"Пророчество" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг и Хайке)

Глава Третья Лес Теней

Кое-что из того, что Атон уже знал о Птахе и раньше, но благополучно забыл, ему пришлось все же вспомнить: египтянин не выносил быстрой езды. Его «мерседес» мог бы разогнаться на шоссе до двухсот пятидесяти километров, но Птах предпочитал двигаться по второстепенной дороге, а стрелка спидометра, казалось, застряла на отметке «семьдесят». Значит, ночь их застанет в пути.

Атон, прилагая массу усилий, долго пытался удержаться от замечаний на эту тему, и все-таки в конце концов терпение его лопнуло:

- Почему мы так медленно едем? - осторожно поинтересовался он.

На секунду оторвав взгляд от дороги, Птах взглянул на него с улыбкой:

- Разве это медленно?

- Мы же семидесяти километров в час не делаем! - возмутился Атон.

- Это нормальная скорость, - хладнокровно возразил Птах. - Откровенно говоря, мы даже слишком быстро едем. Ты вообще-то представляешь себе, какая это чудовищная скорость?

С трудом Атон удержался от вертевшегося у него на языке ехидного замечания. Что-то в манере разговора Птаха давало ему абсолютно четко понять, что спорить с ним дальше бессмысленно. И все же спустя некоторое время он вновь заявил:

- Если бы мы ехали по шоссе, то давно уже были на месте.

Птах опять покачал головой:

- Почему вы вечно так спешите? Какая разница - приедем мы часом раньше или позже?

Резонно рассудив, что если продолжать дискуссию и дальше, то Птах, пожалуй, еще примется читать ему лекцию об опасностях передвижения на дорогах, Атон решил сдаться. Повернувшись к окну, мальчик стал вглядываться в окружавшую их темень.

Возможно, именно этого делать ему не стоило. Неясные силуэты деревьев, мелькающие за окном, оживили в памяти Атона воспоминания о вчерашнем дне, о сновидениях минувшей ночи и о тенях, мерещившихся ему в коридорах интерната. И...

- Вы разговаривали с Цомбеком о происшествии в музее, ведь так? - внезапно спросил он.

Теперь ему все казалось ясным. Фотографии не случайно находились на столе Цомбека в тот момент, когда он зашел.

- Я должен благодарить именно вас за то, что отец ничего не узнает?

Птах улыбнулся:

- Скажем так: я убедил его в том, что ты не виновен в случившемся. Это было не очень-то сложно.

- Убедили Цомбека? - недоверчиво переспросил Атон. Еще никому не удавалось убедить директора Цомбека в том, в чем бы он не хотел быть убежденным.

- Но как вам это удалось? Или вы пригрозили ему проклятием фараонов?

Птах рассмеялся. Внезапно сильный толчок сотряс машину. Атон изо всех сил вцепился в сиденье, пока Птах, чертыхаясь, с трудом пытался удержать руль. «Мерседес» накренился и, едва не опрокинувшись, двумя колесами съехал с асфальтированной дороги. Лишь в последний момент Птаху удалось справиться с управлением, и он вырулил на обочину. Ощутимый крен на правое переднее колесо и характерный хлюпающий звук свидетельствовали о лопнувшей шине. Нервный взгляд Птаха в зеркало заднего вида и его чрезмерная озабоченность не ускользнули от внимания Атона.

- Видишь теперь, что я имел в виду, - произнес он. - Если бы мы ехали быстрее, я бы, наверное, вообще не справился с машиной!

Атон не отвечал. Он отчетливо ощущал, что не это было основной причиной беспокойства Птаха. Торопливо отстегнув ремень безопасности, он протянул было руку к ручке дверцы, однако Птах остановил его:

- Сиди!

Голос его был столь резок, что Атон замер на месте, удивленно глядя на египтянина.

- У нас ведь шина проколота, - произнес он. - Я могу помочь вам заменить колесо.

