"«Если», 1994 № 09" - читать интересную книгу автора (Эллисон Харлан, Мусаэлян Карина, Блэквуд...)

«Если», 1994 № 09 Харлан Эллисон ТРЕБУЕТСЯ ЛИШЬ НЕМНОГО ВЕРЫКарина Мусаэлян РАЗБИТЬ КЛЕТКУЗАВТРАЭлджернон Блэквуд ИВЫ12345Анатолий Акимов ВЕСТИ ИЗ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРАЛарри Нивен НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦАКир Булычев НОВЫЙ СУСАНИННаталия Сафронова В ПОИСКАХ БУДУЩЕГО ВРЕМЕНИЭлен Кашнер ТОМАС РИФМАЧЧасть первая ГЭВИНЧасть вторая ТОМАСЧасть третья МЭГЧасть четвертая ЭЛСБЕТЕлеазар Мелетинский, доктор филологических наук ЗОЛОТЫЕ ОКОВЫ МИФАКирилл Королев СОСЕДИ ПО ПЛАНЕТЕPERSONALIA

Ларри Нивен НЕЗАДОЛГО ДО КОНЦА

Однажды воин сразился с колдуном.

В ту пору такие поединки происходили часто. Между воинами и колдунами существовала глубокая природная неприязнь, как между собаками и кошками. Как правило, воин оказывался побежденным, и человечество в целом становилось еще вот на столечко разумнее. Иногда воин побеждал, и человечество снова выигрывало: ведь колдун, не способный справиться с каким-то там воякой, всего лишь пародия на колдуна.

Однако эта схватка отличалась от остальных. Во-первых, воин сражался волшебным клинком. Во-вторых, колдуну открылась великая и ужасная истина.

Мы будем звать его Чародеем, ибо настоящее имя колдуна, давно, впрочем, позабытое, произнести невозможно. Родители Чародея предупреждали: тот, кому известно твое имя, обладает властью над тобой.

Ужасная истина открылась Чародею, когда он достиг зрелых лет.

Он много путешествовал. Он знал заклятия, побуждавшие людей восхищаться колдунами, и даже опробовал их на деле, но ему не понравились побочные эффекты. Поэтому Чародей обычно помогал тем, кто его окружал, чтобы добиться дружбы без принуждения.

Как выяснилось со временем, через десять — пятнадцать лет, проведенных на одном месте, лет, когда магическая сила исполняла любые причуды, она начинала ослабевать. Стоило переселиться в другую местность, как сила тут же возвращалась. Чародей переселялся дважды, дважды приноравливался к новому краю, узнавал новые обычаи, заводил новых друзей. Сейчас приближалось третье переселение. Он приготовился тронуться в путь, однако вдруг задумался.

Почему у человека иссякают силы? Откуда такая несправедливость?

То же самое случается и с народами. Те земли, где процветала цивилизация, неизменно оказывались покоренными варварами, вооруженными дубинами и мечами. Это была печальная истина. Настолько, что подолгу размышлять о ней не следовало, чтобы не бередить душу. Но Чародея снедало любопытство.

Итак, он задержался, чтобы проделать кое-какие опыты.

В ходе последнего он произнес простое кинетическое заклинание, что придало вращение зависшему в воздухе металлическому диску, — и познал истину, великую и ужасную. Истина эта предвещала конец цивилизации, однако воспользоваться ею никто не мог.

Меч назывался Глирендри. Его выковали несколько столетий назад, и за минувшие века он успел изрядно прославиться.

Имя воина было известно всем и каждому: Беллхап Саттлстон Вирлдесс аг-Мираклот ру-Кононсон. Друзья, которые вскоре после знакомства отворачивались от бойца, называли его Хапом. Разумеется, он был варвар. Цивилизованный человек повел бы себя разумнее и благороднее: не стал бы прикасаться к Глирендри и убивать спящую женщину. Хап же поступил именно так — и стал обладателем меча. Или наоборот: меч стал хозяином Хапа.

Чародей узнал о приближении гостей задолго до того, как увидел их. Он трудился в своей пещере в склоне холма и вдруг ощутил неясную тревогу.

— Гости, — проговорил он. По спине побежали мурашки.

