"Черная смерть" - читать интересную книгу автора (Стрельцов Иван)

ГЛАВА 5

Отряд самообороны вернулся в родной аул Шадди только к вечеру. Из боевой единицы, потеряв три четверти боевиков, отряд превратился в траурный кортеж. Десятки трупов, завернутые в белую материю, были сложены на площади перед мечетью, где мулла, опустившись на колени, под вой и слезы женщин надрывно читал поминальные суры из Корана.

К тому времени, когда на черный небосвод выплыл молодой месяц, над аулом Шадди повисла сонная тишина, только нет-нет да заливалась лаем чья-то собака.

Степан Корчинский, закурив сигарету, устало опустился на широкое кожаное кресло. Напротив него сидел Аслабмек Максуров и внимательно наблюдал за мимикой предводителя наемников. Того явно что-то тревожило, но Скок старался сдерживать свои эмоции.

— Тебя что-то волнует, Степан? — наконец не удержался от мучившего его вопроса Асламбек.

— Жду не дождусь, когда получу картотеку, — недовольно буркнул Скок и, криво ухмыльнувшись, сбил пепел на ковер ручной работы.

— Как я и обещал — завтра получишь все сполна, — ответил средний Максуров и, прищурив левый глаз, спросил: — Ты все-таки не ответил на вопрос, как думаешь с этим архивом выбираться из республики. Ведь нет у тебя плана выхода из Чечни.

— Можно подумать, у тебя он есть, — огрызнулся Степан.

— Есть, — кивнул Асламбек. — Я могу даже с тобой им поделиться. Ну, естественно, на определенных условиях.

Скок ничего не ответил, но задумался. Он по-прежнему не мог связаться с Аленой, сделка могла оказаться под угрозой. Даже несмотря на ряд оговоренных мер предосторожности..

Отряд наемников расположился в родовом доме Максуровых, братья уступили незваным гостям весь второй этаж большого двухэтажного дома, возведенного из серого силикатного кирпича. Там же расселили и заложников, которых по очереди охраняли Федоин и Спотыкач, Клео сидела возле тяжело раненного брата. Только один Кухарь, завалившись на диван, мирно похрапывал, через несколько часов ему предстояло сменить Скока, который контролировал братьев Максуровых, по-прежнему облаченных в «антишахидовки», при помощи пульта дистанционного управления. «Кухарь — мужик жесткий, на сговор с Максуровыми не пойдет ни под каким соусом, — про себя рассуждал Корчинский, глядя на сидящего напротив Максурова. — А из этой катавасии нужно как-то выбираться».

— Ну, и какие условия? — наконец вслух спросил Скок.

— Мне тоже нужна картотека, — коротко ответил чеченец. Его голос прозвучал спокойно и ровно, как будто речь шла о карманной мелочи.

— Что-о?

— Все равно сам архив слишком громоздкий, так просто его не вывезти. Нужно делать копии, а делать одну или больше — какая разница? Предложение было сделано, теперь Степан должен был выбирать…

— Ночью в аул не пойдем? — спросил Александр Синицын, наблюдая за населенным пунктом через небольшой бинокль. Ночь была лунной, так что можно было об ходиться без ПН В.

— Точно не пойдем, — подтвердил Виктор Савченко. — Место незнакомое, будем только зря собак дразнить.

Двое спецназовцев выбрали место для наблюдательного пункта среди густо растущих кустов молодого орешника на склоне соседней горы. С такой позиции они видели всех, их же никто. Даже мохнорылые кавказские овчарки, которых было по нескольку штук в каждом дворе, не могли их учуять. Постоянно дующий ветер между двух гор относил запах чужаков в сторону.

— На такой позиции можно сколько угодно оставаться, — не отрываясь от бинокля, шепотом пробормотал старший лейтенант.

— Только вряд ли террористы собираются долго здесь задерживаться, — поддержал разговор Стрелок. — Возьмут свой чертов архив и попытаются «сделать ноги» через Грузинскую дорогу.

— Да, — согласился проводник, — только, думается мне, сперва они своих мертвых похоронят. Вон, видишь, уже на кладбище могилы роют, торопятся абреки.

Виктор приложил бинокль к глазам и уставился в сторону кладбища, куда смотрел старший лейтенант. Германская оптика стремительно сократила расстояние, предоставляя возможность диверсанту рассмотреть все до мельчайших подробностей. Кладбище было не особо большим, с полсотни надгробий, каменных столбов, украшенных арабской вязью. Но и среди типичных мусульманских памятников кое-где мелькали пережитки советской власти — четырехгранные пирамиды с пятиконечными звездами на вершинах. Так раньше хоронили ветеранов Великой Отечественной войны.

Глядя на это кладбище, Виктор вдруг вспомнил, как несколько лет назад, еще будучи морским пехотинцем-срочником, он прикрывал отход своей группы, попавшей в засаду сепаратистов. Тогда ему пришлось побегать среди каменных плит надгробий, наматывая на подошвы сапог пуды липкой грязи.

— Чувствуется, что война проходила мимо этого аула. — Синицын отвлек Стрелка от тяжелых воспоминаний. — Поэтому и кладбище небольшое.

— Ничего, завтра с утра пораньше они эту оплошность исправят, — буркнул Савченко, наблюдая, как два десятка бойцов «сил самообороны», разделившись на пары, усердно роют продолговатые ямы. Наконец Виктор отложил бинокль и обратился к напарнику: — Ночью нам здесь все равно делать нечего, Дядя Федор подаст сигнал только утром, поэтому давай темное время суток разобьем пополам. Пора бы уже сил поднабраться. — С этими словами диверсант с сожалением вспомнил массаж мозгов, такая подзарядка была бы в самый раз.

— Нужно, — согласился с диверсантом проводник. — Тогда давай ты первый покемарь, а через пару часов сменишь меня.

— Идет, — быстро согласился Савченко и, завалившись на бок, мгновенно уснул, подперев щеку полимерным цевьем автомата.

Летняя ночь на Кавказе короткая, диверсантам удалось поспать всего по нескольку часов, как небосвод стал стремительно светлеть, звезды меркнуть, а в ауле громко наперебой закричали петухи.

Вскоре весь населенный пункт ожил, по узким улочкам муравьями замельтешили человеческие фигурки, заканчивались последние приготовления к похоронной церемонии. Диверсанты по-быстрому подкрепились остатками га лет и сгущенным молоком, разделив последнюю банку по-братски.

— Ну, теперь главное, чтобы Дядя Федор вовремя подал сигнал, — стряхивая с подбородка крошки сухарей, покачал головой Савченко, снова поднимая бинокль.

В ауле пришла в движение похоронная процессия, мужчин, способных нести завернутые в саван трупы, было значительно меньше, чем самих покойных. Поэтому мертвецов складывали штабелями на несколько телег, каждая из которых была запряжена парой лошадей. Бородатые бойцы «отряда самообороны» сноровисто грузили на телеги завернутых в плотную ткань погибших, издалека похожих на больших тряпичных кукол, бережно укладывая одна на одну.

Наконец последний покойник был возложен на телегу, и траурная процессия двинулась в сторону кладбища. Сразу же за последней телегой шел мулла в атласном ярко-зелоном халате и белой чалме. Мулла шел, опустив голову, и, едва шевеля губами, читал молитву, а руки, сложенные на поясе, неспешно перебирали четки.

В небольшом отдалении вслед за служителем религиозного культа шли наиболее влиятельные люди тейпа, пятеро седобородых старцев в высоких папахах и черных национальных одеждах с серебряными газырями на груди и кинжалами в инкрустированных ножнах на поясе. Рядом со старейшинами медленно шли братья Максуровы, также в национальной одежде. Рядом со смуглолицыми братьями находились трое наемников. По описанию Дяди Федора Савченко узнал бывших десантников: Скока, Кухаря и Спотыкача. Последний шел чуть поодаль от остальных, его правая рука сжимала цевье автомата, висевшего на плече стволом вниз, а левая вольно лежала на подсумке с гранатами. Слова бывшего замка взвода разведки морской пехоты подтверждались: «Наемники не особо доверяют своим нынешним союзникам».

Потом шли бойцы «самообороны» в зеленокоричневом камуфляже, обвешанные подсумками с боеприпасами и оружием на изготовку. Лбы многих украшали зеленые повязки с белой вязью арабских иероглифов — эти причислили себя к разряду мстителей-смертников, собираясь мстить федеральным войскам.

За остатками отряда медленно следовал остальной люд, старухи во всем черном, женщины помоложе и дети были одеты более разнообразно. Над этой частью процессии одним надрывным звуком плыл всеобщий вой.

После наблюдения за похоронной процессией Савченко перевел свой взор в глубину аула в поисках своего однополчанина. Николай Федоров в расстегнутом камуфляжном френче, из-под которого выглядывала бело-черная флотская тельняшка, стоял на крыльце двухэтажного дома и, облокотившись на деревянные перила, безмятежно курил, глядя на небольшой сарайчик в глубине двора. Автомат он оставил у перил крыльца, скорее всего, это обозначало, что в доме никого нет. На самом деле все это было не так, в доме находились Цезарь и Клео. Но юноша был тяжело ранен, поэтому его сестра ни на секунду не отлучалась от раненого.

— У нас времени не больше часа, — сообщил Виктор. — Спрячемся в сарае, на который нам указал Дядя Федор, — добавил диверсант и, внимательно взглянув на проводника, спросил: — Как пойдем?

— А вон по тому откосу. — Синицын указал на насыпь, созданную природой после зимних камнепадов и весенних селей, которые упорно из года в год нагромождали защитный вал у подножья горы. — По нему мы незаметно обойдем посты и выйдем к арыку, по которому вода от родника течет в аул. Никто нас не заметит.

— Отлично, — кивнул Савченко, надевая на плечо ранец десантника, в котором находились все его нехитрые пожитки. — Тогда ходу.

