разу так не нарывалась. Концертные костюмы она заказывала у портного, а повседневную одежду покупала где придется, в универмагах, где никому не было никакого дела. А тут…

Похоже, жаркий летний день выжил всех горожан на море, в магазине было пусто, и намаявшиеся без работы девушки обрушили всю свою заботу на единственную покупательницу.

— А вот вечерние платья! — радостно пропела гарпия, закогтив очередную тряпочку.

— И аксессуары! — вдохновенно объявила вторая.

Третья без разговоров тащила ворох туфель.

Ррррр! Обозленная феникс цапнула эту груду шмоток-сумочек-босоножек-и-еще-не-пойми-чего и укрылась в примерочной.

Хм… а что-то в этом есть. Лина хорошо знала собственное тело, без этого в ее профессии… профессиях не обойдешься. Но вот это платье… в нем она кажется выше. И как-то… нежнее. Алексу понравится — мелькнула непрошеная мысль. А это… нет, это полное уродство, кто только додумался. Дурацкое одеяние напоминало свадебное белое платье, к которому позабыли пришить верх. Да и лиф, если на то пошло. Пышные оборки в несколько рядов искажали силуэт и превращали обладательницу эксклюзивного наряда в подобие капусты-альбиноса, причем перекормленного гормонами роста. А если еще и шляпку надеть с этой идиотской вуалью… Нет, вид получится сногсшибательный — таки Алекса только смешить.

Кстати…

Прицельный взгляд на, свисающий с крючка пояс, оценивающий взгляд в сторону зала — вряд ли девушки специально станут подслушивать, но стеречь у занавески, ожидая возможных указаний клиентки, вполне возможно. Ну ладно, я тихо.

Она тихонько потянула из пояса подслушку. Вчера, на свидании, она постаралась нацепить на Алекса побольше ниточек. Куда придется. Конечно, рубашку он наверняка снимет, джинсы сменит, может, даже подстрижется (прощай тогда, датчик в волосах), но вот часы-браслет на руке — может, и оставит. И обувь. Хорошие кроссовки, удобные такие. В них куда угодно можно пойти — от университета до Уровней, если вдруг туда понадобится. Конечно, может быть…

— Аирррр! — в голос заверещала подслушка. Лина едва не уронила амулет. Какого дьявола? Пока растерянное сознание пыталось совместить внешность Алекса и какурры, вопль подземной твари с верхних Уровней, продавщицы тоже не дремали:

— Госпожа, с вами все хорошо?

— Кто кричал?

— Крыса! — наобум ответила Лина, напряженно вслушиваясь. Куда опять занесло этого неугомонного? Но, кажется, она выбрала неправильный ответ: занавеска даже колыхнулась от перепуганного вопля.

— Крыса? Мы позовем охрану! Держитесь! ОХРАНА!

— Не надо охрану! — сквозь зубы процедила Лина, пытаясь расслышать, что и кто все-таки говорит… — Все нормально. И не мешайте мне!

Продавщицы притихли.

— Хорошо… Но… Вы уверены? — наконец спросила одна.

Но Лина уже не слушала — настраивала подслушку погромче. Ничего. Еще прибавить звука… Да что ж такое? Спит он, что ли? Ага, Лина, а в качестве музыки на послеобеденный сон решил включить вопли какурры. Не глупи. Алекс явно полез на Уровни… только что ж он молчит?

— Тебе не кажется, что за нами наблюдают? — вдруг осведомился амулет знакомым низким голосом, и феникс застыла, как птичка перед змеей. Вадим?!

— Кажется, — отозвался Алекс, — Может, щит подпитать? На всякий случай. Мне не нравится…

— Сейчас. Леш, а что не так?

Услышать, что именно не нравится зеленоглазому ведьмаку, Лине так и не привелось. Укрощенные было продавщицы вновь обрели присутствие духа — не иначе как при звуке мужеских голосов в примерочной.

— Что происходит? Вы привели… кого вы привели? Это не разрешается…

— А-а-а-аииииии! — вдруг взвыла подслушка в два десятка голосов. Преисподняя… высшие силы, это ж боевой клич демонов!

— Лешка, держись!

Это уж было слишком. Забыв о платьях, продавщицах и конспирации, которую неустанно призывало соблюдать межрасовое Соглашение, Лина метнулась по ниточке-наводке…

Материализовалась она в не слишком удачном месте. Да и вообще — мягко говоря, неудачно. По пещере метались тени. Десяток сцепившихся в драке парней швырялся метательными ножами, огнем и дротиками, тут же от всего этого уворачивались… Или не уворачивались — под ногами дерущихся уже лежало три тела. Четыре… Уже четыре. Шестеро уцелевших разноплеменных демонов недружно наседали на вторгшихся в их владения ведьмаков. Правда, без особого энтузиазма — Вадим довольно легко сдерживал атаки, как-то очень ловко работая телекинезом — то отшвыривая нападавших, то прикрываясь чем-то вроде щита. И все несколько растерялись, узрев постороннего на их «недружеской встрече».

— Тролль! — высказался один.

— Храпун! — не согласился второй. И оба тут же отвлеклись от ведьмаков, двинувшись в ее сторону.

Лина спешно присела, уворачиваясь от метнувшегося над головой шара. Они охренели, что ли? Феникса не узнают?!

Ты на себя посмотри, — прокомментировал недремлющий внутренний голос. — Тоже мне, феникс.

Лина с запозданием вспомнила про эксклюзивный наряд альбиносной капусты. Преисподняя, это надо же! Ну хоть не узнают..

Алекс, где Алекс? Вот он, цел… Цел… И паузой, кстати, пользуется умело — тут же завалил противника и поспешно отскочил, сразу за спину следующего. Вот не думала, что ее эмпат-музыкант так неплохо дерется. И чем, кстати. Похоже, в руках ничего, а демон сразу рухнул… Вадим, тоже не промах, разбирался с оставшимися — похоже, телекинезом. Ага, ну все в порядке. Они и без нее выберутся. Тем более, фантомы, местный эквивалент летучих мышей, уже вовсю снимались со своих мест для спячки — вот-вот начнется бомбежка. Лина снялась с места очень вовремя. Ну просто очень! Потому что в переходе — коротком таком коридорчике — она лоб в лоб столкнулась с подкреплением. Демоническим, естественно. Кажется, кто-то решил, что два ведьмака — это слишком много для шестерки демонов (или уже четверки?). Четыре демона целеустремленно двигались к пещере. И волокли они… Лина прищурилась, и ситуация перестала казаться забавной. Волокли они флакончики с «паутинкой». Новинка сезона, дамы и господа, любуйтесь. Мерзкое изобретение психопатического демона она уже попробовала на своей шкуре, влипла по незнанию в ловушку. Впечатления были — зашибись. В отвратном смысле. «Паутинка» представляла собой что-то вроде живых нитей, которые в активированном виде бросались на все движущее, намертво прилипая к коже. Вспышка жгучей боли и жертва теряла способность двигаться, пока не снимут ниточки. Или пока не загнется. Феникс тогда высосал магию из ловушки, и она даже заказ выполнила, но как же было больно.

Лина прицельно глянула на отряд поддержки.

М-м-м… ой, что-то не нравитесь вы мне, ребята.

Ладони закололо.

В магазине между тем заканчивался безнадежный обыск. Растерянные продавщицы пересмотрели весь зал, переворошили все платья, прошлись по примерочным — туалетам-подсобкам, заглянули во все мыслимые и немыслимые уголки… но клиентка как сквозь землю провалилась!

И ладно б сквозь землю… В подвале-то ее тоже не было! А вместе с ней исчез эксклюзивный наряд «Снежная королева», стоимостью… ой, про стоимость лучше не поминать!

Правда, в кабинке остались вещи клиентки, в том числе деньги и кредитка, и на оплату нарядов там хватало… но без влезть туда без хозяйки?

— Подождем еще.

— Подождем…

— Чего подождете? — мрачно спросили от кабинки. — Ну тут и обслуживание! В примерочную влезли, платья забрали, кошелек и тот унесли.

Замершие девушки медленно повернули головы… Неправильная клиентка выглядывала из-за занавески. В том самом наряде. Только…

— Что смотрите? — хмыкнула клиентка. — Вы упаковали мои покупки? Или мне тут еще час торчать?

Лина ругала себя на все корки. Сорваться на Уровни прямо из магазина! Как неопытная девчонка, как первогодок зеленый! Вот что теперь говорить этим гарпиям? Может, просто надавить? А потом наврать что-то про съемки скрытой камерой, какую-нибудь розыгрышную акцию… Не убивать же.

— Эй!

Но гарпии внезапно превратились в манекены. Продавщицы, растеряв всю свою разговорчивость, молчали, как примороженные.

— А… а где вы были? — наконец пробило одну.

— И что у вас… там?

— Где? Ох! — Лина сняла с плеча дохлого фантома, глянула на три ротика, открывающиеся для крика, и поняла, что так просто отделаться не удастся.

Белые стены Замка не-на-воде-не-на-земле-не-в-воздухе сегодня казались довольно прохладными. Как и обстановка. Алекс молча подпитал барьер — и свой, и брата. После недавних событий ему не хотелось, чтобы в Своде знали его мысли и его чувства.

Мудрые, добрые, справедливые… что ж вы так с Димом? За что?

— Инкуб уничтожен.

Раньше он бы рассказал подробнее. Раньше он бы… Но теперь — не раньше.

— Спасибо, — тепло улыбнулась Страж Светлана. — Вы сделали хорошее дело, юноши.

— Мы можем идти?

Вадим бросил предостерегающий взгляд: «Не нарывайся». Нахмурился Страж Савел… Улыбка сбежала с лица Светланы.

— Ты все еще огорчен, Алеша.

— Все в порядке.

— Алеша… ты должен понять. Наказание справедливо. Сейчас не время это обсуждать, но прошу, зайди ко мне на днях.

— Я обещаю, Страж. А сейчас мы можем идти?

— Ты очень красивая…

— Алекс! — Лина бросила на Алекса полусердитый-полубеспомощный взгляд. Просила же!

— Прости… Я не читаю, честно. Просто ты так заметно нервничаешь, что это даже тролль поймет.

— Сам бы не нервничал?

— Ну… ты же не знакомишь меня со своей семьей? — в голосе юноши за ехидцей проскользнула едва уловимая нотка сомнений. Ох, милый… Только этого тебе не хватает — встретиться с моей мамой.

Она и так выказывает сожаление, что клиент куда-то запропастился, а такая магия, как твоя, на дороге не валяется… Так что лучше не надо.

— Позже… Мы с мамой… не очень ладим. Понимаешь?

— Знаю.

— Что-о? Ты обещал меня не читать!

— Я нечаянно!

— Опять!

— Лина… ну ты сама!

— Что сама?

— Ты мне весь самоконтроль сбиваешь! — наполовину шутливо, наполовину жалобно признался негодный маг.

— Да неужели? — нет, сердиться на него было невозможно. Особенно когда он смотрит такими глазами..

— Ага. Когда я вижу, какая ты грустная, то сразу хочется… э… в общем, мой блок летит ко всем демонам.

— Безобразие.

— Ага…

— Эти мне эмпаты…

— Особенно один, — поддакнул «этот эмпат», как бы невзначай придвигаясь поближе…

— Совершенно невозможно себя ведут…

— Точно.

— Надрать ему уши…

— А может лучше поцеловать? — внес предложение обладатель ушей.. — Он больше не будет…

— М-м-м? — внутренний голос вкрадчиво подсказывал, что предложение Алекса определенно заслуживает рассмотрения.. — А он точно больше не будет?

— Он дает слово! И подарит специальный настой — ну такой, для защиты…

— Тогда ладно… — Лина подняла голову, раскрывая губы… — Ой! Алекс, ты с ума сошел! Мы опоздаем! Мы же… мы… м-м…. Ну и пусть..

Каким жилище Алекса было снаружи, Лина представления не имела — опаздывавший ведьмак, глянув на часы, перенес обоих прямо в гостиную.

Лина с интересом осмотрелась. В жилища фениксов вообще-то приглашали редко (как-то род занятий не располагал), и ей было любопытно. Уютная комната, полная зелени…красивая, но не вычурная мебель, удобная такая… У лестницы — ряд фотографий…

На диване ворох подушек, на верхней, свесив лапу, спит рыжий котенок..

— Убери руки!

— Ну мам!

— Терпи!

— Людмила, ты безжалостная женщина. — вмешивается третий голос, — Испечь такую вкуснятину и не дать попробовать?

— Неужели нельзя подождать? Сейчас Алекс приведет свою девушку и…

— Интересно, что за девушка? С ней все в порядке?

— Маргарита!

— Ну… мне интересно… Все-таки его даже приворот не брал, а тут… раз, и…

— Марго!

— Мы уже здесь! — поспешно провозгласил Алекс, слегка порозовев…

На кухне послышался шум шагов, что-то упало, и в дверях столкнулись три человека.

— Добро пожаловать! — приветливо улыбнулась шатенка, — Мы рады… Что?!

И мир остановился…

Мир остановился. Время остановилось…

Несколько секунд длилось это страшное состояние полной слепоты-глухоты-беспомощности…. Невыносимой неподвижности… немого ужаса.

И вдруг все кончилось. Глыба, вплавившая в себя ее тело, пропала неведомо куда, и феникс в панике дико забился, пытаясь перехватить контроль над телом. В глаза ворвался свет, в уши — шум нескольких голосов. Она рванулась прочь, выдираясь из чьего-то захвата… и тут узнала голос.

— Лина! Тише, тише, осторожнее…

Леш. Ох… Девушка замерла. Выдохнула… позволила теплым рукам обвить себя и удержать… успокоить. Тише, тише… Что ж это со мной такое?

*Контроль-захват с обездвиживанием * — в полном ошеломлении выдал внутренний голос. Или сам феникс?

Что?!

Куда я попала?! Алекс… кто ты?! Что за семья такая? Контроль-захват… кому сейчас такое доступно?

А кругом кипели страсти:

— Ну и ну! Что происходит? Мила!

— Потом поговорим!

— Будет когда-то в этом доме порядок?

— Мам, в чем дело? — это Вадим…

Вадим? Лина инстинктивно напряглась, и с силой затолкнула в ладонь непрошено возникший кинжал.

Не лезь пока, феникс! Не лезь. И успокойся. Что это было? Что это…

— Лина, мы… приносим извинения, — темноволосая женщина говорила так, словно слова ей горло царапали, — Мы… ошиблись.

— Да! — немного нервно поддержали ее Вадим и оживленная женщина в ярком деловом костюмчике, — Это ошибка!

— Да!

— Извините Милу, она немного нервничает из-за… - третий голос, повыше, вмешался в разговор и попытался спасти ситуацию, но вынужден была притормозить, очевидно, не в силах представить, что именно могло разнервировать хозяйку дома до такой степени. А кстати, это кто говорит? Вроде женщин только две? Лина скользнула взглядом по комнате, но никаких лиц женского пола, кроме портрета на стене, не обнаружила. Призрак, что ли, тут витает? Бред.

Какая приветливая встреча, однако… Интересно начинается знакомство с родителями.

— Из-за… э… — тем временем попытался продолжить объяснение Вадим…и тоже замолк.

— Из-за кактусов! — выпалила та, что в деловом костюме, и лучезарно улыбнулась.

— Марго! — укоризненно буркнул пока не идентифицированный голос, на лестнице захихикала какая-то девушка, а Мила все смотрела, не в силах оторвать от гостьи глаз…

Лине стало холодно — так не смотрят на гостей. Такими глазами, с такой глубоко спрятанной тоской, с затаенным страхом и тьмой горечи можно смотреть лишь на врага. На врага, против которого почти невозможно бороться, а сдаться тоже нельзя. Кажется, в отличие от сына, мать Алекса знает, кто такие фениксы.

Знает.

И все-таки извинилась…

— Добро пожаловать в семью, — наконец проговорила Мила заметно бледными губами… и протянула гостье руку.

Под взглядами остальных Лина осторожно пожала теплую ладонь с заметно подрагивающими пальцами.

Тихо, феникс! Только не сейчас…

Не сейчас.

Феникс не возражал — казалось, он только и хотел, что предупредить хозяйку, что перед ней весьма мощная магическая сила, и притихнуть. То ли он все еще был напуган, то ли все еще слишком сыт.

— Рада познакомиться…

Вторая женщина, с волосами-«перышками», тоже оказалась ведьмой. И тоже не из слабых. Мягко говоря…

— Привет, я Маргарита, — улыбнулась она, — Мы рады наконец увидеть ту необыкновенную девушку, от которой Лешка бесповоротно потерял голову.

— Маргарита! — Леш слегка покраснел, но загадочная Марго только подмигнула:

— Мы-то думали, что Алекс вообще не видит девушек за своей гитарой.

— Маргарита! — сердито зашипели на разговорчивую даму разом три родственника, но та только озорно улыбнулась. — Я так сказать, друг дома, поэтому и пригласили на смотрины. Вы же не против?

От нее веяло такой жизнерадостностью и непробиваемым оптимизмом, что Лина невольно улыбнулась в ответ, машинально выискивая обладательницу третьего голоса, принадлежащего, скорей всего, даме постарше.

— Сумасшедший дом, — тут же отозвался искомый голос, — Может, кто-нибудь уже предложит девушке присесть? Или так и будете на ногах держать! Дети малые, право слово!

Призрак это был или невидимка, но некоторую неловкость после своеобразного начала знакомства эта ехидная реплика сгладила… Стул, диван и кресло были предложены гостье почти разом, а на столике появился стакан с лимонадом, который как-то очень ловко подсунули гостье, так что шансов отказаться даже не представилось. Только вот бокал замер у губ Лины когда она увидела, КТО дает советы.

Рыба?

Лина была абсолютно убеждена в своей трезвости и душевном здоровье — то есть вопрос о галлюцинациях отпадал. К тому же и чародейское семейство восприняло рыбьи высказывания совершенно спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Разве что Вадим слегка поморщился. Значит, говорящая рыбка (точнее три рыбки — две пока помалкивали и на первый план не лезли) ей не мерещится. Ладно…

— Елизавета, — церемонно представился золотистый декоративный карасик, замерший у стенки аквариума. — А это мои подруги, София и Карменсита.

— Кармелита, — с нажимом поправила рыбка чуть поменьше. — Дорогая, же просила.

— Не лезь… те. Уважаемая Кар… Кар… да в чем дело! — дернула плавником Екатерина, — Какая разница? Кармелита, Карменсита… Причуды и есть причуды.

— Начинается, — хмыкнул над ухом Алекс, — Ненадолго же их хватило.

— Их?

— Ну рыбок, — пояснил Леш шепотом, — Они у нас… особенные.

— Да уж вижу, — хмыкнула Лина, с интересом поглядывая на «особенных» рыбок. Вот любопытно, хоть что-то в этом доме будет обычным?

Рыбки точно не были. Золотистые декоративные карасики выглядели так, словно собирались вот-вот подраться.

— Сама не лезь, раз ничего не понимаешь! — рявкнула Кармелита, разом теряя всю напускную вежливость, — Лечи склероз!

— Девочки, не скандальте, — попыталась унять страсти третья рыбка, но две первые, не сговариваясь, дружно послали ее «собирать ракушки»… — Ну нее при гостях же!

Чешуйчатые скандалистки спохватились.

— Приношу извинения, — натянуто процедила Елизавета, — Мои подруги ведут себя несколько бестактно.

— А сама-то, — буркнула не желавшая сдаваться Кармелита-Карменсита. — Лицемерка…

— Хамка!

— Девочки!

И рыбья стайка, еще раз извинившись, с гордым видом удалилась в водоросли, доругиваться без свидетелей.

В комнате воцарилась тишина.

— Кхм, — кашлянула Маргарита. — Может, пройдем в другую комнату?

Через полчасика Лина мысленно включила в свою копилку новый способ убийства — через перекармливанье будущей жертвы до полной неподвижности. Нет, Лина не то чтоб подозревала хозяйку дома в недобрых планах на свой счет (по крайней мере, не сегодня!), но количество еды на тарелке наводило на определенные мысли. Пирожки, запеченный картофель, горка салата, две странные свернутые котлеты, перевязанные веревочками (!), молодая кукуруза… Мила с отрешенным видом накладывала все эти вкусности, а Маргарита в это время этак ненавязчиво подкидывала гостье вопросики. О прошлом-настоящем-планах-на-будущее. Настоящая сработанная двойка — одна отвлекает внимание, вторая в это время подкрадывается, и…

— Не сидите в засаде! — вдруг повысила голос Марго.

Самоконтроль феникса оказался на высоте, и лишь пальцы Леша чуть дрогнули:

— Простите?

— Я не вам. Эй вы, разведчики, а ну сыпьте сюда!

Два радостных вскрика, быстрое перешептыванье — и по лестнице запрыгали быстрые ноги — как минимум три пары. Или… или не три.

Свод Небес был странным местом. Десятки этажей, сотни коридоров и тысячи комнат — самых разных комнат. Вряд ли найдется на Земле кто-то, кто побывал во всех. Неугомонные подростки, правда, каждый год повторяли свои попытки уточнить картографию замка, нанеся на кристалломодель все залы, переходы и уголки… Стражи не возражали, даже давали каждому новому курсу традиционный «маршрутный день» для исследований. Но пока ни у кого не вышло отобразить Свод во всей полноте.

Коридоры тысячелетнего магического замка могли завести на заброшенные этажи каких-то дальних дохристианских времен, где до сих пор уцелели остатки неких странных стеклисто поблескивающих конструкций, оборваться над чем-то вроде рукотворного ущелья, закончиться над громадной темной сферой малопонятного предназначения, заполненной немыслимым подобием диких джунглей — непонятным образом там сохранилась система полива, зато почти не осталось освещения. И растения, оставшиеся без присмотра, за тысячи лет преобразились до неузнаваемости. А вместе с ними преобразились и живущие в сфере странные насекомые… Команде исследователей пришлось в срочном порядке уносить ноги, но вопрос, как там передвигаться, остался у ребят надолго — в громадном округлом зале не было ни мостиков, ни переходов, хотя растения тянулись до самого потолка. Летать должен был неведомый садовод, что ли? В архивах Свода не осталось никаких записей об этой комнате. Кто сотворил странную теплицу, чего он хотел добиться и что случилось с ним, почему работа была заброшена на долгие века? Неизвестно…

Более-менее понятно и ясно все было на восьми жилых этажах и десяти рабочих, хотя и там попадались свои загадки: например, в конце этажа «Аль» была странная овальная комната, всегда заполненная водой. Состав воды менялся от соленой до пресной, порой там появлялись водоросли, иногда даже рыбки мелькали. Но при этом никаких труб в комнату не вело, и никаких известных чар не отмечено. Как попадала туда вода, как менялась и почему не портилась — неизвестно. Почему она не вытекала — тоже неясно, ведь отверстий полно. И почему, если лезешь купаться, больше троих сразу вода не пускает?

И зачем в рабочем этаже Вен клиновидные помещения. Загадки, загадки…

Ах, если бы Стражей было побольше… Если б мы могли не только бесконечно давать отпор Злу, но и заниматься исследованиями, творить и выпускать в мир новых животных, новые растения… если б у них, как раньше, были силы исследовать Сопределье, если бы… но что толку мечтать о несбыточном!

Страж Савел устало прикрыл глаза.

Еще хорошо, что последние полтора десятка лет не приходится заниматься поддержанием защитного барьера. Он теперь держится сам, причем на порядок сильнее, чем было по силам самим Стражам. И снова загадка: кто прикрыл Землю от вторжений из Сопределья? Чья энергия питает барьер, не пропускающий на Землю серых демонов дайи, ни змеистых морфов. Кого именно он защищает, почему ничего не сказал? И что будет, когда неведомому благодетелю надоест его благотворительная деятельность? Одни вопросы.

— Савел.

Светлана. Да, сегодня ее очередь начинать сбор.

— Да?

— Страж Савел, я хочу вынести на внимание Сбора вопрос о братьях Соловьевых.

Вот и еще одна проблема, — промелькнула у Светлого Стража Савела непрошеная мысль, — Женщины. Невозможные, упрямые до предела женщины, которые часто подменяют логику чутьем, а разумность — эмоциями. Которые считают, что добро оправдано, к каким бы последствиям не привело!

Хотя… может в такие годы так и нужно?

Ног оказалось не три пары. Больше. Просто не все спускались привычным способом: кое-кто слевитировал, а кто-то просто-напросто съехал по перилам.

— Привет, — жизнерадостно заявила стая детишек, пожирая гостью — пока только глазами. Лина посчитала головы… и мысленно простонала: количество будущих родичей перекрывало все ожидания. В случае чего и не выберешься.

— Привет-привет, — протянул Вадим, как-то странно рассматривая младших братьев и сестер.

Удивительно… Алекс тоже как-то не слишком обрадовался — не положено малышне спускаться, что ли? Но темные брови парня сердито сдвинулись:

— Та-а-ак… — протянул он, окидывая выводок пристальным взглядом. — И что это значит?

Стайка неловко затопталась.

— Э-э… ну… Леш, мы так… а?

— Что — а?

Неизвестно, что бы выдал в итоге смущенный выводок, но тут сверху, прыгая через две ступеньки, примчался еще один «ребеночек», рыжеволосый мальчик лет десяти-одиннадцати в перекошенных очках.

— Привет, я что-то пропустил?

— Подзатыльник, — любезно улыбнулся Вадим.

— А невеста? — мальчишка, ничуть не испугавшись обещанного подзатыльника, торопливо поправил съехавшие очки и уставился на Лину, — Невеста тут? О-о… А она правда…

— Игорь!

— Что? — искренне изумился рыжик, — Мы ж на минуточку… Мы мешать не будем.

Эти слова словно плотину пробили. Стайка тут же загомонила:

— Мы только посмотреть! — заверила веснушчатая девчонка.

— Мы одним глазком только!

— А это точно не приворот?

— А она та самая?

— А меня Марина зовут…

— А меня Костик!

— А меня… Ой, Леш, не сердись, мы ж только так, познакомиться!

И невзирая на некоторое несогласие старших, мелочь с энтузиазмом продолжила задуманное знакомство. Только подключив тренированную память своего альтер-эго, Лина смогла запомнить, кто есть кто, кто будущий страж, кто просто маг, кто родственник, а кто заскочивший на огонек гость, и кто кем кому приходится из собравшихся. Марина оказалась младшей сестрой Алекса и Дима, двое чернявых мальчиков-близнецов — сыновьями Маргариты, остальные знакомыми, друзьями, одноклассниками…

Выяснив же, что девушка Алекса — ведьма, выводок возрадовался и перестал стесняться абсолютно.

Обрадованное пополнением в своих рядах, младшее поколение засыпало Лину вопросами, нарассказало, какой замечательный парень Алекс, и как ей с ним повезло, посоветовало не смущаться и есть побольше и просто возликовало, выяснив, что она — танцовщица. Выяснилось даже, что Марина и Тина посещали клуб «Златая цепь» и видели ее танец!

— Что-о?! — поперхнулась Мила.

— Мам, я ничего!

— Мы только смотрели!

— Лина, а нас научишь?

— Тот фламенко — чудо что такое!

— А ты долго училась?

— А это трудно?

— А можно завтра начать? А во что одеваться?

Лина не успевала отвечать, и от скорости разговора у нее начинала кружиться голова. Это когда она дала согласие показать двум девчонкам основные па фламенко? Память ехидно заявила «Понятия не имею» и взяла тайм-аут…

И к лучшему. Три девчонки и двое мальчиков-близняшек стрекотали так, что попытайся она запомнить, кто где учится, кем подрабатывает, кто с кем бегает на свидания, кому папа запретил пользоваться гламором и кто недавно разнес кухню, ошибившись на последнем ингредиенте зелья — и ей пришлось бы плохо..

И все-таки… было хорошо. Может быть потому, что под столом рука Алекса тихонько держала ее ладонь, может быть потому, что волшебницы, даже переругиваясь, были удивительно незлобные… А может, просто потому, что за этим столом было удивительно тепло. Здесь любили друг друга… И поэтому она расслабилась, и убрала защиту… несмотря на настороженность, веявшую от матери Алекса…

Посреди интереснейшего рассказа о том, как Вадим недавно отловил какого-то странного демона, оказавшегося не кем-нибудь, а трансморфером, то есть меняющим облик существом, в комнате что-то легонько зазвенело. Как виолончель, только слабее.

— Пап, заходи!

— Дядя Александр, иди свободно!

— Можно! — возопили несколько голосов.

Что-то легонько стукнуло, прошуршало…. Мила, извинившись, встала и двинулась к кухне, но тут в дверном проеме возник светловолосый мужчина.

— Я… извините, что задержался. Скоро это кончится… Алекс, а где…

И замер, увидев Лину.

— Нет! — вырвалось у Александра… — Нет. Не может быть…

И инстинктивное движение рук — навстречу угрозе.

Семейство вскинулось:

— Эй!

— Пап, ты что?

— Дядя Александр!

— Александр! — Мила каким-то образом оказалась рядом с… с кем? Кто это, в таком характерном бело-синем одеянии? Адское пламя, ну скажите мне кто-нибудь, что это не Страж, пожалуйста! Страж из Координаторов, или, как их еще называют, Доверенных. Те, кто определяют судьбы мира. Ведь не может Координатор заявиться в дом к ведьмакам на семейный ужин? Ведь нет?

Мольба осталась не услышанной зловредными небесами — увы, светловолосый мужчина в живописной хламиде действительно оказался из Доверенных Стражей (временно — как он торопливо подчеркнул, всего на полтора года, пока новый коллега не наберется опыта), более того, он оказался мужем Милы и…. отцом ее детей. Вадима, Марины и… Алекса.

Лина замерла, как птичка перед змеей…

Ведьма и Координатор.

«Ты ведь феникс? Ты… пьешь силы, правда? Хочешь такую силу, каких на Земле всего три? Всего три, представляешь? Я отдам его тебе!» — снова забормотал в ушах голос покойного Тофуса.

Таких сил всего три… Лина мало знала о традициях-обычаях Стражей и тем более, их Совета, но то, что Направляющие Координаторы не выходят на землю из своего Свода и не должны иметь связи ни с кем из живущих, знала. А тут… значит… Алекс?! Вот тебе и молодой музыкант… вот так…

Вот это да…

Ох, Пламя, что мне теперь делать?

Мила что-то тихонько проговорила своему необычному мужу — что-то, отчего он успокоился и сняв свое сине-белое одеяние (под ним обнаружились обычная белая рубашка и светлые брюки), сел за стол.

При желании Лина б могла услышать, что именно было сказано, но если честно, было не до того. В каком-то ступоре она сидела за столом, автоматически отвечая на вопросы и реплики, где-то даже улыбаясь… а сама думала, во что ж это все теперь выльется?

Во всяком случае, за жизнь Алекса теперь опасений поменьше… Если Анна узнает, что клан феникс может получить крупные неприятности в виде гнева Стражей, она крепко подумает, стоит ли дальше связываться. Но сказать надо обязательно Анне, только она сможет что-то втолковать упрямой Лиз. И то… без гарантий. Пока есть чего опасаться. Стоит быть поосторожней.

— Лина, ты зря… волнуешься, — Алекс наклонился, и теплый шепот пошевельнул прядку возле уха… — Доверенные совсем не такие страшные, как говорят слухи..

Эмпат… несчастный. Ох, Алекс, ну что мне теперь делать.

Она постаралась ответить шуткой:

— Надеюсь.

— Иногда очень даже страшные, — вдруг вмешался в разговор Александр, — Смотря для кого.

— Пап! — Вадим почему-то укоризненно уставился на отца.

— Что? А-а… — непонятно почему смутился папа-Координатор, — Прости, сынок, я не об этом. Просто… сегодня Энтони опять практиковался в сопряжении потоков…

— О-о! — оживились присутствующие.

— Тот самый Энтони?

— Опять? Супер!

— Расскажи, пап!

— Уборщиков вызывали?

Александр улыбнулся.

— Уборщиками тут не обошлось. Мы все вынуждены были спуститься в эту пустыню и буквально песок просеивать!

— Расскажи, пап!

Координатор, не торопясь, отпил кофе, чуть прищурил глаза и знакомым лешкиным движением охватил чашку, точно грея ладони о ее горячие бока. И начал рассказывать…

Как выяснилось, помянутый Энтони был стажером на роль Направляющего Стража. Александр как раз и привлекался Сводом, когда на горизонте маячил многообещающий талант и надо было его соответственно воспитать. Как говорится, каждому свое, и Стражи, которые были (по кое-каким прорывавшимся намекам) в общем-то мудры, сильны, ответственны, испытывали определенные проблемы с понятиями «терпение» и «такт». Проще говоря, Белые Владыки, прожив сотни лет, поневоле забывали, каково было ступить в Белый Зал первый раз, и ожидали от нового собрата чересчур многого.

Тогда на помощь приходили Лаура (в прошлом необычайно одаренная учительница), и Пабло (в прошлом алхимик), которые первые пару лет терпеливо возились с новичком, показывая, объясняя и вдохновляя, когда у него что-то не получалось. А лет… э… шестнадцать назад (Александр почему-то взглянул на Алекса и явно скорректировал цифру) Свод призвал для помощи и Александра. Он стал Доверенным не так давно, да и Координатор из него был не слишком активный (он больше любил работать с людьми, чем с массами), но опыт воспитания у него хороший, и новые Доверенные потом неоднократно с благодарностью вспоминали его знаменитое терпение и поддержку…

Сейчас вот Александру поручили Энтони.

Талантливого и очень ответственного мага Энтони готовили на заботу о живой природе. Было таких «природников» немного, все-таки кризис экологии назрел, по меркам Стражей, недавно, — всего лет пятьдесят-семьдесят назад. В последние годы маленькая группа постепенно выросла до трех Координаторов. Энтони был четвертым.

Поначалу «экологи», как прозвали себя кураторы живой природы (или «зеленые» как их поименовал Энтони), попытались сами воспитать нового члена группы. Но их хватило ненадолго.

Деметра, основательница группы «экологов», расписалась в своей неспособности воспитать достойного Коодинатора уже на третий день. Когда вместо бабочек, призванных спасти какой-то редкий цветок методом дополнительного опыления, у новичка непонятным образом материализовались змеи. По отзывам десантировавшихся на место скандала Стражей, зрелище вышло апокалиптическое — полянка у поселка в сибирской тайге, где произрастал нуждавшийся в спасении вид, была сплошь усеяна розовыми змейками с радужными крыльями. Змейки прекрасно себя чувствовали, перепархивали с места на место, закусывали местными пауками и испытывали, судя по всему, живейшую благодарность к своим создателям — по крайней мере, именно симпатией можно было объяснить настойчивые попытки неудавшихся бабочек опылить не что-нибудь, а именно Стражей…

Деметра не оценила трепетной любви лже-бабочек к своей прическе и удалилась на срочную медитацию (дабы не испытывать неподобающих Стражу негативных эмоций).

Второму «зеленому» Наставнику хватило уссурийских тигров, внезапно заговоривших на человеческом языке. Хотя, может, если б тигры сказали что-нибудь более приличное о своих спасателях, а не «сынок, это мясо не едят», он бы так не сердился?

Третий, по имени Клод, доблестно пережил ежиков, получившихся из редкого вида варанов, стаю перелетных ящеров, едва не возродивших языческое верование в Змея Горыныча, и совершенно невообразимую траву, которую самонадеянно сотворил стажер «для очистки воздуха» (трава росла с ужасающей быстротой, хамски относилась к тротуарам, дорогам и водопроводам, нагло влезала на стенки домов и совершенно заплела все провода и антенны, за день превратив подмосковный городок в подобие дикой сельвы). Сломался он на рутинной процедуре очистки воды в заливе, непонятным образом уменьшившей местную популяцию китов. Уменьшившей в прямом смысле слова — на глазах у потрясенного Стража кит стал стремительно терять в размере, пока не стал примерно с собаку… Следующие часы незадачливый воспитатель и растерянный стажер провели в ударном труде, вылавливая деморализованных китов по всей акватории залива… О брачных играх несчастные млекопитающие забыли начисто, и, слезно взмолившись Александру о помощи, Клод отправился приводить в порядок китов и их нервы…

Ну а Александр (которому коллега для убедительности напомнил и про его выдающийся педагогический опыт, и про колоссальное терпение, и про доброту) в очередной раз проиграл сражение со своей репутацией, уступил и отправился в Свод к стажеру. Последующие дни были исполнены то восхищением добротой и мощью нового коллеги, то здоровым смехом, когда тот что-то в очередной раз путал, то отчаянным сражением с результатами очередной путаницы.

Например, сегодня…

Наученный горьким опытом, Александр для очередного занятия избрал пустыню, максимально удаленную от человеческого жилья. Рассчитывал, что там будет проще почистить в случае чего… Тем более, урок предполагался сравнительно невинным — сопряжение силовых потоков — и живую материю в принципе затрагивать не должен был.

