"Истребитель снайперов" - читать интересную книгу автора (Стрельцов Иван Захарович)

Глава 3 Внимательные взгляды с Олимпа

Драка со скинхедами для Сергея Москвитина не прошла даром. Удар трубой пришелся по ребрам с левой стороны, и они наутро болели, как гематома от автоматной пули, застрявшей в титановой пластине. Сергей с трудом встал с постели и тут же отметил, что в этот раз спал без сновидений. Несмотря на боль, он все-таки был доволен собой, а стакан с отпечатками пальцев Панчука лежал у него в кейсе, аккуратно уложенный в полиэтиленовый пакет. Не зря же он разыграл комедию с забывчивостью.

Слишком много интересного вчера рассказал его ротный, чего опытный оперативник, а Москвитин к ним себя относил, не мог оставить без проверки.

Умывшись, побрившись и позавтракав, Сергей помчался на службу.

Настроение у майора было если не праздничное, то весьма приподнятое, даже несмотря на похмельный синдром после вчерашней вечеринки. Зайдя в свой кабинет, Сергей первым делом оформил заявку на дактилоскопическую экспертизу. С удовольствием закурив первую за этот день сигарету, он вытащил из «дипломата» пакет со стаканом и, взяв бланк заявки, направился к экспертам.

С утра в лаборатории колдовали четверо экспертов, работая с микроскопами и компьютерами, — трое молодых людей и девушка. Все в белых халатах, похожие на студентов-практикантов. Но Москвитин знал, что недоучек сюда не берут, направляются только высококлассные профессионалы.

— Доброе утро, — войдя в помещение, поздоровался майор. — Вот, принес вам экстренную халтурку. — Он продемонстрировал спецпакет, на дне которого покоился стакан из тонкого стекла с красным ободком по краю. — Пальчики откатать и пробить в ускоренном режиме. Эксперт, принявший из рук в руки пакет, взглянул на майора поверх очков и негромко произнес: — Дня два-три.

— Никаких трех дней, — отрезал Москвитин. — Максимум два часа. Лучше час.

У — Да вы что?.. — От возмущения у молодого человека аж запотели линзы очков. — Для этого нужен сверхскоростной компьютер, такой разве что в Академии наук имеется для ядерных исследований. — Мне не надо, чтобы вы прошерстили весь архив, мне необходимо сверить всего один отпечаток. Два дня назад пришла депеша по каналу Интерпола «зеленые углы». Вот их и сличите.

Приложив к пакету бланк заявки, майор вышел из лаборатории. Пора было заняться текущими делами. Его бригада в данное время совместно с Генпрокуратурой разрабатывала спайку правительственного чиновника с преступной группировкой. Ему как руководителю следовало лишь координировать действия оперативников и следователей прокуратуры. Типичная бумажно-кабинетная служба, нудная, но необходимая.

Занявшись просмотром отчетов работы оперативников, Сергей настолько увлекся, что не заметил, как пробежало отпущенное экспертам время. От чтения его отвлек звонок телефона внутренней связи.

— Да? — не отрываясь от бумаг, Москвитин снял трубку.

— Ну, Сергей Александрович, вы или фокусник, или ужасно удачливый, — донесся из динамика восторженный голос очкастого эксперта. — Отпечаток большого пальца совпал тютелька в тютельку. Как вам это удалось?

— Места и норки надо знать, — с тяжелым вздохом отшутился Москвитин, но, как ни странно, его приподнятое настроение не улетучилось. Только как-то поблекли краски дня. — Через десять минут жду оформленную справку анализа отпечатков.

Отключив телефон, он тут же набрал номер начальника отдела.

— Товарищ полковник, это Москвитин. Мне необходимо с вами посоветоваться. Разрешите… Да, сегодня. Через полчаса.

Положив трубку на аппарат, Сергей начал готовить докладную записку, начальству нравится, когда все оформлено документально.

Через полчаса начальник отдела внимательно ознакомился с представленными Москвитиным документами. Взглянул на дату получения «зеленого угла», потом сравнил дату проведения экспертизы.

