"Супруг по заказу" - читать интересную книгу автора (Бекнел Рексанна)

Глава 6

— Могу я пригласить вас на танец?

Оливия честно пыталась противостоять манящей тьме в голосе Невилла Хока. Она предвкушала этот момент весь вечер, с тех пор как он галантно нагнулся над ее рукой в момент официального знакомства. С той минуты он разыгрывал истинного джентльмена. Она знала это, потому что последние два с половиной часа украдкой наблюдала за ним.

Он помогал принимать гостей, такой невероятно красивый и воспитанный с виду, что с трудом верилось, будто это тот же самый человек, с которым у нее произошло уже две стычки. Он переходил от одного гостя к другому, дружелюбно беседовал с мужчинами и танцевал с хозяйкой и некоторыми дамами. Похоже, что настала очередь Оливии.

— Спасибо, — вежливо ответила она, — но мне не хочется танцевать.

Он ответил уже знакомой полуулыбкой, очень мужской и очень опасной.

— Вы уже приняли приглашения трех мужчин. Если откажете мне, мои чувства будут ранены, а сердце — разбито.

— Вот теперь я не стану спать ночами, — парировала она. — Хотя сомневаюсь, что у вас есть чувства, а тем более — сердце.

Говорила она негромко, очевидно, опасаясь, что их подслушают.

— Вы раните мои чувства. И возбудите любопытство вашей матушки.

Оливия поспешно глянула в сторону компании, окружившей мать. И точно, Августа пристально смотрела на нее и лорда Хока. Когда она улыбнулась и махнула рукой, Оливия послушно кивнула, отвернулась и, окинув его яростным взглядом, нервно постучала веером по ладони.

— Я думала, мы пришли к соглашению.

— Да. К соглашению быть вежливыми друг с другом. И, думаю, с моей стороны будет очень неучтиво, если я не приглашу танцевать самую прекрасную в этой комнате женщину.

Оливия отвела глаза. Она привыкла к цветистым комплиментам джентльменов и давно научилась отличать искренность от лести и откровенной фальши. Все же она с трудом удержалась, чтобы не раскрыть рот от удивления.

— «Самую прекрасную в этой комнате женщину», — повторила она, раскрывая и закрывая веер. — Мне следовало бы ожидать более оригинального комплимента от такого повесы, как вы. Но не тратьте зря слов. Вы правы насчет моей матери. Грустно признавать это, но легче потанцевать с вами, чем объяснять ей причину моего отказа.

Оливия, надменная, как королева, неохотно протянула ему руку. Но вместо того чтобы вести ее на середину зала, где танцующие уже выстраивались в цепочку для котильона, лорд Хок просто продолжал стоять, держа ее затянутую в перчатку руку и пристально изучая Оливию. Продолжалось это не больше минуты, но показалось бесконечностью, что совершенно вывело ее из себя. Ее! Которая вообще не обращала внимания на мужчин! Как и в тот раз, его прикосновение настолько нервировало ее, что стало трудно дышать.

— Я хотел бы извиниться за свое непростительное поведение, — сказал он так тихо, что, кроме нее, никто не услышал.

Оливия решительно проигнорировал узелок, мгновенно стянувший внутренности.

— Говорю же вам: все забыто.

— Забыто. Но прощено ли?

К счастью, как раз в этот момент музыканты заиграли первые ноты. Это позволило Оливии немного собраться с духом. Обычно она прекрасно владела собой! Но сочетание тепла его руки и негромкого низкого голоса отчего-то кружило голову.

Она пыталась сосредоточиться и прислушаться к голосу распорядителя, выкрикивавшего фигуры, но при этом сгорала от злости на своего партнера. Он намеренно выбрал котильон, потому что это был самый длинный танец и ей придется долго терпеть его присутствие. Что ж, он не выведет ее из себя. Не лишит присутствия духа.

Пусть воображает, что забавляется за ее счет, но успеха не добьется.

— Итак, лорд Хок, — начала она в первом перерыве между танцами, — довольны ли вы первым днем скачек?

