Никола Марш Хозяйка кофейни

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кэмрин Хендерсон ненавидела Валентинов день. Ненавидела подчеркнутую сентиментальность праздника, показные проявления чувств. Все эти открытки с сердечками и цветочками вызывают слезливое умиление у глупых романтиков, но не у Кэмрин. Она знает этому цену. Ох, уж она-то эту цену знает!

— Хлопотный выдался сегодня денек, правда? В Валентинов день посетителей намного больше, чем всегда! — сказала Анна, ее ближайшая подруга и лучшая работница кофейни.

Кэмрин облокотилась о стойку и переступила с ноги на ногу. Ее любимые черные кожаные сапожки до колен на высоких каблуках выглядели великолепно. Они стали неотделимой частью облика молодой стильной хозяйки одной из самых популярных кофеен Мельбурна, расположенной в Докланде — престижном районе города. Правда, трудно не устать, проведя целый день на таких каблуках…

— Сегодня все кафе и рестораны по соседству переполнены. Приятно знать, что романтика жива и будет жить! — с пафосом продолжала Анна.

Кэмрин слегка нахмурилась при слове «романтика».

— Конечно, это очень хорошо для бизнеса. Но для меня в этом празднике есть некая искусственность. Помпа, шум и блеск на один день, ведь в остальное время года эти «влюбленные», как правило, почти не разговаривают друг с другом.

Последние шесть лет Кэмрин повидала массу парочек, которые приходили в ее кофейню, держась за руки, нежно смотрели друг другу в глаза, любовно ворковали, преподносили друг другу розы и подарки. Иногда ей даже случалось видеть и предложения руки и сердца…

Она наблюдала все эти проявления чувств, радуясь, что ее саму такая сентиментальная чепуха совершенно не задевает. Но бывали другие дни, когда кофейня была пуста, когда горели свечи на столиках, и тогда она вспоминала тот давний Валентинов день…

С тех пор прошла целая жизнь.

— Ты единственная женщина, абсолютно чуждая романтике. Других таких не знаю. Может быть, не стоит все время уклоняться от стрелы толстенького маленького мальчугана? — Анна шутливо погрозила подруге пальчиком.

— Никогда в жизни! — Однажды стрела Купидона поразила Кэмрин, и шрам до сих пор ноет. — Да и зачем, ведь я нашла свою жизненную нишу, свое убежище.

Обе рассмеялись, когда она высоко подняла фирменную салфетку с яркой надписью «Кофейня «Убежище»» и передала ее Анне:

— Смотри, здесь так и написано.

— Босс всегда прав. — Анна покачала головой, — Но хочешь знать, что я думаю?

— Валяй, рассказывай, что у тебя на уме.

— Купидон любит пускать свои стрелы во всех направлениях, и ты, дорогая подруга, наверняка вскоре окажешься его мишенью. Какой-нибудь парень так тебе понравится, что ты познаешь сильные и страстные чувства. Тогда мы и поймем, как ты относишься к романтике на самом деле. Думаю, это будет настоящий романтический бунт.

— Такого не случится. Нет! Никогда.

Кэмрин сжала губы. Если бы только ее подруга знала, какие сильные и страстные чувства она испытывала к одному парню в далеком прошлом! И что случилось давным-давно в такой же Валентинов день…

Но сказала она другое:

— Вообще-то бунт и эпатаж — в моем духе. Потому я и ношу эти сапоги на работе.

— Да, ты всегда их носишь, — Анна посмотрела на сапожки Кэмрин.

— А ведь в них не так и удобно, — потрясла ножкой Кэмрин.

— Приходится немножко страдать, чтобы классно выглядеть, — Анна поправила серебряные браслеты на запястьях, которые она шутливо называла «мои доспехи», и добавила: — Мне бы, например, очень хотелось носить такие облегающие джинсы, шелковые блузки и сапожки до колен, но разве я могу себе это позволить?

— Ты всегда изумительно выглядишь, — Кэмрин говорила совершенно искренне. Просто Анна совсем другого типа, и стиль Кэмрин никак не подходил пышным формам ее подруги.