— Я ничего не слышу, — отозвалась Шарла, деревенская девушка, которая жила вместе с Чародеем и в тот день убедила его научить ее нескольким простым заклинаниям. Однако в ее голосе сквозило беспокойство.

— Разве ты не чувствуешь, как поднимаются волосы на затылке? Это сработало предохраняющее заклятие. Подожди, я проверю. — Чародеи посмотрел на некую вещицу, похожую на поставленный на ребро серебряный обруч. — Надвигается беда, Шарла. Тебе нужно уходить отсюда.

— Но… — Шарла взмахом руки указала на стол.

— Ничего страшного. Закончим в другой раз. Такое заклинание не представляет опасности, — ответил Чародей. Речь шла о заклинании против любовных чар, не то чтобы очень простом, но вполне безобидном и действенном. Он ткнул пальцем в луч света, сверкавший внутри обруча. — Опасность близка. По западному склону движется мощный источник маны. Значит, ты пойдешь по восточному.

— А я не могу помочь? Ты же кое-чему меня научил.

— Помочь? — колдун хрипло рассмеялся. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это Глирендри. Взгляни на луч. Видишь, какой цвет, какая форма? Нет, уходи, и как можно скорее. На восточном склоне тебе ничто не угрожает.

— Пойдем со мной.

— Не могу. Глирендри на свободе, он подчинил себе какого-то олуха, которого я должен остановить.

Вдвоем они вышли из пещеры. Шарла переступила порог хижины, которую делила с колдуном, накинула платье и нехотя побрела вниз по склону. Чародей торопливо собрал все, что могло понадобиться, и следом за девушкой покинул дом.

Тем временем незваный гость преодолел приблизительно половину пути до вершины. То явно был человек: высокий, широкоплечий мужчина, который сжимал в руке нечто длинное, поблескивавшее на солнце. От того места, где стоял Чародей, его отделяло минут пятнадцать ходьбы. Колдун вновь поставил на ребро серебряный обруч.

Сквозь обруч клинок виделся ослепительно яркой иглой, искрящейся маной. Все правильно, это Глирендри.

Надо было сказать Шарле, чтобы она предупредила Братство. У нее бы получилось. Впрочем, уже поздно.

Белый свет, исходивший изнутри обруча, резал глаза.

Да, луч был белым, в нем не проглядывало ни вот столько зеленого, из чего следовало, что воин не пытался защитить себя предохраняющими заклятиями. Выходит, он не волшебник и, вдобавок, изрядно глуп. Интересно, знает ли он хоть что-нибудь о Глирендри?

Впрочем, какая разница? Тот, кто владеет клинком, неуязвим: его не возьмут никакие чары, кроме чар самого Глирендри. По крайней мере, так утверждала молва.

— Посмотрим, — проговорил Чародей, порылся в своем добре и извлек из кучи деревянный предмет в форме окарины, сдул с него пыль, стиснул предмет в кулаке и направил на склон холма.

Он немного помедлил. Заклинание верности было простым и безопасным, однако имело побочный эффект: ослабляло умственные способности жертвы.

— Самооборона, — успокоил себя Чародей и дунул в окарину.

Воин продолжал идти все тем же размеренным шагом. Еще немного — и он достигнет вершины.

— Что ж, — промолвил Чародей, — ладно. — Он взял в руки металлический диск, а затем, покопавшись в куче диковинных предметов, достал обоюдоострый, отточенный нож, лезвие которого украшала затейливая надпись на неизвестном языке.

На вершине холма бил ключ, дававший начало ручью, бежавшему по склону мимо хижины Чародея. Воин остановился на дальнем его берегу, оперся на меч и уставился на колдуна. Дышал он с натугой — подъем оказался не из легких.

Чародей видел перед собой изборожденную шрамами гору мышц. Ему показалось несколько странным, что у такого молодого человека столько шрамов. Впрочем, они, похоже, нисколько не беспокоили воина. По-видимому, тот был здоров, как бык. Темно-синие блестящие глаза варвара были посажены чересчур близко.

— Я Хап, — заявил воин. — Где она?

— Ты имеешь в виду Шарлу? Какое тебе до нее дело?

— Я пришел освободить ее, старик. Слишком долго ты…

— Эй, погоди! Шарла моя жена.

