"Шелковая бабочка" - читать интересную книгу автора (Мартон Сандра)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Доминик проснулся от настойчивого звонка.

Он ощупью нашел будильник и заглушил его, но непонятный звук продолжал надрывать барабанные перепонки. Тогда он оторвался от подушки, поморщился от пронзительной боли в висках и взял телефонную трубку.

— Что надо? — рявкнул он.

— Добрый день.

Это была маркиза. Доминик бросил затуманенный взгляд на часы. Было без пяти минут пять утра.

— Маркиза. — Он прочистил горло. — Я боюсь показаться невежливым, но…

— Я разбудила вас, синьор?

Доминик закрыл глаза.

— На самом деле…

— Примите мои извинения. Я знаю, что сейчас слишком рано. Но я ждала всю ночь, чтобы позвонить, и вот не выдержала… О, Доминик. Я совершила ошибку. Я знаю, что не должна была этого делать, знаю, но…

— Маркиза, — произнес Доминик, дотрагиваясь до своей головы, которая нестерпимо болела после вчерашних возлияний. Надо же так перебрать виски. — Маркиза, не могли бы вы говорить помедленней?

— Доминик, обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Эмилия.

Черт. Ни с того ни с сего она хочет, чтобы он звал ее по имени. Боль в голове заявила о себе с новой силой. Чего хочет эта старуха на этот раз?

— Эмилия, — сказал он, тщательно подбирая слова, — возможно, вы забыли о разнице во времени между Нью…

— Послушайте, Доминик, я все испортила.

Маркиза продолжала что-то объяснять, не замедляя темпа.

Почти не слушая, Доминик прижал трубку к уху и прошел в ванную комнату. Он обшарил аптечку в поисках аспирина, нашел, высыпал на ладонь две таблетки и проглотил.

Ну почему он вчера столько выпил? Он не любитель спиртного, да и отмечать было нечего. Сегодня он пойдет на собрание, объявит о немедленной ликвидации компании и сразу же улетит домой. И не стоит думать о сумасшедшем плане маркизы поженить его и Арианну. У него не было ни времени, ни желания мстить за оскорбление. Как только маркиза замолкнет, он скажет, что его это не интересует. Он вернется в Рим и забудет о всей этой нелепице.

Но маркиза продолжала говорить, не останавливаясь. О чем это она, устало подумал Доминик.

— Эмилия, — сказал он, прерывая наконец нескончаемый поток слов, — не могли бы вы начать сначала? Что случилось?

Случилось то, сказала пожилая женщина, что она, одна она все разрушила.

— Все! — Ее голос задрожал. — Вы не представляете, как мне жаль.

Доминик включил свет на кухне. Одной рукой он достал банку кофе, насыпал побольше в кофеварку и залил воду.

— Вы не представляете, как я сожалею о своей ошибке.

Вообще-то он представлял. Он тоже сожалел о своих ошибках. Ему не следовало прилетать в Нью-Йорк, не следовало позволять маркизе даже подумать о том, что он согласен забрать себе компанию и жениться на Арианне.

— Доминик, вы меня слушаете?

— Да, Эмилия. О какой ошибке вы говорите?

— Вчера за ужином я рассказала Арианне о своих планах.

Доминик вздохнул и присел на кухонный стол. Неужели ему придется клещами вытягивать каждое слово?

— О каких планах?

— О матримониальных, конечно. Я сказала Арианне, что вы собираетесь сделать ей предложение.

— Вы сказали, что… — Доминик вскочил на ноги, оторвал трубку от уха и сердито уставился на нее, как будто бы это была сама маркиза. — Мы не строили никаких планов.

— Как же нет? Вы и Арианна…

— Не говорите о нас как о паре. Я ведь не сказал, что принимаю ваше предложение.

— Но вы не отказались от него.

— Вы переходите всякие границы, мадам, — почти грубо сказал Доминик. — В мои намерения вовсе не входило жениться на вашей внучке.

