"Любовное прозрение" - читать интересную книгу автора (Топаз Жаклин)

7

Воскресным утром Дженнифер проснулась раньше Ричарда и лежала, любуясь правильными чертами его лица в обрамлении спутанных темных волос.

Воскресенье. Особенный день. К сожалению, сейчас у них не было, как когда-то в Бостоне, толстой газеты, чтобы все утро листать ее, посмеиваясь над комиксами. Но это утро навсегда запомнится тем, что перед ним была эта волшебная ночь любви.

Тихонько, чтобы не разбудить Ричарда, Дженнифер выбралась из постели, надела тапочки и халат и выглянула в окно. Снег все сыпал и сыпал, укрывая землю толстым слоем, белым по белому.

Пейзаж изменился до неузнаваемости. Немногие машины в пределах видимости превратились в сугробы, высокие сосны серебрились морозным блеском, дома тихо дремали под огромными снеговыми шапками.

И вообще тот мир, в котором Дженнифер жила последние семь лет, куда-то исчез. Неужели действительно в пятидесяти милях отсюда ярко светит солнце, толстые дамы с красными и синими зонтиками прогуливаются по пляжам Санта-Моники?

Снежный плен как нельзя лучше подходил к ее настроению. Они с Ричардом были вдвоем в волшебной стране, где могло случиться что угодно. Кто знает, какие эльфы и тролли прячутся под таинственным зимним покрывалом? Может быть, они обнаружат, что вновь вернулись в Бостон, в счастливые студенческие времена, когда только что поженились?

А что, если действительно попробовать начать все сначала? Вдруг на этот раз у них хватит мудрости ничего не испортить?

Внизу, в кухне, она пошарила по полкам и решила приготовить черничный пирог: тесто-полуфабрикат, сухое молоко, сироп — все это она обнаружила среди припасенных продуктов.

Поставив на огонь воду для кофе, Дженнифер, мурлыча под нос модный мотивчик, взялась за дело. Скоро дом наполнился восхитительным запахом душистого ванильного теста.

Она поставила его в духовку, налила себе чашку кофе и села, ожидая, пока пирог поспеет.

Шлепанье босых ног возвестило о том, что Ричард проснулся. После паузы хлопнула дверь ванной. Полилась вода. И вот наконец послышались шаги по лестнице.

Налив для мужа чашку кофе, Дженнифер замерла в ожидании, напряженном, как в фильмах Стивена Спилберга. Она уже позабыла, как полезно прислушиваться, чтобы определить местонахождение супруга.

Ричард спустился в кухню в подпоясанном кушаком красном халате, щурясь на яркий свет лампы.

— О Господи, что это за божественный запах?

— Черничный пирог, — улыбнулась Дженнифер. — Ты не против? Или ты, может быть, на диете?

— Мечи его на стол, женщина, да поживей! — зарычал он.

Пирог был съеден молниеносно. Когда поднос опустел, Дженнифер блаженно потянулась.

— Ох, как хорошо... А что мы будем сегодня делать?

— Как это «что делать»?! — закричал Ричард. — Заниматься любовью! И играть в снежки!

— Да, но...

Он поставил тарелки в раковину.

— Пошли! Посуда подождет! — И устремился наверх.

Дженнифер быстро прикинула последствия неповиновения и решила, что просто смешно сидеть в доме, пока Ричард будет резвиться в снегу.

Она натянула высохшие за ночь джинсы, свитер. Через десять минут оба, тепло одетые, в шапках и шарфах, выбежали из дома.

— Снежки! Снежки! — крикнул Ричард, вздымая вокруг себя облако снежных хлопьев.

— Нет, никаких снежков! — возразила Дженнифер, видя, что он начинает уминать в ладонях снежный комок. — Помнишь, в Бостоне ты однажды в меня так залепил снежком, что я едва в себя пришла. Так вот, с тех пор я больше в эти игры не играю!

Он поколебался и неохотно бросил снежок.

— Ладно, тогда давай просто поваляемся в снегу.

Он плюхнулся в сугроб, смеясь и молотя по нему руками и ногами.

Дженнифер с визгом последовала его примеру. А снежные хлопья все продолжали падать сверху, тая на их разгоряченных лицах.

