"Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке" - читать интересную книгу автора (Бодански Йозеф)

ГЛАВА 4 ЭМИР БИН ЛАДЕН

В 1994 году бин Ладен вышел из тени, когда почувствовал, что несколько проводившихся за границей программ требовали его личного участия. Во время этих поездок он показал себя способным менеджером и организатором сложных программ, большинство которых действует до сих пор. Используя частные самолеты своих союзников из стран Персидского залива и (или) их зарегистрированные в Европе компании, бин Ладен мог путешествовать, почти ничего не опасаясь. После того как в апреле 1994 года был аннулирован его саудовский паспорт, он путешествовал с суданским дипломатическим паспортом под вымышленным именем. При встречах с исламистами за границей бин Ладен никогда не пытался скрывать свою личность, несмотря на растущую угрозу со стороны местных и западных служб безопасности. Истинная важность деятельности бин Ладена в 1994 году состоит в ее связи с подъемом международного террористического движения после триумфа исламистов в Сомали.

В конце 1993 года исламисты праздновали великую победу. Они изгнали Великого Сатану — Соединенные Штаты — с Африканского Рога и подняли знамя всемирной антиимпериалистической борьбы. Для Усамы бин Ладена и его товарищей по оружию следующий год станет решающим временем для реорганизации и укрепления сил. Исламистам, выступившим на мировой арене как главная антиамериканская и антизападная сила, нужно было перегруппироваться и подготовиться к очередному этапу конфронтации. Прежде всего они должны были заложить основы всемирной инфраструктуры. Работая главным образом в Судане, бин Ладен способствовал получению исламистским движением поддержки различных государств — финансирования, материально-технического обеспечения и обучения, — в то время как эти государства постепенно втягивались в поддержку исламизма и становились главными актерами в этой драме.

После триумфа исламизма в Сомали несколько отдельных государств и организаций, которые прежде либо лишь частично поддерживали, либо даже совершенно не участвовали в движении исламизма, захотели стать его активными участниками. Все более активное вовлечение Пакистана в исламистскую террористическую систему было особенно важным в стратегическом контексте. Оно вылилось как в эскалацию войны «по доверенности» (руками местных сепаратистов) в Кашмире, так и в возникновение «Талибана» — двух движение, которые по-прежнему предоставляют бин Ладену убежище и тесно сотрудничают с ним.

Подъем исламизма совпал по времени с возвращением к власти Беназир Бхутто. Скрываясь за прозападными и проде-мократическими выступлениями, она развернула программу, имевшую целью сделать Пакистан центральным звеном как исламского блока во главе с Ираном, так и Трансазиатской оси — антиамериканской коалиции во главе с Китайской Народной Республикой, протянувшейся от Средиземного моря до Северо-Восточной Азии. С этой целью Пакистан усилил стратегическое сотрудничество с такими странами, как Иран и Северная Корея. В этих союзах у Исламабада были четкие роли. Пакистан должен был стать в исламском блоке центром военного и промышленного производства (включая производство ядерного оружия), а также финансовым центром, в который стекалась бы твердая валюта, полученная от торговли наркотиками. Пакистан также должен был добывать, как легально, так и нелегально, сложные западные технологии и промышленные системы, включая запчасти для американского оружия. Исламабад и его союзники были убеждены, что приход Бхутто к власти, особенно учитывая ее продемократичес-кую демагогию, усыпит бдительность Запада, и у Пакистана, по крайней мере, будет время, чтобы получить все необходимое, пока на него не наложат жесткое эмбарго.

Бхутто уделяла первостепенное значение усилению роли Пакистана в этой антиамериканской программе. Сразу после возвращения к власти осенью 1993 года она предприняла ряд шагов, определяющих новую основную стратегию Пакистана в период после холодной войны и после кризиса в Персидском заливе. Важнейшими ее элементами стали более прочные стратегические соглашения с Ираном и Северной Кореей, заключенные во время визитов Бхутто в Тегеран и Пхеньян. Эти визиты, наряду с визитом в Пекин, бывший ближайшим союзником Исламабада, должны были укрепить новую стратегию Пакистана — активную интеграцию в исламский блок и Трансазиатскую ось. Несмотря на свои публичные выступления, Бхутто была искренне убеждена в том, что будущее Пакистана связано с возглавляемым Ираном исламским блоком и с его активной антиамериканской позицией. В конце 1993 года, после ряда визитов в Пекин, Пхеньян и Тегеран, Бхутто отчетливо продемонстрировала решимость как можно скорее провести эту политику в жизнь. Значительно усилить участие Пакистана в исламистской системе международного терроризма — это была неотъемлемая часть новой стратегии Бхутто.

В середине декабря 1993 года Тураби организовал очередную Конференцию арабских и исламских народов (НАИК) в Хартуме, чтобы обсудить следующую стадию борьбы исламистов против Запада. (Тураби переименовал ИАНК в КАИН, чтобы включить в нее всех мусульман, а не только арабов.) Участие Пакистана стало самым важным аспектом этой конференции. Официальный Исламабад не оставил никаких сомнений в том, что Пакистан видел себя активным и верным членом исламского блока, возглавляемого Ираном. Пакистанские официальные лица подчеркивали в Хартуме уверенность Исламабада в том, что у политики исламистов — большое будущее и что Исламабад намерен активно в ней участвовать. Исламабад присоединился к исламистам не из-за идеологических убеждений Бхутто — ведь она придерживается левых популистских взглядов, — но из прагматических соображений, учитывающих главные тенденции в Сердце ислама, меняющуюся стратегическую позицию Китая и собственные проблемы Пакистана.

Новое исламабадское правительство хотело быть уверенным, что исламисты понимают его политику. Для этого Бхутто отправила на конференцию своего советника, который провел частные встречи с Тураби и другими лидерами исламистов. Он заверил их в том, что Пакистанская народная партия (ПНР) — политическая партия Бхутто — не собирается преследовать исламизм или упразднять исламский закон, а также в преданности Исламабада их общему делу, включая антииндийский джихад в Кашмире как неотъемлемый принцип политики Пакистана. Он также заявил, что Пакистан ищет «исламские решения» для проблемы Афганистана и других конфликтов в Центральной Азии и что Бхутто поддержит любое решение, предложенное Тураби, которого теперь именовали почетным титулом «шейх».

Главным вопросом конференции была роль Пакистана в рамках ВИД («Вооруженного исламского движения»), в частности — будущая активная поддержка Пакистаном вооруженной борьбы исламистов и национально-освободительных движений, то есть международного терроризма. Официальную пакистанскую делегацию возглавляли двое других верных людей Бхутто — генерал Мирза Аслам Бег, бывший начальник штаба пакистанской армии и верный союзник Ирана, и генерал Хамид Гул, бывший шеф МВР (пакистанской разведки), организовавший переправку иностранных моджахедов в Пакистан и Афганистан в конце 1980-х годов. Оба были убежденными исламистами и не раз заявляли о своей уверенности в том, что будущее Пакистана связано с Ираном и исламским блоком. Их участие в хартумской конференции и важная роль, которую они сыграли в оформлении отношений Пакистана с КАИН и исламистским миром, стали доказательством того, что правительство Бхутто продолжит следовать исламистской политике.

Тураби приветствовал решимость Пакистана «охранять права мусульманского населения» в Кашмире и поддержку Пакистаном его борьбы за национальное освобождение. Он одобрил решение Пакистана сохранить свой ядерный потенциал, несмотря на международное давление, особенно со стороны Соединенных Штатов, и пообещал поддержку всего мусульманского мира, благодаря которой Пакистан сможет расширять свою ядерную программу.

Пакистанская делегация заверила руководство КАИН в том, что Исламабад не подчинится давлению Запада и не сократит помощь арабским «афганцам» и международному терроризму. Пакистанские делегаты подчеркнули, что Пакистан может сделать вид, будто он борется с арабскими исламистами или сворачивает инфраструктуру, предназначенную для поддержки международного терроризма, — чтобы получить доступ к сложным технологиям, несмотря на растущее давление Запада. Но это будет только шоу, а на самом деле поддержка воинствующего исламизма будет расширяться.

