"Псы войны" - читать интересную книгу автора (Стрельцов Иван Захарович)

Глава 18

Сутки, прошедшие с начала боевой операции против неизвестных пока врагов, ничего не дали Логинову. Вертолет «Ми-2», который засек террористов и вступил в бой с ними, был сбит. Поднятый в небо «кукурузник» «Ан-2» через час обнаружил в горах обломки «Ми-2», а еще через два часа — конвой террористов: пять навьюченных мулов и с ними несколько человек. «Ан-2» на них дважды пикировал и, как утверждает пилот «кукурузника» Денис Терехин, даже подстрелили одного мула. Но террористы ушли в глубь тайги, и штурман их потерял. Неизменным осталось одно — караван шел к реке Кур, там, по-видимому, будут ждать их сообщники. Эту информацию передали Николаю Ванину, его отряд был где-то в том районе. Но оттуда никаких вестей, впрочем, как и от Жалина.

Логинов в сопровождении Гольберга и Улдузова покинул бункер. Несмотря на всю комфортабельность этой крепости, бетонные стенки бункера давили на Александра Васильевича. Выйдя наружу, он прищурился от яркого солнечного света. Когда глаза привыкли к свету, осмотрелся. На «Дозоре» еще вчера было шумно от большого скопления народа, а сегодня стояла тишина. Где-то вдалеке по периметру ходили часовые. Из-под маскировочной сетки поблескивала желтой краской «Сесна», в ее тени спал пилот Павел Доронин, и никакие кошмары его не тревожили. Невдалеке от «Сесны» — «кукурузник». Чтобы не натягивать каждый раз маскировочную сетку, летчики выкрасили свой двукрылый самолет в камуфлированные цвета: зеленый, салатовый и коричневый. Сейчас в ожидании нового задания летчики лежали под плоскостью крыла и играли с механиками в карты. Между «кукурузником» и вертолетными площадками стоял огромный прямоугольник, сверху покрытый маскировочной сеткой.

— Что там у вас? — спросил Логинов, указывая на прямоугольник.

— Двухсотпятидесятилитровые канистры с напалмом и другое подвесное авиационное вооружение. Сложено здесь, чтобы ускорить оснащение вооружением двух вертолетов, когда это понадобится, — объяснил Улдузов.

Логинов ничего не ответил, но, судя по тому, как внимательно слушал, остался доволен. Из бункера вылезли комендант базы и личный телохранитель Логинова. По их нетвердой походке Улдузов догадался, что Фаджиев угостил Алика Джасанова самогонкой. И если босс увидит, что они пьяны, то будут неприятности у обоих.

Босс по-прежнему стоял спиной к дверям бункера, в этот момент из дверного прохода выскочил радист и опрометью бросился к Улдузову. Экс-генерал, взяв лист радиограммы, быстро пробежал его глазами. Затем протянул руку с листком и нерешительно кашлянул.

— Что случилось? — не поворачиваясь, спросил Логинов.

— Сообщение от Любомира Вовчинского.

— Что он передает? — Голос босса оживился. — Прочитайте.

— «Преследуя караван террористов, команда Жалина наткнулась на засаду, — едва не заикаясь, читал генерал. — Все уничтожены. Предупредите Ванина. Продолжаю преследование».

— Черт возьми, мне это начинает надоедать, — прорычал Логинов. — Пишите текст радиограммы для шаблинцев.

Но продиктовать ее он не успел, появился второй радист.

— Радиограмма от Николая Ванина, — доложил он.

— Что? Что он передает?

— «Вошли в контакт с противником. Незначительные потери. Захвачен пленный. Жду дальнейших распоряжений», — прочел радист.

— Ну, слава богу, хоть этому повезло, — радостно вздохнул Логинов и сказал Улдузову: — Ванину необходимо отправить вертолет. Пленного доставить сюда, пусть Алик его допросит.