— Ладно, моя хорошая. Давай я сделаю наш фирменный каппучино, пока ты будешь заниматься теми двумя клиентами возле двери, — Анна с улыбкой кивнула на двоих мужчин, сидевших у окна, из которого открывался потрясающий вид Мельбурна. — Не похоже, чтобы они ждали стрелы Купидона.

— Откуда тебе знать, возможно, они обсуждают строительство дома их мечты? — Кэмрин хорошо знала Дирка и Майка, строительных менеджеров, которые частенько раскладывали на столике свои чертежи.

— Не думаю. Ты намекни им аккуратно, что пора уходить, а мы выпьем в тишине кофе.

— Знаешь, эти ребята по моей просьбе подобрали строительного менеджера и договорились, что я с ним сегодня здесь встречусь. Я ведь хочу перестроить мою квартиру. Поэтому давай сегодня без каппучино. Иди домой, я все запру.

— Конечно, босс, — шутливо отсалютовала Анна. — Погасить вывеску у входа, чтобы никто не заходил?

— Спасибо, я сама все сделаю. Спокойной ночи!

Анна ушла, а Кэмрин прошлась вдоль бара, поглядывая на часы. Пришел бы уж, наконец, этот менеджер. Ей нужно было как можно быстрее сделать все необходимые перепланировки в квартире, но до сих пор не удавалось договориться со строителями. Все, к кому она обращалась, отказывались, ссылаясь на занятость. Но причина, как Кэмрин подозревала, была в том, что она женщина.

Как же она это ненавидела! Да, она женщина! Сильная, независимая женщина, сосредоточенная на своих делах, добивающаяся своих целей. И с успехом! А парни со своим глупым мужским шовинизмом не в состоянии этого понять!

Прохаживаясь, Кэмрин неторопливо выключала светильники. В этот момент в кофейню вошел мужчина. Ну, наконец-то! — подумала она и пошла к нему, прихватив ключи. Быстро уладив дела с менеджером, она собиралась запереть кофейню и отправиться домой.

Но, подойдя поближе и разглядев вошедшего, Кэмрин уронила ключи. Ее надежды разрешить проблему перестройки своей квартиры исчезли. И сердце остановилось…

О боже!

Взлохмаченный, какой-то будничный, повседневный. Выгоревшие грубые хлопчатобумажные брюки, видавшая виды серая футболка, поношенные рабочие ботинки. Слегка отросшая за день щетина, еле заметные морщинки смеха вокруг глаз, маленькие ямочки в уголках рта, как будто созданного для улыбки…

Сейчас эта улыбка, широкая и полная тепла, была адресована ей. Улыбка, которую Кэмрин не сумела забыть, как ни старалась.

О, она старалась! Старалась долгих шесть лет, шесть одиноких, трудных лет. Несмотря на все усилия, улыбка Блейна Эндрюса мгновенно вернула ее назад, в давно ушедшие времена.

Впервые Кэмрин увидела эту улыбку в Валентинов день — так уж распорядилась судьба. В те времена эта улыбка редко покидала его лицо. Он был трогательно нежен, заботлив и внимателен. Оба были без ума друг от друга…

Неожиданная встреча после стольких лет разлуки словно погрузила Кэмрин в водоворот воспоминаний о любви, веселом смехе, ярком солнце, беззаботных летних днях на берегу лениво текущей извилистой реки с поэтичным названием Радужный Ручей.

Вспомнилось, как они делили сосиски на багажнике сильно потрепанного «форда», с хохотом отнимая друг у друга кетчуп, как любовались дивными закатами, как бродили по эвкалиптовой роще, держась за руки. В то лето они обостренно воспринимали красоту. Кэмрин вновь явственно ощутила то удивительное состояние: вокруг них изумительно прекрасный мир, и мир этот только для них двоих, потому что они нужны, очень важны друг для друга, и больше ничего в этом мире не важно.

Это было чудо первой любви, захватывающее, всепоглощающее, открывшее перед ними немыслимые высоты. А потом вдруг все оборвалось, она осталась одна, со страшной болью, чувством невосполнимой потери и пустоты.

