"Бегство от свадьбы" - читать интересную книгу автора (Монт Бетти)

Глава восьмая

— Что он здесь делает? — Глаза Бена налились яростью, и Анабель заметила в них ревность и подозрительность. — Ты его ждала? Вы договорились о встрече?

Мог ли он ревновать, если был к ней равнодушен? В голове у девушки все снова смешалось, и ее охватило хорошо знакомое чувство неуверенности и незащищенности. Если бы только она знала, что творится в душе Бена, если бы могла понять его… Однако до сих пор ей никогда не удавалось понять ход мыслей мужчин. Они оставались для нее загадкой. Интересно, как сильно преуспели в этом другие женщины? Неужели это является проблемой только для нее? Петер постучал в дверь еще громче.

— Анабель, открой дверь. Что происходит? Блатт там? Он не позволяет впустить меня? Тогда я пойду к портье и возьму запасной ключ.

Бен выругался сквозь зубы:

— Черт его подери, ведь именно так он и сделает.

— Да, — прошептала Ан, соглашаясь. Петер был единственным мужчиной, которого она понимала; Ан знала, что он сделает именно то, что сказал.

Анабель украдкой посмотрела на Бена: тот встал, поправил волосы, неторопливым движением заправил рубашку в брюки.

Ну так что, звать управляющего? — переспросил Петер.

Подожди минутку. — Поправляя на себе одежду, приглаживая растрепавшиеся волосы, Анабель быстро направилась к двери.

Я открою, — пробурчал Бен, но она отрицательно покачала головой.

Нет, это моя комната. — Девушка обошла его, на ходу застегивая джинсы и заправляя в них футболку. Пока Анабель поворачивала ключ в замочной скважине, Петер, надавив плечом на дверь, почти что ворвался в комнату. За его спиной в коридоре собралась небольшая толпа. Девушка увидела изумленные и напуганные лица других обитателей гостиницы, выскочивших из своих номеров и желавших узнать, чем же закончится эта история.

Соседи внимательно и без всякого стеснения разглядывали смущенную девушку. Густо покраснев, Анабель поспешно захлопнула дверь. Мужчины стояли посреди комнаты друг против друга. Вид Петера говорил сам за себя: плечи расправлены, руки сжаты в кулаки, а ноги расставлены так, словно он вот-вот зверем бросится на противника.

Что здесь произошло? Что ты с ней сделал, сукин сын?

Да кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать, — парировал Бен, ощетинившись. — Анабель выходит замуж за меня, а не за тебя, и поэтому, что бы между нами ни происходило, не твоего ума дело, и держись от нее подальше.

И не подумаю! Я самый близкий Ан человек и не дам ее в обиду. Не собираюсь молча взирать на то, как ты ее унижаешь. Так что выматывайся подобру-поздорову и оставь ее в покое.

— Я унижаю ее? Хорошо же ты обо мне думаешь! Дорогая, скажи своему «спасителю», что я не сделал тебе ничего плохого! — Серые глаза гневно смотрели на нее, в них разгорались опасные огоньки. Бен взглядом требовал подтвердить его слова.

Девушка не могла издать ни звука — она была слишком потрясена происходящей сценой. Черты лица Бена напряглись и заострились, как будто она дала ему пощечину, на скулах зажегся гневный румянец.

— Анабель, скажи ему правду!

— Да, скажи мне правду, Анабель! — сказал Петер с яростной настойчивостью. — И можешь больше его не бояться. Он сделал тебе что-то плохое, обидел тебя?

Девушка покачала головой.

— Нет! Конечно нет…

Хотя она и не была уверена, что сказала правду. Но ведь Бен не ударил ее и не причинил физической боли, как подозревал Петер. Боль, которую Бен причинил, была другого свойства и касалась больше души, нежели тела. И в любом случае она вовсе не хотела драки. Мужчины явно относились к разным весовым категориям: Бен — выше, крупнее и мускулистее, он легко, не напрягаясь, мог послать Петера в нокаут, от которого тот оправился бы только через неделю.

— Теперь ты удовлетворен? — выкрикнул Бен.

Нет, черт побери, вовсе не удовлетворен. Я слышал какой-то грохот и слышал, как Анабель вскрикнула. Она кричала от боли — ты ударил ее и… — Петер остановился, так как в этот момент кто-то стал стучать в дверь еще более громко и настойчиво, чем он сам несколько минут назад. Мужчины застыли от удивления и одновременно обернулись к двери.