К тому времени, как двое диверсантов добрались до откоса, похоронная процессия достигла деревенского кладбища. Внезапно навстречу воющей и причитающей толпой выехала арба, запряженная широкогрудым и толстоногим мулом. Телега была доверху нагружена тяжелыми деревянными ящиками, от этой тяжести бедное животное едва передвигало ноги.

Двое боевиков, сопровождающие мула с грузом, освободили разбитую дорогу, пропуская телеги с мертвецами.

Решение к Степану Корчинскому пришло мгновенно, едва он увидел арбу с массивными деревянными ящиками.

— Я согласен поделиться с тобой, — шепотом произнес Скок, обращаясь к среднему Максурову, — если ты нас вытащишь отсюда.

— Вытащу, — уверенно ответил Асламбек.

«Альфу», прибывшую из Москвы, Христофоров встречал лично на взлетно-посадочной полосе Моздокской военно-воздушной базы.

Из приземлившегося «Антея» неспешно, повзводно выгружались бойцы антитеррористического отряда. Подобно средневековым рыцарям, закованные в панцирь тяжелых бронежилетов, в титановых шлемах с прозрачными пулестойкими забралами. Все личное оружие, от крупнокалиберных снайперских винтовок «В-94» до бесшумных автоматов «вал», было уложено в индивидуальные чехлы, на манер дорогих скрипок маститых музыкантов. Ко всему еще каждый боец был оснащен индивидуальным норвежским спальником, в котором можно спать при любой погоде, германской маскировочной плащ-палаткой, укрывающей не только от сильного ветра и проливного дождя, но и в от всевидящего глаза врага. Много чего ценного находилось на вооружении отряда антитерров, но самым главным являлось то, что каждое командирское подразделение сопровождал полноценный штаб, имеющий свой оперативноплановый отдел, а также отделы спецсвязи, анализа и экспертизы. И подчинялся этот штаб непосредственно директору антитеррористического центра, а тот, в свою очередь, лишь директору ФСБ.

После того, как бойцов «Альфы» разместили в коттеджах летных экипажей, Владимир Христофоров пригласил командование отрядом на совместное совещание с руководством объединенной военной группировки.

В штаб прибыли два полковника — командир и начальник штаба. Один высокий, широкоплечий, с мощным квадратным подбородком, слегка приплюснутым носом и маленькими настороженным глазами. Второй был на голову ниже, но так же широкоплеч. Круглое лицо было отмечено рытвинами оспы, четко очерченный контур губ, нос картошкой, широкий лоб и большие серые вдумчивые глаза. Они являлись полной противоположностью друг друга, командир — решительный и стремительный человек действия, другой — стопроцентный аналитик, специалист по разработке сложных ребусов.

С появлением антитерров сразу же началось совещание, тема была весьма специфическая, поэтому главенствовать здесь приходилось Христофорову.

— Группе террористов, освободивших при транспортировке авиатранспортом Махмуда Максурова и захвативших в качестве заложников пятерых российских парламентариев, удалось десантироваться на территорию горной Чечни и там слиться с одним из сепаратистских отрядов.

Сейчас по данным радио - и воздушной разведки мы знаем, что террористы и заложники находятся в родовом селе братьев Максуровых. Долгое время этот населенный пункт находился в стороне от зоны боевых действий, прикрываясь биркой нейтралитета. Поэтому аул не обустроен мощными фортификационными огневыми точками, правда, имеется по периметру линия окопов, но это несерьезно. Тем более что отряд сепаратистов весь прошлый день вел изнурительные бои, понес потери и значительно ослаблен. Ваша задача, — Христофоров внимательно посмотрел на офицеров «Альфы» и сделал небольшую паузу, давая понять, что все только что сказанное адресовано непосредственно им и их отряду, — после подробного изучения последних данных разведки десантироваться в районе аула Шадди, взять его штурмом, заложников освободить, а террористов уничтожить…

Хотел еще что-то добавить, но командир «Альфы» его бесцеремонно перебил:

— Нашему теляти да волка съести.

— Не-е понял, — с растяжкой в голосе произнес Христофоров, глянув исподлобья на альфовца злым взглядом: — Вы что, не уверены в силах своего отряда или, может, боитесь террористов?

Командир антитерротистического отряда смерил контр разведчика не менее злым взглядом и чуть ли не по-волчьи оскалился:

— Никого я не боюсь, и мой отряд выполнит любое задание. Но губить людей за просто так я не позволю. Из оборонительных сооружений у них одна линия окопов. Ага, щас-с, а потом за этой линией окопов голое пространство и каждый двор

— крепость, каждый чердак — снайперское, гнездо, а каждый подвал — дот с метровыми стенами и крупнокалиберными пулеметами. А мои бойцы будут с легким вооружением штурмовать все это своим телами. А потом, когда «чехи» напластают достаточно трупов, большие начальники бесстыже заявят: «Опять пресловутая «Альфа» обосралась». Хватит наступать на одни и те же грабли, проходили мы все это и в Буденновске, и в Комсомольском.

— Полковник, так вы отказываетесь выполнять приказ командования? — неожиданно подал голос сидящий напротив командира антитеррористического отряда немолодой генерал-майор с рыхлым лицом и нездоровым цветом кожи. Заместитель командующего объединенной группировки по воспитательной части решил поучить бойца в духе комиссаров прошлого. Но вместо командира «Альфы» внезапно заговорил начальник штаба отряда:

— Никто не отказывается выполнять приказ. Но только время заколачивания гвоздей электронным микроскопом прошло. Мы — специалисты по освобождению заложников, и делаем это, как говорится, на уровне мировых стандартов. А проведение штурма укреплений противника не наш профиль, мы даже не имеем соответствующего оснащения.

— Значит, придется проводить полномасштабную армейскую операцию, — прихлопнул ладонью по столу командующий объединенной группировки, потом перевел взгляд на своего начальника штаба и спросил: — Сколько времени займет подготовка?

— Обработка разведданных, подготовка плана, перенацеливание авиации и артиллерии, смена позывных и кодов, развертывание в районе боевых действий наземных частей. И, соответственно, общее согласование взаимодействий, — начальник отдела закончил перечислять все необходимое и подвел итог: — Минимум сутки.

Христофоров не принимал участия в этом споре и хорошо понимал справедливость высказанного офицерами «Альфы» отказа от штурма аула Шадди. На войне каждый должен делать то, чему его обучали и к чему готовили. Если бы он не послал диверсионный отряд «Эдельвейс» освобождать заложников, то теперь диверсанты не оказались бы вычеркнутыми из списка живых. Руководство совещанием плавно перешло от Христофорова к командующему объединенными вооруженными силами: раз на первом месте проведение армейской операции, то, как говорится, военным и карты в руки.

— Сутки и ни минутой больше, — строго приказал генерал начальнику штаба. Вроде бы все вопросы были решены и можно было заканчивать совещание. Командующий уже было собрался подняться и объявить о его завершении, как дверь отворилась и в кабинет вошел без стука начальник службы радиоперехвата.

— Разрешите, товарищ генерал, обратиться к полковнику Христофорову, — с порога спросил вошедший офицер.

— Обращайтесь, — кивнул командующий, понимая, что главный радиоразведчик ворвался на совещание неспроста.,

— Товарищ полковник, мы засекли из аула Шадди телетрансляцию…

Сарай, который Николай Федоров обозначил диверсантам как укрытие на территории усадьбы Максуровых, оказался заброшенным овином, в котором когда-то хозяева хранили зимние запасы сена для скота на зиму. Теперь от сена не осталось и следа, внутри в беспорядке валялась всякая бесполезная рухлядь, которую сюда сбрасывали за ненадобностью.

Несмотря на то, что стены сарая были ветхими, а шифер на крыше больше напоминал решето, сам остов строения, сбитый из толстых дубовых балок, был по-настоящему прочным и мог еще простоять не один десяток лет. Савченко с Синицыным решили разместиться на стропилах под крышей, в таком положении они имели значительный оперативный простор, не говоря уже о большем секторе обстрела в случае необходимости.

По окончании похорон жизнь в ауле закипела с новой силой. Сквозь прохудившиеся дыры в ветхом шифере Виктор наблюдал, как из арбы, въехавшей в усадьбу, двое чеченцев под присмотром Кухаря вносят тяжелые ящики в дом. С противоположной стороны можно было разглядеть, как в сотне метров на деревенской площади два десятка боевиков устанавливают огромную параболическую тарелку. Несколько человек быстро и ловко собирали решетчатые конструкции, остальные тянули черные, толстые нити кабелей. Чувствовалось, что это им приходилось проделывать не один десяток раз…

В центре телевизионного экрана сидел выряженный в дорогой костюм-тройку Муса Максуров, старший из братьев. За его спиной в один ряд заняли места пятеро седобородых старейшин тейпа, облаченные в национальную одежду, с неестественно выпрямленными спинами и расправленными плечами.

Перед старшим Максуровым был установлен низкий журнальный столик с листками исписанной бумаги. Взяв верхний, Муса начал громко читать:

— Геноцид федеральных войск России против чеченского народа, ведущий к его полному уничтожению, требует от нас, сыновей своего народа, прибегнуть к действиям, не сочетающимся с психикой здоровых людей…

— Ну не суки, — прорычал заместитель командующего по воспитательной части. Он, как большой начальник, в то же время ни за что не отвечающий, мог себе позволить дать волю эмоциям, чего нельзя было сказать о других офицерах. В небольшое помещение службы радиоперехвата набилось битком народа, кроме операторов пеленгующих установок здесь собрались все участники совещания.

— Нас, чеченцев, обвиняют во взрывах жилых домов, пассажирских поездов и захвате заложников, — продолжил Муса Максуров.

— Теперь понятно, где прятали масхадовскую передвижную телестанцию, — задумчиво произнес начальник армейской разведки. Его люди почти два года охотились за телестанцией-призраком.

