"Аромат женщины" - читать интересную книгу автора (Росс Голди)

Пролог

Юноша нетерпеливо поглядывал в сторону и почти не слушал седовласого старика. Старик укоризненно покачал головой и буркнул:

— Ты мне не нравишься таким, маленький пахари. Твоя аура больше не видна мне. Я волнуюсь за тебя.

— Все в порядке, дед. Просто... меня ждут.

— Да. Сейчас ты уйдешь. Возьми, я кое-что приготовил для тебя. На память обо мне.

— Да мы еще сто раз увидимся, дед!

— Никто не знает своей судьбы. Возьми. Отдай матери, а то потеряешь, но это — только для тебя.

— Что там, в шкатулке? Какая старая... потемнела вся.

— Потом посмотришь. Там то, что не имеет цены.

— Такое дорогое?

— Сейчас — пожалуй. Но придет день, когда оно покажется тебе дешевле придорожной пыли.

— Дед, я отвык от твоих загадок. Можно, я открою?

— Не сейчас, маленький пахари. Обещаешь?

— Обещаю. Чхота-Лал?

— Да?

— Ты — лучший дед в мире. Я вернусь к тебе.

Юноша быстрыми шагами спускался по ступеням дома, небрежно размахивая маленькой шкатулкой.

Старик улыбнулся. От ворот до него донесся крик:

— Я вернусь, дед!

Старик улыбнулся еще шире. Промолвил тихо:

— А ты никуда и не уходил. Разве там твой дом? Нет. Дом там, где сердце...

Бирюзовое небо лениво катило золотой мяч солнца к океану. Белые занавески бились на ветру. В воздухе висел божественный аромат цветов.

Никто не знает своей судьбы.

1

— Дорогая моя, тебе давно следовало бы уяснить, что в отношениях важен отнюдь не только секс, хотя и им не следует пренебрегать! Пора становиться более постоянной, вот что я тебе скажу.

Хлоя Чимниз едва не выронила чайник, который она в этот момент наполняла водой из-под крана, и в некотором ошеломлении уставилась на свою подругу Ирис. Маленький рыжий ураган в ее лице только что ворвался на кухню Хлои, отчего сразу стало казаться, что в помещении очень тесно. Сумочка полетела в одну строну, многочисленные пакеты и свертки в другую, а сама водородная бомба по имени Ирис Грант с победной улыбкой уселась на край стола, отчего тот жалобно и тревожно пискнул и накренился.

— Я, конечно, не знаю, ЧТО именно сделал Джек, но...

— Ирис, ради всего святого! Может хоть что-нибудь тебя НЕ КАСАТЬСЯ? Может, ты еще мой телефон начнешь прослушивать?

— Вот еще! У нас ведь нет тайн друг от друга. И мне незачем шпионить.

Хлоя отлила немного воды из чайника, медленно сосчитала про себя до десяти и мрачно ухмыльнулась своим собственным мыслям.

Если бы ты знала, Ирис!

— Я знаю, что что-то пошло не так. Мне звонил Джек и...

Сразу надо было догадаться! Ничего удивительного. Джека и Хлою познакомила Ирис, потому что довольно долго приглядывалась к нему на работе и наконец-то сочла кандидатуру вполне приемлемой. За время приглядывания они с Джеком подружились, так что нет ничего странного в том, что он поделился с подругой своими... хм-м... проблемами.

— Вы поссорились?

— Ирис, я не могу сказать, что мы поссорились, но... У нас вышел разговор не из самых простых...

— Так я тебе и поверила! Разговор! Одним разговором не обойтись, если хочешь довести парня до такого состояния!

Хлоя немедленно почувствовала муки совести.

— Он... Джек сильно расстроен?

— Я бы так не сказала. Скорее, его состояние можно охарактеризовать как изумление и недоверие.

— О, слава Богу. То есть, я хотела сказать, мне очень жаль.

— Рада за тебя. Я лично понимаю Джека. Красив, молод, удачлив, лет через пяток станет миллионером. Он заодно сообщил мне, что отрыл золотую жилу. Кое-что с недвижимостью.

У Хлои полегчало на душе.

— То есть, сказать, что я разбила ему сердце, нельзя?

Ирис воинственно поддернула вверх узкую юбку своего делового костюма и в мгновение ока оказалась сидящей на столе со скрещенными по-турецки ногами. Так она любила сидеть с детства, лет с пяти. Возможно, и раньше тоже любила, но именно в пять лет они с Хлоей познакомились. В детском саду.

— Убитым и подавленным его не назовешь, но он был всерьез озадачен и что-то бормотал под нос. Я разобрала слово «секс» и сделала выводы.

— Ах, вот так, значит?

— Хло, не топорщи брови. Выкладывай, что случилось.

— Кофе будешь?

Хлоя налила кипяток в керамические кружки — презент Ирис из Греции — и потянулась за банкой с растворимым кофе, но мисс Ирис Грант не зря работала топ-менеджером. Сбить ее с избранной темы мог только конец света, и то ненадолго.

— Хло, я хотела бы смиренно напомнить тебе, что в наши дни приличные парни не валяются под ногами и не растут на деревьях. Если девушка не будет об этом помнить, для нее все может окончиться весьма плачевно.

— Да? И как именно?

— Она так и останется девушкой. До конца своих дней.

Хлоя откинула назад голову и неудержимо расхохоталась. Каштановая грива рассыпалась по плечам, на румяных щеках заиграли очаровательные ямочки. Ирис с неодобрением посмотрела на подругу.

— Скрытная ты очень, Хлоя Чимниз, вот что. Так нельзя. Никогда в жизни я не знала, с кем ты придешь на вечеринку...

— Ирис, отстань, ну тебя!

— ... Придешь ли ты на вечеринку с кем-нибудь, и если придешь с кем-то, то как он будет выглядеть...

— Учту на будущее и буду присылать резюме.

Теперь расхохоталась Ирис. Словно солнышко брызнуло по кухне.

— Без резюме я обойдусь. Попробуй лучше продержаться с одним и тем же парнем хотя бы до следующей вечеринки. Это упростит задачу. Ладно, Бог с тобой. Займемся насущными делами. Что нам делать с этой развалюхой?

Хлоя вытерла выступившие на глазах слезы и посерьезнела.

— Знаешь, что? Практически все!

Чимниз-мэнор был большим и очень старым домом. Как и всякое старое создание, он хранил в своих недрах тысячи воспоминаний и массу предметов, когда-то имевших огромную и несомненную ценность для своих владельцев, но со временем превратившихся в обычный хлам. Сам дом тоже обветшал. Скажем, кухня, на которой сейчас находились Хлоя и Ирис, была очень уютной и чистой всего лишь на одну треть.

Здесь был и камин, и старинная мебель, и сверкающая утварь на стенах, и фарфор на полках, на полу лежал мягкий коврик, но...

... остальные две трети кухни напоминали, скорее, камбуз очень большого, но не очень удачливого пиратского корабля. Ободранный, боевой камбуз.

Хлоя с неожиданной нежностью взглянула на старые стены. Они с сестрой пытались всячески украсить старый дом, но он был слишком велик и слишком давно пустовал. Что же до Ирис Грант, чья семья обитала в сверкающем и стерильно чистом особняке, до Ирис, которая работала в преуспевающей фирме и до недавнего времени занималась дизайном жилых помещений, до мисс Грант, чье эстетическое чувство в свое время заставило ее расторгнуть помолвку с человеком, который осмелился надеть белые носки под черные брюки, — Ирис искренне переживала, что ее лучшая подруга вынуждена жить в таком нелепом домишке.

Вместе с тем Ирис провела в этом доме большую часть своей жизни. Именно она, наследница миллионов и будущая владелица особняков, заявила в свое время, что Чимниз-мэнор гораздо лучше — ха-ха! — ее собственного дома, потому что здесь больше комнат (что было правдой), а сад гораздо уютнее (то есть, в нем нет ни одного ухоженного клочка земли и ни одной приличной клумбы). Рыжая террористка топнула ногой и заявила, что отныне все Дни Рождения и Очень Большие Праздники будут проходить в Чимниз-мэноре.

Им обеим было тогда по пятнадцать лет.

Только несколько лет спустя Хлоя поняла и оценила, насколько благородно и по-взрослому поступила ее маленькая рыжая подружка.

Отец Хлои ушел из семьи, когда ей было пятнадцать. Мама страшно переживала. Со временем она полностью замкнулась, иногда по несколько дней не произнося ни слова и лишь кивала своим дочерям и сыну на прощание перед сном. Деньги таяли, словно весенний снег, и комнаты в старом доме запирались на ключ, одна за другой, одна за другой, словно умирали... Уезжали из дома вещи, уезжала мебель. Диван с кожаными подушками. Гобелен с прекрасными дамами и галантными кавалерами на зеленой лужайке. Шпага прадедушки (благодаря ей смогли поменять трубы парового отопления) и коллекция восхитительных шляпок из страусовых перьев, кружев и фантазии.

Дом словно погружался в спячку вместе со своими хозяевами, и тогда Ирис Грант взяла бразды правления в свои руки. Что ей стоило собрать одноклассников в саду Чимниз-мэнора и устроить роскошный прием с газировкой и пирожными? А Хэллоуин в старом доме, при свечах, с визгом, хохотом и сладким ужасом? А многочисленные вечеринки по поводу и без повода? Ирис настойчиво дарила жизнь старому дому, теребила его, не давая уснуть, а заодно тянула к свету и свою подружку, высокую, темноволосую, задумчивую Хлою.

Хлоя очнулась и с нежностью посмотрела на подругу.

— Ирис?

— Да?

— Ты — отличный друг.

— Ай, вы меня смущаете, мисс Хлоя. Та-ак, что у нас тут на автоответчике...

Неисправима, с улыбкой подумала Хлоя. Не-ис-пра-ви-ма!

Автоответчик разочаровал Ирис Грант. Младшая сестра Хлои, Пенелопа, укатила со своим парнем в летний студенческий лагерь, семнадцатилетний Билли был на сборах команды по регби вместе со всеми теми, кто ему обычно звонил. Сегодня вечером они должны были вернуться, но пока для них сообщений не было. Самой Хлое оставили несколько сообщений, и все они касались исключительно работы. Ирис с мрачной миной выслушала страстную мольбу Дорсетского клуба этнографов о проведении ознакомительной экскурсии по храмам и соборам и яростно ткнула пальцем в красную кнопку магнитофона, останавливая ленту.

— Хло, тебе бы полком командовать, а не этой развалиной заниматься. Видишь, даже в Дорсете о тебе наслышаны! Так что, вся следующая неделя у тебя забита, так я понимаю?

— Не совсем. В понедельник я в библиотеке, потом экскурсии, но их всего пять, а конец недели свободен. Ты готова к физическому труду на свежем воздухе?

Близился очередной День Рождения и Очень Большой Праздник, поэтому девушки готовились к нему со всей серьезностью. Ирис внимательно ознакомилась с длинным списком и наморщила нос.

— Фонарики повесить на яблоне, стробоскоп в гостиной, бенгальские огни по периметру пруда. Сдается мне, все это ручная работа. Прощай, французский маникюр!

— Что ты выбираешь?

— Давай все сразу, но вместе?

Хлоя хмыкнула и отправилась за стремянкой. Извлечь ее из кладовки оказалось довольно трудно, тем более, что Ирис путалась под ногами и напевала с детства ненавистную Хлоей песенку гномов из «Белоснежки»:

— Хей-хо, хей-хо, до дома далеко... идти нам нелегко... но мы дойдем и дом найдем... хей-хо, хей-хо...

— Я не гном!

— При метре семидесяти пяти? Догадываюсь. Зато ты очень трудолюбива, Хло. А вот если бы в доме был мужчина... Джек сейчас очень пригодился бы.

Хлоя и ухом не повела. Вынесла стремянку в сад и с первого раза установила ее под старой раскидистой яблоней.

— Если бы да кабы! Джека больше нет, так что отправляйся наверх. Ничего с твоим маникюром не случится.

Ирис критически оглядела ненадежную конструкцию и со вздохом поставила ногу на первую ступеньку. Стремянка издала зловещий звук и слегка накренилась на одну сторону. Ирис с тревогой посмотрела на подругу.

— Что ты имеешь в виду, говоря «больше нет»? Он же придет на вечеринку? Джек не может пропустить Очень Большой Праздник!

Хлоя со вздохом отстранила Ирис от стремянки. В костюме за две тысячи фунтов стерлингов нельзя развешивать лампочки на яблонях. Сама Хлоя предусмотрительно облачилась в старую футболку, джинсовые шорты и кроссовки, а волосы стянула в хвост и покрыла голову платком.

— Подай мне лампочки. Джек не придет на вечеринку.

Ирис сделала вид, что сейчас уронит коробку с лампочками. Хлоя гневно фыркнула и забрала у подруги гирлянду. Предстояло распределить ее по всему дереву.

— Хло! Ты хочешь сказать, что вычеркнула его из списка приглашенных? Я в это не верю!

— Просто мы оба решили, что нам лучше некоторое время не видеться.

— Ты безнадежна!

Хлоя скрыла лицо в густой листве и про себя обругала настырную Ирис не вполне приличными словами.

— Так будет лучше для нас обоих.

— Я знаю, это ты нарочно, чтобы доконать меня! При чем здесь Праздник?! Не могла потерпеть? Простой здравый смысл подсказывает...

— Ирис Грант! Во имя неба и преисподней — замолкни! Ты прекрасно знаешь, что я не могу использовать Джека подобным образом.

— Каким именно?

— Таким! Это неприлично. Он не из службы эскорта.

— Господи, да кого интересуют приличия! Нам еще стробоскоп вешать!

— Мы прекрасно справимся с этим сами. Ирис, заткнись, сделай милость.

Вечернее солнце приятно согревало Хлою, листья яблони тихонько шелестели вокруг. Чудесный день. И вечер будет чудесным. Как раз для Очень Большого Праздника.

Но ведь праздник будет позже, а пока они одни в старом саду. Хлоя и Ирис. Лучшие подруги. Почти сестры.

Она должна все рассказать Ирис. Если не ей, то кому же еще? А не рассказать невозможно. Невыносимо.

Хлоя пожалела, что не может забраться на самую вершину дерева. Впрочем, ее пылающее лицо все равно скрыто листвой...

— Ирис?

— Чего тебе?

— Есть еще кое-что...

Но Ирис уже не слушала ее. Она радостно улыбалась вечернему солнцу, жмурилась и болтала о чем-то своем. Хлоя вздохнула. Что ж, может, это и к лучшему. Нельзя же говорить о серьезных вещах, балансируя на шаткой стремянке.

— О, великая Хло! Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь? Разумеется, ты развесишь лампочки, а потом одной левой раскидаешь стробоскопы, колонки и прочую ерунду по местам. Ну скажи, скажи, чего ты НЕ можешь делать?

— Наверняка что-то есть, но я еще не выяснила, что именно.

— Знаешь, Хло, я действительно не понимаю, почему ты так и не сделала карьеру. С твоими талантами, с твоей обязательностью...

Хлоя спустилась на землю и совершенно серьезно заметила:

— Это все волосы.

— Волосы?!

— Да. Золотистые шатенки и карьера несовместимы. Особенно с кудрями. Люди не воспринимают кудряшки всерьез. А вот рыжих — вроде тебя — слушают сразу. Вспомни, тебе едва исполнилось пять лет, а ты уже вовсю помыкала мисс Оунс.

Ирис с сомнением посмотрела на Хлою.

— Ты могла бы выпрямить волосы и перекраситься в брюнетку. Постричься коротко. Парик купить, в конце-то концов!

— Я подумаю над этим, спасибо.

— Я серьезно, Хло! Ты уже два года ничем толком не занимаешься. Хотя везде, где ты работала, тебя весьма ценили. Вот только ты не слишком долго баловала их своим обществом.

— Ну не создана я быть бизнес-леди, что ж поделать. Ничего, обхожусь...

— Конечно, обходишься. На хлеб с маслом хватает, читаешь любимые книги, посещаешь библиотеку — но что дальше?

Хлоя внимательно и удивленно посмотрела на подругу.

— Ирис, ты сейчас говоришь в точности, как твой отец. Не забудь, что мне очень нравится мой образ жизни, и я им дорожу. А бизнес...

— Знаю! Знаю я все. Можно быть успешным бизнесменом и несчастным человеком. Ты закончила?

— Да, хотя ты очень трясла лестницу. Больше так не делай.

— Я нервничала. Больше не буду. Хло...

Хлоя сложила стремянку и уже направлялась к сараю, поэтому пришлось остановиться и обернуться.

— Что?

— Ведь ты одна...

— Да. И тем не менее лампочки уже висят. Кому тут был нужен мужчина?