А теперь что? — прорычал Бен. — Кого еще ты ждешь?

Это, должно быть, официант пришел забрать посуду, — прошептала Ан дрожащим голосом. — Кому же еще быть?

Бен в два шага пересек комнату и распахнул дверь, посмотрев на стоящего за ней человека таким взглядом, что, окажись тот робкого десятка, предпочел бы поскорее скрыться из поля зрения.

— Что вам угодно?

Стоящий на пороге человек ответил гневным, полным чувства собственной значительности голосом:

— Я управляющий отелем, сэр, и ко мне обратились несколько постояльцев с жалобой по поводу того, что происходит в этой комнате!

Сердце Ан ушло в пятки.

— Тогда вам лучше войти, — сухо пригласил Бен, отступив в сторону, чтобы пропустить незваного гостя в комнату.

«Гость», он же хозяин, невысокий кругленький мужчина средних лет в хорошо скроенном темном костюме и серебристом галстуке, с презрением посмотрел на Анабель, потом переместил холодный взгляд на мужчин. Ноздри его раздулись, рот сжался в тонкую линию, на лице появилось презрительно-брезгливое выражение.

— Это приличная гостиница, и мы не потерпим непристойного поведения. Вы потревожили гостей. Портье рассказал мне, что у него возникли определенные сомнения насчет юной леди, едва она приехала, и он еще раздумывал, предоставлять ли ей комнату, так как мисс не относится к типу гостей, которых мы всегда рады приветствовать в нашем отеле. Тем не менее она сказала, что путешествует, выглядела очень уставшей и попросила комнату на одну ночь — портье пожалел ее. Но, кажется, первое впечатление его не обмануло. — Управляющий повернулся к Анабель и неодобрительно хмыкнул. — Я вынужден просить вас немедленно покинуть гостиницу.

Девушка застыла, не в силах сдвинуться с места от стыда и обиды, мечтая только об одном — провалиться сквозь землю. Ощущение пугающе знакомое. Такое уже произошло с ней однажды. Давным-давно на нее, еще ребенка, смотрели с таким же гневом и презрением… и Ан хотелось тогда умереть.

Бен взорвался от ярости и возмущения: — Какого черта вы позволяете себе так говорить с девушкой? Вы об этом еще пожалеете! Собирай вещи, Анабель, мы едем в Англию… Его прервал Петер.

— Нет, она не поедет в Англию, она останется здесь, на вилле Хелена Белла. Скажи ему, Анабель!

Управляющий изумленно уставился на Петера. Толстяк выглядел так, будто кто-то сунул ему за шиворот змею.

Хелена Белла? Но вы не хозяин виллы! Что вы такое говорите?

Я и не говорю, что я хозяин. Я сказал, что остановился там, и это отнюдь не вашего ума дело!

Кругленькие черные глаза округлились еще больше.

Вы друг самого?..

Да, — отрезал Петер, давая понять, что не хочет, но вынужден продолжать навязанный ему разговор. — Я работаю с маэстро — мы с ним старые друзья. Он пригласил меня пожить на вилле и вскоре собирается присоединиться ко мне. Я больше чем уверен, что он будет возмущен, когда услышит, как вы обошлись с моей кузиной.

Кузиной?.. — переспросил управляющий потерянным голосом. — Это юная особа — ваша кузина?

Да. — Петер повернулся к Анабель. — Собирай свои вещи, дорогая. Мы немедленно уезжаем.

Управляющий что-то мямлил. Лицо его побагровело, на лбу выступили крупные капли пота.

— Нет, прошу вас. Теперь я понимаю, что произошло какое-то недоразумение. Семейная ссора… Ну да, конечно, это совсем другое дело. Я подумал, что у мисс мужчины в спальне и…

Он искоса посмотрел на гостью, краснея еще сильнее и разводя руками извиняющимся жестом. Только сейчас Анабель поняла, за кого ее принимают; это было еще хуже того, о чем она подумала сначала. Девушка залилась краской.