Если верить радио, то снега навалило рекордное для этого месяца количество. Но солнце уже начало проглядывать сквозь тучи, и Дженнифер, несмотря на то что вся промокла, чувствовала себя абсолютно счастливой.

— Давай лепить снежную бабу! — предложила она.

Ричард расхохотался.

— Зачем же, моя жена и так выглядит как снежная баба! — радостно заявил он и затем медленно, смакуя слова, повторил: — Моя жена.

Дженнифер подошла поближе и обняла его. Прильнув друг к другу, они покачивались взад-вперед, как пара танцующих белых медведей.

— Я тебе говорил, что ты очень красивая? — спросил он, поцеловав ее в кончик носа.

— Мало, повтори, пожалуйста! — прошептала Дженнифер. — Ты так хорошо отогрел мне нос!..

— Ладно, давай действительно слепим снеговика! Точнее, снежную бабу.

Они скатали большие шары для головы и туловища, а потом Ричард искусно приладил еще два снежных шарика поменьше вместо грудей.

Потом они отошли подальше рука об руку, чтобы полюбоваться своим творением.

— Разве она не прекрасна? — сказала Дженнифер, заботливо стряхивая снег с его плеч.

— У меня есть идея... — вкрадчиво сказал Ричард, и она сразу же поняла, что он подразумевает.

— Нет! Не сейчас! Мы же замерзли! — засмеялась она.

— В том-то все и дело. Вмиг согреемся, — усмехнулся он.

Они набрали дров, вошли через заднюю дверь и сбросили их на пол в подсобке. Затем отряхнули друг друга от снега. Взаимные касания возбуждали их даже сквозь плотную одежду.

Дрожащими пальцами Дженнифер начала расстегивать застежки пальто Ричарда, а он одним движением рванул вниз молнию на ее куртке.

— Мм... — Дженнифер влезла руками Ричарду под свитер и футболку, желая побыстрее снять их и чувствуя под пальцами его горячее мускулистое тело.

Он поцеловал ее долгим, зовущим поцелуем, и она в свою очередь сняла с себя свитер, расстегнула лифчик... Не сговариваясь, оба спустили с себя джинсы.

— Ой, ботинки... — хрипло прошептала Дженнифер.

— Сейчас... — усадив ее на стоящий в холле столик, он опустился на колени и стащил с нее мешающие ботинки, затем джинсы и трусики. Дженнифер стало холодно, но горячие руки Ричарда, гладившие ей бедра, быстро согрели ее.

— Иди ко мне, — прошептала она, притягивая его к себе и трепеща от желания, когда его обнаженное тело склонилось над ней.

Закрыв глаза, Дженнифер застонала, когда он стал лизать и нежно покусывать ее соски. Потом, опрокинув на столик, он неожиданно резко вошел в нее, исторгнув из ее груди судорожный вздох удовольствия. Их тела двигались в такт, искушая, дразня, наполняя друг друга наслаждением, и ей хотелось, чтобы эти сладкие мгновения никогда не кончались.

Когда же их пыл все же угас, к ней вернулось восприятие окружающей действительности: крохотная прихожая, грубый низкий стол под ними, холодный воздух, проникающий под нелепую груду пальто и свитеров, которыми они укрывались...

Дженнифер начала хихикать. Ричард поднял голову, посмотрел на нее и тоже расхохотался.

Через несколько минут они, поеживаясь от холода, слезли со стола. Ричард поднял Дженнифер на руки и понес в теплую ванную...

Когда Дженнифер наконец вышла из ванной комнаты с полотенцем на голове, она нашла мужа развалившимся на пушистом ковре перед потрескивающим камином. Ричард по-хозяйски оглядел ее, с удовольствием задерживая взгляд на соблазнительных изгибах ее тела, хорошо различимых под узким купальным халатом.

Ей было несколько непривычно средь бела дня валяться перед камином в халате, но сейчас она чувствовала, что ей на все наплевать.

— А знаешь, — лениво проговорил Ричард и, поймав ее за руку, притянул к себе, — некоторые глупые люди предпочитают заниматься любовью в постели!

— В постели? — удивилась Дженнифер, придвигаясь поближе. — Да это же ужасно неудобно! Постельное белье очень мешает.

— Да, — подхватил он. — А скрип пружин? Нет, это совершенно неподходящая идея!

