"Девичник" - читать интересную книгу автора (Маккьюла-Лутц Карен)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Субботний вечер наступил со всем присущим ему грохотом: били часы Зейди, пищала ее микроволновка, сработала сигнализация машины. Но этот вечер был особенный. Зейди шла на помолвку Грея и Хелен.

Она дважды останавливалась по дороге: один раз — на бульваре Голливуд, чтобы купить картину Стивена Сигала, восемь на десять, в магазине сувениров, а один раз — у «Братьев Аарон», чтобы купить для нее пьютерную [5] рамку. Это был подарок по случаю помолвки. Она была уверена, что Хелен выбросит картину Сигала, как только увидит ее, и, вероятно, вставит в рамку фотографию их путешествия на воздушном шаре, снятую сразу после предложения, но это было ничего. Грей оценит шутку. В первый вечер, когда они познакомились, Зейди и Грей видели Стивена Сигала, собственной персоной, в «Мэлз Дайнер». Он заказал тарелку вафель и запеченный сандвич с сыром с молочным коктейлем. Грей оплатил его счет.

Добравшись до Ньюпорт-Бич, она долго ездила по кругу, пытаясь найти проклятый ресторан.

В обычной ситуации она могла бы так час проездить с Греем. Но не тогда, когда Грей — жених. Нет, сэр, Грей был здесь в десять утра, чтобы помочь «подготовиться». По крайней мере, не надо беспокоиться, что нахлынут воспоминания о вечеринке в честь ее собственной помолвки с Джеком. У них не было такой вечеринки. Им даже в голову не пришло. Разве свадьбы недостаточно? Сколько раз можно собирать людей, чтобы почтить твою любовь?

Когда она, наконец, добралась туда, то уже начинала испытывать раздражение. В буквальном смысле. На ней был новый лифчик, предполагалось, он поможет ей выглядеть эдакой разбитной бабенкой в красном летнем платье, но единственное, что он делал, — это врезался в ее плечи, и сиськи все время выпирали из него. Она остановилась и засунула руку в каждую чашечку, снова приподнимая их, прежде чем войти. Швейцар одарил ее взглядом, выражавшим нечто среднее между желанием и страхом.

Ресторан стоял на воде и окнами выходил на причал, где было полно яхт за миллион долларов. Чайки нагадили на пальму рядом с дверью. Это всегда плохой знак.

Обычный скромный итальянский ресторанчик превратился в извержение светло-розовых роз. Все гости знали, что розовый — любимый цвет Хелен. А розы — ее любимый цветок. А слащавая улыбка — ее любимое выражение лица.

— Зейди! — Хелен протянула к ней руки и обняла так, словно та недавно пропала где-то в море. — Боже, ты выглядишь потрясающе!

Как будто в последний раз, когда Хелен видела Зейди, та выглядела как жареное дерьмо. Что, конечно, было вполне возможно, учитывая ее положение пост-«брошена-у-алтаря» и склонность появляться на публике в штанах от пижамы и майке.

Хелен, разумеется, выглядела впечатляюще. Белокурые волосы длиной по сиськи. Зубы от «Брайт-Смайл». Живот «триста раз в день качаю пресс». Бирюзово-голубые глаза. Маленькое черное платье. Усеянные бриллиантами серьги. Бриллиантовое обручальное кольцо. Вот это да! Грей и впрямь потратил некоторое количество баксов. Оно было огромное. По крайней мере, на пару каратов. Кольцо, подаренное Зейди Джеком, по сравнению с ним было как инфузория-туфелька.

Зейди обняла ее в ответ.

— А ты — самая прекрасная из невест.

Почему этот около свадебный лексикон так богат штампами? Правда, же, кто-то должен ввести в него несколько новых прилагательных. Например, «зловонная» или «заплесневелая».