— Боюсь, сегодня ничего не получится, — неуверенным голосом ответил Улдузов. — Почему? — поинтересовался Логинов.

— Вертолеты снимают заслоны по вашему приказу. И прибудут не раньше чем через три часа. Затем, пока их заправят и проверят двигатели, пройдет еще несколько часов. Так что вертолеты достигнут гор не раньше темноты. А в темноте посадить вертолет в горах или даже забрать пленного — не такая уж простая задача. Может, лучше отложить это до утра?

— Хорошо, — согласился Логинов и обратился к радистам: — Пишите: «Оставаться до утра. Усилить караулы. На рассвете заберем пленного. Дальнейшие распоряжения получите устно».

Продиктовав, Александр Васильевич подумал: «Завтра на „Дозор“ доставят пленного, и я буду знать, чья рука направила диверсантов. А сегодня можно позволить себе отдохнуть». Логинов повернулся к Улдузову, экс-генерал встрепенулся, как сонная птица.

— Ахмед, я думаю, мы заслужили небольшой отдых?

— О да, конечно, — поспешил подтвердить Улдузов.

— Пусть мне приготовят комнату, я немного вздремну. Хоть раз высплюсь за время, что нахожусь на Дальнем Востоке. Завтра будет, наверное, много работы.

Улдузов махнул рукой одному из ординарцев.

— Александру Васильевичу приготовить комнату в бункере, — распорядился он.

— Почему в бункере? — спросил Логинов, ему не хотелось возвращаться в мрачные бетонные казематы.

— Ночью будут налаживать авиационные двигатели для утренней работы. Из-за рева моторов вы вряд ли сможете отдохнуть, Александр Васильевич, — заискивающе объяснил генерал Улдузов.

— Хорошо, — согласился босс, направляясь в бункер.

Змеиное болото раскинулось у самого подножия гор. Темно-зеленая тина, поросшая по всей его площади, скрывала болотную воду. Двухметровые плоские стебли осоки возвышались в центре болота и тянулись до самых гор.

Михеич провел наемников через болото к своему тайному убежищу. Из наемников остались лишь Глеб Кольцов и Олег Донцов, а из каравана — один мул, груженный оружием и провизией, да пленный Тафулин. Убежище проводника представляло собой небольшую площадку из песчаника, примыкавшую к горам, и глубокую извилистую пещеру, вырубленную природой в одной из скал. Насколько глубока эта пещера, Михеич не знал, впрочем, этого никто не знал. По утверждению проводника, о пещере ни сам он никому не говорил, ни ему о ней никто не рассказывал. Да и судя по тому, что наемники увидели на этом болотном острове, здесь уже давно не было ноги человека.

— Располагайтесь, — сказал проводник, — заросли из осоки и тростника тянутся на многие километры вдоль гор. Нас тут никто не найдет. Можете спокойно отдохнуть.

— Михеич, а змей здесь много? — спросил Олег, с опаской опускаясь на теплый песок.

— Медведя можно встретить, когда он приходит на водопой, — проговорил задумчиво проводник, — а змей вовсе нет.

— Почему же болото так называется?

— Еще маньчжуры рассказывали, что в древности здесь водились гигантские змеи, которые поедали все живое. Потом сюда перестали приходить люди и животные. От голода змеи начали охотиться друг на друга, пока сами себя не истребили. Так что аспидов можно не бояться, — бросая рюкзак на землю, объяснил проводник.

— Олежа, накорми мула, — распорядился Кольцов.

Сам он, сделав небольшой факел из пучка сухого тростника, отправился обследовать пещеру. Олег снял с мула тяжелый вьюк, затем повесил животному на морду сумку с овсом, это был последний овес. Наконец вернулся Глеб.

— Там довольно сухо, — сказал он. — Расположимся в пещере. По крайней мере сможем костер развести и не бояться, что с воздуха заметят.