В конце 1993 года МВР начала энергично выполнять обещания, данные в Хартуме. В 1994 году МВР вместе с ВЕ-ВАК (иранской разведкой) значительно перестроили и расширили террористическую структуру в Афганистане, в частности лагеря для подготовки арабов и других иностранцев — нового поколения «афганцев». Инструкторы МВР были наиболее активны в четырех лагерях, где иностранные «афганцы» обучались продвинутым техникам ведения боя и тактике, изготовлению сложных бомб и мин-ловушек, а также способам осуществления «мученических» (суицидальных) операций.

Одним из шагов стала перестройка тренировочной инфраструктуры моджахедов в районе между Жаваром и Ховстом (восточный Афганистан). В 1980-е годы этот тренировочный комплекс держался МВР якобы для Джаладдина Хаккани — опытного командира афганских моджахедов. Но в 1994 году Хаккани командовал лишь отрядом примерно в 200 человек, который охранял местные полевые склады боеприпасов, — в то время как около 100 пакистанских и более 30 арабских инструкторов обучали 400–500 моджахедов со всего мусульманского мира. Соотношение инструкторов и учеников обеспечивало эффективное обучение. Работа комплекса была поставлена профессионально; перед приемом опытные эксперты МВР проводили тщательное медицинское обследование, проверку военных навыков, психологическое тестирование и проверку благонадежности всех кандидатов. Обучение длилось от четырех месяцев до двух лет, в зависимости от предмета.

Состав студентов отражал приоритеты исламистского руководства. В 1994–1995 годах в число стажеров входило 350 таджиков (100 — из Таджикистана, остальные — из северо-восточного Афганистана), около 100 чеченских отрядов, 3 группы из Боснии и Герцеговины, 2 группы палестинцев, группа с Филиппин, молдавская группа и две украинские (в основном — крымские татары). Стажеры были поделены на учебные команды из двенадцати-четырнадцати человек, в зависимости от их опыта и страны происхождения. Из соображений безопасности общение между членами разных групп или команд было строго запрещено. А когда личность и род деятельности стажеров нужно было держать в секрете, проводились специальные ночные курсы. Эта система обучения впоследствии сохранится и будет развиваться. В августе 1998 по некоторым из этих лагерей США нанесли удары крылатыми ракетами.

Другие главные учебные центры для «афганцев» появились в 1994 году. В Чахар-Сиябе, цитадели «Хизб-и-Ислами», МВР создала крупный тренировочный центр, где обучалось более 200 арабских «афганцев», которых готовили для проведения эффектных операций на Западе и в прозападных странах Ближнего Востока. В других частях Афганистана МВР также создавала такие лагеря.

В 1994 и 1995 годах большая часть материально-технической и прочей (разведданные, финансы) помощи исламистским организациям переправлялась через финансируемые МВР пакистанские организации — такие как «Харакат уль-Ансар» и «Марказ аль-Дауат аль-Аршад». В начале 1995 года представители «Харакат уль-Ансар» тайно торжествовали: их моджахеды сражались в Кашмире, на Филиппинах, в Боснии и Герцеговине, Таджикистане и по всему Ближнему Востоку. В документе 1995 года о наборе добровольцев подчеркивалось, что «моджахеды из арабских пустынь проникли в Боснию по коридорам афганского джихада. Западный мир потрясен». Главные силы «Марказ аль-Дауат аль-Аршад» сражались в Кашмире, а также организовывали обучение и поддержку моджахедов из «арабского мира, Кашмира, Боснии, Филиппин, Эритреи, Сомали, Африки [sic], Америки [Соединенных Штатов] и Европы», находящихся на главных базах в Афганистане и Пакистане. Командиры «Марказ аль-Дауат аль-Аршад» подчеркивали, что некоторые из этих моджахедов уже участвовали в операциях в Соединенных Штатах, Западной Европе, Боснии и Герцеговине и Чечне.

Тем временем Пакистан приступил к осуществлению своих смелых стратегических планов. С начала 1990-х годов, после распада Советского Союза и войны в Персидском заливе, КНР занималась созданием Трансазиатской оси — антиамериканского блока, протянувшегося от восточных берегов Средиземного моря через Южную и Центральную Азию к тихоокеанскому побережью. В этом ряду Исламабад, благодаря исламистскому характеру своей политики и уникальным стратегическим отношениям с Китаем, выступил в роли связующего звена между мусульманским блоком и Пекином. Чтобы укрепить положение Исламабада в регионе, МВР устроила серию дерзких операций с целью получить доступ к ключевым транспортным узлам региона. Резкая перемена в отношении Исламабада к Афганистану и, следовательно, к развернутой там исламистской террористической системе стала последствием этого полного пересмотра главных стратегических целей Пакистана.

В начале 1990-х годов установление контроля над дорожной системой Афганистана стало одной из важнейших тайных операций МВР — возможно, второй по значимости после финансирования подрывной деятельности и терроризма в Кашмире. МВР начала грандиозную программу установления контроля над трассой Кушка — Герат — Кандагар — Куэтта. Эта дорога тянется из бывшей советской Средней Азии через западный и южный Афганистан, проходит по южному Пакистану и ведет к главному пакистанскому порту — Карачи. Это единственная стратегическая артерия, находящаяся в относительно хорошем состоянии, которую можно перестроить, чтобы большие колонные автотранспорты могли проходить по ней относительно легко. А тянущиеся вдоль этой дороги трубопроводы, по которым идет газ и нефть из Средней Азии и северного Афганистана, должны были стать основой будущего экономического процветания Пакистана.

Исламабад был настроен установить контроль над этой стратегически важной артерией любой ценой. Пакистан начал восстанавливать наиболее поврежденные участки дороги в Афганистане, работая с поставщиками из тех племен, у которых давно были установлены контакты с МВР.

Чтобы обеспечить Пакистану действительный контроль над этой жизненно важной дорогой, МВР выдавала вождям местных племен оружие и деньги, а также находила рынки сбыта для наркотиков, которые они выращивали в Гелмандской долине (юго-западный Афганистан). Из-за денег, оружия и влияния в южном Афганистане начались бесконечные братоубийственные войны, и к 1994 году МВР обнаружила, что большинство хороших командиров убиты, и сотрудничать теперь приходится со всяким отребьем. Соглашения заключались с самонадеянными военачальниками и наркоторговцами, притворявшимися боевыми командирами. Эти новоявленные лидеры одурманивали население наркотиками и злоупотребляли своими отношениями с Пакистаном, по-прежнему остававшимся единственным для Афганистана путем доступа к западным товарам. В середине 1994 года эта программа начала проваливаться, потому что алчные военачальники в южном Афганистане начали нападать на те самые автоколонны, которые они должны были защищать.

Спустя несколько месяцев вся эта ситуация завершилась взрывом, и на сцене появилась новая сила — фанатики-исламисты из движения «Талибан», которое до сих пор контролирует большую часть Афганистана и предоставляет убежище бин Ладену, несмотря на усиленное давление со стороны Штатов. Мулави Мохаммед Омар из. Кандагара, признанный лидер «Талибана», — пуштун, опытный боевой командир, ставший учеником богословской школы. История его прихода к власти очень поучительна для объяснения общественно-политической мотивации движения «Талибан» в целом.

Согласно легенде, осенью 1994 года пророк Мухаммед явился Мулави Мохаммеду Омару во сне и приказал ему избавить его племя от порочного, деспотичного военачальника — водворенного МВР «местного командира», «прославившегося» изнасилованиями и мародерством. Получив дозволение от своего муллы, Мулави Мохаммед Омар организовал отряд из пятидесяти товарищей (все — бывшие моджахеды, служившие под его командованием в 80-х) и убил военачальника, свершив «народное правосудие».

Мулави Мохаммед Омар создал местную религиозную власть, поручив ей раздачу конфискованного имущества военачальника бедным и нуждающимся в районе Кандагара. А оружие военачальника и его раскаявшиеся бойцы стали основой нового религиозного движения. Впоследствии оно получит название «Талибан» («ученики богословских школ») — в честь происхождения его лидеров.