— Хорошо, но что насчет всего остального? Кроме лампочек.

Прекрасная подача, Ирис! Давай же, Хлоя, скажи ей все. Скажи своей лучшей подруге правду.

И снова она упустила шанс. Вернее, струсила.

— А в чем заключается остальное?

— Жить вместе, балда! Просыпаться в одной кровати. Приносить друг другу завтрак в постель. Покупать газеты. Ходить гулять...

Ирис понесло, подумала Хлоя. Теперь бесполезно пытаться встрять в этот поток сознания. Когда Ирис Грант садилась на своего любимого конька по имени «Сейчас Я Научу Вас Жить По-человечески», все комментарии становились излишними.

— ... Джек — это то, что тебе надо. Он же тоже чертовски практичен и рассудителен. Он бы мог починить тот дурацкий кран, который гудит и брызгается...

— Уже не брызгается. Я просто поменяла прокладку и...

— Бедный Джек! Что он тебе сделал? Позвал замуж?

— С ума сошла! Мы ж знакомы всего пару месяцев.

— Ты производишь на мужчин очень... устойчивое впечатление. Пары месяцев вполне достаточно.

Хлоя привычно нацепила маску клоуна. Вечную свою маску.

— Сказать тебе правду? Это все спагетти.

— Что-о?

— Никак не могу запомнить, мыть их перед варкой или нет. Открой мне дверь, будь добра.

Ирис возмущенно фыркнула, не в силах найти подходящий ответ, и распахнула дверь сарая.

Стремянка заняла свое место, и Хлоя вышла обратно в сад. Чимниз-мэнор стоял на холме, поэтому сад, окружавший дом, разделялся на три террасы. Создавалось полное ощущение, что никакого города вокруг нет, да и вообще цивилизации. Только сад, цветы и трава по пояс. Хлоя потянулась и блаженно вздохнула:

— Рай! Эдем! Ирис, ты видела еще такие сады?

— Врешь ты все!

— Это ты о чем?

— О спагетти! Слушай, Хло, что ты мне мозги пудришь! Мы ведь обе знаем, что ты за штучка, так что не вешай мне на уши свои спагетти! При виде тебя мужики способны съесть даже телефонный кабель!

— Спасибо, милая.

— Это чистая правда, так что не благодари. И вообще, не будь ты моей лучшей подругой, я бы давно постаралась избавиться от тебя...

— Ирис!

— Особенно, если бы ты вздумала положить глаз на моего мужчину! Потому что в этом случае у меня не было бы шансов.

Хлоя неожиданно серьезно взглянула на подругу.

— Я никогда бы такого не сделала.

— А тебе и делать ничего не надо. Забыла, как эти штуки называются. Феромоны, кажется. Мужчины смотрят на тебя, хлоп — и готовы.

— Ирис, опомнись и перестань нести чушь.

— Это не чушь, а научный факт.

— Но я даже не красива в общепризнанном...

— Тебе это и не нужно. В тебе есть что-то такое особенное...

— И-рис!

— Правда, правда. Я это своими глазами наблюдала, много раз. Знаешь, сначала я подумала, что это все потому, что ты, в отличие от большинства женщин, не прикладываешь ни малейших усилий к тому, чтобы понравиться мужчинам. То есть, ты ведь даже одеваешься... нет, все в порядке, все красиво и модно, но ты выглядишь всегда так, словно нацепила первые попавшиеся шмотки... Я даже Мартину это говорила.

Мартин был предпоследней пассией Ирис. Хлоя многого ожидала от этого союза, но все закончилось как-то быстро и невразумительно. Голос Ирис внезапно изменился, и Хлоя неожиданно поняла, ПОЧЕМУ они с Мартином расстались!

— ... И Мартин со мной согласился. А потом сказал, что ты всегда выглядишь так, словно только что встала с постели, ну, минут десять назад, а потому все мужчины немедленно начинают мечтать о том, как бы затащить тебя обратно. И им кажется, что это довольно легко сделать.

Хлоя от возмущения едва не задохнулась.

— Но это же неправда!!!

— Но они-то об этом не знают!

— Да я никогда в жизни...

Ирис взглянула подруге прямо в глаза. Голос ее прозвучал почти жестко, хотя и тихо:

— Почему вы с Джеком расстались? Только скажи честно.

Честно — это просто. Честно — это всего одна фраза. Только Ирис ни за что не поверит, а объяснять такие вещи Хлоя не умеет.

Ирис, мы расстались, потому что он хотел меня трахнуть, а я этого не хотела. Ха-ха, скажет Ирис. Ну ты и заливаешь, подруга, скажет Ирис. И даже Ирис не поймет, что...

В кругу их общих друзей существует сказочка о роковой женщине Хлое Чимниз и ее многочисленных мужчинах. О бесконечных романах и безутешных любовниках. О недолгих, но страстных отношениях. Ирис тоже верит в это, несмотря на то, что знает о Хлое почти все.

Они всегда рассказывали друг другу секретики. С детства. Только Ирис всегда говорила правду, а Хлюя... Нет, она не лгала, она просто умела рассказывать истории, красивые, словно сказки для взрослых. И не заметила, как на свет родилась сказка о ней самой. О ветреной красавице-бабочке, меняющей любовников, словно перчатки, о коварной обольстительнице, разбивающей сердца мужчин...

Вначале ей даже понравилось. Хлоя с увлечением играла в новую игру, не споря и не соглашаясь со слухами и домыслами, но это не могло продолжаться вечно, и однажды она поняла, что этому надо положить конец.

Это было у Ирис дома, на Новый Год. Бедный Куинн, он так ничего и не понял, когда она поцеловала его и со смехом убежала в ванную. В ванной она и просидела всю ночь. В ванной и приняла решение. Сначала она расскажет Ирис, а потом и всему миру. И навеки распрощается со сказочной Хлоей-Бабочкой, Хлоей-Ветреницей, Хлоей-Клеопатрой.

Здравствую, мир. Это я, Хлоя. Я — девственница.

Сложность заключалась только в одном: Хлоя никак не могла подыскать нужные слова и подходящий момент для объяснения. Все друзья, знакомые и даже брат с сестрой были уверены, что Хлоя — роковая женщина. Если уж кроткого и интеллигентного Мартина обуревают такие мысли, то что говорить об остальных... Как там сказала Ирис? Секс — это еще не все...

Конечно, во многом виновата она сама. С Нового Года минуло уже шесть месяцев, за это время можно было бы и успеть рассказать все Ирис. Хлоя банально трусила и стеснялась, а результатом стал разрыв уже с третьим за этот год парнем.

Хлоя набрала воздуха в грудь.

— Ирис, послушай меня. Джек — отличный парень. Он ничего такого ужасного не сделал и не сказал...

— Хм! Отлично. Тогда чего же ИМЕННО он не сделал и не сказал?

В синих глазищах Ирис искрился смех, и Хлоя не могла удержаться от ответной улыбки.

— Вообще не о чем говорить. Дело не в Джеке. Дело во мне.

— А в этом никто и не сомневается. Дело всегда в тебе. Ты вообще у нас пуп земли.

— Что-о?

— Послушай, Хло. Если бы кто-нибудь поинтересовался моим мнением на сей счет, я бы сказала, что ты сама не знаешь, чего хочешь. Куинна ты отвергла, потому что он не желал изображать из себя будущего члена семьи и играть по вечерам в криббедж. Он показался тебе слишком независимым. Потом появляется Джек, который на мой взгляд напоминает Лабрадора — настолько он домашний и пушистый, — но и это тебя разочаровывает, и ты даешь ему отставку.

— Это не совсем так...

— А? Что ты там бормочешь? Ну неважно. Так вот, дело все в том, что у тебя нет никакого конкретного идеала. Ты желаешь только то, на что падает твой взгляд в данную минуту. Если это не твое — ты этого хочешь, если же получаешь — теряешь всякий интерес.

— Ирис, ради Бога...

— Пошли на кухню, мне надо позвонить в офис и справиться, кто мне звонил.

С этими словами рыжая террористка стремительно унеслась в дом, а Хлоя несколько ошарашенно поплелась за ней. Когда она вошла в кухню, Ирис уже гневно отчитывала телефонную трубку.

— Я не просила меня соединять, я хотела всего лишь узнать, кто мне звонил, Бетти! Я сама выбираю, с кем мне разговаривать, а уж Крис Лэнгтон... Здравствуй, Крис. Сто лет тебя не слышала и очень рада твоему звонку. Чем могу помочь?

Просто удивительно, как быстро разъяренная леди-босс превратилась в воркующую голубку. Хлоя устало вздохнула. Очередная возможность излить душу пошла прахом.

Ирис менялась на глазах. Цепкая, деловая, уверенная в себе, вон, даже встала как-то по-другому, словно у себя в офисе. Вопросы она задавала быстро и четко, словно допрос вела. Вскоре наступило время подведения итогов.

— Что ж, тебе требуется не просто клерк. Кто-то, кто способен на инициативу. Значит, к понедельнику? Что ж, ты не очень суров в своих требованиях.

Трубка явно сострила в ответ, потому что Ирис хихикнула.

— Ну да, конечно, просто ты знаешь, что никто другой даже пытаться не станет. Ладно, Крис. Сделаю, что смогу. Только вот бумаги мне нужны сегодня же, а я не в офисе. Если ты настроен серьезно, то можешь подвезти их мне вечером.

Ирис продиктовала адрес Чимниз-мэнор, выслушала какие-то замечания трубки и фыркнула.

— Я тебе что, справочная? Посмотри по карте. Единственное, чем могу тебя утешить, так это то, что во времени ты не ограничен. У нас сегодня вечеринка.

Хлоя так и подскочила. Надо же, время-то идет, уже пора собираться. Очень Большой Праздник вот-вот начнется. Хлоя сделала большие глаза и прошипела в сторону Ирис:

— Пора заняться делом!

Она успела выложить продукты на кухонный стол и достать список того, что из них следовало приготовить, когда Ирис соизволила закончить телефонный разговор. Теперь она стояла, задумчиво покусывая нижнюю губку и глядя на Хлою.

— Ты что-то там говорила насчет следующей недели?

— В каком смысле?

— Хло, я знаю, что ты не хочешь работать на меня постоянно, но как насчет сдельной работенки? Две недели, возможно, месяц. Очень перспективная штука. Потребуется инициативность, смекалка и интеллект. Твой наборчик, а?

В свои двадцать четыре Ирис обладала хваткой тертого воротилы бизнеса, это нужно было признать. Хотите заполучить сотрудника — предложите ему то, в чем он действительно силен, а потом убедите его, что без него все пропало!

— Так что, Хло? Не нравится мое предложение?

— Почему же? Нравится. Прекрасная работа. Загвоздка в том, что я не знаю, в чем она заключается. У тебя что, все сотрудники заболели гриппом?

— Очень смешно. Это действительно классная работа. А мои сотрудники... Честно говоря, на ближайшие три недели у меня все заняты, да и не каждый из моих орлов с таким справится. Тут нужен экстра-класс. Например, ты.

— Ты темнишь, Ирис. Ты всегда так делаешь, когда что-то идет не так. Выкладывай, что там на самом деле?

— Ну... вообще-то ничего особенного, но начнем с того, что это на противоположном конце города.

— Ух-хух! То есть, если я соглашусь, то мне придется выходить из дома раньше, чем Билли встает в школу? Не выйдет. Кроме того, у парня на носу экзамены.

— А если я договорюсь, чтобы ты приезжала попозже? Скажем, к половине одиннадцатого? Это вполне гуманно. Час пик уже закончится. Ну же, Хло! Это деньги, и деньги весьма и весьма неплохие! Плюс ко всему это интересно, а мы могли бы вместе обедать...

Хлоя молчала. Деньги были нужны, это правда. Трубы текут, штукатурка сыплется, а о кровле вообще лучше не думать, иначе захочется выть. Счет в банке тоже дал течь, причем довольно большую...

— Ну, если бы я провожала Билли, а потом ехала на работу...

— Солнышко! Умница! За это я готова пожертвовать маникюром и отчистить сковородку!

— Я еще ничего не обещала! Я просто могу об этом подумать.

— Настоящий друг! Это единственное, о чем я тебя прошу. Подумай.

Ирис улыбалась так умильно, что Хлоя только махнула рукой и повернулась к холодильнику, чтобы заняться вином. Ирис натянула резиновые перчатки и почти пропела:

— Так я могу сказать этому парню, что все в порядке? Ничего, что я его сегодня позвала к нам?

— Это твой праздник, Ирис. То есть, твой ровно настолько же, насколько и мой. Можешь звать, кого захочешь.

— Вообще-то он наш клиент, но он клевый! Потрясный. Сногсшибенный!

— Спокойнее, мисс Грант. Хорошо, что он такой, но будь он другим, я бы тоже не расстроилась. В любом случае, Лорен тоже собирается притащить на смотрины своего потрясного и сногсшибенного, так что будет на что посмотреть.

Ирис кашлянула.

— Насчет... Я хотела спросить... Твоя мама... Она будет с нами?

Хлоя оценила деликатность подруги, но ответила просто и прямо:

— Нет. При первых же звуках вечеринки она тихо уйдет подальше от дома, сада... и воспоминаний.

Девушки замолчали, вспоминая.

Хьюго Чимниз, отец Хлои, ушел из дома навсегда во время празднования пятнадцатилетия Хлои. Все соседи таким образом были в курсе. Мать Ирис, леди Элеонора, поддерживала Шейлу Чимниз, готовила детям еду и относила белье в прачечную, пока сама Шейла медленно погружалась в свой собственный внутренний ад. Потом Шейла просто указала леди Элеоноре на дверь. Она бы указала на дверь и собственным детям, если бы не смутные воспоминания о том, что они, вроде бы, ей не чужие. С тех пор хозяйством ведала Хлоя, а миссис Чимниз обреталась где-то в доме, почти не пересекаясь с домочадцами.

— Она опять замкнулась?

— Да. Давай не будем, ладно?

Звонок в дверь прервал тягостный и неловкий разговор. Прибыли еще несколько ящиков с напитками. Лимонад и водка, шейкеры, ликеры, оливки и вишенки, маринованные луковки для коктейлей, соломинки, бокалы... Для Очень Больших Праздников всегда требовалась уйма посуды, и Хлоя с Ирис давно перешли на оптовые заказы.

Хлоя тряхнула головой, окончательно приходя в себя.

— Ирис! Давай ускоримся, а то всего через пару-тройку часов в доме будет полно народа, и всех надо будет накормить и напоить. Пока для них готов только сад.

Опыт у девушек был огромный, работали они споро и ловко, так что уже через три четверти часа почти все было готово. Мясо для барбекю мариновалось в соусе, вино остывало в холодильнике, все ценное и бьющееся было заперто в спальне.

Потом Хлоя наскоро приняла душ и вымыла голову. После борьбы с феном и щеткой на голове девушки образовалась целая копна золотисто-каштановых локонов, и Хлоя обреченно отшвырнула щетку в сторону. Ничего не поделаешь. Локоны — это судьба.

Ирис красила ресницы, высунув при этом язык и скосив глаза к носу. Хлоя быстро переоделась в черную юбку-стрейч и белый топ, после чего молча встала перед подругой, ожидая вердикта. Ирис на секунду оторвалась от живописи и критически осмотрела подругу.

— Нет. Только не белое. Ты еще не загорела.

Хлоя беспрекословно подчинилась. Юбка и топ отправились в комод, им на смену явились черная шифоновая блузка и бордовые кожаные брюки, мягкие, словно шелк.

— Ирис?

— Вот это то, что нужно. Чистые прерафаэлиты.

— Значит, в этом я не только что с постели?

— Нет, что ты.

— И мужчины не буду предаваться мечтам о том, как бы меня туда затащить?

Ирис хихикнула.

— Ты же их знаешь. Всегда на что-то надеются, дурачки. Не бери в голову. Будешь танцевать с лореновым Потрясным Парнем. Кстати, Лорен говорила, он мечтает о девственнице, которая подарит ему свое сердце. И все остальное.

— Пардон, а Лорен?

— Это другое. Дружба. Привязанность. Шалости. Ничего серьезного. Она прямо сказала, что не будет никому выцарапывать глазки и выдергивать волосики. Ну, а за Потрясного Парня не переживай. Он и не посмотрит в твою сторону. Во всяком случае, с ТАКИМИ намерениями. Тебя трудно перепутать с девственницей.

Тысячи кинжалов вонзились в сердце Хлои Чимниз.

— Вот спасибо.

Ирис опять хихикнула.

— Жаль парня. Пропадет ни за грош. Не думаю, что на свете еще остались девственницы двадцати четырех лет. Придется ему заняться малолетками, а это подсудное дело. Нет, в самом деле: в наше время — и вдруг девственница! Да они все уже вымерли.