Им понадобилось немного времени, чтобы внести в пещеру пару спальных мешков и рюкзаки с продуктами. Затем Донцов затащил туда совсем обессилевшего Рената Тафулина. От красавца «ковбоя», пойманного месяц назад в таежном лесу, не осталось и следа. Теперь это был изможденный, до смерти испуганный человек с лицом мумии.

— Разожги спиртовку, свари кофе, — распорядился Глеб, развязывая рюкзак.

Олег быстро перелил воду из фляги в небольшой котелок и поставил на горящую спиртовку. Пока варился кофе, открыл банку с консервированным мясом, достал пачку галет. В пещеру вошел Михеич, лицо проводника оставалось бесстрастным. Поставив у стены свой «винчестер», он присел возле спиртовки, горящей бледно-голубым пламенем.

— Михеич! — позвал Глеб, улегшись на спальный мешок в углу пещеры. Когда проводник повернулся, сказал: — Через час проведешь меня через болото, надо встретить Янычара и Лопату с Викингом.

— Не стоит тебе идти, — проговорил проводник. — Одному через болото легче пробраться незаметно, чем вдвоем. Я пойду сам.

— Лады, — буркнул Глеб, прежде чем снова погрузиться в сон. Последние несколько часов Кольцов держался на одних нервах, и сон — это единственное, что могло хоть как-то восстановить силы. Проснулся он, услышав знакомый голос Лаптева. Силуэт Родиона чернел в проеме пещеры.

— Эй, есть кто живой? — крикнул пулеметчик.

— Все пока живы, — ответил Глеб, поднимаясь на ноги. Вслед за ним встал и Донцов. Когда они вышли из пещеры, то увидели Лаптева и Болонидзе, сидящих на песке в тени тростника. На противоположной стороне поляны Улнис кормил мула отсыревшими галетами. Проводник с жадностью пил воду из фляги.

— Ну, рассказывайте, — проговорил Глеб, щурясь от дневного света.

— Что рассказывать, — пожал плечами Улнис. — Все было как задумано. Сделали засаду по высшему разряду, прямо в пересохшем русле. Сняли без шума разведку, после чего основная команда сама забрела в ловушку: Нам оставалось лишь нажать на гашетку… Что тут началось! Тростник в русле горел часа полтора.

О том, как его чуть не задушил один из разведчиков, Владис умолчал.

— А ты что расскажешь? — спросил Кольцов, обращаясь к Болонидзе.

Грузин, до сих пор молча жевавший стебель травы, сплюнул его.

— Сделал, как договаривались. У предгорья меня атаковал «кукурузник». Мы с ним немного постреляли друг в друга. С самолета подстрелили одного мула. Старику Татенкову вновь не повезло, граната из подствольника разделила его тело пополам. Ноги остались привязанные к убитому мулу, а туловище я нашел в кустах, метрах в трех от попадания. Пришлось его там же зарыть. Уцелевших мулов я оставил, как договаривались, на берегу реки. Ну а у вас что, почему здесь, где Шлосов?

— Много вопросов, — сказал Глеб, прежде чем закурить, — а ответ один. На рассвете нас едва не окружили в брошенной деревне. Полковник нас прикрывал…

— Значит, не клюнули на ложный караван?

— Выходит, что так.

— А что со Шлособым? — спросил Лаптев.

— Возможно, он жив.

— Это надо выяснить, — подал голос Владис.

— Да, — согласился Лаптев. — Если он жив, мы должны его вырвать из лап этих уродов.

Никто не пытался возразить. Это главный неписаный закон войны. Каждый из них был готов к лишениям и к смерти. Каждый не задумываясь добил бы раненого товарища или родного брата, если нет возможности его спасти и тому грозит мучительная смерть в плену. Но никто из них не бросит товарища по оружию, если есть хоть какая-то надежда на спасение.

— Необходимо убедиться, что Полковник жив, — проговорил Кольцов.

— Я это сделаю, — сказал, подымаясь с песка, Болонидзе.