На самом деле «Талибан» появился на свет в результате продуманной активизации сил пуштунских исламистов, финансируемых Тегераном и Исламабадом. Народный миф верен в том, что ядро «Талибана» составили пуштунские студенты-богословы и молодое исламистское духовенство. Многие из них были ветеранами войны в Афганистане, и все прошли подготовку в учебных лагерях и школах в Иране и Пакистане. Националисты и исламисты, они были полны страстного желания поднять восстание против коррумпированных, управляемых МВР военачальников и главарей преступности. Но пока они не начали получать помощь от МВР, они ничего не могли сделать. Бывший министр внутренних дел Пакистана Насирулла Бабал признавался осенью 1998 года, что «Талибан» был организован под его руководством в 1994 году. «Кроме того, когда я был министром внутренних дел, для «Талибана» было организовано военное обучение», — сказал он. Получив поддержку, «Талибан» сначала закрепился в районе Кандагара, где после крушения старого роялистского племенного правления появилась ниша, которую можно было заполнить. Первый успех «Талибана» — захват Кандагара в ноябре 1994 года — считается началом его деятельности.

И Тегеран, и Исламабад теперь были вынуждены признать факт крушения афганского государства. В конце осени 1994 года оба правительства пришли к заключению, что их разведкам необходимо в некоторой степени контролировать региональные этнополитические процессы, чтобы сохранить господствующее положение своих правительств. Первым шагом должен был стать южный Афганистан. После того как «Талибан» устойчиво закрепился в Кандагаре, и учитывая несомненную народную поддержку, которой пользовалось движение, Исламабад был готов сделать ставку на «Талибан», чтобы усилить влияние Пакистана в районах с пуштунским населением. Продвижение в Афганистан, включая создание и укрепление «Талибана», — это была священная миссия, которую поддерживали все исламабадские правительства, включая правительство Бхутто, и которую воплощала в жизнь МВР.

В середине декабря 1994 года «Талибан» показал МВР, что полностью осознает стратегические интересы и региональные приоритеты Исламабада. В то время бойцы «Талибана» продвигались на запад, в Гелмандскую долину, убивая наркобаронов, связанных и с Хекматияром, и с МВР. Тогда-то и вспыхнула «искра», которая должна была побудить МВР определиться в отношении к «Талибану»: один из командиров Хекматияра остановил и ограбил пакистанскую колонну из тридцати грузовиков, шедшую в Среднюю Азию. Но МВР намекнула кандагарским старейшинам, что этот военачальник — их законная добыча, и тут же в Кандагаре материализовался отряд из 2500 бойцов «Талибана». На самом деле это были афганские отряды, которые МВР держала в Пакистане и восточном Афганистане для проведения сомнительных операций в Афганистане и Кашмире. Хорошо вооруженный и организованный, этот отряд талибов атаковал военачальника Хекматияра и освободил автоколонну. Талибы не взяли себе ничего — более того, они отобрали у местных крестьян награбленное и вернули водителям колонны.

В конце 1994 — начале 1995 года МВР начала оказывать «Талибану» широкую помощь, включая новые автоматы Калашникова, большое количество амуниции, военное обучение, материально-техническое обеспечение и другие формы боевой поддержки. На встрече в Исламабаде в декабре 1994 года Хекматияр пожаловался шефу МВР на растущую поддержку МВР «Талибана». В то же время МВР тщательно проверяла растущий поток пакистанско-пуштунских добровольцев, присоединявшихся к «Талибану». Новое политическое и религиозное руководство «Талибана» состояло из протеже пакистанского — и все в большей степени местных — отделения исламистской политической организации «Джамия-и-Улема-Ис-лам» под руководством Мауланы Фазлура Рахмана. К середине 1995 года «Джамия-и-Улема-Ислам» стала ширмой для десятка более мелких исламистских организаций — включая и самые воинственные пакистанские.

К середине декабря 3–4 тысячи учеников медресе (богословских школ) в западном Пакистане перешли границу, чтобы присоединиться к «Талибану». К началу января 1995 года такие переходы превратились в настоящий поток. Большинство учеников прибывало из суннитских медресе в пакистанской провинции Белуджистан, особенно из лагерей для афганских беженцев, созданных МВР в середине 1980-х, чтобы изменить демографический характер Белуджистана. Эта провинция населена племенами белуджи, которые неоднократно поднимали восстания против центральной власти. К февралю 1995 года силы «Талибана» насчитывали 25 тысяч человек — главным образом пуштунов и более тысячи таджиков и узбеков. Последние вербовались Пакистаном, чтобы добавить военных навыков и опыта «армии» талибов.

В начале 1995 года войска талибов подошли к воротам Кабула. В конце февраля они выгнали Хекматияра из его цитадели Майдан Шахр, в девятнадцати милях южнее Кабула, и окружили Чахар-Сияб — главный пункт «Хизб-и-Ислами», откуда можно было обстреливать Кабул. Гулбаддин Хекматияр и несколько его близких помощников бежали из Чахар-Сия-ба, бросив весь свой арсенал и запасы. Последовавшие затем неудачи в сражении под Кабулом с войсками афганского правительства и начало драматического разрыва с Тегераном (включая убийство любимого в Иране командира афганских моджахедов-суннитов) не изменили общего стратегического положения «Талибана». К середине 1995 года «Талибан» практически обеспечил Пакистану контроль над единственным не проходящим через Иран маршрутом от Индийского океана к Средней Азии.

Афганистан уже был готов к серьезному расширению и улучшению системы поддержки террористов — был учрежден эмират во главе с Усамой бин Ладеном. В этой роли он показал себя выдающимся лидером в мире консервативного традиционного ислама.

С головой окунувшись в проведение исламистских операций на Африканском Роге, в Афганистане, Пакистане и других местах, бин Ладен не мог не обратить внимания на растущие общественно-политические сдвиги в Саудовской Аравии.

Здоровье короля Фахда резко ухудшалось, но конкретный наследник выбран так и не был, в результате чего в Саудовской Аравии началась ожесточенная борьба между основными группировками саудовского двора. Явная продажность и ненасытная алчность принцев вылились в появление народной оппозиции во главе с харизматичными молодыми исламистскими проповедниками и активистами, которые требовали, чтобы Саудовская Аравия вернулась к тому, что они называли «путь истинного ислама». Эр-Рияд отреагировал на это по существу исламистское оппозиционное движение жестко — массовыми арестами без суда, экономическими санкциями и другими репрессивными мерами, — хотя движение не представляло для режима реальной угрозы.

Такое положение дел в Саудовской Аравии и вокруг нее стало поворотным моментом для Усамы бин Ладена. В 1993–1994 годах он начал сомневаться в законности власти династии аль-Сауда. Убедившись в бесчестности власти, бин Ладен — исламист, оказывавший уникальные услуги саудовской разведке и поддерживавший королевский двор во время кризиса в Персидском заливе, — стал ее яростным и бескомпромиссным врагом. У эволюции политических взглядов бин Ладена были и практические последствия. Он начал раздумывать, как укрепить движение исламистов в Саудовской Аравии — как в плане противостояния усиливающимся гонениям со стороны сил безопасности, так и в плане подготовки вооруженных отрядов — исламистских террористов, — которые послужили бы авангардом исламистского восстания в Саудовской Аравии. Последняя задача окажется очень важной, а решение ее займет долгое время.

В 1994 году был заложен фундамент еще не развернувшейся террористической кампании исламистов против Соединенных Штатов и их союзников. Хасан аль-Тураби и международное исламистское движение признали ценность и эффективность «афганцев» старшего поколения — особенно За-вахири и бин Ладена — и наделили их большой властью. Была создана новая руководящая структура во главе с бин Ладеном и Завахири. Международный исламистский терроризм — в отличие от народных восстаний, как в Египте и Алжире, и войн «по доверенности», как в Кашмире и Израиле, — сконцентрировался в Европе. Там новое поколение командиров-«афганцев» показало свою энергичность.