— Очень. Скажите, а вы интересуетесь лошадьми? Оливия поколебалась. Она обожала лошадей и верховую езду, будь то долгая прогулка, скачки с препятствиями или просто потребность мчаться куда глаза глядят. Однако не стоит ему знать, что между ними есть что-то общее.

— Полагаю, не меньше всех окружающих.

— Но у вас есть собственная верховая лошадь?

— Да, — призналась Оливия. — Но она уже состарилась и потеряла былую резвость.

Они поклонились друг другу и разошлись, обмениваясь взглядами через образованный танцорами проход. И снова в животе у нее все перевернулось. Что хуже: когда их руки соприкасаются или когда они стоят порознь и он смотрит на нее темными полузакрытыми глазами?

Вторая перемена танца снова свела их вместе.

— Возможно, вам следует проехаться на одной из моих лошадей? — предложил он.

— Возможно. Боюсь, однако, что слишком недолго пробуду здесь и не сумею воспользоваться вашей любезностью.

— Как насчет завтрашнего дня? — не унимался он, обняв ее за талию. Хотя прикосновение было очень легким, Оливия остро его чувствовала.

— Я думала, вы будете заняты в Донкастере, со своими лошадьми.

— А вас там разве не будет? В конце концов, зачем еще вы приехали в Донкастер?

— Я еще не спрашивала маму и не знаю о наших планах на завтра, — солгала она, мысленно скрестив пальцы. Мать будет там, куда предпочтет поехать лорд Холдсуэрт, а это означает — на скаковом кругу.

— Мне очень бы хотелось, чтобы вы приехали, мисс Берд. Моя кобыла Киттиуэйк завтра бежит. Вашеприсутствие наверняка принесет ей удачу.

Оливия грубо хмыкнула:

— Еще одна банальность! Уверена, что вашей Киттиуэйк совершенно безразлично мое присутствие.

— По-моему, это не просто счастливое совпадение, а перст судьбы, что прелестная птичка[3] оказалась на дороге лорда Хока, который выставил на скачки Киттиуэйк и Кестрела! И к тому же вы моя долго отсутствующая соседка. Нет, как хотите, мисс Берд, а это судьба!

Оливия пренебрежительно вскинула голову:

— Признаю игру слов и совпадение, но во всем, что касается судьбы, — нет! Я приеду на скачки и, может, даже поставлю на вашу лошадь. Если она так же проворна, как хозяин, наверняка обгонит остальных, — процедила она уничтожающим тоном.

Он снова ухмыльнулся греховно-прекрасной улыбкой, и она невольно вздрогнула. А когда он закружил Оливию в следующей фигуре, оказалось, что держит ее куда крепче, чем в прошлый раз.

— Проворный, вы сказали?

Он отпустил ее, когда леди выполняли сложное па «сантр мулине», и к тому времени, как она вернулась к нему, ее сердце уже глухо и часто билось. Его глаза лукаво блеснули, и она едва не задохнулась. Подумать только, этот негодяй, грубый и опасный, мгновенно может превратиться в очаровательного повесу. Но одного про него не скажешь: он никогда не бывает скучным и надоедливым.

— Слишком проворны, на мой вкус, — ответила она, прежде чем он успел произнести еще одну двусмысленную реплику. — Однако я обязательно поставлю на ваших лошадей.

«Лучше бы ты поставила на меня», — подумал Невилл, еще раз проводя прелестную Оливию Берд по залу. Поразительно, как могла повлиять на его настроение случайная встреча с этой женщиной! Или все дело в сегодняшнем успехе Китти? Так или иначе, он веселился от души, чего с ним не бывало много лет. И украдкой рассматривал партнершу, пытаясь понять, почему она так на него действует. Одно он знал точно: пусть Оливия Берд не одобряет его, но и не уходит от прямой стычки.

Он улыбнулся ей, втайне любуясь сверкающими жизнью и умом глазами и раскрасневшимися щеками. А ее волосы… уложенные в скромный узел на макушке, в них играли медно-красные отблески.

Как он мечтал распустить эти волосы, чтобы они упали на ее алебастровую кожу…

— А! Извините меня! — пробормотал он, оступившись и едва не придавив ее туфельку. — В отличие от вашего лорда С. я давно не практиковался в танцах.