Но куда там…

После первой же попытки Александр протер глаза и недоуменно уставился на ближайший кактус. Показалось, что массивный цереус, проторчавший в песках минимум сотню лет, сдвинулся…

Надо ж какие шутки выдает усталость и воздух пустыни… Александр уже собирался извиниться и перенести занятие на следующий день (а то от усталости уже невесть что кажется), но…

Но тут оказалось, что вовсе не «кажется».

Кактусы и правда… вон, вон, еще один шевельнулся! И еще!

Спустя минуту Стражам стало совсем не смешно — кактусы, вообразившие себя муравьями, целеустремленно пошли на отлов… Зрелище было то еще! Штук тридцать зеленых гигантов, осторожно переползая по песку извилистыми корнями, широко расставляли ветки и время-то времени резко сближали листья, точно хлопая в ладошки.

Бррррр.

Кого именно собирались отловить мутировавшие растения, осталось неизвестным — Стражи, справедливо опасаясь утыканных иголочками листьев, живенько переместились в другое место — на песчаный холмик.

Разочарованные в своих надеждах, шипастые обитатели пустыни попытались поохотиться на кого-нибудь помельче, но единственный, кому пришло в голову высунуть нос в такую жару, был осторожный суслик. И завидев новых хищников пустыни, офигевший зверек заверещал так, что местная живность попряталась в полном составе. В считанные секунды пустыня точно вымерла.

Сбитая с толку отсутствием добычи, ожившая растительность ненадолго притормозила.

Пока Старейшины пытались разобраться, что именно пошло не так с сопряжением потоков (причем Александр пришлось еще и утешать-успокаивать будущего коллегу, полностью расстроенного результатами своего неудачного применения магии), кактусы целеустремленно рыскали по песку, чуть ли не вынюхивая будущую добычу…

Наконец, вняв увещеваниям наставника (терпение Александра, натренированное воспитанием сыновей-магов, подверглось новому серьезному испытанию) Энтони попробовал сосредоточиться и повторить свое магическое действо, но с обратным знаком, дабы вернуть цереусы в первоначальное состояние.

Спустя минуту Александр спешно прервал действо, ибо с неба хлынул ливень. Сначала из воды, потом вроде как к воде примешалось что-то непонятное типа конопляного масла, а потом сопряжение потомков вылилось в град из мааааааленьких оранжевых черепашек. Александр с тоской вспомнил о воспитании сыновей — такого у них не получалось, даже когда оба ребеночка начинали колдовать одновременно, и наложившись друг на друга, заклинания порождали нечто невообразимое!

— Уж прям-таки! — проворчал Вадим.

— Ну почему, — в серо-зеленых глазах Стража прыгнула смешливая искорка, — Вспомнить хотя бы день рожденья, где ты пожелал торт побольше, а Алекс захотел лошадку!

— О да! — усмехнулась Марго, задумчиво помешивая на блюдечке кофейную гущу, — Запоминающееся вышло зрелище — торт размером со стол и с лошадиными ногами.

— И бегающий! — уточнила хихикающая ведьмочка Марина.

Лина представила копытный торт и улыбнулась. Вадим усмехнулся:

— Подумаешь. А у тебя гламурное зелье вылилось!

— Ну и что?

— То! Я до сих пор помню, как мышка таращилась в зеркало и пыталась побрызгаться мамиными духами.

— Зато у меня не получалась говорящая мебель, — ехидно парировала Маринка, — До сих пор помню, как мы тогда подумывали переехать в гостиницу, пока заклинание не отменится.

— Почему? — чуть удивилась Лина, — Бросить дом из-за мебели?

— Да это был просто ужас! — поделилась девушка, — Представь, подходишь ты к холодильнику, а он тебе заявляет, что мама запретила трогать мороженое и дверцу он не откроет!

— Тебе хоть про мороженое! — вздохнула вторая девочка, — А мне сказал, что на месте родителей он давно посадил бы меня на диету!

— А диван, который вещает, как вредно лежать в дневное время и как полезно заняться фитнесом?

— А кровать, которая вслух прямо при парне спрашивает, обеспечила ли ты себя индивидуальными средствами защиты и рекомендует лучшую, по ее мнению, позу? — хмыкнула черноглазая девчонка лет пятнадцати и запихнула в рот блинчик с вареньем. В ответ на шокированные взгляды она покраснела, — Что? Нам тетя Маргарита рассказывала!

Все посмотрели на Марго, и слегка покраснев, ведьма решительно предложила всем отвлечься от воспоминаний и дослушать Александра. Неодобрительный взгляд Милы, похоже, огорчил чародейку еще больше — по крайней мере, свою чашку, отобранную Маргаритой под свежую порцию кофе, Лина обратно не получила. Кофе прибыл уже в другой чашке, похожей, но другой — на золотом ободке не было знакомой царапинки. Перепутала?

Александр подождал, пока стихнет хихиканье, и продолжил повествование.

Когда дождь прекратился, Координатор предложил младшему коллеге объединить силы и потренироваться в снятии колдовства вместе…

Лучше б он этого не делал.

Силы Энтони были вполне мощными, в отличие от умения, и результат совместного наложения магии совершенно отличался от задуманного… Ненормальная активность растений никуда не делась, просто сменила направленность. Вместо охотничьих возобладали инстинкты продолжения рода.

Проще говоря, кактусы принялись… э…

— Размножаться! — радостно закончил дуэт из двух мальчиков-близняшек, — Ух ты!

Семейство расхохоталось:

— Марго, они целиком и полностью в тебя! — наконец сквозь смех проговорил Вадим… — Пап, а ты еще говорил, что Координатором работать скучно!

— Сегодня я точно так не думал, — Александр отхлебнул кофе, — Когда мы просеивали песок на площади в гектар, собирая черепашек и кактусят…

— Хорошо. Согласен с тобой, Светлана — Соловьевых надо обсудить. — Савел знаком отказался от предложенного напитка. — И этот день ничуть не хуже других.

— Тогда я сейчас приглашу Александра, и…

— Зачем Александра?

Светлана непонимающе нахмурилась:

— Ты… хочешь решать судьбу юношей без их отца и нашего собрата?

— А ты хочешь внести разлад в душу нашего собрата? Когда ум говорит одно, а сердце — другое, легко ошибиться.

— А ты уверен, что при решении нужно слушать именно разум? — женщина мягко улыбнулась, словно разговаривала не с коллегой, а со своими любимыми чадами.

— Светлана… — ох, женщины, — Неужели лучше все решать эмоциями?

— Все? Нет… Я поддержала тебя с этим наказанием для старшего мальчика — юноше с его уровнем магии нужно уметь взвешивать последствия своих поступков и не действовать столь импульсивно, но… наказание — лишь один из методов воспитания. По крайней мере, так должно быть. Наказание призвано способствовать осознанию своих ошибок, выработке правильных решений. А что мы сделали? Блокировку магии и охоту на нарушителей соглашения! Разве это самое действенное?

— Но Светлана…

— Что? — с горечью переспросила Координатор. — Даже оставляя в стороне наши цели… Отнять большую часть магии и бросить на отлов преступников-вампиров, изгоев-оборотней, суккубов? Это все равно что отобрать у земных полицейских пистолеты и отправить на задержание банды. Неудивительно, что Алеша усомнился в нас…

— Да… — вмешался Пабло, — Мне сообщили, последняя охота прошла с осложнениями. Суккуб ранила младшего.

— А младшего, кстати, туда никто и не звал, — проворчал Савел, ощущая, что проигрывает…

Пабло поднял седые брови:

— Было бы странно, если бы он остался в стороне. У юноши обостренное чувство справедливости, Савел, и если в этой истории он встал не на нашу сторону, это о чем-то говорит.

— Вот и я о том же, — Светлана переводила взгляд с одного на другого, — Мы поступили неправильно. Формально верно, но по сути — неправильно. Блокировка магии, пусть даже частичная, не способна ничему научить — только озлобить! Мы можем их потерять…

— Если мы потеряем и этих юношей, то чего мы вообще стоим? — еще один Координатор, немолодой японец, покачал головой, — Нас меньше с каждым столетием… теперь с каждым десятилетием. Мы теряем своих не только в схватках — молодежь покидает нас. Жадность, тщеславие, жажда власти, эгоизм — любое из этих чувств отнимает людей и магов у Добра, прокладывает дорожку прочь. А теперь получается, мы караем и за милосердие… Кто же тогда останется?

— Не за милосердие. За легкомыслие! Если бы мы не успели, весть о внезапном исцелении этого ребенка облетела бы все средства массовой информации.

— И за нарушение закона. Вы об этом не забыли? Юноша знал, что преступает закон. И все-таки нарушил, — Савел нахмурился. — Если он позволяет себе такое, едва достигнув двадцатилетия…если они позволяют себе осуждать нас…не уверен, что они стоят такой твоей заботы, Светлана.

— Мы не можем позволить себе потерять их. Древняя кровь, сильная магия, способность принять Исток. Они могут стать сильнейшими за последние столетия магами. Стражами. Координаторами…

— Или отступниками, — попытался остудить пыл собрата Савел. — Как Владимир, как Теодор. Но… наказание будет пересмотрено, если ты настаиваешь на этом. Вы согласны, собратья?

Вечер, несмотря на странности, выдался редкостно хорошим, и Лина почти пожалела, что ей надо уходить.

— Я провожу тебя, — Алекс торопливо встал.

Ох нет, только не сейчас…

— Погодите! — Марго почему-то встревожилась, — Лина, подожди! Может быть, тебе сегодня переночевать в гостевой?

Феникс оторопела. Остальные, судя по всему — тоже. Судя по круглым глазам молодежи…

— Нет, спасибо. Мне… пора.

— Подожди, я провожу!

— Алекс, все хорошо. Сегодня я сама. Спасибо за вечер. Я очень рада была познакомиться, — и Лина шагнула в перенос, прежде чем Алекс успел приблизиться.

— Подожди!

— Нельзя было отпускать ее! Алекс, ты знаешь, где она живет?

Голос Маргариты звучал странно-тревожно, и Лина, замерев в недальних кустах, затаила дыхание — в чем все-таки дело?

Хорошо, что она оставила подслушки… Оставила совершенно инстинктивно, по привычке, и хватит их ненадолго — заряд магии маленький, скоро кончится, а крупный ставить нельзя — учуют. Но кое-что она успеет услышать…

— Ну… вообще-то нет. А что?

— Ты приводишь в дом девушку, ничего о ней не зная?

— Как ты вообще с ней познакомился?

— Она пришла ко мне на концерт. Да в чем дело-то? Вы ведете себя… странно.

— Кстати, насчет странности, — проговорил голос Милы, — Марго, с чего такое приглашение?

— Я… не уверена.

— Так. Похоже, тетя Маргарита все-таки нашла материал для гадания. — в голосе Леша промелькнула язвительная нотка, — Что на этот раз?

— Алекс, ты, конечно, можешь сердиться, но не могла же я не проверить фе… твою девушку?

— Что ты взяла?!

— Чашку. Кофейную чашку.

— И на том спасибо! И что там?

— Ой, правда, а что не так? — разом среагировало голосов пять, — И что ты увидела?

— Определенного ничего, — напряженно отозвалась та, — Но кажется, на девушку идет охота… Или скоро начнется.

— Что ты видела?! Марго! — Лина прикрыла глаза — так она словно видела их: растерянную Марго, задумчиво покручивающую в пальцах очередное несъеденное печенье, беспокойную молодежь и напряженно замершего в ожидании ответа Алекса.

— Если б я знала! — наконец ответила ведьма… — Странное будущее, как видение, трой… двойное. Наплывает, как изображение в рекламной картинке. Сначала какая-то женщина прижимает ее к стене и… не понимаю, что делает. У Лины видно только лицо, и, похоже, ей больно.

— А вторая? Вторая — кто?

— Не знаю. Со спины не понять. Короткая куртка, капюшон… Прости, Леш.

— А второй слой видения?

— Второй более смутный. И странный. Белый лед. Целым куском. И над поверхностью проступает ее лицо…

— ЧТО?!

— Тише! Я же сказала, что оно странное… Самое странное, что она… не была мертвой… не казалась. Я ничего не понимаю.

Лед! Преисподняя…

Лина похолодела.

Белая кара, смерть, растянутая на десятилетия, ледяной плен, понемногу вымораживающий душу… Самое страшное наказание клана. Ей? На нарушенный контракт? Или… за что? Проклятье… На миг голова закружилась и летний вечер приморского города показался снежной метелью. Похолодели руки, в уши свистом ветра толкнулся безликий, бессмысленный шум. Словно холод уже пробовал ее Пламя ледяными языками.

Нет-нет…Я… я не…

Нет!

Нет… Лина оттолкнула жуткое видение, заслонилась от него чем придется — горячими языками Огня, изгибающего оранжево-алые лепестки в вечном неостановимом танце, блеском первого клинка… Жарким взглядом Алекса….Феникс, очнувшись, плеснул в кровь жара, и в глазах прояснилось. А в подслушке разговор шел дальше.

— И ты промолчала! Марго!

— Я не молчала. Я пригласила ее переночевать у нас, но…

— Я догоню ее. И уговорю.

Кто-то закашлялся. По голосу вроде одна из рыбок…

— Мам, ты согласна?

Пауза. Тихий, чуть дрогнувший голос:

— Да. Да, конечно…Если уговоришь.

Снова пауза… Лина словно увидела, как задумчиво сдвигаются темные брови Алекса — сможет уговорить? А правда — сможет?

Ты на дороге и пока налегке

Одной ногой на пороге — другой вдалеке

И кто-то гонит тебя туда, в чужие края,

Ты не поверишь, но это я. — словно сам собой зазвучал в ушах голос Алекса. Как тогда… В заливе..

Ты на дороге и жить невтерпёж,

Все время глядя под ноги, далеко не уйдешь.

Так кто подскажет тебе где брод, где полынья…

Ты не поверишь, но это я.

С тобою ангел твоих снов — ты видел меня во сне.

Когда ты молишься без слов, твой голос звучит во мне,

Когда ты чувствуешь любовь, и небо благодаря,

Ты называешь это Бог — нет, это всего лишь я…

Ты на дороге. Эй, не ударь лицом в грязь!

Встречая беды тревоги, встречай их смеясь.

И кто-то даст тебе право петь слез не тая,

Ты не поверишь, но это я.

Лина улыбнулась.

А получилось бы. Получилось бы уговорить. Только вот нельзя, милый. Встанешь между мной и кланом — тебе не жить. Так что…

— А я на что? — вмешался второй голос — все время молчавшего Вадима.

— Что ты хочешь сказать?

— Я с Лешкой пойду. — в низком голосе послышалась улыбка, — Никто не может сказать, что я не умею уговаривать девушек.

— Но…

— Бери-бери, Алекс, он умеет! — поддержала одна из молоденьких ведьмочек.

— О да, стоит только вспомнить, как ты убедил Клан Темный Цвет, что красть детей нехорошо..

— Это которые заимствовали детей, чтоб получать кровь девственников для зелий на юность?

— Ага.

— Помню-помню… Они потом два месяца каялись и Совет Стражей доставали, чтоб им разрешили как-то искупить вину. Бери, Алекс!

— Может, мне и вас взять? — съехидничал юноша. И ошибся. Вдохновленное семейство (младшее поколение) тут же сделало вид, что приняло случайную оговорку за серьезное предложение и принялось дружно собираться. Алекс попробовал сопротивляться, но когда Мила, вмешавшись в перепалку, посоветовала сыну прихватить всю эту компанию, вздохнул и сдался…

Лина замерла.

Ох, не зря старшее поколение отправляет из дома детей. Ожидается серьезный разговор? Ну-ка, ну-ка…

Легкий шум затих, и в подслушке воцарилась тишина…

— Ну и? — наконец прозвучал первый голос — Мил, — Что вы об это скажете?

— Что тут скажешь, Мила, тут… слов нет. Я онемела, когда увидела…

— Да уж. Меньше всего я ожидала увидеть на пороге именно ее. Подумать только, из всех девушек мира — феникс… И к тому же…

Что «к тому же», услышать не удалось — подслушка все-таки разрядилась. Ах, не вовремя… но и так было ясно — знает семья Соловьевых о фениксах. Знает… Что ж, так тому и быть.

Домой Лина не пошла. И в клан тоже не пошла…

Не сейчас, не сейчас.

Не видеть мать, не видеть бабушку… никого, никого… Ледяная купель в ее будущем все-таки будет, и этого, кажется, не избежать. Убивать Алекса она не будет. Ни за что не будет. Значит, так тому и быть. Но приближать собственное невеселое будущее — нет уж.

Она шла по ночному Севастополю, бесцельно пересекая улицу за улицей, слушая то аккорд музыки, прорвавшийся из окна ночного кафе, то шум машин на улице, похожий на звуки какой-то необычной реки, то голоса прохожих…

— Ты ведь со мной? Лена…

— Милый…

— Эдик, прихвати из машины детское кресло!

— Да, дорогая…

— А я ему и говорю — мол, так и так, господин Стрельцов, мы с вашей дочерью собираемся пожениться…

— А он что?

Шумный город двигался, волновался, говорил, дышал вокруг одинокой — девушки-феникс, то щедро бросая под ноги роскошь рекламных огней, то завлекая тишиной и темнотой. Витрина ювелирного брызнула светом, сыпанула искрами, отразив Лину в роскошном уборе из ожерелья, серег и браслета… Девушка с невеселой улыбкой качнула головой, и картинка сменилась — вместо тяжелых и броских украшений на девушке-отражении замерцала рубиновая брошь, а в пышных волосах призывно сверкнула изящная диадема…

Пару секунд — и новая картинка, уже с колечками..

Девушка молча смотрела на сменяющиеся отражения, пока мудрая компьютерная программа не поняла, что клиент не собирается входить. Картинка разочарованно погасла, напоследок успев предложить пятнадцатипроцентную скидку..

И снова улицы… скверы… площади… мерцающие огнями… оживленно-шумные… светлые, как днем… тихие и спящие…

Улицы стелились под ноги неостывшим пока асфальтом… разбегались узором брусчатки… встречали плеском фонтанов… У нового фонтана «Райская птица» Лина остановилась, задумчиво окунула руку в кипящую светом золотую воду. Плеснула волна, вскинулась огнистыми струйками-перьями рукотворная птица…В плеск струй мягко вкрался гитарный перезвон, и целая стая мерцающе-золотых огоньков сорвалась с огнистого чуда, закружила цепочками, сплелась в облачко…

Красота какая…

Светотехника, новое слово в архитектуре. Пока вот такая, редкие образцы. Но уже пробуют, испытывают, интересуются…

Чего только не выдумывали люди, вдохновленные новым чудом науки — граффити и то оказались заброшенными. Возможность увязать свет и музыку увлекала многих. А рекламщики с ума сходили.

Лина поймала на ладонь пушистый золотой огонек — стилизованное перышко Жар-птицы. Нежный, невесомый, обманчиво-живой огонек…

Покачала на ладони…

От него исходило едва заметное, на грани ощущения, тепло. Вообще птица здорово напоминала феникса. Оранжево-алое, огнисто-золотое, беспокойно переливающееся пламя в облике птицы. Просто не верится, что это вода.

Поколебавшись, девушка присела на низкий бортик. Подобрала ноги, обняла колени, и замерла, неотрывно глядя на это иллюзорное пламя..

Я неправильный феникс… Наверное. Что-то всегда было не так, с самого начала. Я неправильный феникс и сейчас сижу у неправильного Пламени. Наверное, забавная картинка…

— Лина!

Девушка вздрогнула… и улыбнулась. Голос был знакомым — ясный голос Алекса, от которого замерзшее сердце словно окунулось в теплый ветер… Нашел…

Лина обернулась.

Он стоял одной из световых дорожек — наполовину на свету, наполовину в тени — и испытующе смотрел на нее…

Ангел мой…

Непривычная, не ее мысль, толкнулась в сознание и растаяла, прежде чем феникс успела за нее ухватиться. Исчезла, оставив странное ощущение несбывшейся надежды… Странно, Лина должна злиться — ведь если он может найти ее в любой момент, это серьезное осложнение… Но злиться не хотелось. Хотелось другого. Чтоб подошел. Чтоб присел рядом, чтобы обнял, и можно было склонить голову на его плечо.

— Лина?

Наверное, удивлялся, почему она не отозвалась… или не встала навстречу. Ну… а если ей просто хочется посмотреть? На него, замершего между светом и тьмой?

— Лина…

Девушка усмехнулась: в этот миг Алекс — осанка, наклон головы, чуть приподнятая рука — напоминал танцора, который собирается пригласить партнершу.

— Иди сюда..

Алекс улыбнулся и шагнул вперед.

Золотистые огоньки слетели с крыльев птицы и плавно поплыли к нему… а потом закружились в быстром хороводе, нерешительно трогая то волосы, то руки.

— Эй! — юноша удивленной улыбкой встретил пушистый шарик, присевший на его ладонь…. А совершенно осмелевшие огоньки так норовили присесть на его плечо. — Эй!

— Своего почуяли! — хмыкнула Лина…

— Что?

— Человек Пламени, как-никак. Скажи им «брысь».

— Брысь, — послушно повторил Алекс, и Лина закатилась смехом — поверил! Поверил…

Доверчивый мой…

— Разыграла?

— Немножко… — призналась девушка, — Иди сюда?

Зеленые глаза понимающе блеснули — и Алекс оказался рядом… И можно наконец закрыть глаза и погреться в надежных ласковых руках. И плечо он спокойно подставил. Эмпат несчастный…

«Несчастный эмпат» чуть слышно вздохнул и как-то удивительно ловко, почти незаметно переместил ее к себе. Только что сидела на прохладном мраморе — и вдруг оказалась в уютном тепле…

На всякий случай она прислушалась к фениксу, но тот, как всегда в последнее время проявлял полнейший пофигизм в отношении к возможному источнику магических сил. На диету решил сесть, что ли?

Феникс довольно закурлыкал и отказался от общения.

Ничего не понимаю.

Ну и ладно. Зато как хорошо… Я имею право на капельку счастья.

Где-то неподалеку послышались голоса — стая Соловьевых-младших, очевидно, напала на след и кружила совсем рядом… Скорей всего, в этой семье умеют чуять друг друга и они засекли Алекса, а не ее.

Ну-ну… вот интересно, что на это скажет Алекс?

Алекс беспокойно шевельнулся:

— Э-э… Лина…

— М-м-м?

— Я тут… не один.

Лина подняла голову, имитируя удивление:

— Хм… и с кем ты тут? Я вроде никого больше не вижу.

Щеки Алекса чуть зарозовели:

— Мы тут… с Димом.

Лина сжала губы, маскируя улыбку: чертовское преувеличение, милый.

— О! А он это… невидимый? — и чертово ехидство, вечно просыпающееся в самый неподходящий момент, вновь выпустило коготки.

— Не совсем. Он с Тиной

Ну-ну…

— И с Сережкой, — продолжил Алекс под ее взглядом, — И с Женей…

— И с Мариной, — подтвердило ехидство, — И все они маленькие-маленькие и сидят в кармане твоих джинсов. Да?

Рука тут же нырнула в карман, проверять наличие микро-Соловьевых, и естественно, никого не нашло…

— Неа, — шепнул ей на ухо смущенный шепот, — Их там нет… Но ты можешь поискать еще…

— О! Вот они! Алекс, нашел таки! Сережка, ты проспорил! — и на площадь из переулочка вывалилась целая орава знакомых магов. И замахала руками.

— … попозже, — вздохнул Алекс.

— А мы за вами!

— Лина, ты обещала научить нас этому… фламенко!

— Но…

— А мама комнату готовит! Поживешь у нас?

— А мы хотим завтра пойти купаться. Ты с нами?

— Ну пожааааалуйста!

С ума сойти. Если б они только знали… Черные, карие, серые, зеленые глаза смотрели на нее.

Пойдем с нами… Поживи у нас. Обещание дружбы. И опять отходят на второй план расчеты и долги. Ведь клан не сразу хватится. Несколько дней у нее есть.

Она привыкла к одиночеству, что ж так тянет — сюда? В тепло чужой семьи… Она об этом пожалеет?

— Лина?

Не пожалеет.

— Поживу.

— Ура!

На радостях ребята решили не возвращаться домой телепортом, а пройтись пешком и как следует прогуляться. Они шли по городу шумной веселой группой, переговариваясь, расспрашивая, вышучивая друг друга — беззаботные, яркие, радостные… Словно по ночному городу летела стая птиц.

Лина только улыбалась — впечатление, что за спиной вот-вот вырастут крылья, окрепло. Кажется, она сейчас вспорхнет над аккуратным плиточным тротуаром, раскроет крылья и рванется в небо.

— Алекс…

— Что?

— Ничего. Я просто…

Зеленые глаза понимающе глянули на нее.

— Просто хорошо, а? Мне тоже.

— Но… — нехорошее подозрение снова подняло свою недоверчивую голову, и Алекс поспешно покачал головой:

— Нет, нет, это не я! — он задумчиво-пристально изучал ее лицо, и наконец мягкая, какая-то беззащитная улыбка тронула его губы, — Это не я. Скорей, наоборот. Ты сейчас не грустишь, тебе легко, словно… словно ты приняла какое-то важное решение. И от этого мне тоже легко.

— Алекс… Ты что, всегда меня чувствуешь?! Ты же говорил…

— Нет. Ну не совсем… Просто фон. Общий фон, понимаешь. Радость-грусть, покой-тревога.

— Хм?

— Вот-вот! — Алекс легонько приобнял ее за плечи и бережно-нежно коснулся губами виска… И Лина задохнулась от горько-светлого ощущения счастья, такого своего, такого короткого… — Тебе чаще всего было тревожно, и я очень старался тебя развеселить.

— Эмпат несчастный!

— Он самый, — отрекомендовался Алекс, полушутливо склонив голову, — А феникс против?

Феникс был не против. Ох, как не против…

— Ну… он пока думает. А у вас еще есть такие… кто захочет меня развеселить?

Алекс понял.

— Еще папа может. Иногда Маргарита. Но они получше меня умеют экранироваться. А маме не надо ни эмпатии, ни телепатии — глянет влет, и все разом знает. Даже какого цвета тот бездомный котенок, которого ты притащил и спрятал в спальне.

Ну… про то, кто у тебя девушка, она не прочла. Значит, не так уж всевидяща.

— А Вадим?

— У него другие силы есть. Эмпатика только моментами проявляется, очень редко. Нельзя ему… — юноша почему-то помрачнел и оглянулся назад. Лина тоже повернула голову. Вадим шел позади остальных. Один. Он улыбался, но как-то невесело, и машинально подбрасывал на ладони несколько колечек. Вот он отвлекся, и колечки, явно забытые, закружились над ладонью, как планетки в солнечной системе.

— Нельзя? А что случилось?

Алекс вздохнул…

— Сложно объяснить. Ему сейчас непросто. Да и я…

— А ты все же попробуй.

Стайка юных волшебников убрела вперед и сейчас, судя по смеху и веселым выкрикам, затеяла добычу лимонада…

— В общем, он нарушил пару законов, и Координаторы заблокировали его основные Силы.

Лине стало холодно. Чтобы Координаторы, да вмешались в жизнь людей… для этого, по ее разумению, нужны были очень серьезные основания. Что мог натворить этот парень?

— За что?

Алекс закусил губу.

— Наверное, ты должна знать. Ну, раз будешь жить у нас. На всякий случай. Вадим недавно проходил практику. Спецкурс «Помощь жертвам насилия». Он параллельно учится на психолога широкого профиля, вот и получил направление в местный центр… И была там одна девочка… Она… сильно пострадала при нападении… и вдобавок потеряла зрение. Маньяк постарался, чтоб его никто не опознал. Понимаешь?

Еще как!

— Вадим его убил?

— Нет. Он вылечил ребенка. Слепоту вылечил…Координаторы посчитали это нарушением правил. И наказали.

Не может быть!

— За лечение?!

Алекс горько усмехнулся:

— Мы «не имеем права лечить людей». Вдобавок, чтоб не пошли слухи о чудесах и магах, пришлось постараться куче народа. Организовывать «дымовую завесу», какое-то шоу про экстрасенсов, что ли. И все же это несправедливо!

Да уж, Координаторы…

С ума сойти.

Про Координаторов Лина знала не так уж много. Был у них в клане краткий курс по основным правящим силам мира, и там говорилось и про Доверенных Стражей — Координаторов, и про Ложу Уровней, и даже про некоторых уцелевших пока богов, остатках древних пантеонов. Например, в Лос-Анжелесе, по слухам, несколько десятков лет жила богиня Любви, пока не сбежала, напуганная быстрым наступлением «безнравственности», как она выразилась. Тонкая душа богини не выдержала наркотиков, старлеток и противоестественных отношений, и древнее божество переселилось в какой-то провинциальный городок на Украине. По слухам, в городке резко пошла на спад преступность, зато подскочила рождаемость. Местные жители разобрались в ситуации, но никакого недовольства не выразили, наоборот, к экстрасенсу Фросе (как перекрестили беднягу Афродиту) потянулись из разных городов клиенты, мечтающие о любви, и городок быстро расцветал.

А в Лос-Анжелесе сейчас успешно конкурировали божок чистогана, дух хаоса и еще что-то маловразумительное. Интересно, во что превратится город? В Москве попытались пристроиться Асклепий, бог здоровья, и очень ослабевший в последнее время Гименей, но обоих выставил Гермес, которому они мешали заколачивать деньги на пластических операциях.

Но это так, к слову. Основной упор в курсе делался на Ложу и тех демонов, что могли бы претендовать на роль Правителя (сейчас трон уже полтора десятка лет стоял пустым, а три наиболее крупных и влиятельных канна грызлись между собой за право выдвинуть правителя из своих рядов)… но про Координаторов там тоже говорилось. Столпы Света, одна из опор мира… И Стражи-защитники живого, оберегающие закон, миропорядок, добро… Так? И запретить парню лечить ослепшего ребенка? Потому что это нарушение правил? А действия маньяка — не нарушение, да? Что ж вы не остановили его руку, светлые любители правил?!

Лицемеры…

— А маньяка они наказали?

Юноша нахмурился:

— Нет.

— Вот же…

— Да… я все вспоминаю, как ты тогда появилась в пещере этого… колдуна, — голос Алекса зазвучал как-то напряженно… — Помнишь?

— Ну… да. А что?

Ей тоже стало не по себе. Неужели он вспомнил?!

— Все думаю… не знаю, зачем ты туда пришла, я никогда не спрашивал, но ты явно за кого-то мстила. Он тронул кого-то из твоих родных?

Лина закусила губу. Вот сейчас об этом совсем говорить не хотелось.

— Ну…не совсем. Меня… мама… попросила, — опять ложь, максимально близкая к правде. И все-таки — ложь.

Брови Алекса удивленно поднялись, но давить и докапываться до истины он не стал.

— Ладно, я не о том…Просто… ты пришла отомстить. Убить. И могла уйти. Оставить меня там. Так?

Если быть точной, она было обязана оставить его там. И желательно лишенным возможности кому-то рассказать о ней. Память убрать или еще что.

— Но ты меня спасла.

— Алекс…

— Да, я знаю, что тебе тоже это не особо разрешалось.

Мягко говоря.

— Откуда знаешь?

— Ну… ты ж меня не домой привела… — усмехнулся догадливый «ангел», — В тайник. И очень просила ничего не рассказывать никому. И даже порошок один подсыпать хотела — тот, что память стирает. Я помню.

— Сообразительный…

— Стараюсь. Так вот. Ты явно нейтральна, но спасла случайного встречного. Почему нам, Светлым, этого нельзя?

— Не знаю…

Пронесло.

Нейтральная, надо же… Когда-нибудь им придется об этом поговорить, и наверное, скоро… нельзя его обманывать… нельзя лгать людям, которые дали ей приют… Подставлять их под удар. Но пару дней хоть у нее есть?

Знал бы ты, какая я нейтральная в самом деле, Алекс.

Они прошли еще несколько метров, и рука Алекса все так же ласково обнимала ее за плечи, но Лина почувствовала, как что-то изменилось. В его настроении… в этой ночной прогулке…

Стало тревожно. Почему-то припомнилось, как стоял он сегодня у фонтана — между светом и тьмой. Словно на грани… Защищая свет… Или… или правда — на грани?

Неужели ты сомневаешься, Алекс? В своем предназначении? В Координаторах… Или в Свете? Это опасно. Я тоже сомневаюсь, я тоже… но это опасно.

— Алекс…

— Прости.

— За что?

За что именно собрался просить прощения невозможный зеленоглазый ангел, Лина так и не узнала — что-то тонко зазвенело в ближайших кустах, и юноша замолк. Компания магов тоже притихла, приглядываясь к кустикам. Захрустели веточки, посыпались листья, и на плитки дорожки выбрался Александр.

— О, пап… Ты что тут делаешь?

— Дядя Саша, мы нашли Лину!

— Ой… а сколько времени? Раз нас уже ищут…

— Можно говорить не всем одновременно? — кротко поинтересовался Координатор, и все притихли.

— Что такое, пап?

— Ничего. Просто вас давно ждут дома. И слегка тревожатся. Я тоже.

Приют для феникса.

Лина смотрела на небольшую светлую комнату. Не та, что в ее видении — нет книг на полке, нет фото девушки… На столе — стопка книг и целый ворох нот. Зато над постелью в забавной пародии на фамильный герб перекрещиваются меч и гитарный гриф… Зато по комнате моментально поплыли звуки музыки — компьютер приветствовал хозяина какой-то балладой (похоже, любовной). Зато на стене вперемешку с плакатами музыкальных групп — карандашные наброски. Девушка…

Она.

Лина молча смотрела на свои портреты. Она в танце, она — у костра, она собирает волосы в косу… Везде она. Лицо набросано слегка схематично, упрощенно, и в большинстве случаев его вообще не видно, но Лина готова съесть собственную концертную юбку, если это не ее лицо.

И кто это рисовал? Ну, ясно кто. Значит, никому не говорил, а? Конспиратор ты, однако, Леша.

— Вот… — Алекс слегка покраснел, — Вот… Нравится?

Лина очнулась.

— Алекс… Ты что, уступил мне свою комнату?

Юноша присел на край стола и улыбнулся:

— Она самая защищенная. Родители еще в детстве ухлопали кучу амулетов, чтобы мы с Димом спокойно просыпались, не боясь, что рядом окажется какая-нибудь пакость с Уровней. Тут везде датчики, стоит только сдвинуть один или хоть слово ключевое сказать — и контур замкнется.

— Но…

— А я — через стенку. В комнате Дима классный диван, на котором уютно спится.

Диван, значит..

Лина с интересом глянула на это воплощении ангельского терпения и морали, но Алекс выглядел очень искренним, и она с запозданием поняла, что ведет себя глупо. В конце концов, это дом его родителей. Не может же он… в смысле, не могут же они… Девушка придавила далекие от высокоморальности мысли и идеи и горячо понадеялась, что в настоящий момент эмпатия Алекса спит или занята чем-нибудь другим..

Надежды, судя по всему, оказались напрасными: щеки юноши слегка заалели, из губ вырвался вздох, подозрительно похожий на ее собственный, а «спокойной ночи» прозвучало весьма и весьма смущенно.

Кажется, молодого ангела тоже обуревали не слишком ангельские мысли.

Ну что ж…

Проводив его взглядом, девушка присела на постель, застланную хрусткими свежими простынями, и усмехнулась.

Да уж, «не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями» выдалось запоминающимся. Это же надо… За один вечер она успела познакомиться с кучей светлых ведьм и магов, попасться на глаза Координатору, подслушать один очень необычный разговор, нарваться на невеселое предсказание своего невеселого будущего… Что еще недостает? Ах, да, она, ведь, кажется, еще и обязана теперь кому-то дать уроки танцев… Лина постаралась вспомнить и пересчитать мелькающие лица и просящие-требующие голоса, заверяющие, что без фламенко они больше не мыслят себе жизни, но ее тренированная память чуть ли не в первый раз дала сбой. Обещала она все-таки позаниматься с девчонками или не обещала?

Не вспоминалось никак.

Значит, «не-волнуйся-это-просто-знакомство-с-родителями»»?

Ну, так тому и быть

А кто волнуется? Никто не волнуется…

Просто все-таки надо придумать, что завтра сказать матери про заказ… Надо пройтись по связям — отследить информацию по разборкам. Может, удастся свалить труп заказчика на кого-то постороннего. Например, на банду изгоев. По слухам, как раз завелись две новые взамен уничтоженных с месяц назад «Крутых крыс». Надо подстраховаться.

Иначе невеселое будущее наступит раньше, чем обещалось.

Ничего не изменишь?

«Здесь, в центре, можно поставить аквариум — шестигранный, средний размеров. Сделать подсветку… с одной стороны установить декоративное панно с сухой зеленью. Нет, лучше торфопарник с «зеленой стеной». И внутри аквариума зелень у задней стенки. А вокруг — симметрично расположенные светильники. Аквариум будет как драгоценность — сиять и переливаться среди общей серости»

— И чего это наш младший молчит? — послышался над ухом знакомый голос с противной интонацией «Фиг-ты-меня-заставишь-замолкнуть». Опять…

— А это он с нами разговаривать не хочет. Мы ему мешаем, вишь ли! — второй голос, как всегда, донесся с другой стороны.