— Поздравляю, Сергей Александрович, — улыбнулся полковник. — Оперативно работаете, практически на опережение. — Еще раз посмотрев на майора, мягко спросил: — Не поделитесь секретом своего успеха? Как на след зверюги косолапого удалось выйти? Или секрет?

— Да нет никакого секрета. Просто особо опасный европейский преступник Шатун — мой бывший ротный Владимир Панчук. Вчера по поводу приезда в Россию он устроил банкет для бывших однополчан, я и увел стакан, из которого пил Владимир. — Немного подумав, Сергей наконец смог обосновать свое поведение: — В его рассказе многое сходилось с присланной ориентировкой. Я рискнул и попал в «яблочко».

— Ну что же. — Начальник отдела, сложив на докладной записке пальцы в замок, мягким, почти убаюкивающим голосом произнес: — В девяносто третьем вы пострадали из-за его побега. Теперь появился реальный шанс рассчитаться. Посылайте группу захвата. — Дело не в этом, товарищ полковник, — слегка надломленным голосом произнес Сергей. — Я прекрасно знаю, как действовать в подобных ситуациях. С вами посоветоваться я хотел по другому поводу. — В чем проблема? Я внимательно слушаю. — Дело в том, что Владимир прилетел в Москву на похороны брата. Григорий Панчук служил в нашем департаменте снайпером в «Альфе». Недавно погиб в Чечне, младший брат горит желанием отомстить убийцам. — Предлагаешь, чтобы дезертир искупил вину кровью через «штрафбат»? — усмехнулся начальник отдела. — Так вроде еще не приняли закон «о штрафниках».

— Не то, товарищ полковник. Панчука прятать за решетку себе дороже. Он все равно уйдет, только оставит за собой калек и трупы. А вот если его взрывную волну направить в нужное направление… Все равно ведь обрабатываем Горца на вендетту, а пока он наберет нужное количество штыков… И что это еще будет за вендетта неизвестно. А Володька боец по жизни, да и командирская харизма есть у него. Как пить дать, не зря он вчера ветеранов собирал. Потащит их за собой…

— Подожди, подожди со своей адвокатской речью, перебил Москвитина полковник. — Говоришь, Горца переориентировать на твоего Шатуна? А ведь действительно, таким образом можно дело форсировать. — Начальник отдела задумчиво потер лоб. — Только для полной уверенности этого медведя надо держать на коротком поводке. — Он снова погрузился в раздумья, внимательно глянул на Москвитина и подвел итог беседы: — Значит, так, ты выходишь на Горца и наводишь его на своего ротного. А я направляю парочку ребят, чтобы пригласили Шатуна для беседы. Для начала надо с этим «иностранцем» расставить все точки над и.

Дежурное подразделение ОМОНа было поднято по тревоге, в течение нормативного времени оружие и амуницию загрузили в транспорт и в срочном порядке пою нули базу.

Старший лейтенант Вадим Ясинский, закатав вязаную маску на лоб, сидел на продавленном пружинном кресле с потрескавшейся дерматиновой обивкой, сжимая меж ног малокалиберную снайперскую винтовку «СВ-99». Привыкший работать с обычной армейской «СВД», старший лейтенант недоумевал, для чего нужны такие мелкашки. Но приказ начальства был более чем конкретным.

Вадим провел пальцами по толстому набалдашнику глушителя. Оружие очень удобное для бесшумной стрельбы с близкого расстояния. «Черт его знает, может, так и надо. Начальству видней». Ясинский прикрыл веки, давая отдых глазам.

Через сорок минут транспорт с бойцами ОМОНа прибыл к месту вызова. Это был обычный московский двор на окраине столицы. Серые, мрачные пятиэтажки, голые ветки деревьев, переплетаясь, тянулись ввысь.

Едва автотранспорт остановился, в штабном автобусе тут же стали собираться офицеры.

На столе в центре салона была расстелена схема, нарисованная кем-то от руки.