— Умоляю, простите меня! — Управляющий сложился пополам в глубоком поклоне. — Мне очень жаль, синьорина, если я оскорбил вас. Это все из-за ошибки портье, из-за него у меня сложилось неверное впечатление… и жалобы… Вы знаете, в таких гостиницах, как наша, необходимо с большой осторожностью относиться к постояльцам — мы не можем позволить себе рисковать репутацией отеля. Надеюсь, что вы останетесь здесь и дадите нам возможность загладить непростительную ошибку.

Девушка беспомощно пожала плечами. Анабель все еще была подавлена случившимся, но надо быть честной, сказала она себе, свои резоны есть и у управляющего. Он всего лишь защищал репутацию своего владения. Это тихое цивилизованное место. Атмосфера тишины и спокойствия действовала умиротворяюще. В конце концов, именно это понравилось Ан больше всего с той самой минуты, когда она вошла в вестибюль. Понятно, почему персонал гостиницы не хотел бы, чтобы это спокойствие нарушали скандальные шокирующие сцены.

Она успела несколько минут назад заметить выражение на лицах людей в коридоре. Большинство гостей были людьми среднего возраста. Эта гостиница и рассчитана в основном на них. Здесь не приветствовали детей, с криками бегающих по коридорам, не поощряли громкую музыку в номерах; в ресторане гостиницы не было кабаре. Управляющий расценил ее молчание как согласие.

— Благодарю за ваше понимание, синьорина. — Он поклонился. — Если я могу что-то сделать для вас, то, пожалуйста, обращайтесь в любое время, и я сделаю все, что в моих силах. — Итальянец заискивающе повернулся к Петеру. — Я большой поклонник оперы, синьор, и много раз ходил на постановки маэстро. Он настоящий гений! Должно быть, это так интересно — работать с ним.

Анабель почувствовала, что где-то внутри начинают возникать пузырьки истерического смеха, и сглотнула, чтобы не рассмеяться. Мгновение назад этот тип был готов вышвырнуть ее со скандалом, а теперь отчаянно пытается уговорить остаться, и отнюдь не потому, что они с Петером двоюродные брат и сестра, — связи «кузена» сделали этот маленький фокус.

Вилла Хелена Белла — одно из самых красивых зданий в окрестности, — тараторил навязчивый собеседник. — Вы остаетесь здесь на все лето?

Да, — холодно кивнул Петер. — У меня здесь рабочие каникулы. Я разрабатываю проект декораций для новой постановки маэстро и расписываю стены в его маленьком театре. Вы там бывали?

Да, конечно, несколько раз, ведь в целях благотворительности вилла открыта для посетителей раз в неделю. Я отлично помню театр — прелестный, очаровательный, совсем как маленькая шкатулка. — Управляющий закатил глаза. — Так значит, вы расписываете стены — как интересно. Могу я полюбопытствовать, а что вы рисуете?

Сцены из популярных опер и пейзажи с озером, — ответил Петер с суховатыми нотками в голосе, подсказавшими Анабель, что он тоже отлично понял причину, по которой управляющий так старательно пытался перевести разговор на другую тему.

Как интересно. Я обязательно постараюсь посмотреть эти фрески после того, как вы закончите работу, — лил елей управляющий. — Вы сказали, что маэстро присоединится к вам позже? Конечно, он обычно проводит здесь лето.

Да, он собирается приехать, чтобы поработать со мной и музыкальным директором над планами к следующему сезону.

Петер говорил вежливо и дружелюбно, но когда Ан встретилась с ним взглядом, то увидела насмешливые искорки в его глазах. Петер незаметно подмигнул ей, и девушка отвернулась, кусая губы, чтобы не засмеяться.

Толстенький управляющий вкрадчиво поинтересовался:

Может быть, когда маэстро появится, вы выберете какой-нибудь свободный вечер и будете гостями нашего отеля? У нас замечательный повар — он приготовит восхитительный ужин для маэстро. Окажите нам такую честь.

Я обязательно скажу маэстро о вашем любезном приглашении, — бесстрастно ответил Петер.

Впервые Анабель осознала, к какому кругу теперь принадлежал Петер, как изменился его взгляд на многие вещи, как далеко он ушел от того застенчивого, молчаливого паренька из их общего детства. Они оба происходили из самых обычных семей, где родители выбивались из сил, чтобы сводить концы с концами.