Птах отрицательно замотал головой:

- Я и сам справлюсь. Ты останешься в машине!

Тон, которым были произнесены эти слова, давал понять, что это приказ, не терпящий возражений. Откинувшись на сиденье, Атон ошарашено уставился на Птаха, вылезающего из автомобиля. Быстрыми шагами тот обошел машину кругом и, озабоченно оглядевшись по сторонам, склонился над правым передним колесом. Мысль о том, что здесь что-то не так, не покидала Атона. Птах явно вышел из себя не из-за лопнувшей шины. Он не был похож на человека, внезапно осознавшего, что могло бы с ними произойти, не справься он с управлением. Нет - он вел себя так, словно от кого-то скрывался. Но от кого?

Не обращая внимания на недовольный взгляд Птаха, Атон открыл дверцу и вышел из машины. Птах не произнеся ни слова обошел «мерседес» и открыл багажник. Атон последовал за ним. Хотя египтянин продолжал хранить молчание, взгляд, которым он одарил Атона, когда тот также молча наклонился вперед и извлек из багажника домкрат, был весьма красноречив. Атон был уверен, что единственной причиной, по которой Птах не настаивал, чтобы он вернулся в машину и запер двери, было то, что в таком случае ему пришлось бы объяснять, почему он этого требует.

Пока Птах, казалось, без особых усилий тащил из багажника тяжеленное запасное колесо, Атон, присев возле «мерседеса» на корточки, попытался отыскать подходящее место для домкрата, чтобы приподнять автомобиль. Это было не так-то просто: после недавнего дождя домкрат едва ли не наполовину увязал в грязи. Птах беспомощно взглянул на Атона. То, что египтянин непрактичный человек, Атон понял еще после первой их встречи. И тем более было удивительно, что он собирался поменять колесо самостоятельно.

- Вам нужно вырулить обратно на дорогу, - распорядился Атон. - Здесь оставаться слишком опасно.

Птах хотел уже было влезть в машину, но Атон опять окликнул его.

- Установите предупредительный треугольник, - сказал он, показывая на поворот, начинающийся в двадцати метрах сзади от машины. - Дорога здесь довольно узкая. И если кто-то выскочит из-за поворота, то с ходу врежется прямо в нас. На лице Птаха отразилась еще большая досада, однако он прекрасно понимал, что Атон был прав, и поэтому промолчал и послушно вытащил из багажника треугольник, а в придачу еще и мигающий указатель поворота.

- Но ты остаешься у машины, - отрезал он, когда Атон вновь поднялся на ноги. - Независимо от того, что произойдет дальше.

Мальчик кивнул, и Птах отправился к повороту. Атон следил за ним взглядом до тех пор, пока тот не скрылся из виду, затем обернулся и принялся внимательно рассматривать кромку леса. Ему не давал покоя вопрос, почему же Птах так озабоченно поглядывал в ту сторону и что могла означать его последняя загадочная фраза. Что же, черт побери, здесь происходит?

Он готов был поклясться, что ощущает какую-то угрозу. По крайней мере Птах вел себя именно так, и, судя по его странному поведению и не менее странным намекам, это было серьезно.

Однако понять это что-либо было невозможно. Наибольшей опасностью, угрожавшей Атону в течение двух последних лет жизни, была хорошая трепка, которую мог задать ему Вернер вместе со своими дружками. Кроме того, при нем не было никаких ценностей, а родители Атона не столь состоятельны, чтобы речь могла идти о похищении. Такое происходило только в кино.

Какое-то движение у самой кромки леса прервало ход мыслей мальчика. Столь мимолетное, что Атон едва успел заметить его краем глаза - чуть дрогнули ветки деревьев да зашуршал случайно уцелевший листок, скользнула смутная тень. Но теперь он был уверен, что тень ему не померещилась! Что-то двигалось там, за деревьями, и Атон вдруг отчетливо почувствовал, что кто-то за ним наблюдает.