«А также в ухаживании за дамами»…

Нужно быть очень осторожным. Иначе его непрошеные мысли примут непристойный оборот. Он и без того поражался тому что приходит ему в голову!

Следующие две смены фигур они исполнили в молчании, хотя ее выразительные глаза говорили яснее всяких слов. Она по-прежнему сердилась на него и подозревала в недостойных намерениях. Это было очевидно. Но в силу своей неукротимой натуры была явно заинтригована. И он инстинктивно играл на этой неукротимости.

— Почему вы еще не замужем? — неожиданно спросил он.

— Что за невежливый вопрос! Или вы давно не вращались в приличном обществе? Боюсь, вы слишком много времени проводите в конюшнях.

Он усмехнулся ее чересчур чопорному выражению лица и вдруг осознал, что благодаря Оливии за два дня улыбался куда чаще, чем за последние четыре года.

— Возможно, вы слишком сильная женщина, чтобы привлекать внимание щеголей и фатов высшего света, — ответил он, не обращая внимания на ее уколы. — Удивительно! Ведь вы так красивы, что должны были найти себе мужа в первый же сезон.

О, если бы взгляд мог убивать! Невилл тут же упал бы замертво!

— Если бы я просто хотела выскочить замуж, сделала бы это много лет назад!

— Много лет назад… Она говорит о себе как о древней старухе! Думаю, к этому времени вы уже стали бы бабушкой!

Это вызвало легкую улыбку на ее губах, отчего Невиллу захотелось… большего. Гораздо большего…

— Вы нераскаявшийся грешник! — бросила она.

Невилл на миг крепко сжал неправдоподобно тонкую талию, прежде чем с сожалением отпустить Оливию на последнюю фигуру котильона.

— Именно это вы написали обо мне в своем журнале? Что я нераскаявшийся грешник?

Ее глаза сверкнули в свете свечей.

— Вы слишком высокого о себе мнения, милорд. С чего вы взяли, что я вообще возьму на себя труд писать о вас?

Они сблизились и сцепили скрещенные руки.

— Потому что я понимаю вас, Оливия, — прошептал он. — Вы из тех женщин, которые ничего не делают наполовину. И, вне всякого сомнения, уже успели нацарапать целую страницу обвинений в мой адрес. Но надеюсь, что сегодня вечером, сидя за письменным столом в пеньюаре, с распущенными волосами, вы напишете обо мне несколько добрых слов.

Музыка закончилась тройным крещендо, и Невиллу ничего не оставалось, кроме как отвести ее к друзьям или к матери. Но черт побери, он этого не хотел. А хотел вывести ее в танце из бального зала, схватить в объятия…

Невилл скованно поклонился:

— Надеюсь, до окончания вечера вы оставите мне еще один танец, мисс Берд.

Она встревоженно уставилась на него. В осенних глазах плескалось беспокойство.

— Вряд ли это уместно, — очень тихо ответила она и, повернувшись, исчезла в толпе.

Час спустя распахнулись двери столовой и Оливия отправилась на ужин под руку с мистером Томпсоном, старшим сыном поверенного Каммингсов. Если бы она могла извиниться и вернуться к себе под предлогом головной боли, с радостью бы так и поступила. Но мать наверняка что-то заподозрит… и лорд Хок — тоже.

Что с ней не так? Почему она ведет себя как жеманная барышня? Сначала он напугал ее, потом оскорбил. Теперь же пытается очаровать, несмотря на то что у нее нет оснований ему доверять. Совсем как отцу когда-то…

А ведь она слишком похожа на мать…

Ужасная мысль заставила ее вздрогнуть.

— Осторожнее, мисс Берд, — предупредил мистер Томпсон. — В комнате так тесно, что мы только чудом сможем пробраться к столу.

— Спасибо, — пробормотала она, продолжая думать о неприятном открытии. Не то чтобы она не одобряла поведения матери. Она очень любила ее. Но та считала, что жизнь не может быть полной, если рядом нет мужчины. А сама Оливия всегда гордилась тем, что она не такова. И вот что вышло: она буквально заворожена мужчиной, иначе не скажешь, увлечена мужчиной, не способным принести ей ничего, кроме горя.