Теперь же Петер вращался в совершенно других кругах. Да и глупо было бы предполагать, что он останется прежним. Тот задумчивый маленький мальчик превратился в искушенного, опытного мужчину, привыкшего вращаться среди сильных мира сего, познавшего вкус лести, привилегий и подобострастия.

Девушка внезапно ощутила укол горечи. Петер другой. И по сути своей далеко не так близок ей, как хотелось бы. Их дружба принадлежала иной жизни, иному времени.

Управляющий гостиницы взглянул на Бена, и выражение его лица снова изменилось — в голову пришла новая мысль. Несомненно, итальянец уже сделал выводы и безоговорочно принял сторону Петера. Сверкнув черными бусинками глаз, он нерешительно спросил:

— Может быть… этот мужчина в ответе за неприятный инцидент? Это он причинил вам неприятности? Может быть, вы хотите, чтобы он ушел, синьорина?

Длинное мускулистое тело Бена напряглось как струна, в серых глазах загорелся опасный огонек.

— И вы собираетесь заставить меня уйти? — спросил он, цедя слова сквозь сжатые зубы.

Управляющий явно не относился к числу храбрецов. Он попятился, бледнея на глазах.

— Если нужно, я… я позову портье…

Анабель пришлось вмешаться, пока не разразился очередной скандал.

— Нет. Этот джентльмен мой жених!

Бен бросил на нее быстрый взгляд, глаза его сузились и превратились в две узкие щелочки. Она же говорила, что не выйдет за него замуж. Сбежала из-под венца, но тем не менее заявляет сейчас, что он ее жених! Мрачный огонек зажегся в черных зрачках. Ан умоляюще взглянула на него, отчаянно прося взглядом не создавать новых неприятностей! Губы Бена приоткрылись для очередного саркастического замечания, но, видимо, затем он передумал и только пожал плечами.

— Все правильно, мы собираемся пожениться, — спокойно сказал Бен, взяв себя в руки.

Толстяк, казалось, сейчас упадет.

— Пожениться? — переспросил он, краснея еще сильнее, что в принципе было уже невозможно.

Петер снова ввязался в разговор.

— Ах, синьор, нам ли не знать, что такое семейная жизнь! Ссоры, примирения, драки, поцелуи… настоящая опера! Семейная жизнь и опера мало отличаются друг от друга.

Сконфуженный управляющий нервно захихикал:

— Да, вы абсолютно правы…

Бен, нахмурившись, опустил голову.

— А теперь нам пора ехать, мы завтракаем на вилле. — Петер начал по-настоящему забавляться ситуацией. Он посмотрел на часы: — Боже мой, уже больше двенадцати! Пойдем же, Анабель, машина у входа.

Девушка одарила его улыбкой, полной благодарности, — милый, тактичный, умный Петер ловит мысли буквально на лету.

Мне сначала хотелось бы переодеться, — сказала она.

Конечно. — Петер открыл дверь, показывая дорогу остальным мужчинам. — Мы будем ждать тебя внизу, дорогая. Но не слишком задерживайся, хорошо?

Управляющий пробормотал что-то вежливо и ускользнул.

Бен посмотрел на невесту долгим настойчивым взглядом и тоже вышел. Петер последовал за ним, весело подмигнув девушке, прежде чем закрыть за собой дверь.

Оставшись одна, Анабель упала на кровать и закрыв глаза, издала протяжный стон. Меньше всего на свете ей хотелось завтракать с Петером на этой знаменитой вилле, но и оставаться в гостинице не было желания.

Итак, надо привести себя в порядок и переодеться. Анабель сняла футболку и джинсы и в одних трусиках пошла в ванную, чтобы ополоснуться: после всего, что произошло, она испытывала острую необходимость принять душ, С тех пор как она раскрыла глаза навстречу сияющему утру, казалось, минула вечность. Тогда она ощущала себя умиротворенной, но, к сожалению, состояние спокойного счастья так мимолетно! Как только Бен перешагнул порог ее комнаты, мир и покой исчезли.

Анабель быстро приняла душ, вернувший ее к жизни, и надела приталенное, с пышной летящей юбкой светло-зеленое платье. Всерьез занялась макияжем, уложила волосы. Она не спешила: девушка хотела выглядеть великолепно, особенно если учесть, что внизу придется столкнуться с портье и потревоженными обитателями гостиницы.