— Значится, так, — без вступления начал командир отряда. — ОБНОН накрыл на хате торговую сделку, таджики продавали афганский героин, а чечены решили его купить. Только в этот раз не срослось. В общем, обе купеческие стороны забаррикадировались, взяли хозяйку хаты в заложники и готовятся стоять до последнего. Требования пока не выдвигают. Значит, штурм надо проводить быстро и ювелирно. Это ясно? — Ясно, — невпопад ответили офицеры. — Тогда переходим к деталям. Двери бронированные, кувалдой их не выбить, взрывчаткой их рвануть нельзя. Дом старый, хлипкий, от детонации может рассыпаться. Квартира находится на четвертом этаже. Штурм снизу тоже не подходит, узкий двор не позволит с лестницами развернуться. Остается штурм с крыши. Правда, что хорошо в сложившейся ситуации, — это то, что квартира расположена в торце дома и окна выходят на три стороны. Это позволяет снайперам держать под прицелом все помещения и поддержать штурмовиков своим метким огнем. Но на этом все положительные моменты заканчиваются. Теперь о главном и не самом приятном. И штурмовикам, и снайперам строго-настрого запрещается вести огонь на поражение. В лучшем случае пугать, то есть воздействовать психологически, в самом крайнем случае ранить.

— Это что еще за вводные такие? — возмутился верзила-капитан, командир штурмовой группы. От злости у него задергалось веко левого глаза. — Они будут по нам лупить изо всех стволов, а мы должны их пугать. «Козу», что ли, показать? — Он выставил вперед левую руку с выставленным мизинцем и указательным пальцем.

— Один из покупателей — зять здешнего префекта. Не знаю, был ли тесть в курсе, но, как только хату обложили, он надавил на все рычаги, и генералы спустили нам на голову эту вводную. А мы люди военные, должны выполнять. Теперь переходим к диспозиции…

…Пот заливал глаза, а в ушах стоял металлический гул от ступенек. Позиция снайпера Ясинского располагалась в кабине строительного крана на пятидесятиметровой высоте. Ох, как же ему не нравилась эта позиция, но выбора не было. Единственное, что успел сообразить Вадим, направляясь к металлической махине крана, это почему снайперам приказали взять малокалиберные винтовки. С армейской «ОВД» стрелок мог попытаться оправдаться, дескать, не рассчитал выстрел. С мелкашкой такого не скажешь. Вот и желтая, облупленная, без стекла, дверь в кабину. Распахнув ее, Ясинский, тяжело дыша, завалился внутрь. Несколько секунд ушло на восстановление дыхания.

«Теперь за работу», — мысленно дал себе команду снайпер, стаскивая с плеча винтовку. Позиция для стрелка была идеальной. Под мачтой строительного крана раскинулась замороженная строительная площадка. Чуть поодаль виднелись коробки «хрущоб», небольшой парк с детским городком. Дом, где «работала» штурмовая группа, лежал перед Вадимом как на ладони. Вот только приноровиться для прицельной стрельбы никак не удавалось.

— Твою мать, — зло выругался Ясинский. Плюнув себе под ноги, он подхватил винтовку и выбрался наружу.

С комфортом расположиться на крыше кабины не получилось, но зато, расставив сошки под цевьем винтовки, он смог удобно прицелиться. Оптический прицел ПСП-1 девятикратного увеличения мгновенно приблизил дом, на крыше которого несколько омоновцев, облаченных поверх бронежилетов в альпийское снаряжение, привязывали к ребрам ограждения капроновые тросы.

Вадим повел стволом винтовки ниже. Окна четвертого этажа, по которому собирались «работать», были плотно зашторены.

«Ладно, подождем, что нам скажет начальство», — подумал снайпер. Включив рацию, прикрепленную к плечу с левой стороны, он доложил:

— Четвертый готов работать. Жду дальнейших распоряжений.

— Ждите штурма. Действуйте по обстановке, — прохрипела рация.

— Понял.

Лежать на высоте пятидесяти метров под морозными порывами ветра не особо приятно. Благо лицо прикрывала маска, а вот пальцы в обрезанных перчатках стали коченеть. Пришлось правую руку сунуть внутрь, рискуя свалиться с верхотуры крана. — Начали, — захрипела рация.