— И все же, — промурлыкала она, — в ближайшее время надо будет попробовать.

— Придется, — усмехнулся Ричард. — Когда перепробуем все остальные места.

Оба рассмеялись.

— Кстати, — напомнил Ричард, — ты от меня получила всю информацию, которая тебе была нужна? У тебя не будет накладок?

Дженнифер вздохнула.

— Надо бы, конечно, заново прослушать запись. Фрэнк, наверное, убьет меня, если придется снова позвать его — а, с другой стороны, он ведь тоже не может сейчас вернуться отсюда в Лос-Анджелес, поэтому что ему еще делать?..

Она слушала запись около часа, делая пометки, но все, кажется, было в порядке. Необходимость в новой встрече с Фрэнком Берджем отпадала. Когда она закончила, в заснеженном окне уже потемнело.

— Какая-то часть моего существа ждет не дождется возвращения, чтобы увидеть, что поделывает Кетч Блейкли, — призналась Дженнифер, разогревая к обеду тушенку с только что сваренными макаронами, в то время как Ричард мыл посуду, оставшуюся грязной от завтрака. — А другая часть жаждет остаться здесь навсегда.

— Вот эту половину я и люблю, — сказал Ричард.

Этой ночью они снова занимались любовью, не так пылко, как днем, но зато с медленной и нежной страстью, которая заставляла каждую клеточку тела Дженнифер томиться от сладкой истомы.

Утром, уже в понедельник, она позвонила в офис, объяснила Бетти ситуацию и попросила к телефону мистера Бойтано.

— Это я, Дженнифер, — сказала она виновато, когда он взял трубку. — Знаете, Ричард решил дать показания в горах, в Биг Бэре, и здесь нас занесло снегом: в итоге мы не сможем выбраться отсюда по крайней мере до сегодняшнего вечера, Фрэнк Бердж тоже здесь, очевидно, в той же ситуации.

Ей показалось, что она видит нахмуренное лицо Гаррисона.

— Но завтра, надеюсь, вы вернетесь?

— Постараюсь, — заверила его она. — Бетти перенесет мои встречи, а в суде я, к счастью, не занята. Что-нибудь не так?

— Мистер Блейкли прозрачно намекнул о каком-то своем серьезном успехе в деле Алабамы, — сказал мистер Бойтано.

— Успехе? Чушь какая-то... У меня сложилось впечатление, что все и так сделано очень хорошо. Чем он еще мог отличиться?

— Боюсь, что ничем, — сказал босс. — Честно говоря, я не одобряю многих действий Блейкли, на которые Грейсон смотрит сквозь пальцы. Мы не телекомпания, каждое мероприятие должно обсуждаться старшими партнерами, а он себе позволяет... Впрочем, извините. Мне не следовало говорить так откровенно.

В этом был весь Гаррисон Бойтано. Осторожный, благоразумный, не желающий критиковать своих партнеров перед третьим лицом, особенно перед рядовым сотрудником.

— Есть какие-нибудь особые причины, по которым я должна завтра обязательно явиться?

— Мистер Блейкли в присущей ему детективной манере заявил, что во вторник будут сделаны какие-то разоблачительные заявления.

— Удивительно, — пробормотала она. — У меня такое чувство, что противники забили гол, а я даже не заметила, когда они перехватили мяч.

— Ладно, будем надеяться, ничего особенного не случится, — сказал Гаррисон; его голос внезапно изменился, и Дженнифер поняла, что в кабинет кто-то вошел. — Что ж, до завтра!

— Я спущусь с горы, даже если для этого мне придется ползти на четвереньках! — заверила она его и повесила трубку.

— В чем дело? — спросил Ричард.

Она вкратце объяснила ему.

— Интересно, что этому мерзкому типу удалось раскопать? — задумчиво произнес он, когда они сидели друг против друга за кухонным столом, вновь, как и накануне, попивая глинтвейн.

— Хотелось бы мне знать! — Дженнифер помешала палочкой стружки корицы в своем бокале. — Мы уже допросили всех бывших на вечеринке, включая бармена, — тех, кого вспомнил Монти. Но у нас, увы, не было списка официантов, и мы не могли всех отследить и допросить, чтобы не возникло и тени сомнения, что кто-то из них подавал ему спиртное.