Какая опасная ситуация!

Но она сказала себе, что мудрее матери. И достаточно знает об истинной сущности лорда Хока, Его последние слова… чересчур фамильярные для столь недавнего знакомства, послужили веским доказательством того, что он записной повеса. Менее чем за двадцать четыре часа он показал себя пьяницей, бабником и обольстителем женщин. Короче говоря, истинный распутник. И то, что он красив и обаятелен, делает его еще более опасным для любой молодой женщины. Однако у нее нет причин бояться. Стоит лишь вспомнить отца и сердечную боль, которую он причинил матери.

К счастью, ей осталось терпеть соседство лорда Хока только четыре дня.

Но как насчет Шотландии?!

Она рассеянно взирала на уставленные блюдами буфетные столы. В Шотландии им придется постоянно встречаться. Но там у нее будет защита: гости и старший брат. Конечно, придется повидаться с лордом Хоком раз-другой, но в обычное время она будет держаться как можно дальше от этого человека. Как можно дальше!

Дав себе эту клятву, она вдруг почувствовала, что голодна, наполнила тарелку и принялась мужественно вести обязательную светскую беседу с влюбленным мистером Томпсоном. Да, как удачно, что погода выдалась хорошая: как раз для скачек. Нет, она не собирается сразу возвращаться в Лондон. Да, для сельского оркестра музыканты на редкость хороши.

Она ела, согласно кивала и ощутила невероятное облегчение, когда к ним подошла Августа.

— Дорогая, надеюсь, ты приятно проводишь время? Мистер Томпсон, — продолжала она, награждая поклонника дочери самой сияющей улыбкой, — не будете ли так добры принести мне бокал пунша?

Не успел тот удалиться, как Августа подступила к дочери:

— Вижу, ты действительно неплохо проводишь время!

— Как и ты, матушка. Как поживает дорогой Арчи? — спросила Оливия, в надежде сменить тему.

— Он восхитителен! Истинный джентльмен! Мы танцевали дважды, прежде чем его утащили помешанные на лошадях приятели. Кстати, о лошадях, — проницательно добавила она. — Расскажи о лорде Хоке. Надеюсь, в твоем журнале уже появилась самая благосклонная запись о нем?

Оливия промокнула губы салфеткой.

— Но, матушка, в самом деле! Одного танца вряд ли достаточно, чтобы узнать кого-то лучше.

— Не знаю, соглашусь ли с этим. Мы с ним не танцевали, но успели побеседовать, и я уже составила о нем весьма благоприятное мнение.

— Все потому, что он мужчина, и к тому же красив и очарователен. Но я не считаю эти качества достаточными, чтоб восхищаться человеком, иначе уже в первый свой сезон вышла бы замуж за Эдварда Марштона.

Августа поджала губы:

— И была бы несчастной всю оставшуюся жизнь. Но не важно! Дело в том, что лорд Хок более чем презентабелен. Вспомни, он истинный лошадник! Я считала, что этого вполне достаточно, чтобы высоко подняться в твоих глазах. И кроме того… — Она подалась вперед, и в глазах появился романтический блеск, — и кроме того, ты ему нравишься.

Оливия проигнорировала абсурдный трепет в груди.

— И, полагаю, он тебе это сказал?

Августа нетерпеливо отмахнулась:

— Нет, конечно. Во всяком случае, не словами. Но я видела его глаза! Он неотрывно следил за тобой во время танца с мистером Лоуэллом и с этим тощим молодым человеком… как там его…

— Лорд Эджертон, — механически проговорила Оливия.

— Даже когда он танцевал с миссис Грегори, постоянно искал тебя глазами.

Оливия нахмурилась. Этот дурацкий трепет сердца — вовсе не свидетельство триумфа. Только полная идиотка способна поверить, что такой бабник всерьез относится к женщине! Слишком легковесные для этого основания!

— О, мама, ты щебечешь, как школьница! Поверь, лорд Хок интересуется мной не больше, чем я — им. Он хороший танцор и умеет вести беседу. Но вряд ли, кроме этого, у нас есть еще что-то общее.