— Вам стоило сказать об этом раньше, — ответила маркиза ледяным голосом. — Но теперь это не имеет никакого значения. Арианна рассмеялась, когда я сказала ей, что она выйдет за вас замуж.

Доминик сжал зубы.

— Да неужели?

— Да. Она рассмеялась, как будто я рассказала ей забавный анекдот.

— Понятно. Ваша внучка находит идею выйти за меня замуж такой забавной?

— Более того. Она сказала… Ну, это уже не важно.

— Совершенно не важно. — Доминик помолчал. — Но в любом случае, мне хотелось бы услышать.

— Думаю, не стоит.

— Но я хочу знать, что она обо мне сказала.

— Она сказала, что скорее выйдет замуж за марсианина.

— Потрясающее воображение, — холодно сказал Доминик.

— Извините, но вы сами настояли, чтобы я вам сказала.

— В самом деле. — Кофе перелился через край, обжигая его пальцы. — Интригующий выбор, хотя лично я сомневаюсь, была бы ваша милая внучка счастлива с существом, обладающим столь чуждой анатомией.

— Я не понимаю.

— Я ничуть этим не удивлен.

— Нет, — продолжила она, как будто бы ее ничуть не удивила его грубость. — Мне следовало предоставить это вам, Доминик. Возможно, вы смогли бы убедить ее.

— Я только что ясно дал вам понять, что не собираюсь жениться на Арианне. Вы понимаете?

— Я понимаю то, что вот-вот потеряю «La Farfalla».

— Мы это обсудим сегодня утром втроем, — холодно сказал Доминик.

— Вдвоем. Арианна не придет.

— Что значит, не придет? Ее это тоже касается, маркиза. Было бы логично, если бы она пришла на собрание.

— Я сказала ей то же самое, но она отказалась.

Доминик сжал телефонную трубку.

— Но я настаиваю. Я не оставляю ей выбора. Скажите ей об этом.

— Я не могу.

— Тогда я сам ей об этом скажу.

— Боюсь, вам тоже это не удастся, синьор. Мы поспорили, наговорили друг другу грубостей. Я обвинила ее в том, что она забыла о семейной чести.

— Вы совершенно правы.

— Дело в том, что после нашей ссоры Арианна уехала в свой домик в деревне.

Доминик провел рукой по волосам. Это было невероятно. Почему такой прекрасный план полетел в тартарары?

— Дайте мне ее номер. Я позвоню и объясню, что ей необходимо вернуться в город.

— Я его не знаю. До этого момента я даже не знала, что у нее есть загородный дом, — сказала маркиза. — Не удивлюсь, если окажется, что я многого не знаю о своей внучке. Например, вплоть до вчерашнего дня я была уверена, что вы с ней незнакомы.

— Поверьте, — отозвался Доминик, — так оно и есть.

— Арианна сказала мне, что вы встречались, но ей неприятно об этом вспоминать, потому что ваше знакомство было недолгим и неприятным.

— В самом деле? Что еще она сказала?

— Только то, что она не хочет вас видеть. — Голос маркизы был едва слышен в телефонной трубке. — Мне очень жаль, что приходится говорить вам такие вещи, но как еще мне убедить вас, что она вас не послушает, даже если вам удастся найти ее?

— Ваша внучка слишком долго жила в Америке, Эмилия. Вы правы. Нужно преподать ей урок хороших манер и напомнить об ее обязательствах. — Доминик потянулся за листком бумаги и карандашом. — Где находится ее дом?

— Я не знаю точного адреса. Знаю только, что за городом.

За городом. Дом Арианны мог находиться где угодно в пределах трех штатов, на расстоянии бог знает скольких сотен миль.

— Есть причина, по которой моя внучка должна сегодня присутствовать?

Доминик чуть не рассмеялся. Уязвленное самолюбие. Слова маркизы его сильно задели.

— На самом деле, — спокойно сказал он, — чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что присутствие ни одной из вас, в общем-то, не обязательно.

— Какое облегчение! Ссора с Арианной измотала меня. Я буду счастлива уехать отсюда.