— О да. Как динозавры.

Скошенные к носу глаза не позволили Ирис увидеть выражение лица подруги. А жаль. Проницательной мисс Грант нашлось бы, о чем подумать.

2

Крис Лэнгтон освободился только в одиннадцать вечера, а спустя полчаса уже подъезжал к указанному дому. Найти Чимниз-мэнор не составило труда. Вся улица была украшена воздушными шариками, а взрывы хохота, крики и музыка доносились издали.

Серебристый «понтиак» с большим трудом уместился на парковке. Крис выключил зажигание и несколько минут посидел в тишине и покое, наслаждаясь отдыхом. Неделя выдалась на редкость напряженной. Встречи, разговоры, опять встречи. И все время люди, люди, люди. Толпы людей. Тысячи и мириады. Назойливые, глупые, пошлые, неостроумные, но чертовски важные люди, просто неинтересные люди, люди симпатичные, но абсолютно ненужные...

Вот и сейчас ему предстоит войти в дом, где происходит идиотская вечеринка, где хихикают пустоголовые девицы, а парни с масляными глазами приглашают их на танец с одной мыслью: скорее бы в койку...

Стоп, Крис. Людей нужно любить. Во всяком случае, не нужно их ненавидеть. Особенно незнакомых. Особенно до того, как увидел их своими глазами.

Кроме того, его никто не заставляет веселиться и резвиться вместе со всеми. Он здесь по работе. Бизнес есть бизнес.

Крис со вздохом достал из портфеля большой белый конверт и засунул сам портфель под сиденье. Незачем соблазнять малолетних преступников. И возбуждать ярость масс своим деловым костюмом тоже ни к чему. Пиджак отправился на заднее сидение. Хорошо, что галстук он оставил у Лизы.

При мысли о Лизе стало совсем тошно. Нет, она не вносила посильной лепты в неприятности и сложности этой недели, напротив, она старалась быть покладистой и милой, но Крис уже точно знал: скоро все закончиться.

Лиза несчастлива с ним, а он почти ничего не испытывает к ней. Девочка храбрится, но ему не правится приносить другим одни разочарования. Лучше уж сразу...

Господи, как же это сразу видно, когда женщина начинает рассчитывать на нечто большее, чем просто ОТНОШЕНИЯ! И так же хорошо видно, когда женщина готовится прекратить эти отношения. Она просто перестает задавать вопросы, на которые боится получить неприятный ответ.

Взять хоть сегодняшний вечер. Крис сам сказал (не подумав о последствиях), что едет на вечеринку в совершенно незнакомый район города. Могла Лиза спросить, к кому и зачем он едет? Могла. Но не спросила. Потому что знала, что он не берет ее с собой. Потому что считала хозяйку вечеринки своей соперницей и заранее сдавалась.

Поэтому Лиза просто сидела напротив него в ресторане, задавала интеллигентные вопросы о бизнесе, который ей совершенно до лампочки, улыбалась и соглашалась, что им стоит увидеться в воскресенье. А в голубых глазах стыл страх. И дрожал голос. И она не задавала вопросов.

Да, все верно, пора заканчивать эту историю. Самое поганое в ней то, что Лиза замечательный человек и попросту не заслуживает всего этого. Нельзя же вечно кормить ее надеждами, да еще и зная наверняка, что они бесплодны. Он с самого начала знал, что у них с Лизой нет будущего. Самое смешное, что и она это знала. Что поделать, женщины становятся забывчивы, когда влюбляются.

Особенно, когда влюбляются в мужчин, которые их не любят.

Прости, Лиза. Ну не понимаю я любви, не знаю я, как это: любить! Почему ты не могла согласиться на простой здоровый и безмятежный секс? На дружбу?

Крис с отвращением посмотрел на свое отражение в зеркале. Его раздирали противоположные чувства по отношению к любовнице: желание бежать подальше от этих испуганных голубых глаз и жалость к хорошей женщине, ничем не заслужившей такой участи.

Все! Все? Все. Вперед, мистер Лэнгтон. Дежурную улыбку на лицо, холод в сердце, конверт в руки — и на вечеринку к Ирис Грант.

Для начала оказалось не так-то просто войти в дом, потому что звонков Криса попросту никто не слышал. Потом, когда дверь все-таки открылась (не на его звонок, а вообще случайно), оказалось, что в доме полно народа и очень темно. Музыка гремела, огни стробоскопа дробили происходящее на отдельные кадры, и несколько обалдевший Крис опять-таки совершенно случайно наткнулся на Ирис в одной из комнат. Рыжая красавица самозабвенно танцевала с каким-то парнем под нежные завывания ансамбля «АББА», но при виде Криса разом забыла о партнере и подскочила к нему с приветственным воплем:

— Крис! Ты все-таки добрался!

— Да, и даже смог войти. Кстати, вы что, вышибал наняли на вечер? Кто были те подозрительные громилы подросткового возраста, которые вышли курить на крыльцо, когда я пытался достучаться в дверь?

— Это Билли Чимниз и его друзья. Он брат Хлои.

— А кто у нас Хлоя?

— Вообще-то хозяйка дома. Половина вечеринки — ее.

— Как это?

— Неважно. У нас такая традиция. Очень Большие Праздники мы всегда справляем вместе, у Хлои дома. Тут есть шикарный сад и нет старших родственников.

— Зато младшие удались. Рядом с этими малютками акула покажется золотой рыбкой.

— Да брось ты! Билли играет в регби, вот и все. На самом деле... Ладно, это тоже неважно. Ты привез контракт?

— А ты нашла мне ассистента?

— Очень может быть!

Ирис улыбалась, но Крису было не до шуток.

— Ирис, это не игра. У меня основной доклад на конференции в Париже, времени почти не осталось, а у меня нет ни одной мало-мальски пристойной мысли. В смысле, достойной.

— Пойдем выпьем, и ты расскажешь, как это случилось.

— Я за рулем. А случилось это...

— Сок или лимонад?

— Лимонад. Так вот, глупая девица, которая должна была подготовить тезисы, этого не сделала, а черновики потеряла. Ирис, я сейчас оглохну!

— Пошли на кухню. Там тихо и полный холодильник лимонада.

На кухне Крису неожиданно понравилось. Свечи, огонь в камине, старинное зеркало на стене... Кто-то золотой краской написал поверх серебристой поверхности «Опять Пятнадцать!»

— Так это день рождения?

— Да. Хлое сегодня двадцать четыре. Но она решила, что на сегодняшней вечеринке всем должно быть пятнадцать.

— Оригинально.

— Держи стакан. И не ехидничай. Хлоя вовсе не дурочка и не восторженная идиотка. Ладно, дай мне посмотреть контракт.

Крис протянул Ирис конверт.

— Вот. Я знаю, что задал тебе задачку не из легких, но если ничего не выйдет, в понедельник начну обзванивать крупные агентства.

Ирис рассеянно помахала рукой в воздухе, внимательно читая контракт.

— Толку от твоих крупных агентств... Я гораздо лучше.

— Не сомневаюсь, но у них больше возможностей.

— Крис, тебе не нужно больше. Тебе нужно лучше. И именно я, вполне возможно, могу тебе это лучшее предоставить.

— Вполне возможно? Раньше ты была более конкретна.

Ирис хмыкнула.

— Просто она пока думает. Ты должен помочь мне уговорить ее.

— И как я это сделаю?

— Ой! Кто бы говорил! Великий специалист по пиару не знает, как уговорить женщину поработать на него? Очаруй ее. Увлеки. Заинтересуй.

Повисла тишина. Пауза длилась и длилась, пока Крис не промямлил:

— Может, все-таки лучше крупные агентства...

Ирис рассмеялась, и Крис не удержался от ответной улыбки.

— Может, и лучше. Но не так интересно. Слушай. Вот что мы с тобой сделаем. Наступать надо с двух направлений...

Хлоя поднималась на второй этаж, когда ее внимание привлекла какая-то перепалка в прихожей. Перегнувшись через перила, она постаралась рассмотреть потенциальное поле боя, что было довольно затруднительно из-за ярких сполохов дискотечных лампочек. Ясно видно было только одно: малютка Билли и его друзья весьма сурово разговаривали с высоким незнакомцем.

Незнакомец повернул голову. Посмотрел отсутствующим взглядом наверх.

И Хлоя оцепенела.

Парень был высок, темноволос, широкоплеч, но отнюдь не массивен. Что-то в нем было такое, что навевало мысли о могучих, но изящных оленях-вожаках, о поджарых гепардах, об арабских скакунах...

Черные брюки и пламенный шелк рубашки. По крайней мере так она увидела. Алый шелк. Хлоя никогда не могла позволить себе настоящий шелк, но обожала эту ткань. Ничто на свете не могло так отражать блики света, так мягко струиться по телу, так невесомо развеваться от малейшего дуновения ветерка.

Кто был этот человек?

Хлоя не знала.

Она знала только одно: именно этого мужчину она ждала всю жизнь. Именно его лицо было знакомо ей до малейшей черточки.

Хотя в реальной жизни они никогда не встречались.

Гордая посадка головы, тонкий породистый нос, скептическая и жесткая линия рта, темные глаза и густые брови, сейчас гневно сошедшиеся на переносице. Высокие скулы и легкая синева — вечный спутник темноволосых и смуглых мужчин. Был ли незнакомец смуглым? В неестественном свете этого было не разобрать толком, но Хлоя не сомневалась ни на секунду. Восточный принц. Шейх. Великий Могол. Молодой раджа из дальних и южных стран, где воздух дышит мускусом и сандалом, где горячий ветер овевает разгоряченные тела, и томные женщины утомленно перебирают тонкими пальцами с шафрановыми ногтями сверкающие рубины, изумруды и сапфиры, небрежно брошенные к их ногам такими вот смуглыми и надменными любовниками, принцами и шейхами...

Хлоя покачнулась и нервно провела рукой по глазам. Видение было слишком реальным, слишком завораживающим. Спокойнее, мисс Чимниз. Уж эта ваша вечная любовь к игре...

Неожиданно по спине пробежал холодок, так, словно она только что заглянула в глаза собственной судьбе и не узнала ее.

Кто он, во имя всех святых, кто этот человек? Хлое не терпелось узнать это, но вместе с тем она отлично осознавала, что, встань он сейчас перед ней и заговори, она будет только мычать и краснеть, словно школьница, неожиданно столкнувшаяся со своим поп-идолом на дискотеке. Все. Все! Все? Все.

Скорее к людям, танцам, вину и веселью. Это ее вечер, и незачем забивать себе голову несбыточными фантазиями! Только сначала в ванную. Надо остудить пылающие щеки.

Ирис стремительно вывела Криса из кухни и буквально поволокла через гудящий, звенящий, смеющийся и танцующий ад, каким он всегда представлял себе вечеринки такого рода. Гибкая рыжая змейка обольстительно прижималась к нему на ходу, впрочем, он не испытывал ничего, кроме благодарности: таким образом Ирис Грант просто спасала его от излишнего внимания девушек, которые так и ели его глазами.

Крис привык к вниманию женщин и даже добился того, чтобы это перестало его раздражать. В конце концов, такой порядок установлен не им, а Господом Богом.

Они пролетели бесчисленную анфиладу комнат, окончательно оглохли от какофонии под названием «музыка для танцев», притормозили в широком и относительно прохладном коридоре, затем...

Затем Крис увидел Ее.

Высокая темноволосая сильфида плыла над полом. Черный шифон, подсвеченный сзади яркими огнями, был почти прозрачен, а под ним был виден изящный черный же лифчик. Одна бретелька соскользнула с плеча, этого шифон тоже не скрывал, и Крис вдруг понял, что в жизни не видел более соблазнительного и возбуждающего зрелища. Точеные бедра, обтянутые кожаными брюками, легко покачивались в каком-то завораживающем ритме, но это все не имело никакого значения, потому что главным было лицо. Темные глаза. Длинные ресницы. Чуть вздернутый, но отнюдь не курносый носик.

И рот. Чувственный, ярко-алый рот, изогнутый в какой-то полусонной улыбке, рот, при одном взгляде на который в голове возникали совершенно умопомрачительные мысли, а где-то в глубине тела загоралось темное пламя...

— Потрясающе...

— Что? Что ты говоришь, Крис? Неважно. Позволь представить. Моя лучшая подруга и виновница торжества Хлоя Чимниз.

Хлоя... Дафнис и Хлоя... Греция, жара, теплый песок, шелест вечно-зеленых деревьев и рокот волн, трепет нежной кожи под руками любовника и улыбающийся рот, припухший от поцелуев...

— ... и ей действительно нужна эта работа, так что не расстраивай девушку, доставь ей удовольствие.

— А? Ирис, я...

— Я говорю, возьми ее на работу.

— Хлоя, позволь представить: вот твоя судьба.

От этих слов Хлоя чуть не упала в обморок. Ирис, как всегда, была в своей стихии: журчала, щебетала, ослепительно улыбалась и вела себя при этом совершенно естественно, а вот Хлоя...

Что вы почувствуете, когда вам представят того, кого нет и не может быть на свете? Принца, который много раз снился в горячечных снах, но вам никогда не удавалось толком разглядеть его лицо?

Вот именно это Хлоя сейчас и чувствовала. Единственное, что мало-мальски позволяло владеть собой, так это выражение лица принца. Он никак не походил на дамского угодника. На красивом и жестком лице застыло выражение вежливой скуки, быть может, легкое одобрение — мол, хорошо выглядите, мисс Как Вас Там...

Ирис с сомнением огляделась вокруг — и решительно повлекла оцепеневших Хлою и Криса в сад.

Здесь было значительно тише, хотя и не менее оживленно. Просто здесь парочки не танцевали, а целовались. Кто в кустах, кто на скамейках, кто под деревьями. Где-то приглушенно смеялись.

Темнота помогала прийти в себя, и Хлоя почти овладела собой, особенно услышав голос потрясающего мужчины. Никаких соблазнительных переливов в этом голосе не наблюдалось.

— Ирис, дорогая, я жду объяснений.

— В каком смысле, Крис, дорогой?

Чтобы испугать Ирис, требовалось нечто большее, чем просто холодная ярость в голосе мужчины.

— Ирис, мне нужен профессиональный референт. Не секретарша в мини-юбке, а человек, способный работать. Не твоя подружка, оказавшаяся на мели, а знающий и разбирающийся в теме человек...

— Крис, умолкни, а то нарвешься. Хлоя именно то, что тебе и нужно. Она может все.

В этот момент Хлоя наконец-то справилась с душившей ее яростью и обрела голос.

— Я никогда в жизни не стану работать с человеком...

— Мисс, я с вами полностью согласен! Я тоже. Глядя на вас, трудно предположить, что вы способны...

— Что. Вы. Сказали?

— Крис, Хлоя, остыньте, замолчите и не говорите ерунды. Крис, ты болван, прости меня, конечно. Я знаю, на что способна Хлоя. Мы вместе закончили колледж.

— И с каких это пор в институтах для благородных девиц готовят референтов?

Хлоя вновь потеряла дар речи от ярости. Нет, отчасти она привыкла к тому, что окружающие не слишком серьезно относятся к ней, но это происходило главным образом потому, что об университетском образовании знали не все, а отсутствие постоянной работы наводило на мысли о том, что Хлоя либо не умеет, либо ленится заниматься чем-то серьезным, но такого, чтобы обзывать красивой дурой! Нет, такого еще не бывало. А этот наглый тип именно это и имел в виду.

Хлоя возненавидела его с такой страстью, что сама испугалась. Что ей за дело до не слишком вежливого незнакомца...

Дело было, и заключалось оно в том, что Хлою слишком грубо и безжалостно вернули на землю. Принц оказался хамом и снобом, сказка закончилась, а Хлоя Чимниз оказалась совершенно к этому не готова.

— Ирис, я полагаю, мои способности не пострадают от того, что кто-то в них не верит. Лично я не собираюсь ничего доказывать. Все, что можно было доказать, я сделала два года назад. Последний экзамен сдан, и мне не нужно...

Наглый тип смерил ее таким взглядом, что Хлоя физически ощутила, как ее обдало жаром. Оценивающий взгляд самца, откровенное презрение хищника перед прыжком.

Мужчина смотрел на красивую женщину. На очень красивую женщину. На женщину соблазнительную и достаточно вызывающе одетую. Черт бы побрал этот шифон и эти брюки, в которых чувствуешь себя голой...

И только сама Хлоя знала, что она совсем не такая, какой ее видят глаза этого мужчины. НЕ уверенная в себе. НЕ роковая. НЕ соблазнительная.

Девочка, напялившая чужой наряд и неумело и ярко накрасившаяся маминой помадой. Отчаянно стесняющаяся своего тела и лица школьница, впервые надевшая лифчик. Идущая на первое свидание девица... Девица, одним словом.