Вадим вновь припал к наглазнику оптического прицела и увидел, как с крыши полетели тросы. Штурмовая группа, подобно людям-паукам, стала спускаться вниз головами, держась ногами за тросы, быстро перебирая руками. Все бойцы были вооружены пистолетами.

«Ничего удивительного, — подумал Вадим, наблюдал за штурмовиками. — Из автомата можно от души веером полить все вокруг, а с пистолетом за каждый патрон будешь отчитываться».

Омоновцы зависли в полуметре от четвертого этажа, и в следующую секунду со двора бухнули портативные гранатометы, зашвырнув в окна четвертого этажа светошумовые гранаты. Звона битых стекол не было слышно, но зато, когда сработали взрыватели гранат, так ухнуло…

И тут же в оконные проемы нырнули штурмовики. Теперь, когда занавеси были сорваны, начиналась работ для снайперов.

Выстрелов не было слышно, но Вадим догадывался, что все-таки без стрельбы не обошлось. Неожиданно в перекрестье прицела промелькнула неясная тень. Довернув ствол, Ясинский увидел молодого парня в дорогом костюме, в правой руке он сжимал рубчатое тело «лимонки», а левой пытался выдернуть чеку.

Перекрестье сместилось со смуглой физиономии парня на его левую руку. Указательный палец снайпера плавно потянул спусковой крючок. Ни выстрела Вадим не услышал, ни отдачи не почувствовал, только через оптику увидел, как рука красавчика повисла плетью. Но боль не могла остановить бандита, он поднес ко рту правую руку, пытаясь, как в кино, выдернуть чеку зубами. Дальше шел отработанный рефлекс стрелка, правая рука передернула затвор, выбрасывая пустую гильзу и досылая патрон в патронник. Ствол, увенчанный толстым цилиндром черного глушителя, дрогнул, поднимаясь вверх. В перекрестье прицела попал широкий лоб красавчика, и указательный палец потянул спусковой крючок…

Штурм занял меньше полутора минут, заложница была спасена, все преступники задержаны, кроме одного. Прибыв на базу, омоновцы узнали, что пуля снайпера срезала именно зятя префекта. Тут же было объявлено общее построение дежурного подразделения.

Перед строем появился незнакомый милицейский генерал с красным от волнения лицом и всклокоченными волосами.

— Кто стрелял на поражение? — срываясь на фальцет, заорал генерал, дальше шла сплошная мешанина из отборного мата.

Затягивать комедию под названием «игра в молчанку» не имело смысла. Баллистики без особого труда установят, чей ствол «работал». Поэтому Вадим сделал шаг вперед и коротко доложил: — Старший лейтенант Ясинский. — Что, старший лейтенант, вам не доходчиво объясняли на инструктаже, — завопил генерал, — или, может, чеченский синдром мешает служить? Так я тебя быстро через аттестацию дурдома пропущу.

Вадим хотел объяснить, что могло бы произойти, если бы красавчику удалось выдернуть чеку гранаты. Но после слов неизвестно откуда взявшегося большезвездного крикуна на него вдруг тяжелым грузом свалилась апатия. Вместо того чтобы хоть что-то сказать в свою защиту, Вадим расстегнул нагрудный карман комбинезона, вытащил красную книжицу удостоверения и швырнул его под ноги генералу.

— Подавись, — громко произнес Ясинский и, круто развернувшись, зашагал в направлении казармы. Его служба уже закончилась, и теперь Вадим хотел только одного — переодеться и вернуться домой. Его почему-то совершенно не волновали крики визгливого генерала который грозил снайперу всеми возможными карами от суда до расстрела перед строем.

Домой Вадим вернулся, когда уже зажглись уличные фонари. Войдя в подъезд, на лестничной клетке он встретил соседа Николая Стадника, тот стоял в спортивном костюме с гербом Советского Союза на груди и задумчиво дымил сигаретой.

— Добрый вечер, Степаныч, — первым поздоровался Вадим.

— Чего смурной? — Подавленный вид молодого соседа не укрылся от опытного глаза более зрелого мужчины.