И бин Ладен, и Завахири сыграли важную роль в войне исламистов на Балканах, в Боснии и Герцеговине и в Косово, доведя до совершенства свои знания и опыт. Из Хартума и Лондона Усама бин Ладен руководил сетью «гуманитарных» организаций на Балканах, включая базы в Западной Европе и на Ближнем Востоке, и превратил ее в густую паутину, опутывающую многие якобы независимые организации. Вместе эти организации представляют гибкую и развитую инфраструктуру, через которую проходят тысячи исламистов на Балканах. Закрытие отдельной организации, арест и (или) высылка какого-нибудь исламиста не оказывают ощутимого влияния на жизнедеятельность этой террористической системы в целом. Система, созданная и управляемая бин Ладеном, очень гибкая: постоянно исчезают одни организации и появляются новые, а многие исламистские террористы постоянно переходят из одной организации в другую, что мешает западным службам безопасности выследить их. Бин Ладен также организовал подпольную финансовую систему, поддерживающую военные действия и операции исламистов на Балканах. Во время этого периода формирования бин Ладен, несмотря на весь риск, совершил по крайней мере одну тайную поездку на Балканы, включая Боснию и Албанию, чтобы лично проследить за укреплением системы поддержки исламистов.

Айман аль-Завахири организовал комплексную систему управления и контроля для предоставления боснийским мусульманам военной помощи моджахедов и для устроения зрелищных террористических актов против сил Объединенных Наций, а позже — сил НАТО, когда те встали на пути боснийских мусульман. В конечном счете, участие исламистов в еще не развернувшихся военных действиях боснийских мусульман и косовских албанцев было плодом совместных усилий государств и ведущих организаций. Никто конкретно не может приписать себе заслугу укрепления воинствующего ислама на Балканах, но Завахири сыграл особо важную роль в организации многочисленных командных пунктов — передвижных в таких местах, как Италия и Болгария, и стационарных в Хорватии, Боснии и Герцеговине и Албании. Завахири также организовал несколько ячеек высококвалифицированных террористов на Балканах, а бин Ладен обеспечивал их материальную поддержку.

Бин Ладен и Завахири участвовали и в других крупных проектах в Западной Европе. В ноябре 1993 года Завахири начал работу над организацией штаб-квартиры для проведения эффектных террористических акций в Соединенных Штатах. Ведущую роль в этом мероприятии играла главная штаб-квартира террористов в Женеве, Швейцария, основанная в конце 1993 года и начавшая действовать в начале 1994-го. Ее единственной целью было наблюдать за проведением эффектных террористических операций в Соединенных Штатах. Исламистское руководство решило, что эта новая штаб-квартира необходима, когда ФБР начало расследование деятельности сети Омара Абдула Рахмана с центром в Нью-Йорке — исламисты опасались, что расследование приведет к уничтожению других террористических организаций в Соединенных Штатах, в то время — еще бездействующих. В Тегеране решили создать запасную штаб-квартиру за пределами Соединенных Штатов, которая должна была брать на себя проведение операций, если террористов арестовывали или они были вынуждены покинуть страну.

Чтобы действовать в Западной Европе, Завахири радикально изменил свой образ — сбрил бороду и стал носить европейскую одежду. Главной задачей европейской сети Завахири было внедрять в Соединенные Штаты высококвалифицированных экспертов, чтобы они контролировали и проводили операции террористов-смертников в случае чрезвычайных обстоятельств. В конце 1990-х, после смерти заместителя Завахири и его духовного наставника, женевская штаб-квартира была реорганизована, но по-прежнему действует.

Усама бин Ладен приступил к созданию сети по распространению пропагандистских и образовательных материалов на Западе, особенно среди различных мусульманских общин, которые исламисты сильнее всего хотели подчинить своему влиянию. Он занимался получением материалов, их переводом, а также созданием глобальной системы их распространения — как в электронном, так и в «бумажном» виде. В 1994 году бин Ладен поставил на службу возрождению исламизма факс, компьютер, Интернет и электронную почту.

Бин Ладен занимался этой работой, сильно рискуя. Хотя его и разыскивало правительство Саудовской Аравии, он ездил в Объединенное Королевство по своему собственному саудовскому паспорту. Из-за тесных связей между Лондоном и Эр-Риядом бин Ладену грозил арест и экстрадиция в Саудовскую Аравию, где его подвергли бы пыткам и, возможно, обезглавили. В Англии он поселился в лондонском пригороде Уэмбли. Здесь он купил недвижимость и основал группу под названием «Консультативно-реформационный комитет», которая занималась руководством и поддержкой выдающихся деятелей исламизма, находящихся в изгнании по всей Европе, а также поддерживала их крошечные организации. Поначалу главным объектом внимания бин Ладена была «Партия освобождения», которую возглавлял шейх Омар Бакри. В последующие несколько лет все больше находящихся в изгнании воинственных исламистов оседало в Лондоне и создавало свои собственные крошечные организации; вместе они представляли достоверный источник информации о деятельности исламистов и давали «объяснения» интеллектуальной элите во всем мусульманском мире. Признанные террористические организации могли отрицать свою причастность к актам насилия, в то время как террористы, проживающие в Лондоне, которые явно ничего не делали, могли предоставлять «объяснения». Многие из наиболее важных коммюнике и указов о главных операциях террористов в Саудовской Аравии и Восточной Африке, изданных в 1996 и 1998 годах, распространялись через эту лондонскую систему, а шейх Бакри впоследствии стал одним из главных авторитетов, объясняющих поступки бин Ладена.

7 апреля 1994 года правительство Саудовской Аравии лишило Усаму бин Ладена гражданства, потому что он «совершал действия, неблагоприятно повлиявшие на братские отношения между Королевством Саудовская Аравия и рядом других стран». Несколько месяцев спустя бин Ладен был вынужден вернуться в свое убежище в Хартум, поскольку власти Саудовской Аравии требовали его экстрадиции из Англии. К тому времени, когда бин Ладен покинул Лондон, он уже укрепил развитую систему организаций с надежным — хотя и скрытым — источником финансирования. Эта система распространения информации, базирующаяся в Лондоне, по-прежнему эффективно работает.

На фоне этих приготовлений к следующей стадии развития терроризма иранско-суданское исламистское руководство решило внимательно изучить свое положение и пересмотреть планы на будущее. Этот долгий процесс должен был точно отобразить размах и сложность трудностей, стоящих перед радикальным исламом. Между октябрем 1994 года и апрелем 1995 высшие официальные лица Ирана и Судана и руководители основных террористических организаций провели необычно много конференций и встреч, главным образом — на Ближнем Востоке. На этих конференциях и встречах были приняты наиболее важные решения о будущих террористических кампаниях и конкретных операциях, а также они стали главным местом безопасного получения инструкций и санкционирования отдельных операций. Одно только число и разнообразие этих встреч отражает интенсивность приготовлений, совершавшихся во всей международной террористической системе исламизма.

Первая крупная встреча состоялась в октябре 1994 года во дворце Фирози в Тегеране. Главными ее участниками были представитель аятоллы Али Хаменеи (духовного лидера Ирана и преемника Хомейни), Али Фаллахиан (тогдашний министр разведки Ирана), Мухсин Резаи (шеф «Исламского революционного гвардейского корпуса»), Мухсин Рафик-Дуст (руководитель «Фонда притесняемых» — главного инструмента Ирана для нелегального финансирования), Имад Муганиях (шеф контролируемого Ираном Отряда особого назначения «Хизбалла»), шейх Бикахи (занимающийся в «Хизбалла» заграничными операциями), а также высшие чины «Палестинского исламского джихада» и египетского отделения «аль-Джа-мия аль-Исламия». Египетский делегат прибыл из Соединенных Штатов.

Представитель Хаменеи рассмотрел ситуацию в мире, подчеркнув усиление антитеррористической деятельности Штатов. Он сообщил конференции, что Тегеран решил «отомстить способом, подобным операции с Всемирным торговым центром». Это была не пустая угроза. Были изучены возможные террористические операции в Соединенных Штатах, а некоторые из них — подробно обсуждены.

Месяц спустя иранская разведка организовала в штаб-квартире Эмирата в Хартуме встречу на высшем уровне, в которой участвовали руководители всех исламистских организаций, ведущих подрывную деятельность в Саудовской Аравии и в странах Персидского залива. На встрече председательствовали шейх Хасан аль-Тураби и аятолла Ахмад Джаннати. В число участников входили руководящие сотрудники иранской разведки, представитель Али Акбара Мохташеми, члены «Хизбалла», исламисты из Саудовской Аравии, включая Усаму бин Ладена, и руководители отделений «Братьев-мусульман» в странах Персидского залива.

