"Торквемада" - читать интересную книгу автора (Фаст Говард Мелвин)16Сначала Альваро заглянул в галерею. Мария сидела в кресле, глядя на пылающий огонь. Он не вошел в галерею, а сразу поднялся в свою комнату и обратился к большому зеркалу. Из зеркала на него смотрел грязный, мертвенно-бледный незнакомец с бородой — Альваро сам бы себя не узнал. Прежнего Альваро не стало. Альваро охватило чувство опустошенности и отчаяния, словно он уже умер и недосягаем ни для кого; это чувство не ушло и после того, как он сбрил бороду и обтер мокрой губкой тело. В доме стояла непривычная тишина. Альваро сначала надеялся, что Катерина придет не раньше, чем он приведет себя в порядок, но сейчас уже недоумевал, почему не слышно никаких признаков ее присутствия, гадал, где бы она могла быть. Его вдруг охватило внезапное волнение, и он поторопился натянуть дорожный костюм — кожаные штаны, камзол, высокие и прочные сапоги для верховой езды, пристегнул шпагу и кинжал и, несмотря на предупреждение Торквемады, засунул в сапоги дюжину золотых монет. Он еще не решил, вернется ли в Сеговию, покинет ли город сегодня вечером или только на рассвете, но знал, что в Испании, как и везде, мужчине не пристало путешествовать без денег. Одетый по-дорожному, со шпагой и в шпорах, Альваро вошел в галерею. Жена подняла на него глаза, но лицо ее было неприветливым — Мария словно не узнавала его. Тусклым голосом она спросила: — Зачем ты здесь? Альваро ждал чего угодно, но только не этого. Он спросил, знает ли она, где он был, — от удивления голос его звучал чуть ли не умоляюще. — Знаю, — ответила Мария. — Смотри! — Альваро протянул к ней левую руку — ногти на ней были вырваны, большой палец размозжен. Мария, взглянув, только сказала: — Божья кара. — Что ты несешь, черт тебя дери! — Альваро возбужденно мерил шагами галерею. Жена отвернулась, но он схватил ее за плечи, притянул к себе. — Не прикасайся ко мне! — Так вот как меня встречают? — вскричал Альваро. — Вот как жена встречает мужа, воскресшего из мертвых? — Я тебе не жена. Альваро внимательно посмотрел на Марию и покачал головой. — Мария, что за дьявол вселился в тебя? — сказал он убитым голосом. Она ответила, голос ее был безжизненным: — Я не согрешила. Я не впала в ересь. Меня не сожгут. Меня не будут пытать. — Мария… Мария… все хорошо. Никто не причинит тебе вреда. Я скажу тебе, что я решил. Мы уедем отсюда — все вместе. И никогда не будем расставаться. Он ждал ответа, а жена смотрела на него все тем же, ничего не выражающим взглядом. — Где Катерина? — вдруг спросил он. — Катерина… — Она у себя в комнате? — Она умерла. Это тоже Божья кара. Альваро застыл на месте как вкопанный. Он слышал слова жены, но они не укладывались у него в голове. Они не имели смысла. Он улыбнулся, сознавая, что улыбка у него глупая, чуть было не рассмеялся, но потом подошел к Марии и схватил ее за руку, да так крепко, что она поморщилась и вскрикнула от боли. — Где Катерина? — закричал он. — Еврей! Отпусти меня! Высвободив руку, Мария встала, зашла за кресло и, потирая покрасневшее запястье, сказала с расстановкой, чеканя слова: — Я не потерплю, чтобы еврей прикасался ко мне! Альваро с ужасом смотрел на нее — и не верил своим ушам. И тут в галерею вошел Хулио. Увидев Альваро, он замер на месте, словно увидел привидение. Альваро кинулся к нему. Первой реакцией Хулио было обратиться в бегство, но Альваро схватил его за рукав, притянул к себе. — Хулио, где Катерина? — властно потребовал он ответа. Хулио молчал, и тогда Альваро с силой встряхнул его: — Отвечай же, черт тебя подери! Где она? Хулио посмотрел на него так печально, что Альваро отпустил его. У Хулио дрожал подбородок. — Она умерла, хозяин, — с трудом выговорил он. — Умерла? Нет, ты лжешь! Ведь это неправда? Ты шутишь? Или решил наказать меня? Я еретик и потому заслуживаю в твоих глазах наказания. Не мучай меня, Хулио! Скажи только, это неправда? — Хозяин, как бы я хотел, чтобы это было не так. Но я говорю правду. Она пошла в синагогу… — В синагогу? — перебил слугу Альваро. — Нет, нет, ты что-то напутал, Хулио, это была не она. Зачем ей идти в синагогу? К чему бы ей идти в синагогу? — Нет, это так, — простонал Хулио. — Она пошла в синагогу, а синагогу подожгли. Я побежал туда. Весь город сбежался к синагоге, но ничего поделать было нельзя. Синагогу сожгли. — Ты видел Катерину? — еле слышно спросил Альваро. — Я принес ее домой, — ответил Хулио. По его щекам катились слезы. — Где она? — спросил Альваро. — Где ты ее положил? — В ее комнате, хозяин, — сказал Хулио. — Но вы не ходите туда. Не