— Да что ты говоришь! И чему это мы мешаем? Таращиться на стены?

«А стены можно выровнять… или хотя бы окрасить в теплый бледно-золотистый тон. Тогда, может, пропадет это ощущение вечного холода…И добавить фальш-окна или фальшниши, и к ним светлые, тонкие-тонкие занавески»

Голоса не унимались, и игнорировать их становилось все труднее.

— Он не таращится, он размышляет. О том, что нам с тобой «не понять»!

— Ну да, мы же серые!

— Дремучие! Нам недоступно понимание высокого! Ха-ха-ха!

«Пол тоже хочется «теплых» оттенков. Терракот или бордово-коричневый, фактурный»

— Ой, нет-нет! А может, он о своем дне рождения думает, а мы мешаем важному!

— Да-да, Ян! Ты нас прости, убогих, мы же сразу не догадались! Конечно же, ты считаешь дни до своего восемнадцатилетия, так ведь? А мы мешаем, бестолковые!

— Мы так виноваты!

— Да-да, нет предела нашему раскаянию… и во искупление вины мы даже можем помочь тебе посчитать их! Ну-ка, Виктор!

— Момент, — отозвался тот, — Итак… тебе скоро исполнится семнадцать. И сегодня у нас пятнадцатое июня… Стало быть, дорогой наш братец, до восемнадцати тебе осталось четыреста шестьдесят дней.

— Надо же, как много!

— Целая жизнь…

— Постарайся прожить их как следует, ты же все-таки рода Долински!

— Ну да, повеселись напоследок! Может, прислать тебе девушку? Ах да, забыл — тебе ж нельзя никого касаться. Вот жалость-то!

— Тогда тебе остается заниматься только… своими книжками. Неприкосновенный ты наш! Ха-ха-ха! — и, довольные очередной беседой, они, наконец, ушли… Несколько секунд в воздухе еще металось эхо их голосов, громко обсуждающих прелести жизни… Потом они затихли и Ян, наконец, остался один.

Он вздохнул и наконец открыл глаза. Золотистая комната с мерцающим аквариумом растаяла, и взгляд юноши заскользил по реальным стенам — бугристым, серым, с темными пятнами лишайника. Небольшая пещера с неровным полом освещалась всего двумя светильниками. В ней почти ничего не было. Две узкие постели — самого Яна и охранника — накрыты серыми одеялами, каменный стол и книги, книги… Единственная доступная ему радость — книги из дневного мира, верхнего, где светит «солнце». Неужели там в самом деле есть все это? Леса из тысяч деревьев (подумать только, тысяч! у него было когда-то одно, в кадке, но оно быстро засохло, а нового ему не принесли), замки… Озера и реки. Цветы. Они правда такие красивые, как на картинке?

Ему ведь этого никогда не увидеть.

Он может придумывать комнаты, может рисовать замки и дома, может сколько угодно творить их в кристалле (если конечно, братья снова не отнимут «дурацкие игрушки»), но это ничего не изменит.

Шестнадцатилетний Ян Долински проживет в своей пещере еще четыреста шестьдесят дней. А потом по древнему обряду неприкосновенный младший сын будет призван в алтарную пещеру. И там проживет… просуществует, протянет, промучается… еще примерно сутки. А потом по древней традиции рода Долинского-младшего не станет…

И все, что от него останется — книги и несколько кристаллов. И имя на стене родовой пещеры с пометкой «жертва».

Ян лег на узкую койку и невидящим взглядом уставился в серый потолок. Ничего не изменится. Ни-че-го…

Семейный разговор.

— Что значит — ты не можешь пока отчитаться в выполнении заказа?! — Лиз раздраженно оглянулась назад, где в зеркале дрожало чье-то изображение — очередной клиент, видимо, — и вновь перевела взгляд на дочь, — Лина! От тебя я такого не ожидала!

— Час назад я побывала в пещере этого… клиента, — девушка чуть поморщилась, — Там его нет, и уже три дня его никто не видел. В пещере какой-то подозрительный погром — то ли ему нанесли визит какие-то «друзья», то ли это банальный грабеж…

На самом деле пропавшему демону скорей всего нанесли визит обрадованные возможностью поживиться соседи, но об этом Лина тактично умолчала. Она с раннего утра моталась по Уровням — сначала «снимая информацию», потом аккуратно, через третьи руки, запуская нужные слухи. Если ее расчеты верны, то уже к завтрашнему дню Стражи получат сведения, что на некоего Алексея Соловьева открыт контракт. Без подробностей, конечно, но и этого должно хватить. С этой стороны она сделала все что могла без угрозы раскрыться. Осталось убедить мамулю.

— К чему склоняешься ты?

Девушка задумчиво вызвала кинжал и чуть покачала его на ладони. Вообще-то в среде фениксов не считалось признаком хорошего воспитания вызывать оружие без согласия собеседника, но Лина знала свою мать. Для Лиз такой поступок не вызов или невоспитанность, а наоборот — добрый знак. Лина слишком редко демонстрировала в ее присутствии свою природу феникса, и теперь вертикальная морщинка между тонких светлых бровей Лиз разгладилась. И тон стал помягче:

— Что такое, Лина?

— Это чисто личное мнение… — как бы слегка неуверенно проговорила та, — Но… какая-то оплата, кроме магии объекта, предполагалась?

— Предположим.

— И немалая, верно? Тогда предполагаю следующее — наш клиент на самом деле не клиент, а посредник. И смерть клиента реально нужна была не ему, а кому-то другому. И то ли наш посредник хапнул причитающуюся нам плату и смылся, инсценировав грабеж, то ли реальный заказчик его убрал… и вообще мне кажется, что эта история с супер-заказом — на самом деле крупная липа… или подстава.

— Так… — глаза Лиз сузились, — Поясни-ка. У объекта нет сил?

— Есть-то есть… и вроде как немалые.

— Тогда в чем дело?

— А клиент не обмолвился, что объект — на самом деле сын Доверенного Стража и ведьмы не из последних. И старший брат жертвы заканчивает обучение… причем, что интересно, тоже на Стража!

Дальше Лина говорить не стала — пусть мать додумает сама. И про ярость Стражей, и про гнев Координаторов. Про возможное наказание для клана. Стоит оно того, мама?

Но она не стала говорить — это значило показать, что она обвиняет мать в ошибке. А это сейчас было лишним. Не время обострять отношения…

— Видишь, почему я прочу тебя на свое место? — неожиданно спросила Лиз, — полуотвернувшись, — Вовсе не только потому, что ты моя дочь. Просто ты видишь больше, чем эти зеленые девчонки.

Э-э… она точно в свой дом попала?

— Любая другая убрала бы заказ сразу, не просчитав последствия. Любая другая не обратила бы внимания на нестыковку. Ты молодец. Так что… заказ пока застопорить. Займись своим птенцом. А розыском заказчика займемся мы.

Минни, Макси и птенец.

Во избежание нареканий Лина отправилась к «птенцу» немедленно. Во-первых, так полагается, во-вторых… ну, девочка была интересная. Весьма.

Необычная.

Такая живость и открытость… странность для феникса, пусть даже юного. Лина в ее возрасте была совсем иной. Знала, что и кому можно говорить…

«Ой ли?» — ехидно хмыкнул внутренний голос.

Отвяжись.

Ладно, ладно, у Лины далеко не всегда получалось сдерживать свой нрав. Почему-то хладнокровие и выдержка давались ей трудней, чем все остальное вместе взятое! Почему-то не получалось сдерживать и эмоции, и язык. Долго не получалось.

Изредка девочка даже завидовала Софии и Белле — у них куда реже выходило призвать оружие, да и сил было поменьше… зато мать всегда ставила в пример их замкнуто-загадочные, неподвижные лица… Зато в сравнении с Марианной и Анжеликой Лина была просто образцовым фениксом.

А теперь вот, по забавной прихоти своенравной судьбы, ей попалась такая же приемная дочь — живой огонек, который не поймаешь и не удержишь.

Дом был интересный. Вообще те фениксы, которые жили «на поверхности», среди людей, умело маскировали свои жилища под человеческие, но Стефания зашла в этом дальше других. Лина смогла засечь только один источник, зато в доме были и телевизор, и компьютер, и масса других человеческих штучек.

И комната ее воспитанницы была светлой, просторной, и не было в ней ни скрещенных семейных кинжалов, ни тренажеров. Обычная комната. С рисунками на стене… с мягкими подушками, разбросанными по дивану и полу. С громадной серой собачищей, с маху наскочившей на гостью…

— Минни, брысь! Брысь! — завопила будущая воспитанница, обеими руками вцепившись в ошейник.

Минни?

Лина глянула на ворчащую серую громадину и неожиданно улыбнулась:

— Хороша Минни! Познакомишь?

— Конечно! — расцвела девчонка. — Минни — это потому что щеночек был такой маленький и ласковый. А выросло вот что. Но Минни хорошая. Иди сюда, собака, иди сюда. Лапку… Ну, дай лапку, а?

Собачища смерила гостью оценивающим взглядом, как бы сомневаясь в том, что всякие посторонние девушки достойны ее лапищи… но маленькая хозяйка настаивала, и наконец серая лохматая лапа, украшенная острыми когтями, с царственным величием была протянута Лине. Феникс с улыбкой осторожно тронула серую шерсть…

— Привет, Минни.

— Аррр?

— Вот, — Диана, затаив дыхание, проследила за процедурой знакомства и довольно предложила, — Теперь давай я тебе покажу Макси?

— У тебя еще и Макси есть?

После полутораметровой Минни от Макси Лина ожидала, по меньшей мере, слоненка. Но Макси оказался всего лишь морской свинкой. Шустрый, рыжий и веселый зверек бодро обежал вокруг Лины, с надеждой обнюхал руки маленькой хозяйки и свою тарелочку и разочарованно попискивая, удалился досыпать свои свинские сны. Спальню он выбрал странноватую — спину прилегшей Минни, но феникса это почему-то не удивило.

— Вот. А у тебя кто-нибудь живет?

— Живет?

— Ну зверик! Мама говорит, это приносит счастье.

Хм… Интересная у тебя мама.

— Нет. Сейчас никто.

— А раньше? — не отставало любознательное дитя.

— Были. Птицы.

— Птицы — тоже хорошо, — оптимистично заключила девочка, и резво убежала.

Слегка недоумевая, феникс выглянула в коридор, но ее необычная подопечная уже вернулась с подносом, на котором гордо красовались два стакана сока и блюдо домашнего печенья.

— Угощайся. Мама обещала, что скоро научит меня печь такое. А ты?

— Я? Я не умею печь!

— Нет, я про танец!

И эта туда же!

Лина, естественно, отказалась учить свою необычную подопечную танцам. Ей сейчас проблемы не нужны, а если Стефания пожалуется главе клана на, мягко говоря, необычные занятия, то эти самые проблемы на девушку свалятся в полном объеме.

Девочка, тоже вполне естественно, надулась. Как все-таки похожа…

Начинать тренировки с ссоры Лине тоже не хотелось (по вполне понятным причинам). Поэтому, поразмыслив и припомнив кое-что из детства, феникс подошла к нахохлившемуся ребенку.

— Эй… Послушай…

— Нет.

— Что — нет?

— Не хочу слушать. У тебя даже голос такой…

— Какой? — старшая феникс поневоле заинтересовалась своим голосом. — А что с ним не так?

— А он у тебя сейчас, как у мамы, когда она заводит: «Детка, надо скушать это, не бойся, это вкусно и полезно!» Бееее! — обиженно передразнила девочка.

Ну вот и что с ней делать?

Не хочу, надо же…

У самой Лины на слова «не хочу» просто условный рефлекс выработался. Сначала она говорила это, искренне не понимая, почему нельзя вместо скучной тренировки побегать в лесу за бабочкой… Потом поумнела и старалась не нарываться на очередную трепку. А потом бросала это, как вызов, и вскидывала голову, встречая взгляд матери — в упор. И та смотрела… смотрела… но занесенная рука поневоле опускалась.

Не хочу…

Тяжело тебе придется, девочка, с таким-то характером… Хотя… может, со Стефанией будет не так уж плохо? Малышка несомненно не приучена держать свой нрав под контролем, и явно не боится получить за это наказание. Может… Лина вздохнула.

— Послушай, детка, я… не хочу тебе врать. Я должна тебя тренировать, это так.

— Угу.

— Но… — как бы спрятать горькое лекарство в сладкой оболочке? — Но с чего ты взяла, что это скучно?

— Ага-а… — в голосе малявки, все таком же обиженно-недоверчивом, проскользнули первые нотки надежды.

— А как ты думаешь… почему у меня так хорошо получается танцевать?

— Потому что тебя учили!

— Только поэтому? — поддразнила девушка, быстро сбрасывая туфли на шпильках.

— Что ты делаешь? — изумился любознательный ребеночек.

Но Лина только загадочно приложила палец к губам, как бы невзначай оглянувшись на дверь. Диана тихонько ахнула и быстро зажала себе рот — по-детски, обеими ладошками. Светлые глаза ребенка радостно просияли.

Лина быстро покопалась в сумке, достала дисковую коробочку и установила на подоконнике. Коробочка пискнула, и девушка торопливо отобрала нужную мелодию. Вот… эта подойдет.

— На диван! — скомандовала феникс, и вредная подопечная безропотно исполнила приказ. Соскочила обратно, быстро-быстро схватила с пола три мягкие игрушки, покидала на диван, затащила туда же несопротивляющуюся Минни и пискнувшую Макси.

Девочка ждала зрелищ.

Ну что ж, малышка… считай, тебе повезло.

Лина встала в центре комнаты… на пробу тряхнула головой… нет, волосы не удержатся… ну и пусть.

Тряхнуть еще раз, освободить темно-каштановую волну, ощутить знакомую легкость, пьянящую беззаботную радость… и поднимающуюся откуда-то из глубины волну тепла…просто жара.

Коробочка запищала, подстраивая звук, и Лина замерла. Голова чуть склонена к плечу, левая рука у груди, правая чуть наотлет… В этот миг каждый видит в танцовщице свое: кто-то цветок, кто-то статуэтку, кто-то — сжатую пружину, а кто-то — замершую на взлете, птицу готовую в любой миг рвануться прочь.

И зазвучала музыка.

С первыми тактами замершее тело ожило: под нарастающий гитарный перезвон гибкая фигура взметнула на головой изящные смуглые руки. В ладонях прорезался серебряный блеск, в глазах — колдовской огонь, и манящая, неодолимо притягательная улыбка расцвела на ярких губах….

И первый нож, сорвавшись с нежных, таких маленьких с виду ладоней, серебряной каплей уходит в стену.

Фуэте… фуэте…

Восторженный ах малышки.

Второй нож рвется с рук, пляшет меж ладоней, к нему присоединяется второй, они пляшут, пляшут, скользя по коже, серебристой змейкой извиваясь у лица… и порхают над головой…

И тонут в стене.

Три ножа…

Четыре…

Гитара плачет и рвется, темп все убыстряется, и тело словно обвивает гибкая змея… нет, лента… нет, облако ножей!

Фуэте. Гран батман. Тонкая фигурка мечется в блистающем облаке, изгибается, поводя плечами… и вдруг облако срывается в вихрь. Рыбьим косяком, птичьей стаей ножи проносятся по воздуху… и ложатся у ног танцовщицы.

Кроме одного, замирающего на раскрытой ладони…

Лина ловит восхищенный взгляд и нарочито небрежно сообщает:

— Танец с кинжалами.

— Оох… — малышка, кажется, растеряла все слова. Она робко трогает один из ножей… — Ох, ты…

— А вот теперь подумай, реально ли научиться танцам, не умея подчинять ножи своей воле? А нетренированное тело? Будем учиться?

— Да!

Подопечная не принадлежала к малопочетному племени лентяев. Наоборот, девчонка загорелась так, что пришлось осаживать и удерживать.

Параллельно Лина присматривалась к «птенцу».

А ничего. Хороший глаз, очень неплохая реакция. Да и координация что надо. С поправкой на детский возраст так вообще хорошо. А еще понравились глаза и улыбка. И почти невероятная для феникса открытость — Диана поверила Наставнице сразу и безоговорочно. Безбоязненно.

— Так хорошо?

— Годится. Только плечи отведи. Вот так…

— Так хорошо?

— Хорошо… Лина и сама невольно загорелась, заразившись от подопечной неуемным энтузиазмом, и первое занятие заметно затянулось… Окно-хамелеон постепенно наливалось прозрачностью, пропуская постепенно гаснущий за окном свет, на крошке-приемничке давно закончились отведенные на два часа танцевальные мелодии… Макси, пользуясь тем, что хозяйка и Минни капитально отвлеклись, потихоньку смоталась куда-то и вернулась, еле переваливаясь, чуть не лопаясь от обжорства… а они все занимались и занимались.

В разгар сложного приема, блистательно наложившегося на музыку, в комнату заглянула Стефания.

Темные глаза остановились на разгоряченной Диане, на Лине… и старшая феникс улыбнулась:

— Хотите кофе?

Кажется, она была довольна.

Призыв.

— А я очень люблю бегать с Митькой.

— С кем?

— С моей собакой. Он такой… большой и лохматый. Вообще-то его Микаэль зовут по паспорту, но ему не подходит. Он Митька. Такой… - бледные руки неопределенно показали в воздухе нечто большое и лохматое.

— Понятно.

— Мы с ним наперегонки бегаем. В озере вместе купаемся. Вадим Александрович… а я буду ходить? — светлые глаза девятилетнего ребенка посмотрели недетски серьезно.

Дим улыбнулся твердо и спокойно. Чтоб не допустить даже тени неуверенности.

— Конечно, будешь.

Ходить мальчик не будет никогда. Даже с закрытыми глазами он мог почувствовать серо-красный сгусток на худой спине парнишки. Слишком серьезное ранение. Позвоночник… Но знать об этом он не должен…

Призыв — мягкий толчок в виски — Дим ощутил сразу. Но уйти просто так было нельзя. Нельзя, когда глаза вот так светятся надеждой.

— Будешь. Причем довольно скоро. Я обещаю. Подслушал тут один разговор наших костоправов…

Пока он увлеченно излагал только что придуманный разговор, давление на виски постепенно усилилось до неприятного. Стражи торопятся. Дим машинально «проверил» Лешку. Если это очередная охота, то Лешку тоже должны были выдернуть. Ну-ка… нет, братишка, судя по всему, в этот момент не думал ни о каких Сводах и Стражах, а торопился домой. Усталый, но похоже без единой царапинки и — Дим усмехнулся — в довольно романтическом настроении.

Значит у Стражей разговор только к нему. Что ж, это к лучшему. Пусть Лешка немного отдохнет от бурной жизни…

Призраков — в Преисподнюю.

В свою квартиру Лина заскочила ненадолго — забрать кое-какие вещи. И сразу шарахнулась от белого призрака, непонятным образом материализовавшегося в спальне. Лина потянулась за специальной смесью, уже машинально прикидывая, кто это решил нанести ей визит. Но призрак нападать не спешил и вообще вел себя на удивление тихо и неподвижно. Да и феникс промолчал… А через три секунды память опознала в призраке то самое чертово платье в виде капусты-альбиноса.

Преисподняя!

Девушка-феникс смерила ненормальное изделие спятивших модельеров негодующим взглядом. Мало того, что эта пакость уродует до неузнаваемости (подумать только, тогда, на Уровнях, ни Леш, ни его старший брат ее даже не узнали! Ну зато и не швырнули ничем…), мало того, что на это кошмарное белое безобразие слетелись тогда все фантомы, сколько их было и ей пришлось буквально отбиваться от целой стаи ошалевших пещерных кровососов… Так ведь еще и продавщицы, когда выкричали свой перепуг (и чего женщины так боятся любых мелких паразитов, а), объявили платье испорченным! И потребовали оплатить его как покупку! По мнению Лины, испортить платье больше, чем это сделали модельеры при раскрое, было просто невозможно, но увы, убивать девушек-продавцов было нельзя, смываться из этого магазина запрещало Соглашение, а переспорить гарпий было ей не под силу. По крайней мере, не засветившись. Примеряла платье? Примеряла. После примерки на нем появились пятна и какое-то гадкое существо? Появились. Так о чем разговор? Платите или мы будем вынуждены…

Белая шелковая гадость еще и стоила дороже, чем любая из покупок, так что собой Лина осталась очень недовольна. И повесила его на дверцу шкафа в назидание себе, так сказать. В знак того, что в следующий раз надо сначала думать, потом делать, а не наоборот.

А теперь сама же этого «напоминания» шарахается.

Да-а, феникс, проблемы у тебя назревают.

Мало нарушенного самоконтроля, так еще и память отказывает. Хотя это, наверное, уже не имеет значения. У нее вполне возможно, будут трудности с приемной дочерью — девочки, менее похожей на феникса, Лина еще не видела. Совершенно определенно можно предсказать проблемы с семьей Соловьевых. Пристальный взгляд Вадима, странное поведение его матери, разговорчивые детки и не менее разговорчивые рыбки — это немного больше, чем нужно для беспроблемного существования. Не говоря уже о повисшей над головой угрозе со стороны родного клана. И все труднее врать Лешке… Проблемой больше…

Лина почувствовала, как губы повело в горькой усмешке.

Проблемой больше…

А в Преисподнюю! Двумя пальцами она подхватила повисшую пакость за поясок, и, мстительно усмехнувшись, вышвырнула в мусоропровод.

В Преисподнюю.

Слово сказано.

— Вадим, — сегодня Стражей на беседе было целых три, причем все Координаторы. Вадим достаточно часто призывался в Свод не только для обучения, чтобы между лопатками не проскочил знакомый холодок.

Три Координатора и все по его душу.

В детстве такое бывало, и не так уж редко. Когда они с Лешкой влипали в очередной переплет, юных нарушителей порядка неизменно призывали к порядку в Своде. То за историю с тортом на ножках (наверное, если б торт не удрал на улицу пугать прохожих, обошлось бы полегче), то за Лешкины фокусы с эмпатией, то за недоразумение с призывом существа из иного мира (Стражи до сих пор ломали голову, как это вышло), то за… да мало ли за что. Но тогда все было иначе. Тогда их выходки были просто детскими проделками. Теперь — нарушения. И наказание — уже не лишение сладкого или кристаллов.

Да демон с ними, с наказаниями. Только Лешка пусть останется в стороне от этого. Это не его. Он эмпат, у него дар к музыке, он так и так принесет в мир немало добра. Зачем впутывать его в это вечное противостояние?! С детства, сколько себя помнит, Дим старался оберегать младшего… младших. Особенно Лешку. Особенно после похищения. Тогда не только Вадим, тогда вся семья (даже Маринка) рехнулась на безопасности младшенького. Только Лешка не очень-то позволял себя беречь. Он с неизменным упорством лез во всякие передряги, будто ему там медом было намазано, постоянно с кем-то знакомился, заводил друзей чуть ли не в демонский среде, вечно приставал к Стражам со всевозможными вопросами, драться вон научился без контакта руками, чтоб пальцы сберечь. Одновременно умудрялся тянуть на себе две учебы и еще со своей группой выступать. Он повзрослел, научился неуступчивости и решительности…И все-таки Вадим за него беспокоился.

Когда Стражи разрешили младшему разделить его наказание, Дим чуть не взвыл. Ну какого демона? Лешу простительно, он всегда такой… но Координаторы-то чем думали? Бросить недоученого эмпата на Уровни!

Дим смирился тогда после двух разговоров. Один со Стражем Пабло. Старик порой казался не от мира сего, но в тот раз усмехнулся и предложил подумать, что будет, если излечение спровоцирует новую «охоту на ведьм». Что сделает Алекс, если его потащат на костер или в современную лабораторию — разбирать на части «магический феномен»? Хватит ли у него безжалостности отбиваться всерьез от тех самых людей, которых он привык защищать?

Второй разговор был как раз с младшим братом. Очень короткий. В две фразы уместился. «Брат, тоже мне… Если ты думаешь, что я просто отойду в сторону, плохо же ты меня знаешь». Вот так и возразить нечего.

По правде сказать, все было не так уж плохо, и с Лешкой охотиться получалось куда быстрей и результативней…

Но все-таки. Так… нечестно. Мужчина расплачивается за свои поступки сам. И больше он не позволит брату отвечать за не свои грехи.

Надо подумать, как обезопасить Лешку, если Стражи засекут повторное нарушение. Конечно, на этот раз он обставит все куда потоньше и поосторожнее, чтобы внезапное излечение безнадежного случая никому не показалось таким уж внезапным.

Кстати, и думать об этом здесь — вовсе не обязательно.

Пепельноволосая, вся очерченная мягкими линиями Светлана (Лешка когда-то в ее честь четыре песни написал), немолодой японец (и как его зовут, а?) и Савел, конечно. Вот это точно не к добру. Седовласый Страж был правильным до зубовного скрежета и гибким, как придорожный столб. То есть ничего хорошего «ослушнику» от него не светило.

Что ж, ладно.

— Вадим Соловьев, — довольно официально проговорила Светлана, — Ты призван на малый совет Координаторов.

Пауза. Над столом медленно кружились темно-золотые шарики. Двенадцать… Маленькие, светящиеся, они двигались по раз и навсегда заданным траекториям, и могут упасть — но не сдвинуться с намеченного пути.

— Срок твоего наказания еще не истек…

— Это так, Страж Светлана.

— Но вы очень хорошо поработали.

Он молчал. К чему клонят? Не отменят же они наказание?

— Совет должен знать: раскаиваешься ли ты в содеянном?

Ах вот как… Признай, что ты неправ — и мы сократим твой сроке?

— Нет.

Савел почему-то посмотрел на Светлану. И едва заметно пожал плечами. Женщина ответила ему безмолвным взглядом. По лицам ничего не прочтешь. Только шарики в воздухе закружились быстрее.

— Объяснись, — это японец.

Вадим отчетливо сознавал, что делает глупость. Ту самую, от которой предостерегал младшего. Но если все время молчать, ничего не изменится. А Координаторам пора открыть глаза и присмотреться к изменившемуся миру.

— Я не считаю это справедливым. Или мы не защищаем людей вообще, или помогаем…

— А ты осознаешь последствия?

Опять последствия! Может, хватит прятаться за них?

— Я осознаю. Можно организовать подразделение, которое будет все это правильно организовывать… или затирать следы. Можно подстраивать случаи. Но нельзя так устраняться. Нельзя отступать от собственных целей. Можете продлевать наказание до предела. Я свое слово сказал.

В зале было тихо-тихо.

— Ты сказал. И твои слова будут взвешены, — наконец проговорил Савел. — Можешь идти. Когда решение будет принято, мы призовем тебя…

Что-то надвигается…

Солнечный день — безоблачно-жаркий, ясный. Синее море в золотых бликах. Остров словно купается в синеве и золоте. Над улицей курорта вдруг начинает дрожать воздух, прорезанный странно-прямой серебристой нитью. Нить расширяется в мерцающую щель, зависшую в полуметре над плиточным тротуаром.

Привлеченные зрелищем, у щели начинают скапливаться курортники. Оживленно перешептывающиеся девушки, любопытные мужчины, подозрительно прищурившаяся старушка.

А через секунду они, ахнув, отшатываются — из щели выскальзывают и прыгают на тротуар люди! Нет, не люди… У них серая кожа и красные глаза. И когда первый «серый» поднимает руку, люди… начинают… падать.

Прорицатель Айвен проснулся в холодном поту. Этот сон снился ему уже третий раз. Многовато для совпадения. Но верить в то, что это провидческий сон, не хотелось до последнего. Страшно.

Щели-переходы по всему земному шару, бессилие властей и тела, тела… Повсюду. Так будет. Если…

Айвен не знал, кто были те двое, которые в одном из его снов остановили нашествие. Он видел их только со спины. Широкоплечий блондин и темноволосый парень с гитарой…

Но Стражи должны об этом знать.

Не подслушивай…

Разумный человек обычно не сует голову в ловушку… Разумный феникс тоже. Поэтому Лина материализовалась не в доме, а рядышком. И активировала подслушивающее устройство.

В доме было сравнительно тихо.

Наверное, юное поколение снова куда-то унеслось. Дома были только старшие. Людмила и Маргарита.

— Нет-нет, никакого сахара.

— Опять пробуешь диету? — усмехнулась старшая ведьма.

— Пробую.

— Жаль. А у меня как раз готово ореховое печенье…

— Искусительница, — хмыкнула ехидная чародейка, — И как у тебя до сих пор Лешка не стал похож на мячик с ножками?

— Почему только Лёшка?

— И Вадим. И остальные… — хмыкнула подружка, — И наша гостья.

— Вряд ли ей это грозит.

Разговор был тихий и мирный, никого постороннего в доме не было, и девушка уже собралась переместиться — все-таки она обещала Алексу, что постарается не рисковать и не выходить из дома без необходимости… но, услышав «гостья», замерла…

Речь о ней?

Подруги между тем как-то притихли.

— И как она? — осторожно поинтересовалась Маргарита.

— Пока все спокойно, — после паузы ответила женщина, — Если не знать, то и не догадаешься. Ты пей.

— Мил, я все думаю… — голос подруги зазвучал мягко, — Может, она и не такая? Ведь все меняется, во всех племенах есть… как бы это сказать… изгои, изгнанники. Те, кто не желают соблюдать вековые правила. Вспомни того демона, как его…

— Мариус? Тот, что променял право наследника на возможность стать художником?

— Ну да. Может, она правда теперь просто танцовщица из клуба…

— А Справочник? — вопросом на вопрос ответила Мила. — Он же сказал, что по базе данных она не проходит. Не значится. Нет такой среди людей. А вот подземникам Лина-феникс весьма знакома… но их не спросишь.

— Черт, да где ж он ее встретил?! Врет, что на концерте.

— Как же мне все это не нравится! — вдруг с силой проговорила Людмила.

— Что?

— Все! У старшего отнимают магию… а он рвется в бой и балансирует на грани. Александр, как назло, загружен работой до предела, не дозовешься. Алекс… вся эта история его просто подкосила. Ты же знаешь, как они с Вадимом… друг за друга жизнь положат… Алекс не понимает Координаторов, нервничает… и в такой момент рядом с ним возникает эта темная ведьма. Ты же видела, как он на нее смотрит… у меня плохие предчувствия, Рита. Если он начал нам врать, это… это…

— Что будем делать?

— А что можно? — вздохнула Людмила, — Ну, что? Алекс не простит, если что.

Молчание.

— Мы попробуем узнать побольше. И это все, что мы можем…

— И надеяться на лучшее.

— Да…

— Может, попробуем расколоть Алекса?

— На что меня раскалывать? — вмешался новый голос, — Мам?

— Да вот хотим попросить тебя сварить кое-что… но боимся, что ты чересчур занят нашей гостьей, — нашлась Маргарита.

— Например?

— Ну… — судя по всему, Марго лихорадочно выдумывала, какое бы зелье потребовать, а пауза тем временем затягивалась…

— А где твоя девушка? — мягко спросила Людмила.

— Зелье на истину! — наконец выпалила подруга. И опоздала. После пятисекундного молчания (Лина так и видела глаза Алекса, внимательно изучающего «друга семьи») послышался шорох и стук отодвигаемого стула. Очевидно, юноша сел…

— Лины сейчас нет, — ровно ответил Алекс. — И я начинаю думать, что это кстати.

— О чем ты? — спросила Марго. Слишком поспешно.

— Обо всем. Обо всех странностях, которые творятся в последнее время. Вы ничего не хотите мне сказать?

Молчание.

— Хорошо, я начну сначала. Во-первых, когда Лина впервые появилась у нас дома, ты применила против нее захват. Мгновенно, на уровне рефлексов, как против демона. Во-вторых, вы не сразу подумали про убежище для нее — и это после гадания Маргариты! В-третьих, у меня почему-то заметно прибавилось работы, причем не дома.

— Ты же знаешь, у нас есть работа и обязательства.

— Знаю. Только вот почему большинство этих обязательств мне приходится выполнять так срочно? Причем так часто торчать в Своде?

— Сейчас тревожная обстановка… — нерешительно проговорила Марго…

— Настолько тревожная, что вы нацепили на меня охранный амулет высшего уровня? Где только взяли?

— Александр принес! — благополучно ляпнул голос номер четыре, в котором Лина опознала милейшую рыбку Елизавету…

— Лизавета! — прошипели обе женщины. Но поздно — смысл Алекс уловил.

— Вот и я о том же… — голос юноши стал еще ровней, если это возможно, — Амулет. Задания. Настойчивые расспросы о Лине. А теперь вам еще и зелье истины потребовалось! Сказать, что я обо всем этом думаю?

— Алекс, что бы ты не думал, это для твоей же пользы!

Молодой маг издал смешок, в котором не слышалось веселья:

— Знаете, это очень напоминает высказывания Координаторов. Помалкивай и делай то, что тебе скажут — ты все равно не поймешь, о чем речь, так что просто слушайся!

— Алекс!

— Что? В чем дело? Почему я вдруг не имею права знать, что творится!

— Я не думала, что услышу от тебя такое… — вдруг проговорила Людмила. Голос женщины дрогнул, — Но…

— Прости, мам… Я… не хотел. Просто я не могу понять. И…

— Мы расскажем. Мы обязательно расскажем. Просто это все очень сложно.

— Что сложно? Что? Лина спасла мне жизнь еще семь лет назад и ничего не попросила взамен! Она… что вас беспокоит в ней?

Пауза.

— Спасла тебя? Ты не рассказывал.

— Я обещал. Но поверьте, если вы боитесь, что она — зло, вы ошибаетесь! Мама… Марго!

— Может быть… Расскажешь нам про спасение?

О? Кажется, время появляться…

— Я пришла! — окликнула она, появляясь в гостиной.

— Мы здесь! — отозвалась Мила из кухни.

А Лёш просто вышел ей навстречу.

— Привет, — сильные руки бережно-ласково взяли ее ладони в свои, — Как день?

— Нормально. А твой?

— Тоже нормально. Почему ты ушла одна? Я бы проводил.

— И пропустил бы лекции… У кого сегодня объединенная энергетика?

— Что?

— Студент второго курса, называется, — поддразнила девушка. — Объединенная энергетика, твой будущий экзамен, который тебе через три недели сдавать. Соединение чар голоса, жестов и внутренних сил. Ну, вспомнил?

— Откуда ты…

— Как откуда? Я в твоей комнате живу, между прочим. А расписание твое — над столом висит и тревожным огоньком мигает… А учебник-то раскрыт… А компьютер-то включается и бормочет, — краем глаза Лина увидела, как Марго удивленно вскинула брови, и подосадовала, но… ну их, свидетелей! Ничего плохого тут нет! — Ну, вспомнил?

— Ага…

— Ох уж мне эти люди Огня. Рассеянные…

— Ох уж мне эти наблюдательные ведьмы… — пробормотал Алекс, глядя на нее так, что Людмила, не иначе как по ассоциации, тут же предположила, что гостья и сын проголодались и предложила бульона с пирожками. Сын и гостья, однако, голодны не были. Словно очнувшись от глубокого сна, Лина и Алекс тут же разом ответили, что спасибо, они обедали, и синхронно вопросили друг у друга, не голоден/голодна собеседник/собеседница. Выяснив, что это не так, оба с той же похвальной согласованностью заявили, что им совершенно необходимо срочно посмотреть кое-что на компьютере (в той самой Алексовой комнате) и нет-нет, Алекс (Лина) ей (ему) абсолютно не помешают! И оба покраснели, словно растерянные кальмарчики…

Хозяйка дома едва успела всучить им тарелку тех самых пирожков, хотя и подозревала, что у парочки до ее изделий очередь дойдет нескоро…

Дверь захлопнулась, и ведьмы невольно рассмеялись.

— Навевает воспоминания, а? — блеснула глазами Марго.

— Определенно навевает, — грустновато улыбнулась Мила, — Именно с таким лицом моя лучшая подруга улетала на встречу с очередной «любовью всей жизни».

— Эй! — запротестовала «лучшая подруга».

— Часы перед зеркалом, «Милка-мне-это-идет-или-нет-боже-мне-совершенно-нечего-одеть», расфокусированный взгляд, и такая походка, словно за спиной крылья.

— Крылья… Вот что значит влюбиться по-настоящему! Крылья…

— Так что будем делать?

