"Оборона полуострова Ханко" - читать интересную книгу автора (Чернышев Александр Алексеевич)

Бои на полуострове

Орудия железнодорожных батарей Ханко во взаимодействии с батареями острова Осмуссаар и полуострова Тахкуна, острова Хиума (Даго) обеспечивали надежную оборону центральной минно-артиллерийской позиции. Располагаясь на основном шхерном фарватере, база не позволяла кораблям и судам противника, в основном финским, переходить из Ботнического залива в Финский и обратно. Поэтому понятно стремление финнов как можно быстрее захватить Ханко.

В период с 22 по 29 июня финны активности не проявляли. Имели место полеты одиночных самолетов, которые сбрасывали бомбы на город и гавань; повреждения от этих бомб были незначительны.

На финской стороне были слышны взрывы и наблюдалось усиленное строительство проволочных заграждений, лесных завалов, окопов, дзотов и дотов.

К 29 июня финская армия завершила концентрацию на границе с СССР. В этот день было получено официальное сообщение о начале Финляндией военных действий. С этого времени финны начали вести интенсивный минометно-артиллерийский обстрел полуострова Ханко и ближайших островов.

Противник постепенно вводил в действие свои батареи. Он начал с систематических обстрелов города, порта, полосы обороны 8-й стрелковой бригады и островов. Вскоре все батареи врага открыли огонь и вся территория базы оказалась под обстрелом.

Как потом выяснилось, противник с разных направлений использовал против гарнизона Ханко 31 батарею калибра от 76 до 203 мм против наших 17 батарей. Кроме того, против базы в течение двух с лишним месяцев действовали 254-мм орудия финских броненосцев.

Бывший командир базы генерал С. И. Кабанов вспоминал: «Невыносимо воевать, когда и тыл базы, рейд, порт, город доступны не только огню, но и визуальному контролю наблюдательных постов противника, расположенных рядом, — на островах и маяках. Так, конечно, нельзя было выбирать и определять границы базы. Даже предполагая, что Финляндия не станет против нас воевать, хотя такое предположение маловероятно, следовало подумать о наших флангах в шхерном районе»[8].

Лето 1941 г. стояло жарким, сухим. Лес, покрывавший более четырех пятых территории полуострова, горел от обстрелов. Тысячи бойцов, оторванных от строительства полос обороны и других не менее важных объектов, тушили эти пожары. Противник действовал коварно: вызвав в лесу или в городе пожар зажигательными снарядами, сразу же переходил на обстрел горевших участков осколочно-фугасными снарядами.

Каждая наша батарея имела по два наблюдательных пункта. На них круглосуточно сидели наблюдатели, засекая огневые точки противника. Наблюдательные пункты были и в дивизионах. Как правило, они размещались на высоких зданиях, на специально построенных вышках, на верхушках могучих деревьев. Наблюдатели были вооружены биноклями, стереотрубами. Все данные засечек тщательно фиксировались. Была создана карта координат батарей противника с указанием калибра, дальности и скорострельности.

На командном пункте сектора и на батареях висели карты отдельных районов переднего края. Обозначенные разноцветными карандашами квадраты имели условные названия. Все эти квадраты были заранее пристреляны. На каждую цель имелись исходные данные.

Наиболее активно действующие батареи финнов были распределены между батареями СБО, по ним заранее были наведены заряженные орудия, и с первым залпом противника на нее мгновенно обрушивался огонь нескольких наших батарей.

Такой метод подавления заставил противника изменить тактику ведения огня. Он стал вести огонь 8–12 батареями одновременно, давая не более 2–3 залпов с каждой батареи, без соблюдения какой-либо последовательности. Но ко второму залпу дежурные батареи СБО уже открывали ответный огонь.

29 июня 18 самолетов СБ ВВС КБФ бомбили железнодорожный мост у Таммисаари.

Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны быстро менялась. 29 июня наши войска оставили Либаву. В этот же день финны начали наступление на Карельском перешейке. 30 июня гитлеровские части вышли на рубеж р. Даугавы и взяли Ригу. Балтийский флот потерял две военно-морские базы.

Еще 28 июня воздушная разведка установила, что в районе Вестервик на полуострове Подваландет противник сосредоточивает войска, вероятно, для десанта на остров Хорсен.

Отсутствие надежных оборонительных укреплений, непрерывные пожары, малочисленность гарнизона, наличие рядом островов противника и удобных переправ для его захвата вынудили командование базы принять решение о снятии гарнизона с Хорсена и переводе его на остров Меден, что и было осуществлено в ночь с 29 на 30 июня. Как оказалось впоследствии, это было ошибочным решением командования базой. Остров Хорсен сразу же заняли финны.

План сухопутной и противодесантной обороны, построенной на глубоком эшелонировании оборонительных сооружений и действующих там войск, был правилен и обеспечивал жесткость обороны и трудность ее преодоления противником.

К ее недостатку нужно отнести малочисленность гарнизонов и слабость инженерного оборудования островов, что в первый период войны не обеспечивало не только надежной защиты этих островов, а даже надежного наблюдения за противником. Поспешное оставление острова Хорсен и захват финнами острова Эльмхольм явились результатом этого недостатка обороны.

30 июня 19 самолетов ДБ-3 бомбили батареи на островах Стурен и Грунсунд.

Командование базы располагало сведениями, что перед ее фронтом стоят полки 17-й пехотной дивизии финнов, а также отдельные неизвестные части. Надо было срочно выяснить состав вражеской группировки, требовалось взять пленных. Начальник разведки 8-й ОСБ капитан И. И. Трусов уже подготовил план проведения разведывательной операции, но осуществить ее не пришлось.

В ночь с 30 июня на 1 июля противник впервые атаковал базу со стороны перешейка. После мощной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление на правом фланге возле станции Лаппвик. В этом месте находился узел обеих дорог, ведущих вглубь полуострова — шоссе и железной дороги.

Главный удар он наносил на участке 2-го батальона 335-го стрелкового полка, которым командовал капитан Я. С. Сукач. Имея значительный перевес в силах, враг рвался вперед, не считаясь с потерями. Но никто из советских воинов не дрогнул. Особенно отличилась в этом бою рота лейтенанта И. П. Хорькова.

Роту поддержали две батареи и пулеметная рота полка. Удар по вражеским батареям последовал незамедлительно. Обстрел наших боевых порядков прекратился, но пулеметный и автоматный огонь нарастал. Вражеская пехота, несмотря на большие потери, продолжала яростно атаковать огневые точки, расположенные на переднем крае.

Командир батальона Я. С. Сукач стремился уничтожить наступающих солдат противника, не раскрывая при этом системы своего огня. Командиру взвода 76-мм пушек лейтенанту Д. Ф. Козлову было дано распоряжение выкатить одно из своих орудий из укрытия и, стреляя прямой наводкой шрапнелью, бить по наступающей пехоте. Этим орудием, которое произвело свыше двухсот прицельных выстрелов, командовал сержант Ф. Гнатенко.

После двухчасового боя батальон противника, понесший большие потери, начал отходить. У проволочного заграждения осталось до 40 его трупов. При опросе пленных выяснилось, что специально укомплектованный разведотряд противника должен был на стыке 2-го и 3-го батальонов прорвать оборону защитников полуострова, овладеть поселком и железнодорожной станцией Лаппвик. После этого в прорыв должна была войти особая группа вражеских войск с задачей пробиться в глубину полуострова и захватить порт и город Ханко.

Боевые действия на перешейке полуострова длились более шести часов. Наступление, на успех которого враг, как очевидно, возлагал большие надежды, полностью провалилось. Две роты шюцкоровцев, сумевшие, несмотря на большие потери, преодолеть проволочное заграждение и вклиниться в нашу оборону, были уничтожены. Взятые в плен солдаты из состава шведского добровольческого батальона, подтвердили, что их подразделение входило в состав 17-й пехотной дивизии финской армии.