Настоящая Хлоя Чимниз могла быть и другой. Спокойной, умиротворенной, рассудительной и практичной, больше всего на свете обожающей тишину библиотек и сладкое предвкушение тайны, скрывающейся под очередной потертой обложкой. Образованной и эрудированной.

И именно эта Хлоя Чимниз приняла решение, отодвинув в сторону красную от ярости Хлою-Подростка, Хлою-Школьницу, а заодно и томную Хлою-Бабочку, Хлою-Роковую Женщину.

— Вот что, мистер. Мне кажется, вам пора перестать на меня пялиться. Я не витрина, вы не на распродаже. С понедельника, с девяти до пяти я на вас работаю. Вечер пятницы в набор не входит. За это вы мне платите деньги, а я предоставляю вам свои знания и умения.

Ирис с шумом втянула воздух. Даже она не рискнула бы так разговаривать с потенциальным боссом.

Потенциальный босс аж отшатнулся, словно его ударили. Затем на красивом лице расцвела кривая ухмылка.

— Звучит впечатляюще. И вполне действенно ставит на место.

Ирис хмыкнула, приходя в себя, но Хлоя не собиралась на этом останавливаться.

— Так извинитесь.

Ирис вновь судорожно захлебнулась воздухом. Улыбка на лице мужчины стала еще кривее, но шире.

— И за что же я должен извиняться?

— За то, что так смотрите на меня.

— А вы не слишком впечатлительны?

— А вы что, впечатлительных на работу не берете?

— Я не...

— Вот что, мистер Не знаю Как Вас Там. Впечатлительные и чувствительные люди действительно сложны в совместной работе, особенно, если с ними приходится делить тесный офис или часто вступать в личный контакт. В этом смысле вы правы, и лучше все выяснить заранее. В остальном же... Вы повели себя по-хамски с абсолютно незнакомым человеком, за это и стоит извиниться.

После некоторой паузы красавец задумчиво поинтересовался:

— А почему вы решили, что офис тесный?

Хлоя вскинула бровь в хорошо разыгранном невинном изумлении:

— А разве это не так? Я просто подумала, что раз они прислали ТАКОГО, как вы, чтобы нанять временный персонал, значит у них нет достаточно денег на приличного менеджера по персоналу, а значит, нет и приличного офиса.

Прощай, прекрасная работа! Прощайте, денежки. Прощайте, кровля, зимние сапоги и антикварное собрание сочинений Марло. Прощай, хамский принц. Да и Ирис, на некоторое время, видимо, тоже прощай.

Ирис яростно кусала губы. Незнакомец молчал. Потом вдруг кивнул и произнес совершенно спокойно:

— Я понимаю. Что ж, логически это безупречно.

Хлоя почувствовала некоторое раскаяние и сказала уже без всякой иронии:

— Я действительно не думаю, что вы должны брать меня на работу, если сомневаетесь в моих способностях и возможностях, так что...

Он расхохотался.

— О нет. Теперь не сомневаюсь.

— Но нам вряд ли будет комфортно вместе работать...

— Вам — точно, и я не вправе вас за это винить.

— Я так понимаю, это нечто вроде извинения?

— Вы правы, хотя, честно говоря, я сам этому удивлен. Итак, леди, я приношу свои извинения вам обеим. Да, Ирис, тебе тоже. Я усомнился в тебе, а ты, как всегда, профессиональна. Мисс Чимниз, жду вас в понедельник утром у себя... в тесном офисе. Обещаю, больше никаких дурацких реплик и замечаний. Честное скаутское.

Хлоя царственно кивнула, хотя в голове у нее царил сумбур. Хамы не ведут себя так, кроме того, они не могут так быстро превращаться в обаятельных и остроумных людей.

— Я принимаю ваши извинения.

— Что ж, в таком случае позвольте откланяться.

Ирис надула губки. Гроза миновала, и мисс Грант снова была весела и капризна.

— Тебя ждет другая вечеринка, Крис? Не так многолюдно, зато более приятно, не так ли?

— О нет. В три часа ночи мне вряд ли обрадуются. Я не настолько популярен.

С этими словами Крис Неизвестно Кто приветственно помахал девушкам рукой и быстро удалился. Хлоя глядела ему вслед, покусывая губы, а затем обернулась к Ирис. Интересно, откуда эта слабость в коленках?

— Скажи, что все это неправда! Успокой меня, Ирис. Я ведь не подписала контракт с Капитаном Бладом?

— Почему с Капитаном Бладом?

— Потому что он рассматривал меня, словно корсар свою пленницу.

Ирис с неудовольствием посмотрела на подругу.

— Слишком уж ты много читаешь! Крис Лэнгтон вовсе не корсар.

— Тогда почему он себя так вел?

— Сама виновата. Просто он тебе понравился.

— Что-о?! С чего бы это?

— А он всем женщинам нравится.

— Могу себе представить.

— Брось, Хло. Посмотри правде в глаза. Он же убийственно хорош.

— Он — невоспитанный нахал.

— Что ж, он может себе это иногда позволить. Большая Шишка. Из тех, о ком постоянно пишут все деловые газеты. Миллионы и все прочее.

— Я не читаю деловые газеты.

— О нем и в спортивных колонках любят писать. Олимпийский чемпион по бегу. Да ты должна помнить!

— Перестань, Ирис. В жизни я не читала спортивные колонки. А про Олимпийские Игры знаю только то, что они зародились в Древней Греции.

На самом деле Хлоя вдруг вспомнила, где она видела это красивое, сильное лицо, жесткий рот и темные волосы. Старые газеты. Отец любил легкую атлетику.

— Ну, может, я и припоминаю кое-что...

— Он ушел из спорта так же стремительно, как и появился. Не любит проигрывать. Пришел, победил и ушел чемпионом. Вместе с Магги Блюз основал пиаровскую фирмочку, которая очень быстро стала фирмищей. Магги вернулась на телевидение, потому что жить не могла без своей физиономии на экране, а Крис стал акулой, воротилой и Большой Шишкой. Как ты его? Менеджер по отбору персонала? Да, Хлоя Чимниз. Теперь мне многое понятно.

— Я сказала, ПЛОХОЙ менеджер по отбору персонала.

Почему-то в голосе Хлои прозвучало нечто вроде триумфа. Наверное, потому, что сегодня она одержала маленькую победу. Не позволила себе растечься киселем по тарелке.

Ирис помахала в воздухе рукой.

— Криса этим не проймешь. Он себе цену знает. Всего в жизни добился сам, хотя у него шикарный дед, тоже миллионер. Он бы все отдал внуку, но Крис всегда был слишком горд. Начинал он действительно в маленьком офисе, а теперь у него в руках целая империя. Удивительно, как быстро вы друг друга довели до белого каления. Ты ведь тоже обычно не такая. Ничем тебя не проймешь. Леди Уверенность.

О, если бы ты знала, Ирис!

Вместо слов, которые рвались наружу, Хлоя произнесла с томной улыбочкой:

— Что ж, попадались мне и более крепкие орешки. Ничего, все обходилось. Теперь вот и Мистер Совершенство будет ручным. Что так смотришь? Не веришь?

Ирис с сомнением покачала головой.

— Хло... Как долго мы знаем друг друга?

— Девятнадцать лет, а что?

— Так вот, поверь мне. Криса Лэнгтона приручить невозможно.

В репертуаре Хлои осталось еще море презрительных звуков, один из которых она и продемонстрировала, но Ирис было не пронять.

— Хло, я знаю, что говорю. Тут у тебя не выгорит. Я знаю тебя. Я знаю Криса. И не забудь, что я знаю всех твоих бывших мужиков.

На это Хлоя не нашла, что ответить. Ирис неожиданно рассмеялась и тряхнула рыжей гривой.

— Что это мы все о серьезном, да о серьезном! Пошли. Ночь в самом разгаре, вина полно, неохваченных кадров тоже.

Хлоя рассмеялась в ответ, и подруги ринулись в самую гущу праздника.

Адреналин ли был тому виной, но Хлоя веселилась напропалую. Она танцевала со всеми Потрясными Парнями, включая парня Лорен и собственного бывшего бойфренда, который, между прочим, пришел на вечеринку со своей девушкой, очень хорошенькой француженкой. Она устроила зажигательный канкан вместе со своей младшей сестрой Пенни и Ирис. Она хохотала и пила белое вино. Она была душой общества и королевой вечера. Хлоя-Бабочка. Хлоя-Артистка. Хлоя-Красавица.

Уже на рассвете они — с самыми стойкими друзьями и подругами — устроили танцевальный марафон, в конце которого остались только Хлоя, Ирис и Билли. В изнеможении повалившись в конце концов на пол, они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Классная вечеринка!

— Очень Большой Праздник опять удался.

— Мы — клевая команда, сестричка!

Утреннее солнце заливало кухню золотом. Шесть выживших, каждый по мере своих возможностей, участвовали в уборке. Пенелопа Чимниз с закрытыми глазами бродила тенью позади своего парня и мешала ему собирать пустые бутылки. Бойфренд Ирис сидел на краю стола и терпеливо ждал, когда можно будет поехать вместе домой и заняться любовью, если на это хватит сил. Неутомимый Билли вместе с самой Ирис собирал мусор в пластиковые мешки. Хлоя, мурлыкая себе под нос, мыла бокалы. Ирис, косясь на подругу, яростно шипела на ухо ее младшему брату:

— Ей нужна эта работа, понимаешь ты это, поросенок?!

Поросенок, несмотря на юный возраст, был реалистом, поэтому и не собирался спорить.

— Да я-то чего? Я тоже так считаю. И не только из-за денег. Хло нужно чем-нибудь заняться. Кстати, и маме пора привыкнуть к тому, что Хлоя — не ее личная сиделка. Ладно, Ирис. Предоставь все мне. В лучшем виде.

После этого Билли занялся поеданием запасов, справедливо полагая, что в холодильник все равно все не влезет. Хлоя со священным ужасом смотрела на своего «маленького» братца, который безмятежно забрасывал в себя салаты и ветчину, а потом не выдержала.

— Тебе плохо не будет?

— Мне семнадцать лет, сестренка. У меня растущий организм. Если я не буду хорошо питаться, у меня будет рахит.

В Билли было почти два метра росту и по меньшей мере полтора в плечах. Любимым его развлечением на дискотеках было подхватить на руки сразу двух симпатичных девчонок и кружить их по всему залу. Хлоя засмеялась и бросила в брата полотенцем.

Ирис мечтательно вздохнула.

— Это была наша лучшая вечеринка! Любимый, не спать! Кстати, Хло, любимый учился с Крисом в колледже. Собственно, поэтому я так хорошо Криса и знаю.

Любимый хмыкнул и заметил:

— Я удивился, когда увидел его здесь.

— Почему это?

— Потому что старина Крис в последнее время не переносит шумных компаний. Издержки профессии. У него просто нет времени на развлечения. Кроме того, люди его раздражают.

— Не пугай Хлою. Ей с понедельника с ним работать.

Хлоя презрительно передернула плечами.

— Я не боюсь. Мне же необязательно с ним дружить и ходить за ручку.

Пенелопа открыла глаза и заныла:

— Я хочу в постель.

Хлоя назидательно заметила:

— Как сказала недавно одна моя подружка, секс — это еще не все в жизни, сестренка.

Все радостно рассмеялись, и Пенелопа подытожила общее мнение:

— Уж кто бы говорил! Только не Роковая Женщина.

Видимо, от усталости Хлоя среагировала не так, как обычно.

— Не неси чушь, Пенни.

— Да ладно тебе, Хло. Уж тут-то все свои. Редкий из твоих парней продержался больше месяца. Ты их просто отшвыриваешь и забываешь, а они все звонят и звонят. Я-то знаю, я же слушаю автоответчик. Как ты думаешь, чего им всем надо, а? Принцесса Хлоя?

Хлоя закусила губу едва ли не до крови. Интересно, смеялись бы они так же заливисто, знай они правду? Но она столько лет потратила на то, чтобы эту самую правду упрятать подальше...

— Не сердись, Хлоя. Это же клево. Моя сестра — разбивательница сердец. Королева Маб.

Хлоя обрызгала сестру водой, и все снова рассмеялись. Добрые старые друзья. Сестра. Брат. Все мило, весело и душевно. Как всегда. Тогда почему так тошно?

— Все. Всем спасибо за помощь в уборке, все молодцы. Я вас обожаю, но на сегодня вы мне надоели. Эд, забирай Пенни домой, она сейчас свалится. Билли, пора баиньки. Фил, Ирис в твоем распоряжении.

— Спасибо, мамочка Хло.

Фил обнял Ирис за плечи и жадно поцеловал в губы. Никто не заметил, как Хлоя в этот момент отвернулась.

Они расходились, счастливые пары, полные своей любовью, удовольствием от сегодняшнего вечера и предвкушением удовольствия от близости. Билли набрал полную тарелку еды и удрал к себе в комнату. Хлоя осталась одна.

Она так устала, что даже спать уже не хотела. Надо сделать себе кофе. Или горячий шоколад, это еще лучше.

Душистая тягучая жидкость медленно наполняла большую керамическую кружку, расписанную желтыми и красными драконами. Подарок отца на тот самый день рождения, во время которого он и покинул Чимниз-мэнор навсегда.

У них в семье существовал такой обычай: Хлое дарили вещи с драконами, Пенелопе — с котами, Билли — с крокодилами. Однако после того дня рождения никто больше не дарил Хлое драконов. Эти стали последними. Честно говоря, она была этому рада. Еще больше она обрадовалась бы, если бы проклятая кружка разбилась или треснула, но драконы надежно охраняли свое убежище. Они, наверное, пережили добрую сотню других кружек и чашек.

Девять лет прошло. С тех пор она всегда праздновала свои дни рождения под девизом «Опять Пятнадцать». Именно в пятнадцать лет она превратилась в Мамочку Хло, в домохозяйку, в домоправительницу, во взрослого человека.

Но так и не собралась с тех пор стать женщиной.

Хлоя вышла на веранду и уселась в шезлонг, грея руки о спины драконов. Шоколад благоухал. Птицы распевались в ветвях. Примятая за ночь трава умывалась росой.

Пенни права. Ни один не задержался не то что на месяц — и на две недели. Для всех этих ребят она была клевой девочкой, горячей штучкой, мисс Длинные Ноги. И никто из них не понял, что это всего лишь спектакль.

Мисс Уверенность? Почему, ну почему даже Ирис ее не понимает? Не знает, не хочет знать. Ладно, семья. Семья дело такое... странное. Вроде бы и близкие люди, но с ними откровенничаешь куда меньше, чем с посторонними. Хотя, какая Ирис посторонняя? Они с ней знакомы дольше... чем с Билли!

Принц. Черный Принц, вот он кто. Даже похож немного, если старинные гравюры не лгут.

Он смотрел на нее так... как никто раньше. Может быть, он увидел в ней то, чего не желают видеть другие?

Паранойя чистой воды! Ничего он не увидел, а смотрел точно так же, как смотрит любой здоровый мужик на красивую женщину. С желанием. С возбуждением. Возможно, даже с похотью.

Как это — похоть? Какая она на ощупь? Что она дает человеку? Мужчине? А женщине?

Прекрати играть, Хлоя! Останови спектакль. Ты слишком давно вышла на сцену. Так ведь и смерть твою никто не примет всерьез. Будут бросать цветы, кричать «браво» и вызывать на бис.

Как смешно, Боже мой, как смешно это все! Ее друзья СОВЕТОВАЛИСЬ с ней насчет своих любовных дел, Ирис считала ее незаменимым знатоком душ, особенно мужских, Пенелопа только недавно перестала ревновать, а Билли попросту мерил своих подружек по меркам своей Потрясной Старшей Сестры. И все они, даже семнадцатилетний Билли, в тумбочке которого она еще год назад нашла презервативы, знали о любви и отношениях между мужчиной и женщиной больше, чем Хлоя.

Сколько это будет продолжаться? И чем это закончится?

Хлоя улыбнулась. Состроила несколько гримас подряд. Хлоя-Бабочка. Хлоя-Ветреница. Хлоя-Примадонна. Хлоя-Психопатка. Хлоя-Старая Дева...

Встала. Вытянула перед собой руки. Аккуратно уронила кружку с драконами на каменные плиты пола веранды.

Кружка не разбилась. Покатилась с глухим рокотом. Драконы укоризненно замахали на Хлою хвостами.

Хлоя-Неврастеничка...

3

Крис блаженно зажмурился, ощущая мягкое тепло солнечных лучей. Утренняя пробежка Криса Лэнгтона всегда проходила в такое время, когда даже самые заядлые собачники еще спят. Улицы пустынны, мир чист и нетронут, птицы бесстрашны и звонкоголосы, а Бог взирает на все это с мудрой и спокойной улыбкой.