А влюбленная пара, не подозревая об этических спорах, кипящих в оставленной ими кухне, уже забыла обо всем…

Ох, этот нежный шепот, от которого разом слабеют руки и часто-часто бьется сердце! Словно торопит: быстрей… быстрей…

Ох, эти бережные ладони, в которых ты кажешься себе совсем иной — нежной, хрупкой… невесомой…

Ох, эти глаза — как омуты, глянешь и потеряешься… заблудишься в зеленой глубине… забудешься в нежных касаниях… в… ах, Алекс… да…

Комната показалась тесной для их счастья, и они каким-то образом оказались на улице. Как одевались — память не сохранила. Только одно и помнилось — как неудобно надевать майку, когда целуешься…

…Они бродили по вечереющим улицам, хмельные, счастливые, и целовались на каждом углу, и вид у них был такой, что продавщица цветов на углу, энергетическая вампирша, расплылась в улыбке и протянула им розу на длинном стебле. Наверное, они своей радостью перевыполнили ей дневную норму.

Теплый летний ветер, тротуар словно сам стелется под ноги, и, наверное, на спине отросли те самые крылья, иначе отчего ощущение, что вот-вот взлетишь?

И голос Алекса только для нее одной, и шелест листьев в ночном сквере, и невероятное, пьянящее счастье… которое разом оборвалось, когда рядом выросли две тени.

Укол в спину.

Мгновенно растекшийся по телу цепенящий холод. Злой выдох:

— Стоять. Не то…

— Лина, беги! Переносись! Ли…

— Стой!

— Аурис, нож!

— Лина!

И дикая сумятица, непосильная для одурманенного сознания… Алекс… Мелькающие тени, вскрик, какой-то хруст, знакомый гудящий шелест огненного сгустка… стон… а она старается это не слушать.

Не слушать.

Отключиться. Ей надо нейтрализовать яд. Пока не поздно.

Ну же, феникс, вперед, скорее! Пять. Двигайся же! Четыре… толчок сердца, кровь заново бежит по артериям и венам… три… два… скорей, у меня не больше секунды…. Один!

Когда открыла пожелтевшие от яда глаза, рядом с ней никого не было. Уже списали со счетов. Рано!

Нападавшие теснили Алекса. Дротики почему-то не подействовали на него, файерболлы тоже, и безликие фигуры в легких летних куртках с капюшонами действовали старым добрым способом — ножами. Наемные убийцы… и не новички, судя по схватке. И не стараются взять живым, цель явно убить. Но у них не получалось…

Юноша отбивался яростно-холодно, расчетливо чередуя удары ножом, пинки и… левая рука безоружна, так какого дьявола нападавшие никак не… ух ты, телекинез! Вот почему не подействовали дротики — он их просто отшвырнул! Как же я забыла, видала ведь уже — в пещере. Умница… Сейчас я помогу…

— Быстрей! Что вы возитесь, идиоты! — послышался новый голос.

Третий… Третий? С каких пор ассасины ходят тройками?!

— Сам попробуй!

Третий оказался поумней — лезть не стал, а быстро придвинулся к неподвижной девушке:

— Парень, а ну брось ножик и сложи ручки. А то твоей девочке придется плохо…

— Уверен? — прошипела Лина, вызывая ножи.

— Лина?!

Но она уже сузила глаза и выбрала цели. Раз. Два. Три… Стой! Стой, сволочь, все равно не улизнешь! Последний нападавший одевается огненным венцом… падает пеплом. Лина на всякий случай возвращает ножи и торопливо оборачивается к Алексу:

— Цел?

— Лина?… — глаза юноши изумленно-недоверчивые… — Ты в порядке? Что с тобой?

Нашел время спрашивать!

— Пойдем отсюда. Алекс, скорее! Проклятье…

— Сейчас, — юноша поднял что-то с асфальта… кажется, нож одного из нападавших… бросил быстрый взгляд и сунул в карман. — Тебя хотели убить?

— Меня?! Алекс, меня просто парализовали, а убить хотели тебя! Проклятье, твой контракт передали кому-то другому…

— Какой контракт?

— На тебя!

— Лина… Что это значит?

Проклятье! Девушка постаралась собраться. Не так бы она хотела признаться…

— Это значит, что я феникс, Алекс. Убийца. И у меня контракт на твою жизнь.

Это все?

Все.

Слова прозвучали. Все…

— Что?… — прошептал Алекс. — Лина…

Это было невыносимо. Она не думала, что будет так…

— Я Лина из клана Феникс, ветвь Файер. Наемница. И… в общем, тебе пора.

И лишь в этот миг, увидев, как расширились в потрясении глаза Алекса, Лина с мучительной болью в сердце осознала, что пути назад нет. Слова сказаны, все, что могло бы быть между ними в эти несколько коротких дней, все, на что она надеялась… этого не будет.

Между Светлым Стражем и Темной ведьмой ничего быть не может.

Алекс не отрывал от нее взгляда. И не уходил. И под этим потрясенно-недоверчивым взглядом она тоже не могла уйти.

И было больно.

И было…

— Черт, да уходи же! Меня наняли убрать тебя, ясно?!

Алекс молча качнул головой…

Черт его знает, что бы он сделал в этот миг… что бы она сказала… чем бы все кончилось… но в этот миг рядом полыхнуло светом, и плечистая фигура шагнула к ним, почти прыгнула.

— Алекс! Цел… — выдохнул голос с заметным облегчением.

Вадим!

Ох, как своевременно! Он разберется и позаботится о брате. Вадим присмотрелся к обстановке… и серо-голубые глаза сощурились пристальном взгляде:

— Алекс, что случилось? Лина?

Ох, как же не вовремя… Старшего Соловьева не проведешь и не заставишь отступить. И с этим его чертовым талантом к перемещению не сбежать. Блин! Алекс — Лина почему-то верила, — не стал бы ее преследовать. А вот Вадим…

— Алекс?

— Нападение ассасинов, — наконец проговорил Алекс, — Троих. Лина… она помогла.

Что?

Девушка изумленно распахнула темные глаза: Алекс, ты… что ты делаешь?

— Помогла? Лина?

— Она… э… отвлекла…

— Ага-ага… - покивал Вадим… и вдруг резким движением вытянул руку, словно накрывая площадку невидимой сетью.

На миг девушке показалось, что резко сдвинулся сам свет… замелькали тени… зазвучали голоса… тени голосов… А потом все стихло, и Алекс быстро придвинулся к Лине, словно защищая.

— Помогла, значит, — взгляд голубых глаз ощутимо похолодел. — Интересным танцам вас учат, леди-феникс! Стоять!

Допрос.

'Стоять!' прозвучало так, что она невольно замерла. Когда говорят таким голосом, то слушаешься автоматически… а на всякий случай он еще и руку вскинул… и напряженно подрагивавшие пальцы замерли, готовясь бросить магию.

— Дим, стой!

Первое, что ощутила Лина — это досаду, что Алекс перекрыл ей сектор обзора… он был куда выше, и теперь она видела его спину, напряженную, обтянутую темной рубашкой… Стоп. Спину? Спину?!

Он закрыл ее собой… Он рехнулся?

— С ума сошел?

— Вадим, подожди! Лина, стой…

— Отойди от нее! Алекс, ты спятил? Она убийца!

А. ну конечно… Хоть один нормальный в этом семействе. Теперь Лина могла бы и уйти… переместиться, ведь Вадим не посмеет бросать ничего уничтожающего. Но какое-то странное чувство, похожее на горькое любопытство, заставило ее остаться на месте.

И послушать…

— Она мне помогла! Оставь ее. Оставь, слышишь?

— А как же 'контракт на твою жизнь'? — беловолосый ведьмак весьма точно скопировал ее интонацию.

— Дим!

Хорошо, что она не эмпат. Наверное, сейчас ее бы испепелило на месте досадой и бессильным гневом — он просто воздух плавил… Наконец старший брат сдался:

— Да не собираюсь я ее убивать! Расспрошу только. Раз помогла — пусть уходит. Просто не подставляй ей спину! Отойди же, черт…

Алекс наконец сдвинулся… Лина сдержала порыв отступить — ей почему-то страшновато было смотреть сейчас в глаза юноши. Почему-то было не по себе. Она же не сделала ему ничего, не выполнила заказ! Не тронула… почему же ей сейчас так горько и стыдно?

Но противника надо видеть… всегда надо видеть… и поэтому она подняла глаза.

— Значит, ты познакомилась со мной из-за контракта? — сейчас голос Алекса совсем не был похож на тот волшебный теплый тенор, который завораживал и грел сердце. Тихий был голос, невыразительный… словно Алекс учебник читал.

— Да.

— И все это время… С самого начала?.. — он, кажется, все еще не верил.

— Да.

Оправдываться смысла нет.

— Почему ты?

— Это моя работа, — Лина чуть пожала плечами, — Я феникс. Клан наемных убийц.

— Наемных? Поэтому ты тогда?…

— Да.

Алекс хотел еще что-то спросить… но сжал губы и промолчал. Зато Вадиму нашлось что сказать:

— А кто тебя нанял?

Вообще-то она не имеет права… а, к дьяволу.

— Посредник.

— Что обещал? Какая цена?

— Оплата по высшему тарифу и половина его, — кивок на Алекса, — магии.

— По высшему, значит… Гордись, братишка.

Алекс дернул плечом — ему явно было не до гордости.

— Кто посредник? Имя, уровень, клан, магия?

— Понятия не имею.

— Причину заказа он назвал?

— Нет.

— Местонахождение?

— Его вы уже не спросите. Он покойник.

Братья переглянулись…

— Ты?

— Да. — а что скрывать.. — Он мне не понравился.

И снова молчание… И взгляды — Алекса, Вадима. И неожиданное:

— Пойдешь с нами. Родителям ни слова.

Барьер слабеет…

— Ну? — Даниэль не улыбался. И это было еще одним тревожным признаком. Координатор Даниэль был притчей во языцех уже не первое десятилетие именно потому, что прославился как невозможно-упертый оптимист. Что бы не происходило в Своде — неведомо куда испарялись заготовленные ингредиенты эликсиров, появлялась на стене классическая рожа с надписью «Васька-дуракъ», юные кандидаты в Стражи влезли в учебник для старшекурсников и нечаянно отрастили на любимом учителе крокодилий гребень — Даниэль только солнечно улыбался и вместе с учениками брался исправлять их промахи.

И под мягкий, чуть торопливый говорок «ага, вот так, молодчина» отпадал крокодилий гребень, вырастал до нормальных размеров попавший под действие уменьшительного заклинания Координатор Савел, возвращалось на постамент сбежавшее учебное пособие — Mammuthus primegenius, в просторечии мамонт. А заколдованная сумка прекращала бегать за своим затравленным хозяином-неумехой и портить ему жизнь, то подкрадываясь сзади, то прыгая на руки, как любимый щенок, то вламываясь в самый неподходящий момент за некую белую дверку. Все получалось… И только надпись «Васька — дуракъ» так и оставалась нестираемой, с удручающим постоянством возникая на стене перед комнатой Наставника. Кто именно намалевал на стене эту вредную рожицу, кто послужил моделью и какое именно заклинание нестираемости наложено в незапамятные времена на эту картинку, так и осталось тайной. Но Даниэль умел отличать мелочи от действительно важного, и рожица никоим образом не портила его настроения.

Но вот Координатору было не до улыбок.

— Все то же. Слабеет. Медленно, но… — продолжать Пабло не стал. И так понятно. Не первый год Стражи и Координаторы бились лбом о неразрешимую проблему, вставшую перед ним вместе с этим чертовым барьером. Барьер, воздвигнутый неведомо кем четырнадцать лет назад, мало того что отрезал Землю от Сопределья. Во-первых, он смел менее прочный барьер самих Стражей, во-вторых, из-за этого четверо коллег так и застряли в других мирах, и что с ними сейчас — неизвестно. Координаторы в принципе, очень живучи, а миры относительно благополучны, но все-таки…

Но самое главное, что жгуче беспокоило совет, кто автор барьера и какова, свет ее побери, причина?

Огромная мощь, задействованная в это сложное переплетение чар и потоков энергии, не могла быть истрачена только ради прихоти. Значит, неведомый творец барьера добивался какой-то цели. Но какой? Отрезать или защитить?

И что будет, когда он, наконец, истает? Ведь он слабеет.

Если забыть на солнце шоколад и он растает, это на первый взгляд не заметно. Коричневый брусочек остается почти таким же гладким. Но тронь его — и палец утонет в теплой липкой массе, еще секунду назад казавшейся твердым телом.

Когда тает ледник, это не сразу заметно. Сначала ледяная поверхность покрывается поблескивающей пленочкой, в которую можно смотреться, точно в зеркало. Потом он подтаиваивает изнутри, скрытно, и только ручейки, говорливые и едва заметные, могут подсказать внимательному наблюдателю, что вся многотонная глыба, возможно, держится на тонкой перемычке. Что один толчок — и вся эта блистающая масса, хрустнув, оторвется от скал… На секунду зависнет. И понесется вниз, сдирая землю, толкая камни, ломая деревья, чернея на глазах… превращаясь в бушующий поток грязи. Но люди этого не видят.

Только звери иногда чуют и уходят с опасного склона.

Но когда тает барьер… этого не заметишь вовсе. Энергопотоки невидимы и не слышны никому, кроме магов. И люди спокойно живут под привычным синим небом. Они строят новые дома, подправляют крыши у старых, читают вечером сказки детям, влюбляются, женятся, планируют будущее…

Не чувствуя, как над их головами медленно и неотвратимо слабеют сплетенные неведомо кем энерголинии. Не видя, как месяц за месяцем, день за днем распускаются сложнейшие охранительные плетения. Не зная, сколько осталось до того мига, как воздух прорежет вертикальная серая щель.

Догадки и версии.

И снова знакомая по видению комната. Светлые стены, стопка тетрадей и кристаллов — над диваном повисла еще одна полка. И еще одна лампа — в изголовье… Потеснились на стенах карты и диаграммы — рядом с ними мягко поблескивала гитара и еще несколько карандашных набросков. Новых набросков — их Лина еще не видела. Девушка на барабане и… и девушка, танцующая в языках огня с птицей на плече. Она? Высшие силы, какая красота! И на этот раз — ее лицо. До последней черточки ее… Тут Лёш ничего не скрывал. Лина отвернулась, пряча горечь.

Эмпат… несчастный.

Еще час назад она бы спросила, откуда такой необычный образ. Еще час назад она бы… да что теперь! Это уже позади. Не вернешь.

Не вернешь.

— Садись сюда.

Вадим тоже сел — ближе к двери. Лина невольно отметила, как он привычно подвинул кресло так, чтобы между ним и ведьмой не было никаких препятствий. На всякий случай, так сказать.

— Лёш?

— Что? — мрачновато отозвался юноша, привалившись к столу.

Вадим выразительным движением бровей указал на окно. Ну… правильно. С одной стороны, такая позиция перекроет второй выход, с другой — Лёш убирается с линии огня. Тот дернул плечом, но подчинился, не сказав ни слова. Сунул руки в карманы и застыл, как молния на стоп-кадре. Неподвижная, но все равно — летит и горит…

Лёш…

Горечь царапала сердце, как умирающий леопард, горечь и чувство потери. Это давило, просто жгло, словно… словно она лишилась чего-то важного. Огня… зрения… феникса, наконец!

Невыносимо.

Если бы только они не пошли в эту ночь гулять по городу… если б она была повнимательней… если б она только не испугалась так, не ляпнула эти слова сразу. Все могло быть не так! И не было бы этой давящей тоски, неотступной и нестерпимой.

Ну же… Спокойней.

Потом… потом будешь убиваться. Сейчас, раз уж начала, надо идти до конца. Ты хотела его спасти. Спасла. На сегодняшний вечер. Теперь… уж будь что будет, а надо рассказать. Предостеречь.

А значит, кончай истерику, начинаем разговор. Ведь не просто так ее сюда притащили? Будем разговаривать?

— Итак? — молодой ведьмак точно прочел ее мысли.

— Итак? — эхом отозвалась девушка. Нет, это не оттяжка времени. Просто — им начинать. А она послушает и поймет, как лучше выложить нужные сведения. Не так скажешь или не так преподнесешь — и все, информация катится в Преисподнюю, ибо верить ей просто не хотят.

— Рассказывай, кто ты и что все это значит, — вполне доброжелательно посоветовал светловолосый маг.

— Лина из клана Феникс.

— Наемная убийца, — Вадим не спускал с нее глаз.

— Да.

— Сколько тебе лет?

— Дим! — нахмурился Лёш.

— Двадцать два, — ровно ответил ее голос.

Лёш промолчал.

— И тебя наняли убить Алекса?

— Мага по имени Алекс Соловьев, девятнадцати лет, уровень сил близок к шестой ступени, спектр не определен. Подходит?

— В точку, — кивает беловолосый. — Это все?

— Предполагаемые места засад: парк «Зурбаган», университет, клуб «Парус» на Приморском бульваре и концертный зал «Этна», — какой-то демон дергал Лину за язык, заставляя выкладывать то, что являлось конфиденциальной информацией и не подлежало разглашению ни в коей мере… даже главе клана докладывали не все, в конце концов. И не надо было это рассказывать, не надо — Лёш и так на нее не смотрит, словно вдруг превратилась во что-то неживое, отвратительное, словно… К черту! И она говорила и говорила… Как будто укладывала кирпичи в стену, отделяющую ее от Лёша. От его теплого голоса… от сияющего огня в его глазах, от его семьи, взбалмошной, но такой любящей… От собственной любви.

— По обнаружении объекта следует каким-то образом отделить его от возможных свидетелей, парализовать и доставить заказ в условленное место. Получив гонорар, оказать содействие в убийстве путем последовательного расчленения. Схема — по усмотрению заказчика. Он предлагал начать с…

— Достаточно! — голос Вадима был негромок, но от него, наверное, затих бы даже стадион психованных фанатов. Лина послушно умолкла.

Почему-то не было страшно, хоть свое будущее она могла бы предсказать с точностью до восьмидесяти нерадостных процентов. Начиная с возвращения в клан и заканчивая предсказанной Купели Льда. Но страшно не было. Было горько…

Лёш молчал.

— Ясно, — уже потише повторил Соловьев-старший. — Способ убийства заслуживает внимания. Ты здорово досадил кому-то, Лёш…

Лёш молчал.

— Версии есть?

Молчание.

— Лёш!

— Что? Нет у меня… версий.

— А у тебя? — взгляд зеленовато-серых глаз уперся в Лину. Пристальный такой взгляд. Как горячим по лицу…

— Если меня спрашивают, я бы порекомендовала поискать не у демонов, а среди магов. Скорей всего из тех, с кем жертва знакома. Была знакома. Слишком личная злоба. Словно заказ сделан из личной мести.

— Это не слишком сужает область поиска… — чуть прищурившись, светловолосый маг быстро пересматривал в памяти возможные варианты.

— Что, многим наступили на хвост?

— Многим. Больше, чем ты думаешь.

— Ясно.

— Ясно — мало. Подбрось еще информации.

— Зачем? Он убит.

— Ты говорила. Давно?

— Четверо суток.

— Многовато, но попробовать можно… А тело доступно?

Чье тело? И что попробовать? Лина ничего не сказала, но взгляд ее, очевидно, был красноречивым до предела — Вадим напряженно усмехнулся:

— Тело либо место убийства. Чтоб я мог попробовать считать информацию. Как на месте драки недавно. Это у меня осталось после… неважно. Правда работает слабо. Через раз.

А-а… Лина призадумалась.

— Можно попробовать. Слетать и проверить. Но это не его пещера.

— Ясное дело. Кто ж будет затевать такое в своем жилище.

— Я бы сказала — это вообще не его. Держался в этой пещере, как будто новичок-охотник — на сафари. Нервно так. Впечатление, что… — Лина сделала паузу, проверяя впечатление… — Мне показалось, что он с другого Уровня. А возможно, даже не-темный. У вас из знакомых никто не пропадал?

— Что?!

Похоже, мысль поискать зловредного заказчика среди своих друзей-приятелей-знакомых парням в голову не приходила. Даже Лёш оттаял. Обменялся с братом быстрым взглядом, отлепился от стены, выпрямился:

— Юлиуш Гурецки!

По дороге потерь.

Еженедельные совещания у Координаторов проходили по-разному. Кое-что оставалось неизменным всегда — например, рассадка по кругу и шар в паутинке серебряных нитей — но кое-что менялось. Традиции…

Например, если сбор проходил в первые три дня месяца, то собираться надлежало в саду. Зелень умиротворяющее шелестела, Координаторы невольно приглушали голоса, а Лаура молча вытаскивала светляков из прически и веретениц из-за воротника (насекомые пламенно обожали эколога и постоянно норовили подобраться поближе и погреться в лучах любви). На вторую неделю месяца Координаторов «приветливо» встречала голая площадка на самом верхнем этаже Свода и бушующий ветер… А Сборы в июньское полнолуние обязательно требовали присутствия Стражей на берегу реки, причем в месте впадания оной реки либо в озеро, либо в море. На худой конец, годились ручей и болото. Правда, заседания на берегу болота обычно были самыми краткими — при всей любви к живой природе даже Координаторы не в состоянии были долго терпеть проявления комариной любви, а Лаура этих серых вампиров уничтожать не разрешала!

Однако, самыми экстремальными были даже не эти сборы…

Традиции, конечно, не всегда были так безжалостны — нормальных совещаний, в более привычной обстановке, проходило не в пример больше. Правда, иногда требовалось сидеть на кошмах или циновках, а порой на неудобных, очень низких табуретах, но по сравнению с остальным это были сущие мелочи!

Юные ученики, конечно, сначала слегка столбенели, застав почтенных магистров, к примеру, в бассейне кипучей воды или на циновках, но потом привыкали и долго азартно строили самые невероятные догадки, с какой стати сбор происходит в таких странных условиях…

Причина, однако, была простой и совсем не такой веселой, как казалось.

Просто некогда состав Координаторов был куда шире. Входили в него не только потомственные Стражи, но и эльфы, и представители морского народа, и сильфы, и айяны, давшие миру стольких магов… Потому заседания и собирали в более привычных для них условиях, чтобы каждый народ мог на время побыть хозяином, «принимающей стороной».

Как же давно это было…

Ныне айяны исчезли вместе со своей культурой. Их остров исчез в одну ночь, вместе с городами и людьми, и море мгновенно отвоевало место, где он располагался. Сильфы постепенно вышли из Совета — у них перестали рождаться маги.

И остались Координаторы лишь с традициями, хранившими память о прежнем круге дружеских лиц… С памятью о прежней силе, прежнем могуществе… С памятью. Но не силой. Главный, самый мощный источник магии пропал вместе с островом айянов. И, судя по тому, что от него не осталось ни следа, ни остаточного тока сил, дело было не в природном катаклизме, а в Сопределье. С тех пор прошли тысячи лет… а уцелевшие Доверенные Стражи так и не смогли восстановить прежнюю численность. Наоборот, бесконечное противостояние с Уровнями пожирало жизни и ресурсы слишком быстро для естественного восполнения. Силы оставшихся источников едва хватало на повседневные нужды, а третий работал слишком хаотично и непредсказуемо. И теперь нельзя, как раньше, просто выбирать достойного человека и наделять его магией. Нельзя… Не хватает сил. Надо, чтобы будущий Страж имел хоть небольшую долю магической крови. Надо, чтобы он хотел стать Защитником. Надо… Как-то даже вносилось предложение пополнить ряды Стражей за счет магов Уровней. Проще говоря, найти способ забирать к себе детей, которые все равно там гибнут. А воспитать их должным образом — не такая уж большая проблема. Наверное. Только кто поручится за успех? Да и моральная сторона вызывает сомнение. Кое-кого спасти все-таки попытались. Как говорил этот мальчик — или помогать целиком, или… Спасенные растут под заботливой опекой, сформированы две экспериментальные группы. При удаче они смогут пополнить ряды стражей… И все-таки, как же мало нас осталось.

Так мало…

И от этого Координаторов иногда охватывала безнадежность — что будет дальше? Когда-нибудь они не смогут дальше сдерживать Уровни — демоны ринутся на поверхность. Вампиры махнут рукой на правила, забудут про все свои усилия создать себе положительный имидж, обедая всеми, кто попадется под руку. Когда-нибудь Координаторы не смогут поддерживать барьер — и люди ринутся на исследования в другие миры. А потом где-то кто-то нарушит правила или не обратит внимания на странности — и на мир снова рухнет эпидемия. Или новое нашествие драконов. Или… Люди так неосторожны. Любопытны, неосторожны и агрессивны. Взрывчатая смесь.

Что будет дальше? И сколько их останется лет через сто? Двадцатый век выдался тяжелым. Координатор Эндрю убит на сорванных переговорах с Уровнями. Сложила голову, замыкая прорыв из мира Тарконессо, Зинаида. Стало не по силам бессмертие Августу… Две мировые войны подорвали его веру в будущее.

Но, сколько б их ни осталось, никто не мог снять с их плеч груз ответственности. А значит, нужно работать

— Итак, сегодня у нас несколько проблем для рассмотрения. Кто первый?

— Я, — Нинне, задумчиво перебиравшая воздушные бусы, оставила цветную нить висеть в воздухе и переплела пальцы. — Я… именно я и попросила всех собраться. У нас очередной всплеск.

Савел тяжело вздохнул:

— Так. Что произошло?

Нинне мало походила на классический образ Стража, мага или Координатора. Невысокая, полненькая, вся уютно-округлая, она скорей напоминала моложавую бабушку-сказочницу. Но несмотря на внешность, Нннне была воистину незаменима на своем месте. И одна из ее обязанностей была отслеживать работу экстрасенсов. Провидческие сны, пророчества, результаты трансов, гадания. Работа немаленькая, а учитывая противоречивость таких видений, неопределенность вероятностей и хрупкость самих экстрасенсов, то и вовсе трудная. Особенно с всплесками. Недобрый знак… Всплески возникают обычно незадолго до периода каких-то массовых возмущений. Войны. Эпидемии. Прорывы. Катаклизмы.

— Снова назревает военный конфликт? Сможем погасить?

— Нет… не знаю. К сожалению или к счастью, но это не обычные человеческие проблемы. Немного терпения, я сейчас покажу…

Синее море в золотых бликах. Над улицей курорта вдруг начинает дрожать воздух, прорезанный странно-прямой серебристой нитью. Нить расширяется в мерцающую щель, зависшую в полуметре над плиточным тротуаром.

Привлеченные зрелищем, у щели начинают скапливаться курортники. Оживленно перешептывающиеся девушки, любопытные мужчины. Подозрительно щурится старушка.

А через секунду они, ахнув, отшатываются — из щели выскальзывают и прыгают на тротуар люди! Нет, не люди… У них серая кожа и красные глаза. И когда первый «серый» поднимает руку, люди… начинают… падать.

Ветерок мягко трогает золоченые осенью листья, воздух прозрачен и чист, и деревья плотно обступили небольшую полянку, словно поймав бредущих по ней людей в золотую сеть…Но люди, кажется, вовсе не чувствуют себя пойманными — молодая пара в легких куртках шагает по траве, точно по облакам, и в ее волосах рдеет кисть калины, в его — целая корона из сплетенных листьев. И лицо девушки полно радостным ожиданием чуда, а он… он бережно греет ее руки и, кажется, готовится сказать те самые древние слова, от которых каждая девушка оказывается в сказке…

Когда воздух вдруг расступается перед группой серокожих незнакомцев, влюбленные успели их увидеть… и даже испугаться успели — парень попробовал заслонить девушку и схватиться за сережку экстра-вызова.

Но больше ничего не успели. Так и остались лежать на золотой поляне, все-таки поймавшей их в ловушку…

Небольшая комната, заполненная аппаратурой. Двое мужчин в теплой одежде. Свист вьюги за обледенелым окном. Метеорологическая станция? Люди ведь не могут спросить сильфов о погоде… Один из мужчин озабоченно смотрит на часы, второй со вздохом поднимается, натягивает теплую куртку, надвигает на лицо капюшон…

И дверь распахивается, впуская в человеческое жилье снег и холод. И смерть.

— Что это? — Светлана зябко поводит плечами. — Кто они?

Пабло молчал. Александр не отрывал взгляда от замершего изображения.

— Я не знаю, — качнула головой Нинне. — Вы знаете моих подопечных, они не самые жизнерадостные и легкие в общении люди… Таков отпечаток дара. Будущее редко показывает им хорошие знамения. Но сейчас они в тревоге, какой давно не бывало. Нас ждет что-то очень плохое.

— И ясно, что. — Пабло задумчиво шевельнул пальцами — шар чуть подрос, сфера изображения расширилась. И снова поплыли картинки сверкающего моря, снежинок в клубе пара… падающей короны золотых листьев.

Наконец над столом замерло изображение нападавших. Красноглазые, серокожие, в темно-серой, почти черной одежде. В наборных поясах из разноцветных пластин. С оружием…

— Таких нет в классификации. Это не Уровни… К тому же… вы видели телепорт? Ашхи немного похожи, хоть глаза у них не красные, но они передвигаются телепортом «площадка». Остальные просто «прыгают». Это не Уровни. Это… если б не барьер, я бы сказал, что это прорыв.

— Но как же…

— А это, кажется, вторая плохая новость. — Даниэль поднял голову, — Барьер слабеет. Не знаю, сколько ему осталось, но он не принимает чужую подпитку и не в силах поддерживать себя сам.

Комнату наполнило подавленное молчание. Новости и впрямь были плохими. Уперся взглядом в стол Авдий, закаменел лицом Даихи. Савел положил обе руки на стол и уже собрался попросить коллег высказаться, когда заметил, что Даниэль еще не закончил.

— Так. И еще, коллеги… должен признаться. Я никогда не считал себя провидцем или предсказателем, но в последнее время мне уже несколько раз снился один и тот же сон. И должен сказать, что он меня немало тревожит.

Взаперти.

— Тот Юлиуш? Юлиуш-альтер с экспериментального курса? Тот, которого ты обставил на соревнованиях? Ты его еще вытащил из лужи, так, когда он материализовал что-то не то? Его еще девушка потом бросила, так? — Вадим, похоже, припомнил искомого пропавшего с лету. — А что, он пропал?

— На прошлой неделе. Родственники всех знакомых обзвонили…

— Так-так… Пропал, значит… Лёш?

— Я не уверен, но… Пару недель назад он угрожал, что скоро я узнаю, как сманивать чужих невест. И вообще…

— Угрожал. Так-так… — голос Вадима был подчеркнуто нейтрален, но почему-то стало неуютно даже Лине, — И я только сейчас об этом узнаю!

Спасаясь от пристального взгляда, Лёш быстро повернулся к девушке:

— Лина, ты внешность описать можешь?

О! Заговорил…

— Интересно, а они всем звонили пять раз или только тебе? — продолжал уточнять старший брат (тем же тоном).

— Не знаю. Лина, так что с портретным описанием?

— Ничего. В смысле, ничего особо конкретного, — Лина подавила совершенно нелепое желание расспросить Лёша поподробнее о «сманивании чужих невест» — это абсолютно не ее дело! (ну конешшшшшно — проворчал скептически внутренний голос) — Он был в капюшоне, и я его особо не рассматривала.

— Убить убила, но не рассматривала?

— Не имею привычки! — огрызнулась Лина. Но припоминать начала. — Невысокий… разве что на палец выше меня. Худой… очень ухоженные руки. Нервные движения. Говорил быстро, голос высокий. Не баритон и не тенор, выше…

— Похож. Только Айвена не назовешь говоруном. В остальном совпадает.

— Мило. Значит, мы имеем потенциально враждебную семью из нейтральных? Терпеть не могу этих так называемых нейтральников. Или ты помогаешь, или… Лёш, что? — голос Вадима внезапно изменился, — Что такое? Опять?

На руке младшего Соловьева внезапно появился браслет. Точнее, проявился — раньше эта штучка, судя по всему, просто сливалась по тону с кожей, прикрытая «маскировочной паутинкой». Связующий браслет низшего класса. Связь и наводка, не больше. Никаких привязок и…

— Леш, только не говори, что это опять вляпался кто-то из твоих раздолбаев!

— Не сейчас, Дим. Останься с Линой, ладно?

— Куда?!

— Я быстро… Проклятье, как их занесло в эту пещеру Лягве?

И он исчез.

- ***! — выразился Вадим. — Оставайся здесь, родителям ни слова! — и, одним движением руки замкнув контур защиты, испарился.

Здесь? Нет! Лина инстинктивно рванулась следом… и с маху врезалась в защитный купол. Грыббаз!

Мир кувыркнулся…

Когда в глазах просветлело, девушка обнаружила, что сидит на полу. Голова кружилась, феникс шипел и «бил крыльями», а на языке теснилась куча малоприличных выражений о светлых магах, барьерах и собственной дурости. Что все это значит?! Что, во имя Преисподней, ей теперь делать?

Она еще раз попробовала купол, уже осторожно, в касание… Держит. Прочный. У нее был специальный амулетик для размыкания-дезактивации защиты, но где он теперь… Там же, где и все остальное. На встречи с Лёшем Лина ничего не брала, и сидеть ей тут… до возвращения братьев домой. Или до осветления Темноты Преисподней…

Куда их демоны унесли, этих самоубийц во имя Света и милосердия, мать их растак?

Так… Так… Лина быстро встала, собираясь проверить дверь — вдруг подпустит — и услышала быстрые шаги на лестнице. Кто-то шел.

Мило. Сейчас хозяйки дома поинтересуются, какого дьявола гостья забыла в комнате Вадима, почему она одна и под замком? Ох, вашу ангельскую благодать…

— Вадим? Лёш? — вопросил голос Милы. — Мальчики, все в порядке?

Лина быстро просчитала шансы — отозваться или промолчать. Но среди шансов фигурировала незапертая дверь — так что лучше отозваться…

— Их здесь нет.

— Лина?! — дверь распахнулась в момент, и настороженно-тревожные глаза быстро обежали комнату, словно проверяя комнату на предмет погрома, трупа или, на худой конец, следов борьбы. Руки женщины (чисто автоматически, как хотелось бы верить!) приподнялись и замерли на уровне талии. — Что случилось? Вы же ушли с Лёшей…

— Мы вернулись, — причины возвращения Лина решила попридержать про себя. — И разговаривали с Вадимом.

— А… а где они? — голос спрашивал одно, а темные глаза Милы излучали другой вопрос: «Если их нет, то почему ты — здесь?». Ну да… приютить дома убийцу — не тот поступок, который придает душе покоя и доверия.

— У Леша сработал какой-то браслет, — осторожно отозвалась девушка. — Он пообещал скоро вернуться и исчез. Вадим тут же испарился следом, а я… застряла тут.

— Опять… — и женщина бессильно опустила ладони, сразу поверив. — Проклятье. Имя назвал?

— Чье имя?

— Ну этого… Кто опять попал в беду?

— Не сказал…

— Проклятье! — повторила Мила. — Остается надеяться, что Дим не опоздает. Давно?

— С минуту.

Губы женщины беззвучно шевельнулись. Лине показалось, что она снова была готова произнести что-то типа «проклятия», но чародейка сказала другое.

— Когда же это кончится…

И слова эти были пропитаны такой усталой горечью, что Лина не узнала ту спокойную, домовитую и улыбчивую женщину, которой Людмила была так недавно. Боль звучала в ее голосе, боль и тоска, словно та, усталая, стояла посреди бескрайней ледяной равнины, и в любую сторону расстилались бесконечные снега без крохи тепла. И нет надежды на тепло и помощь. Лучше б она сказала «проклятье»! Впрочем, это продолжалось всего миг — а потом тревога и тоска словно истаяли, спрятались, и Мила снова стала приветливой хозяйкой. Гостеприимной.

— Ну что, ты, наверное, хочешь отдохнуть? Ночь, все спят… Комната Лёша открыта.

Интересно, там контур все еще разомкнут? Юноша гостье доверял и ни разу не закрывал его сам, не спросив ее согласия. Просто напомнил, что от этого зависит безопасность дома, и показал, как закрывать комнату от проникновения извне. Она закрывала.

— Только из дома не уходи, — словно в ответ на ее мысли сказала Мила, — Защита…

Ага, ясно.

— Спокойной ночи, — Людмила плотней запахнула красивый темно-зеленый халат и опустилась в кресло. Она явно никуда уходить не собиралась.

— А вы?

— А я подожду. Если… в общем, я подожду.

Она выглядела спокойной и уверенной, но Лина больше не верила этому спокойствию.

— Я с вами.

Неверный ответ?

Ян больше любил условно ночное время. Условно — потому что на Уровнях всегда было темно. Или всегда светло — если у клана были хорошие отношения с горными ведьмами и те соглашались продавать осветительные шары или кристаллы. Вообще слова «ночь» и «день», наверное, остались в языке из каких-то прежних времен, когда обитатели Уровней еще могли видеть «солнце» (судя по рассказам и картинкам это такой большой-большой осветительный кристалл) и «звезды».

Но Ян все равно больше любил ночное время. Ночью было принято отдыхать. Демоны Уровней ревниво держались за традиции, и ночной отдых — это был обычай, через который переступало лишь отребье. Уважающие себя племена и кланы старались придерживаться правил. Поэтому ночью никто не приходил в маленькую пещеру со стопками книг на полу. Ни отец со своими приказами, ни братья с дурацкими шуточками, ни алтарный прислужник с еженедельными проверками.

А к взглядам охранников Ян давно притерпелся.