Когда Анабель спустилась в вестибюль, Петер и Бен стояли у окна, любуясь спускающимся к озеру садом, и, казалось, были полностью поглощены дружеской беседой.

Сначала девушка, увидев эту мирную сцену, испытала чувство облегчения, но вдруг заволновалась: о чем они, собственно, могут разговаривать — неужели о ней?

Мужчины, заслышав ее шаги, быстро обернулись. Анабель показалось, что земля пошатнулась, она потеряла ориентацию в пространстве, увидев лица двух единственных в мире мужчин, которые, каждый по-своему, были близки ей. Девушка впервые по-настоящему глубоко осознала, как любит этих разных людей: одного, как брата, другого… Как кого? Как любовника? Ее сердце наполнилось ликующей радостью и болью, ибо в любви эти два чувства идут рука об руку. Но лишенная возможности заглянуть в будущее, Ан боялась: ведь когда любишь безмерно, отдаешь в заложники свою судьбу, вдруг да получишь взамен боль и страдание? Горький опыт у нее уже есть.

— Ты прекрасно выглядишь, — улыбнувшись, мягко сказал Петер, и Ан почувствовала, как напряжение покидает ее. Она улыбнулась в ответ. Такой близкий и родной Петер, которого она знала всю жизнь, был рядом — друг, в которого Ан верила, а вовсе не незнакомец, ворвавшийся в ее жизнь из мира фальши и цинизма. А может быть, существуют два Петера? Может, под оболочкой столь изменившегося человека все еще прячется тот застенчивый маленький мальчик, единственным другом которого была Ан?

— Спасибо, Петер, — с нежностью проговорила девушка.

Анабель бы ужасно тосковала, исчезни Петер из ее жизни. Он являлся единственной нитью, связывавшей ее с миром детства, со счастливым временем спокойного блаженства, с любовью родительского дома, со слепым и наивным оптимизмом, присущим лишь невинности.

Бен молчал, но его взгляд, скользнувший по Анабель, заставил пылать те места, которых так недавно касался этот мужчина, — лицо, грудь…

Она глубоко, нервно вздохнула. Нечего отрицать — каждый раз, когда они были рядом, Бен действовал на Ан возбуждающе. Она реагировала на него так же, как на свет, воздух, музыку, — моментально, инстинктивно, страстно, и даже страх не мог воспрепятствовать этому.

— Вы оба поедете на виллу; Бен оставит машину здесь, у гостиницы. Поехали. Обещаю необычный, запоминающийся ленч.

В глазах Петера появилось озорство, и Анабель невольно рассмеялась.

Что ты задумал?

Терпение, мой друг, терпение, скоро вы все узнаете! — Петер взял Анабель за руку и потащил к выходу.

Его машина была припаркована прямо у крыльца. Петер любезно открыл заднюю дверцу, и Анабель проскользнула в автомобиль. Бен сел рядом с ней.

Девушка искоса посмотрела на жениха и спросила:

— О чем вы разговаривали, пока я одевалась?

— О тебе, — ответил он невозмутимо. — О чем же еще?

Действительно, о чем еще они могли говорить? — подумала Ан. Прекрасно понимая, что другой темы для разговора у мужчин не было, она все-таки была раздосадована.

— А поконкретнее?

Петер в это время пререкался со швейцаром, показывая рукой на машину Бена. Швейцар поначалу возражал, что, мол, хозяин машины не является постояльцем гостиницы. Но банкнота, перекочевавшая из рук Петера в карман служащего, решила проблему.

Тем временем Бен спокойно сказал:

— Я, воспользовавшись моментом, расспросил Петера о твоем детстве и родственниках, ведь только он мог мне все это рассказать — из тебя слова не вытянешь.

Сухость тона заставила Ан отвернуться.

— Я рассказывала тебе о родителях.

Защитная нотка в ее голосе вызвала у жениха кривую усмешку:

Ты их упоминала, но никогда ничего не рассказывала о себе. Я был вынужден расшифровывать каждый слог по отдельности, чтобы хоть что-то узнать. Да и сейчас недалеко продвинулся, не так ли, Анабель?

А ты мне хоть что-то рассказывал? — вскипела она. — Разве мне известно о тебе хоть что-нибудь?

В это время Петер открыл дверцу машины и сел за руль. Вопрос остался без ответа.