Он украл ее сердце, и эту муку она ни за что не хотела переживать еще раз.

Никогда!

— Как ты, Кэм?

— Ты спрашиваешь, как я сейчас или как пережила эти шесть лет?

Стараясь скрыть шок от внезапного появления Блейна и того, что он назвал ее сокращенным именем — так к ней обращался только он! — она наклонилась за ключами. Он сделал то же самое, и руки их встретились. Кэмрин резко отпрянула и выпрямилась так быстро, что он придержал ее за локоть. Эти слишком знакомые прикосновения, его руки, длинные теплые пальцы вызвали в ней бурю чувств.

— То и другое, — он пристально смотрел в ее лицо, как будто хотел найти в нем ответы на свои вопросы.

Взгляд его был таким же открытым и теплым, как раньше. У него всегда были красивые, честные, все понимающие глаза. Таким глазам невозможно не верить.

Глупо, но однажды она поверила.

— У меня все прекрасно.

Отменная, роскошная ложь. Разве она может сказать, что хотя бы что-нибудь прекрасно, если ее любовь, человек, который вдруг пропал, исчез из ее жизни без каких-либо объяснений, неожиданно легкой походкой вошел сюда, в ее кофейню, как раз в Валентинов день — в годовщину дня их первой встречи, того дня, когда она отдала ему свое сердце?

— Как ты здесь оказался? — спросила Кэмрин, снимая связку ключей и надевая ее то на один, то на другой палец.

— Пришел увидеть тебя.

Сердце ее куда-то резко провалилось. Он смотрел честным, открытым взглядом. Похоже, говорил правду.

Она не видела его шесть лет, но прекрасно помнила, как определять настроение Блейна по оттенку его глаз.

Индиго означал счастье — настоящее безоблачное счастье, то, которое продолжалось для них двоих двенадцать недель. Двенадцать волшебных, но слишком коротких недель.

Кобальт, кобальтовая синь — это честность. Невозможно было не поверить его словам: Кэмрин единственная для него женщина, они навсегда вместе, и он будет любить ее всю жизнь.

Мягкий болотно-дымчатый цвет безошибочно определял страсть — сводящую с ума, незабываемую, которая возможна лишь раз в жизни, ту, что им тогда довелось испытать.

О да, она помнила, прекрасно помнила все оттенки этих глаз, в глубине которых тонула три благословенных месяца. До тех пор, пока он не ушел…

А сейчас эти глаза синие? Судя по оттенку, сейчас он говорит правду. Но какая вообще возможна правда, если эту самую правду он не смог сказать ей даже перед своим уходом?

Кэмрин был неприятен бурный всплеск ее чувств. Она шагнула назад, и Блейн отпустил ее локоть.

Ее удручали собственная глупость, тупость, безумие — но от его мимолетного прикосновения тело как будто становилось мягче, будто расплавлялось. Словно на другом, подсознательном уровне тело-предатель узнало парня, с которым когда-то, очень давно, она была интимно близка. Странный жар, охвативший ее, напряжение мышц — все говорило, предупреждало: нельзя верить этому человеку, нельзя, никак нельзя забывать тяжкие уроки прошлого!

— Пришел повидать меня? Что ж, вот она я. Повидал? Почему бы теперь тебе не уйти?

— Тебе не удастся так быстро от меня избавиться, — от его улыбки ее сердце снова сильно заколотилось.

— Ну да, ты еще не успел обмануть меня, — выпалила она, мысленно зажимая рот рукой. Потому что по ее словам может показаться, что этот человек ей все еще не безразличен, но он ей безразличен, должен быть безразличен.

К ее досаде, Блейн рассмеялся. Это был тот самый смех, звук которого доставлял ей когда-то неизъяснимое удовольствие.

— Я заслужил все это.

— И не только это.

— Ну, давай, выскажи мне все.

— Не принуждай меня.

Она играла ключами, это давало возможность не смотреть на него.