В этом оборонительном сражении продуманно и четко руководил боевыми действиями командир 335-го полка полковник Н. С. Никаноров и начальник штаба полка майор С. М. Путилов. И тот, и другой хорошо знали возможности своих войск и личные качества всех подчиненных им командиров, умело организовывали взаимодействие подразделений и управляли ими.

План противника прорваться на полуостров с суши был сорван благодаря мужеству и стойкости защитников Ханко. В этом бою отличились красноармейцы Петр Сокур и Николай Андриенко из 4-й роты лейтенанта И. П. Хорькова. Находясь в секрете у проволочного заграждения, они первыми обнаружили наступающего противника и открыли огонь из винтовок. Атакующие, не обращая внимания на секрет, устремились к проволоке, разрезали ее и устремились в глубь нашей обороны. П. Сокур и Н. Андриенко остались в тылу, оба бойца держали в своем окопе круговую оборону. Когда 4-я рота, усиленная резервом, перешла в контратаку, финны начали отходить. П. Сокур и Н. Андриенко встретили их гранатами и огнем из винтовок и трофейного автомата. Более того, они сумели взять в плен одного офицера и четырех солдат.

За героизм и мужество, проявленные в первом бою, многие бойцы и командиры 8-й отдельной стрелковой бригады получили ордена и медали. Бойцу 4-й роты 2-го батальона 335-го стрелкового полка П. Т. Сокуру было присвоено звание Героя Советского Союза.

Успешному отражению атаки в значительной степени способствовала артиллерия СБО, которая имела заранее пристрелянные рубежи на сухопутном участке и метко вела стрельбу по противнику.

В 04.26 1 июля небольшая группа финнов, численностью до полуроты, под прикрытием минометного огня высадилась на остров Крокан. Этот небольшой островок отделял от соседнего острова, на котором находились финны, проливчик двадцатиметровой ширины. На Крокане находился крошечный гарнизон — 22 бойца и сержанта 8-й стрелковой роты 3-го батальона 335-го полка и команда поста СНиС. Никаких укреплений на скалистом островке построить было невозможно. Укрывшись за скалами, защитники острова открыли по врагу прицельный огонь, сверху во вражеских солдат полетели гранаты. Десантники противника дрогнули, побежали обратно к воде, к шлюпкам, оставив на месте девять убитых.

В эти дни на всей сухопутной границе началось снайперское движение, сыгравшее в обороне Гангута большую роль. Лучшие стрелки бригады и пограничники, оставшиеся в обороне на сухопутном участке, обзавелись снайперскими винтовками с оптическими прицелами. То и дело меняя позиции, они успешно охотились за солдатами и офицерами противника. Только за один день 1 июля снайперами было убито 22 солдата противника. Знаменитый гангутский снайпер Григорий Исаков за время обороны базы уничтожил 118 солдат и офицеров противника.

На участке обороны 270-го стрелкового полка, которым командовал полковник Н. Д. Соколов, противник 3 июля вел артиллерийский огонь по боевым порядкам. Наиболее сильному обстрелу подверглись позиции батальона капитана B. C. Полякова, но как только шюцкоровцы поднимались в атаку, огневые точки полка оживали и уничтожали прорвавшихся вперед солдат противника.

Военно-морская база официально по-прежнему называлась Ханко, но сами защитники полуострова называли себя гангутцами, а базу неофициально все чаще называли Гангутом. Даже базовая газета «Боевая вахта» поменяла название на «Красный Гангут».

В морском секторе обороны в первые месяцы войны основным противником были финские броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен». 3 и 4 июля, находясь в районе к западу от острова Эре, они обстреляли город и порт, выпустив 18 снарядов главного калибра (254-мм). В результате обстрела в базе были разрушения и пожары, сгорели четыре дома.