Грей сидел на другом конце помещения и выглядел щегольски в своем угольно-черном костюме с розовой розой в петлице; он беседовал со всеми родственниками Хелен. На самом деле они были также и родственниками Зейди. Она могла выделить из них только одного человека, с которым была не прочь поговорить, — Дениз. Сестру Хелен. Зейди всегда чувствовала большую симпатию к Дениз, потому что они были одногодки и потому что Дениз отчаянно любила вечеринки. Но это увлечение резко окончилось, когда она забеременела. Сейчас она сидела в отдельной кабинке, работая над тарелкой кальмаров с тревожной скоростью. Именно на свадьбе Дениз познакомились Хелен и Грей. Никто тогда не знал, что Дениз беременна, но теперь это было очень трудно скрыть. У нее был живот размером с «фольксваген-жук».

Зейди присела рядом с ней и окунула кольцо кальмара в соус «маринара».

— Итак. Кто тебя обрюхатил?

— Смешно. — Дениз посмотрела в сторону бара, где ее муж, Джефф, обладатель пивного живота, способного соперничать с животом Дениз, радостно сосал спиртное. — Он может пить «Корону», а я обречена на сельтерскую воду. Лучше ему ждать в родильной палате с бутылкой сангрии в руке, когда я выплесну из себя это.

— Похоже, вы оба безмерно счастливы.

Ну, хорошо, это было немного подло, но на Зейди нашло.

— Я жирная моржиха. В данный момент счастье не стоит на повестке дня. Единственное, что актуально, — это еда и еще раз еда. — Она перешла на палочки моццареллы, как ни странно, обмакивая их в сметану.

— Ну, что ты думаешь о предстоящей свадьбе? — Зейди посмотрела на Грея, как он скользнул за спину Хелен, обвив руками ее талию, улыбаясь их бабушке. — Думаешь, они будут счастливы?

Дениз пожала плечами и продолжала есть.

— Хелен всегда счастлива. А Грей благоговеет перед ней. А что? Думаешь, не сработает?

Зейди продолжала смотреть на них. Как они улыбаются. Обнимаются. Источают любовь каждой порой. Она должна была признать, что они выглядели более чем счастливыми. Грей имел такой блаженный вид, будто у него передозировка. Хелен парила по воздуху. Они идеально смотрелись вместе. Хелен излучала чистоту и свет, в то время как Грей сиял, купаясь в отблесках ее света, дрожа от мысли, что, наконец, нашел женщину, которая, никогда, не сделает ему плохо. Даже, несмотря на свое горькое желчное настроение и на шрапнель с тарелки голодной, как волк, беременной женщины, Зейди не могла не радоваться тому, что Грей так счастлив. Она по-прежнему сможет зависать с ним после того, как они с Хелен поженятся, ведь так? Ведь у Хелен, должно быть, будет куда уходить пару вечеров в неделю. Вечеринки «Тапперуэр»? Книжный клуб? Смотреть дома «Преступно разбитную»?

Бабушка Дэвис высмотрела Зейди и подошла, покачиваясь в облаке шифона персикового цвета.

— Зейди, ты так мило выглядишь.

Бабушка Дэвис была слепа, как и положено в ее возрасте. Ее комплименты звучали сомнительно.

— Дениз, Боже мой, ты прибавила в весе!

Может быть, не такой уж слепой.

— Я уже шесть месяцев как беременна, бабушка.

— Но ты вышла замуж… один, два, — она считала, загибая пальцы, — пять месяцев назад.

Зейди увлекла бабушку в буфет прежде, чем она выслушает Дениз.

— Бабушка, как ты себя чувствуешь?

Бабушка в прошлом году сильно упала и все еще продолжала делать физиотерапию. Она смотрела фильм с Джинджер Роджерс и попыталась подражать ей в своей гостиной. Джинджер в фильме было тридцать. Бабушке — восемьдесят. И она была в тот момент несколько пьяна, надо признать.

— Я в порядке. Ничего серьезного.

— Ты сломала бедро, бабушка. Это серьезно.

— Если б Честер был там, я бы никогда не упала.

— Ну, я уверена, что дедушка Честер был бы там, если б он не… ну, ты знаешь… не умер.

Бабушка Дэвис взяла лицо Зейди в свои руки.

— Видишь, что бывает с одинокими женщинами, Зейди? Вот почему ты должна найти себе мужчину.