— Ты опорочил девушку, лишив ее чести, заставил…

— Шарла оставалась со мной по собственной воле!

— Думаешь, я поверю? Чтобы такая красивая девушка могла полюбить дряхлого старика?!

— Я что, выгляжу дряхлым?

Чародей вовсе не походил на старика. Он казался зрелым мужчиной, лет на двадцать постарше Хапа, которому не уступал ни ростом, ни телосложением. Выходя из хижины, он не позаботился об одежде. Спину его украшали не шрамы — красно-зелено-золотистая татуировка — изысканный пятиугольный узор, который словно зачаровывал своими переплетающимися линиями.

— Вся деревня знает твой возраст, — сказал Хап.

— Тебе две сотни лет, если не больше.

— Хап, — проговорил Чародей. — Беллхап как-тебя-там ру-Кононсон. Я вспомнил: Шарла рассказывала мне, что ты привязался к ней, когда она последний раз спускалась в деревню. Надо было мне сразу что-нибудь предпринять.

— Старик, ты лжешь. Ты зачаровал Шарлу. Всем известно, какой силой обладает заклинание верности.

— Я не пользуюсь им. Не хочу побочных эффектов. Кому понравится, что его окружают дружелюбные олухи? — Чародей указал на Глирендри. — Ты знаешь, что у тебя в руке?

Хап мрачно кивнул.

— Тогда тебе не мешает поостеречься. Может быть, еще не слишком поздно. Попробуй переложить меч из правой руки в левую.

— Я уже пробовал. Ничего не получается. — Хап взмахнул шестидесятифунтовым клинком, который со свистом рассек воздух. — Я не могу избавиться от него, даже когда ложусь спать.

— Значит, слишком поздно.

Сверкнула ослепительная вспышка.

Достигнув холма, метеорит уменьшился в размерах до бейсбольного мяча. Он должен был угодить Хапу прямиком в темечко, однако взорвался на долю секунды раньше. Когда сияние померкло, обнаружилось, что варвар стоит в кольце маленьких кратеров.

У воина отвисла челюсть. Потом он закрыл рот и двинулся вперед. Меч тихонько загудел.

Чародей повернулся спиной.

Хап скривил губы — мол, ну и трус ты, братец, — а затем вдруг отскочил. От спины колдуна отделилась тень.

Тень была настолько черной и плотной, как будто отражалась на стене лунной пещеры, внутрь которой проник луч солнца. Она опустилась на землю, оторвалась от Чародея — подобие «глазка» на двери в кромешную тьму, какая наступит с гибелью мироздания, — выпрямилась и прыгнула.

Глирендри действовал словно по собственной воле. Он рассек демона сначала вдоль, потом поперек; тот как бы врезался в невидимый щит, но, умирая, все еще пытался дотянуться до Хапа.

— Умно, — выдохнул варвар. — На спине пентаграмма, в пентаграмме демон. Умно.

— Но бесполезно, — ответил Чародей, — поскольку не сработало. Другое дело Глирендри, но владеть им — сущее безумие. Я снова тебя спрашиваю: ведаешь ли ты, что держишь в руке?

— Могущественнейший из всех клинков. — Хап воздел меч над головой. Правая рука воина была длиннее и мускулистее левой — над ней явно потрудился Глирендри. — С таким мечом я могу не опасаться ни волшебников, ни ведьм и не просить о помощи демонов. Мне пришлось убить женщину, которая любила меня, но я с легкостью заплатил ее жизнью за этот клинок. Когда я воздам тебе по заслугам, Шарла станет моей, и…

— Она плюнет тебе в глаза. Послушай меня. Глирендри — настоящий демон. Если ты наделен хотя бы крупицей здравого смысла, то самое время отрубить себе руку.

— Ты хочешь сказать, что в мече сидит демон? — уточнил Хап, который, похоже, слегка забеспокоился.

— Пораскинь своим умишком, остолоп! Этот меч — не из металла. Он — демон, плененный демон, который порабощает тех, кто им владеет. Если ты не избавишься от него, то за какой-нибудь год состаришься и умрешь. Его пленил колдун из северных земель, который потом отдал клинок одному из своих приспешников, Джерри откуда-то-там. Джерри покорил половину континента, после чего впал в старческое безумие и умер.