Августа упрямо покачала головой:

— А его лошади! Ты же обожаешь лошадей! Кроме того, ваши земли граничат: это ли не счастливое совпадение? — Она склонила голову набок и пристально оглядела Оливию. — Он очень оживился, когда я упомянула, что Берд-Мэнор принадлежит не мне, а тебе, а я только управляю им от твоего имени.

— Еще бы не оживился, — процедила Оливия. — Я буду очень благодарна, если ты не станешь выставлять напоказ мои достоинства, как у кобылы на аукционе. Меня лорд Хок не привлекает. Так что не стоит больше говорить на эту тему.

— Но, Оливия…

— Оставь это, мама.

Остаток вечера Оливия изо всех сил старалась веселиться: смеялась, танцевала, не пропуская ни одного танца. Даже этот нахал, лорд Хок, не мог приблизиться к ней, пока она танцевала с другими джентльменами. Единственным неприятным моментом был тот, когда он пригласил ее мать на галоп. Какая наглость!

Августа сегодня показала себя во всем блеске. Впрочем, она не могла жить без балов, приемов и красивых мужчин. Пока лорд Хок кружил ее по залу, Оливия решила про себя, что ее мать выглядит ничуть не старше его, а ему на вид всего лет тридцать.

Оливия смотрела через плечо своего партнера, дородного сэра Минтерна, наблюдала, как мать смеется над какой-то репликой лорда Хока. Он улыбнулся Августе, и в груди Оливии вспыхнула крошечная искорка ревности. Подавив стон, Оливия с трудом оторвала от него взгляд. Она не станет ревновать к собственной матери.

Стоя в компании троих джентльменов, лорд Холдсуэрт тоже наблюдал за Августой и лордом Хоком. Увидев его взгляд, Оливия решила, что он ревнует. А вот то, что чувствует она, — всего лишь укол раненой гордости. Честно говоря, теперь, поняв, насколько была права насчет лорда Хока, она ощутила невероятное облегчение. Он действительно повеса и распутник, для которого все женщины одинаковы. Та или другая — значения не имеет. И ей стоило бы об этом помнить.

Поэтому она дотанцевала галоп и уселась играть в вист во время финального котильона. Ей все равно, с кем будет танцевать матушка и на кого изливает свое сомнительное обаяние лорд Хок. Вот чего ей было жаль, так это проигранной полукроны. Это все же лучше, чем потерять достоинство или самооценку, решила она, когда танец кончился и гости стали разъезжаться. Она может перенести финансовую потерю куда лучше, чем эмоциональную.

— Доброй ночи, дорогая, — пожелала ей Августа. — Не стоит меня ждать, потому что наша компания планирует досидеть до завтрака в саду. Пенни велела поставить несколько столов и окружить их факелами. Не правда ли, идеальное окончание такого чудесного вечера?

— А твой Арчи тоже там будет? — спросила Оливия, вскинув брови.

Августа улыбнулась:

— Да. Пенни, мистер Каммингс и Томпсоны, отец и сын. Я бы попросила тебя присоединиться к нам, но Пенни говорит, что лорд Хок тоже может быть там, хотя я все-таки не в силах понять твое к нему безразличие.

Но Оливия, не обращая внимания на ее реплику, заявила:

— Боюсь, я слишком устала и очень хочу спать.

«И слишком устала, чтобы парировать твои глупые попытки сватовства», — добавила она себе под нос.

Направившись к лестнице, она не оглянулась на бальный зал в поисках высокого мужчины с темными волосами и лукаво-обольстительной улыбкой. Не посмотрела в сторону коридора, ведущего в библиотеку, где произошла их первая, неприятная, встреча. И спокойно поднялась наверх, полная решимости выбросить его из головы. Она утонет в перине и забытьи сна. Поднимется поздно, а потом поедет на дневные скачки. Завтра вечером обещан фейерверк на городской площади, если, конечно, позволит погода, а потом — танцы на открытом воздухе.

Жаль, что Сара отказалась ехать. Как бы она наслаждалась фейерверком!

Однако, остановившись перед дверью в свою спальню, Оливия тихо ахнула: к ручке обрывком кораллового кружева была привязана маленькая розетка. Неужели упала с ее платья?