— Я попросил швейцара присмотреть за твоей машиной, — сказал Петер. Бен вежливо поблагодарил.

Что произошло? Что они успели сказать друг другу, пока Ан переодевалась наверху? Анабель слегка обиделась. Не хотелось, чтобы мужчины, став друзьями, исключили ее из своего общества.

Девушка откинулась на сиденье и, отвернувшись к окну, стала следить за узкой, извилистой дорогой, рассекавшей маленькие деревеньки. 3а белоснежными домами с розовыми крышами можно было разглядеть голубую гладь озера и небесную лазурь.

Где-то вдалеке, на другой стороне озера, белые шапки горных вершин стремились дотянуться до солнца. Ах, какая красота! Как Ан хотела, чтобы ее состояние было таким же спокойным и умиротворенным, как пейзаж, которым она любовалась. Однако неуверенность и раздражение не покидали ее уже много дней.

Внезапно Петер сбавил скорость и, свернув с основной дороги, остановился перед большими закрытыми коваными воротами. Откуда-то появился маленький лысый человечек с загорелым морщинистым лицом. Он внимательно посмотрел на машину, извлек из кармана огромную связку ключей и открыл ворота, радостно улыбнувшись Петеру. Тот поблагодарил.

Сквозь темную зелень кипарисов и тисовых деревьев просматривался золотистый фасад старинного дома. Утопающая в зарослях розовых и желтых рододендронов, азалий и камелий, усыпанных красными и белыми цветами, вилла казалась нереальной, как сон.

Они проехали чуть дальше, и Петер, остановив машину, оглянулся на красивую пару, сидящую на заднем сиденье.

— Почему бы вам не прогуляться по парку пока я отдам распоряжения насчет ленча? Примерно через полчаса все будет готово.

Но мы можем сделать это и позже, — начала было протестовать Анабель, разволновавшись при мысли о том, что опять придется остаться наедине со строптивым женихом. Но тот уже вышел из машины и направился к ее дверце. Девушка умоляюще посмотрела на Петера, шепнув: — Я не хочу с ним оставаться!

Не будь такой дикаркой! — сухо сказал Петер. — Если не хочешь выходить за него замуж, так и скажи. Довольно прятаться от жизни — посмотри ей в лицо!

Ни от чего я не прячусь! — вспыхнула Анабель.

Тем временем Бен открыл дверцу:

— Давай, выходи. Она возмутилась:

— Ты когда-нибудь прекратишь отдавать распоряжения?

Вступать с ним в пререкания было бы унизительно. Ан могла покончить с этим, твердо заявив Бену, что не собирается выходить за него замуж.

С упреком взглянув на Петера, девушка вышла из машины. Бен захлопнул дверцу, и машина медленно поехала по гравиевой дорожке.

А жених и невеста вышли на тропинку, убегавшую в заросли цветущего кизила, — белые и розовые цветы нежным облаком окутывали ветви невысоких деревьев.

Девушка медленно шагала по мшистой дорожке, мужчина следовал за ней.

— Петер сказал, что эти сады славятся во всем мире, — небрежно заметил Бен. — Потрясающие цвета, не правда ли? Наверное, здесь очень плодородная земля, иначе азалии и рододендроны не цвели бы так пышно. Ведь это, кажется, гималайские растения?

— Ты об этом хотел говорить со мной? О садах? — Анабель остановилась, чтобы насладиться красотой озера, сверкавшего на солнце, как огромный осколок хрусталя. Место, где они стояли, было цитаделью божественного покоя, но даже здесь девушку не покидал огонь тупой ярости, полыхавший в душе. — Почему бы тебе не уйти, не оставить меня в покое? — взорвалась Анабель. — Я не переношу даже твоего вида, неужели ты этого до сих пор не понял? Я убежала со свадьбы, потому что не хотела снова тебя видеть. Я хочу, чтобы ты ушел из моей жизни.

У мужчины был такой вид, будто он обратился в камень. Бен смотрел на нее невидящими глазами, лицо застыло, глаза стали безжизненными, как у мраморной статуи. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он повернулся и побрел прочь.

Он уходил, покидая ее навсегда.

Душа Ан рвалась на кусочки, слезы жгли глаза. Бен уходил из ее жизни навсегда, и ей хотелось умереть…