— Но разве не точно так же с нами поступают федеральные войска? Бомбят наши города и села, расстреливая машины и скот крестьян, уничтожая вайнахов в фильтрационных лагерях? — с пафосом продолжал вещать Муса.

— Трансляция этой передачи идет на Чечню? — нервно обернулся командующий группировкой к начальнику службы радиоперехвата.

— Нет, — отрицательно покачал головой офицер. — Они транслируют через спутник связи на «ЕшоГЛчлге».

— Что? — вставил свое слово главный воспитатель военной группировки.

— Европейские новости, — пояснил начальник радиоперехвата.

— Твою мать, — опять не удержался от матерщины генерал, но на эту реплику никто не обратил внимания…

Пилот штурмовика «Су-25» под бортовым номером 0574, находясь в плановом полете, именуемом «свободная охота», в шлемофоне услышал зуммер индикатораслежения. Установленная на самолете аппаратура электронного слежения зафиксировала импульс телевизионного излучения. Бортовой компьютер, мгновенно совместив все параметры, выдал на дисплей координаты, одновременно внося их в систему наведения четырех тяжелых ракет «Х-29 ТЕ», подвешенных под крыльями штурмовика. Пилотам, барражирующим в небе Чечни, перед каждым вылетом, при прохождении инструктажа, неоднократно сообщали о передвижной телестанции сепаратистов. Но до сих пор она оставалась неуловимой.

Пилот «грача» указательным пальцем левой руки сбросил красный предохранительный колпачок с тумблера активизации ракеты, затем щелчком перевел тумблер в положение «ВКЛ». В следующую секунду указательный палец надавил клавишу гашетки. Самолет вздрогнул всем корпусом, из-под левой плоскости крыла вырвалась тупорылая сигара «Х-29 ТЕ» и, оставляя дымный темно-серый след, устремилась в сторону остроконечный горной гряды, обильно поросшей зеленью. Летчик положил машину на крыло, разворачивая штурмовик вправо, лишнего топлива для проверки выстрела уже не оставалось. Впрочем, в стопроцентном попадании умной ракеты он нисколько не сомневался, еще ни разу «Х-29 ТЕ» не подводила. Как говорится, проверено электроникой…

Система наведения, четко придерживаясь задней сетки координат, вывела ракету на цель. И, едва серебристая сигара коснулась обшивки выгнутого блина параболической ракеты, в то же мгновение сработал взрыватель боевой части. На деревенской площади вспыхнул огненный шар взрыва, мощностью в триста килограммов пластита. Раскаленная плазма смертоносным вихрем обрушилась на стоящих поблизости боевиков, ударная волна срывала крыши ближайших домов, выворачивая с корнем деревья и выбивая уцелевшие стекла.

В это время Асламбек Максуров и Степан Корчинский, запершись в дальней комнате, спешно копировали документы картотеки подпольной организации «Джаамат».

Каждый лист, вытащенный из папки, сперва сканировал Асламбек, после чего передавал Корчинскому, а у того был припасен портативный станок для фотографирования «Кодаком». Скок был консерватором в подобных вещах и доверял лишь фотопленке. После снятия копии лист небрежно улетал в ящик, откуда предварительно были вынуты все папки с документами. Как только работа по копированию будет закончена, оригиналы сожгут.

Мощный внезапный взрыв всколыхнул дом, но здание, выстроенное добротно, в несколько кирпичей, устояло, лишь посыпались плиты фальшпотолка.

Двое мужчин обменялись настороженными взглядами, лихорадочно соображая, не является ли это началом штурма федеральных войск. Но больше взрывов не последовало, и они снова принялись за работу.

Через десять минут в комнату ввалились Муса и Махмуд Максуровы. Их лица были перепуганы, а глаза затравленно блестели.

— Федералы взорвали передающую антенну, — сообщил старший брат.

— Погибли почти все бойцы, — вторил ему младший. — Уцелело лишь несколько человек, те, что находились на постах.

— Ты успел связаться с Ренуаром? — взволнованно спросил Асламбек у Мусы, он имел в виду ангажированного бельгийского тележурналиста, работающего на «ЕигоИе^з».

— Да, — кивнул старший брат.

— Все передал в эфир, что было написано?

— Да, успел весь текст прочесть.

— Тогда нам они уже ничего не сделают, — довольно оскалился Асламбек и перевел взгляд на ящики с документацией. Их оставалось не меньше четверти. — Но следует поторопиться.

Братья Максуровы послушно вышли из комнаты, дабы не мешать работать…

«Мы хотим доказать всему миру, что борцы за независимость Ичкерии не кровожадные звери, — ораторствовал с экрана Муса Максуров. — Теперь мы не будем брать в заложники русских и требовать от федеральных властей вывода армии из Ичкерии. Мы в заложники берем своих родственников и, обвешавшись взрывчаткой, направляемся в Москву только для того, чтобы спросить у их президента, за что он ненавидит вайнахов. Теперь пусть весь мир увидит настоящих кровожадных зверей…»

Экран телевизора зарябил черно-белыми полосами.

— Что случилось? — недоуменно спросил командующий, он все еще находился под гнетущим впечатлением от последних слов Максурова.

— Да уж, — пробормотал стоящий рядом с генералом начальник штаба. — Сейчас здесь будет тесно от западных журналистов. Боевики организовали беспроигрышную игру, сразу сдав себе все козыри.

В тесном душном помещении повисла гробовая тишина. Христофоров посмотрел на стоящих рядом офицеров «Альфы» и негромко произнес:

— Вот теперь будет работа по вашему прямому профилю…

От костра, пожиравшего документы и ящики, в которых те хранились, поднималось оранжевозолотистое бездымное пламя.

Чуть поодаль стояли наемники во главе с Корчинским, братья Максуровы Асламбек и Муса. У старшего брата с живота свисала сумка «кенгуру», в которой находились дискеты со скопированной информацией. Свои кассеты с фотопленкой Степан Корчинский сложил в пустой гранатный подсумок, болтающийся у него на боку.

— Для нашего отъезда в ауле есть два больших «Икаруса» и микроавтобус «РАФ» «Скорая помощь», — завороженно глядя на высокие языки пламени, заговорил Асламбек. — Только людей мало, от отряда дяди Зелимхана осталось шестеро бойцов, думаю, в заложники мы сможем взять человек тридцать-сорок. В основном это молодые женщины, пожилые и дети будут нас только задерживать.

— Да, негусто, — вместо Скока ответил Кухарь, он уже совсем не владел ситуацией, из-за чего не мог сказать ничего толкового. Подобное состояние было критически близко к истерике.

— А чего тут много думать, — раздался бесшабашный голос Спотыкача. — Грузимся в два «Икаруса», окна зашториваем, так будет незаметно, сколько внутри людей, а в «Скорую помощь» помещаем раненого Цезаря. Ну, Клео, соответственно, при нем, я за баранку. И замыкаем хвост колонны. Главное, чтобы было куда ехать.

— Ехать нам есть куда, — вставил наставительным тоном Асламбек, заметив недоверчивый взгляд Скока, кивнул головой.

— Тогда не стоит зря рисковать «РАФом», — неожиданно встрял в разговор до сих пор молчавший Федоин.

— Как это? — не понял Кухарь.

— Раненого Цезаря вместе с сестрой нужно забирать тоже в салон «Икаруса», — начал неспешно выкладывать свой план Николай. — А микроавтобус пустить впереди колонны, ну, вроде как БРДМ. В случае какой подлянки со стороны федералов будет возможность предупредить остальных.

— Неплохо, — согласился с мнением бывшего морпеха Кухарь.

— Кто сядет за руль «РАФа»? — спросил Скок.

— Могу я, — таким же спокойным тоном предложил Федоров.

— А ты часом, друг ситный, не собираешься свинтить от родного коллектива? — внезапно поинтересовался Корчинский, с недоверием глядя на Николая.

— Куда? — усмехнулся тот. — За то, что мы за эти дни наворотили у федералов, я могу рассчитывать на самое гуманное отношение к себе разве что в виде безапелляцинного пожизненного в «Белом лебеде» или на острове Огненный. Такой расклад мне не подходит. А ты, если мне не доверяешь, садись сам за руль или вместе со Спотыкачом, — наконец не выдержав, сорвался Федоин.

Такой расклад совершенно не улыбался Скоку. Чеченцев и так получалось вместе с тремя братьями девять человек против шести наемников, один из которых тяжело ранен. А если еще двое сядут в «РАФ», то и вовсе численный перевес окажется на стороне абреков. Вот тут уж могут быть любые расклады, уверенность в своем преимуществе часто толкает людей на рискованные действия.

— Ни к чему все это, — неожиданно Скок улыбнулся, глядя на Федоина. После чего обратился к Кухарю: — Пусть едет первым, а ты, Николай, дашь ему свой спутниковый телефон.

Тот понимающе кивнул, в корпус «трубы» Кухаря был заложен пятидесятиграммовый заряд пластида, вполне достаточный, чтобы кабину микроавтобуса разнесло в клочья вместе с водителем…

Пока в «Икарусы» загружались заложники, Николай Федоров проверил, насколько у микроавтобуса заполнен бак топливом, работу мотора, после чего влез в кабину и решил проверить транспорт на ходу. Покинув гараж, он некоторое время пропетлял по улочкам аула, сделал круг вокруг усадьбы Максуровых. Проезжая мимо сарая, двигатель микроавтобуса внезапно чихнул и заглох. Николай провернул ключ в замке зажигания и надавил на педаль газа, двигатель снова завелся, сперва зарычав, затем вновь перешел на ровные обороты. Тем временем дверь сарая тихонько приоткрылась, и в салон бесшумно проникли двое диверсантов.

— Ложитесь на пол и накройтесь брезентом, — не поворачивая головы, произнес Дядя Федор, выезжая из узкого переулка. — Архив сожгли, но сделаны копии, — продолжал тихо говорить бывший морской пехотинец, — один экземпляр у старшего Максурова, второй у Скока в гранатном подсумке. Сейчас их нейтрализовать не получится, в каждом автобусе по сто килограммов тротила и дистанционный подрыв. Но, как только выгорит момент, я дам знать. Ясно?