Как раз в тот момент, когда Зейди была готова звездануть бабушку Дэвис в челюсть, к ним внезапно подлетел Грей, спасая положение.

— Бабушка, вы только посмотрите на себя! — Он крутанул ее, отчего ее юбка всколыхнулась. — Вы уверены, что пришли сюда не для того, чтоб похитить меня у Хелен?

Бабушка Дэвис визгливо засмеялась, в то время как Грей направлял ее к подносу с мясными закусками, бросив на Зейди взгляд, говоривший: «Я вернусь, как только запихну в эту женщину немного prosciutto [6]».

Ожидая, Зейди увидела, как в дверь входят ее родители. Теперь вечер окончательно «удался». Она безуспешно пыталась избегать их со дня своей «свадьбы». Они хотели всего лишь окутать ее сочувствием, но их собственное разочарование так густо струилось из-под него, что Зейди хотелось плакать каждый раз, когда она смотрела на них. Как будто она каким-то образом подвела их тем, что оказалась девушкой, на которой Джек не захотел жениться.

Ее родители жили в Вентуре, где Зейди выросла. В двух часах езды от этого прекрасного ресторана. Отец был лысеющим аудитором, кото рый по выходным смотрел гонки «НАСКАР». Мама — страховым оценщиком, она разгадывала по крайней мере пятнадцать кроссвордов в день и никогда не пропускала маникюр. Стабильная, прочная жизнь для стабильной, прочной пары. Они были женаты тридцать семь лет. В общем, ни малейшего понятия о том, что значит, для незамужней девушки пытаться найти в Лос-Анджелесе мужчину, который не хочет трахаться с актрисами.

Если провести опрос среди тех, кто в курсе дела, Лос-Анджелес назовут наихудшим местом для одинокой женщины, и Зейди это знала. Каждая королева школьного бала или староста чар-лидеров из любого дерьмового городишки в Америке приезжает в Эл-Эй, чтобы там в ней открыли звезду. Независимо от того, есть у нее талант или нет. А когда вместо этого они обнаруживают, что каждая вторая девушка, с хорошим обменом веществ и чистой кожей, переезжает в это место по той же самой причине, они все вынуждены искать работу — готовить соевое латте или складывать свитера в «Беверли-центре» — в ожидании Мужчины. Мужчина может явиться в разных видах: директор по кастингу, юноша-модель, Хью Хефнер или низенький, коренастенький персидский пижон, готовый спустить кучу денег. Девушек без морали легко совратить: они снимаются в порно в Долине, проводят полгода с султаном Брунея в качестве «хозяйки» или просто сидят в квартире на западе Лос-Анджелеса, ожидая, когда Мужчина, который платит за эту квартиру, придет к ним раз в неделю, пока его жена делает восковую депиляцию по линии бикини. Иногда мечты о звездности легко продаются за стабильные денежные вливания.

Честолюбивых красоток труднее зацепить. Разве что только ты работаешь в Индустрии. Мужчина из Индустрии может обольстить юных, хорошеньких девушек обещанием связей. «Эй, детка, я могу познакомить тебя с моим другом Дэйвом. Он ставит фильм для «Нью-Лайн» в следующем месяце». Связи трудно достать, поэтому если Лысеющий Боб знаком с Режиссером Дэйвом, а Хорошенькая Полли хочет быть звездой, то Лысеющий Боб получит немного секса. В общем, выражаясь попросту, мужчина, готовый убить кого-нибудь, чтобы только трахнуть тебя в Топеке, в Лос-Анджелесе может трахать самых горячих девушек. Поэтому каждая нормальная девушка с высококлассной хваткой сражается за то, чтобы оседлать парня, который, самое большее, тянет на «двоечку».

Одинокие мужчины в Лос-Анджелесе другие. Особенно актеры. Самолюбие мужчины-актера нуждается в постоянной поддержке, поэтому если ты — миловидная девушка, способная оказать эту поддержку, то она попадет в красивые, чуткие уши. Джеку нужны были добрые слова Зейди, пока он был никем. Как только он стал кем-то, у него появились поклонники, которые могли говорить их ему. И агент. И менеджер. И юрист. И рекламный агент. И продюсер. И дублер. И любая случайная цыпочка, узнававшая его в «Скай-баре». Кому нужна жена, когда у тебя есть все это? Кому нужна жена, когда на тебя бросаются с высококлассной хваткой?