Участники внимательно рассмотрели ситуацию на Аравийском полуострове и положение своих сил — главным образом спонсируемых Ираном отрядов «афганцев», как шиитов, так и суннитов. Они пришли к выводу, что вскоре будут готовы вступить в конфронтацию с режимами стран Персидского залива, в первую очередь — с династией аль-Саудов. Участники решили активизировать работу подпольных сетей на Аравийском полуострове и начать подготовку к резкому подъему волны терроризма, намеченному на весну-лето 1995 года. Особый акцент был сделан на использовании местных социальных факторов и напряженной политической обстановки для оправдания деятельности экстремистов и исламистов. Ее мишенями должны были стать иностранцы — чтобы разрушить отношения между странами Персидского залива и Западом, особенно с Соединенными Штатами.

Делегаты встречи решили, что окончательный приказ к развертыванию этой кампании будет дан лишь после того, когда предварительные приготовления будут признаны успешными, — а рассмотрение этих приготовлений было намечено на весну 1995 года. С этой целью саммит постановил провести два аналитических совещания: одно — в Хартуме, во главе с Тураби, для изучения процесса подготовки к кампании, другое — в Мекке, во главе с Джаннати, для изучения ситуации в Саудовской Аравии.

Вслед за этими конференциями, состоявшимися осенью 1994 года, суданцы направили высокопоставленных эмиссаров в Великобританию и Соединенные Штаты — чтобы ознакомить руководителей местных исламистов с решениями конференций и проинструктировать их насчет планов на будущее и их участии в них.

Вновь террористическая элита собралась в ноябре 1994 года — на этот раз в уединенной вилле в Ларнаке (Кипр). Тут обсуждалась следующая стадия операций в Соединенных Штатах — на основе материалов, привезенных эмиссарами. Среди участников встречи были высокопоставленные сотрудники разведок Ирана, Судана и Сирии, а также, командиры различных исламистских организаций — «Исламского фронта действия» (Иордания), «Народного фронта освобождения Палестины» (главное командование), «ХАМАС» (террористическая организация палестинских исламистов, действующая в Израиле и соседних странах), «Хизбалла», иорданских «афганцев» в Пакистане и «Исламской партии освобождения» (Иордания). Лидеры террористов рассмотрели возможные операции и санкционировали начало финальной стадии кампании.

Конференция в Ларнаке сформулировала двусторонний подход к будущему наступлению террористов в Соединенных Штатах — создание «атмосферы ужаса» и проведение ряда «эффектных операций». Иранские представители также описали продуманную и детализированную стратегию, в которой сочетались высококвалифицированные зрелищные операции, направленные против правительственных объектов в Соединенных Штатах, и многочисленные операции низкого уровня («беспокоящие действия») — как в Соединенных Штатах, так и направленные против американцев во всем мире. Последние должны были в первую очередь запугать население Соединенных Штатов посредством непрерывной серии «малых» операций — по сути, своего рода яростной психологической войны. Ключ к успеху этой кампании лежал в ответной реакции американского населения, которое должно было оказать сильное давление на правительство, чтобы то изменило свою политику и остановило таким образом террор. На ларнакской конференции также широко обсуждались возможные террористические акции, направленные против Израиля, Иордании и других арабских государств, участвующих в мирном процессе на Ближнем Востоке.

Вслед за этим последовало много высокопрофессиональных рабочих сессий по всему миру — от Женевы до Триполи и Ливана, — во время которых старшие офицеры разведок основных государств, финансирующих террористов, встречались и консультировались с местными боевыми командирами и духовными лидерами. Они подробно изучали положение конкретных сетей и способность местных мусульманских общин справиться с последствиями воздушных налетов. Также эти офицеры рассмотрели возможные политические и экономические последствия эффектных авианалетов в государствах, спонсирующих терроризм.

В начале января 1995 года в Тегеране прошли консультации на высшем уровне — для обсуждения результатов всех конференций, встреч и локальных сессий, состоявшихся с осени 1994 года; они должны были послужить основой для тщательного пересмотра стратегии международного терроризма, сформулированной тогда в Иране. На этих консультациях особое внимание уделялось проведению операций в Соединенных Штатах, Латинской Америке и Азии. Также было решено провести непрерывную серию акций террористов-смертников против американских объектов по всему Ближнему Востоку — от взрывов посольств США и других зданий автомобильными бомбами до убийств американских дипломатов. Тегеран сформулировал конкретные инструкции по поводу предстоящих акций, которые должны были определять действия исламистских террористов. Последние должны были активизироваться самое позднее весной 1995 года. Из-за огромной важности и секретности этих директив и инструкций, они передавались разным ячейкам и сетям во всем мире через проверенных курьеров.

Эти решения стали определяющими для формулирования долгосрочной стратегии террористов. Как правило, проходит больше года, прежде чем важные решения вроде тех, что были приняты на этой встрече 1995 года, начинают претворяться в жизнь — то есть определяются операции, отвечающие поставленным задачам. Еще около года уходит на планирование и подготовку конкретных операций, обучение и подготовку террористов, создание для них материально-технической базы и т. д. Решения, принятые в январе 1995 года на консультациях в Тегеране, определили программу деятельности по выбору, изучению и планированию ударов по разнообразным американским объектам (включая посольства), которая только сейчас начинает претворяться в жизнь.

В начале 1995 года Айман аль-Завахири смело совершил чрезвычайно важную тайную поездку в Соединенные Штаты, чтобы лично убедиться в силе и надежности местных сетей и исламистских общин, а также подтвердить, подходят ли различные объекты, уже выбранные и рекомендованные проживающими в США террористами, для нанесения по ним эффектных ударов. Используя один из своих поддельных европейских паспортов, Завахири создал штаб для руководства операциями в Санта-Кларе возле Сан-Франциско, штат Калифорния. Али А. Мохаммед (настоящее имя — Али Абу-аль-Сауд Мустафа) и Халид аль-Саид Али Абу-аль-Дахаб — живущие в Штатах египтяне, приверженцы бин Ладена и руководители американских моджахедов — помогли Завахири в его поездке. Мохаммед-Мустафа следил за ходом тайной поездки Завахири, помог ему въехать и выехать из Штатов, обеспечил фальшивый паспорт и другие документы, которые понадобились Завахири для получения визы на въезд в Штаты. А Дахаб предоставил Завахири укрытие в Соединенных Штатах. Когда зашла речь о возможной длительной террористической кампании, Дахаб даже организовал для Завахири резиденцию в Калифорнии. Мохаммед-Мустафа и Дахаб по очереди ездили вместе с Завахири по всей стране — они осматривали потенциальные объекты ударов и встречались с местными исламистами, которые поддерживали локальные террористические сети, а также собирали и отмывали деньги на проведение терактов в Соединенных Штатах. Завахири вернулся в Европу убежденным в том, что Соединенные Штаты могут стать плодородной почвой для проведения эффектных террористических операций — как в открытую, так и втайне, — при условии их тщательного планирования и профессионального исполнения.

Два египтянина-американца, помогавшие Завахири, были типичными представителями высококвалифицированных ресурсов, на которые исламисты могли полагаться в Соединенных Штатах. Али А. Мохаммед, родившийся в 1952 году, закончил Каирскую военную академию, но в 1984 году был вынужден уйти из египетской армии в чине майора из-за своих исламистских взглядов. Затем он предложил свои услуги ЦРУ, но после недолгой службы в Западной Германии выяснилось, что он, скорее всего, двойной агент, искренне преданный исламизму. Тем не менее, Мохаммед-Мустафа в 1985 году приехал в Соединенные Штаты, женился на американке и вступил в американскую армию, где служил сержантом интендантской службы в частях особого назначения (десантно-диверсионных войсках). В 1988 году он взял длительный отпуск и отправился воевать в Афганистан, где познакомился с Завахири и руководством арабских «афганцев».