— Ясно, — донеслось с пола. «РАФ» с красными крестами по бокам выехал на окраину аула, чтобы возглавить движение колонны…

Все было так, как и предсказали на совещании в Моздоке, вскоре город заполонили толпы аккредитованных в России иностранных журналистов. Просто было удивительно, как они умудрились так оперативно сработать. Вслед за их нашествием пришла депеша из Кремля: «Не препятствовать работе СМИ и не допустить кровопролития».

Представители армии и внутренних дел выделили журналистам необходимое количество вертолетов, которые должны были сопровождать колонну с «заложниками совести» по всему периметру, и, как говорится, умыли руки.

Другое дело ФСБ, им была адресована другая депеша, за подписью главы государственной безопасности: «Не допустить проезда колонны в Москву. Террористов уничтожить, заложники не должны пострадать ни при каких условиях. Руководителем операции назначается полковник Христофоров».

— Да как же не допустить гибели заложников, — возмущался командир «Альфы», — если все они добровольцы и наверняка обвешались взрывчаткой. Как их будут спасать мои бойцы? Да эту колонну надо на хрен разбомбить, а еще лучше напалмом сжечь.

— Бушуй, не бушуй, это ничего не даст, — попытался остудить уже лично ему подчиненного полковника Христофоров. — Нужно выполнять приказ. Значит, так, летим, вначале сопровождаем, ну и по ходу думаем, как выполнить приказ и под суд не угодить.

Колонну, состоявшую из одного микроавтобуса «РАФ» и двух красно-белых «Икарусов», сопровождали пятнадцать транспортных вертолетов «Ми-8», из которых девять винтокрылых машин занимали тележурналисты, и только в шести находились бойцы ударной группы отряда «Альфа».

Штаб двигался параллельным курсом на специализированных автобусах, получая информацию с беспилотного самолета-шпиона «Шмель», который плыл высоко в небе над колонной и при помощи своей аппаратуры передавал происходящее в режиме реального времени. Никто из находящихся здесь экспертов и аналитиков не верил, что Асламбек Максуров также направляется в Москву, уж слишком коварным и опытным воякой тот был, чтобы рисковать собой. Поэтому и пытались понять, что он задумал, ведь только выяснив конечную цель террористов, можно было их переиграть.

— Что же он задумал? — бормотал под нос начальник штаба, опершись локтями в стол и вглядываясь в карту маршрута террористов. — Грозный обошел, Моздок миновал, идут без остановки километров шестьдесят-восемьдесят. Куда они стремятся?

— Новое сообщение, — возле начальника вытянулся радист. — Колонна свернула на Ставрополь.

— Ставрополь, — задумчиво повторил полковник, его лицо озарила внезапная догадка. Он взглянул на радиста и коротко скомандовал: — Быстро запрос в диспетчерскую аэропорта Ставрополя и все близлежащие аэродромы, без разницы — гражданские или военные. Сводку перемещений бортов или любые нестандартные ситуации.

Радист вернулся только через сорок минут и положил перед начальником штаба распечатки сводки.

Несколько минут полковник внимательно вчитывался в текст распечатки, потом решительно подчеркнул ногтем сообщение с военного аэродрома, находящегося на пути колонны. И тут же услышал новое сообщение от оператора визуального наблюдения.

— Колонна увеличила скорость до ста километров.

— Черт возьми! — выругался начальник штаба. Времени на раздумье не оставалось. — Срочно связь с полковником Христофоровым…

Крепко сжимая руль двумя руками, Николай Федоров замотал головой, как ошалевшая лошадь.

— Что такое? — спросил Виктор Савченко, прятаться все время не было никакой нужды, и он с Синицыным вольготно развалились в креслах, обшитых дерматином.

— Спать хочется, — широко зевнул Дядя Федор. — Девять часов за рулем, никаких сил не осталось.

Действительно, ночная езда по горным дорогам — удовольствие не из лучших. Да и потом держаться за баранку, ожидая каждую минуту выстрела снайпера, тоже энтузиазма не прибавляет.

Виктор расстегнул нагрудный карман камуфляжной куртки и вытащил небольшую пластиковую коробочку, внутри которой оказалось несколько бледно-коричневых подушечек, похожих на жевательные конфеты. Высыпав на ладонь три такие подушечки, Савченко сунул одну себе под язык, две другие отдал проводнику Синицыну и Дяде Федору.

— Положите под язык, они вкусные, с привкусом лимона и кофе, — пояснил диверсант.

— А что это? — забрасывая «подушечку» в рот, спросил Николай.

— Стимульген.

— Типа «Сиднокарба»? — продолжал интересоваться бывший морской пехотинец, вспоминая названия тонизирующих таблеток, которые выдавали разведчикам перед выходом на боевые.

— Типа того, — согласился Савченко, — только эти позабористей будут. Уже через три минуты себя почувствуешь терминатором.

— Это то, что нам надо, — закивал головой Николай. — А то чувствуется, что совсем скоро должна наступить развязка.

И тут же, как в подтверждение слов наемника, раздалась трель спутникового телефона. Федор незамедлительно включил трубку и рявкнул в микрофон:

— На проводе!

— Сейчас будет поворот налево, — из динамика донесся голос Асламбека Максурова. — Сворачивай и выжимай из своей керосинки все, что сможешь. Понял?

— Естественно, — ответил наемник, отключая телефон. Примерно через минуту он свернул влево, выезжая на дорогу, выложенную бетонными плитами.

— Вау-у, — во всю мощь своих легких рявкнул Дядя Федор, вдавливая педаль газа до упора. Стимульген начал действовать…

Сообщение, полученное от начальника штаба «Альфы», на какое-то мгновение повергло Христофорова в шок. Оказывается, ответ на ребус, загаданный террористами, был совсем рядом, только сразу разглядеть его не смогли. В десяти километрах от них находился бывший вспомогательный аэродром ВВС России. Еще в середине девяностых его сократили за недостаточностью финансирования, потом предприимчивый люд взял аэродром в аренду, дабы развивать челночный бизнес. Но соперничать с налаженными линиями оказалось весьма затруднительно, поэтому акционерное общество «Ставрополь Авиа» перебивалось случайными заработками. Например, охраной грузового самолета «Ил-76», он уже вторую неделю стоял в конце взлетной полосы. И главное требование заказчика, чтобы экипаж проживал на борту лайнера, — свидетельствовало о возможности внезапного взлета. Так даже простые смертные из семейства «новых русских» не чудят, ведь каждый день немало денег на ветер вылетает. Такое удовольствие по карману очень серьезному товарищу.

Владимир Христофоров бросился опрометью в кабину пилотов. Шестерка вертолетов со спецназом ФСБ оторвалась от общей стаи винтокрылых собратьев и, увеличив скорость, взяла курс на виднеющиеся вдали аэродромные постройки. Время было упущено, бойцы «Альфы» не успевали захватить самолет, ожидающий террористов.

Все, что можно было сделать в подобной ситуации, — это окружить взлетную полосу, на которой застыл толстопузый транспортник.

— Зачем? — не понял мрачный полковник, командир антитеррористического отряда.

— Нужно дать им возможность сесть в самолет. После того, как они попытаются взлететь, не позволить это сделать. — Владимир Христофоров начал быстро объяснять ход своих мыслей. — Заблокируем их на ВПП, и все, кранты.

— Пожалуй, это выход, — после недолгого раздумья согласился командир «Альфы» и послал двух бойцов за тягачом, чтобы потом перекрыть взлетную полосу…

— Впереди аэродром, — включив телефон, сообщил Дядя Федор. — Что дальше?

— Тарань шлагбаум, — донесся из динамика голос Асламбека Максурова. — А дальше, видишь, бело-голубой лайнер, вот и жми к нему. Это наш билет в теплые страны.

— Ладушки, — ответил Николай, отключая телефон, и, схватившись двумя руками за руль, заорал что было мочи: — Эх-хэ-хэ, разойдись, рука, размахнись, плечо. — Микроавтобус ощутимо тряхнуло, а бело-красный шлагбаум, сваренный из трехдюймовой трубы, согнуло пополам и отшвырнуло в сторону.

Белоснежная махина транспортного самолета с широкой голубой полосой по фюзеляжу стремительно приближалась…

— Откуда этот самолет? — не веря своим глазам, спросил Кухарь, обращаясь к Асламбеку.

— Заранее позаботился, — едва заметно улыбнулся средний Максуров. — Попросил знакомого банкира, он мне и нанял его. Нужно же было как-то вывозить картотеку, а самолет оказался одним из вариантов. Как видишь, пригодился.

— А если в самолете засада? — не унимался Кухарь.

— Нет там засады, — с едва скрытой досадой парировал Асламбек. — В самолете мой человек присматривает за экипажем. Если что, уже дал бы знать.

И, как бы в подтверждение слов Максурова, медленно стала опускаться задняя аппарель, на черном фоне транспортного отсека стоял невысокий мужчина, призывно размахивая рукой.

— Приготовьте депутатов, — приказал Кухарь Спотыкачу и двум чеченцам из отряда самообороны. — Они пойдут первыми, чтобы у спецназовцев не появилось желание открыть огонь на поражение.

— И пусть несут раненого Цезаря, — добавил Скок, вовремя сообразив, что самим выносить раненого товарища — это дополнительный шанс подставиться под пулю снайпера…

Николай Федоров поставил свой «РАФ» чуть в стороне от «Икарусов» и, повязывая нижнюю часть лица на ковбойский манер камуфляжной банданой, обратился к диверсантам:

— Как только все «духи» заберутся в самолет и начнут поднимать аппарель, ваш выход. Я не думаю, что мы будем здесь долго прохлаждаться, и автоматы не берите. Внутри с ними не развернуться.

— Спасибо за подсказку, — недовольно буркнул Савченко.