Броненосцев не только не было видно, но и неизвестно было место их нахождения. По вспышкам можно было лишь определить направление, откуда они ведут огонь. Наши батареи БО, из-за незнания места стоянки броненосца, ответный огонь вести не могли, а торпедных катеров для его атаки в базе уже не было, так как они были отозваны на южный берег Финского залива. Не было в базе и бомбардировщиков, которые могли бы разбомбить броненосцы. Таким образом, эти обстрелы противник произвел совершенно безнаказанно.

Обнаружить броненосец удалось не сразу. Неоднократные попытки групп из 4–6 истребителей прочесывать шхеры оказались безрезультатными. Потом летчики обратили внимание на несколько необычную форму и цвет северной береговой кромки острова Бенгтшер.

К острову вылетела пара — Л. Белоусов и П. Бискуп, чтобы проверить подозрения. К цели они подходили на бреющем полете. «Чайки» встретил огонь зенитных автоматов. В этот момент и был замечен броненосец береговой обороны «Ильмаринен». Он стоял у крутого берега, прикрытый сетями под цвет сосновых крон, восемь 105-мм зенитных орудий, четыре 40-мм и восемь 20-мм автоматов броненосца открыли по разведчикам ожесточенный огонь. Однако снизившись к самой воде, они ушли невредимыми.

Командование базы просило ВВС флота разбомбить броненосец. 5 июля 14 самолетов СБ вылетели на бомбежку броненосца. Не найдя в шхерах корабль, они сбросили бомбы на запасную цель — в район скопления вражеских войск на перешейке.

В целях противодействия возможным попыткам прорыва легких сил и для усиления противодесантной обороны Ханко были проведены минные постановки. В базе для этого имелись 400 малых германских мин периода Первой мировой войны.

Командование базы отдало ОВРу приказ заминировать все подходные фарватеры к полуострову. Нетронутыми надо было оставить только секретные фарватеры для прохода наших кораблей. Руководил постановками мин флагманский минер ОВРа А. Н. Башкиров.

К сожалению, в составе ВМБ не было специальных кораблей ни для постановки минных заграждений, ни для проведения тральных работ. Для постановки мин приспособили обыкновенную баржу.

Поздно вечером 28 июня к западу от полуострова с баржи «Р-55», буксируемой ГИСУ «Волна», выставили первое минное заграждение. Постановку обеспечивали два катера — ПК-237 и МО-311. На следующий день буксир И-17 и баржа «Р-55» в сопровождении катеров поставили противодесантное минное заграждение в заливе Гроссарсбуктен. 28 и 29 июня было выставлено 100 малых германских мин с углублением 3 фута (около 1 м).

1 июля с буксира ОР-1 произведена постановка двух минных банок, по 5 мин каждая, к юго-западу от полуострова Ханко, где ранее наблюдалось движение плавсредств противника.

8 и 9 июля с целью защиты подхода к базе с моря было выставлено минное заграждение к югу от острова Руссаре. Мины ставились с баржи, буксируемой ГИСУ «Волна».

20 дней спустя, 29 июля, буксир ОР-1 и катер ПК-239 выставили несколько минных банок. Всего катерами и вспомогательными судами базы было выставлено 367 мин.

Противник постановке минных заграждений противодействия не оказывал. Все минные заграждения хорошо прикрывались огнем батарей БО.

Корабельные дозоры вели наблюдение за противником. Одновременно катера «малые охотники», несшие дозор, осуществляли противолодочную оборону на подходных фарватерах к Ханко.

Однако использования всего имеющегося в базе минного запаса только для противодесантной обороны в виде постановки мин непосредственно у своих берегов было недостаточно. Необходимо было, используя торпедные катера и катера МО, часть мин поставить на путях движения военных и торговых кораблей противника, а также в районах его шхерных маневренных баз. Отсутствием активных минных постановок флот противника в своих действиях стеснен не был и безнаказанно производил как обстрел базы, так и помощь гарнизонам своих островов.