Боже, как же хотелось сказать ему о многом — нет, обо всем! О разбитом сердце, о том, как она разыскивала его целый год, как не могла смотреть ни на одного парня — не хотела, чтобы кто-нибудь оказался рядом с ней, даже мысленно не могла заменить его кем бы то ни было. В какой жуткой депрессии она была, когда он пропал.

С другой стороны, так же сильно хотелось указать ему на дверь и больше никогда в жизни не думать, не вспоминать о нем, не касаться старых, с таким трудом заживших ран.

— Кэм, я знаю, ты не хочешь выгонять меня.

Он, как и раньше, умел читать ее мысли, чувствовал ее состояние, понимал ее чувства и желания. А Кэмрин хотелось, чтобы он ушел и оставил ее в покое. И в то же время в ней росло желание узнать, где он был все эти шесть лет и почему в то давнее время он расколол их замечательный мир надвое.

— Я уже не знаю, чего хочу, — тихо пробормотала она.

Спокойствие давалось ей с трудом, нахлынувшие воспоминания оживили даже запах кедра после летнего дождя, который с тех пор был связан для нее с Блейном. Отчаянно захотелось прижаться к нему, уткнуться носом в его шею под подбородком и вдыхать этот — ставший тогда родным — запах.

Чтобы отвлечься от бредовых, неуместных желаний, Кэмрин снова принялась крутить ключи.

— Я запираю кофейню.

— Да, понятно, но нам нужно поговорить.

— Не вижу в этом необходимости.

Если этот разговор состоится, если он расскажет, почему исчез шесть лет назад, она вновь окажется беззащитной. Давняя история может повториться и закончится для нее так же трагически. Но такой боли еще раз ей не вынести…

За годы после его ухода Кэмрин сумела построить для себя новый мир, другую жизнь — независимую, в которой она ни в ком и ни в чем не нуждалась. Кэмрин дорожила покоем и своей уверенностью в этой жизни и ничего не хотела менять. Пусть так и будет.

Блейн подошел к ней и нежно погладил ее щеку. Это простое движение вызвало в ней невольный трепет. Слишком хорошо она помнила эти руки, эти пальцы, которые нежными прикосновениями уносили в какие-то неведомые высоты радости и счастья. Нет, ей не удалось забыть Блейна за шесть долгих и трудных лет…

— Сделаю тебе кофе. Одну чашку. Пей и уходи. Или уходи без кофе.

— Давай кофе.

— Хорошо. Только пей побыстрее.

Он усмехнулся.

— Не слишком ты любезна со своими клиентами.

— Ты не мой клиент, ты мой… — Кэмрин резко замолкла — ведь она закрыла дверь в прошлое, зачем же приоткрывать ее, рискуя будущим?

— Ну-ну, продолжай, кто я твой?

— Сам знаешь. Поторопись со своим кофе, потому что сейчас, в эту самую минуту, я выставлю тебя.

Неожиданно Блейн тихонько засмеялся. Кэмрин с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться с ним вместе. Так было и в прошлом: он всегда мог развеселить и рассмешить ее, умел увидеть светлую сторону в любой ситуации. Парень, для которого стакан всегда наполовину полон, а не наполовину пуст. И Кэмрин любила в нем этот оптимизм. Кэмрин очень многое в нем любила, тем больнее ей было потом, когда она осталась одна…

— Какой ты хочешь кофе? — строго спросила она.

— Как всегда.

Круто развернувшись на каблуках, она пошла к стойке, слишком поздно поняв свою ошибку. Теперь, когда Блейн знает, что она помнит о нем все, в том числе, какой кофе он предпочитает, ей будет очень трудно демонстрировать свое полное безразличие к этому человеку.

Она вздрогнула, потому что он осторожно тронул ее плечо:

— Кэм, мне эспрессо.

— Как продвигаются наши планы? — Блейн уселся с Дирком и Майком, они помогали ему превратить его мечту в реальность.

Блейн украдкой взглянул на дерзкую шатенку за стойкой, которая с чрезмерным вниманием хлопотала над кофе-машиной.

За шесть лет она очень изменилась. Вместо непослушных вихров, как нельзя лучше отражавших бунтарский характер девушки, — красивая волна волос, свободно лежащих на плечах. Тоненькое гибкое тело, которое он так хорошо помнил, обрело изящные округлости. Теперь от этой красивой женской фигуры трудно было отвести взгляд.