Оливия нагнулась, приподняла подол и увидела, что клочок ткани вырван.

Почему горничная не положила розетку на комод?

Она развязала кружевной бантик и уже хотела войти, но услышала шаги.

— Это ваша, не так ли?

Оливия обернулась, и сердце куда-то покатилось… Лорд Хок стоял не далее чем в трех шагах, сцепив руки за спиной. Невыносимо красив! Вот первая идиотская мысль, которая всплыла в ее временно потерявшем способность соображать мозгу. Несмотря на шрам, несмотря на то что она о нем знала… успела узнать… он оставался невыносимо красивым.

Она судорожно сглотнула.

— Не знала, что розетка оторвалась. Должно быть, зацепилась за что-то, — пробормотала она.

— Я мог бы оставить ее себе.

Сердце Оливии забилось бурно, как у пойманного зверька.

— Зачем она вам понадобилась?

Невилл улыбнулся, слегка покачиваясь на каблуках. Но не подошел ближе, и она возблагодарила за это милосердного Господа.

— Потому что она ваша. Похоже, у меня вошло в привычку возвращать утерянные вами вещи. Сначала ваш занимательный журнал, а сегодня эту…

— По-моему, мы договорились, что вы забудете о содержании моего журнала, а я не стану упоминать о ваших пьяных выходках. — Ее пальцы смяли ни в чем не повинную розетку. — Или вы вознамерились донимать меня при каждом удобном случае? Доброй ночи, лорд Хок.

— Так кто из нас груб?

— А я забыла поблагодарить вас за это? — Она потрясла перед его носом обрывком кружева, зная, что куда более невежлива, чем требуют обстоятельства. Но ничего не могла с собой поделать. Он, похоже, пробуждает худшее в ее характере. — Спасибо за мое порванное кружево. И буду крайне благодарна, если не станете маячить у моей комнаты, где кто-то может увидеть вас и прийти к выводам, которые могут повредить моей репутации.

С этими словами она рывком открыла дверь, с грохотом захлопнула за собой и с демонстративным щелчком задвинула засов. И тут же обессиленно прислонилась к стене. Колени подгибались, в ушах пульсировала кровь. И эти ощущения только усиливали гнев и волнение. Почему она позволяет этому негодяю так влиять на нее? Негодяю и разбойнику в одежде джентльмена!

Оливия моргнула и настороженно склонила голову набок. Неужели он до сих пор торчит под дверью?

Ответом послужили громкие шаги.

Она отскочила от стены и проверила, вошел ли засов в петлю. Даже он не посмеет вломиться в ее комнату! Не решится показать себя полным мерзавцем!

Тихий стук прозвучал для нее колоколами судьбы.

— Убирайтесь, — приказала она, собрав остатки мужества. — Немедленно прочь от моей двери, лорд Хок. В нашем соглашении ничего не говорилось о дальнейшем безобразном поведении.

— Я не собираюсь пугать вас, мисс Берд. Потому что хорошо знаю, что мое присутствие здесь противоречит всем правилам приличия!

— В таком случае проваливайте! Последовало короткое молчание.

— Хотите завтра утром прокатиться со мной?

Оливия покачала головой, но тут же поняла, что он ее не видит.

— Нет… я сказала, что завтра ничего не выйдет.

— В таком случае послезавтра.

— Не думаю, что это такое уж мудрое решение. Она услышала шорох.

— Потому что вы будете заняты поисками мужа?

— Нет. Кроме того, вряд ли вас это касается.

— Что вы написали обо мне в вашем журнале?

— Ничего, — поклялась она, скрестив пальцы. — Почему я должна что-то писать?

— Лгунья, — хмыкнул он. — Мы оба знаем, что вы исписали целую страницу весьма нелестными замечаниями о моем характере.

Ей вдруг стало стыдно. Если бы он только знал… Но все же это ее дело и ее право…

— Что бы я ни написала… если написала вообще, вы заслужили каждое слово из сказанного мной. Доброй ночи.

Она отвернулась, полная решимости игнорировать его. Но тихий, настойчивый стук стал еще требовательнее, словно угрожая поднять на ноги весь дом.