Он нервно оглянулся на дорогу, затем вновь повернулся к лесу. Ощущение того, что за ним следят, усиливалось. Теперь к нему прибавился еще и страх. Неопределенный, какой-то нереальный страх, исподволь на тонких паучьих лапках прокрадывающийся в душу и заставляющий дрожать, будто от холода.

Быстро темнело. Зеленая полоса леса приобретала какой-то зловещий фиолетовый оттенок. Просветы между деревьями стали похожи на черные дыры, зияющие отверстия, ведущие из привычной действительности в иной мир, из которого пыталось вырваться наружу нечто незримое, бестелесное и угрожающее...

Атон попытался отогнать абсурдные мысли. Однако сделать это было не просто. Страх его становился все сильнее, он чувствовал, что сердце бьется как сумасшедшее, а ладони стали влажными. Он снова взглянул на дорогу. Птах все не появлялся, хотя давно уже должен был вернуться, даже если ему и пришлось поковыряться с предупредительным треугольником.

Некоторое время Атон всерьез подумывал, не пойти ли ему навстречу Птаху, все равно какие упреки придется выслушать впоследствии. Но одна только мысль отойти от машины - последнего островка реальности посреди этой зловещей тьмы - приводила его в ужас. Медленно, не отрывая руки от лакового корпуса автомобиля, он нащупал ручку двери. Но прежде, чем он нажал на нее, послышался какой-то шорох.

Атон замер. Подобного звука он не слышал никогда в жизни: похожий на тяжелое дыхание огромной собаки, только медленный, мощный и с каким-то металлическим оттенком, будто исходящий из стальной глотки. Сердце Атона учащенно забилось, и ему пришлось собрать все свое мужество, чтобы обернуться и взглянуть туда, откуда исходил странный звук.

На противоположной стороне дороги рядом с лесом маячила огромная фигура, сливаясь с темнотой наступающей ночи, будто сама являлась частью тьмы, ожившей на какое-то мгновение. Атон мог различить только неясный силуэт, скрытый широким плащом цвета ночи, но и этого хватило, чтобы внушить ему ужас.

А ее голова...

ЕЕ ГОЛОВА!

Атон пронзительно вскрикнул, отшатнувшись назад, и в этот момент тень очнулась от неподвижности и подняла руку. Растопыренные пальцы потянулись сначала к Атону, затем медленно начали сжиматься в кулак, будто желая схватить и раздавить нечто незримое. Атон почувствовал, как невидимая сила сковала его дыхание. Крик его перешел в хрип, а затем в свистящие прерывистые звуки, пока не сорвался окончательно. Задыхаясь, он схватился за горло, будто пытаясь освободиться от незримых пут, но пальцы лишь царапали в кровь его же собственную кожу. Он пошатнулся, отчаянно пытаясь выдохнуть, и, в конце концов, поскользнулся на размытой дождем глине. Беспомощно размахивая руками, он грохнулся навзничь прямо в грязное месиво. Боль пронзила спину, что-то острое пропороло ему куртку, однако падение будто разорвало невидимые нити, стягивающие ему горло. Он опять обрел способность дышать. Сделав с трудом несколько вдохов и выдохов, Атон попытался подняться на ноги, но опять упал, успев при этом заметить, что страшная тень все так же неуклонно приближается к нему. Теперь она находилась прямо за машиной, так что Атон не мог видеть ее руку, и тут он понял, что именно это его и спасло. Страшная сила вернется опять, как только чудовище минует препятствие и вновь будет в поле его зрения.

Мысль эта наполнила его смертельным ужасом, придавшим силы кое-как все же подняться: оставалась последняя надежда - укрыться в лесу, до которого было всего несколько метров, но Атону показалось, что преодолевал он их вечность: - ноги увязали в мокрой глине, он то и дело спотыкался.