— Могу устроить это прямо сейчас, — быстро проговорил Доминик, понимая, что вот-вот совершит ошибку. — Мой водитель заедет за вами и отвезет в аэропорт, а пилот доставит вас домой.

— Я не хочу быть вам обузой, Доминик.

— Все в порядке. Я собираюсь остаться на несколько дней. У меня остались кое-какие личные дела.

— Ну, если вы уверены…

— Уверен.

— Спасибо, Доминик. И еще раз извините за то, что расстроила ваши планы.

— Нет-нет, это вы меня извините. Вы же не знали, что я не собираюсь делать предложение вашей внучке.

— По правде говоря, я не очень удивлена. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Доминик уже успокоился. Теперь самое время сказать, что он не собирается требовать возврата займа… Но он ничего не сказал.

— Мой водитель позвонит вам, Эмилия. Скажите ему, когда за вами заехать.

— Я очень благодарна вам.

— Не за что.

Доминик повесил трубку. Он налил себе еще черного кофе. Почему он не сказал маркизе, что ему не нужна «Шелковая бабочка»? Он не собирался забирать компанию, он хотел всего лишь попугать Арианну. Просто сравнять счет, отыграться за те бессонные ночи, что он провел, думая о ней. Его рука сжала горячую чашку.

Ее насмешила идея выйти за него замуж. Но когда они занимались любовью, она не смеялась. Она издавала те особые, страстные звуки, как женщина, которую любит мужчина, и воспоминание об этих звуках до сих пор сводило его с ума.

Все ясно. Он достоин внимания принцессы разве что в постели. Она скорее выйдет за существо с тремя глазами и восемью щупальцами, только не за него.

Кто-то должен научить Арианну смирению. И он не пожалеет на это времени.

Вернувшись в ванную, Доминик встал под ледяной душ. Это не охладило его гнева, да он этого и не хотел. Все, чего он хотел, — это взять себя в руки и достойно отомстить за свое унижение.

Доминик выбрался из душа и обернул полотенце вокруг бедер. Как же звали помощника Арианны? Тим? Нет, Том Берг… Бергер. Бергман, вспомнил он, щелкнув пальцами. Его звали Том Бергман.

Ему не стоило труда найти его номер в адресной книге. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Том взял трубку.

Нет, он ничего не знал о загородном доме своей работодательницы. Да, у него был ее номер на случай непредвиденной ситуации, но он не мог…

Несколько убедительных слов, и оказалось, что он мог. Доминик физически чувствовал, как парень весь обратился в слух — именно такой реакции он и добивался.

Бергман продиктовал номер, Доминик нацарапал его на клочке бумаги и позвонил частному детективу, который и раньше оказывал ему подобные услуги.

Чтобы получить необходимую информацию, понадобилось чуть меньше часа, вполне достаточно, чтобы одеться и заказать машину.

Он позвонил своему пилоту сказать, чтобы тот готовился к вылету, и водителю, чтобы тот доставил маркизу в аэропорт.

— Кстати, Джордж, — Доминик взглянул на адрес, который он записал под диктовку детектива. — Ты не знаешь, как лучше всего добраться в Стэнтон, Коннектикут? Знаешь? Замечательно. Я не думаю, что ты знаешь, где находится Вайлдфлауэ-роуд. Нет, все в порядке. Я сам справлюсь.

Доминик повесил трубку и минуту спустя уже ехал по направлению к маленькому городку в Коннектикут-Хиллз.

Арианна любила свой дом.

Он был построен в 1930 году, а значит, не отвечал вкусам времени. Знаменитости, покупавшие дома в этом районе Новой Англии, предпочитали что-то вычурное, с колоннами, даже если это что-то должно было вот-вот рухнуть.

Ее дом был построен основательно. Деревянные полы, кирпичный камин… К тому же вдалеке от дороги, посредине чудесного соснового леса. Подъезжать к самому дому могли лишь няня Джонатана и служба доставки.