С этими словами Чародей подкинул в воздух медный диск. Тот начал вращаться. Чародей встал таким образом, чтобы диск находился между ним и варваром. Воин шагнул в сторону, избегая прикасаться к металлическому предмету, вращавшемуся с умопомрачительной скоростью. Чародей тут же сменил позицию. В его руке сверкнул нож.

— Ты меня не запугаешь, — проговорил Хап. — Пока я держу Глирендри, колдовство мне не страшно.

— Верно, — отозвался Чародей. — Диск через минуту все равно утратит свою силу. Кстати, я знаю один секрет, который хотел бы поведать тебе, секрет, какого не открыл бы и другу.

Хап стиснул меч обеими руками, занес над головой и с размаху опустил на диск. Лезвие клинка замерло у самого края диска.

— Глирендри оберегает тебя, — сказал Чародей.

— Если бы они соприкоснулись, ты бы сейчас катился вверх тормашками в деревню. Слышишь?

Варвар прислушался и различил приглушенный гул, который, казалось, становился все громче.

— Существуют края, куда чародею путь заказан, где он не смеет появляться, — продолжал Чародей.

— Магия там не действует. В сельской местности, в тех землях, где возделывают поля и пасут овец, можно набрести на древние города, на замки, которые когда-то летали, а ныне упали наземь, на огромные кости драконов, гигантских ящеров минувшей эпохи. И тогда я задумался.

От диска исходил такой жар, что Хап невольно попятился. Диск раскалился добела, он смахивал на спустившееся на землю солнце. За его сиянием варвар потерял колдуна из виду.

— Я создал диск, точь-в-точь как этот, и придал ему вращение. Обыкновенное кинетическое заклинание… Знаешь, что такое мана?

— Что стряслось с твоим голосом?

— Маной мы называем силу, которая могущественнее магии. — Голос Чародея сделался слабым, едва слышным.

Хап заподозрил, что его одурачили. Колдун наверняка улизнул, оставив позади свой голос! Заслоняя глаза рукой, варвар обошел диск и увидел перед собой сидящего на земле старика. Тот постукивал кончиками скрюченных, узловатых пальцев по Лезвию испещренного рунами ножа.

— Я установил… А, вот ты где. Ну и ладно, все равно уже поздно.

Хап взмахнул клинком. Внезапно меч изменил свой облик.

Оружие превратилось в громадного красного демона, ноги которого оканчивались копытами, на голове росли рога. Взметнувшись, он впился зубами в правую руку воина. Затем медленно вытянул лапу. Ошеломленный Хап не пошевелился. Мощные когти легли ему на горло.

Вдруг хватка демона ослабла. Зловещий оскал сменился смятением.

Диск взорвался. На том месте, где он только что был, вспухло облако крохотных металлических обломков, которые тут же унесло ветром. Хапу под ноги словно вонзилась молния, раздался оглушительный грохот, запахло расплавленной медью.

Демон сгинул — пропал, как пропадает, сливаясь с землей или деревом, хамелеон.

Позади варвара зияла глубокая яма.

Ключ иссяк. Каменистое дно ручья постепенно высыхало на солнце.

Пещера Чародея рухнула, хижина будто растворилась в воздухе, а грубая утварь с треском обрушилась в яму.

— Что случилось? — проговорил Хап, хватаясь левой рукой за обрубок правой.

— Мана, — пробормотал колдун и выплюнул изо рта почерневшие зубы. — Мана. Это та сила, что могущественнее магии. Но она истощается подобно тому, как теряет плодородие почва.

— Но…

— Теперь ты понимаешь, почему я хранил все в секрете? Настанет день, когда мировая мана иссякнет. Ни маны, ни магии — ничего. Известно ли тебе, что почва Атлантиды нестабильна? Короли-колдуны, наследуя друг другу, поколение за поколением возобновляют заклинания, которые не дают континенту сползти в море. Что произойдет, когда волшебство перестанет действовать? Гибель народов!

— Но… Твой диск…

Чародей скривил в усмешке беззубый рот, пригладил руками седые волосы. Те разом слезли с черепа, оставив его совершенно голым.