Дом деда Лэнгтона напоминал пряничный домик из сказки. Солнце окрасило старинную каменную кладку в цвет топленого масла, стекла горели карамельным золотом, а разноцветную черепицу хотелось лизнуть — так она напоминала домашние леденцы.

Крис птицей слетел с высокого крыльца и помчался по знакомому маршруту. Роса мириадами алмазных блесток разлеталась от его кроссовок, тугие мышцы согревались, наливаясь новой силой.

Через сад, потом через старинный парк, сквозь чугунную калитку в стене — и вот он, лес. Настоящий, не тот, что в Большом Городе. Дикий и непричесанный, прекрасный и свежий лес. Хорошо жить за городом.

Крис быстро настроился на подходящий ритм, и с этого момента мысли потекли независимо от того, чем занималось тело.

Ночью он добрался до дома очень легко. Никаких пробок, никаких аварий. Уже в два часа ночи Крис был в своей постели, окруженный тишиной и покоем собственного дома. Разумеется, будь у него сегодня утренняя тренировка, подобное нарушение режима имело бы весьма тяжелые последствия, но времена соревнований остались далеко в прошлом.

Я очень давно ни с кем не сражался за победу!

Если не считать минувшей ночи, ехидно пискнул внутренний голос.

Нет, какова девица! Никому и в голову бы не пришло, что с такими глазами, таким ртом, такой фигурой можно вообще что-то уметь. Однако Ирис опять, судя по всему, не ошиблась, и ее подружка еще заставит Криса проглотить собственные слова. Прямо в понедельник и заставит.

Странно, что она согласилась работать на него. Хотя... почему на него? На компанию. Он в данном случае лишь винтик в механизме.

Да! Именно так к этому и нужно подходить. Никаких личных отношений. Никакого интереса помимо работы. Ты же помнишь, что получилось в последний раз.

Помнить-то он помнил, да только вот образ Хлои Чимниз неожиданно соткался из утреннего воздуха и полетел над лесной тропинкой, заставив Криса — неведомо почему — припустить едва ли не вдвое быстрее, чем обычно.

Когда впереди вас ждет трехчасовая пробежка, глупо начинать со спринта. Более того, это вредно для здоровья. Крис Лэнгтон выиграл в свое время стайерскую дистанцию именно потому, что был хладнокровен, рассудителен и готов на сто процентов. С тех пор он всегда руководствовался именно этими параметрами. Хладнокровие, рассудок и полная готовность.

Однако воспоминания о матовой коже под черным шифоном, о пунцовых губах, влажно блеснувших в темноте коридора, о черной бретельке, соскользнувшей с точеного плеча, превращали хладнокровие в кипяток, рассудок в безумие, а полную готовность в полнейшую растерянность.

Крис Лэнгтон! Никаких служебных романов!

Но, Крис Лэнгтон, она ведь временный сотрудник! Всего пара недель — и перед ними вся жизнь. Вот тогда он и постарается разобраться в своих чувствах. А пока — вперед!

В девять тридцать Крис возник на пороге родного дома. Быстро принял душ, переоделся и спустился в столовую. Дед уже завтракал. Горячие почки, яичница, гренки с маслом, бекон, ветчина, кофе со сливками, джем и горячие булочки. На меньшее Патрик Джозеф Лэнгтон был не согласен.

Высокий, широкоплечий, статный, дед никогда не выглядел на свой настоящий возраст. Сейчас он читал газету, одновременно энергично намазывая джем на булочку, истекающую горячим маслом.

— Ты с пробежки?

— Как всегда. Доброе утро, дед.

— Доброе. Время засек?

— Нет. Зачем? Я обленился и растолстел в городе.

— Я бы так не сказал. Ты просто перестал нравиться самому себе. Кстати, то, что пишут в «Дейли Телеграф», правда? Ты согласился на торги со Свенссоном?

— Ну да. Репутация есть репутация. Нам бросили вызов, мы его приняли.

— Ты слишком горд, мой мальчик. Они этим и пользуются. Свенссоновская кодла всегда была сборищем отпетых авантюристов. Зачем с ними вообще связываться?

— Не могу же я остановить прогресс, дед. Времена Капитана Блада прошли.

— Ты уверен?

— А ты?

Дед задумчиво фыркнул.

— Что ж, по крайней мере ты снова сражаешься за победу. Пенсионерские пробежки по утрам не в счет.

— Дед, мне тридцать пять. Это, конечно, не девяносто, но и не двадцать.

— Мальчик мой, тебе нужно заняться кое-чем иным, нежели добыванием денег, которых у тебя и так полно. Тебе бы...

— Остепениться и завести семью. Знаю, знаю, спасибо за совет.

— Я только...

— Нет.

— Я же еще...

— Нет.

Патрик Джозеф Лэнгтон за свою почти девяностолетнюю жизнь командовал и полками, и сотнями рабочих, и стаями финансистов, и даже ордами политиков. Никто и никогда в жизни не мог (потому что не рисковал даже думать об этом) заткнуть ему рот. Это мог проделать только его внук. Вот и сейчас Патрик Джозеф Лэнгтон обреченно вздохнул и не сказал больше ни слова.

Накануне вечером он пытался поговорить о том же со своей невесткой, матерью Криса. Лакшми Лэнгтон, смуглая красавица с безмятежным взглядом и стальным характером, только улыбнулась в ответ.

— Он женится только тогда, когда влюбится по-настоящему. Весь в своего отца.

Патрик Джозеф Лэнгтон отвел глаза. Когда-то давно он выгнал собственного сына Куэйда из дома, за то, что тот мечтал объехать весь мир, а не заниматься бизнесом. Куэйд уехал в Индию и там встретил Лакшми. Она стала его женой. Куэйд простил отца, он вообще не умел долго сердиться, но сам Патрик Джозеф Лэнгтон не мог простить себя за то, что первые семь лет жизни своего обожаемого внука он пропустил из-за собственного упрямства и нетерпимости.

— Я хотел поговорить с ним сегодня...

— Думаю, он не будет ночевать дома. Он проведет эту ночь с женщиной.

Лакшми была дочерью Востока и не привыкла стесняться самых естественных в мире вещей. Однако старый Лэнгтон гордо выпрямился. Последнее слово должно было остаться за ним, хотя ссоры с Лакшми они оба давно оставили в прошлом.

— Только не Крис, девочка! Он никогда не проводит НОЧЬ с женщиной. Я сам его этому научил. Проснешься с женщиной в одной постели — считай, что принял на себя обязательства. Крис умеет контролировать ситуацию.

Посвятив субботний день уборке, Хлоя привела дом в нормальное состояние уже к обеду. Билли продрал глаза только к двум и теперь с некоторым раскаянием озирался по сторонам.

— А... когда мама вернется?

Хлоя отложила книжку, с которой валялась в шезлонге, наслаждаясь заслуженным отдыхом, и скептически хмыкнула:

— Полагаю, когда тетя Мэй ее выгонит.

— Хорошо бы она пожила там до конца экзаменов.

— Правда?

— Да. Мама... она меня так заводит! Я начинаю нервничать и ничего не помню.

— Ну, она ведь хочет, как лучше...

— Когда вспоминает обо мне. Беда в том, что заботу о сыне за целый год она пытается уместить в три дня.

Хлоя хихикнула.

— Может, замки поменяем?

— Да ладно уж. Просто не уговаривай ее вернуться, ладно? Хочет погостить у тети Мэй — пусть гостит. В горах сейчас хорошо. Тихо. Вереск цветет.

— Билли, когда ТЫ говоришь о природе, у меня начинается зуд. Прекрати. Ты не похож на Байрона. Скажи лучше, ты боишься экзаменов?

Громадный, широкоплечий младший брат с улыбкой посмотрел на сестру.

— Нет. Не боюсь. Я учился не отлично, но прилично, у меня есть мозги, хотя вы с Пенни и любите шутить насчет тяжелого мячика, так что в принципе я готов, но мне нужно время и тишина, чтобы сосредоточиться. При маме я этого сделать не могу. Особенно, если она вспомнит, что у меня экзамены.

— Билл, а если я... Ну, понимаешь, моя работа — если я возьмусь за нее — будет начинаться довольно рано, в девять, а ехать на другой конец города, так что... Ты не расстроишься, если в школу тебе придется уходить одному?

В карих глазах Билли отразилось безмерное удивление.

— Конечно нет, Хло.

— Тогда чем мне обеспечить тебя на ближайшие несколько недель, чтобы ты мог сосредоточиться?

— Бесперебойным питанием и тишиной в доме.

Хлоя расхохоталась и дернула брата за каштановый чуб. Отлично. Она явится на работу без пяти... нет, без десяти девять и заставит Черного Принца лопнуть от удивления.

Крис открыл глаза и некоторое время ошалело смотрел в потолок. Чужой потолок. По потолку разливалось солнце, в его лучах плясали пылинки. Крис повернул голову. Странно. В постели рядом с ним должна была быть женщина, но ее не было.

Вот же она! Лиза. Зябко завернувшись в голубое кимоно — его подарок, привезенный из Японии, — она стояла у открытого окна и о чем-то думала. У Криса все похолодело внутри. Он еще не видел ее глаз, но знал, ЧТО в них.

Боль. Обида. Страх.

Ну почему, Лиз, почему! Почему ты не можешь просто заниматься любовью и получать от этого удовольствие?

— Лиза, я... Кажется, я проспал. Пора ехать.

— Конечно.

И все. Ни слова больше. Ни упрека. Ни слез.

Крис никогда не лгал Лизе. Ни разу в жизни. С самого начала он постарался максимально точно объяснить, какими будут их отношения. Тогда ее это вполне устраивало. Со временем все изменилось. Их расставания проходили все более напряженно и грустно. Глаза девушки становились все серьезнее и печальнее. Короче говоря, Крис уже довольно давно понял, что пора заканчивать. Рубить концы, поднимать якоря и отчаливать от этого берега.

Он прекрасно знал самого себя и не питал никаких иллюзий. Меняться он не собирается. Лиза же слишком хороша для того, чтобы хладнокровно причинять ей боль.

Крис одним упругим движением поднялся с постели и отправился в ванную. Лиза даже головы не повернула. Раньше они принимали душ вместе...

— Трудная выдалась неделя?

— Неделя обычная. Меня немного выбила из колеи глупая девица. Пришлось ее увольнять, она рыдала, а я от этого зверею. Ничего. Все позади. С понедельника приходит новая сотрудница.

— Бедный Крис.

— Смеешься надо мной?

Лиза грустно покачала головой.

— Нет. Я смеюсь над собой.

Он не успел ничего ответить. Озадаченно вытирался, натягивал плавки, причесывался... Лиза не смотрела на него. Голос ее звучал отстраненно, вежливо, но абсолютно равнодушно.

— Значит, скоро в путь? Маршрут интересный?

— Неплохой. Брюссель, Амстердам, Льеж, потом Париж.

— Звучит шикарно, хотя я знаю, что на самом деле тебе придется созерцать только аэропорты этих прекрасных городов, а также гостиничные номера. Кстати, в Париже сейчас дожди. Тебе не надоело? Неужели никогда не хотелось остановиться?

Крис тихонько вздохнул. Началось. Он спиной чувствовал, когда наступает время подобных вопросов, и ненавидел его.

Не хочешь остановиться, Крис? Не пора ли присмотреть тихую гавань, в которой можно отдохнуть, оглянуться на пройденный путь, свить гнездышко и начать выводить... кого? Цыплят? Гусят? Крысят?

Давай, я буду твоей половинкой, Крис? Мы построим дом, а потом семью, или наоборот, но главное — давай жить вместе.

Крис тихо произнес:

— Нет. Я никогда не хотел остановиться. Это не приходило мне в голову. Лиза! Я такой... вечный странник. Ты ведь всегда это знала.

— Я знала, но, может быть...

— Послушай, я вырос в большом доме. Полно народу, соседи заходят пропустить рождественский стаканчик, перед домом большой сад, в котором каждый из членов семьи отвечает за какой-нибудь куст или грядку... Все знают все про всех. Все держатся друг за друга. Вся жизнь спланирована на десять лет вперед. Именно тогда я и понял, что это — не для меня.

Это было жестоко, но необходимо. Лиза работала в большой телекомпании, была одной из ведущих новостных программ, ее ценили, но в душе — в душе она мечтала только об одной карьере: домохозяйки. Маленький домик, садик, муж, трое детей, собаки, тихие вечера в кругу семьи. Крис понял это давно, именно с тех пор и поселилось в нем желание как можно скорее развязать этот узел. Мечта Лизы была мила и достойна всяческого уважения, но такой дом не мог бы стать ЕГО домом.

Крис медленно застегнул шелковую рубашку бирюзового цвета. Лиза произнесла вяло и безжизненно:

— Красивый цвет...

Он знал, что она так не думает. Изысканная, тонкая натура, Лиза никогда не понимала его пристрастия к цветному шелку, к ярким расцветкам. А Крис не мог представить без них жизни. Белые сорочки хороши в офисе, более того, там они только и хороши. Но как прожить без яркой охры, изумрудной зелени, густого шафрана? Цвета солнца и зелени, цвета джунглей, цвета жары...

Бирюза неба Индии, бирюза океана. Этот цвет всегда волновал его, заставлял вспоминать о дальней стране, где прошло его детство. Крис иногда думал, что нынешнее его состояние сродни тому, что испытывает тропическая птица, которую перевезли в какой-нибудь зоопарк в северной стране. Она прыгает по блекло-зеленым веткам, ежится от холода под жиденькими лучами тусклого и чужого солнца и не понимает, куда исчезли все яркие краски.

И люди ему казались блеклыми и какими-то плоскими, словно движущиеся картинки.

В этом мире он может быть только одиночкой, и Лизе придется с этим смириться.

Лиза как раз предпринимала мужественную попытку сделать это.

— Все нормально, Крис. Давай не будем об этом. Как новая девушка? Ты ее уже видел?

Крис усмехнулся.

— О да! Она — первоклассная красотка с потрясающими ногами, у нее все под контролем, к тому же я успел ей нахамить, так что она от души меня ненавидит.

— Ты уверен, что именно это поможет вам сработаться?

— По крайней мере, она в меня точно не влюбится.

Он сказал и прикусил язык. Именно так у них с Лизой все и началось. До телевидения она пыталась работать в пиаровской компании, попала к Крису и довольно быстро влюбилась в него. Он ответил взаимностью. Странно, но тогда его совершенно не раздражало, что эти большие голубые глаза с собачьей преданностью провожают каждое его движение, а на милом личике постоянно расцветает улыбка, едва он посмотрит в ее сторону. Крис смешался, Лиза отвела глаза.

— Прости, я сморозил...

— Нет, нет, все нормально.

Крис в отчаянии посмотрел в зеркало. Поникшая девушка в голубом кимоно, а над ней смуглый и бесстрастный молодой раджа в бирюзовом шелке...

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись...

Она судорожно вздохнула и быстро произнесла, стараясь не замечать, как он украдкой пытается посмотреть на часы:

— Тебе пора идти, иначе попадешь в пробку.

— Ты чудо, а не женщина. Все понимаешь.

— Да. Я знаю.

Лиза проводила его до дверей молча. Только когда он уже взялся за ручку, она вдруг осторожно тронула его за плечо.

— Крис...

— Да, дорогая?

— Спасибо тебе.

— За что, Лиза?

— Ты безукоризненно вежлив. Твои манеры безупречны. Я ведь вовсе не твоя дорогая, и пришло время сказать об этом вслух.

Крис едва набрался храбрости посмотреть Лизе в глаза. Милое личико было бледным, но решительным, в голубых глазах стояла безбрежная тоска, но Лиза не плакала и ни о чем не просила. Он был благодарен ей за это. И восхищался ею.

— Ты так считаешь?

— Знаешь, это глупо, наверное, но... я дала себе самой обещание сегодня ночью. Если ты встанешь и посмотришь на часы, я порву с тобой. Ты посмотрел. Теперь моя очередь.

— Лиза... Прости.

— Не надо. Просто все кончилось.

— Я не об этом. Прости, что причинил тебе боль.

— Нет, Крис, не надо. Это не только боль, это и счастье. Было. Я могла бы любить тебя вечно, да только ты меня к себе не подпускаешь. Возможно, ты прав. Возможно, ты просто не можешь любить. В любом случае это конец. Я встречу кого-нибудь. Не сейчас, позднее. Ты понимаешь, о чем я?

— Да. Понимаю.

— Но я больше не хочу терзаться и терзать тебя. Я хочу быть свободной. Мне нужна свобода, чтобы завязать другие отношения. Те, которые не принесут боли, хотя, возможно, не принесут и такого счастья.