Этот мир был далек от шумного, суматошного Манхэттена, и Арианне это нравилось. Она купила этот дом, чтобы втайне от всех вырастить своего сына, но пару месяцев спустя поняла, что это место стало для нее настоящим домом, первым с тех пор, как она была маленькой девочкой.

Природа всегда приносила ей умиротворение.

Всегда, но не сегодня, подумала она. Джонатана не было дома. Он отправился на рыбалку со своим другом и его отцом. Это было даже неплохо, потому что мальчик мог читать в ее сердце, как в открытой книге. Она не хотела, чтобы сын ощутил ее гнев, который она тщетно пыталась подавить, гнев на человека, который никогда не станет ему настоящим отцом.

Арианна с яростью крошила салатные листья.

Все время, кроме того часа, который она провела у кроватки спящего ребенка и когда они были вместе, кровь кипела у нее в жилах. Неужели Доминик действительно думал, что она выйдет за него? Неужели ее бабушка всерьез так считала?

Невероятно, но ответ на эти вопросы был положительным. Уже то, что Доминик решил, что она продаст себя за «Шелковую бабочку», выводило из себя, но то, что маркиза тоже так думала…

— Я всего лишь сторонний наблюдатель, — убеждала ее маркиза. — Я всего лишь передаю чужие слова. Ты же не думаешь, что это моя идея.

Арианна с ожесточением вонзила нож в помидор.

Может, и нет. Но маркиза определенно не была оскорблена предложением, исходившим от Доминика.

— Что еще за предложение? — спросила тогда Арианна. — Он решил, что просто забрать у нас «Шелковую бабочку» недостаточно? Он жаждет крови?

Бабушка, казалось, не заметила ее вспышки.

— Синьор Боргезе попросил передать тебе, что он забудет о займе при определенных условиях.

Удивление, смятение, надежда, которую давали эти слова, заставили сердце Арианны сильно забиться. Может быть, Доминик Боргезе и не был таким подонком.

— Какие условия?

— Он хочет, чтобы ты стала его женой, — напрямик ответила маркиза.

Арианна раскрыла рот от удивления.

— Чего он хочет?

— Доминик хочет на тебе жениться.

— Что еще за шутки, бабушка?

— Я тоже думала, что это шутка. Но синьор говорил серьезно.

— Я должна выйти за него? За этого… этого… напыщенного тщеславного индюка? За человека, которого я не знаю, который мне противен, которого я больше не хочу и видеть?

Она бы еще продолжала, если бы ей не пришло в голову, что несправедливо возлагать вину за плохую новость на посредника. Но когда ее бабушка воспользовалась паузой, чтобы вставить несколько слов в защиту этой дурацкой идеи, Арианна взорвалась.

— Это не просто дурацкая идея! Это безумие, идиотизм чистой воды! Да это просто невозможно!

— Синьор Боргезе обеспечил бы тебе роскошную жизнь, — осторожно заметила маркиза.

— Мне и так неплохо, спасибо. Как тебе только в голову пришло…

— И ты последняя из нашего рода. Нам нужен наследник.

Эти слова причинили ей боль. У дель Веккио уже есть наследник, но маркиза об этом не знала. Пока.

— Я уверена, что наследник появится, — натянуто сказала Арианна, — когда-нибудь.

— Когда-нибудь, — усмехнулась маркиза. — но когда? У женщины в твоем возрасте должен быть муж.

— В моем возрасте? Ради бога, бабушка, мне только двадцать девять.

— Присутствие мужчины в твоей жизни не повредит.

Арианна невольно представила себе Доминика, который страстно и нежно заключал ее в свои объятья. Она вспомнила его обнаженное сильное и головокружительно красивое тело.

— Мужчина мне не нужен, — холодно сказала она. — Мне и так хорошо.

— Подумай о «Шелковой бабочке». Ты сохранишь ее.