— Немедленно уходите, или моя репутация будет окончательно погублена.

— Вы играете в шахматы?

Оливия уставилась на дверь, отчетливо представляя стоявшего перед дверью лорда Хока… Слишком отчетливо…

Она нахмурилась:

— Да. Но не с такими ненадежными людьми, как вы.

— Ненадежными? Я никогда не мошенничаю, Оливия. Ни в чем и никогда. Мне можете довериться.

— Не называйте меня по имени. Я не давала вам разрешения на подобную фамильярность. Убирайтесь.

— Так и быть. Но на случай, если передумаете, я буду в библиотеке, за шахматной доской. Думаю, партия получится блестящей, Хейзл, — добавил он. — Мы будем прекрасными противниками.

Застигнутая врасплох, пораженная найденным для нее прозвищем, Оливия не сразу ответила:

— То есть самыми свирепыми?

Но ответа она не получила. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она осторожно прижалась ухом к двери.

Он ушел. Слава Богу!

Но она по-прежнему стояла, напряженная и чего-то ждущая. Ее рука легла на засов. Осмелится ли она открыть дверь и выглянуть в коридор?

— Нет… — решила она, отворачиваясь от искушения. Нужно выбросить этого назойливого типа из головы!

Она побыстрее разделась, натянула ночную сорочку и забралась на высокую кровать, держа в руках щетку для волос, журнал и книгу Джейн Остен. Она хотела перечитать все, написанное о лорде Хоке, и подумать, что еще можно было бы добавить. Потом она уляжется поудобнее, откроет «Эмму» и, целиком погрузившись в перипетии жизни героини, забудет о своих бедах.

Однако когда Оливия открыла журнал, оттуда выпал сложенный листок бумаги. Озадаченная Оливия развернула записку. Откуда это взялось? Она была уверена, что между страницами ничего нет.

При виде размашистого мужского почерка ее глупое сердце снова забилось сильнее:

Совершенно ошеломленная, Оливия смотрела на маленький белый квадратик. Такая дерзость воистину возмутительна! Как он посмел ей писать? Ворваться в ее комнату и сунуть послание в ее журнал! Между теми страницами, на которых она писала о нем! Да это просто неслыханно!

Она отшвырнула журнал и записку к изножью кровати, схватилась за щетку и принялась яростно расчесывать волосы, не заботясь о том, что вырывает едва не целые пряди. Нужно что-то делать! Как-то остановить его! Она все расскажет матери и посоветуется с Пенни Каммингс!

Нет. Вот этого делать нельзя. Пенни Каммингс найдет все случившееся слишком пикантным, чтобы держать новости при себе. Кроме того, она узнает о существовании журнала и разнесет сплетню по всей округе!

Оливия отбросила щетку и снова потянулась за запиской. И пока перечитывала ее, ярость сменилась решимостью. Лорд Хок снова оскорбил ее, перейдя все границы. И продолжает ее провоцировать. Мало того, вовсе не собирается оставить ее в покое! Разве не он только сейчас пригласил Оливию сыграть партию в шахматы?! Словно незамужняя женщина может спокойно проводить время наедине с этим распутником, да еще и среди ночи! Но если он думает, будто возьмет над ней верх, значит, сильно ошибается.

Она смяла записку, легла и подтянула желтое одеяло до самого подбородка. Но покоя не обрела. Не он один может быть надоедливым и раздражающим. Не он один способен играть в эту игру. Ей остается только обнаружить его слабости и воспользоваться ими. А у него наверняка есть слабость, и не одна. Но следует начать с той, которую она уже знает. Сегодня он старался не пить много, но завтра…

Завтра, если она будет сдержанной и терпеливой, постарается его напоить. Хок уже признал, как для него важны сделки с мистером Каммингсом и другими гостями. Если он выпьет слишком много и выставит себя круглым дураком, мистер Каммингс прочитает ему нотацию и, возможно, выставит из дома. И негодяй получит по заслугам! Все увидят его истинное лицо и больше никогда не допустят в приличное общество.

А он пожалеет о том дне, когда впервые узрел Оливию Берд!