— Мы можем остаться друзьями?

— Наверное. Но некоторое время нам не надо видеться.

Это Криса удивило и даже задело. Сейчас Лиза была сильной. Это было непривычно и неожиданно.

— Хорошо. Как скажешь. Позвони мне, когда захочешь увидеться. Выпьем по бокалу вина...

Она грустно улыбнулась.

— Конечно.

Неожиданно Крис почувствовал, как в нем закипает гнев, но Лиза приложила холодные пальчики к его губам.

— Не надо. Молчи, Крис Лэнгтон. Ты хорошо знаешь себя, ты знаешь и меня. Не оскорбляй нас обоих ложью.

Крис молча наклонился и поцеловал ее дрожащие губы. Странно неловким и холодным вышел этот поцелуй, хотя всего несколько часов назад они занимались любовью.

— Я надеюсь, ты найдешь то, что тебе нужно.

— Я и тебе этого желаю, принц. Оставайся принцем, хотя не всем удается это пережить.

Она закрыла дверь, не дождавшись, пока он выйдет за ворота.

Крис шел и злился, неизвестно, на что.

Он любил одиночество. Любил лес. Любил заунывную индийскую музыку и фуги Баха. Любил книги.

Большинство его девушек ненавидели либо одно, либо все сразу. Он не шел у них на поводу, никогда в жизни не шел.

Лиза была очаровательной женщиной и очень хорошим человеком, а он ее обидел. Ранил ее сердце.

Но ведь иначе ничего все равно не вышло бы?

Неужели так будет продолжаться всю жизнь...

Наверное, надо просто избегать хороших девушек, потому что он не может измениться, а они не обязаны это терпеть. Тогда что же взамен? Случайные связи? Быстрый секс?

Его дед, не Лэнгтон, а тот, индийский, давным-давно умерший, но по-прежнему любимый, сказал ему однажды:

— Ты должен быть очень внимателен, маленький пахари! Не ошибись однажды в выборе. Некоторые мужчины — а мы с тобой мужчины! — созданы для одиночества.

Крис усмехнулся. Крис пнул ногой колесо машины. Крис вскинул голову к небу и вновь зажмурился, радуясь солнцу, пусть и не такому яркому, как солнце Индии.

— Здравствуй, одиночество! Я вернулся!

Солнце жалостливо погладило его по темным кудрям и отправилось к закату.

4

Шейла Чимниз вернулась в воскресенье днем. Она неожиданно появилась в саду, где Пенелопа со своим парнем играла в крокет, нещадно жульничая, а Хлоя оглушительно грохотала молотком на пороге сарая, сколачивая какое-то деревянное и необходимое в хозяйстве сооружение.

Пронзительный и скорбный голос Шейлы Чимниз заставил умолкнуть даже птиц.

— ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ? Билли, несчастному ребенку, надо заниматься! Хлоя, ты прекрасно знаешь, как это важно. Решается его судьба... Как вы могли устроить такой шум?

Несчастный ребенок шумно вздохнул, закрыл учебник и потащился в дом. Пенелопа осторожно положила клюшку и заявила в пустое пространство, что ей хочется пройтись. Эд уже ухитрился смыться. Хлоя осталась один на один с матерью.

— Я знаю, вы меня ненавидите! Это потому, что ваш отец ушел. Я всегда знала, что вы вините в этом меня...

Всегда одно и то же.

— Где мои таблетки, Хлоя? Пенелопа, куда ты собралась?

— К Эду.

— Что?

— У нас неожиданно возникло желание побыть наедине, понимаешь? Скорее, даже пожить вместе.

Шейла Чимниз воздела очи к небу и затрясла головой.

— Как можно, Боже мой, как можно так разнузданно вести себя!

Хлоя примирительно заметила:

— Сейчас почти все живут со своими бойфрендами до свадьбы, ма.

— Но ты этого не делаешь.

Пенелопа хихикнула.

— Только потому, что никак не может выбрать.

Шейла смерила младшую дочь гневным взглядом. С тех пор, как муж ее бросил, несчастная женщина патологически боялась любых перемен, подозревая, что все они к худшему.

— Я никогда не вмешивалась в вашу жизнь, девочки. У вас есть свое собственное жилище, целое крыло дома. Почему надо обязательно уходить в чужой дом?

Пенелопа нахмурилась.

— Потому что я хочу вырасти, мама.

И началась Великая Ссора. Хлоя прилагала титанические усилия, чтобы замять разразившийся скандал, но Пенелопа была бескомпромиссна, а миссис Чимниз — истерична, так что все затянулось до полудня. Кончилось все тем, что Пенни, красная от ярости, в течение десяти минут собрала два чемодана и всучила их озадаченному Эду, а Шейла закрылась у себя в комнате и задернула шторы. Билли носа не высовывал, так что Хлоя постояла несколько минут посреди опустевшего сада, затем пожала плечами и отправилась разбирать свой гардероб. Нужно было готовиться к завтрашнему выходу на работу.

Она гладила строгую черную юбку, когда Билли абсолютно бесшумно — что было удивительно при его росте и весе — спустился вниз и просунул голову в дверь.

— Дом напоминает морг. Тихо и прохладно. Где мама?

— У себя в комнате.

— А, понимаю. Приступ материнской любви прошел.

— Тебе уже стыдно, Билли Чимниз. Пенелопа ушла из дома, мама отдыхает в спальне. А ты готовишься к экзаменам.

— Готовлюсь? Да, готовлюсь. Есть чего-нибудь в холодильнике? Я очень хочу есть.

— Пожарь тосты. Или подожди, когда я закончу. Сделаем омлет.

— Я — растущий организм. Я не могу питаться одним омлетом.

Хлоя сдалась. Денег было мало, можно сказать, совсем не было, но что же делать, если в доме растущий организм таких размеров.

— Закажи что-нибудь сам.

— Клево! Хло, ты прелесть. А что мы будем? Индийская кухня? Китайская? Итальянская?

— Все, что угодно, но только не пиццу. Меня уже тошнит от нее. И спроси маму, что будет она, прежде чем сделать заказ.

Хлоя закончила с глажкой и повесила юбку и блузку на распялку. Как удачно, что Пенни именно сегодня в очередной раз ушла из дома. Вещи Билли в утюге сроду не нуждались, ну а мама... Все труднее становилось уговорить ее одеваться подобающим образом. Шейла Чимниз совершенно не обращала внимания на то, что растянутые футболки в ее возрасте не следует надевать, когда едешь, например, в гости.

Билли заказал утку по-пекински, жареную картошку, салаты из спаржи и порея, пирожки с печенью и морскую капусту. Хлоя фыркнула и шлепнула братца по могучим плечам, а он в ответ легко подхватил ее на руки и крутанул по кухне.

— Отпусти меня, малютка! Помнешь костюмчик.

— Собираешься произвести впечатление?

— Я была несколько груба с будущим боссом. Надо загладить вину. Я хочу, чтобы при виде меня он понял, что ему достался айсберг с могучим интеллектом. Белый верх, черный низ...

— Хотя бы пуговку расстегни. Лучше две.

— Маленькое чудовище!

— Да ладно тебе, Хло. Кстати, я тоже подыскал работенку на лето.

— Отлично. Какую же?

Билли наотрез отказался рассказывать. Он только загадочно заводил глаза к потолку и мотал головой. Хлоя заменила ему мать достаточно давно, чтобы знать, как с этим справиться. Она просто перестала спрашивать.

Немного погодя, ставя тарелки в духовку, чтобы согреть их перед обедом, Хлоя окликнула брата:

— Билли? Это правда, что сейчас все девчонки живут со своими бойфрендами?

Билли вскинулся над телепрограммой. Уши его слегка порозовели.

— Что тебе сказала Люси?

— Я не про тебя, балда! Я вообще.

— Вообще да. Если хотят переехать к парню — переезжают. Жаль Фила. Ирис не горит желанием ехать с ним в Штаты. Кстати, она так и живет в той квартире, которую вы делили?

Хлоя грустно кивнула. В той квартире они с Ирис успели прожить несколько месяцев после окончания университета, но потом стало ясно, что Пенелопе и Билли нужен кто-то, более заботливый и внимательный, чем их мать. Пришлось вернуться.

Вряд ли в ближайшее время Хлоя сможет вырваться из дома. Если вообще сможет. У нее же нет бойфренда, с которым можно пожить перед свадьбой.

Утро понедельника было ранним, но бодрым. Хлоя всегда легко вставала, а уж в предвкушении новой работы — тем более.

Сегодня она продемонстрирует Крису Лэнгтону, что в ее лице он обрел истинное сокровище. Когда контракт закончится, он будет рыдать, стоя на коленях, и умолять ее остаться, но она только холодно кивнет и поблагодарит, а затем уйдет, а Крис Лэнгтон вырвет все волосы на своей глупой голове и станет отшельником. Фирму, конечно, закроет. Разве сможет он работать в ней после ухода Хлои Чимниз? Абсолютно невозможно.

Серебристо-кремовое великолепие «Лэнгтон Коммьюникейшн» несколько поубавило самомнения, а уж блондинка с трехметровыми ногами и стоящей почти вертикально грудью, на которой висела карточка «Менеджер по персоналу», и вовсе показала мастер-класс, как должен выглядеть айсберг. Она долго и подозрительно изучала бумаги, потом задумчиво рассматривала саму Хлою, потом с явным сомнением на лице говорила с кем-то вполголоса по телефону... Наконец, с видимым неудовольствием, ледяная блондинка приступила непосредственно к собеседованию с новым работником.

— Вы уверены, что справитесь с работой, которая вам предстоит?

Хлоя излучала кротость и терпение.

— Потому меня и прислало агентство «Грант».

— А почему они выбрали именно вас?

— Видимо, озарение. Божий промысел.

К счастью, в этот момент зазвонил телефон, и у блондинки не осталось времени на осмысление сарказма, если она вообще его заметила. Бросив в трубку несколько коротких фраз, она вновь повернулась к Хлое.

— Скажите, Хлоя, вы когда-нибудь работали в пиаровской фирме?

— Нет.

— Что ж, это не главное. Вам повезло, что вы попали именно к нам. Для того, чтобы узнать, как делается пиар, лучше всего посмотреть, как работает Крис Лэнгтон, наш шеф. Вы будете сопровождать его на переговорах. Мистер Лэнгтон очень образованный человек и прекрасный руководитель.

Хлоя припомнила высокого наглеца с темным лицом, легкий шелк его рубашки, оливковую кожу... Образованный, говорите?

Блондинка сочла, что вступительная часть на этом закончена, и повлекла Хлою по коридору так стремительно, что, казалось, ее каблуки просто летят над полом.

Вокруг сновали люди, все были молоды, хорошо одеты, симпатичны, все здоровались друг с другом, довольно приветливо кивали и Хлое, а сама она медленно погружалась в пучины паники.

Не слишком ли высоко она себя оценила? Что ей здесь надо? Ее строгая черная юбка рядом со стильными нарядами других женщин выглядела униформой детского дома, а обрывки разговоров, долетавших до Хлои, казались иностранной речью, Может, она умная только для Пенни и Билли?

Хлоя попыталась на ходу поговорить с блондинкой.

— У вашего шефа сложный характер?

— Кто знает...

— Как это?

— Знаете, был такой фильм. Мы его раскручивали, кстати. «Ледяной Вулкан». Так вот, с тех пор девчонки его так и зовут.

Блондинка неожиданно остановилась и посмотрела на несколько озадаченное лицо Хлои, а затем улыбнулась на удивление дружелюбно.

— Да не переживайте вы! Крис нормальный парень. Просто, когда он злится, то становится убийственно тихим и холодным, вежливым и спокойным, а у вас мурашки по спине идут. А вот после, когда он взрывается...

Хлоя поежилась.

— И часто он... взрывается?

— Вообще-то нет. Но уж если взорвется, вы это ни с чем не перепутаете. Один раз увидишь, на всю жизнь запомнишь.

— О!

— Не бойтесь. Может, при вас этого вообще не случится. Пошли, я вам покажу, где у нас отдел срочных переговоров.

Отдел Хлою не особенно впечатлил, главным образом потому, что она понятия не имела, кто все эти знаменитости, чьими фотографиями увешаны стены. Кроме ослепительных дам и мужчин в шикарных костюмах было много снимков спортсменов. Блондинка сочла нужным пояснить:

— Крис был известным спортсменом. Вообще-то жаль, что вы не узнали о нем побольше заранее.

Я узнала. Я с ним виделась два дня назад, и тогда он смотрел на меня, как на рабыню, которую ему не слишком хочется покупать.

— Действительно, жаль.

— Ничего. Мы сейчас напряжем Поппи, и если Криса еще нет, она вам даст почитать материалы о нем. Ну вот, это ваша епархия. Здесь пишущая машинка, бумага, ксерокс, факс, телефоны, всякая нужная ерунда, море ненужной... это туалет, душ, комнатка для отдыха, бар, а вот здесь кухня. Кофеварка... впрочем, что это я. Вы и сами видите.

Хлоя преисполнилась к блондинке искренней благодарностью. Если бы ей не успели сказать, что ЭТО — кофеварка, она бы нипочем не притронулась к серебристому межпланетному кораблю, стоявшему на стерильно чистом столике у окна. Было бы кощунством предполагать, что в ЭТОМ можно варить кофе.

Блондинка распахнула матовые стеклянные двери, и Хлоя оказалась в экваториальном лесу. Душный, влажный воздух, лианы, пальмы, невиданной красоты и размеров цветы. Маленький рай.

Повинуясь безотчетному инстинкту, Хлоя неожиданно спросила:

— Здесь есть пауки?

— Что? Никогда не думала об этом.

— Думаю, есть. Я ненавижу пауков.

— Не волнуйтесь, здесь вам придется бывать нечасто. Это личная территория Криса Лэнгтона. Без специального разрешения вам сюда не попасть. О, вот и она!

В первый момент Хлоя решила, что блондинка так обрадовалась большой финиковой пальме, на которую смотрела, но секундой позже из-за пальмы выплыла еще одна блондинка, и Хлоя поняла, что это и есть Поппи. С первого взгляда стало ясно, что Блондинки Номер Один и Два не переносят друг друга на дух.

— Привет, Поппи.

— Привет, Сара. Я складывала брошюры и не слышала, как вы вошли.

— Это девушка из агентства. Я тебе говорила. Хлоя Чимниз. Все материалы я подготовила, но ты должна показать, где она будет работать.

Хлою всегда поражало, как много яда можно вложить в совершенно невинные фразы. От дозы, запущенной Сарой, мог скончаться батальон королевских гвардейцев. Впрочем, взгляд Поппи с легкостью избавился бы от их трупов при помощи мгновенной кремации.

— Я, честно говоря, не в курсе. Если речь идет о подготовке доклада, то я и сама могла бы подобрать материалы...

— Но Крис предпочел обратиться к Ирис Грант. Кстати, он уже на месте?

— Нет.

— А, так ты пока подрабатываешь райской птичкой?

Глаза Поппи опасно сузились, Сара ответила ей невиннейшей улыбкой, и Хлоя подумала, что «Война Блондинок» — это, пожалуй, покруче «Звездных Войн».

— Сара Монро, я не собираюсь обсуждать с тобой распоряжения моего шефа, так что перестань ехидничать. Если не знаешь, что тебе делать с этой барышней, оставь ее мне и отправляйся на рабочее место. Держу пари, с твоей скоростью печатания у тебя накопилась масса бумажек.

Сара временно признала свое поражение. Видимо, битва носила затяжной и маневренный характер. Она кивнула и повернулась к Хлое.

— Что ж, счастливо оставаться. Захотите поболтать — я на втором этаже.

— Спасибо, мисс Монро.

Хлоя свято соблюдала Правила Работы В Женском Коллективе. Новенькая должна быть вежлива со всеми без исключения.

Поппи взяла бразды правления в свои руки.

— Крис вам сам все покажет и расскажет.

— Спасибо, Поппи.

Правило номер два. Не принимайте НИЧЬЮ сторону.

После ухода Сары Хлоя почувствовала себя так, словно лишилась лучшей подруги. Поппи смерила ее откровенно подозрительным взглядом и недовольно поинтересовалась:

— И в чем же вы так преуспели, что агентство мисс Грант порекомендовало именно вас?

Правило номер три. Не знаешь, что отвечать, ссылайся на полученные ранее распоряжения.

— Я, честно говоря, не работала в больших фирмах по пиару, так что хотела бы, пока есть время, узнать побольше о «Лэнгтон Коммьюникейшн» и вашем шефе.

— О, это нетрудно. Только, боюсь, вам времени не хватит все прочитать. За мной, коллега!