Конечно, были мужчины, жаловавшиеся на то, что они устали от красивых и безмозглых девушек и им нужна просто симпатичная, умная, здравомыслящая учительница, чтобы жить вместе. Эти парни были просто дерьмо.

Грей вернулся к ней как раз в тот момент, когда показались родители.

— Мистер и миссис Робертс, спасибо, что пришли!

Зейди вытаращила на него глаза. Он разговаривает с восклицательными знаками? Это что, заразно?

Родители Зейди познакомились с Греем во время интервенции «Вытащи Зейди из ее квартиры», организованной Хелен прошлой зимой. Все прошло успешно. Они все поехали в «Джерриз Дели». Ура, черт возьми, ура!

— Ну как ты, ребенок? — Отец оглядывал комнату, задавая этот вопрос в надежде, что она не станет отвечать честно.

— Я в порядке, пап. А ты как?

— Выздоравливаю после периода налоговых сборов. — Он посмотрел в бар и заметил там бабушку Дэвис, хлеставшую «Беллини». — Мэвис, твоя мать пьет.

Мэвис Робертс (в прошлом Мэвис Дэвис) толкнула мужа в направлении своей матери.

— Иди, останови ее, Сэм.

Как будто это входило в его супружеские обязанности — мешать ее матери напиваться.

— Давай помогу. — Грей повел Сэма в бар, где они стали насильно угощать бабушку канапе. О Боже! Зейди осталась наедине с матерью. 505!

— Ты плохо выглядишь.

Это всегда приятно слышать. Но Зейди знала, что Мэвис еще не закончила.

— Ты мало загораешь?

Для всех остальных жителей Америки загар — ужасная вещь. Для калифорнийцев это признак здоровья. Если только ты живешь не в Беверли Хиллз, где действительно можно увидеть женщин с зонтиками от солнца, при помощи которых они укрывают от обжигающих лучей свою новую кожу, только что полученную от детенышей кита.

— Я в порядке, мам. Просто много работаю.

— Ты освобождаешься в четыре. В это время все еще светит солнце.

— Не у меня на балконе.

— Ты не можешь съездить на пляж?

Мэвис и Сэм познакомились на пляже за свиными шашлыками в конце шестидесятых. Очень в стиле «Гиджет». Мэвис была убеждена, что судьба Зейди — это лежать на песке у пирса Санта-Моника. Все, что Зейди нашла в Санта-Монике, — это бездомных, просивших у нее мелочь. Недавно она дала доллар какому-то бездельнику, потому что он сказал, что она симпатичная.

— Мам, перестань. Я смогу немного загореть, когда кончатся занятия в школе.

О Боже, уже почти лето! Что ей делать три месяца? Может, ей удастся получить уроки в летней школе. Или вести факультатив по написанию сочинений. Может быть, Тревор на него запишется и придет в этой своей рубашке. Она выпила до дна свое вино, пытаясь отогнать мысль о нем. Слава Богу, он в этом году заканчивает школу.

— На этой вечеринке есть несколько красивых мужчин. Ты заметила? — спросила Мэвис.

Зейди посмотрела поверх головы матери, что было нетрудно сделать, учитывая, что в Мэвис было всего пять футов два дюйма роста, и увидела у барной стойки темноволосого парня в зеленой рубашке. У него была фигура из тех, что нравились Зейди. Высокий и широкоплечий. Некоторые женщины предпочитают тощих, женоподобных рок-звезд, но Зейди — не из их числа. Если женщины должны соответствовать телом идеалу Бетти Буп, то, черт возьми, мужчины обязаны иметь мышцы. Она наблюдала, как Зеленая Рубашка сделал глоток пива и рассмешил ее тетю Джозефин. Три года назад для Зейди не составило бы никаких проблем подсесть к нему и завязать умный разговор, но теперь она не видела в этом особого смысла.