Когда он как безумный начал продираться сквозь чащу, ситуация не улучшилась. Под ногами теперь была более или менее твердая почва, но ветви деревьев, будто тянущиеся к нему жадные руки, казалось, стремились во что бы то ни стало удержать мальчика. Узловатые сучья царапали лицо, цеплялись за куртку и за волосы, к тому же в кромешной темноте он едва мог различить пальцы вплотную поднесенной к лицу собственной руки. Дважды на полном ходу Атон врезался в дерево и, в конце концов споткнувшись, растянулся на земле во весь рост. Ударившись лбом обо что-то твердое, он едва не потерял сознание от внезапной боли. Все вокруг стало расплываться, в глазах потемнело, и Атон почувствовал, как предательски успокаивающая, теплая дымка начала обволакивать его мысли. Только осознание того, что он никогда не проснется от этого сна, стоит только допустить сейчас слабость, придало ему сил открыть глаза и приподняться.

Послышались шаги. Но не шаги человека, а тяжелая поступь, под которой содрогалась земля; донесся треск ломающихся ветвей, сквозь которые продирался монстр.

И снова это дыхание.

Это жуткое, ледяное дыхание, приводящее в ужас.

Приглушенно вскрикнув, Атон вскочил на ноги и помчался напролом сквозь лесную чащу. Однако далеко уйти он не успел. Внезапно еще одна тень возникла прямо перед ним. Она была массивнее и реальнее, чем пытавшееся его задушить чудовище. Он остановился и отчаянно оглянулся по сторонам. Тень впереди него зашевелилась. Горящие глаза уставились на Атона из тьмы, послышалось угрожающее рычание, леденящее в жилах кровь. В панике озираясь, он пытался найти какое-нибудь укрытие, лазейку, чтобы спрятаться. Но скрыться было просто негде! Лес стал теперь вовсе не лесом, а морем мрака, наполненным причудливыми, обманчивыми контурами еще более мрачных привидений.

Тень не приближалась, но ее горящие зловещие глаза продолжали смотреть на него, и жуткое рычание не прекращалось.

Мальчик шагнул назад - и в этот момент пронзительный крик вырвался из его горла. Вдруг тонкая ветка обвилась вокруг запястья. Атон попытался выдернуть руку, но ветка не поддавалась. Она, будто змея, сжималась все плотнее и плотнее, а крошечные сучки, иголки впивались ему в кожу, на которой выступили капельки крови.

Пока Атон пытался что-то понять, к нему протянулись еще несколько веток, и каждая, будто тончайшее живое лассо, принялась обвиваться вокруг его руки.

Полдюжины гибких, узловатых веток высунулись из темноты и вцепились в его правую ногу, и через секунду он почувствовал острую боль, теплая кровь засочилась из многочисленных царапин.

Панический ужас обуял мальчика. Издав пронзительный вопль, он изо всех сил принялся вырываться из живой пленившей его сети, не обращая внимания на боль, которую сам себе при этом причинял. Перед ним, как угли, все еще горели во тьме жуткие глаза, но смотрели они теперь не на него, а в том направлении, откуда доносилось прерывистое дыхание первого чудовища и его тяжелые шаги. Не прекращая кричать, Атон дергался и рвался как безумный.

Жуткая фигура уже стояла позади него.

И хотя теперь их отделяло расстояние не больше полуметра, Атон все еще не мог отчетливо различить ее контуры. Она оставалась тенью, частицей ожившего мрака, какой он ее увидел в первый момент. Тень массивного тела, на плечах которого красовалась собачья голова!

Чудовище медленным движением вновь протянуло вперед руку, и на этот раз его пальцы едва не коснулись шеи Атона. Его обдало холодом, как и на лестнице в интернате. Ледяное дыхание пахло старостью и тленом, как спертый воздух склепа.

И вновь незримая рука схватила его за горло и начала медленно сжиматься. Атон пошатнулся. Он хотел закричать, но не мог. В висках застучало, в легких, казалось, не осталось ни капли воздуха. Движения становились все слабее и слабее, он чувствовал, что силы покидают его.