Моряки ОВРа не только ставили мины. Перед ними была поставлена новая задача — уничтожать пригоняемые волнами с Балтики плавающие мины. Во время довольно частых штормов мины, поставленные в горле Финского залива немецкими, финскими и советскими кораблями, нередко срывались с якорей и, дрейфуя в заливе по воле ветра и течений, создавали угрозу кораблям, стоящим в порту. Как правило, после каждого шторма одна-две дрейфующие мины появлялись в районе ханковского рейда. Они создавали серьезную угрозу кораблям, стоящим на рейде и в порту. За прилегающим к острову Густавсверн водным пространством велось тщательное наблюдение. Такое же наблюдение осуществлялось и с других наблюдательных постов ОВРа. Для уничтожения обнаруженных мин была создана особая подрывная команда. Возглавлял ее старшина Андреев. На рейдовом катере КМ, таща на буксире шлюпку, подрывники выходили на выполнение боевого задания. Чтобы уничтожить мину, необходимо расстрелять ее из пушки. Пулемет и винтовка для этого дела не годятся. Сквозь пулевые отверстия вода может попасть в корпус мины, и тогда она, приобретая нулевую плавучесть, будет скрытно держаться под поверхностью моря и создавать еще большую угрозу для судоходства. Пушек на «каэмках» не было. Поэтому оставался только один способ: подойти на шлюпке к плавающей мине, повесить на ее рожки подрывной патрон, затем зажечь бикфордов шнур запала и как можно быстрее отгрести на безопасное расстояние.

Контрольное траление фарватеров вели катера КМ. Однако их ограниченные мореходные качества позволяли вести борьбу с минами только на фарватерах, находившихся внутри шхерного района. Но поскольку других плавсредств не было, то «каэмки» отваживались тралить также и выходные фарватеры вне шхерного района.

Вследствие точного знания противником основных фарватеров и навигационных знаков в районе Ханко и в целях затруднения возможных его действий, все навигационные знаки мирного времени были разрушены, маяки потушены, а на фарватерах выставлены минные заграждения.

В связи с этим гидроотделению базы была поставлена задача прокладки новых фарватеров и обеспечения их надежным ограждением для плавания своих кораблей как днем, так и ночью.

Для ночного плавания в закрытой зоне базы Ханко были оборудованы манипуляторные пункты на островах Стура-Стеншер и Линдшер, а у 5-метровой банки Сытина был установлен буек с огнем, который ограждал банку и юго-западную кромку минного поля.

На внутренних фарватерах штатное ночное освещение совершенно не включалось, а дневное ограждение было снято и заменено условными тычками. Манипуляторные пункты включались только по приказанию оперативного дежурного (ОД) штаба ВМБ. Распоряжение передавалось по радио условными сигналами непосредственно на манпункты, которые обслуживались личным составом гидрорайона. Для входа в базу командиры кораблей обязаны были заблаговременно сообщить об этом ОД штаба базы по радио. Получив разрешение, корабли должны были подойти к подходной точке, где они встречались специальным кораблем, в кильватер которому следовали в базу, или же принимали с этого корабля лоцмана и под его проводкой следовали самостоятельно к месту назначения.

От подходной точки было проложено три новых фарватера, доступных для прохода кораблей с осадкой до 8 м. Вновь проложенные фарватеры были обследованы контрольным промером и тралением. Основные повороты были ограждены условными тычками.

Ввод, вывод и расстановка кораблей по диспозиции были возложены на флагманского штурмана базы С. Ф. Меньшикова, которому был придан личный состав военно-лоцманской службы. Лоцманскую службу обеспечивали катер МО или буксир, а позже канонерская лодка «Лайне», выходившие в подходную точку для приемки и проводки кораблей.