— И еще, — добавил Глеб. — Когда мы вырывались из окружения, у нас подстрелили мула. А на нем была основная часть боеприпасов и оружия. Так что… придется рассчитывать на то, что есть.

— Ладно, вы пока рассчитывайте, а я пойду посмотрю, что там творится, — сказал Бодонидзе, поправляя на себе комбинезон.

— Я тебя выведу, — подал голос проводник.

— Не стоит, старина Михеич, — добродушно отмахнулся следопыт. Видя в глазах Михеича неуверенность, добавил: — Если думаешь, дорогой, что я заблужусь в этом болоте, то зря. Я выучил все ориентиры. Если хочешь, назову их тебе.

На это Михеич лишь махнул рукой. Вано, подхватив свой «РПК», исчез в зарослях осоки и тростника.

Бросив окурок на песок, Глеб наступил на него каблуком ботинка.

— Ну что, произведем учет огневых средств, — наконец сказал он.

Из огневых средств у наемников оказалось два гладкоствольных помповых ружья, двенадцатого и шестнадцатого калибров, десятизарядная снайперская винтовка Драгунова, два пистолета-пулемета «узи» и стомиллиметровый станковый гранатомет. Из боеприпасов было пять реактивных гранат — две фугасные и три осколочные, две сотни девятимиллиметровых патронов, подходящих к пистолетам-пулеметам, девять винтовочных патронов от «СВД», по три дюжины охотничьих патронов под каждый калибр. А также две «лимонки», три дымовые шашки, связка динамитных патронов. И последнее — две небольшие магнитные мины с трехминутным химическим взрывателем. Кинжалы и пистолеты, находящиеся у каждого, Глеб не учитывал, впрочем, как «арисану» и «винчестер» проводника.

Разложенный арсенал сейчас не радовал глаз. Глеб понимал, что отбить Шлосова у вооруженных до зубов преследователей — почти утопия. Но произнести это вслух он не решался, об этом знали все, но сказать вслух — значит проявить малодушие. Армейское братство такого не прощало.

Пока Кольцов рассматривал оружие, Улнис перевернул весь нехитрый скарб в поисках снаряженных пулеметных лент, но ничего не нашел, коробки с пулеметными лентами остались на том взорванном муле. Теперь мощность двух пулеметов «ПК» не большая, чем двух дубин дикарей.

— Что теперь делать? — негодующе спросил Владис.

— Разбери и утопи их в болоте, — коротко ответил Кольцов.

Пока наемники чистили оружие и снаряжали магазины, на болото опустились сумерки, в воздухе повис писк мошкары и москитов. Глеб посмотрел на часы, с момента ухода Вано прошло три с половиной часа. Еще час прошел, прежде чем из зарослей тростника выскользнула сутулая фигура следопыта.

— Ну что? — в один голос спросили наемники, окружив грузина.

— Шлосов жив, его допрашивают, сам видел, — проговорил Болонидзе, поставив ударение на слове «допрашивают», так, что ни у кого не возникло сомнений, что Георгия пытают.

— Они там останутся до утра, — продолжал Вано. — По крайней мере к вечеру караулы они удвоили. И приняли все возможные меры для отражения внезапного нападения.

— Судя по твоему тону, Янычар, ты уже продумал все детали предстоящей операции, — сказал Глеб, обняв его за плечи. — Идем в пещеру, при свете костра доложишь, что замыслил.

Наемники прошли в пещеру. Улнис быстро завесил вход пятнистой плащ-палаткой. Лаптев, склонившись над кучей сухого тростника, щелкнул зажигалкой, тростник вспыхнул, как порох. Сразу в пещере стало светло как днем. Сухие тростниковые стебли горели ярко и почти бездымно. За день Михеич собрал много тростника, можно было не экономить.

Вано Болонидзе, устроившись в углу, что-то быстро рисовал. Наконец подсел ближе к костру. Его окружили наемники.

