О ПОЛОЖЕНИИ НА ЮГО-ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ

Третьего дня в Харьков возвратился член Реввоенсовета Республики товарищ И. В. Сталин.

Товарищ Сталин пробыл на фронте около трёх недель: при нём началась и постепенно развилась наступательная операция красных войск, открывшаяся знаменитым прорывом польского фронта красной конницей.

В беседе с сотрудником УкрРОСТА товарищ Сталин сообщил следующее:

Говоря об операции Конной армии тов. Буденного на польском фронте в начале июня, многие сравнивают её — этот прорыв фронта противника — с рейдом конницы Мамонтова в прошлом году.

Но эта аналогия совершенно неправильна.

Мамонтовская операция имела эпизодический, так сказать, партизанский характер, не связанный с общими наступательными операциями армии Деникина.

Прорыв же Конной армии является звеном в общей цепи наступательных операций Красной Армии.

Рейд нашей конницы начался пятого июня. Утром этого дня, свёрнутая в кулак, красная конница ударила по второй польской армии, прорвала неприятельский фронт, рейдом прошла район Бердичева и утром седьмого июня заняла Житомир.

О подробностях занятия Житомира и захваченных трофеях уже сообщалось в печати, говорить об атом не буду, отмечу лишь кое-что характерное. Реввоенсовет Конной армии доносил штабу фронта: “Польская армия питает абсолютное пренебрежение к нашей коннице. Мы считаем своей обязанностью доказать полякам, что конницу надо уважать”. После же прорыва тов. Буденный пишет нам: “Паны научились уважать конницу; бегут, очищая перед нами дорогу, опрокидывая друг друга”.

Результаты прорыва следующие:

Вторая польская армия, через которую прошла наша Конная армия, оказалась выведенной из строя,—она потеряла свыше одной тысячи человек пленными и около восьми тысяч человек зарубленными.

Последняя цифра мною проверялась из нескольких источников и она близка к истине, тем более, что первое время поляки решительно отказывались сдаваться, и нашей коннице приходилось буквально пробивать себе дорогу.

Это первый результат.

Второй результат: третья польская армия (район Киева) оказалась отрезанной от своего тыла и очутилась перед опасностью быть окруженной. Ввиду этого началось её общее отступление в направлении Киев — Коростень.

Третий результат: шестая польская армия (район Каменец-Подольска), потеряв опору на своём левом фланге, из боязни быть припёртой к Днестру, начала свой общий отход.

Четвёртый результат: с момента прорыва началось наше общее стремительное наступление по всему фронту.

Так как вопрос о судьбе третьей польской армии не для всех еще ясен, то на этом я остановлюсь более подробно.

Оторванная от своей базы и потерявшая связь, третья польская армия очутилась перед опасностью попасть в плен целиком. Ввиду этого она начала жечь обозы, взрывать склады, портить орудия.

После первых неудачных попыток к отступлению в порядке она вынуждена была обратиться в бегство (поголовное бегство).

Треть армии (всего в третьей польской армии насчитывалось около двадцати тысяч бойцов) попала в плен или была зарублена. Другая треть её, если не больше, побросав оружие, разбежалась по болотам, лесам,— рассеялась. Лишь остальная треть, и даже меньше, успела проскочить к своим через Коростень. При этом, несомненно, если бы поляки не успели своевременно подать помощь свежими частями через Шепетовку — Сарны, и эта часть третьей польской армии осталась бы в плену или рассеялась по лесам.

Во всяком случае надо считать, что третьей польской армии не существует. Те же остатки её, которые добрались к своим, нуждаются в большом ремонте.

Для характеристики разгрома третьей польской армии должен сказать, что всё житомирское шоссе завалено полусожжёнными обозами и автомобилями всех родов, причём количество последних, по донесению начальника связи, доходит до четырёх тысяч. Нами взято 70 орудий, не менее 250 пулемётов, громадное количество винтовок и патронов, еще не подсчитанное. Таковы наши трофеи.

Нынешнее положение на фронте можно обрисовать следующим образом: шестая польская армия отходит, вторая отводится на переформирование, третья фактически не существует, её заменяют новые польские части, взятые с западного фронта и из далёкого тыла.

Красная Армия наступает по всему фронту, перейдя за линию: Овруч — Коростень — Житомир — Бердичев — Казатин — Калиновка— Винница— Жмеринка.

Но было бы ошибкой думать, что с поляками на нашем фронте уже покончено.

Ведь мы воюем не только с поляками, но со всей Антантой, мобилизовавшей все чёрные силы Германии, Австрии, Венгрии, Румынии, снабжающей поляков всеми видами довольствия.

Кроме того, не надо забывать, что у поляков имеются резервы, которые уже подтянуты к Новоград-Волынску и действия которых, несомненно, скажутся на днях.

Следует также помнить, что разложение в массовой масштабе еще не коснулось польской армии.

Нет сомнения, что впереди ещё будут бои, и бои жестокие.

Поэтому я считаю неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о “марше на Варшаву”, другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на “красной советской Варшаве”.

Я не буду доказывать, что это бахвальство и это самодовольство совершенно не соответствуют ни политике Советского правительства, ни состоянию сил противника на фронте.

В самой категорической форме я должен заявить, что без напряжения всех сил в тылу и на фронте мы не сможем выйти победителями. Без этого нам не одолеть врагов с Запада.

Это особенно подчёркивается наступлением войск Врангеля, явившимся, как “гром с ясного неба”, и принявшим угрожающие размеры.

Не подлежит никакому сомнению, что наступление Врангеля продиктовано Антантой в целях облегчения тяжёлого положения поляков. Только наивные политики могут верить, что переписка Керзона с тов. Чичериным могла иметь какой-нибудь иной смысл кроме того, чтобы фразой о мире прикрыть подготовительные работы Врангеля и Антанты к наступлению из Крыма.

Врангель не был еще готов, и поэтому (только поэтому!) “человеколюбивый” Керзон просил Советскую Россию пощадить врангелевские части и сохранить им жизнь.

Антанта, очевидно, рассчитывала, что в момент, когда Красная Армия собьет поляков и двинется вперёд, — в этот момент Врангель выйдет в тыл нашим войскам и разрушит все планы Советской России.

Нет сомнения, что наступление Врангеля значительно облегчило положение поляков, но едва ли есть основание думать, что Врангелю удастся прорваться в тыл нашим западным армиям.

Во всяком случае ближайшее будущее покажет силу и вес врангелевского наступления.

“ Коммунист” (Харьков) № 140,

24 июня 1920 г.