В ноябре 1989 года Мохаммед-Мустафа уволился из армии, чтобы целиком посвятить себя делу исламистов. Он занимался военным обучением молодых исламистов в Калифорнии и Нью-Йорке (Нью-Джерси), готовя их к джихаду в Афганистане. Некоторые из этих молодых людей стали членами нью-йоркской террористической сети Омара Абдуллы Рахмана. В 1990 году Мохаммед-Мустафа совершил ряд поездок на Ближний Восток. В Афганистане, используя свой опыт службы в армии Штатов, он обучал будущих террористов обращению с оружием и взрывчаткой, тактике партизанской войны и использованию бомб с дистанционным управлением и мин-ловушек. Затем Мохаммед-Мустафа помогал отбирать наиболее успешных учеников для отправки в Египет и Соединенные Штаты. В 1991 году он отправился в Судан, где тесно работал с бин Ладеном, разрабатывая для него систему защиты от специальных и тайных операций США — от создания электронных и сенсорных устройств до обучения телохранителя бин Ладена. В 1993 году он работал в штабе аль-Рашиди, используя свой опыт для сражений с отрядами американской армии. Получив инструкции от бин Ладена, он также много ездил по Африке — между Кенией, Танзанией, Нигерией, Угандой и Гвинеей, — изучая американские военные объекты. В конце 1993 — начале 1994 года он приходил в посольство США в Найроби, чтобы изучить его строение и оборонительные сооружения. Все это время он также укреплял базу исламистов в северной Калифорнии. Осенью 1998 года Мохаммед-Мустафа был арестован и обвинен в причастности к взрывам посольств в Восточной Африке.

Халид аль-Саид Али Абу-аль-Дахаб приехал в Соединенные Штаты в 1986 году с заданием создать себе надежное прикрытие. С этой целью он поселился в Санта-Кларе, женился на американке и получил гражданство. В конце 80-х Мохаммед-Мустафа привлек его к работе, и он отправился на два месяца на обучение в Афганистан, где исламистские лидеры убедили его в важности, поддержки операций в Соединенных Штатах. В течение следующих нескольких лет Дахаб поддерживал работу разветвленной коммуникационной системы, связывающей исламистских командиров, действующих подпольно в арабском мире, и высшее руководство террористов с исламистами в Пакистане, Йемене, Судане, Австрии, Британии, Катаре, Объединенных Арабских Эмиратах, Бахрейне, Албании и Канаде. Он также контролировал тайное прохождение денег и сведений через Калифорнию, закупал и тайно переправлял спутниковые телефоны, которыми теперь пользовались бин Ладен, Завахири и другие лидеры террористов. От Мохаммеда-Мустафы Дахаб получал поддельные и настоящие паспорта различных государств и переправлял их Завахири, чтобы руководители террористов могли без опаски разъезжать по Западу. В конце 1980-х Дахаб стал совершать поездки в Египет, где передавал деньги и инструкции руководителям местных террористов. Он был арестован 29 октября 1998 года, когда пытался бежать из Египта в Соединенные Штаты.

К началу 1995 года остальному миру уже было невозможно игнорировать эту активную деятельность, и правительства стран, которым угрожала потенциальная опасность, начали принимать меры. Правительства арабских стран остро осознали растущую исламистскую угрозу в Пакистане и Афганистане. В феврале принц Тюрки бин Файсал, руководитель разведки Саудовской Аравии, предпринял ряд резких и отчаянных мер, направленных на подавление «афганской» угрозы.

По совету короля Фахда принц Тюрки отправился в начале марта в Исламабад, где провел консультации на высшем уровне с Бхутто. Главной темой был характер сотрудничества между Пакистаном и Ираном в сферах разведки и терроризма. Принц Тюрки заявил Бхутто, что Эр-Рияд чрезвычайно беспокоит деятельность «афганцев» из Саудовской Аравии в Пакистане, Афганистане и за их пределами. Тюрки подчеркнул, что Исламабад является ключом ко всей инфраструктуре исламистов, поскольку военные лагеря в Афганистане все еще находились под контролем МВР. Больше всего беспокойства вызывала организация оперативных отрядов для возрождения джихада за границей под знаменем «Харакат уль-Ансар», у которой были — и есть до сих пор — штаб-квартиры и школы по всему Пакистану, а также множество военных лагерей в Афганистане. Эта организация тесно сотрудничала — и по-прежнему сотрудничает — с МВР, по крайней мере в области операций в Кашмире и борьбы с правительством Афганистана.

Принц Тюрки предложил Бхутто сделку. Кроме щедрой финансовой помощи, Эр-Рияд задействует свою мощь и влияние в Вашингтоне для лоббирования интересов Пакистана, если МВР будет сдерживать «афганцев» из Саудовской Аравии. Кроме того, Эр-Рияд начнет работу по отмене поправки Пресслера (согласно которой на Пакистан были наложены жесткие санкции, включая прекращение любой военной помощи и поставок из-за пакистанской ядерной программы), будет оказывать Пакистану экономическую и техническую помощь и широко распространять информацию о жестоком преследовании Исламабадом воинствующих исламистов. Осознавая всю важность пакистанско-иранских отношений для Исламабада и важность движения «афганцев» как для Исламабада, так и для Тегерана» принц Тюрки попросил у Бхутто только гарантий того, что МВР ограничит возможность «афганцев» из Саудовской Аравии путешествовать по Ближнему Востоку. Бхутто пообещала сотрудничество, и Эр-Рияд оказал мощную поддержку во время визита Бхутто в Вашингтон в начале апреля 1995 года и в последовавших переговорах на Капитолийской холме. Личный эмиссар принца Тюрки несколько раз приезжал в Исламабад для консультаций с руководителями МВР по поводу подъема имиджа Пакистана в глазах Соединенных Штатов — среди прочих методов, и путем рекламирования борьбы Пакистана с исламистским терроризмом и наркоторговлей.

Однако Исламабад с самого начала не собирался выполнять просьбы Эр-Рияда. Что же касается МВР, то все ее усилия были направлены на изменение имиджа Пакистана, а не на пресечение исламистского терроризма, финансируемого пакистанским правительством. Показной характер этих соглашений ясно открылся в начале апреля 1995 года, накануне поездки Бхутто в США. Под прикрытием очередной конференции КАИН в Хартуме были проведены консультации между высшими чинами разведок главных спонсирующих терроризм государств и лидерами террористов.

В конце марта и начале апреля 1995 года Усама бин Ладен присутствовал на этих встречах в Хартуме. Наиболее важные встречи, прошедшие в штаб-квартире Тураби, организовал Мустафа Исмаил Утман, руководящий суданскими учебными лагерями для террористов. Основными участниками были Усама бин Ладен, Имад Муганиях, Фатхи Шкаки (руководитель палестинского отделения «Исламского джихада»), Муса Абу Марзук и Мухаммад Низзал (оба — старшие командиры «ХАМАС»), Адриан Саадеддин («Международное мусульманское братство»), шейх Абдул-Маджих аль-Зандани (лидер йеменских исламистов), Мустафа Хамза (командир египетских «афганцев»), а также два представителя египетского отделения «Исламского джихада», два члена консультативного совета Эн-надхи (из Туниса), представители пакистанского движения «Исламский джихад» (которое возглавляет Кази Хусейн) и военные представители главных исламистских террористических организаций Алжира — АИС и ГИА.

Главной темой дискуссии стало создание новых офисов и штаб-квартир по всему миру, с тем чтобы международное исламистское движение было подготовлено к грядущим переменам. Завахири доказал необходимость расширять сеть этих офисов на Балканах. Участники встречи сошлись на следующих главных офисах и районах ответственности: Сана — для поддержки операций на Аравийском полуострове; Хартум — для поддержки операций в Египте, Ливии, Чаде, Уганде, Кении и Камеруне; Могадишо — для поддержки отрядов исламистов в Сомали, Эфиопии, Джибути и Эритрее; Рим — для координации и поддержки операций исламистов в Северной Африке; Карачи — для поддержки операций в Пакистане, Кашмире, Афганистане и Косово; Тегеран — для поддержки операций в Центральной Азии, Индии и Боснии.