ходите в ее комнату. Не смотрите на нее. Она страшно обгорела. Не смотрите на нее. Я накрыл ее тело… Хулио пытался остановить Альваро, но тот оттолкнул его, взбежал по лестнице в комнату дочери. Там на кровати лежало нечто накрытое покрывалом. Альваро поднял покрывало, некоторое время молча смотрел на тело дочери, бережно накрыл его и вернулся в галерею. Подходя к двери, он услышал голос Хуана Помаса. Следом за ним заговорил Хулио: — Сеньор Помас, уходите. Говорю вам, уходите поскорее. — Донья Мария, — спросил Хуан, — скажите, это правда, что Катерина умерла? Мария ему не ответила. Хулио — от страха его голос срывался на крик — умолял юношу: — Уходите, сеньор Помас! Уходите поскорее! Да, она мертва, и весь этот дом мертв… Альваро подошел к двери и увидел, что Хуан со словами: «Да как ты смеешь меня касаться?» — отталкивает Хулио. — Сейчас не время для гордости, поверьте мне, сеньор Помас, — отвечал Хулио. — Дон Альваро здесь, он в комнате дочери — там ее тело. С недоверием, смешанным со страхом, Хуан покачал головой и сказал, что Альваро томится в подвалах инквизиции или уже мертв. — Вы просто глупец! — взорвался Хулио. — Говорю вам, он здесь. И если он вас увидит… — Ну и что? — хорохорился Хуан Помас. — Ты что, думаешь, он не знает, кто его предал? Это всем известно. — Откуда ему знать? Альваро прошел в галерею и направился прямо к Хуану Помасу. Хулио видел Альваро, но Хуан — он стоял спиной к двери — его не видел. Мария вскрикнула. — Собачий лай слышен далеко, — ледяным голосом сказал Хуану Альваро. Хуан повернулся к нему. Хулио попытался встать между ними, но Альваро оттолкнул его. Хуан Помас выхватил из ножен кинжал, а Альваро успел поймать и с такой силой вывернуть его руку, что Хуан, отпустив кинжал, закричал от боли, однако тут пальцы Альваро сомкнулись на его шее, и крик затих. — Не за меня! — кричал Альваро. — Моя жизнь ничего не стоит! Моя жизнь и твоя жизнь — они обе ничего не стоят! Но за жизнь моей дочери… Альваро не потерял головы — хладнокровно, отдавая полный отчет в своих действиях, он душил Хуана. Тот попытался было сопротивляться, вырывался из цепких рук Альваро, но потом силы его оставили, руки безжизненно повисли. Мария встала и направилась к ним. — Значит, чтобы стать евреем, надо убить испанского дворянина? — визгливо закричала она. — Оставь его, еврей! Еврей! Грязный еврей! Альваро отпустил Хуана. Гнев утих. Ненависть ушла. Он выпустил Хуана, и тот рухнул на пол, давясь от кашля и хватая ртом воздух. Альваро повернулся и посмотрел на жену. Она выдержала его взгляд. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Мария отвела взгляд и покинула комнату. Альваро же подошел к столу, выдвинул стул, сел и, тяжело дыша, склонился над столом. Хуан Помас следил за ним. Потом осторожно поднялся и кинулся бежать. Альваро слышал как будто издалека топот ног, слышал, как Хуан вскочил в седло и с места пустил коня вскачь. Хулио стоял, ожидая приказаний, и наконец Альваро сказал: — Пойдем, дружище! У нас много дел. Он с трудом поднялся в комнату Катерины. Хулио пошел за лопатой и киркой. Альваро завернул Катерину в шелковое покрывало, поднял ее и отнес в сад. Они с Хулио рыли по очереди могилу. Работа шла медленно: Альваро очень ослаб, Хулио был стар. Наконец яма была вырыта. Альваро и Хулио опустили в нее тело девушки и засыпали землей. Альваро трясло от усталости. — Мне нужно выпить, — сказал он Хулио, — и съесть кусок хлеба. Можешь оседлать моего коня? Хулио кивнул. Альваро вошел в дом, налил бокал вина, взял из буфета хлеб. Он не ощущал его вкуса, но заставлял себя есть, запивая вином. Оставшийся хлеб он положил в один карман камзола, в другой засунул холодное мясо и сыр. Потом вышел в галерею. Там никого не было, свечи погасли, однако уже брезжил рассвет, и Альваро без труда нашел дорогу в конюшни. Хулио уже держал наготове оседланного коня. Он помог хозяину сесть в седло и, держась за стремя, сказал: — Хозяин, возьмите меня с собой. — Голос у него был убитый. — Нет, дружище. Я помчусь быстрее своих воспоминаний, и я буду мчаться один. Ты делил со мной и радость, и горе. В том аду, где мне предстоит теперь жить, я буду один, совсем один… — Я буду помогать вам, — взмолился Хулио. — Буду заботиться о вас… ухаживать за вами… — Мне уже никто и ничто не поможет, Хулио. Даже Бог. Будем жить, как сможем, каждый из нас. Прощай, друг. Альваро пришпорил коня, выехал из ворот и поскакал по дороге, на север от Сеговии. Хулио стоял у конюшни, пока топот копыт не смолк. А потом пошел в дом — утолить голод: ведь и старику надо жить. |
||
|