— А ты мне говорила, — сказал Ричард, наставительно подняв палец, — что в разговоре со мной Кетч выказал себя полным идиотом.

— Верно. — Дженнифер улыбнулась, вспоминая. — Но зато у него существует сеть шпионов, которая сделала бы честь ФБР.

— Как же он ее создал?

— О, разными способами. — Она припомнила всякие намеки, подслушанные обрывки телефонных разговоров, беседы с завсегдатаями судов. — Есть куча пенсионеров, которые проводят большую часть времени в судах, посещая самые сенсационные процессы. Для них это своего рода хобби. Блейкли болтает с ними, дает им почувствовать себя значительными и просит сообщать ему, если они увидят или услышат что-нибудь скандально-интересное, связанное с различными известными фирмами и их делами.

— И?.. — поторопил ее Ричард.

— Иногда он подкидывает кое-какую информацию, не предназначенную для печати, репортерам. О нем говорят, что он даже охмуряет почтенных пожилых дам, назначает им свидания... Приглашает на обеды...

— Забавно... — заметил Ричард. — Своего рода недозволенные приемы?

— Да! — Дженнифер подперла подбородок ладонью. — Именно так, но, пока он не засветится с документами, которые для него не предназначены, его трудно схватить за руку. Но когда судьи это обнаружат, ему придется туго.

— С другой стороны, если он сам не проколется, то всегда будет на высоте, так ведь? — усмехнулся Ричард. — Может быть, тебе тоже стоит завести свою агентурную сеть?

— Для женщины это всегда труднее, — пожав плечами, ответила она. — Во-первых, судейские круги вообще не очень-то доверяют женщинам-юристам. И женщина вряд ли может пригласить судебного пристава пообедать... Во-вторых, я предпочитаю повышать свой профессионализм, а не тратить время на шпионские игры. И, наконец, — честно добавила она, — у меня просто нет тяги к интригам.

— Ты прелесть и умница! — с неподдельным восхищением произнес Ричард. — Ты строишь прочную репутацию на базе упорного труда и таланта, а в конце концов это себя окупит.

Дженнифер протянула руку и коснулась его плеча, довольная поддержкой и одновременно смущенная похвалой.

Через некоторое время вдоль дома двинулись снегоочистительные машины, и Ричард поехал в магазин, а Дженнифер решила кое-что простирнуть.

Долгое время она видела только отрицательное влияние брака на свою карьеру, думала Дженнифер, отделяя белое белье от цветного. И воображала, что Ричард ее полностью подавит. На самом деле все наоборот. Так чудесно иметь человека, которому можно поплакаться, к кому обратиться за советом и поддержкой. Возможно, и ему это стало необходимо?..

Прежде Ричард всегда изображал из себя полностью уверенного в себе человека, особенно когда речь шла о его работе, вспоминала она, засыпая порошок в стиральную машину. Ему не нужна была ничья помощь. Каждая из его книг была сплавом поисков, наблюдений, логики и... и страсти. Впрочем, может быть, это и сделало его работы такими популярными?..

С другой стороны, она в колледже даже и не помышляла о карьере. Да и потом, на юридическом, ее самооценка оставалась на невысоком уровне. Несмотря на усердную учебу и высокие оценки, ей всегда было очень трудно выступать публично, а тем более спорить с критически настроенной аудиторией.

Одно время она подумывала пойти в такую область юриспруденции, где не надо было бы выступать в суде. На это ее провоцировал один из профессоров, публично объявивший, что она трусиха.

А она и была трусихой, призналась себе Дженнифер, улыбаясь при звуке подъехавшей машины Ричарда. И сейчас еще порой ее душа замирала от страха. Но пока она не позволяла трусости управлять своей жизнью, это не имело значения.

К полудню дороги были расчищены, и они с Ричардом неохотно уложили вещи в багажник и прибрались в домике.

— Я чувствую, будто провела здесь медовый месяц, — призналась Дженнифер Ричарду с застенчивой улыбкой.

— Знаешь, я тоже. — Ричард обнял ее и нежно поцеловал. — И теперь мы уже никогда не расстанемся. Иначе...

Он шутливо погрозил ей пальцем, и всю дорогу вниз сердце Дженнифер пело от счастья.