— Быть старым все равно что напиться до бесчувствия. Диск? Я же говорил тебе. Кинетическая энергия, которая постоянно и бесконечно возрастает. Диск продолжает ускоряться до тех пор, пока в округе не останется ни толики маны.

Хап шагнул вперед. Пережитое потрясение лишило варвара половины сил. Он двигался так, словно все его мышцы вдруг одрябли.

— Ты хотел убить меня.

Чародей утвердительно кивнул.

— Я прикинул, что если диск не взорвется, когда ты будешь его обходить, тебя прикончит Глирендри. Тебе не на что жаловаться! Ты лишился руки, зато избавился от меча.

— Колдун! — хрипло проговорил Хап, приближаясь к чародею. — Ты глубокий старик. Тебе двести с лишним лет. Я способен свернуть твою гнусную шею и одной рукой, и я сделаю это!

Чародей выставил перед собой нож.

— Он тебе не поможет. Хватит с меня магии! — Хап оттолкнул руку Чародея и схватил того за горло.

Колдун без труда высвободился и взмахнул ножом. Хап прижал руки к животу, широко раскрыл глаза, разинул рот, попятился, а затем тяжело опустился на землю.

— Нож никогда не подводит, — заметил Чародей.

— Ох! — выдавил Хап.

— Я изготовил его собственноручно, выковал обычным молотом, поэтому он и не рассыпался в пыль. Руны на нем вовсе не волшебные. Они гласят…

— Ох! — повторил Хап. — Ох! — Он повалился на бок.

Чародей лег на спину, поднес к глазам нож и прочел надпись на языке, который помнили одни лишь члены Братства.

«Ничто не вечно под луной». Даже в те времена эта поговорка была уже достаточно древней.

Чародей уронил руку на грудь и уставился в небо.

Неожиданно голубизну его заслонила чья-то тень.

— Я же велел тебе уходить, — прошептал колдун.

— Знал ведь, что я никуда не уйду. Что с тобой?

— С меня спали чары. Когда заклинание будущего не подействовало, я понял, что выхода нет. — Дыхание Чародея сделалось прерывистым. — Но главное мне удалось. Я расправился с Глирендри.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Снеси меня вниз, пока мое сердце еще бьется. Я никогда не открывал тебе своих лет…

— Подумаешь! Вся деревня знает. — Шарла усадила колдуна, взяла его за руку… Та будто принадлежала мертвецу. Девушка вздрогнула, однако справилась с собой, обхватила Чародея за талию и приготовилась поднять. — Какой ты худой! Давай, милый, нам нужно встать. — С помощью Шарлы Чародей кое-как поднялся.

— Не спеши. Мое сердце, похоже, так и норовит остановиться.

— Сколько нам надо пройти?

— Думаю, до подножия холма. Там волшебство начнет действовать снова, и мы сможем отдохнуть.

— Он споткнулся. — Кажется, я слепну.

— Да, ты сильно изменился. Стал таким… уродливым.

— Наверное, ты больше не захочешь знать меня, — проговорил Чародей, на шее которого запульсировала жилка — словно затрепетали крылышки колибри.

— Ты же можешь стать прежним, верно?

— Разумеется. Я могу превратиться в кого угодно. Какой цвет глаз ты предпочитаешь?

— Когда-нибудь я тоже состарюсь, — произнесла Шарла. Чувствовалось, что ей не по себе. Ее голос становился все тише — колдун терял слух.

— Я научу тебя, после, творить заклинания вечной молодости. Но знай, они опасны, чудовищно опасны.

— А какого цвета были его глаза? — помолчав, спросила Шарла. — Я про Беллхапа Саттлстона как-там-дальше.

— Неважно, — отозвался Чародей с досадой в голосе.

Внезапно к нему вернулось зрение.

Не навсегда, подумал он, бредя по залитой солнечным светом тропинке. Когда мана иссякнет, я исчезну, как огонек погашенной свечи, а следом исчезнет цивилизация. Никакой магии, никаких магических ремесел. Мир погрузится во тьму варварства, разве что люди откроют новый способ обуздывать природу. Выходит, воины, проклятые тупоголовые вояки все же одержали верх.