Главное, что ночью можно спокойно читать. И рисовать, уже не мысленно, совсем другие жилища, и переносить их на кристалл — светлые, чистые, красивые… представлять там других демонов. Не злых. Интересно, такие бывают?.. Бывают на свете места, где никто не мечтает тебя убить за отдельную пещеру? Бывают такие существа — демоны, колдуны или эти… из верхнего мира… люди, вот! Такие, которые не провожают тебя злобными перешептываниями, подсчитывая дни до твоей смерти? Верхние умеют создавать такие прекрасные пещеры… то есть замки. Может, они действительно другие? Но он об этом не узнает…

Воздух дрогнул, и юноша поднял глаза от иллюстрации с белым минаретом….

В первую секунду он подумал, что заснул, и незнакомец, возникший в его пещере, ему просто чудится. Ведь в реальности этого не могло быть? Синяя рубашка (не серая, не черная!), светлые волосы без привычной повязки Верхний? Это сон…

Но тут незнакомец приложился макушкой о потолок невысокой пещерки, и…

— Чтоб ты провалился!

— Эй, ты кто?! — проснулся охранник. — А ну стой!

В следующий момент он почему-то стукнулся головой о стенку и затих, а незнакомец обернулся к Яну… и опустил руку.

— Не бойся, не трону. Только скажи мне, где эта пещера Лягвы.

— Лягве, — автоматически поправил Ян.

— Так где? Здесь все перекрыто в четыре слоя защит, чтоб их! Сбился…Покажешь?

Это все нереально. Он не должен… Но за много лет с ним впервые разговаривали так. Не снисходительно и без пренебрежения. Ян молча поднял кристалл. Прикрыл глаза, создавая макет дикого лабиринта, именуемого «Владения Долински». И обозначил на нем две точки.

— Мы здесь, где серое. Лягве — вот это, видишь? Только зачем тебе туда? Там же…

— Нужно. Спасибо, парень. — незнакомец изучил кристалл. — Ты тут не в плену?

— Что? Нет…

Пристальный взгляд.

— Тогда прощай. Хотя подожди. Как тебя зовут?

— Ян.

— Я запомню. Счастливо, Ян.

И он шагнул в телепорт, а юный демон остался на месте с таким ощущением, словно уронил кристалл или нечаянно сжег любимую книгу.

Почему он сказал, что не в плену?

Ночной разговор.

— А почему мы не мчимся за ними? — девушка больше не могла играть в молчанку. За эти десять минут они уже выпили кофе, поперебирали на подносике печенье, и молчать дальше было почти невозможно.

Мила невесело улыбнулась:

— Когда им было пять, мы мчались…и в десять. И в пятнадцать… Всякое было, и порой наша помощь была кстати. Но время вышло. Они выросли. Они отличная команда, и мало кто может быть им не по силам. Они взрослые, понимаешь?… Поэтому мы обычно ждем полчаса, потом еще пять минут… и уже потом мчимся на выручку. Если надо. Но за последние два года ни разу не понадобилось.

Лина вспомнила суккуба и посомневалась. Но промолчала.

Минуты текли. Еще пятнадцать…

— А куда они так умчались?

— А… — по губам женщины скользнула слабая улыбка. — Это Лешкины оболтусы. Мальчишки, которые вечно влипают в проблемы. Леш когда-о…

Шиххх! Тишину комнаты прорезали шипение и грохот. Две фигуры материализовались вместе, у их ног копошилось и рычало что-то белесое, размером с некрупную собаку…

— Дим ранен. Осторожно, оно ядовитое… — шепчет Алекс.

На пути зла.

Стены то появляются, то вновь пропадают в дыму — опаленные, в щербинах. Дым ест глаза, за спиной надрывный кашель… Детский. Неужели он последний? Последний, иначе они не пробились бы сюда… Как же такое получилось.

— Учитель, сюда! Учитель…

Нельзя. Это дорога только для вас, ребята. Это аварийный телепорт, в нем небольшой заряд. На меня не хватит. Скорее.

Дым… им нельзя долго дышать.

Они приближаются. Значит, защита уже пробита. Быстро. Слишком быстро. Он видел, как они пробили плетение Авдия… Наложение рук, небольшая пауза… пауза, в которую вмещается злорадная усмешка. Потом на плетении появляется странное темное пятно — словно копошатся сотни крохотных червячков… и пятно расползается, пожирая призрачную преграду. Пока она не разрывается под огнем.

Откуда взялась темнота, Даниэль не успел понять. Только она разом отняла мир, черная и жуткая, чужие руки сжали виски, мгновенно наливая голову ледяной болью.

Он так и не успел увидеть, сколько учеников не успело перенес…

— Вот так, — Даниэль прекратил транслировать воспоминание и устало закрыл глаза.

— Тебе помочь? — Светлана на всякий случай встряхнула руки.

— Нет, спасибо.

— Кажется, сегодня нам нужно сосредоточить внимание именно на этой проблеме, — Савел обвел всех взглядом, испрашивая согласия, — С вашего разрешения, оставим иные вопросы для другого раза.

— Согласен. Согласен… — зашелестело по ряду. Неисправимый Пабло тут же подтянул шар поближе.

— Коллеги, я думаю, все обратили внимание на схожесть этих … э-э… объектов видений? Каков вывод?

— Вывод прост: нас ожидает прорыв. Судя по тому, что мы видели, глобальный. С катастрофическими последствиями. Сроки… не позже конца лета.

Конец секретам!

В следующий миг дом встал на дыбы.

Лина инстинктивно рванулась вперед, всаживая в белесую гадость два клинка, и пропустила, что сделала Мила, но в комнате прошелестело сразу нескольких переносов, откуда-то рядом взялось еще несколько надежных рук, и поддержали не только старшего Соловьева, но и младшего — он тоже едва держался на ногах.

Сразу три голоса завопили: «Александр!» — Милы, Марины и еще кого-то, знакомого, но неопознаваемого из-за волнения. Внизу заорали рыбки, требуя сказать, что произошло…

— Где Александр? — оба поколения Соловьевых действовали слаженно и отработанно: пока близняшки сорвались в телепорт за Направляющим, вторая троица окружила пострадавших:

— Что случилось?

— Рубашку разрежьте…

— Стабилизируем… Вот это да… Лёш, на кого нарвались?

— Лягвы. Стая. Ядовитые, похоже…

— Жгут, быстро. Марин, Лёша посмотри.

— Я цел.

— Знаем мы твое цел. Глянь-глянь.

— Кровопотеря растет…

— Да что со стазисом?!

— Я не могу! Я волнуюсь!

— Давайте кого-то из друзей позовем?

— Волнуется она… Мам, давай ты. Дим, барьер не поднимай, а?

— Не… буду… — выдыхают пепельные губы… — Давайте…

Белая как мел Людмила резким движением сближает ладони, и Вадим замирает на полувдохе. Кровь моментально перестает течь из ран. Серо-зеленые глаза невидяще смотрят в потолок.

Шорох-шелест, и в комнате является знакомый мужчина в белой рубашке.

— Прошу прощения, у нас тут… Вадим! Лёш! Мальчики…

Быстрый взгляд, навскидку сравнивающий тяжесть повреждений — и безошибочный выбор, и невесомо легшие на грудь молодого мага белые ладони, наливающиеся серебряным сиянием… Оно родилось на месте ран и, словно растекающиеся по воде цветные пятна, медленно разлилось по телу. Мягко просияла аура, впитывая подаренную энергию.

Феникс довольно ворохнулся, привлекая внимание хозяйки к симпатичной магии, но Лина в этом не нуждается — она зачарованно смотрит, как тают на теле парня следы многочисленных укусов… как на коже не остается ни шрама, ни красноты… как тот «оттаивает» и тихонько вздыхает, уже без боли, пропитавшей голос…

— Пап, Лёша тоже…

— Ну ясное дело! — Александр быстро поддергивает рукава мантии, — Без Лёша тут никак не обойдется. А ну ребята, кто тут медик… дайте ему что положено, пока я Лёшем займусь!

«Кто-тут-медиков» в помещении оказалось сразу двое: взъерошенная Марина и одна из ее подружек, не считая самой Милы. Вряд ли они правда были медиками — слишком молоды — но оказывать первую помощь явно умели. А сейчас, переглянувшись, они подтащили поближе аптечку, где лежали непригодившиеся бинты и достали оттуда пару ампулок и несколько таблеток, при виде которых оба пострадавших дружно скривились.

— Но… — начал Вадим.

— Давай-давай, капризничать потом будешь! — сурово сдвинула брови тоненькая Марина. — Исцеление-исцелением, а потерю крови надо компенсировать. Или тебе капельницу поставить?

— Ладно, давай свою отраву.

— Не отраву, а глюкозу, витамины и…

— Один черт! Лёш, ты как?

Ответ юноши прозвучал глухо — Александр развернул его спиной к себе и буквально вжал в мягкий диван лицом вниз. Белые ладони плавали в воздухе, то и дело зависая над буро-алыми рубцами…

— Нормально.

Семейка переглянулась и закивала так, словно не нашла в ответе ничего удивительного. Подумаешь, явились родственники домой в потрепанном состоянии, ну и что такого? Более экспансивная Марина постучала пальцем по лбу. Вторая девушка гневно запахнула полы халата так, словно они являлись кое-чьими ушами.

— Нормально… — почти прошипела явившаяся вслед за сыновьями Маргарита. — Я к вам скоро переселюсь, учитывая сколько раз приходится сюда мотаться среди ночи!

— Мам, — тихонько тронул ее за рукав один из близняшек. — Они ведь тоже к нам летят, если что.

— Если б они не подавали вам такой пример, вы б не влипали в неприятности! — с истинно женской логикой отрезала Марго, — Смыться из дому, чтоб сцепиться со стаей серых уродцев!

— Пятнистых… — уточнил Вадим.

— Что?

— Пятнистые уродцы. Лягвы с Уровня Дааль. Лёшкин приятель-нейтральник как-то нашел их на свою… э… голову.

— Какой приятель?

— Павел, — неохотно буркнул Лёш.

Все замолкли.

— Павел? Тот парень из Красноярска? Не может быть! Он бы не полез очертя голову в Уровни…

— Он же такой… благоразумный.

Юноша дернул плечом и промолчал.

— Странно… Он же ни разу не вызывал тебя для решения «нештатных ситуаций», не то что остальные твои разгильдяи. У него даже зелий недозволенных на счету нет! Лёш!

Но спаситель друзей отвечать почему-то не пожелал и уткнулся лицом в диванную подушку. Родные понимающе переглянулись… и переключились на второго пострадавшего.

— Он хоть жив? Вадим!

Блондин кивнул:

— Я успел его перенести оттуда, прежде чем они бросились. Странно, что он цел остался.

— Ничего странного, — мрачно отозвался Алекс. — Все как раз правильно.

— Ты о чем? — Александр вскинул голову, оторвавшись от изучения какого-то странно-изогнутого рубца.

Пауза.

— Лёш?

— Он и есть благоразумный, — с отвращением проговорил явно расстроенный Светлый. — Очень благоразумный. До тошноты…

— Лёш, что случилось?

— Он все рассчитал: что лягв держат или разводят там, там, где есть чем поживиться. И место правильное выбрал. И про нравы хозяев все выучил: что можно предложить им в виде выкупа человеческую жертву, причем чем ценнее, тем лучше… и даже сам себя камнем по ноге ударил — чтобы вспышку боли спровоцировать. Он ведь про меня многое знает… — в устало-равнодушный голос вплелась острая горечь, — И про мою эмпатику в курсе…

Что-о?!

Лина ощутила, как в ладони плеснуло горячим. И закололо, точно феникс разделял ее ярость и собирался посчитаться лично.

Семейство, впрочем, тоже не было настроено на благость и всепрощение…

— Павел?!

— Жертва?! Александр!

— Лёш, ты уверен? — нахмурил золотистые брови Координатор.

Тот не ответил. Девушка его понимала. Такое предательство… второе, кстати, предательство. Второе за ночь. Лёш…

— Вадим, ты что скажешь? — Марго взглядом утихомирила рассерженную Маринку, как раз собиравшуюся что-то сказать, и приступила к выколачиванию свидетельских показаний. — Ты что видел?

Молодой маг нахмурился…

— Действительно странно. Я не успел тогда осмыслить — перенесся, увидел Лёша под этой… грудой… отшвырнул, метнулся вперед, потом хотел сжечь… не привык еще к «ограничениям»… поднял, хотел перенестись… отправил этого, который приятель… И тут что-то ударило. Странно…

На этот раз молчание было напряженным, как грозовая туча. Перед смерчем…

— Скотина!

— Сволочь!

— Подонок!

— Александр, и ему это сойдет с рук?!

— Погоди… — Вадим приподнялся… — Лёш… Я только сейчас вспомнил… А как ты выжил?

— Ты о чем? — нахмурилась Марго…

— Лёш! — выдохнули разом побелевшие губы Людмилы.

— Дим, ты б поосторожней все-таки… Мила, Мила, спокойней, вот же оба, целы…

— О чем ты, Вадим?

— Может, отложим? — Лёш сердито одернул рубашку на спине, — Пап, хватит, ничего не болит!

— В том-то и дело… — Александр отпустил сына, но продолжал всматриваться в него внимательно-пристально, словно видел что-то в этой несчастной спине прямо под кожей… — Что-то странное происходит… Вадим, расскажи еще раз, что тебя удивило.

— Я… не совсем уверен. Просто мне показалось, что Лёш… — Вадим говорил осторожно, взвешивая каждое слово. — Что его несколько раз укусили до меня, а меня вырубило ядом почти сразу, после второго же укуса. Так что… мне не совсем понятно, как он смог выжить и еще меня на себе вытащить.

— Если укусы действительно принадлежат пятнистым лягвам, то я присоединяюсь к удивленным, — прищурилась Маринка. — Это противоречит всем законам…

Все сморщились, как будто разом оказались в кресле у дантиста и услышали отвратительное жужжание бормашины…

— Марин, не начинай.

— Да что такого? Как вляпываться в де… во всякое нехорошее дело с лягвами, так это мы можем, а как высказаться — так не начинай. Или это не лягвы, или…

— Это лягвы.

— Или Вадиму показалось…

— Маришка!

— Или мы имеем дело со случаем чудесного исцеления!

— Марина, перестань…

— Погодите-ка… А ведь мы уже имели дело со случаем такого же «чудесного исцеления». Пару недель назад…

О-о… показалось, что в комнате разом подскочила температура. Взгляды семьи скрестились на Лёше, как лазерные прицелы:

— Лёш? Есть версии?

— Нет.

— Послушай…

— Нет. Нет у меня… версий.

И старательный взгляд в пол…

— У меня есть, — проговорил вдруг Вадим. — Хоть я и не уверен. Но… Лина. Ты ничего не хочешь нам сказать?

Девушку бросило в жар:

— О чем ты?…

— Дим! — предостерегающе поднял голову Лёш. Взгляды братьев столкнулись, как рапиры. Встревоженный и виноватый, сердитый и настойчивый…

— Тихо-тихо, — мягко вмешался Александр. — Что с вами?

— И при чем тут… при чем тут Лина? — Мила быстро переводила взгляд с одного на другого. — Мальчики…

— Ты обещал!

— Лина, скажи сама. Скажи.

Ох… это ведь из-за… не может быть!

Но тогда, ночью, она поделилась с Лёшем не только лекарством, в дело влез и феникс! И кажется, такое двойное лечение сработало слишком эффективно. То есть нет, не слишком, Лёш ведь остался жив… спасибо тебе птичка, за это, я б с ума сошла, если бы… Но теперь… как это объяснить?!

Семья Соловьевых со друзьями дружно смотрела на нее. Девять пар глаз. Это напоминало какое-то… судилище.

— Лина?

— А что, с Линой что-то не так? — шепот Марины, услышал бы, наверное, даже дятел.

— Дим, о чем ты?

— Вадим… — Лёш ничего больше не сказал. Но глянул так, что старший брат только шевельнул губами и промолчал.

— Так… — Мила, кажется, забыла о переживаниях на тему «боже-что-могло-случиться-с-моими-детьми» и переключилась на то, что могло случиться сейчас. — Так. И что происходит?

— Я, кажется, понимаю… — медленно проговорил Александр… — Тогда, вернувшись, мы застали всех спящими… мы еще никак не могли понять, что произошло… а у изголовья Лёша стояла незнакомая девушка…

— Что?!

— Лёш, мы тогда недаром спрашивали, нет ли у тебя знакомых… целительниц. В твоей крови кое-что…появилось. Необычное. Благодаря ему ты тогда так быстро поправился… И сейчас выжил.

Зеленые глаза прищурились, мгновенно превратив подвижное лицо юноши в застывшую маску:

— То есть… она… эта девушка… незнакомка… не хотела мне вреда?

— У нее была для этого возможность… — спокойно проговорил старший. — Она ведь осталась с тобой один на один. Вреди не хочу. Но ты проснулся живым и здоровым. Более здоровым, чем должен был.

— И я недаром расспрашивал тебя про девушек… — напомнил о себе Александр.

— А ты отшучивался и говорил, что в тот день с тобой не было никаких девушек, кроме того суккуба… Но одна была. Лина?

И снова смотрят на нее. Вопросительно — это Александр. Тревожно — Мила… Любопытно-непонимающе — сыновья Маргариты… Оценивающе-раздумчиво — Марго, с явной опаской — благоразумная подружка Марины.

И Лёш смотрел.

Наконец-то…

В зеленых глазах таял ледок напускного безразличия, таял туман глубоко запрятанной боли от предательства… и разгоралась надежда.

— Лина?

— Тебе лучше сказать, Лина… Сейчас.

Все?! Нет… Но кое-что — можно. Придется.

— Хорошо. Это действительно была я.

Дальше пришлось замолчать. На гостью дома рухнул шквал из вопросов, упреков, сомнений и прочего… В жизни б не подумала, что четыре женщины (причем две из них совсем девчонки) могут наделать столько шума!

— Как?

— Ты?

— Не может быть!

— А Вадим еще говорил про стопроцентную защиту обычным магическим контуром. Тоже мне, стопроцентная!

— Да наверняка Дим опять ее на своем окне не замкнул, вылавливал всяких там демонов…Вот она и прошла!

— А зачем?

— Лина, с какой целью ты сюда…

— Ты почувствовала, что Лёшу плохо, да? Почувствовала? Это любовь…

— Лина!

— Расскажи…

Девушка невольно подумала, что в принципе, обезопасить Лёша от других клановых убийц весьма просто: надо только сказать про контракт этой стае Соловьевых, и тогда у клана нет шансов на выполнение заказа. И вообще, еще вопрос, кому больше повезет, если оба сцепятся… Может, она так в конце концов и сделает. В клане все-таки не дураки. Не полезут, если против и ведьмы, и Стражи, и Координаторский совет впридачу.

— Хорошо. Я действительно прошла через незамкнутый контур. В комнате Вадима.

— Зачем?

Хороший вопрос. Еще б знать ответ на него… Лина усмехнулась, чувствуя себя до странности спокойно. Ей больше нечего прятать от Лёша. Адское пламя, как же это… насколько же это легче. Она даже улыбнулась:

— А он мне приснился. Я и пришла. Посмотреть, и…

— И что? — шевельнулись губы Милы.

— И помочь. Получилось.

— Это ты нас усыпила?

— Ага.

— Чем?

— Сонное зелье. На дротиках. Обычное. Даже голова не болела, так ведь?

— Не болела… — еле слышно проговорила Мила, не отрывая от нее глаз, — Не болела…

— А что ты сделала? — вмешался Александр. — Я не смог понять. Эта примесь в крови…

— Маленькая семейная тайна. Не подлежит разглашению.

— Это пройдет?

А Лёш так и не задал ни одного вопроса. Только смотрел… Лина отвела взгляд и постаралась сосредоточиться на вопросе Старейшины. О чем это он? А-а… Пройдет ли неожиданный исцеляющий эффект.

— Зависит от нескольких факторов.

— Каких, например?

— От подпитки, например.

И от настроения Феникса. Он как раз намекал хозяйке, что неплохо было бы встать поближе к зеленоглазому ведьмаку с такой необычной искрящейся аурой. И вообще…

— То есть… если подпитать, то примесь будет держаться долго? — сделал вывод Вадим, Очень неплохо для Лёша и его манеры… вечно встрять куда-нибудь.

— Кто б говорил!

— Дротики… Снотворное… — проговорила Мила каким-то слишком ровным голосом. — Ты ведь не просто танцовщица, а, Лина?

И две пары темных глаз встретились.

Карие и черные, тревога и затаенная боль, мать… и… кто?

Кто она?

«Ты ведь не просто танцовщица, а, Лина?»…

Всего четверть часа назад они сидели за одним столом и вместе тревожились об одном… и пили кофе… и как-то сблизились сразу, как это получается только у женщин — разом, навсегда…

Ты ведь не просто танцовщица?

Лина не стала притворяться, что не понимает, о чем речь.

— Нет. Не просто.

— Я не понимаю… — начала Марина, но замолкла после выразительного знака Марго.

— Но… Ладно.

— О чем вы говорите?…

— Лина… — торопливо перебил Лёш, — Подожди. Это никого не касается!

— Не касается? — Марина постучала по лбу пальцем. — Ты рехнулся?

Тонкие пальчики девушки-подростка рывком взмыли на уровень груди… и замерли, накрытые широкой ладонью.

— Подожди, Маринушка, — мягко попросил Александр. — Подожди.

— Но папа!..

— Марина… оставь, — в голосе Вадима снова зазвучала та спокойная властность, и девчонка поперхнулась… — Прекрати. Лёш, давай спокойней.

Лина не обращала внимания ни на девочку, ни на Стража. Не рвись, феникс, все нормально. Будет. Когда-нибудь. Нет, никто не тронет твоего обожаемого ведьмака, дурачок… Это же его семья. С ним все будет хорошо…

А губы у Людмилы дрожат. И глаза не отрываются от твоего лица…

— Феникс… — тихо проговорила женщина…

— Да.

— Пришла за моим сыном…

— Да.

И они замолчали, только глаза… глаза говорили.

«Зачем?!»

«Ты знаешь…»

«Ты его не получишь!»

«Я знаю. Я… я знаю».

И Лина опускает ресницы, потому что все решено.

Больше нечего скрывать. И не для чего. Как-то легко… и пусто. Не защищай меня, Лёш… Не надо. Может, так было бы и лучше, но твоя семья точно не будет меня убивать.

А может, так и впрямь было бы лучше…. Ну да ладно.

Я не жалею. Ни о чем.

Кажется, мне пора…

— Контракт все еще не отменен, — проговорила она ровно. Сказала Вадиму — почему-то светловолосому ведьмаку было легче смотреть в глаза, чем остальным. — Так что береги брата.

— Что?!

— Лина, нет! Стой!

— Стой…

Но мир уже мигнул в переносе… растворился… и открылся новой гранью.

И конец жизни?…

И снова ночь, и звездный купол над головой безбрежен и ярок… и ровный рокот моря мягко окутывает покоем… и слезы высыхают под свежим ночным ветром.

А то, что жжет, то, что горит и мучает невозможным чувством потери, ту боль, которая расцветает в сердце колючим огнем… ее ведь можно выплеснуть и по-другому…

Не задумываясь, почти не осознавая, что делает, девушка шагает вперед — туда, где песок у края волн ровен и плотен…

Волна плеснула, как приглушенные аплодисменты…

Да.

Вот так… Шагнуть, замереть…

И вскинуть руки над головой.

Не было здесь людей, на ночном пляже. Единственными зрителями были два краба у края воды… И все же, и все же… Пируэт. Жете, жете, жете… И шум крови в ушах — как музыка… Связка шагов, почти акробатический прыжок…

Здесь, на пустынном морском берегу, танцовщица Фэйт исполнила свое лучшее за всю жизнь выступление…

Летящий шаг. Движение плеч, почти незаметное движение бедер, миг неподвижности — и связка бешеных фуэте и сумасшедших, почти невозможных пируэтов… Тело летит, словно не касаясь песка, тело изгибается, как травинка по ветром, тело живет…

Она живет!

Кружит, кружит, кружит над головой ночной купол небес, и расстилается под ногами сверкающая дорожка, по которой ей не уйти..

Лицо, запрокинутое к звездам и танец, как жизнь падающей звезды — огненный и страстный… и краткий, как жизнь.

Как ее оставшаяся жизнь.

Она плеснула в лицо морской воды — остудить пылающие щеки. Посмотрела на гаснущее серебро луны… Что ж, Лина, пора? Не будем тянуть?

Пора.

Внутри ворохнулся встревоженный Феникс, уловив волнение хозяйки. Да, понятно. Ничего, Феникс. Ничего.

Просто пора.

Ах да… надо зайти домой. В клане перед… словом, она должна выглядеть достойно.

Вперед.

Ее комната.

Почему-то включенный свет.

Лина все еще была не здесь, все еще задержалась мыслями на морском берегу… на своем прощании… и поэтому опоздала среагировать.

— Мама?

— Мы давно ждем тебя, Лина, — прозвучал ледяной голос Лиз.

Неясное чувство опасности огнем пробежало по крови…

— Что?…

Она инстинктивно отступила… начала отступать… и в этот миг в грудь, чуть ниже горла, ударил дротик с парализующим. И Лиз мгновенно оказалась рядом, наложила руку… стены качнулись, на глазах сменив цвет, обратившись гранитом ритуальной пещеры…

— Ты должна ответить на несколько вопросов, — прозвучал затихающий шепот…

— Конец лета…

Эти слова словно холодом дохнули. Прошли по комнате недоброй тенью. Легли на плечи тяжелым грузом.

— Так скоро?.. — голос Деметры — почти шепот.

Светлана промолчала. Мужчины постарались отстраниться от эмоций. Хоть вырванные у времени картинки будущего не обещали ничего, кроме страха и гибели, но голоса звучали ровно и по-деловому.

— Конец лета, в крайнем случае, ранняя осень. Посмотрите на этот островок.

— Да, не Австралия. Северное полушарие…

— Можете визуально опознать?

— Нет, но это несложно определить.

— Но почему теперь?

— Это не суть важно. Нам нужно мобилизовать силы. Надо срочно собрать Стражей. Наладить оповещение и зачистку.

— Провести досрочно выпуск юных Стражей. Пополнить ряды.

— С нейтральными поговорить. Хватит им быть в стороне. Тут общая беда.

— Не пришлось бы с демонами договариваться… Слишком уж общая беда. В случае чего им у себя на Уровнях не отсидеться.

— Кстати, коллеги, мне тоже интересно, почему именно сейчас, — Пабло, вечно витавший в облаках, теперь с этих самых облаков спустился и теперь оживленно, как-то по-птичьи, рассматривал Координаторов, — Прорыв произошел из-за ослабления барьера или барьер ослаб именно из-за прорыва? И какой именно причиной руководствовались неведомые нам создатели барьера?

— Поясните?

— Коллеги, я хочу сказать, что в первую очередь, нам стоило бы заняться именно барьером. Либо попытаться перехватить на себя фокус сил и произвести подпитку, тем самым отодвинув срок нашествия, либо… отыскать создателей. Попросить восстановить это их творение. Хоть временно, пока мы не сможем мобилизоваться. Да и просто… В конце концов, если они на нашей стороне, то это мощнейшая поддержка. Уровень задействованных энергий более чем впечатляет.

— Мы пытались отыскать. Неоднократно. В конце концов, магов с таким уровнем способностей не так уж много на земле. Или близким… Как говорят, раз, два и обчелся. Фактически из ныне известных более-менее соответствуют лишь Савел и Александр Базилевс. И то на усилителях-концентраторах. Возможно, через некоторое время приблизится Даниэль, но до этого еще очень далеко.

— Может, из Темных? Что есть этакое в этом барьере… какой-то отзвук темноты.

— Нет там никакой темноты. Чистая энергия, самые обычные плетения, без всяких признаков. Но даже если и так, если допустить, что барьер по каким-то своим причинам поставили Темные, то увы, среди них на такое никто не тянет.

— Даже в круге? Может, барьер составлен не одним человеком, а группой.

— Темные? Слабо представляю себе Темных, способных на доверие для Круга. И слишком уж однородны плетения…. слишком похожи. Нет, автор был один…

Авдий покачал головой. Вопрос об авторе-авторах таинственного барьера обсуждали уже не раз и не два. И версии эти уже звучали. И все Координаторы, а также наиболее сильные стражи и даже пара нейтральных магов, наиболее сильных, были проверены на возможную причастность к загадочному охранительному плетению. Но все впустую. Неведомый автор охранного плетения возник словно из ниоткуда. И туда же исчез после установки…

В порядке бреда Даниэль даже предложил версию, что к ним на Землю, проломив старый барьер, вторгся чародей из другого мира. Например, из Ангъя или Виттре. Там сильных магов много. И, осознав, что он натворил, попробовал возместить ущерб, сплетя новую «охрану». Версия как версия, не хуже любой другой, но куда же этот иномирный маг потом делся? Ведь охранительное плетение замкнуто изнутри. Менее доверчивый Савел, также в порядке бреда, предположил, что искомый маг мог просто сбежать из своего родного мира (возможно, что-то натворив), а чтобы его не нашли, отгородил новое прибежище барьером. Но где он тогда? Ведь должен был остаться здесь…

Все эти обсуждения, нередко горячие, все-таки оканчивались безрезультатно. Барьер оставался загадкой, поиск ключ которой отодвигался на будущее… Стражам хватало других проблем.

А вот теперь — не отодвинешь и не отстранишься. Слишком многое зависит…

Темнота… Глухая черная полночь…

Лина всегда любила ночь — ночью меньше изматывающих тренировок, ночью можно расслабиться хоть ненадолго… отдохнуть…

И если сон не наваливается неодолимой каменной глыбой, то можно сесть на подоконник и посмотреть на звезды… такие далекие, такие прохладные. Если посмотреть на них сквозь ресницы, то кажется, что они движутся. Кружатся в неспешном хороводе, касаются друг друга, танцуют… им не одиноко.

Она любила ночь.

Но сейчас темнота не была другом.

Что-то… что-то было не так. Здесь нет звезд. Нет покоя… Это черное небо… лживое…

Х-холодно-о…

По крови плавают ледяные кристаллики… на коже нарастают льдинки… нет, целые льдины… айсберги… дыхание серебряными снежинками осыпается обратно, в остывающие губы… холодно! Очень… очень холодно… Где я? Что со мной…

Чернота, глухая чернота… и холод. Они затягивают…

В не-жизнь. В лед.

— Лина, открой глаза!

— Лина!

Они кого-то зовут, эти настойчивые безликие голоса, и им отзывается что-то в груди… внутри нее самой, что-то маленькое, перепуганное, и они мешают… мешают…

Не надо тепла… Я уже не хочу. Темнота… спокойнее… не хочу, отпустите!

А голоса не умолкают. Они толкутся, переплетаются, наливаются злостью.

— Что творится?

— Черт возьми, чем вы ее?

— Это обычный «ледяной лепесток», парализующее с примесью… Я не понимаю!

— Чем?! Вы с ума сошли! Ей нельзя!

— Но Хранительница, Лиз сказала…

— К дьяволу Лиз! И вас тоже! Мария, сюда, быстро!

А внутри уже нет холода, там пляшет погибельный жар, огненный вихрь. Волосы ожившим полымем обжигают голову, губы горят… и хочется поднять руку, чтобы посмотреть на пляшущие по коже языки пламени…

Но глаз не открыть, никак не открыть, там только огонь…и он все выше…

— Ну?

— Не получается, Хранительница… Простите…

— Пустите, я сама!

— Но…

— К дьяволу!

И пламя застилает все.

Оно поднимается кипящим огненным валом, надвигается гудящей стеной, зависает над головой. Она зачарованно смотрит, как из ало-оранжево-багровой волны выстреливают золотистые языки — почти игривые…

Но почему-то пламя не жжет. Золотистые огонечки словно расслабляют что-то внутри, какой-то больной, туго затянутый узел… и то, перепуганно застывшее, словно… расцветает… О, это такой же золотисто-оранжевый огонек — такой красивый. Он растет и растет, он наливается силой, оплетает сияющими золотистыми нитями… он словно расцветает, обращаясь в птицу, обнимающую ее птицу…

С зелеными глазами.

Никогда раньше…

Леш?

В доме было тихо. После ливня вопросов и урагана предположений (Алекс молчал, как статуя), а главное, после неосторожного высказывания расстроенной Марго о том, что она так и знала — игры с фениксом до добра не доведут, Александр волевым решением отправил всех спать и, пошептавшись о чем-то со старшим сыном, увел с собой Людмилу.

Покосившись на застывшего Алекса, разновозрастная компания магов и ведьм все таки разошлась по комнатам.

— Алекс, ты идешь?

— А? А… да…

Алекс продолжал хранить молчание и в комнате. Молча стащил куртку, отрицательно покачал головой на предложение поговорить и лег лицом вниз, больше не отзываясь ни на один вопрос. Уткнулся лицом в сгиб локтя и не откликается…

Что ж, ясно. Умный поймет, понимающий не потревожит рану, когда она еще свежа. Кто сказал? Кто-то из древних.

Вадим довольно быстро замолк, вызвал Иринку, но та не отвечала — наверное, опять сняла сережку, бережливая. Сколько раз говорил, сережка вороженная, ее ни возьмет ни вода, ни даже кислота, и снимать ее не надо, ему спокойней будет… Упрямая Иринка подарок берегла и снимала перед тренировками и при купанье. Иринка-Иринка, снежинка моя…

Вадим отстучал Иринке, чтоб не ждала сегодня, выключил компьютер, погасил свет и зашуршал пледом и простыней…

Когда с его постели донеслось ровное дыхание, Алекс шевельнулся…

Совершенно бесшумно приподнялась с подушки голова, чуть прищуренные глаза быстро оглядели комнату… задержавшись взглядом на Вадиме. Тот, совершенно очевидно, спал — даже вроде как посапывал. Связка тоже ничего определенного не доносила: судя по ровному фону и настроению, от Дима шло спокойствие — и все.

Алекс беззвучно соскользнул с постели, снова оглянулся на брата… молча кивнул своим мыслям и придвинул к себе кроссовки.

— Далеко собрался? — послышался прохладный голос.

Та-ак. Вадим проснулся.

Вадим был от души благодарен судьбе, что родился старшим сыном. Серьезно. Еще в самый первый момент, когда ему, маленькому, поднесли нового братика, познакомиться, Вадим осторожно тронул его щечку, удивляясь тому, какие у нового мальчика крошечные пальчики…

И тут братик открыл глазки — сонные… И самое интересное, не выпустил пузырика. Так Дим про себя называл защитный экран, который обязательно выскакивал, если к нему приближался кто-то незнакомый-опасный. А маленький ничего не сделал. Только смотрел, и глаза у него были совсем непонятливые.

И Вадиму не захотелось его отпускать. Он вдруг почувствовал, насколько он сильнее этой беззащитной крохи. А значит, должен его защищать и заботиться. Конечно, двухлетний малыш таких слов еще не знал, но папа и мама скоро убедились, насколько серьезно настроен их старший ребенок. Братцев невозможно было разлучить, Вадим желал видеть рядом младшего братика и на прогулке, и в комнате, с интересом наблюдал, как того купают и кормят… Ему даже пришлось объяснять, что таким малышам, как Алекс, еще нельзя ни шоколадку, ни орешки — Дим желал поделиться вкусненьким.

Взрослые такое поведение одобряли, хотя часто шепотом чему-то удивлялись. «Тетя Лита» даже приводила какую-то другую тетю, советоваться, но та захотела о них куда-то написать, а папе и маме это не понравилось, и больше та тетя не приходила.

Время шло, Вадим и Леш подрастали, в доме звучало все больше детских голосов (в соседях у ребят были сплошь молодые чародеи, и потомством решили обзавестись как-то разом), и братья часто сидели с малышней. Няни из них были что надо — кто еще удержит в узде малолетних магов и ведьмочек, как не более сильный маг?

Вадим любил меньших братиков-сестренок-малышат — и родных, и двоюродных, и соседских. Ему нравилась та веселая, шумная, капризная, ясноглазая малышня, постоянно виснущая у него на руках, он с удовольствием обо всех заботился, но младший… младший был особенный. И не потому что первый. Просто потому, что он такой.

Алекс.

Вадим чуть с ума не сошел дважды — когда Лешка погиб, а потом — когда он оказался живой… Мама даже психолога нанимала потом…

И в школе они очень часто были вместе, несмотря на кучи друзей-сокурсников, так и норовящих растащить их в разные стороны. И влетало им тоже вместе за разные проказы, на которые братцы были большие охотники. И никакая ответственность и серьезность им не мешала.

Когда стало ясно, что отговорить младшего от сумасбродной идеи разделить наказание и поохотиться на нарушителей Соглашения, Дим угробил кучу времени на личные тренировки. И свои — он должен был точно знать, что защитит брата в любом случае — и на другие. Взялся за такое опасное дело, как охота, так надо обеспечить максимальную безопасность. Вот.