Но больше всего изменилась личность Кэмрин. Исчезла непосредственная, впечатлительная, чувствительная девушка, которую Блейн знал и любил, а ее место заняла решительная, уверенная в себе женщина, без малейших колебаний демонстрировавшая ему, как неуместно и нежелательно его появление в ее жизни.

Ничего другого он и не ожидал. Он заслужил такой прием своим поступком много лет назад. Но тогда у него не было выбора. И сейчас, обводя взглядом кофейню — ее мечту, воплощенную в жизнь, и глядя на нее, по-прежнему сосредоточенно готовившую кофе, он понимал, что поступил правильно.

К тому же она может вести себя с ним как угодно — даже так, словно отражает набег тараканов в ее кофейню! Он-то заметил и кое-что другое. Как блеснули глаза, когда она узнала его, как она реагировала на его прикосновение. Все это вселяло надежды…

— Посмотри, — говорил в этот момент Дирк, указывая на развернутый на столе чертеж, — архитектор изменил гостевые спальни, как ты хотел, мы собираемся делать спецификации. Что ты об этом думаешь?

Блейн внимательно изучал чертежи и аннотации. Он привык к этому за те несколько лет, в которые создал Строительную корпорацию Блейна Эндрюса и сделал ее ведущей строительной компанией Австралии.

— По-моему, очень неплохо, — ответил он.

Сильный дразнящий аромат только что сваренного кофе отвлек его внимание от чертежей. Он перевел взгляд на девушку за стойкой.

— Я говорил тебе, у Кэмрин самый лучший кофе в Докланде. Мы с Майком всегда встречаемся здесь, — заметил Дирк.

— Ну да, ты говорил.

Неделю назад Блейн приехал в Мельбурн. Он собирался разыскать Кэмрин и на этот раз сделать все, чтобы больше не потерять ее. Случайно во время деловой встречи Дирк рассказал ему о кофейне Кэмрин Хендерсон, в которой подают изумительный кофе. Огромная удача — вот так, вдруг, случайно, узнать то, что тебе очень нужно и важно! А потом Блейну выпало еще большее везенье, почти как огромный выигрыш в лотерее, — оказалось, что Кэмрин нужен менеджер для перестройки ее квартиры.

Конечно, после всего, что с ними случилось, Кэмрин могла и не захотеть общаться с ним, но разговор по делу, в котором она очень заинтересована, — совсем иное. Поэтому Блейн заставил себя не появляться в кофейне прежде, чем Дирк и Майк договорятся с ней о встрече.

— Сейчас вернусь, — сказал он ребятам, встав из-за стола и направляясь к стойке нарочито беззаботной походкой, которая совсем не соответствовала его внутреннему состоянию.

— Бери свой эспрессо, — она подтолкнула к нему по стойке чашечку кофе.

— Как ты быстро его сделала. Надеешься избавиться от меня?

— Ты не утратил способностей читать мысли.

— Надеюсь, нет. Хочешь, проверим?

— Спорю, тебе не понравится то, что я сейчас думаю, — покачала головой Кэмрин и снова подтолкнула к нему чашку. — Пей. Время идет.

Блейн, не обращая внимания на кофе, приложил пальцы к вискам, прикрыл глаза — словом, принял вид, будто читает ее мысли.

— Посмотрим, посмотрим… Ты думаешь о том, как устала после трудного дня. Не можешь дождаться минуты, когда пойдешь домой.

— Потрясающе! Добавь это в свой репертуар.

— Я вижу и некоторые странные, даже циничные мысли обо мне. Ты не хочешь слышать того, что я должен сказать тебе. Ты не хочешь возвращаться к прошлому. Но, может быть, ты просто боишься сказать себе, что нам было очень хорошо вдвоем? И, может быть, нам будет опять хорошо вместе, если мы не упустим этот шанс.

— Пей. И, пожалуйста, уходи, — ее палец на краешке блюдца дрожал.