— Ну, тогда с богом, ребята. — Федоров подхватил свое оружие и бросился к опущенной аппарели, где черной однородной массой поднимались чеченские женщины, выряженные в черные юбки, в тон им кофты и такие же мрачные платки…

Взойдя на борт «Ил-76», братья Максуровы обнялись и расцеловались с встречавшим их соплеменником. А Скок и Кухарь в изумлении остановились у десантной платформы, на которой находился небольшой двухмоторный самолет-лодка «Корвет», совсем недавно выпущенный отечественной промышленностью для богатых охотников и рыбаков. На фюзеляже гидросамолета между моторами был укреплен тюк транспортного парашюта.

Двум бывшим десантникам не нужно было объяснять принцип действия этой конструкции. Самолет, установленный на платформе, можно было десантировать с любой высоты, после чего платформа отделялась и «Корвет» зависал под куполом парашюта, пока, в свою очередь, не запускались моторы. Если же двигатели по какой-то причине не заводились, можно было спокойно приземлиться (приводниться) в зависимости от ситуации.

— Н-да, а он-то полон сюрпризов, — почти восхищенно прошептал Кухарь, кивнув в сторону Асламбека. — Как новогодний мешок Деда Мороза.

— Ничего, у нас есть усмиряющая палочка-выручалочка, — так же тихо ответил Скок, продемонстрировав товарищу пульт дистанционного подрыва…

— Так-так, коробочка полным-полна, — пробормотал командир «Альфы», наблюдая за медленно поднимающейся хвостовой аппарелью через оптику своего бинокля. — А это что еще за явление Христа народу? — невольно вырвалось у полковника.

Владимир Христофоров, также наблюдавший за погрузкой террористов, сам чуть не вскрикнул от удивления. Из салона микроавтобуса выпорхнули две зелено-коричневые тени и, пригибаясь, опрометью бросились к шасси транспортника. В несколько секунд открыли технический люк и молниеносно, по очереди, исчезли в чреве крылатого гиганта, не забыв закрыть за собой крышку люка. Через мгновение гигант медленно покатился по бетону взлетной полосы.

— Что происходит, мать твою, — не удержался от брани альфовец.

Христофоров, вырвав у радиста микрофон передатчика, вышел в эфир:

— Всем, всем, отбой операции «Захват».

— Ты чего? — возмутился командир антитерров.

— Ничего, — твердо ответил полковник. — Главным для нас было — не допустить кровопролития. Мы это условие выполнили, теперь объявим их в международный розыск, и в любом аэропорту голубчиков повяжут.

— А если они все же полетят на Москву? — по-прежнему волновался командир «Альфы».

— Тогда их собьет ПВО, — коротко ответил Христофоров, не сообщив самого главного — в одном из двух «безбилетников» он узнал Виктора Савченко, юношу, которого ему подбрасывала судьба в самые трудные моменты жизни для того, чтобы он ломал ход событий в пользу своих. Так уже случалось неоднократно, и тут уж поневоле станешь фаталистом. Полковник Христофоров в очередной раз поверил в счастливую звезду Стрелка.

Огромная махина транспортного самолета, постепенно разогнавшись, взмыла в небо. Стремительно набирая высоту, «Ил-76» взял курс на Черное море…

От перепада давления заложило уши так, что Виктор ничего не слышал. Он хорошо помнил из лекций по устройству транспортных самолетов, что технические отсеки герметичны, как и салон самолета, и там отсутствует система обогрева. Так что через какие десять-пятнадцать минут после набора высоты здесь будет холодно, как на Северном полюсе, и нужно поспешить пробраться к голове лайнера, где расположены системы обогрева кабины пилотов.

Добраться туда следовало через извилистый лабиринт тоннеля кабельного коллектора, где несложно и заблудиться. Но у Виктора имелась подсказка, вбитая стальным гвоздем в подсознание инструктором в учебном центре. Путеводной нитью тянулся через весь корпус кабель высокой частоты, закованный в металлическую оплетку. Шершавая, как сброшенная кожа змеи, оплетка не позволял спутать ее с другими кабелями, расползающимися по всему нутру огромного лайнера.

— Вперед, — просипел Савченко, бесцеремонно толкая впереди себя Александра, при этом не отпуская бронированный кабель. Вскоре можно было убедиться в том, что температура начала стремительно падать. Все труднее было карабкаться ползком по темному ледяному коридору.

Виктор полз молча, говорить не мог, так как от холо, зуб на зуб не попадал. Сцепив челюсти, он упорно пробирался вперед, не забывая подгонять Синицына. На десяти тысячах метров, когда «Ил» выровнял свой полет в горизонтальное положение, металл авиационной конструкции стал липнуть к ладоням. За бортом самолета было как минимум шестьдесят градусов мороза, дышать уже не было сил…

Неожиданно движение вперед прекратилось, Александр Синицын начал медленно оседать, Виктор рванулся вперед, отодвигая напарника. Его пальцы скользнули по гладкой поверхности металлической двери, в метре от пола нащупал ручку-замок. Лихорадочно ухватившись за нее, Савченко рывком опустил до упора. За шумом двигателя звук щелчка не был слышен, но дверь сразу же распахнулась, пропуская диверсантов внутрь. Отсек внутреннего обогрева самолета встретил незваных гостей гостеприимным теплом.

— Ташкент, — вяло ворочая языком, пробормотал старший лейтенант, обессиленно валясь на пол рядом с коллектором воздуховода. Борьба с перегрузками, морозом и, наконец, резкий переход от холода Арктики до зноя Сахары — все это окончательно вымотало бойцов. Виктор прикрыл глаза и медленно сполз по стене, уже не чувствуя, как проваливается в черную бездну сна…

— Ну, что, Степан, твоя система дала сбой? — Возле Скока на пассажирское кресло ввалился Асламбек Максуров.

— С чего ты взял? — угрюмо поинтересовался Корчинский, он в очередной раз попытался связаться с заказчицей, но та как в воду канула.

— Наблюдаю за тобой, — оскалился Асламбек, с момента захвата братьев Максуровых наемниками до погрузки заранее зафрахтованного транспортного самолета бывший полевой командир сильно изменился. Сейчас, несмотря на пояс «антишахида», Асламбек себя не чувствовал пленником, а ощущал полноценным партнером, причем старшим партнером. Во власти которого право ставить условия.

— Не понимаю тебя, Степан, зачем все усложнять? Зачем рисковать лишний раз головой? Когда можно все сделать проще и во много раз эффективнее.

Голос Асламбека звучал покровительственнопочтительно, как обычно разговаривают преподаватели с нерадивыми учениками, в надежде, что из них все-таки со временем выйдет что-то толковое.

— К чему ты клонишь? — негромко спросил Степан Корчинский, глянув на собеседника исподлобья.

— Я свое слово сдержал, вывез вас из Ичкерии. А дальше что? Снова собираешься прыгать с парашютом, таща на себе высокопоставленных чиновников? И, главное, куда вам десантироваться? В Турцию, на земли, контролируемые курдами, в Сирию, Ирак? Или, может, где-то в Анкаре потребуешь дозаправки и попытаешься со своими людьми затеряться в Сомали или Судане? Сразу же тебе скажу, вряд ли вам это удастся.

— Это почему же? — Скок вытащил из пачки сигарету и нервным движением сунул в рот. В его взгляде появился живой интерес к чеченцу.

— Любой фокус хорош один раз, — снова заговорил Асламбек, несмотря на внешнее превосходство над главарем наемников, он не забывал, у кого в руках пульт дистанционного подрыва «антишахидов», поэтому старался не злить Корчинского. — Когда его никто не ждет. Именно неожиданность дает наибольший эффект. Не спорю, ваш фокус с тандемными парашютами оказался выше всяких похвал, и окажись картотека «Джаамата» в Подмосковье, вам бы, конечно, удалось всех обвести вокруг пальца. Теперь же, едва самолет войдет в чье-либо воздушное пространство, ему тут же приставят эскорт из пары-тройки истребителей. Второй раз незаметно десантироваться вам уже никто не позволит. При этом хочу указать на еще один нюанс, — Асламбек сделал небольшую паузу и выразительно посмотрел в сторону захваченных депутатов Государственной думы. — Они крупные козыри только в России, а в любой другой стране будут числиться как самые обычные заложники. Что вполне может позволить местным частям антитерра пойти на силовой захват. Чем подобные вещи чреваты — такому опытному бойцу, я думаю, объяснять не надо.

Асламбек замолчал с самодовольным видом и вопросительно посмотрел на Корчинского. Но Степан не спешил вступать в полемику. То, что он только что услышал от среднего Максурова, он и сам хорошо понимал, и это самое понимание червем безжалостно грызло его мозг.

— У тебя есть какое-то оригинальное решение этой проблемы? — наконец нарушил молчание Скок.

— Есть, — кивнул Асламбек.

— Ну так поделись со мной своими гениальными мыслями.

Асламбек внимательно посмотрел на главаря наемников, будто решая, говорить или не говорить. Этот пристальный взгляд нисколько не смутил Скока, он и сам был тертым калачом в подобных делах и понимал, что это всего-навсего психологическая уловка. Если бы чеченец не хотел говорить, он и не начинал бы этот разговор.

— Мы десантируемся над нейтральными водами. В тех местах нас в небе будут контролировать истребители, а в море будет поджидать яхта с покупателем, — Максуров кивнул в сторону транспортного отсека, где на десантной платформе находился небольшой гидросамолет, и добавил: — Конечно же, и мои планы придется подкорректировать. «Корвет» рассчитан на двух пилотов и двести килограммов груза, то есть еще двух пассажиров, но это не беда, есть около полудюжины парашютов.

— А что делать с заложниками? — задал не праздный вопрос Корчинский.

— Ваших и наших заложников, — Асламбек повернул голову к своим родичам, которые вызвались добровольно прикрывать своими телами братьев Максуровых, — отпустим вместе с экипажем, пусть летят до ближайшего аэропорта. Зачем лишний балласт, если через сутки мы сможем раствориться на турецком побережье.