В тех условиях, когда открытие манпунктов было нежелательно, для ориентировки своих кораблей (по предварительной согласованности) применялось свечение прожекторов в зенит, стрельба батарей Руссаре и Хесте-Бюссе, а также выход брандвахтенного корабля с секторным цветным огнем.

Выполнением этих мероприятий была достигнута обеспеченность свободного плавания своих кораблей и затруднено плавание кораблей противника.

Закрытие всех известных фарватеров, уничтожение ориентирных знаков и огней мирного времени, заграждение фарватеров минами, установление совершенно новых фарватеров, жесткого режима и правил плавания были правильными мероприятиями и полностью себя оправдали.

Попытка торпедных катеров противника прорваться в базу по фарватерам мирного времени не удалась.

За время военных действий и до конца эвакуации Ханко в базу было введено и выведено свыше 130 кораблей и судов, причем среди них были корабли большого водоизмещения: турбоэлектроход «Иосиф Сталин», минные заградители «Марти» и «Урал», плавмастерская «Серп и Молот», транспорты и эсминцы.

В 8.00 4 июля в порт прибыли четыре транспорта из Таллина — «Вильсанди», «Сомери», «Аэгна» и «Абрука» под эскортом сторожевого корабля «Буря», БТЩ-214 «Бугель» и четырех торпедных катеров. Спустя полчаса боевые корабли ушли в Таллин. Транспорты доставили боезапас, бензин, продовольствие, инженерное имущество и пулеметную роту. Ее 12 станковых пулеметов были распределены между островом Хесте-Бюссе, нуждавшимся в усилении обороны, и вторым боевым участком. Защитники базы спешно укрепляли огневую защиту северного побережья полуострова от десантов.

В течение дня противник вел огонь по аэродрому и островам Куэн, Меден, Германсэ и транспортам в порту.

4 июля в небе над Ханко были уничтожены три самолета противника: один — зенитчиками и два — летчиками. На аэродроме дежурили И-16 А. К. Антоненко и П. А. Бринько. В небе над базой появились два бомбардировщика Ю-88. Антоненко и Бринько взлетели и сбили обоих. С момента взлета до исхода боя прошло всего четыре минуты. Алексей Антоненко и Петр Бринько первыми на Балтике утвердили прекрасную маневренность пары в воздушном бою вместо трехсамолетного звена.

Оружейники под плоскостями истребителей разместили пусковые установки реактивных снарядов PC. Это значительно усилило огневую мощь самолетов и их эффективность при действии по наземным и морским целям.

5 июля эти же летчики сбили еще один Ю-88, воздушный бой длился всего минуту. Место падения «юнкерса» было засечено зенитчиками. Водолазы извлекли из воды трупы летчиков. По документам, найденным при них, установили, что пилоты воевали в Испании, во Франции, летали над Англией и Балканами. Прилетели они с аэродрома в Латвии.

В 4.30 5 июля десантная группа из 45 человек при поддержке артиллерии СБО и самолетов МБР-2 захватила остров Вальтерхольм. Противник отступил при приближении десанта. Это был первый из островов, взятых ханковцами (всего до октября они взяли 18 островов).

В этот день 15 ДБ-3 бомбили береговую батарею на острове Скугбю в районе Ханко. В 19.40 на Ханко прибыли три шхуны с грузом.

В ночь на 7 июля противник значительными силами атаковал передний край на левом фланге, в районе Согарс в полосе обороны батальона капитана Я. С. Сукача. И опять помог открытый вовремя заградительный огонь: его вели батареи 343-го артполка и минометы 2-го батальона 335-го стрелкового полка. Атаку успешно отбили, противник потерял до двух рот.

На другой день — 8 июля — противник вновь, после сильной артподготовки, атаковал части 8-й бригады, но уже на правом фланге, в районе Лаппвика. И опять понеся потери, финны вернулись на исходные позиции.