Кроме того, должны были заработать два крупных центра на Западе, существование которых стало возможным благодаря деятельности бин Ладена. Лондонский офис должен был отвечать за пропагандистскую и исследовательскую работу, включая научные и стратегические исследования. А офис в Нью-Йорке (в Бруклине) должен был отвечать за финансовую работу, маскируя ее под благотворительную деятельность и гуманитарные фонды. Деятельность американской сети достигла такого размаха, что в 1996 году Конгресс издал Антитеррористический акт, предоставляющий правоохранительным органам гораздо больше свободы в борьбе с этой угрозой. Бин Ладен основал сеть международных финансовых организаций и открыл множество банковских счетов, через которые могли бы проходить, смешиваться и отмываться деньги, собранные под видом благотворительных взносов или тайно переправляемые государствами, финансирующими терроризм. Бин Ладен, с его хорошим знанием и прямым участием в международном бизнесе компьютерной эры, решал проблемы исламистов с передвижением и отмыванием огромных денежных сумм, необходимых для поддержания терроризма и подрывной деятельности во всем мире. Ему было поручено наблюдать за деятельностью этих центров из его офисов в Хартуме, а на работу с ними ему выделили дополнительные средства. Иранский делегат Мухаммад Сайд Наамани пообещал 120 миллионов долларов на покрытие расходов этих новых центров.

Ситуация в Пакистане заслуживала особого внимания исламистов. Представитель МВР рассказал о политических трудностях Исламабада в отношениях с Соединенными Штатами и о выгодном предложении Саудовской Аравии, утверждая, что для Исламабада чрезвычайно необходимо создать зону отчуждения между правительством Бхутто и его поддержкой исламистского терроризма. Представитель МВР потребовал, чтобы для помощи Исламабаду было произведено дальнейшее изменение системы спонсирования терроризма.

В обмен на сотрудничество исламистов с Бхутто Исламабад согласился расширить использование Карачи как центра подпольного финансирования международного исламистского движения. Чтобы Усама бин Ладен мог управляться с новой финансовой системой, она должна была быть основана на широкой сети не-арабских международных компаний — для маскировки денежного потока, поступающего к различным террористическим сетям на Западе. С этой целью и при поддержке официального Исламабада центр в Карачи установил связи с многочисленными пакистанскими землевладельцами, финансовыми компаниями и деловыми людьми, близкими к наркотическим кругам, — чтобы использовать их международные финансовые отношения и контакты. Финансовый центр в Карачи также расширил свою деятельность— первоначально в Объединенном Королевстве, Южной Африке и Маврикии, — используя местную пакистанскую диаспору. Не зная о важной роли бин Ладена в центре в Карачи, принц Тюрки заверил Исламабад, что, раз уж центр создан и действует, Эр-Рияд смирится с использованием саудовских финансовых институтов и международных компаний для проведения «гуманитарных» операций, даже в Соединенных Штатах. А когда позже Эр-Рияд проинформировали о роли бин Ладена в центре в Карачи, принц Тюрки проигнорировал сообщение и по-прежнему позволял использовать финансовые институты Саудовской Аравии. Официальный Эр-Рияд настолько беспокоил подъем исламистского терроризма и подрывной деятельности в Саудовской Аравии, что он готов был пойти почти на все, только чтобы эти исламисты действовали за пределами Саудовской Аравии. Молчаливая поддержка исламистского терроризма в третьих странах путем переправки и отмывания денег казалась в то время Эр-Рияду незначительной платой за спокойствие в доме.

В начале мая 1995 года, в разгар хаджа — ежегодного паломничества в Мекку, — главный иранский хаджи Мохаммад Мохаммади Рейшахри, бывший ранее министром разведки, и аятолла Ахмад Джаннати, важная фигура в системе поддержки терроризма, провели в Мекке ряд встреч с руководителями «Хизбалла», «Исламского джихада» и воинственных исламистских движений со всего мира для обсуждения методов «противостояния заговорам США против ислама».

С точки зрения конечной цели и на стратегическом уровне теологические указы — фатвы, — изданные высшим исламистским руководством в Хартуме после конференции КАИН, имели огромную важность. Созданные Тураби и высшими руководителями ВИД летом 1995 года эти тексты должны были создать прецедент юридическо-религиозных документов, определяющих отношения между мусульманами и не-мусульманами в районах, где неверные не желали просто подчиниться мусульманам, и в районах, на которые претендовали моджахеды. Палестина, Босния и Кашмир приводились как лучшие примеры, к которым наиболее подходили принципы, указанные в этих фатвах.

Одним из главных законодательных текстов, распространенных Хартумом, была фатва, изданная Исламской религиозной конференцией, которая прошла 27 апреля 1993 года в Аль-Обайяде (Судан). Эта фатва определяла отношения между мусульманами и не-мусульманами в регионах, оспариваемых мусульманами.

Эта фатва не делала отличия между мусульманами, стремящимися к сосуществованию с не-мусульманами и властями светского государства, и не-мусульманами, противящимися установлению мусульманского государства. В параграфе 1 четко определялась их участь: «Следовательно, мятежники-мусульмане, борющиеся против мусульманского государства, настоящим объявляются отступниками от ислама, а не-мусульмане настоящим объявляются кафирами [неверными], которые восстают против проповедования, обращения в ислам и распространения ислама в Африке. Но ислам оправдывает борьбу с обеими этими категориями и убийство их без всяких колебания, что доказывают следующие свидетельства из Корана» (последние рассмотрены в фатве очень подробно).

Что касается мусульман, не желавших убивать во имя джихада, то в параграфе 6 оговаривалось, что «те мусульмане, которые… пытаются оспорить или поставить под сомнение исламскую оправданность джихада, настоящим объявляются «лицемерами», которые больше не мусульмане, а также «отступниками» от религии ислама; они обречены навечно на адское пламя».

Эта фатва — очень длинный юридический документ, очень подробно доказывающий, с цитатами и ссылками из Корана, что у кровавого джихада нет никакой жизнеспособной и законной альтернативы. Это хорошо организованный универсальный исламистский юридический документ, определяющий суть отношений между мусульманами и их соседями в смешанных сообществах и в не-мусульманских государствах. Авторы этой фатвы указывают на южный Судан как на случай, предоставляющий яркий пример применимости принципов фатвы ко всем подобным случаям. В то время восстание чернокожего христианского и языческого населения против насильственной исламизации, проводимой арабско-мусульманским правительством, набирало силу, и повстанцы установили контроль над значительной частью южного Судана. Являясь частью Судана, Хартум считал эту зону мусульманскими землями, оккупированными не-мусульманами. И хартумское правительство не ошиблось, выбрав эту фатву как руководство по стратегии исламистского джихада в таких местах, как Кашмир, Палестина и Босния.

Другой фундаментальный документ, изданный высшими законодательными и идеологическими властями исламистов, имел целью прояснить позицию Хартума по поводу эскалации, вооруженной борьбы в районах, на которые предъявляли права исламисты, — от не-арабской мусульманской Азии до Ближнего Востока и даже Европы. Этот текст определял критическую важность вооруженной борьбы в контексте отношений между мусульманами и современным западным государством.

Важным документом, выпущенным исламистским руководством в конце августа 1995 года, был декрет, написанный Саидом Махаммадом Кутбом — выдающимся египетским мыслителем-исламистом, казненным в 1965 году. Кутб был особенно известен своими основополагающими декретами об отношениях между верующим и современным светским государством — как в мусульманском мире, так и на Западе. Ключевом моментом в сочинениях Кутба являлось определение современного государства как «Джахилия» — варварства, — с которым были обязаны сражаться мусульмане. Понятие Джахилия в том смысле, в котором оно использовано в этом документе, было применимо ко всем основным театрам военных действий, где исламисты финансировали терроризм и подрывную деятельность.