— Неужели ты думаешь, что ради «Шелковой бабочки» я продам душу дьяволу, а тело — посланнику дьявола? Мне, конечно, жаль, что мы теряем «Шелковую бабочку», но…

— В прежние времена, — начала маркиза, подняв голову с царственным видом, — слияние двух могущественных семей считалось само собой разумеющимся. У нас славное имя и древний род. В жилах Доминика, возможно, не течет благородная кровь, но он влиятелен и энергичен. Разве ты не видишь, какие выгоды сулит этот союз?

— Неужели ты хочешь сказать, что я буду счастлива, приняв это смехотворное предложение?

— Конечно же, нет. Я просто хочу напомнить тебе, что иногда лучше прислушиваться к здравому смыслу, чем к голосу сердца.

— Я не продам свое имя за его банковский счет.

— Слияние наших семей — не такая уж глупая идея, как может показаться.

— Так ты все-таки хочешь, чтоб я это сделала. Но я против. Я скорее выйду замуж за марсианина!

— Как хочешь, детка. Я передам твой ответ синьору, конечно же, в более дипломатичных выражениях.

— Ты в точности передашь ему то, что я сказала, — с яростью произнесла Арианна. Прошло несколько секунд, прежде чем она вспомнила о хрупком здоровье и почтенном возрасте своей бабушки. — Бабуля, — нежно добавила она, — я люблю тебя всем сердцем и не хочу спорить или огорчать тебя. Мне лучше не приходить завтра на собрание. На самом деле я там и не нужна.

Ее бабушка вздохнула.

— Ну хорошо. Возможно, тебе и вправду лучше не ходить.

Арианна нарезала огурец в миску.

Именно тогда она неосторожно сказала, что поедет в свой загородный домик. Впервые маркиза казалась удивленной.

— Ты никогда не говорила, что у тебя есть загородный дом.

— Разве? Думаю, просто к слову не пришлось.

Они еще долго болтали о каких-то пустяках, чтобы сгладить появившуюся было неловкость в их отношениях. Затем Арианна позвонила Сьюзан и пустилась в долгий путь домой, надеясь, что за рулем придет в себя.

Не тут-то было.

Так или иначе, к полудню ей нужно было успокоиться. Джефф Гудинг пообещал, что к этому времени доставит мальчиков домой.

— С большой рыбиной к ужину, — пообещал Джонатан.

— С большой-пребольшой, — эхом отозвался сын Джеффа.

— Тебе все же лучше приготовить что-нибудь, на случай, если с рыбой не получится.

Арианна улыбнулась. Он намекал на то, что ребятам ни разу еще не удалось поймать что-нибудь в этом пруду. А если Джеффу и попадалось что-нибудь на крючок, мальчики заставляли его отпустить добычу. Рыбалка была поводом, чтобы сидеть, болтая ногами в воде, и вести мужские разговоры.

Джефф Гудинг был вдовам, приятным малым, который уделял много времени сыну и никогда не забывал о Джонатане.

Он запал на тебя, дразнила ее Сьюзан.

Но Арианне он был безразличен. Он не был противоречивым, как Доминик, или сильным, как Доминик, или возбуждающим, как…

Черт возьми! Нахмурив брови, она разрезала помидор на четыре части. Джефф не был холодным, самовлюбленным эгоистом, как Доминик. Он образцовый отец и отличный пример для Джонатана. Если мальчику чего и не хватало, так это мужчины, которому можно было бы подражать.

Если бы она вышла за Доминика, у мальчика был бы образец для подражания. Его собственный отец.

— Арианна.

Арианна резко повернулась к двери. Доминик стоял на крыльце, освещенный солнцем.

Забыв, что у нее в руках нож, она порезала палец. Алая кровь обагрила белую мраморную крышку стола. Арианна невидящими глазами смотрела на кровь, на нож…

— Ты что, завела себе привычку падать в обморок? — хрипло спросил он, подхватив ее на руки.

Нет, хотелось сказать ей, так происходит, только когда я вижу тебя. Но она промолчала, пока он нес ее из кухни в гостиную, где опустил на кресло возле камина.