Мама качала головой и улыбалась на такое рвение, Марго ставила их с Лешкой в пример своим близняшкам … отец одобрял.

История с загадочной Алексовой невестой Вадиму не понравилась с самого начала. Нет, он радовался, что у брата наконец появился кто-то кроме гитары и многочисленных зелий — у самого-то Дима давно была девушка. И они даже подумывали пожить вместе когда-нибудь… А пока их все устраивало и так.

Но вот сама «невеста»…

Что-то странное, затаенное, непонятное было в этой внезапно возникшей незнакомке, что-то неестественное — точно она айсберг, прячущий под водой свою большую часть, словно смертоносный сокол вдруг решил притвориться лебедем и присел на воду, сложив усталые крылья…

Дим на всякий случай проверил ее на зло — ничего. В клубе она действительно танцевала, и хорошо — у темпераментного менеджера Рамаза при одном воспоминании глаза разгорелись. И вообще… все вроде было спокойно.

Жаль, что он не знал про фениксов. И почему это племя так засекречено?

И вот, пожалуйста.

Контракт.

Проклятье. У какой сволочи язык поднялся?! Кому так хотелось убить Алекса? Тем более так, сначала привязав парня к себе, заставив полюбить… Руками любимой девушки, так, что ли? Младшего это буквально подкосило. Отец попросил приглядеть за ним, но Вадим и сам прекрасно знал, что Алекс недолго усидит дома.

И вот, как по заказу.

— Далеко собрался?

Стоит. Смотрит… Вот глазищи… Неудивительно, что девушка-феникс про контракт забыла. С таким забудешь.

— Дим… я должен пойти за ней.

Так и знал.

— Здорово. Зачем?

Младший закусил губу. Из-под челки снова полыхнуло — тревогой и мольбой.

— Ей плохо…

— Катерина. Глафира. Мария. Стефания…

— Я не буду в этом участвовать, — светловолосая феникс решительно качнула головой.

— Что?

— Я, если помните, временная родственница предполагаемой преступницы. А родственницы, если я правильно помню, не имеют права высказываться ни за, ни против. Точнее, их голос не засчитывается при решении. Верно, Лизетта?

Глава клана с непроницаемым видом встретила и ненавистное произношение своего имени на прежний лад, и напоминание о законе. Хотя льда в голосе поприбавилось. Кажется, он уже в горле похрустывает…

— Мы можем расторгнуть договор немедленно. Здесь присутствует Хранительница, и ты вправе испросить другую Наставницу для своей дочери.

— Благодарю, — в спокойном тоне Стефании вдруг ясно прозвучала нотка насмешливого вызова, — Но я не собираюсь менять наставницу. Диана мне этого не простит.

В группе фениксов послышался смешок, неясно, правда, чей — головы Лина повернуть не могла, а по голосу опознавать — безнадега…

— Ты слишком потакаешь своей дочери! При таком отсутствии дисциплины из нее не вырастет достойного члена клана!

От такого тона матери… то есть не матери уже, а главы клана… в прежние времена Лина прекращала спорить и бросалась исполнять приказания, но тут коса нашла на камень. Светловолосая отступать не собиралась:

— Разумеется, Приближенная, я, безусловно, ценю ваши советы в отношении воспитания детей… — острый взгляд на подсудимую, и уже явная насмешка в голосе, — Но в данном случае позвольте мне решать самой.

Взгляды скрестились. Обжигающий лед в голубых глазах Лиз и ироничное спокойствие в серых очах Стефании.

«Ты пожалеешь!»

«Уверена?»

«Не тебе оспаривать мою власть!»

«Не тебе давать мне советы в воспитании детей»

«Мерзавка»

«Стерва».

И ненавидящий взгляд Лиз — на нее, Лину… Не только в нарушении контракта виновна дочь — в нарушении личного приказа главы клана. В подрыве ее авторитета. Ясно, кто на суде будет самым ярым обвинителем. Стоило тащить из-за этого с того света? Хотя тащила-то не она — бабушка. А мать…неужели она правда не знала, как подействует ее «ледяной лепесток»? Или ей было бы удобнее, если бы провинившаяся дочь умерла до суда, от ошибки при задержании? Тогда не было бы этого спора, урона авторитету… Мама, мама…

Пусть.

Я не жалею.

Почти. Если бы я только убрала это чертово тело подальше, если бы обследовала на чары, у меня было бы еще хоть несколько дней рядом с Алексом. Хотя… таким чарам меня не учили. Да и Алекс… Если б он знал, если б он догадывался обо всем этом… наверное, он бы и сюда явился. С него бы сталось, он же чокнутый… Хорошая из нас пара, а? Чокнутый ангел и ненормальная ведьма.

Нет уж, пусть он лучше злится на меня. Пусть не вспоминает… пусть живет.

Пусть только живет.

А перекличка катится дальше:

— Ольга? София? Елена? И наше новое пополнение — Марианна. Мы собрались здесь, чтобы судить преступившую закон и приказ.

Слушатели встретили эту новость без особых эмоций. Что их созвали не просто так, было ясно — непонятливых среди фениксов не водилось. Да и антураж их встречал соответствующий — феникс Лина, отгороженная Темным Пламенем и в оковах из шипастого красного дерева. Такие хрупкие на вид, они удерживали феникса получше, чем людей — наручники. Сломать их может даже ребенок — но специальные, слабо закрепленные и заостренные шипы вопьются в кожу, проникнут в кровь… Медленно, постепенно убивая.

Так что представление о том, на что именно их позвали, фениксы получили сразу. Правда, Лина в качестве подсудимой вызвала у ведьм некоторый шок… но всем членам клана с детства прививается сдержанность.

— И чем именно провинилась твоя дочь?

— Она нарушила контакт. И убила заказчика.

Фениксы встретили новость по-разному:

— Лина?

— Ничего себе…

— Как интересно проявляется семейное воспитание, Лизетта, а?

— Довели девчонку…

Голос Лиз перекрыл гомон:

— И я требую для нее наказания! Ледяной купели.

Пол уплыл из-под ног. И показалось, что нечем стало дышать — так резко ударили эти слова. Мама, мама…

Фениксы притихли…

— Глава клана, не слишком ли?

— По кодексу за нарушение контракта и убийство клиента, за нарушение приказа и ложь главе клана, за подрыв репутации клана…

— Лизетта! — Анна вдруг оказалась рядом с внучкой, черные глаза горели, — Лизетта, достаточно! Прекрати!..

— Хранительница!

— Не смей, слышишь?! Не смей!

И тут послышался самый неожиданный в пещере фениксов звук — мужской голос. И звон стекла. И слепящая вспышка, и грохот. И огненная волна, отбросившая Лиз назад.

— Лина… Лина!

И совершенно невозможное зрелище — лицо Алекса, близко, рядом… Я сошла с ума…

— Лина, ты цела? Очнись… Вадим, держи барьер!

И горячие руки Алекса на ее запястьях — у оков…

— Осторожно…

Зеленые глаза озаряются радостью:

— Заговорила, хвала Свету… Что это?

Голос прерывается и сбивается, но основное Алекс понимает. И ломать наручники не пытается — они просто исчезают во вспышке голубовато-белых огоньков, и тогда остается только сползти по стене — потому что ноги не держат. А сердце бьется глухо и больно…

Фениксы в пещере разделились — кто-то бился о голубоватую искристую пелену, отгородившую фигуру беловолосого ведьмака и уголок пещеры за его спиной, кто-то с интересом косился на Лиз, на которой сгорела куртка и сквозь прожженные дыры в рубашке светили ранее скрытые подробности — это что, татуировка в виде сердечка? У Лиз? Конец света…

А Лукреция не отрываясь смотрит на Алекса…

«Ты» — беззвучно шевелятся ее губы. «Ты… Как?!»

— Цела? — не оборачиваясь, спрашивает Вадим. Раскрытые ладони недвусмысленно вытянуты в сторону фениксов…

— Да.. — Алекс растворяет последние оковы, на щиколотках, — Да, все.

— Тогда уходим.

— Алекс! — первое, что толкнулось в уши, когда темный камень пещер сменился уютными стенами гостиной Соловьевых, — Вадим, ну хоть ты… — продолжил сердитый голос, когда следом проявилась фигура блондина, — О боже…

Это Мила заметила груз на руках младшего сына. Карие глаза расширились. Любая мать потеряет самообладание, если ее драгоценные дети исчезнут среди ночи неведомо куда и зачем (причем, несмотря на строгий приказ сидеть дома!) и заявятся домой с неодетой девицей на руках. Ну да, с неодетой… Мать, судя по всему, планировала Купель с самого начала и… Лина закрыла глаза, представив, как она сейчас выглядит. Позорище, вот позорище же…

Хоть переносись.

Но куда таком виде перенесешься… и в таком состоянии. Тело ныло и болело, по крови то и дело проплывали льдинки, сосульки и целые ледяные айсберги, глаза ломило… и сильно, остро и ярко — до тошноты ярко — ощущались переплетения магии… ауры…

Голод и боль…

— Лина?!

И женщина ошеломленно воззрилась на сыновей.

— Вы… вы где были, а?

— Мам, все хорошо, — дружно отозвались два голоса. Слегка неуверенно, правда. И впрямь, что в ситуации хорошего для Соловьевых? Одни проблемы. Она попробовала шевельнуться — куда там… новая волна слабости вмиг отобрала дыхание. И даже зрение… Ох, преисподняя.

— Ты куда? Лежи! — почти испуганно ахнул Алекс.

— Одеться…

— С ума сошла? Дим, дай куртку!

— Сейчас, — неразборчиво пообещал второй и сделал неуловимый жест. С дивана вспорхнул плед и в момент накрыл и Лину, и ее спасителя. Стало теплее. Сразу… Бросило в жар. Феникс отмерз, наконец от той убийственной дряни, которой ее накачали, и лихорадочно искал подпитку. Лина на миг испугалась… но напрасно — Алекса феникс в качестве пищи почему-то не рассматривал, жадно приглядываясь к остальным. А остальные, ни о чем не подозревая, выясняли, что произошло.

— Дим, что случилось?

— Все нормально, никто не пострадал. Только Лина.

— Что значит — нормально? — пыталась добиться ответа Людмила. — Алекс?

— Потом, мам. Все дома?

— Все. Александр у соседей сверху. Что-то там у них с ясновидцами прояснить надо. Но он скоро вернется.

— Ничего, у него ключ есть. Остальные на месте? Вадим, барьер как?

— Сейчас замкну.

Светловолосый спокойно поднял голову вверх, и феникс ощутил, как прошла по стенам-окнам-дверям невидимая защитная волна. Мощная, очень мощная… Плеснула, взвихрилась и застыла, как вода, прихваченная морозом на лету. И намертво отрезала дом от всех незваных гостей.

— Сделано.

— Хорошо… — отозвался Алекс с облегчением, и даже сквозь дурноту девушка ощутила, как держащие ее руки чуть расслабились. Как тает напряжение, которого она дотоле не замечала, тает и уходит, как вода в жаркий песок пустыни… — Удержишь?

— Да я в четверть силы, — негромко отозвался Вадим. — И он стабильный, на него много не тратится, ты же знаешь. Хоть год простоит.

Хорошо… Хорошо… Никто сюда не доберется. Ни жаждущая мести Лиз, ни яростная Катерина, ни… Никто из клана. Хорошо…

— Алекс, ну-ка, положи ее на диван, — скомандовал голос хозяйки дома, и стены послушно сместились, предъявив взгляду потолок — обычный ровный потолок. Светлый. Голова кружилась, и глаза так и норовили закрыться, чтоб не видеть ни этих стен, ни потолка, ни вороха подушек на этом самом диване. Закрыть глаза. Уткнуться Алексу в плечо. И не смотреть, и ничего не видеть, и забыться — хоть ненадолго отрешиться от пещеры и суда. От яростных маминых глаз…

Нельзя.

— Так. А теперь живо рассказываем, где вы были и что все это значит.

На этот раз голос старшей чародейки был такой, что не ответить смог бы только сфинкс. Тот самый, египетский. Наверное… Даже Лине захотелось встать и ответить — несмотря на дурноту. Но она только закрыла глаза (так было все-таки легче) и слушала торопливо-сбивчивые ответы Алекса и Вадима. Почти оправдания. И, сквозь боль и головокружение все-таки пробилась тень улыбки — Лине вдруг очень ясно представилось, как чародейка строит взглядом все свое многочисленное семейство и гоняет демонов, как котов шкодливых…

Почти смешно. Даже легче как-то. В глазах посветлело…

-.. И мы ее забрали, — закончил Вадим описание их подвигов в пещере. По его словам все выходило очень просто и понятно — найти Лину (это у Алекса с первого раза получилось) и перенестись туда. Проще простого. Ага. Вспомнить только, какие сторожевые ловушки налажены на подступах к пещере. Да и в самой пещере какие охранные чары — все-таки Родовое Пламя там, его клан Феникс берег пуще собственных жизней. И два мага прошли через все это, как нож сквозь масло. Проще простого, ага…

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — не купилась на «проще простого» старшая ведьма, — То есть вы забрали Лину из полной фениксов пещеры?

— Ну… да.

— Ага. Поэтому Вадим вдруг резко задумался о постановке барьера?

Пауза.

— Понятно… Значит, у нас проблемы с целым кланом наемных убийц. Всю жизнь мечтала.

Пауза.

— Мама… — голос Алекса был негромким, но вины в нем не было. Ни капельки. — Мам… я ее не брошу и не оставлю. Понимаешь?

И снова в комнате тишина, и ни скрипа не слышно, ни шороха… только грохот крови в ушах (это правда… неужели это правда?) и после долгой, очень долгой секунды, голос Милы выдыхает с какой-то усталой покорностью:

— Что ж… от судьбы не уйдешь.

И рука Алекса дрогнула на ее плече. И напряжение ушло окончательно.

Впрочем, смирение Милы перед сыновней любовью оказалось очень деятельным.

— Вадим, отца позови. Алекс, положи девушку сюда. И сходи принеси халат из ее комнаты. Новый, темно-красный. Я вчера положила его на полку. Марина, прекрати изображать из себя шпиона и иди сюда.

— Что? — отозвался новый голос.

— Я говорю, перестань прятаться под лестницей и иди на кухню. Принеси кофе. Две порции. Быстро.

— Иду.

— Алекс, отпусти ее. Отпусти.

Нет-нет… Ох… Лина закусила губы, снова подстегнутая обидой и яростью феникса. Голодом. Нет, нет… Фениксу было плохо, он шипел и бил крыльями, не понимая, почему хозяйка лежит и ничего не делает, если рядом такие вкусные маги. Он соглашался потерпеть, пока рядом зеленоглазый, он пригрелся в его-своей ауре, но теперь, когда Алекс выпустил ее из рук и встал… Ох ты, черт… Больно.

— Я… — кажется, Алекс не понимал, почему медлит… но медлил. — Я почему-то не… я не должен ее отпускать. Кажется…

— Что? — изумилась появившаяся в дверях Марго. Женщина куталась в халатик и совершенно очевидно, только что проснулась. А, узрев на диване дивную картину с участием малоодетой девушки и проснулась окончательно. — О боги, Алекс! Что происходит?

— Отлично, — наконец среагировала Мила на странное заявление сына. — Сиди рядом. Марго…

Феникс оживился еще сильнее, подсказывая, что новоприбывшая — на вкус тоже очень даже ничего. Ой, да замолчи… И так тошно…

— Что происходит? — влез третий голос. — Что за шум, почему у меня сигнал сработал? Уберите же занавеску с аквариума! Ну не видать же ничего! Марина, ну хоть ты убери… Ну долго мне просить? Никакого уважения к старшим! Ага, вот. А-а… — голос сменил интонацию на понимающую, — Опять Алекс и девушка? Алекс, вот откуда они сваливаются тебе на голову, а?

— Екатерина! — нахмурился Алекс, — Вот это совершенно не твое дело!

— Как по гостиной топтаться с телефоном в руках и спать нам не давать — так мое! — парировала рыбка. — Дискриминация!

Секундочку… Какие девушки? Против воли, Лина ощутила, что весьма живо интересуется вопросом насчет девушек зеленоглазого ведьмака…

— Так что произошло? — не отступалась Маргарита, параллельно пытаясь кое-как пригладить на голове волосы, норовившие сбиться в воронье гнездо… — Парни, вы откуда заявились такие встрепанные?

— Как романтично! — закатила глаза младшая рыбка. — Как в сериалах!

— Если кому-то интересно наше мнение… — начала одна из чешуйчатых обитательниц аквариума.

— Не сейчас, Карменсита.

— То по-моему, вам не стоит мешать личной жизни младшего поколения! — с нажимом высказалась обиженная рыбка.

— Кармелита!

Да уж, слушать советы от рыбок в такой момент — слегка необычно даже для этого дома.

— А что? Вы ж договаривались. Еще когда Вадим… ну, вы помните?

— Кармелита! — Вадим торопливо слетел по лестнице, не пользуясь ступеньками — так спешил остановить этого хвостатого психоаналитика. — Сейчас не стоит об этом.

Легкий шорох в прихожей. Вернулся Александр.

— Так. В чем дело, почему защитка активирована? О… Лина.

И мир исчезает, остается там… снаружи. А здесь — тишь и бездвижье. И горящие волнением три пары темных глаз… эти взгляды словно соединили старшее поколение неразрывной цепью, на несколько мгновений отделив их от Вадима и Алекса.

Как общая тайна.

— Лина… Но ведь…

— Не сейчас, — голос Александра разрушил этот странный миг отчуждения, — Сейчас мы должны помочь. Алекс, отодвинься чуть. Нет-нет, вот так хорошо.

Бережные руки зависают у лица. Едва-едва не касаясь кожи.

Обреченно ежится феникс, понимая, что от Доверенного Стража не подпитаешься. И вообще, концентрация магов в комнате такая, что без шансов подкормиться бедной птичке. Скорей тобой пообедают.

Стая запросто склюнет одиночку. Склюнет и не заметит… по крайней мере, так кажется фениксу.

Ох, помолчи…

Он и правда затихает… и судя по ощущениям, целиком погружен в соприкосновение аур — в касание рук. Так легче…

А Координатор молчит и молчит, и даже не касается… только светлые брови сосредоточенно сдвинуты, а глаза… выражение глаз не разберешь — затенены. И остальные молчат. И Алекс… Только руки греют ее ладонь, и от этого как-то… легче. Пусть он ничего не говорит сейчас, но рядом же… Рядом. Он все-таки пришел, все-таки нашел, помог… Несмотря ни на что. Простил? Не понимаю. Светлые вообще… странные. Даже полукровки.

На себя глянь, — чуть опасливо ворчит внутренний голос.

И замолкает испуганно, когда широкие мужские ладони зависают над грудью. Замирает напряженно, чуть ли не шипя от паники, щедро приправленной злостью. Не трогай! Не трогай!

Это очень трудно — сдержаться. Ну тише же ты, феникс. Совсем спятил… Ну же… Нам же и так… плохо. Тише… Что ты, тише… В груди точно змея огненная свернулась. Кобра, готовая к атаке.

Наверное, она как-то изменилась в лице, или, может, пальцы дрогнули — но Алекс заметил. Испытующе глянул в лицо. Коротко вздохнул. И быстро придвинулся. Его рука как бы невзначай скользнула на плечи… и яростное шипение ощетиненной «птички» сменилось ошеломленным молчанием… а потом довольным «курлыканьем».

С ума сойти.

Что творится…

В иной момент Лину непременно заинтересовал бы очередной сдвиг по фазе у ее птички, но сейчас ей было не до этого. Гораздо интересней был другой вопрос: что именно сделает Доверенный. И что с ней будет, когда он это сделает? Нет, она не думала, что представитель светлого совета будет убивать ее прямо сейчас и здесь — Алекс ведь рядом. Или все-таки…

Я больше ничего не знаю. Ничего не понимаю.

Я… что ж ты так, мама… за что?

Хотя… кажется, уже все равно. Она тоже теперь свободна от любви. От долга и благодарности. Нет их у подсудимой преступницы. Нет… Пусто как-то, пусто и свободно…

— Пап, что? — нарушил тишину голос Алекса.

Светловолосый Координатор отвел руки.

— Странно. В первый раз такое вижу. Я никогда еще не смотрел в феникса. Необычно. Впечатление, что… я затрудняюсь определить. Больше всего похоже на оборотня — двойная структура. Но там личности альтернативные, а здесь — похоже на симбиоз.

— Симбиоз? — заинтересовалась любознательная Марго. — И какая это личность — вторая?

— В справочнике ничего такого нет… — задумчиво проговорил Вадим.

— Пап… а помочь? Помочь можно? Ей плохо, видишь?

— Не знаю.

— Что?!

— Я не уверен. Здесь очень сложная энергоструктура. И я… не уверен, как на это сложнейшее переплетение подействует светлая магия.

— То есть ты хочешь сказать, что ей может навредить свет? Пап, она не темная!

Ошибаешься, ангел. Темная. По рождению и воспитанию. И вообще… Можно подумать, бывают светлые убийцы. Алекс-Алекс… Ну вот откуда ты такой, а?

— Алекс, мы… ты не можешь быть уверен… — мягко проговорила Марго очень спокойным тоном.

— Как раз могу! Я эмпат, если ты не забыла! Отец, скажи ей!

— Может, попозже скажем? — вмешался Вадим. Он так и стоял молча все это время — скрестив на груди руки, спокойный и настороженный. Лина ощущала его присутствие, как грозовую тучу. А феникс — как огромный сгусток сил, заманчивый, но абсолютно недоступный. — На мой взгляд, ей Свет не повредит.

Взгляды семейства скрестились на старшем сыне. Заинтересованный — Александра, любопытный с примесью тревоги — Маргариты, усталый — Милы. И Алекса — с надеждой.

— Дим, ты что-то знаешь?

— Только догадываюсь. Но те фениксы, по которым я прошелся в пещере, не выглядели особо пострадавшими. Только рассерженными.

— Я б еще не так рассердилась на их месте, — как бы невзначай вставила рыбка, которую, между прочим, никто не спрашивал…

— Ладно вам.

— Спокойнее… — мягко сказал Александр и все мигом притихли.

Ох, как вовремя… Лина и так цеплялась за руку Алекса, как гибнущий на болоте — за брошенную веревку… Она не понимала, что происходит — чувства странно обострились, каждый голос звучал приглушенно, и в то же время прокатывался по телу, как инфразвук, а фигуры и лица обрели сверхъестественную яркость.

Как странно… Словно ей снова двенадцать, и мать отрабатывает адаптацию к ядам… Было там что-то похожее… Не помню, что, не пом…

— Папа!

— Черт! — неангельски выражается странный, очень белый Координатор, и громадная, тяжелая (ох, какая тяжелая!) ладонь падает ей на лоб…

Колючая молния словно простреливает тело от макушки до кончиков пальцем, выгибает судорогой… и кто-то тысячерукий разом выдернул из тела все запущенные туда иглы. О-ох! На этот раз стон сдержать не получилось, но было не до стыда за потерю самоконтроля — так жадно метнулся феникс к текущей энергии. Вцепился, припал, жадно вбирая в себя все до капельки.

Но не размыкая контакта

— Тихо-тихо… — приговаривал над головой спокойный голос. — Это для… ну, не знаю, как правильно назвать… симбионта явно безвредно. Вадим прав. А теперь с вами. Лина, вы можете говорить?

Нет! Такой обалдело довольный феникс еще хуже, чем недовольный.

— Могу…

— У вас что-то не так в… словом, здесь, — не касаясь, Александр выразительно указал на грудь. — Следы постороннего вмешательства. Вы ничего не можете сказать?

Что?

Что с ней было, пока она валялась без сознания?

— Нет… А это вмешательство… какова его роль?

— Оно блокирует вам доступ к вашим силам.

— А-а… Снять можно?

Маг помедлил с ответом…

— Папа? — поторопил Алекс.

Лина ждала, затаив дыхание. О преисподняя, неужели она беззащитна? Она же чувствует феникса, и феникс вполне способен на контакт. В чем же дело? Неужели она теперь не сможет пользоваться своими возможностями? Адское пламя! Девушка с трудом удержалась от пробы сил. Не время… Еще один обморок в этот миг ни к чему.

Взволнованное семейство, кажется, ждало ответа в не меньшем напряжении, чем она — в гостиной сейчас, наверное, стал бы слышен даже плеск кофе в чашке… И Алекс тоже… Взгляд Вадима оценивающе заострился. Даже зеленые лианы по стенам почему-то вызывали ассоциации с напряженно застывшими в позе атаки змеями. Одному фениксу все было глубоко параллельно, и он чуть ли не мурлыкал, перебирая нежданно свалившееся на него лакомство.

— Я не рискну, — наконец проговорил Координатор. — Надо посмотреть и посоветоваться…

— С коллегами? — как бы между делом поинтересовался светловолосый Вадим, с кажущейся небрежностью поигрывая защитным кристаллом. Алекс нахмурился. Мила чуть качнула головой:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Голос женщины чуть дрогнул, и она поспешно схватилась за чашку, пряча волнение.

— Соглашусь… — вздохнул старший маг. — Мои коллеги… словом, с ними могут быть проблемы.

— Мягко говоря, — дернула плечиком младшая сестричка.

— Тогда с кем вы будете советоваться?

— У меня есть консультант, — отозвался Лео. — Она… словом, она знаток этой расы. Я спрошу ее. Утром. А сейчас рекомендую всем все-таки отправиться на отдых. День выдался непростой, и мы все устали…

— Подожди, — пальцы Алекса дрогнули на ее ладони. — Твоя знакомая знает про фениксов? Но я тебя спрашивал тогда, и ты сказал, что ничего не слышал о них…

А вот теперь тишина стала оглушительной. Обостренное восприятие уловило разом побелевшие губы Милы… и поспешно опущенный взгляд Маргариты. И взгляд зеленых глаз встречается с немного виноватыми глазами цвета старого льда… Непонимание-подозрение-укор и растерянность-вина-усталость…

Что происходит?

Я не понимаю…

— Алекс, послушай…

— Алекс, давай решим этот вопрос позже? — примирительно вмешивается Марго. — Твоей подруге нужен отдых.

Пауза.

— Со мной все нормально, — возражает Лина… и замолкает. Не умом — чутьем каким-то она понимает, что разговор этот, который сейчас назревает (накипает даже!) состояться не должен. Не сейчас, по крайней мере — слишком все взбудоражены, и все может пойти не так, и Алекс… Алексу нельзя ссориться со своими, ему нужна защита, очень нужна, ведь из нее самой сейчас защитник никакой, из нее жертва только получится нормальная. Нет, разговор-объяснение должен быть, но не сейчас… — Я останусь здесь или надо куда-то переселиться?

— Что? — подняла бровки Марина.

Координатора нахмурился — ну да, отличие от дочери, Александр понимал, «что». И необходимость держать в доме потенциальную убийцу не слишком радовала его…

— Переселиться? — пальцы Алекса непроизвольно сжались. — Переселиться… Папа, если ты скажешь про серые палаты, то…

— Алекс, спокойнее. Никто не говорит про это чертово место! — беловолосый ведьмак непроизвольно передернул плечами.

— Немного больше уважения к Своду, Вадим, — покачал головой Координатор.

— Да ладно, отец! Ты же сам всегда выступаешь за отмену этой небесной тюрьмы!

— В любом случае не стоит сейчас обсуждать этот вопрос, — уступил Координатор. — Лучше..

— Я думаю, что Лина должна остаться здесь, — прозвучал решительный голос. Все повернули головы. Может, Мила и была бледновата для такого твердого тона, да и халат придавал ей слишком домашний, совсем не категоричный вид, но что-то в линии сжатых губ, в выражении чуть прищуренных карих глаз, в осанке прямых плеч наводило на мысль о бесповоротности принятого решения. И о его неоспоримости — Лина останется здесь. Точка.

— Мила?

— Она гостья Алекса. Наша гостья. Раз уж так вышло. И если уж нам предстоит столкнуться с фениксами, то неплохо иметь одного из них на своей стороне, — без улыбки сказала женщина. — А сейчас и правда стоит прилечь. Завтра непростой день. Лина, твоя комната…. все еще твоя. Добро пожаловать в наш дом. Снова…

Пабло не зря считали чудаком. О его рассеянности ходили легенды — например, все знают, как ученый Страж спутал точки совмещения при телепорте и ввалился в демонскую пивнушку. Оторопь посетителей бара помешала Пабло вовремя разобраться, куда он попал. и Страж совершенно спокойно спросил у вампира-бармена, что означает его странная татуировка. Что было-о…

Явиться на занятия и сесть мимо стула было тоже вполне в его духе. Притом не упасть, а спокойно сидеть, начисто не замечая отсутствия опоры. И погладить по голове гарпию, спикировавшую на него в Заповеднике, назвать ее хорошей девочкой (на лицо гарпии при этом стоило посмотреть!). Слвом, Пабло не зря считали странным. Но эта тотальная рассеянность была оборотной стороной гения. Мозг ученого Стража настолько полно работал над проблемой, что на время отстранял реальный мир.

Вот и сейчас Пабло рассеянно копался в Архивах, не замечая вцепившегося в его брючину ящера (образец с Уровня Дей, хищник). Конечно, Архивы никак не могли дать наводку на загадочных авторов барьера… Конечно..

Стоп! А это что?!

.. выдающийся памятник архитектуры. Построен в 1555-60 зодчими Бармой и Постником (по некоторым предположениям, одно и то же лицо) Согласно заданию, собор должен был состоять из восьми церквей, символизирующих дни решающих боев за Казань. Строители храма творчески истолковали задание, создав оригинальную и сложную композицию: между четырьмя осевыми столпообразными церквами расположены меньшие по высоте…

Ян поймал себя на том, что четвертый раз перечитывает текст, не понимая ни слова.

И картинка-иллюстрация с разноцветными узорными куполами тоже прошла мимо сознания. Собор Василия Блаженного. Красивое, очень красивое здание, уникальное.

Еще месяц назад он бы радовался, наслаждался каждой иллюстрацией, каждой деталью. А теперь этого мало.

Мало! Он хочет оказаться там.

Своими глазами увидеть это, потрогать руками, постоять в их тени… Хочется увидеть солнце и облака — по-настоящему, не на картинках! Хочется вдохнуть запах зелени… растертый ладонях лист деревца пах удивительно — свежо и нежно. А там, Наверху? Там много деревьев… И настоящие цветы.

Хоть раз увидеть бы.

С тех пор, как в его пещерке вдруг возник человек с серыми глазами, Ян не находил покоя.

В первую секунду он подумал, что заснул, и незнакомец, возникший в его пещере, ему просто чудится. Ведь в реальности этого не могло быть? Синяя рубашка (не серая, не черная!), светлые волосы без привычной повязки Верхний? Это сон…

Или нет? Серые глаза смотрят пристально, испытующе, но в них нет чего-то… чего-то привычного. Нет злости. Верхний опускает руку:

— Не бойся, не трону. Только скажи мне, где эта пещера Лягвы.

Зачем ему нужно было туда? Дождавшись прихода братьев (впервые — именно дождавшись!), он как-то смог исхитриться и вытянуть весть о вторжении на территорию семьи Долински. Но братья знали даже меньше, чем он — ни примет, ни цели «нападавших». Свидетели путались даже в количестве — кто-то видел одного, кто-то двух, кто-то вообще трех. И Ян понял, что по таким путаным приметам Верхнего не найдут… И пусть. Было хорошо знать, что мир — не только Уровни. Что в этом мире живут другие демоны… или люди… И живут иначе, чем тут. Совсем иначе…

И он снова прокручивал в памяти их единственный разговор.

— Нужно. Спасибо, парень. — незнакомец изучил кристалл. — Ты тут не в плену?

— Что? Нет…

Пристальный взгляд.

— Тогда прощай. Хотя подожди. Как тебя зовут?

— Ян.

Почему он спросил это, про плен? Ему правда не все равно? Почему Ян сказал, что нет…

Ведь такое чудо бывает раз в жизни.

Братцы прекратили свои насмешки — поняли, что Ян их даже не слышит. И приходить перестали… Охрана, наоборот, стала смотреть внимательней. Отец даже приходил. Смотрел, проверял здоровье, спрашивал, почему сын так плохо ест. Боится потерять жертвенную овечку?

Да что он может? Что?

Ян прижался горящим лбом к прохладной подушке… и замер. А если все-таки может?

Кристиан прожил на белом свете около шестидесяти лет. И примерно тридцать из них он был костью в горле и светлого совета, и Ложи Уровней. Совет все никак не мог простить, что крупный магический талант не захотел вступать в Стражи… Ложа, со своей стороны, горячо одобряла сей выбор, но имела аналогичные претензии — мол, чего это талант не пожелал встать на их сторону и пойти резать глотки Стражам и их сторонникам?

А Кристиану, честно говоря, вовсе не хотелось драться. Ни с кем. Он вырос в послевоенной Европе, сменил местожительства с благополучной Дании на не менее благополучную Швецию, прекрасно зарабатывал, завел крепкий дом и виллу с садом, обзавелся хобби… Практичный сын второй половины двадцатого века, гурман и красавец, он жил в свое удовольствие — на услуги хороших магов спрос держался всегда, и этот спрос обеспечивал Кристиану отличный уровень жизни. Он даже сменил хобби на теннис и старинные вина. И он не понимал, почему он должен жертвовать временем, личным комфортом и средствами, чтобы поддерживать ту или иную сторону в бесконечном противостоянии?

Какая, собственно, разница, господа, кто покупает у тебя зелья и смеси — темный чародей или светлый Страж? Деньги у всех одинаковые. Светлые Стражи в некоторых отношениях даже хуже — с них не возьмешь надбавки и запретного они ничего не просят. Нет-нет, Кристиан не позволял себе никаких игр с Соглашением, ничего по-настоящему запретного он не изготовлял. Но пройти по краешку, зачаровав амулет не на любовь, а всего лишь на горячую привязанность… или, скажем, на вспышку яркой симпатии. При современных нравах результат будет тот же, господа. И никаких «рабских колечек» или «уз покорности», что вы. Можно более тонко и менее интенсивно воздействовать… и вполне законно, кстати.

Вот так, аккуратно лавируя в тонкостях магического права, Кристиан даже стал чем-то вроде примера для подражания — и не один подрастающий маг, насмотревшись на его благополучную жизнь, объявлял себя нейтральным…

В самом деле, господа — вам угодно драться, так извольте. А нас не впутывайте. Нам безразличны и Свет, и Тьма. Если вам понадобится оружие или помощь — извольте, за умеренную плату мы готовы. Что? Конечно, за плату. Бескорыстная помощь свойственна лишь святым, а мы живем в весьма грешном мире. Так что готовьте денежки. А понятия долга, совести, нравственного выбора и морали… помилуйте, это ведь такие эфемерные вещи!

Так что когда в телепорт-уголке Кристианова «офиса» возник молоденький Страж с приглашением от Свода, маг, обаятельно улыбнувшись, мило указал юноше, что без ордера его никто не имеет права никуда сопровождать, и посему он, Кристиан, останется здесь. Юнец попробовал настоять — судя по всему, мальчик никак не мог уложить в своей голове, что Стражей далеко не все слушают с первого раза. Ну добро потому и добро, что немедленная молния за непослушание тебе не угрожает…

Расстроенный юнец убрался несолоно хлебавши (за ордером), а весьма довольный собой Кристиан прикинул, зачем это он мог понадобиться в Своде.

— Прошу сюда.

— К-куда? — маг Наталья Братникова, несмотря на свой богатый опыт (у двадцативосьмилетней чародейки за плечами была работа в МЧС и врачебная практика в небольшой войне в Азии) споткнулась на ровном месте и ошеломленно обозрела представившееся глазам зрелище. Барьер в целом был хорошо замаскирован и не заметен, пока на нем не сосредоточишься… Как детская картинка с проявляющимися зверьками — хаотичная путаница линий вдруг словно выпускает остроухую лисичку… прижавшего уши зайку. Но здесь, на нужной высоте, в фокусе сил, никакая маскировка не могла укрыть его от умеющего видеть. Плетеное северное сияние во всей его мощи и буйстве красок — вот каким представал барьер…

— Высшие силы… Как красиво. И страшно… Я и не представляла, что он — такой.

— Такой… — Савел метнул взгляд на Даниэля, хотя и так видно было — не вышло. Не дрогнул воздух, не сместились цветные энерголинии, ни искры, ни вспышки, ничего. Переплетенные потоки продолжали так же неторопливо плыть над землей, как и десятки лет подряд…

Все было ясно, и Савел, извинившись, переместился вместе с женщиной в Свод… Увы, и на этот раз попытка Стражей отыскать загадочного мага оказалась безрезультатной. Автор барьера — не Братникова.

Не Родриго, не Павелецкий, не Айчара, не Чипаев… И не Братникова. Кто же?

Неужели Кристиан?

— Коллеги!