Она снова посмотрела на мать.

— Нет, я не заметила.

Прежде чем Мэвис могла возразить, вернулись отец Зейди и Грей, оставившие бабушку Дэвис в кабинке с родителями Хелен и Дениз.

— У нее теперь только одно настоящее бедро. Можно было ожидать, что эта женщина перестанет танцевать танго на каблуках, — Сэм сел на свой стул и поднял бокал «Гиннесса».

Грей обнял Зейди за плечи и посмотрел на Мэвис:

— Не возражаете, если я одолжу у вас Зейди на несколько минут?

— Валяй.

Мэвис считала, что Зейди сошла с ума, раз не видит в Грее потенциального мужа. Когда Мэвис и Сэм познакомились с Греем в День интервенции, Мэвис отвела Зейди в сторону и сказала:

— У него столько достоинств, а ты просто отдала его Хелен?

Зейди хотела объяснить матери, что Грей однажды три раза отсылал обратно чизбургер, но что толку?

Грей потащил ее наружу, на палубу, выходящую на причал. Зейди охотно последовала за ним. Она бы сейчас поехала в Детройт только ради того, чтобы уйти от своей семьи.

Грей с беспокойством смотрел на нее.

— Как ты?

Вау, вопрос вечера. Неужели никто не может спросить у нее, который час? Или что она думает о ситуации в Ираке? Или сколько раз она рыгала после того, как ела лосося?

— В девяносто пятый раз за сегодняшний вечер отвечаю: я в порядке. А ты как, жених? — Она сказала это с подходящей ироничной интонацией, чтобы не показаться слащавой.

— Я чувствую себя здорово. Пьян в стельку, но чувствую себя здорово.

— Тебе как будто весело. — Она говорила серьезно. Он так и выглядел, и не было необходимости в ироничной интонации.

— Так и есть. Не могу понять почему, но мне действительно нравится твоя семья.

— Не записывайся в клуб поклонников. Ты такой один.

— Я бы познакомил тебя с Майком, но что-то подсказывает мне, что ты не в настроении.

На какой-то короткий момент Зейди стало интересно, не Майк ли — тот парень в зеленой рубашке, но это было все равно. Она не испытывала никакого желания знакомиться с ним.

— Ты мудрый человек, — ответила Зейди. — Кроме того, это твой вечер. Ты не должен заниматься спариванием своих друзей. Ты должен ухаживать за своей невестой.

— Хелен все время улыбается. — Он казался гордым по этому поводу.

— Хелен никогда не перестает улыбаться. Она улыбалась и в тот день, когда я попала ей в колено из пневматического пистолета.

Это был хороший день. Четвертый класс. Летний пикник. Дикая красота детства.

— Так вот откуда этот след? — Грей и вправду выглядел обеспокоенным.

Зейди закатила глаза:

— Боже, ты, в самом деле, запомнил ее кожу?

— Это звучит безнадежно, да?

— Да, ты безнадежен.

Грей улыбнулся ей. Они чокнулись пивными бутылками и стали смотреть на причал.

— Отец Хелен? Наркодилер. Колумбиец. Пятьдесят килограммов в день.

Зейди улыбнулась ему, подхватывая:

— Моя тетя Джозефин? Девушка по вызову. У нее при себе всегда несколько пистолетов.

— Твоя бабушка Дэвис? Трансвестит.

Зейди брызнула пивом через перила палубы, в воду залива. Грей засмеялся. И все в мире снова пришло в порядок.

— Я счастлива за тебя, ты знаешь. Правда, счастлива. Хелен никогда тебя не обманет, она всегда останется красивой и счастливой, и у тебя будут улыбчивые маленькие дети, которым никогда не потребуются подтяжки.

— Думаешь, она выдержит меня так долго?

— Гарантирую, она выберет свое собственное покрывало, но в остальном ты выживешь.

Он обнял ее за плечи и сжал их; они продолжали смотреть на пристань. В конце доков какой-то рыбак мочился на корпус яхты. Это был прекрасный вечер.