— Я в порядке, — выдавила она из себя. — Мне просто надо немного посидеть.

— Нужно перетянуть место пореза. Опусти голову, — сказал он, исследуя рану. — Вот так. И не двигайся, — добавил он и вышел.

Он говорил как человек, привыкший отдавать приказы и привыкший, чтобы его приказам подчинялись. Арианна никогда никому не подчинялась, но сейчас все было по-другому. Лучше подчиниться разумному приказу, чем снова упасть в обморок в его присутствии.

Она услышала, что он возвращается.

— Спасибо. Это…

— Сиди тихо.

— Все в порядке.

— Ну разумеется. Именно поэтому лицо у тебя белее снега. — Он взял ее руку, исследовал и пробормотал что-то на итальянском диалекте, которого она не знала. — Порез, кажется, глубокий. Возможно, его надо будет зашить. И возможно, тебе нужен противостолбнячный укол.

— Мне не нужен укол, и рана вовсе не такая глубокая.

— Как ты можешь знать, что она неглубокая, если ты на нее не смотрела? И почему тебе обязательно нужно противоречить всему, что я скажу?

— Я не противоречу. Я просто… — Она набрала в легкие воздуха. Но ведь она и вправду спорила, причем совершенно безосновательно. Но она не обязана перед ним отчитываться. — Отпусти мою руку, я хочу посмотреть на порез.

— Ты не потеряешь сознание, если увидишь его?

— Нет, не думаю. Я не знаю, почему… — Но она знала. Она думала о своем сыне и его отце, и в этот момент она увидела его во плоти, такого мужественного, сильного, настоящего.

Он скривил рот, точно так же, как это делал Джонатан.

— Если ты снова потеряешь сознание, я отвезу тебя в ближайшую больницу.

— Я не теряла сознания. И не потеряю. — Арианна высвободила свою руку из руки Доминика. Как она и думала, порез был неглубоким. Кровь уже не текла ручьем, а медленно струилась из раны. Я в порядке, — с вызовом сказала она. — А теперь, пожалуйста, оставь мой дом.

— Тебе нужно сделать нормальную перевязку.

— Нет, не нужно.

— Где у тебя бинты?

— Я сказала…

— Я слышал. Где ты держишь бинты?

Невероятно! Он действительно думал, что может командовать ею в ее собственном доме. Она раскрыла было рот, чтобы возмутиться, но передумала. Главное было — избавиться от него. И как! можно быстрей.

— В аптечке в ванной, — бросила она. — По коридору, первая дверь налево.

Она сидела, нервно качая ногой, пока он не вернулся с маленьким пакетом, разорвал его и сделал перевязку.

— Так-то лучше.

Высокомерный негодяй, подумала она, но, когда его пальцы коснулись ее руки, она почувствовала, как по ее телу пробежал электрический разряд. Она отдернула руку, рассердившись на себя, так же как она сердилась на него.

— Рада, что ты так думаешь. А теперь убирайся.

— Такое трогательно выражение благодарности, — произнес он тоном, не уступавшим ей в сарказме. — Я уйду, как только мы покончим с нашим маленьким дельцем.

— Разве маркиза не передала тебе, что я не намерена участвовать в унизительной комедии, которую ты запланировал?

— Унизительной комедии?

Доминик поднялся на ноги и скрестил руки. Арианна старалась не замечать, как он возвышается над ней. Он был в джинсах и рубашке с короткими рукавами, обнажавшими его мускулистые, бронзовые от загара руки.

Доминик вовсе не выглядел глупо. Не то чтобы это имело большое значение. Просто он выглядел так же, как и в тот вечер, что довел ее до беды.

— Да, унизительная церемония, ведь это как раз то, ради чего ты прилетел в Нью-Йорк, не правда ли? Чтобы насладиться выражением моего лица в тот момент, когда ты отнимешь у меня «Шелковую бабочку»?

Все было слишком близко к правде, чтобы он мог это отрицать. Сузив глаза, он посмотрел на нее.