Если она еще подвинет к нему блюдце, кофе просто окажется у него на ботинках. И рука ее еле заметно дрожит. Блейн потянулся и накрыл ладонью эту дрожащую руку.

Кэм может делать вид, что он ей абсолютно безразличен, что она забыла их общее прошлое. Но Блейн не поверит — слишком хорошо он знает и чувствует ее.

От него не ускользнуло неосознанное мгновенное движение ему навстречу несколько минут назад, он видел, как она быстро и осторожно проводит языком по нижней губе. Волнуясь, она всегда трогала языком нижнюю губу. Впервые он заметил эту привычку, когда они сплавлялись по Радужному Ручью на каяке. Так же опасливо Кэм проводила языком по губе, когда он уговорил ее попробовать устрицы. И потом, когда они впервые были близки…

Картины воспоминаний возникли в его голове с необыкновенной яркостью, вызвав боль, наполнив чувством горького сожаления. Он ушел тогда от самого лучшего, самого прекрасного, что когда-либо случалось в его жизни. В тот раз у него не было выбора, но теперь… теперь все иначе. Они должны быть вместе.

— Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Похоже, ты не отпустишь меня, пока не соглашусь, — вытащив свою руку из-под его ладони, с достоинством подняв подбородок, ответила она.

— Точно.

— Так же упрям, как и прежде, — качая головой, пробормотала Кэмрин.

— Приятно узнать, что ты так много помнишь обо мне.

— Я помню массу бесполезных вещей. Не принимай это на свой счет.

— Не буду.

Он усмехнулся, заметив по движению ее губ, что она готова была засмеяться, но сдержалась. Так было и раньше: он старался развеселить и очаровать ее, а она всячески демонстрировала, что его усилия тщетны.

— Послушай, Кэм, может быть, нам стоит перенести наш судьбоносный разговор в соседнее шоколадное кофе?

— Тебе нравится «Шоколадная жаба»?

— А чем плохо? Прекрасный шоколад, и большое зеленое существо все время следит за беседой. Знаешь, не только ты многое помнишь. Уверен, шоколад по-прежнему твоя самая любимая еда.

Кэмрин не могла шелохнуться.

Ей очень хотелось убежать отсюда с той скоростью, с которой только смогут унести ее ноги. Подальше от этого человека и от той власти, которую он имеет над ней. После всего, что она перенесла, после страшной боли потери она должна развернуться в эту самую минуту и удирать от него, удирать без оглядки.

Почему же она стоит, словно загипнотизированная блеском его глаз, захваченная этим знакомым юмором, и слово «да» тихонько слетает с ее губ?

— Пошли. Девушка заслуживает большой порции хорошего шоколада после нелегкого рабочего дня. И знаешь, я все-таки думаю, ты должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.

Он наклонился к ней так, что их лица оказались рядом. Кэмрин охватил запах природной свежести, запах кедра после дождя. Знакомый, родной запах любимого человека. Блейн — гармоничное создание природы, его запах напоминал об открытых просторах, ветрах и свободе…

— Ты же сама знаешь, что хочешь меня выслушать.

— Да, — выдохнула она, потому что возможности ее сопротивления были исчерпаны.

— Отлично! Я допью этот кофе, закончу свои дела с ребятами и подожду, пока ты закроешь кофейню.

Дела! Ох, как она могла забыть о намеченной встрече с менеджером по строительству?!

— Я только сейчас вспомнила, что у меня здесь должна быть деловая встреча по поводу ремонта в моей квартире.

— Я же лучший в строительной индустрии, это всеобщее мнение.

— Вижу, что ты знаешь Дирка и Майка, но удивительно, что они обсуждают с тобой мои планы, — подняла брови Кэмрин.

— Ничего удивительного. Я же здесь лучший менеджер. Кого хочешь спроси.

Так вот оно что! Неожиданное появление Блейна так ошеломило ее, что она не уловила связи между его приходом, близким знакомством с Дирком и Майком и своей запланированной встречей.

Он сказал, что пришел повидать ее, но, похоже, его интересовали деловые вопросы. А все эти разговоры и воспоминания об их прекрасном прошлом только для того, чтобы расположить ее к себе — и тогда она уже без сомнений наймет именно его. Господи, как же она глупа!