В конце августа 1995 года исламистское руководство в Хартуме повторило призыв Кутба к войне с Джахилия, особенно в тех современных государствах, где многочисленные мусульманские общины подчинялись не-мусульманским режимам. Декрет Кутба, который руководство ВИД теперь объявило и ценным, и своевременным, практически не оставлял сомнений в том, что следует делать: «Задача ислама не в том, чтобы искать компромисс с идеями Джахилия, столь распространенными в мире, и не в том, чтобы сосуществовать в одной стране с системой джахили. Такого в мире никогда не было, нет и не будет. Джахилия в какое бы то ни было время — это Джахилия, то есть отход от поклонения Аллаху Единому и от образа жизни, предписанного Аллахом». Кутб постановлял — и ВИД с ним соглашалось, — что сосуществование мусульман с джахилийской властью или джахилийской системой невозможно: «Ислам не может принять никакого смешения с Джахилия. Либо ислам, либо Джахилия — половинчатое решение невозможно». Кутб не видел альтернативы всеобщей вооруженной борьбе — джихаду — для освобождения верующих из рабства Джахилия. Как организация на теологической основе, ВИД имело право и было обязано участвовать во всемирной борьбе с Джахилия. «Главный долг ислама — свергнуть власть Джахилия», — утверждал Кутб, и Тураби с ним соглашался.

Одна из стран, где исламисты поддерживают борьбу местного мусульманского меньшинства с властью христианского большинства и с выбранным правительством, — это Филиппины. С начала 1990-х годов исламисты старались превратить имевшее общественно-экономические причины восстание преимущественно мусульманских южных островов против преимущественно христианских северных островов в восстание мусульман против христианского правления. Бин Ладен помогал эскалации на Филиппинах исламистского терроризма— как части этой борьбы. В 1994 году бин Ладей начал накапливать опыт руководства террористическими операциями, и первая крупная сеть, которой он помогал материально, произвела ряд эффектных акций на Филиппинах, а впоследствии — в Соединенных Штатах.

Чтобы создать необходимую систему материальной поддержки, бин Ладен зимой 1993 года отправился на Филиппины. Он представлялся богатым инвестором из Саудовской Аравии, жаждавшим помочь братьям-мусульманам в южных островах страны. Несколько правительственных чиновников помогали ему покупать недвижимость и открывать банковские счета. Позже, когда бин Ладен уже не мог свободно путешествовать, материальной поддержкой сети стал заниматься его зять, Мохаммед Дж. А. Халифах. Деньги теперь переправлялись курьером. В декабре 1994 года Халифах был арестовав в Сан-Франциско иммиграционными властями и депортирован. Его присутствие в Соединенных Штатах было чрезвычайно важно для конечных планов сети. Летом 1998 года Халифах усердно отрицал то, что он финансировал группу Абу Саяфа — наиболее воинственную исламистскую террористическую организацию на Филиппинах.

В начале 1994 года на Филиппины прибыло несколько ячеек опытных террористов — в основном арабских «афганцев», — которые основали оперативные группы по всей стране, главным образом в крупных городах. Одним из руководителей этого мероприятия был Рамзи Ахмад Юсуф, который в начале 1993 года руководил взрывом Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Целью этих ячеек была подготовка эффектных операций в Восточной Азии; кроме того, они должны были служить базой для проведения операций в Соединенных Штатах.

Сначала сеть запланировала убийство президента Клинтона во время его визита в Манилу в 1994 году. Но террористам не удалось добыть необходимые сведения о том, как прорвать кольцо охранников президента, и операция была отменена.

Главными запланированными операциями в Восточной Азии были убийство Папы Римского во время его визита в регион и одновременный взрыв двух американских авиалайнеров. Сеть также планировала помочь лидеру местных исламистов Абу Саяфу в проведении сложных операций — чтобы, с одной стороны, поддержать его борьбу с правительством, а с другой, усилить его положение среди других исламистских организаций на южных островах.

11 декабря 1994 года сеть взорвала бомбу на принадлежащем Филиппинским авиалиниям «Боинге-747», который летел из Кебу в аэропорт Нарита (Токио). Используя фальшивые итальянские документы, Юсуф лично установил бомбу на борту, а потом благополучно сошел с самолета на промежуточной остановке в Маниле. Бомба разорвалась, но самолет уцелел, потому что летел очень низко, а бомба была очень маленькой. Этот взрыв был пробой перед крупной операцией; которую готовил товарищ Юсуфа, Сайд Ахман: он собирался одновременно взорвать в воздухе два американских «Боинга-747», когда они будут подлетать к Гонконгу с разных направлений. Но этот план не был выполнен, потому что сеть прекратила существование.

Организация Абу Саяфа в Маниле взяла на себя ответственность за взрыв в декабре 1994 года. Причем организация настаивала на этом, несмотря на всеобщее сомнение, вызванное тем, что у организации не было опыта сложных операций и к концу 1994 года она так и не провела ни одного террористического акта в Маниле. Когда в начале января 1995 года были раскрыты планы покушения на Папу, организация Абу Саяфа снова взяла на себя ответственность и заявила, что операцию готовил ее «манильский отряд» во имя «исламской освободительной борьбы против манильского правительства и католической церкви».

Покушение на жизнь Папы Римского было предотвращено в начале января 1995 года, когда у членов манильской ячейки опытных террористов, включая Юсуфа, произошел несчастный случай. Террористы неправильно смешали взрывчатые вещества: смесь начала испускать ядовитые испарения, и террористы были вынуждены бежать из конспиративной квартиры. Там полиция обнаружила доказательства существования более широкого плана операций на Филиппинах и в Соединенных Штатах. В Маниле было арестовано несколько террористов, включая Сайда Ахмана, который позже был выдан Соединенным Штатам, в то время как остальные, включая Юсуфа, бежали в Таиланд. Из Таиланда Юсуф затем отправился в Пакистан. Правительство США предоставило Исламабаду точную информацию о местонахождении Юсуфа (это был гостиничный комплекс, который содержала связанная с бин Ладеном фирма) — это стало возможным благодаря сведениям, полученным от соседа. У Исламабада не было выбора: либо сотрудничать, либо войти в американский список террористов и подвергнуться жестким санкциям, предусмотренным законом. Однако всех товарищей Юсуфа и других исламистов-террористов, проживающих в комплексе, МВР благополучно эвакуировала до того, как отряд американских и пакистанских полицейских прибыл на место и арестовал Юсуфа, который впоследствии был выдан Соединенным Штатам. В конце марта 1995 года филиппинская полиция раскрыла еще одну ячейку исламистских террористов, состоящую преимущественно из арабских «афганцев», — на этот раз в пригороде Манилы Калукане. Среди этих «афганцев» были последователи шейха Омара Абдула Рахмана, которые обдумывали способы отомстить за его арест и унижение после взрыва Всемирного торгового центра.

На момент раскрытия ячейка Рамзи Юсуфа находилась на продвинутой стадии подготовки серии эффектных террористических актов в США. Наиболее амбициозным планом был взрыв штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, с помощью легкого самолета, нагруженного мощной взрывчаткой. В этой операции Сайд Ахман был одним из кандидатов на роль пилота-камикадзе. Другой план, над которым работала сеть, предусматривал одновременный взрыв одиннадцати американских авиалайнеров в момент, когда они будут подлетать к аэропортам.

Хотя филиппинские ячейки были уничтожены прежде, чем они смогли провести какую-либо крупную операцию, их крушение было случайным, а не произошло благодаря утечке информации, удачному внедрению или работе разведок. В свою очередь, Усама бин Ладен еще раз доказал свой опыт, создав разветвленную и гибкую систему материально-финансовой поддержки, которая уцелела в ходе последующих расследований филиппинских и американских спецслужб. Власти США, арестовав Халифаха, даже не смогли предъявить ему обвинение.

В начале 1995 года бин Ладен, оставив филиппинские операции в прошлом, стал готовиться к эскалации прямой конфронтации с главными врагами исламистов на Ближнем Востоке — с Саудовской Аравией и Египтом. В этих операциях ему доведется сыграть очень важную роль, разжигая беспощадный джихад, направленный против присутствия США в Сердце ислама. А террористам, набравшим сил и гораздо лучше организованным, удастся одержать верх над главными союзниками и протеже Соединенных Штатов в мусульманском мире. В ходе этих дерзких террористических операций и была сформулирована ясная доктрина судьбоносной борьбы исламистов против Соединенных Штатов. Бин Ладен, верный и преданный товарищ, продолжал взбираться на вершину исламистского Интернационала, снова и снова показывая себя истинным моджахедом.