— Твоя бабушка предложила «Шелковую бабочку» в качестве обеспечения ссуды.

— Она совершила ошибку.

— Она совершила еще одну. — В его глазах зажегся недобрый огонек. — Она сказала, что ты нашла ее предложение забавным.

— Ее предложение. — Щеки Арианны заалели. — Ты имеешь в виду, брачное предложение. Но послушай, ты же не хочешь сказать… — Она еще больше покраснела, а ее губы скривила недоверчивая улыбка. — Ей бы никогда в жизни не пришла подобная идея.

— Думаешь, такая мысль могла прийти в голову мне? — Он рассмеялся. — Поверь мне, Арианна. Ты прекрасна, и я с удовольствием вспоминаю ночь, которую мы провели вместе. Но я никогда бы не отказался от своей свободы ради сомнительного удовольствия видеть тебя своей женой.

— Что ты сказал? Я бы не вышла за тебя даже ради спасения собственной жизни.

— Как насчет того, чтобы выйти за меня ради спасения твоей бабушки?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я одолжил твоей бабушке деньги, и она должна была расплатиться наличными, а не своей внучкой.

— Я никогда не поверю, что она попыталась сделать это. Кроме того, она выплачивает свой долг.

— Она должна мне три миллиона долларов.

— Ты получаешь «Шелковую бабочку».

— Она не стоит таких денег.

Арианна воинственно задрала подбородок.

— Не вини меня, если ты заключил невыгодную сделку, синьор.

— В то время сделка казалась мне неплохой.

— Неужели? — Арианна поставила салатницу и подбоченилась. — Начнем с того, почему ты одолжил бабушке столько денег? После той ночи тебе удалось выяснить, кто я такая? Может, ты заранее все рассчитал, чтобы расквитаться со мной за то, как я тогда с тобой обошлась?

Глаза Доминика сузились.

— А как насчет тебя? Ты знала, кто я такой, когда подошла ко мне на той вечеринке? Или ты была всего лишь приманкой, призванной подсластить сделку, прежде чем маркиза пришла ко мне с просьбой о деньгах?

— Ты самый настоящий ублюдок! — По щекам Арианны покатились злые слезы. Мысль о том, что она разделила постель с этим человеком, вызывала у нее тошноту. — Неужели ты думаешь, что я так дешево продаюсь?

— Может, и нет, но почему ты выскользнула из моей постели, не оставив даже записки? Или ты тогда решила развлечься, а теперь видишь, что за это приходится слишком дорого платить?

Незапланированная беременность была той ценой, которую она заплатила, но ему вовсе не обязательно об этом знать. Как хорошо, что тогда она не стала узнавать имя человека, от которого забеременела. Джонатан принадлежал только ей. Она любила его всем сердцем, любила так же сильно, как в этот момент презирала Доминика Боргезе.

Ей нужно было выставить его за порог, пока не вернулся ее сын.

— Хорошо, — сказала она, делая несколько шагов назад, как будто расстояние между ними могло помочь делу. — Ты прилетел в Нью-Йорк, чтобы во всем разобраться? Ты в этом преуспел. Той ночью я была не права. Ты ведь именно это хотел услышать, не так ли?

Было это так на самом деле? Откуда ему знать, что все окажется так непросто? Что за какой-то миг все переменится?

Пять лет назад они были равны. Мужчина и женщина, застигнутые страстью, презиравшие весь свет с его условностями. Теперь она была дель Веккио, принцессой, отданной на поругание крестьянину.

Правила игры изменились.

Ее взгляд, когда она увидела его у двери, был полон страха пополам с желанием, он, словно нож, пронзил его. И то, что теперь она пыталась отделаться от него, как будто одно его присутствие могло оскорбить ее, подогрело его гнев.

Человек становится либо рабом своего гнева, либо его хозяином. Эту истину Доминик усвоил рано.

— Скажи что-нибудь, — потребовала Арианна, — и не смотри на меня так. Я ведь извинилась. Чего еще ты хочешь?

Доминик без колебания ответил:

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.