— Минутку, Пабло. — Савел устало посмотрел на переливчатую сеть барьера и отвел глаза, — Кто остался из непроверенных?

— Ларсен. Роговцева. Борщан Станислав. Пе…

— Коллеги, уделите мне наконец минутку внимания. Может быть, вам и не придется больше никого искать.

Координаторы обернулись разом. На миг Пабло показалось, что это Леонид и Базилевс Александр, сгинувшие за барьером шестнадцать лет назад. Но наваждение схлынуло быстро… Пабло вздохнул и подсунул дорогим коллегам кристалл с набором данных.

— Кажется, мы сделали крупную глупость, дорогие Координаторы. Вместе со всем остальным миром, но это не особо утешает.

— О чем вы?.. О Свет!.. — глаза Даниэля широко раскрылись.

— Это копия энергоструктуры нашего мира в период установки барьера. Точнее, ДО его установки…

— Но это же… Не может быть!

— Да, коллеги. Это отпечаток пробоя во времени, а не из-за Грани…

— Значит, наш искомый маг… может быть… из будущего?

— Это значит, что сейчас он может быть совсем юным. Или ребенком…

И никто из них не заметил, что один из «узлов» плетения, чуть бледнее остальных, на миг дрогнул, словно выцвел совсем… Он скоро налился цветом, барьер был настроен на саморегуляцию и равномерное распределение энергии, но несколько минут в барьере была брешь.

Всего несколько минут. Но там, где-то далеко внизу, воздух прорезала серебристая щель.

— Кристиан Ларсен? — Март оценивающе всмотрелся хозяина дома. Чуть больше двадцати лет назад, когда одной из группировок Верховной Ложи был принят план реинтеграции в человеческое сообщество, этот маг обещал свою помощь. И принял плату за нее. Но «подкидыши» — дети демонской крови без внешних признаков своей расы — за все двадцать с лишним лет своей жизни этой помощи так и не увидели. Лично Март сменил несколько приютов и приемных семей, успел и в больнице отлежать, и выучиться на юриста, не подозревая, что за ним кто-то обязался присматривать.

Год назад, когда выжившие подкидыши были призваны на Уровни и вспомнили о своем происхождении, их спросили обо всем. Чего они смогли достичь, какие способы легализации они могут предложить… Ошеломленные проснувшейся памятью о своем происхождении (ведь с Уровней их забрали пятилетними малышами), изрядно дезориентированные, подкидыши как могли отвечали на вопросы. А первый допрос был непростым, ох, непростым… и совсем не добрым. Ложе не нужны слабаки и тупицы, так что эта неласковая встреча была еще одним способом отсева. Тогда Март, конечно, не в состоянии был оценить все должным образом — не хватало опыта и знаний об Уровнях. Но, немного поварившись в этом котле интриг, оценив своих «товарищей по несчастью» (группа подкидышей потеряла двоих, которых члены Ложи сочли слишком слабыми), Март вспомнил о предполагаемой поддержке. Поддержке, которой не было. И захотелось посмотреть в глаза тому магу, который ее обещал…

Ларсен и чародейка Базарцева… Базарцева уже ни перед кем не могла ответить — пятнадцать лет назад ведьма сгинула в какой-то разборке. А вот Ларсен был жив-здоров. И даже процветал, судя по роскошной вилле в Ницце. Сыт, благополучен, здоров… роскошный халат облекает фигуру. Загорелый, подтянутый — хоть на обложку «Плейбоя» размещай. Как образец. А Мишку убили — после перенесенной болезни парень остался слабоумным. И Харлана тоже — слишком слаб, слишком привык бездумно подчиняться. А восемь просто не выжили — мир жесток к сиротам, если у них нет поддержки.

— Принесли ордер, молодой человек? — весело спросил Кристиан. Минутку, это вовсе не тот молоденький Страж. Маг прищурился: да… так и есть… — Демон? На поверхности? Юноша, а вы знаете, что вам разрешено появляться только…

— Я в курсе.

Больше парень не сказал ничего. Только смотрел. Дурак, что ли? Настроение стало портиться — посылают же кого попало. Прямо на виллу, да прямо днем, в открытую. Если сейчас вернется Страж и увидит, что он, нейтральный маг, общается с демоном… Кристиан начал злиться:

— Кто бы тебя ни послал, передай ему, что он должен тебя наказать. Такова наценка за его заказ.

Молодой человек как-то странно усмехается:

— Я не заказ делать пришел.

— Чего тебе надо? Говори и убирайся.

— Я хотел спросить… вы — маг, верно? Если я заплачу вам и попрошу сердце чародея, оно найдется?

Слово «Убирайся» подзадержалось на языке. Может быть, этот парень — наследник какого-то значительного рода? Тогда его наглость извинительна.

— Это будет сложно… — Кристиан не собирался светить свое имя при таких сделках, нет… но кто мешает дать имя посредника и потом стребовать процент?

— Но возможно? — парень кивнул каким-то своим мыслям, — А ребенка? Я дорого дам.

— Если постараться, то…

— А есть на свете что-то, что вы не захотите продать? Или кто-то?

— Послушайте!.. — маг оскорблено вскинулся, наконец сообразив, что речь идет вовсе не о заказе.

— Слушаю, — спокойно отозвался демон. — И слышу. И думаю еще… двадцать лет назад вы взяли плату за помощь…

Глаза Кристиана сузились:

— Ах вот что… подкидыш? Ну, юноша, вам, право, не в чем меня винить. Я взял плату лишь за молчание. В определенных условиях мое молчание стоит весьма дорого. Ну-ну, спокойнее! Все получили, что хотели: я оплату, Уровни свое пополнение, выращенное отнюдь не в теплице. Тепличные условия, знаете ли, не способствуют выработке бойцовских качеств.

— Надо же… — у молодого демона побелели губы, — а Стражи еще считают темными нас… Вы не думали, как это странно?

Ларсен наконец потерял терпение: клиентура-клиентурой, но терпеть поучения в собственном доме — увольте!

— Вы вот что… вы думайте лучше в другом месте! Довольно с меня и проповедей, и угроз! Я не светлый и не-темный, я нейтральный, ясно вам? Нейтральный! Убирайтесь!

Убить бы его… Нет, сейчас руки пачкать не стоит. Март скривился, глядя на этого слизняка — загорелого, красивого, но слизняка… ядовитого. Нет, не сейчас… сейчас он настороже, и в собственном доме, полном сторожевых чар. Позже… а пока надо бросить какую-то дымовую завесу. Чтобы слизняк посчитал незваного гостя куда более слабым… не способным на месть. Надо сказать что-то высокопарное… Что-то вроде «Ты пожалеешь», только пышное. А, вот.

— Я зашел посмотреть на вас, не-светлый и не-темный. — видал кто-нибудь нейтральных слизняков? — Только вы учтите: никто не любит таких вот нейтральных. Не выберете сами, выберут за вас.

Чародей выслушал эту «речь», глазом не мигнув.

— Вон.

След демонского телепорта растаял, маг брезгливо поморщился. Молодежь, светлая ли, темная, порой бывает редкостно глупа. Пришел, наболтал… настроение испортил — лишь бы выказать, как Кристиан его обидел. Слабак и тупица.

Ну что ж. он ушел, а день еще не кончен, и из вечера можно выжать что-то приятное.

Ах, Ницца… Кристиан полной грудью вдохнул запах цветущих апельсиновых деревьев, проводил взглядом стайку красивых девушек. Чудесно. Просто чудесно. Лазурное небо, ароматный воздух, услаждающие взор девичьи лица… и он должен был отказаться от этого, чтобы мотаться по поручениям Свода, спасая неведомо кого? Или связаться с Уровнями, живя постоянными интригами? Ха! Нашли дурака!

Выберут за вас, смешно…

Светлые не тронут его, пока он не нарушит закон, а темным он найдет что сказать…

Он хозяин своей жизни, и… это что такое? Кристиан недоуменно посмотрел на серо-серебристую щель, прорезавшую воздух прямо в его розарии. Ветки его лучшего сорта, «Кордеса», посыпались на плиты дорожки… Какого черта? Оскорбленный маг двинулся к щели…

А-а! Что-то сбило его с ног, швырнуло на дорожку. Теплая плитка вдруг стала почти ледяной, а шипы с опавшей ветки до крови расцарапали губы и щеку. Кто посмел? Кто?

Над ним наклоняется серое лицо. Дымчато-серая кожа, узкие губы, и глаза… алые. Кто это? Кто? Какого черта?

— Вы кто? Чего вам? Чего?!

Серокожий смотрит на него, склонив голову набок, точно что-то незнакомое…

— Кто вы? Вы… — в сердце Кристиана медленно вползает страх… А из необычной щели — телепорт? — щели уже прыгает следующий… и еще один. Кто это такие?

Выбирайте… иначе выберут за вас — вдруг зазвучал в ушах молодой голос.

Щель закрывается, на прощанье обрызгав дорогую греческую плитку то ли водой, то ли еще чем-то…

Незваный гость, оглянувшись на своих, бросает какую-то фразу. И серые руки довольно осторожно ложатся на виски Кристиана. Прохладные пальцы…

Так они не враги? Слава богу, а то я уже решил, что мне ко…

Выбирайте… иначе выберут за вас.

— Лина, ты…

Баххх!

— Вау! — округлил глаза Игорь.

— Ой! — попятилась Марина, изумленно глядя на дым и тающий на глазах стул. — Тетя Марго, ты что?

— Ничего! — несколько растерянная чародейка спешно «добила» злосчастный стул и живенько впихнула обратно в карман какой-то шарик. — Это просто зелье новое. Экспериментальное.

— Господи… — Людмила прижала руку к сердцу (заодно пряча за отворот стильного пиджака другой шарик, темного стекла). — Это что такое?

— Ничего страшного. Просто нарушаются связи атомов, и они превращаются в кисель! Моментально… Странно, обычно это работает не так — алые губы женщины зашевелились, высчитывая поправки к аннотации нового средства. Лина, вздохнув, аккуратно сунула в кармашек выхваченный кинжал.

Хорошо, что никто не заметил…

В кухне тем временем кипели страсти:

— Это не демон, это стул!

— Я в курсе, просто… Это один ученик придумал, предложил испытать, вот я и ношу с собой. Для испытания.

— На наших детях? — скептично изогнула смоляную бровь Людмила.

— На стуле! То есть… на демоне… Ну, если он свалится нам на головы.

— Марго!

— Что? — виновато пожала плечами рыжая ведьма. — Я просто пробовала.

— Вот уж не думала, что наш дом — экспериментальная площадка! — тряхнула «конским хвостиком» злопамятная Маринка (именно эти слова ей когда-то сказала тетя Маргарита — за попытку усовершенствовать снотворную смесь… точнее, за результаты опытов)

— Да ладно, ну никто не пострадал!

— Кроме стула…

— Достаточно! — голос Милы разрезал остальные, как нож — масло. Все виновато замолчали. Марго, собери свой…бывший стул тряпкой и выбрось на помойку. Марина, спокойнее. Игорь, прекрати смеяться. Лина… — светлая ведьма сделала секундную паузу, и взгляд темных глаз чуть смягчился. — Не волнуйся, начнем сначала.

Лина подавила вздох.

Не волнуйся… Выходит, не так уж хорошо она закрывается, если говорят такое. Хотя… не исключено, что Соловьева успокаивает не столько ее, сколько себя. Все на нервах. Причем не первый день.

После первой, весьма злополучной атаки — на следующую ночь после неудавшегося суда, фениксы затихли, ничем себя не проявляя. Не пытались вломиться в дом — может, никому больше не хотелось прилипнуть к барьеру, как фениксу Терезе? Вадим ее, правда, быстро отпустил, просто высказав предупреждение, но вряд ли ей это понравилось. А Тереза злопамятна…

Но ладно бы дело было только в Терезе…

Почему молчат остальные?

Не пытаются связаться, не угрожают никому, не пробуют никого похитить на обмен… Просто затаились и ждут. И нервов на них никаких не хватает. Неудивительно, что Соловьевы уже срываются. Вчера из-за этого пострадал холодильник — его нечаянно превратили в мышку (сам виноват, зашумел не вовремя) и потом гонялись по всей кухне, пока не отловили… Пару дней назад пришлось извиняться перед девочкой-почтальоном и убеждать ее, что остолбенение и странное мерцание перед глазами — просто такой глюк. Ну, от жары. Или от бессонной ночи. Нет-нет, они ни на что не намекают, просто — разносчице газет плохо стало, пустяки, с кем не бывает… Утром под раздачу попал рекламный кристаллик, ни с того ни с сего возопивший о распродаже в магазине «Феникс» (нервы у Лины тоже не железные, а кристаллы обычно не делают в расчете на удар ножом). Сегодня — стул.

А дальше?

Нервное напряжение потихоньку нарастало.

Нет, внешне все выглядело вполне спокойно: дом жил своей обычной жизнью: учился (младшее поколение), дрался подушками (совсем младшее), работал над всем и сразу. Соседка Марго моталась по детским приютам, по наводкам прессы, выискивая юные магические таланты, сама Мила с головой ныряла в заботы о доме и каком-то срочном заказе, Маринка прилипла к компьютеру, подсчитывая и выверяя какой-то проект. Александр пропадал в Своде. Разделавшись с текучкой, ведьмы вцеплялись в гостью и утаскивали на чердак — зелья готовить. Началось все с невинного желания Игорька составить средство против расплодившихся в последнее время «зубастиков», а закончилось тем, что Марго прилипла к Лине мертвой хваткой. Соловьевы с восторгом восприняли антидоты, рецепты которых молодая феникс знала наизусть, и тут же принялись их варить и испытывать. Испытывать, правда, особо было не на ком — добровольцев на такое дело соглашался только Алекс и его дружок из группы, но на них никто ничего пробовать не хотел — голоса берегли. Игорь со своими приятелями тоже рвался в подопытные кролики… но даже если б у Лины поднялась рука на мальчика-сироту (Соловьевы приютили ребенка после гибели его родителей), то приемные родители встали бы стеной против использования детей в качестве лабораторных мышек.

А симпатичных морских свинок Лине было жалко, и она потихоньку выпустила их, пока Марго отыскивала на чердаке недостающие ингредиенты. Свинки попались небалованные, шустрые, и за прошедшие пять дней их рыжие бока примелькались в самых неожиданных местах, начиная кухней и заканчивая «шкатулкой» — держателем кристаллов. А когда одна высунулась из соковыжималки и начала верещать, то у хозяек чуть не стало на одну (и единственную!) соковыжималку меньше. Вызванный Координатор пообещал прекратить безобразие и стал собирать свинок, но младшее поколение было категорически против! Причем настолько против, что знаменитые Соловьевы сдались на четвертой минуте. Сейчас свинки смылись из аквариума и пошли куролесить по-новой, а младшее поколение Игорек-со-товарищи обдумывало план по их дрессировке…

Словом, все хорошо… кажется.

Только почему так тревожно?

Может… из-за Алекса?

Зеленоглазый ведьмак за эти пять дней… нет, он не отдалился, но и прежней близости, прежнего доверия больше не было. А ведь когда-то у нее голова кружилась, стоило взглянуть в эти, безоглядно доверчивые, удивительно счастливые глаза.

Алекс изменился.

То ли повзрослел, то ли дело было в ее признании, но изменился…

Стал строже и спокойней… если можно так сказать. Как-то тише. Словно маску надел. Он больше не поддразнивал Марго на ужинах и не пел веселых песенок. Не позволял своему дару выйти из-под контроля — ни на концертах, ни дома. Да и концертов пока было всего два, остальные выступления он просто отменил. Постоянно пропадал куда-то, пугая родных и вызывая недовольство старшего брата, которому и приходилось его искать. Эта внезапная любовь к прогулкам неизвестно где была явно неспроста..

Вняв, наконец, просьбам матери (и подзатыльнику рассерженного старшего брата), юноша перестал улетучиваться из дома и почему-то вцепился в компьютер. Небольшой ноут нового поколения стал его неразлучным спутником, и молодой ведьмак не соглашался расставаться с ним даже на ночь. Только кухня была объявлена «бескомпьютерной территорией», и на время завтраков-обедов-ужинов ноут получал возможность передохнуть.

Он по-прежнему нравился ее фениксу, и по-прежнему Алекс был готов защищать ее от всего мира, не только от семьи… но сам он больше не был прежним. За все это время он ни разу не пытался ее обнять. Даже поговорить.

Словом, Алекс изменился.

И Лина не понимала, что делать.

— Лина, с него достаточно, — мягкий голос Милы нарушил ее сосредоточенность.

— С кого? — непонимающе отозвалась девушка.

Соловььева протянула руку и мягко отобрала у феникса ступку.

— С порошка смолки. Ты ее в пыль растерла. Так и надо по рецепту?

— Нет, — девушка несколько удивленно рассматривала бывшую смолу. Самоконтроль расшатывается на глазах.

И что с этим делать?

Феникс без самообладания — не феникс. Убийца без самоконтроля — расходный материал. И оттого, что тебя немного труднее убить, чем демона или человека, легче не становится. В истории клана было два случая, когда, нарвавшись на засаду, фениксы не смогли уйти и не успели покончить с собой. Говорят, одна из них жила еще семь лет. В плену, мечтая о смерти…

Феникс недовольно ворохнулся, «распушил перья». Ему не нравилось настроение хозяйки. Понимаю тебя, птичка. Но какие сейчас из нас с тобой убийцы… так, жертвенные курицы.

Лина молча отбирала нужные для антидота травы. Молча, экономно-аккуратными, отточенными движениями. Фениксы держат эмоции под контролем. Фениксы способны… в этом-то и дело.

Кто она теперь? Феникс? Член клана? Отступница? Ведьма?

Кто?

Несколько лет Лина мечтала вырваться из-под власти клана. Мечтала жить собственной жизнью, самой выбирать, что делать и как. Ну вот, что мечтала — сбылось, только в каком-то уродливо-искаженном виде. Она ушла из клана, причем не одна, а с любимым человеком. Теперь только живи — так, как хотела.

Только все не так.

Силы блокированы, доступа к ним нет. Без них она самая обычная ведьма, даже без особых способностей. Самой ей не выжить, приходится принимать защиту приютившей семьи и подставлять Соловьевых под возможный удар. Клан не прекратит охоту… А Алекс, хоть и сказал тогда «люблю», кажется, так и не смог простить ей лжи. Она как могла, держала себя в руках, не позволяя себе ни лишнего слова, ни лишнего движения, она помогала чем можно… но долго так продолжаться не могло.

Что теперь?

Кто она все-таки?

И что ей делать?

Нет ответа.

— Ты все молчишь… — проговорил рядом негромкий голос. Милы…

Нет, дрогнуть руки не дрогнули… но на миг замерли. Потом девушка аккуратно высыпала нарезанные кусочки колючего гриба в миску.

— Я работаю.

Хозяйка бросила на нее изучающий взгляд — девушка ощутила его даже не глядя. От него мгновенно загорелись щеки. Почему-то с Милой маска бесстрастия-хладнокровия давала сбой. Когда мать Алекса смотрела так, Лина чувствовала себя не фениксом и членом клана, а просто девчонкой. Обычной девчонкой, которая разговаривает с матерью своего парня… Как те, что сплетничали в гримерке клуба о своих жутких-и-ужасных проблемах — прыщ на носу вскочил или цена на квартиру поднялась… Счастливые девчонки.

— Вот что, — негромко проговорила Мила. — Я не знаю, что происходит с Алексом и не понимаю, что с тобой. Но дальше так продолжаться не может. Сядь.

— Мне нужно поставить смесь на огонь, — она ответила, не успев подумать, хватаясь за первый попавшийся предлог, чтобы избежать разговора…

— Потом поставишь.

Плеснуло, тонко зазвенело, пахнуло ароматом горячего крепкого кофе.

Мы будем пить кофе?

— Нужно сейчас. Смесь испортится…

— И демон с ней! Сядь. Вот, возьми… — женщина мягко, но настойчиво вручила Лине высокую золотисто-алую чашку с красивым рисунком — раскинув крылья, стремилась в небо жар-птица. Лина невольно задержала на ней взгляд.

— Это, кстати, любимая чашка Алекса, — как бы между прочим, проговорила Мила. — Сам купил. Уже пять лет бережет…

Пять лет? С…

Девушка непроизвольно опустила глаза на свое запястье. Похоже…

— Вот именно, — Людмила вздохнула, придвинув к себе свою чашку. — Сейчас понятно, почему. Задним числом вообще многое становится понятным. Замечала?

Глаза женщины были темны и загадочны.

— Иногда.

Только вот, если понимаешь все не вовремя, а лишь задним числом, то исправить уже ничего не исправишь…

— Например, становится ясен горячий интерес Алекса к расоведенью. И нежелание рассказывать о том, кто и где его лечил… Мы все понять не могли, отчего так. И то, что семь его песен написаны о потерянной любви и девушке с карими глазами, — Мила улыбнулась, но лишь кончиками губ, и до глаз улыбка не дошла… — Он искал тебя.

Отчего-то в эту минуту чашка показалась спасательным кругом.

Лина машинально погладила ало-золотую птицу, не зная, что сказать в ответ.

— Странная вещь — судьба, правда? — проговорила Мила, не дождавшись ответа. — То, что ты у нее просишь, сбывается. Но так, как она сама этого пожелает. И тогда поздно менять желание. Не вернешь.

— О чем вы?

— О счастье. Я хотела его для моих мальчиков. Вот и сбылось, — Людмила бездумно обняла чашку ладонями… — И кажется, с судьбой нельзя жульничать. Рано или поздно придется платить по счетам.

Так и есть. Придется. Причем, уже скоро.

Только вот разговор все непонятней…

— Мила…

Чародейка тряхнула каштановыми волосами:

— Кажется, я тебя совсем запутала. Прости. Просто мне хотелось больше узнать о тебе. Ты не против? Марго навела справки у светлых, а один родственник — у кое-кого из темных. Из тех, кто посветлей.

— И как?

— Что — как?

— Сведения, — Лина отпила глоток кофе, почти не чувствуя вкуса. Наверное, так чувствует себя жучок под увеличительным стеклом. Его пока не трогают, но рассматривают, точно перед вскрытием. — Много «гробов» нашлось?

— Гробов?

— Клановый термин. Означает секреты. Чаще всего о заказах.

Темные глаза чуть прищурились:

— Ты словно… чего-то боишься. И заранее бросаешь вызов, чтоб легче все разорвать и уйти. Так? При твоей матери это неудивительно.

Какой горький кофе…

— Вы с ней говорили?

— Нет. Мы… точнее, один из наших друзей общался с другой твоей соплеменницей, более… адекватной. Стефанией. Она, кстати, спрашивала о твоем здоровье. Просила передать, что ваш договор не разорван. Диана тебя дождется. Это кто?

— Девочка… моя дочь… — Лина отвечала машинально, не думая — слишком оглушительна была новость, и была вознаграждена полным ошеломлением собеседницы:

— Кто?!

— Моя воспитанница. Приемная дочь. У нас так обычно учат.

— А-а. Понятно, — с сомнением протянула светлая ведьма. — Так вот, она говорила, что ты хотела уйти из клана. Не хотела быть убийцей. Это так?

— Да.

Показалось или на лице Людмилы промелькнуло облегчение?

— Тебя не отпускали… — полувопрос-полуутверждение.

— Так просто из клана не отпускают.

— Хм… Ну хорошо. Не знаю, важно это или нет, но прежде чем поговорить о Алексе, я передам ее слова. Она советует тебе встретиться с отцом.

— С кем?!

То, что теоретически отец у нее был, Лина знала. Где-то и когда-то ее целеустремленная мама нашла ту человеческую единицу, которую можно было припрячь для производства наследницы-преемницы. Зная мать, можно было не сомневаться, что неизвестный отец был воином, причем из лучших. Офицер-десантник, как сказала мать. Хотя можно было и так догадаться — Лиз признавала только высокие стандарты. И скорей всего, он был из каких-то южных земель — ведь недаром у нее, Лины, смуглая кожа и густые черные волосы…. И так же можно было догадаться, что после достижения цели этот офицер-десантник оказался немедленно забыт и хорошо, если не убит…

Но Лина почти никогда не думала об отце.

Не было ни времени, ни желания. Хватит с нее и одного родителя — Лиз заполняла дни так, что жить было некогда…

А теперь Стефания говорит об отце.

Что это значит?

— Я не понимаю.

— Я тоже не особенно. Но она говорила, что встретишься — поймешь. Вот — на столешницу ложится свернутая бумажная полоска. Самый обычный листок-стикер. Желтый. Лина молча прочитала несколько ничего не говорящих ей слов.

«Даниил Орешников»

Клуб «Бланко», клуб «Этно», студия «Милагрос».

Все непонятней и непонятней… При чем здесь музыка?

— Хочешь попробовать? Алекс тебя проводит.

— Алекс?

— Ты против? — Соловьева задумчиво крошила на блюдце печенье. — Лина… я ведь недаром сказала, что так дальше продолжаться не может. Алекс — весь как натянутая струна, Вадим боится выпускать его из вида больше чем на полчаса… Да и ты…

— Что я?

— Ты сама не чувствуешь? Или эта твоя… маска приросла, что ты ее уже и не ощущаешь? — О чем вы?.. — она знала — о чем, но… неужели это так заметно?

— Эх, Маргариту бы сюда… — с какой-то грустью вздохнула женщина. — Ну ладно. Ты живешь здесь три недели, Лина. Ты ни разу не улыбнулась, ни разу не прилегла отдохнуть среди дня, просто так. Ни разу не забежала на кухню в неурочное время, просто потому что захотелось есть.

— Прости?

Старшая Соловьева вдруг усмехнулась:

— Да, эта манера моих родственников пролезать на кухню в любое время дня и ночи и выискивать вкусненькое, иногда достает, но… все-таки, я бы хотела, чтобы ты тоже вела себя так. Так, как будто ты здесь своя. И так, словно это ты, а не робот, запрограммированный на зелья и бесконечные тренировки!

Пауза, и снова — пристальный взгляд:

— Скажи, это — ты? Какая ты? Ты знаешь, чего хочешь? Не родные, не твой клан, чтоб его демоны навестили… Ты сама. Ты знаешь? Определись. Пойми. Сейчас пойми, пока на тебя никто не давит.

— Мила…

— Я должна знать, Лина. Я не знаю, что так прочно связало ваши жизни, но раз это так… сильно и… неизбежно, то в этом стоит разобраться! Пока не поздно!

Неизбежно? Разобраться?

— В чем?

— В себе. В своей жизни. Нужна тебе любовь? И … нужен ли тебе Алекс?

Нужен?

Зеленые глаза и ясный голос… звон струн… и расцветающее в сердце тепло… и ощущение, что ты ступаешь по облакам, и чувство, что ты живешь, и счастье…

Искристая жаркая аура, переплетенье магии, довольный, беспредельно довольный феникс.

Касание губ, от которого разом учащается дыхание… кружится голова, кружится мир вокруг… и плавятся ограничения…

— Нужен, — услышала девушка собственный голос.

На плите мягко булькала забытая смесь. Тихо-тихо стучали часы… Послышался еле уловимый плеск — рыбкам в аквариуме не терпелось получить корм.

А Мила вздохнула:

— Это хорошо. Почему ж вы тогда так…

— Как?

— Не помиритесь никак. Все вокруг на цыпочках ходят и дохнуть боятся. Лина… если он сделал что-то не так, то мужчин иногда надо прощать. Может быть, тебе стоит…

— Но это же он сам! — слова прозвучали как-то по-детски, и Лина вспыхнула, — Он сам ко мне не подходит!

Мил уставилась на нее так, словно Лина внезапно превратилась в рыбу и заговорила на китайском языке. А потом… рассмеялась.

— Вот не зря я хотела для детей нормальной жизни! Эта мне магия! Вы подумайте, неделю кружить друг у друга и не решаться подойти! Одна — потому что фениксам надо держать под контролем эмоции, а второй — потому что эмпатией девушку проверять он считает непорядочным, а заговорить прямо не хочет — мол, она может подумать, что он навязывается ей, в благодарность! Я с вами с ума сойду!

Тихий бунт

Ян

Раньше он видел эти выступы и изломы как части какого-то узора. Прихотливым, неярким, но узором. Когда охранники не смотрели, Ян двигал с места осветительный шар, и пещера словно оживала в неровном свете. Причудливо двигались тени, танцевали по стенам, изгибались, как растения под ветром. То есть он так надеялся, что это похоже. Он ведь никогда не видел ни ветра, ни цветов. Но верить хотелось. Отец говорил, что последний год Ян проведет, как один из Ложи, в роскоши… что у него будет все — хоть целый подземный сад, если он того пожелает. А пока оставалось только воображать себе этот сад. Он выучил каждую жилку на базальте потолка. Вот там, за двойным выступом, зеленоватая прожилка, точно плеть вьющегося растения с картинки. И желтое вкрапление рядом — как цветок. А чуть подальше, на самом краешке расщелины, прожилки сливаются в линию замка. Неполного, но основное можно дорисовать.

Нет. Сегодня не выйдет.

Привычный потолок из базальта на этот раз воспринимался по-другому. Ян смотрел на неровную серую поверхность, но видел другое. Сотни метров между его Уровнем и верхним миром. Преграда, которую надо пройти.

Ян облизнул вдруг пересохшие губы. Как давят эти стены.

Он должен выбраться из пещеры. Если бы ему не блокировали телепорт, все было проще. Куда, интересно, подливают эту настойку, которая глушит ему телепорт? В суп? В воду? Хотя ее можно подмешать куда угодно. В последние пару дней Ян тайком от охраны читал другие книги — несколько устаревших учебников, забытых в семейной библиотеке. По зельям, настойкам, ядам. Там было много такого, чему его никогда не учили. Предполагается, что жертвенной овечке не стоит забивать голову понапрасну. На самом деле, кажется, семья просто подстраховывалась от бегства избранной жертвы. Или от сопротивления. Конечно, теперешние учебники ему не дали бы, но эти, написанные еще от руки, то ли не замечали, то ли не посчитали опасными.

Многое он знал и так… но кое о чем догадался только сейчас. Например, про «модерато» — состав, подавляющий способности. Интересно, только ли телепорт ему блокируют?

От еды придется отказаться.

Можно пить воду из той струйки, что течет по стенке пещеры. Вряд ли «модерато» подмешают туда. Надо как-то прятать то, что не съел. Куда? Как? Пока непонятно. Но надо придумать, а то голодовку заметит охрана.

Ян перелистнул страницу, на этот раз не видя ни замка, ни статьи. Он намечал побег.

Сколько дел у семьи…

Лина.

Ей очень не хватало способности вызывать ножи. Раньше, когда она беспокоилась или ждала, то привычный вес ножей, их повиновение успокаивали, помогали найти равновесие.

Сейчас растворенный в крови металл ей недоступен, а Алекс опаздывает уже на полчаса.

Лина сидела на диване в гостиной, причем все семейство сегодня вечером с удивительным единодушием находило себе дела и занятия в других частях дома. Марго заявила, что хватит ей пропадать у соседей, что она жаждет покоя (у себя дома), и отправилась якобы поспать в тишине и одиночестве. Лина, правда, углядела в под мышкой желающей выспаться соседки портативный ноут… Но Марго в последнее время вообще вела себя странно… Младшее поколение поразмыслило и разделилось на две половинки. Первая половина, постарше, сочла этот вечер удивительно подходящим для прогулки в парке и визита в кино, а вторая, состоящая из девчонок (Маринка со-подруги), посчитала, что сегодня — лучшее время для гадания на судьбу.

А кто не знает, что гадание на судьбу проводится на чердаке?

Мила же погрузилась в изготовление какого-то сверхсложного зелья, которое, судя по всему, собиралось вариться до бесконечности.

Словом, гостиная была в ее полном распоряжении вместе с диваном, телевизором, стопкой журналов. Единственными существами, которые составляли ей компанию, были рыбки в аквариуме. Но вскоре в гостиную заглянула Мила и сказала, что извиняется, но рыбки нужны ей самой. Огорченные сплетницы принялись было возмущаться (как же, зрелище срывается!), но хозяйка квартиры пресекла возмущение на корню, заявив, что такое беспокойное поведение — признак какого-то заболевания, кажется, паразитического… и пообещала особо шумным визит к ветеринару на предмет выявления паразитов. Рыбки стихли и медовыми голосками принялись нахваливать хозяйку за заботу об их здоровье, за доброту и заверять, что они никоим образом не возмущены, просто…

Что «просто» Лина уже не услышала — дверь закрылась.

Где ж Алекс?

То есть, она примерно знает, где именно. Алекс вместе с Вадимом умчались разбираться с парнем, который так расчетливо подставил своего Стража, заманив в пещеру с ядовитыми лягвами.

К сожалению, братья не имели права сами назначить наказание для жадного юнца, но преступление было столь вопиющим, что обычно неторопливые Координаторы на этот раз среагировали очень быстро. Возмущенные члены совета просто кипели — жадный и подлый человек, едва не убивший своего Стража, должен быть сурово наказан. Для примера. Наказание Координаторы брали на себя, отлов возлагался на Алекса и Вадима.

Лина беспокойно шевельнулась. Никто из Координатор не посчитал это дело опасным — в конце концов преступник всего лишь маг-недоучка, и отнюдь не из сильных…

Но кто знает, на что способна загнанная в угол крыса?

Прошлый раз были лягвы, а в этот могут быть демоны. Или темные маги… или… фениксы. Хоть бы парни были поосторожней…

Почему-то все думают, что Стража сложно убить. Но фениксы, например, давно знают, как это сделать. Стоит только кое-что купить. Даже не стрелы, нет. Стрелу легко сделать самой, когда приготовишь яд. А это не так уж сложно при наличии денег, связей, времени и терпения. Купить черный порошок и развести специальной жидкостью. Несколько дней на специальном огне, немного чар — и готово. Это просто… и если Алекс…

Она чуть не вскрикнула от облегчения, когда посреди комнаты на специальном коврике возникли две фигурки.

Вернулись!

— Эй, мы дома! — весело крикнул Алекс… и замер, когда Лина, легко вскочив с дивана, разом оказалась рядом. И посмотрела — снизу вверх. И нерешительно улыбнулась, зная, что этого достаточно, достаточно. Алекс поймет.

Вадим чуть приподнял брови, когда брат и его странная невеста вдруг обнялись — не говоря ни слова, с каким-то тихим, горько-счастливым вздохом… и решил, что надо к Снежинке. Срочно.

Где найти свое счастье…

Вадим.

Он поймал свое счастье прямо в воздухе.

Зимний день подарил городу нечастую радость — настоящий снегопад. Наверное, кто-то из сильфов подслушал мечты ребятни, пожалел и притащил тучу с севера… Крупные хлопья падали мягко и густо, без суеты превращая улицы в коридоры сказочного замка. Стены домов прятались за деревья, белеющие на глазах. А деревья… деревья тоже взяли выходной у серой спячки и решили поиграть в «Море волнуется». На притихших улицах возникали потрясающие «фигуры». Вот притаился у подъезда пятиэтажного дома тигр-альбинос, прижался к земле, прищурил глаза. Вот растопырила крылья крупная птица — бывший куст рябины. А вот медведь…

Дим усмехнулся и, поддавшись озорному настроению, метко пущенным снежком подправил снежную скульптуру: теперь медведь мирно стоял у высокой ели, а не протягивал белые лапы к прохожим.

В маленьком дворе — анклаве волшебных рас — уже полетели первые снежки. Они с Лешкой тоже когда-то с ума сходили по снегу. Да и сегодня еще не поздно слепить для малышни снежный городок. Насколько там хватит доброты у здешнего сильфа? Дим поднял голову, оценивая облака, и замер.

Она падала.

Раскинув руки, с крыши девятиэтажки падала крохотная человеческая фигурка. Сначала показалось, что ребенок.

Психованных самоубийц Дим ругал уже в воздухе, крепко сжимая в руках девичье тело. Ни до этого, ни после, у него никогда не получалась левитация…

Правда, он понял это не сразу.

— Ты что делаешь? Ты нам всю картинку собьешь. Пусти… Ты откуда взялся? Ой!

Сила левитации иссякла так же внезапно как и проявилась, и в следующий момент тела самоубийцы и предполагаемого спасателя принял на себя разросшийся куст сирени. А может, и не сирени — Вадиму было не до того, чтоб определять вид невольного «матраса»: спружинившие ветки довольно сердито спихнули обоих непрошеных гостей и на прощание одарили хорошей порцией снега за шиворот.

— Ой… — растерянно проговорила потенциальная самоубийца, — Ой, мамочка… Крыло.

— Что? — переспросил Дим.

— Крыло сломалось…

Дикая мысль о том, что девчонка сильф, и все это чудовищное недоразумение, погибла на корню — девушка наконец повернула к нему лицо. Очень человеческое, даже с несколькими веснушками, чудом уцелевшими до зимы. Только парню показалось, что на него рухнул весь снег, который еще уцелел на окружающих елках. Глаза какие синие…

В каштановой челке — кружево снежинок. И эти веснушки…

— Ириш, что случилось?