Снова. В очередной раз.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но это совсем то… Не думай так. Занеси, пожалуйста, в протокол: я пришел повидать тебя, поговорить с тобой. А то, что тебе нужен менеджер, — просто мое крупное везенье. Это моя выигрышная фишка на тот случай, если бы ты решила вышибить меня отсюда сразу же, как только я вошел.

Ну вот, опять! Он прочел ее мысли, и она быстренько натянула на лицо бесстрастную маску, понимая, что уже поздно.

Хорошо, он здесь не только из-за бизнеса. Но это не меняет фактов: она по-прежнему любит его, а он ушел от нее — и изменить это невозможно.

— Послушай, Кэм, давай поговорим, постараемся понять друг друга, ведь от этого никакого вреда. А уж если я сумею помочь тебе с перепланировкой, так и вовсе будет отлично.

Кэмрин еще могла отделаться от него, прийти в себя. Нужно только найти приемлемое объяснение тому, что ей легче взять в руки молоток и самой начать крушить стены, чем вовлекать в это дело Блейна. Но поступить так было бы трусостью. Она приехала в Мельбурн наивной девятнадцатилетней девушкой, чтобы начать самостоятельную жизнь и залечить разбитое сердце. Если она и научилась чему-нибудь с тех пор, то это смело, с открытым лицом встречать любые события, любые повороты жизни.

Кроме того, ей нужно произвести необходимую перестройку как можно скорее. Иначе она может потерять шанс присоединить к своей квартире соседнюю. На данный момент ее квартира была уж очень крохотной. Кэмрин даже говорила, что «живет в обувной коробке». Возможность расширить свое жилище появилась совсем недавно, потому что до сих пор все деньги она вкладывала в улучшение «Убежища».

Нужно использовать его квалификацию как можно скорее. По крайней мере послушать, что он скажет. Только о деле, конечно, и никаких иных разговоров.

Вздохнув, Кэмрин взглянула на часы.

— Хорошо, встретимся у входа в «Шоколадную жабу» через сорок пять минут, — произнося эти слова, она в глубине души надеялась, что ждать так долго Блейн не захочет, и при этом судорожно вспоминала, какая косметика есть в ее сумочке, чтобы привести себя в надлежащий вид для свидания.

Свидания?

Да, пожалуй, это именно свидание, а не деловая встреча, так будет честнее. Свидание с Блейном Эндрюсом, с парнем, который когда-то бросил ее.

— Хорошо, через сорок пять минут, — спокойно сказал Блейн.

Подняв кофейную чашку, как рюмку для тоста, он направился к Дирку и Майку. Неспешная свобода его движений нисколько не изменилась за прошедшие годы.

Кэмрин занялась бумагами, подводила итоги прошедшего дня, делала записи для следующего. Цифры плясали перед глазами, и, как бы ни хотелось быть абсолютно безразличной, приходилось прилагать массу усилий, чтобы не смотреть на единственный занятый столик.

Но то ли Блейн не отрывал от нее глаз все это время, то ли опять проделал этот свой фокус с чтением мыслей, но вдруг их взгляды встретились и, сцепившись, замерли на некоторое время. Кэмрин охватил жар, ноги задрожали так сильно, что ей пришлось опереться о стойку бара.

Блейн улыбнулся медленной чувственной улыбкой, своей особенной улыбкой, только для нее…

Неважно, сколько раз она повторяла себе, что это будет обычный деловой ужин на скорую руку. Неважно, как старалась убедить себя, что ей просто интересно послушать, как он будет объяснять свой уход. Неважно, что ей хотелось выгнать его, причинить ему такую же боль, какую причинил он ей шесть лет назад. Все это совершенно неважно. Важно то, что обмануть себя и поверить, что Блейн Эндрюс ей безразличен, она не сумеет. Потому что ей очень хочется поужинать с ним, с Блейном Эндрюсом, посидеть с ним за любимым десертом.

После стольких лет разлуки побыть со своим мужем…