Ночной лес отступал, и фигура монстра растворялась в пространстве, будто туманный призрак, гонимый порывом ветра. Все было кончено.

В следующую секунду невидимая рука, душившая его, исчезла. Узловатые ветки, ослабив хватку, поспешно скрылись в ночи, и Атон, приглушенно всхлипнув, упал вперед - лицом прямо в мокрое месиво.

Он тут же закашлялся и, собрав остатки сил, перевернулся на спину, чтобы глубоко вздохнуть, наполняя легкие свежим воздухом, окончательно прогоняющим мрак и ужас смерти, близость которой он только что ощущал.

В голове шумело, однако прежде, чем потерять сознание, он успел заметить, как чудовище с головой собаки резко повернулось назад, в направлении поспешно пробиравшейся сквозь густые ветки маленькой фигурки. Это был не кто иной, как Птах!

Что произошло дальше, Атон не знал, потому что серая пелена уже заволокла его взгляд и он отключился. Однако без сознания он находился недолго, потому что следующим ощущением было прикосновение рук Птаха, осторожно ощупывающего его лицо и оцарапанную шею. А первым, что он увидел, - мертвенно-бледное лицо египтянина, склонившегося над ним.

- Атон! - взволнованно воскликнул он. - Что с тобой? Ты ранен?

Атон попытался отрицательно покачать головой, но даже это движение ему не удалось. Он ощущал бесконечную слабость. Шея сильно болела, и, попытавшись хоть что-то сказать, в первый момент он издал лишь неразборчивые звуки.

- Ты ранен? - повторил свой вопрос Птах.

На этот раз Атон все же смог покачать головой.

- Нет, - произнес он почти шепотом.

Птах взглянул ему в лицо, затем бросил взгляд на руку, из которой все еще сочилась кровь.

- Я же говорил тебе, что ты должен оставаться возле машины, - произнес он с упреком, - Что понадобилось тебе здесь, в лесу?

В лесу! Вновь охвативший Атона ужас заставил его приподняться и оглянуться по сторонам.

Но лес был совершенно обычным. Темным, сырым и неуютным, каким, собственно говоря, и должен быть лес в безлунную ночь - не более того!

- А где... тот человек? - прошептал он встревожено.

Птах вопросительно взглянул на него:

- Какой человек?

- Человек... с... - Атон запнулся. Он вдруг сообразил, что говорить дальше нет никакого смысла. Не станет же он рассказывать Птаху о горящих во тьме глазах и чудовищах!

- Какой человек? - еще раз переспросил Птах. - Нет здесь никого.

- Но вы же должны были его видеть, - запротестовал Атон.

- Никого я не видел, - заявил Птах. - Да здесь никого и не было.

Атон беспомощно уставился на него:

- Но вы...

- Я услышал твои крики, - перебил его энергичным движением руки Птах. - И слава Богу, хотел бы я заметить. В такой темноте я мог несколько часов проискать тебя, да так и не найти. - Он покачал головой. - Я ведь говорил тебе - оставайся у машины. Почему ты меня не послушался? Могло случиться все что угодно, понимаешь ты это?

Атон чувствовал себя сбитым с толку, к тому же страх вновь возвращался. Он понимал, что все это - монстр, другая тень с горящими глазами, странные шорохи и кошмарный лес - ему не померещилось. Мальчик медленно поднял к глазам руку и взглянул на свое расцарапанное запястье, покрытое множеством крошечных, размером с булавочную головку, уколов; нога горела, а джинсы были влажными от крови.

И все же он был уверен, что Птах ему не поверит, да и как можно было принять все это всерьез?

- Ты можешь идти?

Не произнося более ни слова, стиснув зубы, он поковылял обратно к машине, тяжело опираясь на руку Птаха. И когда Птах, усадив его на переднее сиденье, в одиночку отправился менять колесо, Атон больше не протестовал.