— Да так, ерунда, — отмахнулся Ясинский. — На службе задолбали. Надо было в Чечню ехать, когда ребят набирали. Так нет, хотел Новый год отметить. Вот и погулял, кажись, сдадут меня прокурорским на расправу. Лучше бы я действительно уехал в Чечню. А вы, Степаныч, над чем размышляете?

— Аналогичные проблемы, — туша о перила окурок, важно ответил Степаныч.

Во второй половине дня Сергей Москвитин покинул здание ФСБ и поехал на встречу с доверенным лицом Горца.

Под этим оперативным псевдонимом в госбезопасности проходил нефтяной магнат Георгий Вахтангович Гергадзе, президент концерна «Фенист». В поле зрения ФСБ он попал после того, как родственника магната похитили чеченские боевики и потребовали за него баснословный выкуп. Гергадзе выкуп выплатил, но, как настоящий горец и потомок княжеского рода, не мог спустить бандитам такое оскорбление. Не обладая мужеством воина, он все-таки имел достаточно средств, чтобы нанять частную армию и вести кровопролитную войну со всей мятежной республикой. Но начавшаяся вторая антитеррористическая кампания отсрочила исполнение мести.

Все время менялись командиры частной армии, да и бойцы, которые официально числились охранниками фиктивного охранного агентства, то и дело, устав от ожидания отправки на краткосрочную, но хорошо оплачиваемую войну, расторгали контракты и исчезали из поля зрения.

Подборкой кадров занимался один из заместителей начальника службы безопасности концерна «Фенист». Сам шеф Владислав Погожий, в далеком прошлом полковник четвертого управления КГБ, занимался стратегическими изысканиями для службы безопасности, вербовал из действующих офицеров ФСБ новые кадры. Во-первых, это были отличные профессионалы, а во-вторых, вдруг возникнет необходимость в помощи действующего чекиста. Чем черт не шутит.

За Погожим внимательно наблюдала и федеральная безопасность, но, пока вреда от него не было, решили не трогать.

О Погожем и его шефе Гергадзе вспомнили, когда руководство ФСБ стало изыскивать способы альтернативной борьбы с чеченскими террористами. Личная вендетта нефтяного магната в данном случае подходила как нельзя лучше. Чтобы управлять процессом возмездия, было решено подставить под вербовку майора Москвитина. Наживка была достаточно аппетитной, чтобы такая акула, как Владислав Игоревич Погожий, ее не заглотила.

В глубине души Сергей был даже доволен таким поворотом, в будущем ему была обеспечена высокооплачиваемая работа на гражданке.

Но пока он находился на службе и должен был выполнять приказы своего начальства.

Небольшой бар «Погребок» расположился в подвале девятиэтажного дома. В тесном темном помещении было накурено, хоть топор вешай. Москвитин прошел в глубь бара, туда, где располагались кабинки отдельных кабинетов.

Даже в самые лучшие для бара дни крайняя левая кабинка всегда пустовала. Ее забронировал для экстренных встреч начальник службы безопасности «Фениста», Сегодня был как раз такой случай.

Сняв пальто, Сергей небрежно бросил его на спинку соседнего стула, сам же расположился на другом.

— Кофе, эклер и порцию взбитых сливок, — отдал он распоряжение мгновенно подошедшему официанту. С переходом на умственную работу ему требовалось сладкое даже больше, чем алкоголь для снятия напряжения. Поэтому при каждом удобном случае он потреблял глюкозу в любом виде.

Эклер оказался вчерашним, сливки несладкими, только кофе был сварен по вкусу майора.

— Все сладкое употребляешь. Растолстеть не боишься? — Из дверей донесся глухой голос, и в кабинет вошел среднего роста крепыш с квадратным лицом и короткой стрижкой. У него были густые брови пшеничного цвета и глубоко посаженные темные глаза. На руке болталась небольшая барсетка из крокодиловой кожи, а на мизинце блестел массивный перстень. Бывший чекист, начальник службы безопасности одного из крупнейшие нефтяных концернов, в свои пятьдесят лет больше походил на бандита средней руки, чем на бизнесмена. Владислава Игоревича такой имидж устраивал больше.