Хлоя пошла за Поппи сквозь маленькие джунгли, инстинктивно сторонясь широких мясистых листьев неизвестного растения. Судя по их внешнему виду, они не прочь были подзакусить человечинкой.

Внезапно, прямо посреди всего этого зеленого безобразия обнаружился маленький оазис цивилизации. На вполне современном столе возвышалась Пизанская башня из бумаг, брошюр, папок и буклетов. Хлоя не удержалась и присвистнула:

— Bay! Настоящий стол. Четыре ножки по углам и даже корзинка для мусора!

Поппи, к удивлению Хлои, оценила иронию и улыбнулась.

— Пусть вас не смущает эта оранжерея. Наша компания занимается вполне серьезными вещами, а это — личные покои шефа. Так, вот они, материальчики. Где бы вам с ними сесть?.. В комнате для отдыха не надо, никто не знает, кому туда взбредет в голову прийти... Пожалуй, приемная Криса подойдет. Пошли.

Хлоя покорно последовала за Поппи, державшейся куда более дружелюбно, чем вначале, и вскоре уже восседала в громадном и неприлично удобном кресле с резными подлокотниками, еле удерживаясь от хулиганского желания задрать ноги на кофейный столик, примостившийся рядом.

Папка содержала массу полезной и компактной информации. Хлоя разыскала в списке клиентов три крупные фирмы, с которыми ей приходилось сотрудничать, и заметно подуспокоилась. Потом она с большим интересом просмотрела список титулованных особ, кинозвезд, политиков и спортсменов, с которыми сотрудничала фирма. Это были те самые люди, чьи фотографии она видела в самой первой комнате. Что ж, имена-то ей были знакомы. В основном потому, что они были знакомы почти всей стране. Пожалуй, Капитан Блад действительно не терял времени даром после ухода из большого спорта.

— Хлоя? Кофе...

— Да, спасибо!

Хлоя была искренне удивлена, что Поппи проявила такую заботу. Блондинка же уселась напротив, налила кофе и себе, а потом заговорщически подмигнула Хлое.

— Крис пьет его цистернами. Он фанат кофе, так что этого добра здесь всегда в избытке. Если вам станет грустно и тоскливо, всегда можете развеяться. Это блестящее чудовище — я имею в виду не Сару Монро, а кофеварку — Крис привез из Японии. Поначалу я даже плакала, потому что боялась ее включать. Мне лично она напоминала истребитель. Или космический корабль. Потом привыкла. А Крис... Только дайте ему такую возможность, и он будет часами вам рассказывать о кофе, традициях кофепития и всем прочем.

В этом Хлоя сильно сомневалась. Крис Лэнгтон вряд ли уделит ей хоть тридцать секунд своего личного времени.

— Молоко, сахар?

— Нет, спасибо.

— Это хорошо. Крис признает только черный, без сахара. Запасы у нас, конечно, есть, но я даже не знаю, где они. Он считает, что это надругательство над напитком. Ну как, нашли что-нибудь интересное?

— По крайней мере, теперь поняла, чем занимается ваша компания в части пиара. Ну и то, что Крис Лэнгтон — действительно Большая Шишка.

— Надо же, какого признания я добился!

Холодный, низкий голос прозвучал так неожиданно, что Хлоя подскочила в кресле. Полпи осталась невозмутима.

— Привет, Крис. Позволь представить, это...

— Мы знакомы.

Хлоя глазам своим не верила. Роскошный черный костюм, идеально сидевший на роскошной фигуре дополняла наироскошнейшая шелковая рубашка. Пурпурного цвета.

Не красного, не алого, не бордового. Пурпурного.

Эгейское жаркое море... Обнаженные смуглые пловцы выныривают из бирюзовой воды и выбрасывают на берег свой улов — морских моллюсков. Алмазные брызги разлетаются в жарком воздухе, смеются белозубые морские боги... А потом царственный пурпур мантии ложится на плечи молодого царя...

Хлоя очнулась и нервно сглотнула. Ей, с одной стороны, очень хотелось прикоснуться к пурпурному шелку, а с другой — ни за что на свете не приближаться к Черному Принцу. Слишком жарким было черное пламя его глаз, слишком сильная аура чувственности окружала его стройное могучее тело.

— Поппи, любовь моя, принеси-ка мне то, что я просил у тебя вчера подготовить, и мы посмотрим, что именно может предложить «Лэнгтон Коммьюникейшн» мисс Чимниз. Помимо лестной оценки моих скромных достижений. Что-то там о шишке, если не ошибаюсь?

Теперь он подошел ближе, и Хлоя была вынуждена посмотреть ему в лицо.

Абсолютно такой же. Оливковая кожа. Темные волосы. Жесткий рот. Высокие скулы. А вот глаза ее удивили. Они вовсе не были темными. Не карие, не темно-серые, они были странного и волнующего зеленого цвета, скорее, болотного... Яшма? Нефрит? Черная бирюза?

Хлоя упорно избегала смотреть на его рот. Почему-то было страшно.

Пора вернуть утраченные позиции.

— Вообще-то я не напрашивалась на эту работу.

И тут Крис Лэнгтон улыбнулся и снял пиджак. Пурпурная волна прокатилась по плечам и рукам, странные глаза заискрились, и ненавистный хам и сноб стал еще опаснее, ибо теперь он был не просто высок, красив и сексуален. Теперь он был очарователен. Обаятелен. До умопомрачения.

А ты тоже актер, Крис Лэнгтон, как и я. Твоя улыбка безупречно искренна. Почти безупречно, потому что я тебе все равно не верю ни на...

— Так что же вы можете рассказать о себе, мисс Чимниз?

Она начала перечислять места своей работы, но оказалось, что Крис Лэнгтон ее не слушает.

— Я вам все еще не слишком-то нравлюсь, не так ли?

— А должны?

— Вообще-то да.

Точно. Невольничий рынок.

— Спасибо, я учту.

— Пожалуйста, и учитывайте побыстрее. Приступим к работе.

Этому Хлоя была только рада, потому что у нее почему-то кружилась голова. Не то, чтобы противно, как во время морской болезни, а как-то мягко и волнующе. Это было новым ощущением, приятным, но слегка пугающим.

— Вы готовы?

— Должна предупредить, что я не слишком хорошо разбираюсь в технологиях пиара. Точнее, совсем не разбираюсь.

— Это ничего. Большинство наших клиентов — тоже, да и сотрудники... Меня даже удивляет порой, как они ухитряются работать и приносить пользу. Каково ваше первое впечатление от компании?

— Шизофрения.

— Что-о?

— Ну, прежде всего дизайн. Сначала космические технологии, потом девственный лес, а потом сразу Луи Каторз. Это несколько ошеломляет.

— Правда? Честно говоря, мне об этом никогда и никто не говорил.

— Может, вы просто не слушали?

— Значит, вы стали первой? Оригинально.

— Это комплимент? Или повод для драки?

— Я не делаю комплиментов. Особенно сотрудницам.

— Что, несомненно, благотворно влияет на их деловую активность.

Он нахмурился всего на секунду, а потом опять улыбнулся и снова сделался чертовски неотразим.

— Во всяком случае, обеспечивает спокойствие и сосредоточенность. Это одно из правил нашей команды. Ничто не должно вредить компании. Вы можете разговаривать по телефону, сколько вам влезет, можете отлучаться в любое время и даже приходить позже или раньше. Мне это безразлично до тех пор, пока вы делаете свою работу. Но если у вас возникают личные отношения с коллегами, и это отражается на работе всех остальных, вы получаете расчет в течение недели.

Хлоя чуть не лопнула от злости, но ее сдерживал строгий костюм. Средневековый Китай какой-то!

— А до какой степени должны стать личными эти отношения, чтобы меня уволили?

— Хотите конкретики? Пожалуйста. Если в результате этих отношений вы с утра будете клевать носом над бумагами и смотреть на всех овечьими глазами...

— Что такое овечьи глаза?

И тут ему надоело играть.

— Короче, если люди станут замечать, что с вами что-то не так.

— О, тогда все в порядке. Я умею держать при себе свои маленькие секреты.

Он рассердился. Его глаза потеплели и стали почти карими. Только холодные зеленые искорки проскакивали в них, отчего взгляд сделался еще более притягательным.

— Мисс Чимниз, вы что, провоцируете меня? Хотите, чтобы я уволил вас в первый же день работы?

Ирис меня убьет, подумала Хлоя с неожиданно бесшабашным весельем.

— Вы меня не уволите. Вам срочно требуется референт, а если вы обратитесь в другое агентство, то потеряете время.

Они мерили друг друга огненными взглядами до самого прихода Поппи, которая все сразу поняла, молча поставила кофейник на стол и вышла, не произнеся ни слова. Хлоя процедила сквозь зубы:

— Как вам удалось так вымуштровать персонал? Порете их по пятницам?

— Нет. Просто они меня любят.

Хлоя закашлялась от неожиданности, и Крис мгновенно перестал злиться. На красивом лице отразилось полное удовлетворение, и он спросил ПОЧТИ без ехидства:

— Водички налить?

У Хлои от кашля даже слезы выступили на глазах, поэтому она только помотала головой. В следующий момент ей в руку лег батистовый носовой платок.

— Пока прослушайте еще одно правило. Вас недельный срок не касается. Если ВЫ влюбитесь в меня, то уйдете немедленно. В течение часа. Ясно?

Хлою терзала всего одна мысль. Неужели она полчаса гладила эту чертову юбку только для того, чтобы заполучить в боссы такого удивительного, поразительного, немыслимого нахала?!

— Не волнуйтесь на этот счет, мистер Лэнгтон. Я, на ваше счастье, отношусь к разряду Абсолютно Бессердечных Девиц.

Темные брови изогнулись в нескрываемом удивлении.

— Вот как?

— Да. Так уж получилось. Я не влюбляюсь никогда и ни в кого. Спросите Ирис, она знает. Ни один мой бойфренд не продержался и трех недель. Я слишком быстро начинаю скучать с ними.

Крис присвистнул.

— Скучать?

Хлоя-Артистка вновь была на коне, и это конь нес ее напропалую и неведомо куда.

— Да, скучать. Кроме того, мистер Лэнгтон, я абсолютно согласна с вами. Личные отношения на службе недопустимы. Они пагубны, порочны, преступны и вообще противны...

Брови босса ползли все выше, и тогда Хлоя-Артистка выпустила последний заряд. Она томно качнула ресницами, слегка наклонилась вперед, так, чтобы ему стал виден кружевной лифчик, и произнесла чуть хрипловатым голосом:

— Так что расслабься, парень. Тебе не светит.

Улыбка Горячей Девчонки довершила разгром ошалевшего противника.

5

Тысячи демонов терзали душу Криса Лэнгтона. Все оскорбленные мужчины мира взывали к нему об отмщении. Миллионы вариантов остроумных и убийственных ответов проносились в его пылающем мозгу. И он не мог запомнить ни одного из них, потому что проклятая Хлоя Чимниз стояла вполоборота к нему и смотрела через плечо своими нахальными карими глазищами, а ее бедра были изогнуты так сладострастно, что Крису стало жарко, а ее алый рот улыбался так чувственно, что у него похолодели ноги, и вся она излучала такое... что Крис Лэнгтон превратился в парализованного маразматика, который сейчас лопнет от злости.

Дьявол и ад!

Ад и ВСЕ его дьяволы!

Будь оно все проклято.

Неправильное место, неправильное время и совершенно неправильная женщина! Черт бы побрал ее локоны, эту золотисто-каштановую гриву, которая так вольно стекает с ее изящных плеч! Черт бы побрал ее фигуру! Ее взгляд, ее голос, ее рот, ее... Ее всю!!!

И уж самым первым делом требовалось, чтобы черт побрал его самого. Вернее, ту его часть, которая, в отличие от разума, с редкостным и восторженным энтузиазмом реагировала на Хлою Чимниз. Хотите попроще? Пожалуйста. Крис едва сдерживал самое обыкновенное плотское возбуждение.

Успокойся, парень! Тебе не пятнадцать, не двадцать, не двадцать пять и даже не тридцать лет! Твои гормоны давно отбушевали и теперь, благодаря хорошему питанию и правильному распорядку дня и всей жизни, ведут себя вполне пристойно, начиная свои игры только в соответствующей обстановке. Успокойся и посмотри на все это безобразие с кудрями холодно и рассудительно.

Хлоя Чимниз ненавидела Криса Лэнгтона. Это было столь же несомненно, сколь и удивительно. Все ее предшественницы его слишком обожали. Что ж, возможно, именно это и поможет им сработаться. Теория парадокса тем и хороша, что допускает невозможное.

Крис Лэнгтон глубоко вздохнул, улыбнулся самой сладкой из своих улыбок и проворковал:

— Что ж, неплохое начало. Продолжайте ненавидеть меня — и мы сработаемся. Это будет вашей личной фишкой.

— Чем-чем?

— Неважно. Скажем так, этот заряд компенсирует вашу неопытность в нашем деле.

— Я достаточно опытна. Если вы мне скажете, что нужно сделать, я вам это докажу.

— Тогда пошли.

Крис легко и стремительно поднялся и повел Хлою сквозь бесчисленные офисы и приемные. В большом светлом зале, разделенном перегородками, он подвел ее к невысокой темноволосой женщине.

— Эбби? Это Хлоя Чимниз. Она будет заниматься материалами по докладу в Брюсселе, Париже и так далее. Покажи ей все, ладно?

— Конечно, Крис. Привет, Хлоя. Пойдемте, я покажу вам ваш стол.

— Мисс Чимниз, в конце дня мы встретимся и поговорим о первых результатах. Желаю удачи.

И ушел, пират! Эбби дружески улыбнулась Хлое.

— Записей море, но мы постарались привести все в божеский вид. Вот ваш стол, у окошка. А вот все папки. Начните с зеленой, мой вам совет. Счастливо. Если что-то понадобится, я у себя. Помните, где это?

Хлоя осталась один на один с новой работой.

Папка была огромной. Это ей понравилось. Всегда лучше иметь большой выбор материалов. В этом Хлоя всегда была хороша. Вычленить из моря информации самое необходимое, упомянуть все, что требует упоминания, подготовить комментарии и пояснения... Очень скоро она с головой нырнула в работу и забыла про Криса Лэнгтона. Почти.

Вечность спустя над головой Хлои раздался бодрый голос:

— Я слышала, вулкан проснулся?

Хлоя вскинула голову и увидела улыбающуюся Эбби, рядом с которой стояла Блондинка Номер Три в потрясающем кожаном брючном костюме, облегавшем ее, словно вторая кожа. Блондинка улыбнулась, и Хлоя тут же успокоилась. Эбби кивнула, словно угадав ее мысли.

— Это Полли ди Маджо. Это Хлоя Чимниз. Мы идем перехватить кофе с булочками, пойдешь с нами?

— Отличная мысль. Сейчас, минуту.

Хлоя аккуратно сложила все записи, закрыла папку и отправилась знакомиться с новыми коллегами.

Закусочная Брэдшо располагалась в двух шагах от «Лэнгтон Коммьюникейшн» и была маленькой и уютной. Помимо бара с симпатичными столиками, здесь находилась аптека, но лекарствами совсем не пахло. Благоухали булочки и кофе.

Полли сладострастно простонала:

— Как я люблю булочки!

Эбби рассмеялась:

— Ты, пергидрольная обжора! Когда-нибудь ты лопнешь. Вернее, твой комбинезон.

Хлоя с сомнением оглядела Полли.

— С такой-то фигурой? По-моему, ей ничего не угрожает.

Полли притворно вздохнула.

— Жизнь жестока, молодость недолговечна, а мы, бедные итальянские девушки, все равно толстеем после тридцати. Брэдшо втайне ненавидит бедных итальянских девушек, поэтому и печет такие булочки. А пергидрольная я всего неделю как. Раньше была брюнеткой, но к этому комбезику не идут темные волосы. Слишком мрачно. Забудем о фигурах и наших проблемах. Хлоя! Рассказывай, что он сделал с телом?

Хлоя вытаращила глаза, а Эбби терпеливо пояснила:

— У нее загробный юмор, но она почти не ошиблась. Твою предшественницу вышибли с некоторым шумом. В прошлую среду ее еще видели живой и здоровой, а теперь некоторые боятся даже упоминать ее имя.

— Понятно. Вот почему он меня так свирепо предупредил о запрете влюбляться на работе.

Эбби и Полли в притворном ужасе переглянулись и заявили в один голос:

— Он не мог!

— Но он сделал это. Видимо, именно эту ошибку и допустила моя несчастная предшественница.

— Bay! Надо же, она его все-таки подцепила.

— Подцепила? Криса Лэнгтона? Это возможно?

Полли подмигнула Хлое.