— Вот брошенная деревня, — проговорил Вано, указывая на рисунок. — Я только сейчас, когда рисовал план, понял, почему деревня брошенная. По-видимому, во время последнего паводка рухнула вот эта гора. — Вано провел пальцем на западной стороне. — И после этого деревня оказалась как бы в яме. То есть все дожди заливали ее, и вода наверняка подымалась выше крыш. Весенняя оттепель для жителей деревни была опасна, как всемирный потоп. Поэтому они ее и покинули. Для обороны эта деревушка непригодна, она простреливается с любой возвышенности, но командир этих уродов, по-видимому, решил, что они будут чувствовать себя надежней за бревенчатыми стенами, под прикрытием двух минометов, чем в тайге, где минометами и не воспользуешься. Так вот мой план…

В течение сорока минут Вано объяснял детали операции по освобождению Шлосова. За все время возникло лишь два вопроса. Первый задал Лаптев.

— Чем мне прикрывать отступление, если нет пулемета? — поинтересовался пулеметчик.

— Возьмешь мой «РПК», у него два полных магазина по сорок патронов. Выставишь сошки — и будет как пулемет, — ответил Болонидзе.

— А ты?

— А я буду с ружьем, — грузин нежно погладил цевье помпового ружья шестнадцатого калибра.

Второй вопрос задал Кольцов. Вернее, это был не вопрос, а приказ. Глеб воспользовался своим правом старшего.

— Вано, одна неувязочка, — сказал он. — За Шлосовым пойдешь не ты с Улнисом, а я.

— А я? — непроизвольно спросил Болонидзе.

— Ты будешь прикрывать наш отход вместе с Лаптевым.

Больше не было вопросов, наемники разошлись по темным углам пещеры. До выхода оставалось еще четыре часа и можно было пока перекусить и отдохнуть. Болонидзе, усевшись в стороне, достал свой металлический чемодан, с которым в последнее время не расставался. Набрав нужный код на цифровом замке, открыл его. Затем извлек из чемодана короткий жилет, обвешанный ножами, и пластмассовое ложе к охотничьему ружью, где вместо приклада была пистолетная рукоятка. Несколько минут понадобилось Янычару, чтобы поменять на ружье ложе. Теперь ружье стало на треть короче и на столько же легче. После этого Болонидзе снял с себя камуфлированную куртку, затем майку, оголив мощный торс. И сразу же по пещере пополз запах крепкого мужского пота. Обмыв тело болотной водой, Вано надел темно-зеленую жилетку. Все увидели, что в районе поясницы с двух сторон висят ножи и такие же ножи висят на спине возле лопаток. Это для удобства метания из-за спины. На груди грузина, как ордена, поблескивали две стальных четырехконечных смертоносных звезды. Потом Вано надел патронташ с тремя дюжинами патронов и, наконец, украсил свой пояс прямым кавказским обоюдоострым кинжалом.

— Что это за наряд? — спросил Кольцов, с любопытством разглядывая Болонидзе, который в этот момент разрисовывал камуфляжной краской лицо и оголенные части тела.

— Этим оружием я пользуюсь в самые критические моменты. Во время войны в Карабахе мне удалось вырваться с позиций на праздники в Ереван. Праздновали Рождество Христово, и вот тогда мне повезло по-настоящему. Этот арсенал освятил сам католикос Армении для борьбы с неверными, — с гордостью ответил следопыт.

— А кто такие неверные? — с ехидцей спросил Владис.

— Это те, с кем я воюю, — не обращая внимания на иронию латыша, ответил грузин.

Услышав такой ответ, Олег Донцов задумался: «Вот она, философия наемника. Наемник — это человек, лишенный не только моральных, национальных догм, но даже и религиозных. Если бы этого грузина наняли для войны с другими православными — сейчас это могли сделать чеченцы против федеральных войск России, а в Карабахе азербайджанцы против армян, — все равно они бы были неверными. Потому что неверные — это те, с кем он воюет…»