— Хм-м, — неопределенно хмыкнул Степан, уйти по воде — идея была вовсе неплоха. Посудина с хорошим двигателем за ночь доставит их к турецкому берегу, и, пока разберутся с самолетом, они действительно растворятся к этому времени в суете крупных городов. Но подобные предложения за просто так не делаются. — А что взамен?

— Взамен ты мне продашь свои копии архива.

— Видя в глазах Корчинского непонимание, чеченец поспешно добавил: — Я дам тебе треть от того, что получу со своего покупателя. И это значительно больше, чем обещал ваш заказчик.

— Откуда тебе известна сумма нашего контракта?

— Ты не знаешь истинной стоимости архива, а я знаю, — с некоторой долей превосходства ответил Асламбек.

— Неужели? — усмехнулся Скок, но спорить не стал. —

В таком случае возникает вполне логичный вопрос, зачем тебе второй экземпляр?

— Мой покупатель — представитель слишком серьезной организации, и если они узнают, что обладают дорогой покупкой не одни, то смогут мне серьезно осложнить жизнь. Тут уже никакие ухищрения не помогут. А мне и своих проблем хватает, зачем лишние создавать? Тем более что с возрастом понимаешь, как наша жизнь скоротечна. Ну, как тебе мое предложение?

Степан Корчинский задумался, оперативная ситуация снова кардинально менялась. Теперь Асламбек с братьями превращались из пленных «духов» в партнеров по бизнесу а партнеров не держат, обвешанных взрывчаткой. Но если снять пояса «антишахидов», то еще неизвестно, как опять изменится ситуация. Уже однажды Асламбек его подставил, вместо расчета отправив на растерзание в лапы грузинским контрразведчикам.

Затянувшуюся паузу средний Максуров понял по-своему:

— Решил все хорошенько осмыслить? Правильно. Подобные дела с наскока не решают. Думаю, время у нас еще есть.

Отвернувшись от Корчинского, Асламбек прильнул к иллюминатору, наблюдая за бескрайним морем пушистых облаков, проплывающих внизу…

Виктор проснулся от внутреннего толчка и, едва открыв глаза, поднес к глазам левую руку, вглядываясь в светящийся циферблат. Мозг диверсанта рефлекторно отметил, что с момента взлета авиалайнера прошло около двух с половиной часов.

— Вот это классно покемарил, малеха, — буркнул недовольно Савченко. — Так еще, чего доброго, завезут к черту на рога, басурманы.

Для того чтобы действовать, следовало для начала определиться с направлением главного удара. Проводя операцию на борту самолета, следовало начинать с пилотской кабины, потому что управление лайнером — это главный козырь. Но прежде чем решиться на штурм кабины, необходимо провести некоторые предварительные действия. Для начала разыскать эту самую кабину, потом разведать, кто, кроме летчиков, там еще находится. В том, что летчиков без присмотра террористы скорее всего не оставили, Виктор нисколько не сомневался.

Перед началом поисков кабины Стрелок вдруг вспомнил то, что когда-то слышал на лекциях об устройстве самолетов подобного класса. В отсеке обогрева находился рубильник технического освещения, а также карта-схема люков, соединяющих отсеки жизнедеятельности лайнера с салоном. Один из таких люков находился в потолке пилотской кабины.

Окончательно пробудившись ото сна, Савченко стал ощупывать стены вокруг себя. Наконец его пальцы коснулись громоздкого пластикового пакетника. Щелчок, и в отсеке вспыхнула темно-оранжевым светом небольшая лампочка.

Виктор увидел свернувшегося клубочком старшего лейтенанта Синицына, армейскому разведчику тоже изрядно досталось в этой операции. Диверсант бесцеремонно тряхнул его за плечо.

— Подъем, Саня, спать будем дома, в расположении части.

— Что, что? — Синицын мгновенно подскочил.

— Говорю, надо закончить начатое. А точнее, добить еще не добитых.

— Я готов, — старший лейтенант легко поднялся с металлического пола.

— Подожди, — придержал проводника Виктор за рукав. — Сперва подкрепимся, а уж потом за дело.

Вытащив из нагрудного кармана коробочку с таблетками стимульгена, высыпал их на ладонь, потом разделил поровну. Каждому досталось по две молочно-белые подушечки. После того, как усиливающие энергетику таблетки стали действовать, диверсанты изучили карту-схему и двинулись в голову авиалайнера.

Кабина оказалась в десяти метрах от отопительного отсека. Диверсантам пришлось подниматься по узкой металлической лестнице, которая одновременно служила поддерживающей штангой для гирлянды кабелей. Но, действуя под боевым допингом, бойцы на такие мелочи даже не обратили внимания.

Оказавшись на потолке кабины, Виктор и Александр быстро отыскали люк, затем бесшумно отжали замки и так же бесшумно подняли прямоугольную крышку. И сразу же взору диверсантов предстала кабина управления огромным транспортным самолетом.

Со своего места Савченко мог видеть коротко стриженные затылки пилотов, по соседству разместились двое штурманов, прокладывающие курс воздушного корабля. Для того чтобы увидеть остальных членов экипажа, Виктору пришлось податься вперед.

Радист сидел перед громоздкой радиостанцией, вертя в руках абсолютно бесполезные сейчас наушники. Напротив него находились бортинженер и бортмеханик, следящие за приборами контроля работы авиационной техники. Все летчики были погружены в свою работу, поэтому никто не заметил появления чужака. Виктору пришлось высунуть голову из проема люка, чтобы обнаружить охрану летчиков. Двое боевиков из отряда самообороны устроились на откидных стульчиках у самых дверей кабины. Измученные кровопролитными боями, длительным автопробегом под прицелом боевых вертолетов, наконец на борту самолета они сочли себя в полной безопасности и спали, опершись о стену и задрав кверху черные бороды. Только оружие держали по-разному, один сунул свой «АКМ» между ног, правой рукой держась за ствол, другой положил автомат на колени, накрыв его тяжелыми руками, густо поросшими черными волосами.

Для их нейтрализации лучшего момента и не подберешь, только боевиков следовало ликвидировать бесшумно и одновременно. Как это лучше всего сделать?

Повернувшись к Синицыну находящемуся чуть позади, Виктор вытащил из ножен НРС и, показав стреляющий нож разведчика старшему лейтенанту, жестом потребовал и его нож. Александр понимающе кивнул. Извлек свой НРС, взвел пружину стреляющего устройства и протянул оружие диверсанту.

Вооружившись двумя ножами, главным достоинством которых были вмонтированные в рукоятки стреляющие устройства, Виктор снова поднял крышку потолочного люка и на половину корпуса высунулся в кабину, держа в каждой руке по ножу.

Опытному бойцу невозможно промазать, если цель находится в полутора метрах от него, не промахнулся и Виктор. Два выстрела прозвучали почти бесшумно, одному из бородачей пуля угодила точно в лоб, чуть выше сросшихся на переносице густых бровей, второму — попала в левую сторону груди, продырявив камуфляж над набитым боеприпасами разгрузочным жилетом. Оба боевика лишь дернулись, но своего положения не изменили.

Дальше уже было совсем не до сантиментов. Виктор одним движением сунул свой НРС в ножны, клинок ножа Синицына крепко сжал зубами и, ухватившись за край люка пальцами, с переворотом бросил тело вниз. Приземлился на пол кабины диверсант бесшумно, как учили, спружинив в коленях.

— Ни фига себе, — только и пробормотал ошалевший от такого эффектного появления радист.

— Спокойно, мужики, свои, — освободив рот от ножа, произнес Савченко. Больше ничего он пояснить не успевал, бронированная дверь внезапно отворилась, и в кабину вошли двое боевиков. Один из тех, кто караулил на аэродроме пилотов, второго за его спиной диверсант разглядеть не мог.

В мозгу Савченко лишь промелькнуло: «Не получилось разложить хитроумный пасьянс. Теперь придется полагаться на грубую силу».

Он уже знал, как будет действовать, главное, этих двух, положить ножом без задержки, потом вырваться из кабины в пассажирский салон. Тут уж в ход пойдет «стечкин», и тогда начнется любимая игра американских ковбоев «орел — решка». Даже если что с ним случится, в резерве есть Дядя Федор и Синицын, которые для оставшихся в живых террористов станут еще большей неожиданностью.

Оба боевика уже вошли в кабину, когда Савченко бросился в атаку. Короткий взмах, и остро отточенный клинок ножа по незамысловатой траектории пробил горло боевика насквозь, остромордая заточка, прозванная знатоками «щучкой», нацепила на манер крюка нижнюю челюсть, не давая убитому упасть.

По всем законам рукопашного боя второй противник должен был отпрянуть назад, чтобы получить больше места и заодно предупредить остальных террористов.

Но все вышло совсем по-другому. Второй боевик вместо осмысленных действий попер против логики. Правой рукой поддерживая за разгрузник убитого, прикрылся им, как щитом, а левой рукой захлопнул дверь в кабину. Только после этого обернулся лицом к Савченко и тихо сказал:

— Спокойно, Стрелок, своих порубаешь.

— Дядя Федор, — с облегчением выдохнул Виктор, чувствуя, как от напряжения дрожит рука с зажатым ножом.

— Вы где запропастились? — укладывая на пол мертвого боевика, спросил Федоров. — Я уже, наверное, пятый раз сюда захожу.

— Карабкались по леерам, — ушел от прямого ответа Виктор, сейчас было не до выяснения мелочей. Пришла пора действовать. Он подошел к замершим от страха пилотам и невинным тоном поинтересовался: — Где мы сейчас находимся?

— Над акваторией Черного моря, уже десять минут, как идем над нейтральными водами, — пояснил один из штурманов.

— А какая финальная точка этого полета? — спросил спустившийся из технических недр самолета Синицын.