— Растолстеть я не боюсь, — отодвигая пустую чашку, ответил Москвитин спокойно. — Глюкозу сжигают мозги, потому что постоянно работают.

— Счастливый, — усмехнулся Погожий, усаживаясь на свободный стул и поглаживая себя по шарообразному животу. — А я бассейн и тренажерный зал чередую с сауной и все равно расплываюсь, как тесто на дрожжах.

— Особенности конституции, — попытался успокоить полнеющего Владислава Сергей, но тот только отмахнулся:

— Какая, к черту, конституция. Проблема — любовь к вкусной и калорийной жратве. Недаром в Библию чревоугодие внесено как смертный грех. — И тут же, щелкнув пальцами, подозвал к себе официанта. — Уважаемый, соточку коньяку, вполне устроит крымский «Коктебель», и бутерброд с красной икрой и лимоном. Только живо. — Официант мгновенно испарился, а Владислав Игоревич подмигнул собеседнику: — А ты говоришь, конституция.

Коньяк и бутерброд на блюдце появились на столе буквально через минуту. Дождавшись, когда официант покинет кабинку, Погожий пригубил напиток и вопросительно посмотрел на Москвитина:

— Чего звал?

— Решил поинтересоваться, как идет подготовка к личной войне шефа.

— Как обычно. — Отставной полковник изобразил на споем лице улыбку Чеширского кота. — Георгий Вахтангова постоянно об этом говорит, но напряженная война в океане большого бизнеса отнимает много сил и времени. Я как щит оберегаю концерн от ударов и проникновения недругов, разорваться не могу. Тем более что война — это не мой профиль. Ну, а дальше, как в песне Высоцкого про дурдом: «Настоящих буйных мало, вот и мало вожаков…»

— Уже есть, — спокойно парировал Сергей Москвитин,!

— Пожалуйста, подробнее с этого места. — Пышные брови Владислава Погожего подозрительно нахмурились.

— В Москву прибыл наемник Шатун. Вскоре он отправляется в Чечню, тамошние снайперы в его лице нажили большой геморрой. Ну, а где перепадет многим, почему бы не треснуть и еще одного?

— Стихи в молодости не писал? — неожиданно поинтересовался бывший чекист.

— Не понял.

— Слишком много художественных оборотов, хотелось бы фактов побольше.

— Л-легко, — пожал плечами Сергей и стал не спеша перечислять места службы и участие в боевых операциях. Теперь он говорил лаконичным языком фактов. Закончив операциями во время службы в Иностранном легионе, спокойно поинтересовался: — Награды перечислять?

— Нет, — отрицательно покачал головой отставной полковник. — Интересно другое, откуда такая осведомленность?

— Это мой бывший командир роты, вместе были и а Афгане, и в Фергане, и в Карабахе.

— Это меняет дело и снимает многие вопросы. Как с этим «диким гусем» можно увидеться?

— Вот адрес и телефон, — Москвитин положил на столик клочок бумаги. Когда его сграбастала пухлая рука главного охранника «Фениста», добавил: — Если рассчитываете на положительный результат переговоров, с Шатуном должен говорить лично хозяин. — Это еще почему? — возмутился Погожий. I — У людей, долгое время проведших вдали от родины, вырабатывается определенный комплекс, психиатры на Западе называют его «загадочная русская душа». У Шатуна погиб брат в Чечне, у Георгия Вахтанговича такая же беда. Общее горе сближает. — Логично, — согласился Погожий. Одним глотком осушив рюмку с коньяком, он целиком сунул в рот небольшой бутерброд с икрой. Прожевав, громко крикнул, обращаясь к официанту: — Уважаемый, повторить. — Потом перевел взгляд на Сергея и спокойно спросил: — Во сколько концерну обойдутся его услуги?

Москвитин неопределенно хмыкнул и пожал плечами: — Он вряд ли возьмет хоть копейку. Но война — это всегда дорогое удовольствие.