7 июля гидросамолеты МБР-2 впервые были использованы в качестве бомбардировщиков. Старший лейтенант Игнатенко, лейтенанты П. Ф. Стрелецкий и С. Волков бомбили боевые порядки финнов, в результате чего возникли большие лесные пожары. Артиллерия СБО вела огонь по острову Стурхольму.

8 июля А. Антоненко и П. Бринько вылетели в Таллин. По пути они сбили один Ю-88. При возвращении на Ханко они заметили два «фиата», направлявшихся к базе, и также сбили их. 14 июля А. К. Антоненко и П. А. Бринько первыми среди летчиков Балтики стали Героями Советского Союза. Товарищи по оружию называли А. К. Антоненко «балтийский Чкалов».

Геройски воевали и другие летчики Ханко. 5 июля на разведку района Турку вылетели на И-16 А. Байсултанов и А. Кузнецов. Заметив взлетающие с аэродрома четыре истребителя «Фоккер Д-21», они атаковали противника на высоте 200–300 м и сбили двух «фоккеров», упавших на свой же аэродром. Два других уклонились от боя. Возвращаясь на Ханко, А. Байсултанов и А. Кузнецов обнаружили в шхерах катер с солдатами, атаковали его и потопили.

На аэродроме Ханко находились 15–16 самолетов и не было для них ни одного укрытия. Поскольку противник вел огонь по аэродрому из орудий калибра 152–203 мм, летное поле после обстрела покрывалось воронками глубиной два и диаметром до четырех метров. Финны открывали огонь сразу же после взлета самолетов. Пришлось постоянно держать на аэродроме строительный батальон численностью 1000 человек. Его бойцы, работая под огнем, успевали засыпать воронки и держать в готовности взлетную полосу.

Но самолеты страдали и на стоянке. 6 июля прямым попаданием был уничтожен истребитель И-153, три такие же машины выведены из строя.

Инженерная служба предложила построить вторую посадочную полосу перпендикулярно основной. В короткий срок полосу длиной в километр очистили от леса и огромных валунов, выровняли, и 9 июля ее испытал на И-153 сам командир эскадрильи капитан Л. Г. Белоусов. Взлетев с новой полосы, он отправился в бой. Противник, еще не разобрав, откуда взлетел самолет, открыл огонь по основному аэродрому. Но шальной снаряд залетел и на запасную полосу, его вовремя не заметили и воронку не засыпали. При посадке «чайка» Л. Г. Белоусова скапотировала и разбилась. Летчик остался жив, отделавшись ушибами.

Противник тратил в день две, три, четыре тысячи мин и снарядов, а позже дошел и до шести тысяч. Артиллеристы Ханко не могли позволить себе такой роскоши. У защитников базы с боезапасом было туго, да и положение обороняющихся заставляло думать о будущем. На то, чтобы отбить штурм, боеприпасов не жалели, а вот отвечать на выстрел выстрелом они не могли. Каждую стрельбу старались вести точно, расчетливо. Сотня, две, от силы — три сотни снарядов и мин — вот наша суточная норма.

С первых дней войны пришлось учитывать расход боеприпасов, и штаб строго следил за этим важным делом. Если из Таллина что и получали, то в основном для зенитных и береговых батарей. Стрелковая бригада и остальные части ничего не получали. Приходилось экономить.

По последним разведывательным данным, сообщенным из штаба флота, в районе Ханко сосредоточена 163-я немецкая дивизия. Командир базы спросил командира бригады, что сделано для успешного отражения атаки целой дивизии. Н. П. Симоняк доложил: два стрелковых полка бригады занимают полосу обороны до трех километров глубиной. Переданные бригаде 94-й и 95-й инженерно-строительные батальоны и 219-й саперный батальон сведены в стрелковый полк. Этот полк вместе с погранотрядом и 297-м отдельным танковым батальоном составляют резерв бригады.