— Пока аэропорт Стамбула, а дальше, кто его знает? — Штурман развел руками, наглядно демонстрируя неопределенность положения.

— Какой есть поблизости аэродром, на который можно перенацелить самолет? Но так, чтобы это не сразу бросилось в глаза, — внезапно спросил Виктор. Самолет с архивом террористической организации «Джаамат» во что бы то ни стало должен сесть у своих.

Штурманы переглянулись, после чего старший, худощавый мужчина с седой шевелюрой, указывая на дисплей бортового компьютера, сообщил:

— Оптимальный вариант «Нитка», но уже через час при наличии спутниковой навигации они поймут, что мы отклонились от заданного курса.

— Через час для них уже будет поздно, — ответил Савченко и вопросительно посмотрел на Федорова: — Ну, что, Дядя Федор, как сейчас распределены силы на шахматной доске?

— Возле пилотской кабины расположились наши, Клео с раненым братом, Кухарь, Спотыкач и я. Дальше сидят депутаты и чеченки, которые типа заложниц. В самом конце возле лестницы, ведущей в грузовой отсек, чеченцы, братья Максуровы с четырьмя последними боевиками. Да и Скок там же ошивается, его Асламбек Максуров все, как девку, чего-то убалтывает.

— Н-да, нехорошо получается, — задумчиво пробормотал Виктор, несмотря на то, что в их троице он был самым младшим, как по званию, так и по возрасту, двое старших все-таки ему уступили право командования. — Это тот случай, когда разобщенные силы опасней, чем когда они в куче. Как же их собрать всех вместе?

— А что, если наемникам подкинуть мысль, будто Скок сговаривается с Максуровыми для того, чтобы «бортануть» остальных «диких гусей»? — неожиданно предложил Синицын.

— А ведь может сработать, — сразу же согласился Виктор. — Бабок ведь на кону стоит немерено. Тут каждый каждого запросто заподозрит. Должно сработать.

— Должно, — согласился Дядя Федор без особого энтузиазма, потом, хмыкнув, добавил: — Только нас четверо, а их семеро, и если Скок перескочит, тогда и вовсе перевес будет вдвое больше.

— Ничего, мы поможем уравнять шансы сторон, — уверенно ответил Савченко, похлопывая себя по кобуре со «стечкиным». — Главное, свару затейте у грузового отсека, там есть еще один потолочный люк. Вот из него мы и ударим, как архангелы с небес.

— Мужики, вы чего, перестрелку решили устроить? — неожиданно встревожился командир лайнера. — Одно отверстие — и все, разгерметизация, и всем каюк.

— Не боись, командир, мы аккуратно, — попытался успокоить летчика Николай Федоров, но, видя в глазах того недоверие, добавил, по его мнению, убойный аргумент:

— Самолет был построен для военных нужд, значит, должен выдержать и попадание ракеты. Так что сдюжит лайнер небольшую перестрелку… Выйдя из пилотской кабины, Федоин заметил, что наемники собрались возле раненого. Судя по опущенным головам, он догадался, что Цезарь умер. У парня была тяжелейшая контузия после боя в подземелье. Такое ранение с трудом подвергалось лечению даже в стационаре госпиталя, а парня таскали за собой по горам, трясли по разбитым войной дорогам и в конце концов подняли на борт транспортника на заоблачную высоту. Человеческий организм, несмотря на железную стойкость, все-таки но железный, особенно если попадает в подобные адские условия.

Направляясь к наемникам, Николай бросил искоса взгляд в конец пассажирского салона. Скок с Асламбеком вел оживленную беседу на противоположной стороне, развалившись на пассажирских сиденьях, невдалеке в свободных позах расположились двое братьев Максуровых в окружении четырех боевиков. Чеченцы снимали пережитый стресс, раскуривая по кругу толстую самокрутку с гашишем. Наркотик уже обволок пеленой их мозг, без причины веселя боевиков. Лучшей ситуации для выяснения отношения трудно было придумать.

— Что случилось? — с недоумением спросил Федоров, вплотную подойдя к стоящим Кухарю и Спотыкачу. Бывший сержант десантник Иван, повернувшись к подошедшему, тихо произнес:

— Все, Цезарь под заныр пошел.

— Да, нас стало еще на одного меньше, — с горьким вздохом сказал Николай. Сейчас для него наступал самый ответственный момент. Нужно было немедленно провоцировать скандал. Провокация — один из наиболее дейтвенных способов, чтобы вынудить кого-то выполнить не обходимое действие. История знает немало примером, когда элементарная провокация разрушала целые империи или заливала континенты кровью.

Теперь же вровень с историческим персонажем попом Гапоном, устроившим «кровавое воскресенье», и литературным Володей Шараповым, заманившим в ловушку НКВД банду «Черная кошка», должен был встать наемник Николай Федоров.

— Нас снова стало меньше, а Скок продолжает нами торговать, — он резко мотнул головой в конец пассажирского салона. Кухарь и Спотыкач тоже обернулись, даже заплаканная Клео, держа на коленях забинтованную голову брата, обернулась. — Он обещал нам золотые горы, — воинственно продолжал Федоин, горящими от бешенства глазами глядя на Кухаря. — А сам бросил нас в горы Чечни воевать с федералами, зачищая там по одному. Сперва Гуцул, потом Конвой, Мусульманин, Ловкач, теперь вот Цезарь. А сейчас, как я понял, решил сдать нас оптом, причитающиеся бабки взять себе, а нас выставить козлами отпущения. Или я что-то не так говорю, а, крылатая пехота? Своего будете защищать?

Вопрос был задан конкретно Кухарю, но ответил на него бывший ординарец начальника штаба Спотыкач:

— Все так, братишка, — его лицо исказила гримаса бешенства. — Скурвился Скок, под черных лег и нас подставляет.

— Нужно его позвать и поговорить, — приходя в себя от услышанного, пробормотал Кухарь. Он поддался общему психозу, его мозг сковала страшная мысль о безвыходной, смертельно опасной западне.

Звать Скока на разбор не входило в планы Федорова, все должно было решиться у трапа в грузовой отсек. Там наиболее безопасное место для перестрелки, поэтому Дядя Федор решил взять управление «народным гневом» в свои руки. Поставив автомат возле ног мертвого Цезаря, демонстративно расстегнул клапан на кобуре с «варягом».

— Нет, говорить мы будем там, при его дружках, — решительно сказал он.

— Я хочу напоследок посмотреть в их поганые зенки, — поддержал Федоина Спотыкач.

— Я с вами, — тихо произнесла Клео, поднимаясь с кресла. В ее еще красных от слез глазах уже полыхала ярость.

— Я тоже, — сказал Кухарь, его правая рука легла на кобуру с пистолетом.

Все четверо тяжелой походкой прошли по проходу между креслами пассажирского салона. Проходя мимо сидящих на передних креслах депутатов, Николай Федоров, глядя на затравленные взгляды слуг народа, измученных обрушившимся на них несчастьем, на лица, заросшие щетиной и кожей землистого цвета, с ехидцей отметил про себя: «Лоска заметно поубавилось».

Все это время угрюмые взгляды наемников были нацелены, как жерла орудий, на одну-единственную цель.

Степан Корчинский, занятый с Асламбеком обсуждением всех условий передачи пленок с копией архивов «Джаамата», внезапно почувствовал опасность от подошедших наемников.

— Не понял, — мрачно произнес он. — Чего надо?

Федоров, взявший на себя роль лидера, понял, что нельзя позволить Скоку что бы то ни было объяснять подчиненным. Тем более что он был прекрасно осведомлен об отношениях трех бывших парашютистов. Упусти мгновение, и он останется в меньшинстве с Клео, которая из-за шока от смерти брата была сейчас не в ладах с логикой. И тогда, как говорится, без вариантов.

— Скок, мы хотим узнать, за сколько ты продаешь черным наши жизни? — с вызовом произнес Николай.

— Ты кого черным называешь, ишак? — озлобленно рявкнул Асламбек. Этот выкрик послужил сигналом для его братьев и боевиков, которые тут же подскочили со своих мест и бросились к наемникам. Боевики были уже прилично обкурены, поэтому и реакция у них была несколько замедленной. Наемники же, наоборот, действовали как один организм, как боевой робот-трансформер. Мгновение, и в каждой руке оказалось по пистолету, направленному на чеченцев, которые к этому времени тоже успели извлечь оружие.

На небольшой площадке за рядами авиационных кресел разворачивалась кровавая трагедия. Впереди стоящий Федоров в правой руке зажал мощный «варяг», нацеленный на физиономию Мусы Максурова, сжимающего в руках одну из последних моделей «вальтера». А левая рука бывшего морпеха направила ствол кургузого «Макарова» в грудь среднего брата. Стоявший рядом с Федоином Спотыкач держал на прицеле двух длинноствольных «ТТ» пару обкуренных абреков с видавшими виды «ПМами». Еще двоих контролировал со «стечкиными» Кухарь, хотя те были тоже вооружены. Один размахивал длинноствольным революционным «маузером», выкрикивая слюнявыми губами:

— Вы че, чушки, совсем оборзели?

Его приятель демонстративно поигрывал крупнокалиберным «кольтом». На выкрики Кухарь не обращал внимания, но то и дело косил глаз на Корчинского, который почему-то даже не попытался достать свое оружие.

Последняя в четверке наемников, Клео наставила оба своих «ПМа» на младшего Максурова. Махмуд же целился в нее из длинноствольной хромированной «беретты».

— Пора определиться, Скок, на чьей ты стороне? — продолжая держать на весу два тяжелых «АПСа», прорычал бывший начштаба, давая своему другу еще один шанс на реабилитацию в глазах других наемников.

— Не мели ерунды, Кухарь, сейчас у нас всех появилась возможность соскочить с этой безумной карусели, — спокойно парировал Корчинский и тут же добавил: — Опустите оружие, завтра мы уже будем далеко и с деньгами.

— Вот сука, снова нам баки заколачивает, — зло выругался Спотыкач.