— Иришка, крыло?

— Ир, ты чего молчишь?

Дим поднял голову — на них смотрела троица крылатых девушек. И еще две планировали сверху. С той самой крыши… И только тут глаз ухватил на сломанном крыле надпись «Супер-парашют «Ангельские крылья», а наконец-то проснувшаяся память выдала информацию об этом изобретении какого-то шустрого суздальца. Недавнее изобретение, всего-то месяц. Значит, уже пошло в массы. Отстаешь от жизни, чародей. Слишком большой загруз в последнее время.

— Эй, ты ушиблась? Ириш, это кто вообще? Он тебя обидел?

Девушка-снежинка вдруг улыбнулась.

— Нет. Он меня спас…

Вот так и познакомились. Иринка так и осталась для него «Снежинкой», хоть прозвище. как потом выяснилось, было абсолютно неподходящим. Вот «Солнышко» подошло бы в самый раз. Как-то вот получалось у нее так, что люди в ее присутствии прекращали склоки, ссоры и жалобы и «расцветали», начинали улыбаться. Даже завзятые скандалистки-пенсионерки. Даже энергетические вампиры (вот же зловредное племя). Иринка зацепила даже Лешку. Эмпат-братец, чуть не на веревке притащенный «в гости», уже через пять минут блаженно жмурился, как котенок на солнце, а после тихо и серьезно посоветовал беречь девчонку — мол, такие попадаются редко, как амурские тигрята.

Дим берег.

Благо Снежинка не была ни магом, ни серьезной ведьмой, про магический мир не догадывалась, о своих довольно средних способностях не подозревала. Рано осиротевшая, она жила и училась в другом городе, и все мечтала, что вот закончит учебу и переедет в Севастополь. А пока она старательно готовилась к их встречам, пекла изумительные — язык проглотишь — пирожки и окружала Дима заботой. Было что-то смешное и удивительно трогательное в том, как старательно она изучала энциклопедии домашней хозяйки, как специально для него записалась на кулинарные курсы… как торжественно купила и преподнесла домашние тапки. Как выговаривала за то, что он тратит уйму денег на частые поездки. В том, как серьезно она готовилась в педиатры — не в косметологи, не в дантисты, а именно в педиатры, избрав эту не слишком престижную работу с самого начала. Все задатки светлой.

А он накладывал на ее крохотную квартирку (а заодно и на весь дом и корпус) все дозволенные защиты, телепортировался всегда каскадно, в несколько приемов, стряхивая любой возможный хвост…

Берег. Слишком уж сейчас… небезопасно.

— Дим? — Иринка распахнула дверь, — Заходи, что ты стоишь? У тебя же ключ есть…

Есть. Я просто проверил. Значит, ты меня чувствуешь…

Когда кружатся стены.

Лина

— Лина…

— Ш-ш-ш… — и она быстро поцеловала его — куда дотянулась. Получилось — в подбородок, все-таки он выше на целую голову. Тихое невнятное, удивленно-счастливое восклицание — и подбородок сменился губами… Через минуту… или пять… или вечность… Алекс оторвался от ее губ и чуть дрожащими руками погладил по плечам, по щеке. Глаза у него… хмельные какие-то, туманные.

Счастливые…

— Подожди… — он быстро пригладил растрепавшиеся волосы и тряхнул головой, стараясь успокоиться. — Подожди, мы же… ну…

Нет, милый. Никакого ожидания больше… Больше нет.

Она положила обе ладони ему на грудь. Довольно курлыкнул феникс, расцветая навстречу теплу, глухо стукнуло сердце — словно толкнулось в ее руки…

— Не хочу больше ждать. Не хочу больше бояться. Я люблю тебя, Алекс. Навсегда.

Потемневшие глаза Алекса… чуть шевельнувшиеся губы, на которых замирает невысказанное слово…

И вдруг стремительная, неудержимая, пьянящая радость захлестывает с головой. С ликующим криком Алекс срывается с места, хватает ее на руки и кружит, кружит, кружит по гостиной, то прижимая к себе, то едва не подбрасывая в воздух. Кружатся стены, кружится пол, пролетает мимо диван. Непонятно откуда возникшая ваза нарезает круги рядышком, рассыпая куда придется, мокрые темно-розовые цветы…

Диван глухо охает, когда на него с размаху валятся сразу два тела, но тут же гостеприимно пружинит, не давая этим самым телам ушибиться.

— Алекс! — вопят сразу три голоса — из кухни и комнат, — Приглуши громкость!

Спохватившись, юноша смущенно извиняется, и сумасшедшая радость немного побурлив, все-таки входит в берега. Эмпат несчастный… Но кто на него будет сердиться?

Только не я.

Потолок, на прощание крутнув люстру, замирает в неподвижности.

И на нее снова смотрят самые счастливые в мире глаза:

— Лина…

Они проговорили почти всю ночь. О клане и фениксе, об Стражах и Координаторах, о прошлых секретах и о будущем согласии… Время от времени кто-то из них спохватывался и вспоминал, который час, но расстаться сейчас было абсолютно невозможно. И опять сплетались пальцы, и тихие голоса вспоминали то первую встречу и «еду с норовом», то маленькую пещерку-тайник, где юная феникс прятала свое неожиданное «осложнение», то поганца-мага из песни Алекса, который наколдовал слониху незадачливому клиенту…

Сплетались пальцы и теплели щеки, горели губы и блестели глаза, феникс обнимал обоих жаркими крыльями, и ночь была сказочно-нежной, полной любви и доверия…

Прекрасной.

..никто из семейства так и не зашел в гостиную…

Этой ночью в квартире Соловьевых было чертовски много переносов. Опасаясь потревожить наконец-то помирившуюся парочку, все предпочитали либо переноситься, либо красться обходным путем — через чердак.

Но вернувшийся Вадим, поразмыслив, все-таки решил навестить братца с его необычной невестой. На всякий случай.

Гостиная была очень тихой и почти неосвещенной. Единственный свет шел от пустого аквариума — довольно тусклый. И в этом свете Вадим рассмотрел две неподвижные фигуры на диване.

Ну вот, он так и знал.

Никакого выяснения отношений между влюбленными не было и не предвиделось — по той причине, что они спали. Обнявшись…

Вадим немного постоял, глядя на прижавшиеся друг к другу тела, на счастливо-спокойные лица… и, улыбнувшись, поднял руки.

Стайка искорок окружила спящих…и они растаяли, чтобы через секунду появиться в другой комнате. Комнате самого Вадима.

Вот так. Пусть поспят. Там их никто не потревожит.

Хронопросмотр.

Даниэль.

На предутренних улицах было очень мало прохожих, так что Координатору Даниэлю пришлось снимать «слепки» с первых попавшихся прохожих — молодой женщине в какой-то голубой форме и подвыпившего юноши в автомобиле. Так что усредненная внешность у Координатора не прошла — пришлось остановиться просто на неприметной. Еще лет пятьдесят назад он бы не удержался, наверное, и подкорректировал юному человеку кое-какие личностные характеристики, но сейчас — увы. Не сейчас.

Рядом замерцали еще одни чары — напарник тоже формировал неброский облик-слепок.

Даниэль и Даихи спроецировались на условленное место одновременно. В ночном саду было тихо и на взгляд постороннего, безлюдно. Ни Координаторам, ни Стражам свет не нужен — тело было видно и так. И от его вида стало понятно, почему молодого Стража, который обнаружил мертвого, разнервировало это зрелище. Нейтральный маг не был покалечен или изуродован… по крайней мере, на человеческий взгляд. Но он был… пуст.

Совершенно пуст. Ни искры магии, ни частицы души.

— Направляющие? — Страж, обследовавший тело нейтрального, поднял голову, — Вы здесь?

— Что произошло?

— Пока мы не можем сказать точно. Работа продвигается с трудом — мы до сих пор обезвреживаем ловушки. У жертвы они по всему саду и дому. Реагируют на чужую магию — и светлую, и темную.

— Но они его не спасли.

Даихи задумчиво переплел пальцы, певучий голос негромко проговорил на айян несколько слов — и сад замерцал, легко, едва заметно. Словно волна в южном море под касанием ветра. Каждый куст, каждая травинка на секунду засветились, каждая в свой тон — а потом от них словно отделился коричневатый туман и поднялся вверх, превращаясь в точную копию сада.

Завеса, защищающая место работы от постороннего взгляда.

— Итак, Ларсен все-таки не угодил кому-то из клиентов. Нейтральность не помогла.

— Сомневаюсь, что это клиенты, — Нинне стояла вместе с Деметрой у розового куста. Наведенная внешность — очевидно, Нинне копировала облик броской, самоуверенной особы — резко контрастировала с усталым и тревожным голосом. — Боюсь, все намного хуже. И дело не в том, что нам кто-то хотел помешать. Это нечто совершенно чуждое. Здесь до сих пор странное ощущение….

Телепат глубоко вздохнула… и присела у тела Кристиана. Покачала головой:

— Здесь даже нечего считывать. Я не представляю, что могло его так… высосать. В нем ничего не осталось.

— Тогда хронируем.

— Внимание.

Способность к хронопросмотру реальности, когда-то частая, теперь встречалась не у всех. Заглянуть в будущее, хотя бы недалеко и ненадолго, получалось только у Светланы, и то время ее «видения» ограничивалось несколькими часами. У простых магов-ясновидцев и то лучше выходило…

А вот способность построить модель минувшего, особенно недальнего, встречалась куда чаще. Правда, только у Координаторов и наиболее сильных Стражей.

Нинне знаком попросила всех отойти. Прикрыла глаза. Стражи и Координаторы спешно изолировались от окружающего пространства, исключая себя из объектов считывания. Женщина шевельнула пальцами, собирая тонкие нити информпотоков, мягко переплела, запустила реверсию. Дрогнула «завеса», мгновенно кольнуло виски, замелькали тени… Нинне вздохнула и опустила руки.

— Вот. Все, что смогла.

— Сколько удалось захватить?

— Восемь часов. Плюс-минус.

— Смотрим.

И снова в саду, возвращенном в день, над цветущими деревьями неспешно кружили пчелы и бабочки. Живым пламенем полыхали под солнцем розы. Порхали по ветвям птицы. Мирный и очень комфортный уголок на Земле. Скрытый за высокими стенами, крепкими решетками и сетью защитных линий.

Неспешным, прогулочным шагом из дома вышел Кристиан — пока живой и весьма довольный.

— Есть попадание. Сейчас около двух часов дня. И он еще жив…

— Да. Можно чуть быстрее?

Странно и неприятно было наблюдать, как мужчина, лежащий сейчас у их ног, суетливо движется по саду: прыгает в бассейн, торопливо вытирается, самодовольно выгоняет молодого Стража, недовольно разворачивается к следующему визитеру…

— Стоп. Кто это?

— Демон. Хоть видовая принадлежность специально скрыта. Снимите ауру, попробуем разобраться. Погодите…он уходит.

— Это еще ничего не значит. Дальше, Нинне. Интересный у них, однако, разговор вышел.

— Да… — Даниэль поймал себя на невольном сочувствии к молодому демону. В принципе, спасенные дети Уровней очень хорошо поддавались воспитанию, и это лишний раз свидетельство ошибочности расовых теорий. Хорошо бы поговорить с этим юношей…

— О нет… Коллеги, это… вы видите, КТО это?

Они словно выпрыгнули из того кошмарного сна — серокожие существа с темно-алыми глазами. Падают на землю срезанные телепортом ветки. Падает Ларсен… Схлопывается телепорт, не пропустив чью-то фигуру… Серые фигуры, настороженно оглядываясь, ощетиниваются оружием.

Откуда они… ведь барьер цел, пока цел.

Кристиан пытается встать. Почему не телпортируется? Не может? Не сознал серьезности вторжения? Над упавшим магом склоняется один из серых…

Конец сцены Координаторы досматривали в гробовом молчании. Грабительский отбор магии. Смерть Ларсена. Сработавшую на одного из незваных гостей ловушку. Спешное бегство.

— Дальше не надо, — негромко проговорил Даниэль. — Все ясно… Они здесь. Они уже здесь.

— Но барьер…

— Барьер слабеет. У нас очень мало времени, коллеги. Нужно организовать поиск. Нужно разослать общее предупреждение, всем, независимо от расы и стороны. Нужно…

— Пока не прорвалась более крупная группа, нужно попробовать укрепить барьер, — вмешалась Нинне. — Я соберу сегодня кандидатов помоложе. Начнем со старшекурсников?

Странные фениксы.

Лина.

Просыпаться было хорошо.

Очень хорошо. Ощущение незнакомое — покоя. Странного, удивительного покоя, разлитого в каждой мышце, в каждой клетке. Словно ей снова двенадцать, и на руках танцует лепесток родового Пламени, обещая счастье единения. Счастье… Да, это оно.

Анализировать причины странностей не хотелось.

Не хотелось возвращаться в реальный мир.

Не хотелось просыпаться…

А хотелось еще хоть минуту остаться там, удержать в себе это манящее чувство тепла и счастья. Хоть минуту…

Феникс тоже просыпаться не пожелал. Накрылся «крылышком» и снова в спячку. Лентяй… Не открывая глаз, Лина потянулась… попыталась потянуться. Потому что рука встретила препятствие.

Препятствие только того и ждало — оно тут же охватило ее с двух сторон, чмокнуло в кончик носа и нежно прошептало:

— Доброе утро.

Сон и реальность сошлись-переплелись воедино, когда она встретила ясный взгляд.

— Соня, — препятствие перышком пощекотало ей кончик носа, и было оно таким теплым и живым, таким ее, что Лина поймала его руку и прижала к губам.

Алекс…

Дом был пуст.

На кухне, рядом с приготовленным завтраком, их поджидала записка с перечнем, кто из семейства где находится и, самое главное, когда именно они вернутся домой. Лина пробежала глазами по строчкам — самое раннее возвращение ожидалось у Марго — в час дня. Значит, у них еще целых четыре часа…

Выходило так, что сегодня у семейства выдалось чертовски напряженное утро — ну просто очень напряженное, несмотря на субботу. Если уж даже Марина (не слишком-то обожавшая учебу) решила пойти с утра пораньше на вольные курсы по модернизации заклинаний…

И с чего бы?

Сговорилось семейство, не иначе. Лина поделилась догадкой с Лёшем, и тот развел руками — так и есть. Активная мама и очень активная тетя Марго с огромным трудом удерживались вмешательства в личную жизнь взрослых детей, поэтому и решили, наверное, испариться в подходящий момент.

— Я ведь еще и транслировать начал… — немного виновато напомнил Лёш, доставая кофейные чашки, — С этой эмпатией одни проблемы.

— Сильные эмоции?

— Да. Давай я тебе все-таки сахар положу?

В это утро он весь светился. Блестели глаза, припухшие губы так и норовили сложиться в улыбку, и во всех движениях была та радостная легкость, что несмотря на все усилия, все-таки выплескивалась наружу и докатывалась до феникса — сверкающим, беззаботно-счастливым облачком.

Так и на сахар согласишься, и на тосты с медом, и на… Лина спохватилась только тогда, когда уровень еды на ее тарелке достиг угрожающих размеров.

— Эй!

— М-м-м? — зеленые глаза смеялись, — Ты ж сама мне «да» сказала.

— Хочешь сказать, что тебе кто-то говорит «нет»?

— Бывает.

— Ну да! Покажи мне такого человека!

— Ну-у… — вредина-эмпат сделал вид, что размышляет, — Например, рекламная голография — та, возле клуба. Что ей ни скажешь, она все равно вопит: «Нет! Если ты личность, то ты непременно должен купить нашу новую модель «ВАЗ»!

— А-а… — начала Лина… но ее прервали. Потолок прервал. Он странно треснул — влюбленная пара удивленно подняла головы — и в углу прямо над дверью рухнул, рассыпаясь крупными кусками. Пыль рванулась вперед, как атакующий смерч, что-то грохнуло, словно над ухом взорвался файер, и прежде чем Лина успела вскочить, из клубящегося облака вырвались они. Две по-змеиному быстрые фигуры в масках, молниеносно закружившие ее внимание в мельканье стали. Эту смертоносную грацию она узнала бы где угодно.

Фениксы.

Пришли за ней. Или мстить? Алекс! Лина рванулась заслонить, и почувствовала на руке теплые пальцы. Что? Ох… Пол словно испарился, комната тоже, словно весь мир разом выцвел… Телепорт? Светлый телепорт! Леш попытался переместить ее! Куда? Леш, они не выпустят нас…

Телепорт рассыпается искрами, тело с силой бьет о стену, сверху сыплются горшочки с травами… Дом. Это все еще дом Соловьевых! Они не смогли перенестись, они заперты здесь, как в ловушке! Лину швыряет на пол, под руку удачно попадается один из горшков… Мимо! Феникс — рыжие волосы — Марианна? — с хищной плавностью скользит вдоль стены, вторая почему-то не бьет, хотя позиция удобная…

Оружие! Ей нужно оружие! Ножи остались на диване в гостиной. Колибри!

— Лина, за меня!

Спина Леша заслоняет ей обзор, руки взлетают вверх, и кухонные шкафчики шумно распахиваются, превращая кухню в мир летающих тарелок и ножей. Хищно вращаясь, полетела сковорода, душным облаком из шкатулки пряностей взвились специи.

— Не по правилам! — звонко чихнула вторая феникс — Анжелика? И расхохоталась.

Марианна поймала в воздухе сковородку, парировав ею ледяной шар. Тот ударился о плиту и зашипел, кутая кухню в облако белого пара. Почему фениксы не бросают ножи? Знают, что Леш может отбить?

— Ну что, пора?

— Давай!

Фениксы переглянувшись, отступили к стене… Что это? Что они собираются… Проклятье, как же она сейчас беспомощна. Как же они так расслабились, как она так распустилась, ведь теперь Леш из-за нее…

— Три-четыре… О нечестивая, тебе не уйти от возмездия! — дружно провыли обе феникс.

Здесь кто-то сошел с ума? Лина ошеломленно уставилась на сестер по клану. Что они несут?

— Что? — вырвалось у Алекса.

— О нечестивая, тебе не уйти от возмездия, — с готовностью повторили обе нападавшие. — Когда-нибудь.

Бред? Но фениксы больше не нападали. Просто стояли и смотрели…

— Анжелика, тебе не кажется, что нам пора? — вдруг усмехнулась Марианна.

— Пора-пора. Противник применил неизвестное и очень опасное оружие, — Анжелика метнула непередаваемый взгляд на сковородку в руках подруги, — И мы, увы, не смогли покарать изменницу. Кстати, и слабое место в защите сегодня заделают…

— Как досадно…

— Не передать!

— Ну, пока, нам пора.

И они растворились…

Так. И что это было?

Ты пришел!

Вадим.

— Альваро Руис.

— Здесь.

— Вадим Соловьев.

— Здесь, — Диму было не по себе. Что произошло? Выдернули прямо с работы… Перенесли сюда. Что-то не так.

— Зинаида Кашкина.

— Здесь…

Что-то не так. Может быть, дело в высоте и холоде, но сердце билось часто и быстро, голова кружилась все сильней, а в глазах плыли цветные пятна. Небо… небо почему-то показалось цветным.

— Иван Ласкавапросимо.

— Здесь

— Фелиша Никитина…

Что с небом? Дневная синева словно перечеркнута, поймана в сеть цветных сполохов. Дышать… трудно… Что это? Какие странные… это энергопотоки? Нужно сконцентрироваться. Контроль, Дим. Контроль!

— Соловьев! Вадим, что с тобой?

Он слышит и не слышит — потому что в этот момент небо сходит с ума окончательно. Весь мир становится этой дрожащей, разноцветной, узорной сетью из переплетенных чар. Его сетью — он чувствует эту энергию как свою. А контроль ускользает, словно тая в этом цветном пламени По телу волнами прокатывается озноб, сердце рвется… Что происходит?…

— Вадим!

Его зовут и, кажется, пытаются подпитать. Помочь… Но Вадим не отзывается. Сейчас он слышит только один голос, низкий и сильный. Сразу отовсюду.

— Ты… Ты пришел…

А потом из цветного хаоса надвигается чье-то лицо — очень знакомое. Очень.

Черное небо. Демоны прямо на улице. Вампиры на площади старинного городка, кажется, испанского. Пятна крови на стене у двери. Серебряное распятие, католическое… вплавлено в мостовую.

Что это?

Смотри…

Сильф над океаном, бурные волны разламывают пополам корабль. Еще один, раскручивает над заливом серую воронку смерча. Они с ума сошли… По Соглашению сильфы должны предотвращать такое, насколько смогут!

Что происходит?

Набережная, устланная телами. По цветным плиткам небрежно проходит вервольф, брезгливо фыркая, переворачивает тела, собирает украшения — серьги, кольца, цепочки… В небе кружит дракон. Совершенно открыто.

Что это?! Этого же не может быть. На Земле — не может быть.

Черный дым и невыносимый жар, в котором тает Эйфелева башня. По кипящему асфальту пробегают саламандры…

Это Земля. Земля. Но что случилось? А Свод? А Стражи? Почему мы ничего не делаем? Как мы это допустили?

И… что это? Взгляд выхватил знакомые купола, украшенные странным знаменем: меч и корона, заслонившие солнце. Купола Свода на Земле? В Севастополе?!

Что-то произошло. Дим стиснул кулаки при виде новых знаков беды: вампирши на экране телевизора… объявлений о продаже людей на ингредиенты… серокожих демонов неизвестного вида.

Что-то случилось. Кто это сделал?

Я.

— Так ты считаешь, что твои… хм, сестры просто хулиганили? Нападали не всерьез?

— Ага, — Лина перемывала уцелевшие после налета чашки, параллельно любуясь «уборкой по-чародейски». Леш уже распихал по крючкам сковородки, с ювелирной точностью отправил по местам подносы и ножи. Полотенца без раздумий были отправлены в стиральную машину, а вилки-ложки после помывки были уложены по своим «гнездышкам». Сейчас молодой чародей занимался черепками, без всякой волшебной силы сметая их веничком на совок. Может, кому-то и покажется, что это не так уж интересно, но… ничего они не понимают. Быть рядом с тем, кого ты любишь, пережить рядом с ним смертельную опасность, драться за свою жизнь плечом к плечу — это здорово, да. Но быть рядом со своим мужчиной и спокойно заниматься хозяйственными делами, это… может, для вас, избалованные люди, это обычная проза жизни. Но Лине за ее не такую уж долгую жизнь экзотики хватило по уши, и сейчас она наслаждалась каждым мигом этого почти семейного покоя. Видеть, как он неторопливо и спокойно помогает навести уют — было в этом что-то необыкновенно близкое, личное. Восхитительное. Так, о чем это я? Лина попинала свою память и выудила из нее тему разговора. Ага. — Нападали бы всерьез — запаслись бы ангельскими стрелками. Такая смесь, парализующая. Вдохнешь — и даже телекинез не поможет. Так что они просто… да, похулиганили.

Секундная пауза — и быстрая летучая улыбка:

— А знаешь, они мне нравятся.

— Да? — девушка изогнула бровь в показной ревности. — Больше меня?

— Погоди. — юноша поднял голову. Улыбка застыла. — Что-то не так.

— Что? — Лина торопливо отставила очередную чашку. — Что такое?

Леша шатнуло. Феникс увидела, как его лицо заливает бледностью, точно мелом…

— Что-то с Димом, я скоро!

— Что происходит? Что с ним? Даниэль! Лаура!

— Он… тает?

— Осторожнее! — Координатор инстинктивно формировал энергощит, прикрыть ребят. Будущих Стражей, свою надежду, которую они так опрометчиво подставили под удар в попытке обрести контроль над барьером.

Вот и обрели… Лаура отчаянно сжимает ладонь молодого Соловьева, будущего — теперь это очевидно — основателя барьера. Будущего… если сегодня им удастся удержать его. Уберечь от последствий их необдуманного, торопливого, глупого вмешательства…

А барьер слепит глаза дикой мешаниной цветов. Он наконец получил подпитку. Сильную подпитку… только какова цена? Нужна энергия! Нужны… Стражи и Координаторы — восполнить потерю жизненной энергии, возместить Соловьеву то, что сейчас тянет из него барьер… Даниэль зовет всех. до кого может дотянуться. Светлана. Нинне! Савел! Даихи! Сюда!

— Пропустите! — какой-то вихрь врывается на крохотную площадку, в клочья разрывая энергощит. Падает на колени.

— Дим, держись!

И все замирает…

Сначала Дим ощутил его как глоток воздуха. Словно его отпустило что-то невидимое, но очень тяжелое. Потом — как тепло на плече. Знакомое, с детства привычное. Лёшка… А потом пришел страх. Когда он увидел, как на Лешку смотрит этот.

Не я, не я…

Это не я.

У этого нет моего шрама на виске. Нет парного браслета, которыми они с Лешкой поменялись на прошлый новый год. И глаза. Эти глаза — будто пеплом припорошенные. Полные такой тоски и такой усталости, что трудно представить, не то что вынести.

Это не я. То, что у него мое лицо, ничего не значит. Это не я.

И он смотрит на Лешку!

Дим инстинктивно сдвигается в сторону, заслонить собой, прикрыть. Пытается… Лешка упрям. И он не понимает. Или…

— Ты… — шепчут знакомые губы. — Значит, все не напрасно.

— Не напрасно… — эхом отзывается второй голос, знакомый, но непривычно хрипловатый. — Мы все-таки смогли.

И Дим чувствует, как цепенеет рядом Леш — потому что у второго человека — призрака? видения? — его лицо.

Его лицо. И не его. Те же брови, тот же разрез глаз. Родинка у виска. Но у губ залегла горькая складка, а волосы, небрежно подстриженные, густо прошиты серебряными нитями. И глаза — такие усталые… Д-демон, да кто же это?

Привычный взгляд на младшего — словно они снова в паре. Что он слышит? Но Леш только едва заметно качает головой, не отрывая взгляда от своего седого двойника.

Они закрыты. Я не могу их читать. Совсем…

Осторожней!

Я осторожно…

— Кто вы? — Дим еще раз проверил магию — недоступна. Точно отгорожена. И этих оборотней не проверить. — Кто вы? Отвечайте!

Хаотичное мерцание красок нарастало. Сумасшествие… Что это за место? Что за наваждение? Это не иллюзия. Она ощущается совсем иначе. Не наведенные чары. Не выходка очередного гения с Уровней. Сосредоточившись, не отвлекаясь на дикие цвета, Дим перебирал варианты. И отбрасывал один за другим. Не «карман реальности» — те давно остались только в теории. Не испытание Стражей… Но что, что?

Сконцентрироваться…

В преисподнюю эту радужную пляску! Он должен вырваться. И вытащить Лешку. Не смотреть на цвета, не обращать внимания на растущую слабость. Смотреть в глаза. И требовать ответа.

— Отвечайте!

Лицо жжет. Точно этот взгляд — лава. Воздух между ними начинает дрожать и искриться. Но Дим не отводит глаз. Ты-мне-ответишь. Ты ответишь. Ты…

— Оставь, Дим, — хрипловатый голос заставил вздрогнуть всех троих. Голос и слово. Дим. Дим… — Хватит уже испытаний. Все так. Все уже так.

Так? Что? Но лже-Алекс обращался не к нему.

— Ты уверен? — Двойник Вадима невольно отводит глаза… и Соловьев-старший ощутил, как воздух, секунду назад невыносимо горячий… что им все-таки можно дышать.

— Да. Посмотри на них.

— А сроки?

— Мы были еще младше.

А потом они замолкли… и ощущение дикой нереальности усилилось. Эти двое говорили друг с другом без слов. Как они с Лешкой. Как… или…

Они догадались.

О чем? — машинально переспросил Дим… и замер. Мысль была — не Леша.

Смотрите.

Кто Это сказал, Дим уже не понял… Все заслонила, вытеснила новая картина.

Зал был пуст. Но почему-то ощущалось, что люди ушли из него только что. И… не все. В проеме широкого окна стоит человек, жадно вдыхая ночной воздух.

Широкие плечи, сейчас устало поникшие, светлые волосы, небрежно собранные. Человек поднимает руку, знакомым жестом вынимает заколку, устало встряхивает головой. И Дим совсем не удивляется, видя в стекле распахнутого окна свое лицо. Темное стекло сгладило седину и затушевало морщинку у губ, ненадолго вернув юность. И сходство стало заметнее…

Он встретил в зеркале взгляд… и что-то сдвинулось в сознании. Сместилось…

… Совет глав, избранных вместо Протектората, работает недостаточно эффективно. Главы отбирались тщательно, с проверкой эмпатами и телепатами, отбирались люди, желающие и умеющие работать, умные и опытные. Они работали по пятнадцать часов в сутки, скрупулезно взвешивая и отбирая решения…

И все-таки — мало, мало.

Напряженность ощущалась во всем. В мелких, но постоянно вспыхивавших стихийных бунтах. В участившихся межрасовых конфликтах. В нападении на станцию, едва не вылившейся в крупный прорыв из мира Чашша. В постепенно растущей кривой вновь появившейся преступности. В нападениях вампиров.

Он должен удержать все от сползания в пропасть. Он обязан. Обязан! Иначе не искупить…

Вадим с силой вжал ладони в мраморный подоконник.

Ему никогда не искупить то, что он натворил. Не вернуть прошлое, не поднять из обломков прежний мир, не воскресить мертвых. Ничего не исправить.

Ты помнишь, как горят города?.

Полыхают остатки знаменитого парка, громадным дымно-черным факелом исходят остатки нефтеперерабатывающего комбината. Башни Манхэттена одна за другой вскипают изнутри огнем, одеваются пламенным дождем осколков, рушатся, застилая землю серой пылью… Статуи Свободы не видно, там все тонет в душном пепельном облаке — по ней ударили сразу..

В дрожащем от жара воздухе мечутся размытые острокрылые тени. Твои драконы. Ты сам спустил их на Париж и Нью-Йорк.

Точно смятый чьей-то огромной рукой, натянулся, задрожал и вдруг лопнул мост. В залив посыпались обломки, сплющенные остатки автомобилей… и человеческие фигурки.

Ты помнишь экскурсию по Толедо? По городу, который ты подарил вампирам?

Пустые улицы. Тихие-тихие, мертвые. Выбитые стекла. Сорванные двери. Бесшумные тени над головой.

У церкви человеческие тела усеяли мостовую так, что под ними не видно камня.

Безжизненные глаза смотрят в небо, с которого так и не пришла помощь. Детская рука еще сжимает куклу, на безмятежном личике которой кто-то из вампов зачем-то пририсовал клыки. Сытые вампиры снисходительно наблюдают за несколькими людьми, которые бродят по площади, ища живых. Но живых здесь нет, нет, нет… Что-то шевелится слева, там, где была игрушка, глаза улавливают движение, быстрый разворот.

Девочка, лет семи, с расплетенной косичкой — даже бант-застежка еще держится в волосах — пытается подняться. Ей бросаются на помощь, какой-то мужчина хочет взять ребенка на руки, но девочка уже открывает глаза. Расширенные, зеленовато светящиеся, с вертикальной щелкой зрачка. Вампир! Девочка смотрит вперед, бледный язычок касается губ, и улыбается… показав новенькие клыки. На миг, на полсекунды, взгляд девочки становится растерянным, человеческим, перепуганным — когда падает на куклу, но тут прорезаются когти… Когда она, смяв игрушку, бросается вперед, начинают шевелиться еще двое. И тогда в расшитую ромашками маечку влетает короткий деревянный кол — вампирам такое пополнение не нужно.

И бывший ребенок на мгновение становится огненным облаком, ярким и даже красивым. А потом тает…

Ты помнишь, как Леш смотрел, когда, доказывая свою безжалостность, ты приволок к нему в камеру первых посетителей»? Как он старался удержаться на ногах, не упасть… как спрашивал: «За что?». Помнишь? Как стоял на коленях у тела своей феникс, как не верил, что уже все, на этот раз бессмертная не воскреснет? Помнишь? Помнишь, скотина?

Свет, у кого мне просить прощения?

Боже всеблагой, что я наделал…

Не у кого. Не у кого. Ты даже смертью не расплатишься, потому что не имеешь права! Трусливо убраться на тот свет, предоставив Лешке и остальным разгребать то, что ты вытворил? Нет уж. Нет у тебя такой возможности. Нет.

Ты не имеешь права на жизнь, после всего. Но и на смерть… тоже.

Ты, будь ты проклят, по-прежнему Император. У тебя есть работа. У тебя, дьявол ее забери, есть цель — не дать этому миру скатиться в хаос, удержать порядок, пока твоему императорству не выстроят разумную альтернативу. Еще несколько лет. И ты будешь держать под контролем демонов и вервольфов. Ты придавишь вампов с их ненасытными аппетитами. Ты будешь делать все, чтобы люди не провоцировали новые конфликты. Ты костьми ляжешь, а не дашь всем передраться!

Сдохни, а работай.

Вспышка эмоций отбушевала… Вадим мог позволить себе такое только раз в сутки. Днем нельзя. Днем надо было работать. Ночью он должен спать. Должен, потому что правителю нужна ясная голова. А свой груз вины, это неотвязное, горькое, безвыходное… запихни куда хочешь и не позволяй мешать тебе работать. Его не замолишь. Не зальешь. И не разделишь ни с кем. Это как лава внутри, она кипит и жжет, жжет… Не-вы-но-си-мо. Терпи…

— Вадим.

Леш? Тут? Первый раз за этот месяц… Леш…

Он медленно обернулся.

Смотреть в глаза младшему было тяжело. Лешка не бросил ни слова упрека, не поминал прошлое ни словом, ни делом. Но легче от этого не было. Служба слежения и прочие службы, хоть и почищенные, по-прежнему работали, и Вадим знал все обо всех членах совета.

Алексей Сокол работал на пределе сил. Служба пропаганды и Служба прогнозов, реорганизованные и пополненные за счет сопротивленцев, трудились только по его заданиям. Дим почти не вмешивался в их работу, только чуть подвинтил снабжение. Задача у них была сложнейшая: в кратчайшие сроки переориентировать общественное мнение, причем так, чтобы основные идеи не противоречили официальному курсу. То, что ни на одном континенте пока не вспыхнуло крупных бунтов — частично их заслуга. Казалось, что между Повелителем и его официально признанным братом больше нет никаких барьеров — Леш не колол Вадима «величеством» свыше необходимого, наладил отношения между ним и Лигой, что было куда как непросто…

Словом, проблем, на первый взгляд, не было. Но все-таки…

Леш работал как одержимый, порой сутками, мотался по миру, лично беседуя, проверяя, внедряя какие-то наработки. Поседел за считанные дни, похудел. Вчера Служба наблюдения донесла, что Сокол уже несколько раз появлялся в Теневом зале — комнате, где погибла Огнева — и сжигал там цветок. Красную бархатную розу.

Он словно выгорал изнутри, и Дим не знал, что надо сделать, чтобы это остановить. Подойти, поговорить? Но что сейчас можно сказать? И вот сам пришел…

— Дим.

— Что? Ты садись…

— Сейчас… — Леш как-то отстраненно огляделся, точно в первый раз видел зал совещаний.

— Велеть принести что-нибудь?

Вид какой измотанный… Может, хоть поест? Но Леш посмотрел странно, сразу отвел глаза, и Вадим запоздало подумал, что вопрос прозвучал слишком по-повелительски. Велеть… Сноб.

— Нет. Хотя да. Только не сейчас. Дим, слушай… Ты меня прости.

— Что?!

— Прости, — устало повторил Леш.

— Ты о чем?

— Я должен был… все сделать иначе. По-другому. Должен был быть… рядом. А я не смог. Оставил тебя наедине с этим. С этой тяжестью.

Лешка… Вадим Соловьев, император мира, почти беспомощно смотрел на брата. Леш, так нельзя. Не смей жалеть меня… После всего… Так нельзя. Я не могу. Свет, я не-могу-так-больше.

Я должен как-то исправить все. Я ДОЛЖЕН все исправить.

Боль отступила. Перед глазами снова был радужный хаос и печальные лица двойников…

— Вы…

— Ты понял, — кивнул двойник Вадима. — Я стал искать, как исправить. И пришел к единственному выходу — пробой в прошлое. Если предотвратить вторжение дай-имонов…

— Кого?

— Ты узнаешь. Если остановить дай-имонов, то все должно было измениться. И глядя на вас, мы поняли — изменилось. Значит, все не зря.

— Не зря, — тень улыбки касается губ лже-Леша. — Вы — такие, какими мы мечтали стать. Вы сможете удержать мир на плечах.

— Мы прошли в прошлое на шестнадцать лет. Установили барьер. На него ушли все наши силы. И вы смогли вырасти в мире. Набраться сил…

— Для чего? — вырвалось у Леша.

Их двойники переглянулись…

— Нам не потянуть барьер дальше. Еще год… максимум полтора. И дай-имоны прорвутся.

— Сейчас они как бы зависли — не здесь и не там, но барьер слабеет.

— Дальше… все зависит от вас.