На брань бывшего подчиненного Скок ответить не успел. Не употребляющий гашиш младший Максуров оказался начеку. Держа на прицеле заплаканную девушку, он краем глаза заметил, как чуть поодаль от места их разборки дрогнул потолок, открывая потайной лаз.

Гоблин мгновенно рухнул на пол, успев при этом нажать на спуск. Пуля точно угодила в левую сторону груди, отбросив девушку на ряд кресел.

Но Махмуд этого не видел, оказавшись на полу, он вскинул пистолет и несколько раз выстрелил в потолок. Но его выстрелов не было слышно в канонаде общей перестрелки…

Несколько пуль с противным чваканьем разорвали алюминиевый потолок салона, оставив в нем рваные отверстия. Вскрикнул задетый одной из пуль Синицын, Савченко молниеносно отпрянул от открытого люка, потеряв несколько секунд. Оказать помощь сверху не получилось, нужно было непосредственно вмешиваться в драку.

Глубоко вздохнув, Виктор «рыбкой» метнулся в проем люка, подобно акробату, в воздухе перегруппировался и, упав на пол, откатился под прикрытие кресел. Но все уже было кончено, на площадке в разных позах лежали окровавленные трупы, и только визг перепуганных женщин сплошным гулом повис над пассажирским салоном.

Старший Муса Максуров с остекленевшими глазами полусидел, оперевшись на дверцу туалета, рядом лежал Дядя Федор без признаков жизни. От попадания пули с близкого расстояния его затылок напоминал кровавую кашу. Рядом вперемешку валялись четверо чеченских боевиков, Кухарь и Спотыкач. Последний был еще жив, но из простреленной артерии пульсирующим фонтанчиком била алая кровь, и, теряя остатки сил, Спотыкач прохрипел:

— Кончай их, братишка. — Он умирал, не осознав, кто же перед ним. Его тело в последний раз дернулось, уже успокаиваясь навеки.

Виктор прикрыл умирающему глаза, и тут ему в глаза бросилась торчащая над одним из кресел нога в кроссовке. Судя по маленькому размеру, Савченко мог смело сказать, кому она принадлежит.

Несмотря на изрядное количество трупов, покойников явно не хватало. Не было предводителя наемников Скока и двух младших братьев Максуровых.

Самолет внезапно тряхнуло, тяжелая машина покачнулась, как легкая лодка на реке. И тут же диверсант услышал шум опускающейся хвостовой аппарели. Он понял — Корчинский и Максуровы пытаются покинуть самолет.

Виктор бросился к трапу, ведущему в грузовой отсек, но едва его рука коснулась гладкой поверхности перил, как возле ноги ударила пуля, потом еще одна просвистела возле уха. Диверсант плашмя упал на пол, откатился в сторону, успев заметить, как к открытой аппарели медленно движется десантная платформа с установленным на ней небольшим гидросамолетом.

За пультом управления грузовой лебедки стоял младший Максуров. Гоблин одной рукой жал на кнопку электродвигателя, другой от души палил из своей «беретты».

— Сука, — прошептал Виктор и попытался достать боевика из «стечкина». Но того надежно защищала стальная балка.

— Ты как, Витек, живой? — за спиной Савченко раздался голос Синицына. Старший лейтенант, морщась от боли, поддерживал окровавленную левую руку.

— А ты? — в ответ поинтересовался Виктор, ему было не до сердобольных соплей, а всего лишь волновала практическая сторона дела, сможет ли его напарник выполнить порученное задание или нет.

— Руку зацепило, — снова поморщившись, ответил Александр. — Но я наложил пластырь, вколол ампулу промедола. Несколько часов продержусь.

— Отлично, — обрадованно кивнул Виктор, над его головой снова просвистела пуля, заставив еще сильнее вжаться в пол. По-рачьи пятясь на площадку, Савченко сорвал с пояса убитого Мусы Максурова сумку-«кенгуру», внутри которой были плотно уложены компьютерные дискеты.

— Береги это как зеницу ока. Как только самолет приземлится, на борт никого не впускай и не выпускай. Пусть летуны возьмут автоматы, — Виктор кивнул в сторону мелькающих черными платками и голосящих чеченок. — Необходимо навести порядок. А на земле ты требуй особиста, говорить будешь только с ним. Офицеру особого отдела скажешь: «Код — пять звездочек» и добавишь: «Караван идет через Каракумы». После чего: «Через оперативного дежурного ФСБ сообщение для полковника Христофорова «Депеша перехвачена». Запомнишь?

— Запомню, — кивнул Синицын. — А если меня никто не будет спрашивать, попрут как танки, что тогда?

— Пригрози взорвать самолет, — криво усмехнулся Савченко. — Потом Христофоров выдаст тебе индульгенцию вместе с орденом. Понял?

— Да, — снова кивнул старший лейтенант, впервые подумав о том, что у войны множество обликов, о которых он даже и представить себе не мог. — Аты куда, Витек?

— Не могу же я этих сук за просто так отпустить. — Виктор мотнул головой в хвост самолета. Десантная платформа, наконец достигнув аппарели, сорвалась вниз.

Младший Максуров, обеспечив десантирование брата вместе с Корчинским, у которого оставалась копия архива, тоже попытался улизнуть. С парашютом за спиной, он со всех ног бросился к опущенной аппарели. На этот раз его уже ничего не защищало. Виктор поднял длинноствольный «АПС» и плавно потянул спусковой крючок. Хлестко прозвучал выстрел, небольшая тупорылая пуля ударила бегущего боевика под колено, и он кубарем покатился по рифленому полу, заорав от нестерпимой боли. До опущенной аппарели оставалось всего несколько метров, которые Гоблин упорно пытался преодолеть, но, едва он только поднял голову, как следующий выстрел взорвал его череп, как перезрелый арбуз. Отбросив уже ненужный пистолет, Виктор опрометью бросился по трапу в грузовой отсек. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы надеть парашют, застегнуть замки и, прижав руки к груди, броситься в бездну неба…

Несколько секунд воздушная стихия играла парашютистом, как мячиком для пинг-понга. Но он был далеко не новичком, на счету у Виктора Савченко насчитывался не один десяток прыжков самой различной сложности, вскоре он смог сбалансировать свое тело в небе и теперь, падая вниз подобно хищной птице, высматривал свою жертву.

Десантную платформу он увидел в нескольких километрах от себя. Она падала абсолютно горизонтально, продавливая воздух всей четырехугольной площадью. Как и положено военно-десантной технике, доставляющей грузы подразделениям, воюющим в тылу врага.

Несмотря на разницу в весе, у Виктора был шанс достигнуть беглецов до момента отделения самолета от платформы. Поймав стремительный воздушный поток, он вытянулся стрелой и понесся в погоню.

Ветер бил по глазам острыми иглами, впивался в щеки, затылок, остервенело рвал волосы, и можно было только пожалеть об отсутствии шлема и прыжковых очков. Но уже ничего нельзя было изменить.

Глаза неимоверно слезились, и десантная платформа то исчезала из поля зрения, сливаясь с бирюзой раскинувшегося внизу моря, то вновь появлялась, постепенно разрастаясь в размерах. И каждый раз Виктор мысленно подгонял себя: «Ну же, ну же», — стараясь еще больше вытянуться в струнку, чтобы было меньше сопротивления воздуха и больше скорости.

Говорят, при сильном желании мысль может материализоваться, может, так и произошло с Виктором, а может, он слишком был занят своими ощущениями, что не заметил, как нагнал платформу и рухнул на мягкий горб транспортного парашюта, прикрепленного к фюзеляжу «Корвета». Несколько секунд диверсант неподвижно лежал, намертво вцепившись в брезент парашютного чехла. Немного переведя дух, он стал упорно карабкаться к голове крылатой лодки, туда, где виднелись два небольших мотора. Наконец, добравшись до них, Савченко схватился левой рукой за топливный шланг одного из двигателей, его правая рука скользнула к подсумку и извлекла оттуда гладкое яйцо наступательной гранаты «РГ-5», последней гранаты, которую он всегда держал на крайний случай. Для себя.

Пальцами разжав усики предохранительной чеки, диверсант всунул гранату под топливный шланг возле бака с горючим. После чего одновременно дернул обеими руками два кольца предохранительной чеки и вытяжного фала. Распустившийся цветной купол парашюта мгновенно рванул Виктора вверх, и он успел увидеть, как платформа с «Корветом» стремительно удаляется от него.

Через три секунды она уже казалась размером с бильярдный стол, а еще через мгновение платформу охватило огромное огненное облако, полностью поглотившее гидросамолет. Потерявшая балансировку десантная платформа кубарем рухнула в море, подняв каскад брызг и стремительно погружаясь на дно…

Безвольно болтаясь под куполом парашюта, Виктор Савченко наконец смог по-настоящему перевести дух и даже обратить внимание на красоту окружающей его природы. Морская лазурь, играющая всеми цветами радуги под солнечными лучами, ласкала его взгляд. Далеко-далеко виднелась темная полоска береговой черты. «Побережье Крыма», — машинально отметил диверсант, неожиданно подумав с тревогой, как же пройдет передача дискет Христофорову. Обернувшись в противоположную от берега сторону, Виктор увидел большую океанскую яхту, которая стремительно разрезала морские волны.

До воды оставалось с десяток метров. Он быстро сбросил с себя бронежилет с нашитыми подсумками, следом под воду ушли ботинки на прочной ребристой подошве. Не зная, сколько ему еще предстоит болтаться в открытом море, Виктор сбросил с себя все лишнее, оставив лишь НРС, к которому уже не оставалось патронов.

У самой воды диверсант расстегнул замок парашютных ремней и балластом ушел на глубину, откуда стал стремительно отплывать в сторону, чтобы не запутаться в парашютных стропах.

Когда Виктор снова всплыл на поверхность, первое, что он увидел, это сменившую курс яхту — она стремительно неслась на него…