— Еще как. Хотя этот парень...

Эбби твердо закончила за подругу:

— ... отличный начальник и хороший человек.

— Именно это я и хотела сказать. Кроме этого я еще хотела сказать...

— Полли!

— Спокойно! Видишь ли, Хло, наш Крис не подпускает к себе женщин слишком близко. Не смотри на меня так Эбби, голубка, это же правда. Он куда больше дорожит своей коллекцией картин, нежели подружками.

— Я лично ничего не знаю о его подружках.

— Эбби, это не значит, что их нет. Он же сказал Хлое, значит были прецеденты.

Хлоя задумчиво протянула:

— Он сказал, что это общая политика в компании. Это правда?

— В общем-то да, и Эбби с этим согласна, а я нет, но мы одинаково его слушаемся.

— Еще бы! С той скоростью, с которой Полли меняет своих ухажеров, на работу просто не остается времени, да, подружка?

— Эбби, ты ангел, но сейчас мы не об этом.

Хлоя вклинилась в шутливую перепалку, чувствуя себя немного чужой этим замечательным и веселым молодым женщинам, которые так запросто приняли ее в свою компанию.

Ее, последнюю девственницу Северного полушария.

Спокойнее, Хлоя, иначе ты заработаешь себе навязчивую идею и тихий отдельный номер в психиатрической лечебнице.

— Скажите лучше, эта барышня была симпатичная?

— Полли об этом не спрашивай. На мой взгляд, немного худосочна...

— ... но эффектна! И продержалась, смотри-ка ты! Мы подозревали ее с Рождества.

— Полли, ты просто сплетница! Вот наши булочки.

Хлоя готова была поклясться, что Эбби почему-то хочет сменить тему. Странно, ведь они с Полли явно подружки...

Загадка разъяснилась в дамской комнате, где Эбби честно все рассказала Хлое, пока Полли допивала в баре свой кофе.

— Понимаешь, она сказала о Рождестве, вот я и вспомнила... Наша Полли выходит замуж через месяц, и Крис хочет устроить ей праздник, но это сюрприз. Трудность только в том, что подготовкой праздника занималась та самая, твоя предшественница, Сью ее звали.

— Ах, вот что!

— Да, и теперь мне надо выяснить, что она успела сделать, чтобы продолжить это дело.

— Хочешь, я посмотрю ее записи? Я ведь сижу за ее столом, да?

— Это было бы здорово. Я совершенно зашиваюсь с работой! Кроме того, если я буду рыться в твоем столе, Полли немедленно что-то заподозрит, и пропал сюрприз!

Хлоя просмотрела записи Сью сразу по возвращении и выяснила, что та толком ничего не сделала.

Только взяла у Криса энную сумму и позвонила в пару ресторанов. Хлоя задумчиво несла Эбби результаты исследований и размышляла о том, что для человека, не допускающего романов на службе под угрозой увольнения, Черный Принц на редкость щедр, когда речь идет о чужой свадьбе. На выделенные деньги можно было гулять неделю.

— Эбби? Вот все, что удалось найти.

— Это катастрофа. Я повешусь.

— Зачем такие крайности? Если хочешь, могу помочь тебе с организацией праздника.

— Ты серьезно? Но ведь ты первый день, как пришла...

— Неважно. Мне это будет только приятно.

— Хлоя, ты просто класс. Я тебе сейчас напечатаю список.

Крис вошел в офис около четырех и с удовольствием отметил, что все просто продолжают работать, никакой суеты. Он быстро шел по проходу между столами, поворачивая голову направо и налево и задавая короткие вопросы.

— Том? Как там с Голливудом?

— Отлично, Крис. У меня на проводе сейчас один из сопродюсеров. Полагаю, мы сможем выйти на двойную ставку.

— Отлично. Полли, bella mia, как дела?

— Если ты о Хлое Чимниз, то она в порядке. Эбби за ней присматривает, но девчонка в этом не слишком нуждается.

— Я тоже не думаю, что ей нужен присмотр.

— Знаешь, босс, это так, но если бы мы не нашли ей место для работы, она попала бы в сложное положение. Ты бы хоть предупредил.

— Полли, пиар — искусство неожиданностей.

— О да, и ты в них ас. Как ты расправился с Красоткой Сью? Фокус, да и только. Смотрите внимательно: есть девушка — нет девушки.

В этот момент Крис нашел взглядом Хлою Чимниз. Она шла между столами легкой походкой, и он залюбовался. Если у женщины что-то не получается, она двигается не так. Совсем не так.

— Что ты говоришь, Полли?

— Я говорю, Сью. Мы тут как раз обсуждали, куда ты спрятал тело. Правда, Хлоя?

Хлоя замерла, увидев Криса, но он улыбнулся ей широкой и дружелюбной улыбкой.

— Сью скоропостижно нашла себе новую интересную работу, только и всего. Там и следует искать ее... хм... тело. Как вам первый рабочий день, мисс Чимниз?

— Отлично.

Хлоя не доверяла мужчинам, которые улыбаются вам в лицо ТАКИМИ улыбками. Особенно, если эти мужчины прекрасно осведомлены о том, что от их улыбок млеют даже птицы на деревьях. Поэтому голос ее был сух, а глаза смотрели мимо плеча Криса.

Ему бы радоваться... Хлоя Чимниз, похоже, и впрямь была хороша в работе. Сразу завязала дружбу с девчонками, да еще и не млеет при его виде. Сью, например, завидев его, сразу расстегивала лишнюю пуговицу на блузке, думая, что этого никто не видит.

Почему же он так взбешен равнодушным видом Хлои Чимниз? Почему с трудом может смотреть в это красивое, до невозможности красивое лицо?

— Вы уже посмотрели материалы?

Хлоя, не глядя на него, с ходу процитировала несколько наиболее сильных мест из предыдущих речей Криса Лэнгтона. Эбби снабдила ее ими два часа назад. Крис изумленно вскинул бровь.

— Цитируем наизусть? Похвально.

— Я решила, что это будет хорошей фишкой.

— Они вам уже сказали, что я деспот?

Полли изобразила ужас и рассмеялась. Крис похлопал ее по плечу.

— Не волнуйся, bella. Я деспот, но я тебя прощаю. Знаете, мисс Чимниз, я предпочитаю, что бы меня называли олигархом, но, разумеется, просвещенным олигархом. То, что я говорю, должно исполняться. Но то, что я говорю, обычно разумно. Правда?

Офис откликнулся веселым гудением. Крис с улыбкой повернулся к Хлое.

— А чтобы вы окончательно поверили, что я не деспот, можете пригласить Красотку Сью на ближайшую корпоративную вечеринку. Я и слова не скажу.

Неделю спустя Крис сказал слово, да еще какое. В то утро к нему пришел Том, тот самый, который занимался Голливудом, и заявил прямо с порога:

— Я влюбился.

— Поздравляю.

— Я влюбился в Хлою Чимниз. В новую девушку.

Ухмылка слиняла с лица Криса.

— Том, ты знаешь правила. То, что ты менеджер целого направления...

— Я поэтому в нее и влюбился. Знаешь, у меня ведь есть эти тесты, Гайдера-Шеллинга, ну, так она идеальная.

— А какого дьявола ты их вообще проводил? Хлоя Чимниз у нас на разовом контракте.

Том вдруг посерьезнел.

— Ты ведь едешь в поездку, и отнюдь не туристическую. Доклады и конференции — это все хорошо, но Свенссоновская компашка может выкинуть, что угодно. Я провел всестороннюю проверку, только и всего. Хлоя вне подозрений, более того, по психическим данным она — идеальный референт в этой ситуации.

Крис нахмурился еще суровее.

— А она знает, что ты проводил ее психологическое тестирование.?

— Обижаешь! Конечно. И не только она, все девчонки его тоже прошли. Всем понравилось.

Крис нерешительно побарабанил пальцами по столу и протянул руку.

— Дай, посмотрю.

— Смотри, смотри. Видишь вот эти баллы? Она — абсолютно идеальная женщина. Женственна. Красива. Готова на компромиссы. Читает романы. Любит музыку и стихи. Занимается садом. Не доверяет чистому разуму. Готовит! Только послушай, рецепт хлебного пудинга...

— Том!!! Ты опять искал себе жену, прикрываясь корпоративными интересами?

Том залился смехом, откинув назад светлую курчавую голову. Светлую, надо сказать, во всех отношениях.

— Босс, я не могу полагаться на случайности. Ладно, шутки в сторону. Свенссоны привыкли мериться в старых добрых состязаниях. Кто больше пива выпьет, кто красочнее выругается... Мы же решили, нам нужна Женщина. Такая, которой никто не ожидает, и такая, на которую можно положиться. Кроме того, она просто украсит собой все твои конференции и переговоры. Ты уже видел ее сегодня? Алый шарфик и серьги по-цыгански...

— Том! Я не собираюсь эксплуатировать временного сотрудника только потому, что у тебя случился оргазм от ее рецепта хлебного пудинга! Все! Все!!!

В течение этой недели Хлоя видела Криса очень часто. Практически все время. Приезжая из Брюсселя, из Амстердама или из собственного дома за городом, он первым делом вызывал ее к себе. Потом случилась корпоративная вечеринка, на которой острая на язык Полли и заявила:

— Сдается мне, Поппи и Сара Монро скоро объявят временное перемирие, чтобы придушить тебя.

— Перестань, Полли. Это же по работе. Он психует из-за доклада.

— Крис? Он никогда не психует. Просто он чувствует себя виноватым.

— Вот уж в это я не поверю никогда.

— Напрасно. Доклад надо было подготовить еще пару месяцев назад. Красотка Сью его подвела, а вся тяжесть легла на тебя.

— Ты ее хорошо знала?

— Сью? Да, неплохо. Она была моим ассистентом. Хорошо ориентировалась в музыкальном мире, дружила с рокерами. Если хочешь знать мое мнение о ней, пожалуйста. Ей следовало держать в узде собственные гормоны. Кстати, вон она. За крайним столиком. Пожирательница мужчин. Даже не здоровается!

Хлоя бросила короткий взгляд на пожирательницу мужчин. Глаза лани, ресницы восточной гурии, много люрекса, искусно обнаженные части тела и непомерной длины ноги.

В этот момент в зале появился Крис, и Красотка Сью немедленно прилипла к нему. Хлоя с интересом наблюдала за непроницаемым лицом босса и испытала странное удовольствие, когда он что-то коротко сказал Красотке и ушел.

Сью несколько затравленно огляделась по сторонам и подошла к их столику.

— Привет. Что за ужасный человек. Правда, он меня наконец-то простил, это уже хорошо.

Полли пристально взглянула в томные глазки молодой антилопы.

— Скажи честно, Сью, что ты ему сделала? Мы умирали от любопытства все десять дней твоего отсутствия.

— Я? Ничего особенного. Дождалась, когда все уйдут, взяла бутылку шампанского и пришла к нему в кабинет.

С этими словами Сью опустошила свой стакан с пивом и требовательно постучала по стойке, требуя повторения. Хлоя смотрела на нее с некоторым испугом, а Эбби и Полли — с нескрываемым презрением. Потом Эбби тихо поинтересовалась:

— И что же?

— И ничего. Я думаю, он просто боится своих чувств. Или женщин.

Хлоя, Эбби и Полли замерли, а Сью хихикнула и пошатнулась. Эбби сдавленным от смущения голосом произнесла:

— Возможно, он просто немного подустал от их количества...

— Не будь смешной, преданная Эбби.

Сью уже ушла, а девушки все еще молчали. Наконец Полли вздохнула и заявила:

— Все-таки она просто дура, как я и предполагала. Шампанское и пустой офис! Проще снять проститутку!

— Полли!

— Что Полли! Должна же она понять, что большие мальчики предпочитают охотиться сами, а не подбирать... падаль. Я права, Хло?

Хлоя-Клеопатра томно колыхнула ресницами и загадочно пропела:

— Конечно. И еще они не любят, когда добыча сама падает им в лапы.

Все трое разразились веселым хохотом.

Хлоя смеялась и думала. Как все-таки страшно и интересно быть Актрисой! Все эти люди, все сотрудники успешной и дружной фирмы были уверены, что Хлоя Чимниз — одна из них. Они с легкостью приняли ее в свои ряды, даже не подозревая, насколько она отличается от них. Те, кто сталкивался с ней по работе, были уверены, что она очень опытна. Полли и Эбби делились с ней Чисто Женскими Секретами. Том строил ей глазки и отчаянно флиртовал.

И только сама Хлоя Чимниз знала, что она совсем другая. В принципе другая. Абсолютно другая.

В разгар этих мыслей перед Хлоей возник Крис. На темном лице искрились зеленые глаза.

— Должен сделать комплимент, что против моих правил, но пиар — искусство неожиданностей. Мне нравится это определение. Так вот, мисс Хлоя Чимниз, вы — одно из приятнейших моих открытий за последнюю неделю. Потанцуем, Открытие?

Они медленно кружились, почти не касаясь друг друга, но Хлоя оценила красоту и четкость движений Черного Принца. После танца он подвел ее к стойке и подозвал бармена царственным — нет, даже не кивком, намеком на кивок!

— Что будете пить, Открытие?

— Минеральную воду.

Она собиралась переночевать у Ирис, а это значило, что надо, во-первых, успеть на автобус, а во-вторых, умудриться не заснуть в нем, потому что особняк Грантов находился на противоположном конце Города. Хлоя уже имела печальный опыт сладкого сна в автобусе, после которого ей пришлось пешком брести по ночным улицам, и это не оставило у нее приятного воспоминания.

Крис и глазом не моргнул. Сделал заказ и небрежно заметил:

— Эбби сказала, вы ей помогли с вечеринкой. Отличная работа, надо признать. У вас и к этому талант?

— У меня младшие брат и сестра. Я знаю, что такое вечеринки.

Они молча пили свои напитки и рассматривали танцующих. Полли ди Маджо кружилась со своим женихом. Глаза у обоих были закрыты, и Хлоя вдруг ощутила острый укол зависти. Неужели ей никогда не испытать этого?

— Ты все еще ненавидишь меня, Открытие?

Хлоя очнулась и мрачно посмотрела на босса.

— Я не на работе. Здесь я просто отдыхаю. Могу даже перейти на ты.

— Так переходи. Почему ты так холодна? Впрочем, знаю. Ирис мне рассказала. Значит, не нравятся тебе долгие романы?

Хлоя не стала отвечать, хотя и могла бы. Скажем, пройтись вскользь по тому обстоятельству, что на каждой фотографии в газете или в журнале Крис Лэнгтон был запечатлен с новой барышней. Никогда с одной и той же. Чаще это были блондинки, но попадались и брюнетки. Так кто из них не любит долгие романы?

О последней пассии ей насплетничали Сара Монро (телеведущая, голубые глаза, красавица и умница, когда-то начинала работать с Крисом) и Поппи (вроде бы, они расстались, во всяком случае, давно не виделись), а также Эбби и Полли, впрочем от них Хлоя узнала только то, что Крис никогда не жил вместе со своими девушками. Короткие встречи, ничего более. Крис испытующе посмотрел на нее.

— Эй! Ты смотришь на меня так, словно я Синяя Борода. Наслушалась сплетен? Просто я не даю обещаний, которых не могу выполнить. Почему-то именно это люди называют непостоянством.

Хлою мороз продрал по коже. Он что, ясновидящий? Или она уже начала разговаривать вслух?

— Вообще-то я тоже.

— Что ж, значит, мы похожи.

Да, как же! Если бы ты знал...

— Сомневаюсь, ох, сомневаюсь.

— Похожи, похожи. И поверь мне, мы с тобой люди будущего.

— Это когда вся жизнь превратится в одну сплошную вечеринку? Никаких обязательств, никаких долгих романов...

Крис посмотрел на нее довольно мрачно.

— Все этого на самом деле и хотят. Секс для бодрости духа и тела, минимум ответственности и легкость в отношениях. Полли и ее жених — дань прошлому. Старомодная привычка жениться.

Хлоя разозлилась.

— Значит, быть честным в чувствах — это старомодно?

— Я никогда не лгал женщинам. Никогда в жизни...

Гнев захлестнул Хлою, поэтому тормоза и отказали. Сладким, как яд кураре, голосом она пропела, глядя прямо в глаза Крису:

— Понятно... Ты из тех мужчин, которые считают, что если они не остались у женщины на ночь, то и обязательств никаких перед ней не имеют?

Зеленые глаза потемнели, но сейчас Хлою это не пугало. Хлоя-Клеопатра в гробу видала такие взгляды.

— Наслушалась сплетен!

— А это только сплетни?

Его лицо окаменело, и Хлоя вдруг растерялась, явственно увидев в его глазах боль. А потом Крис Лэнгтон тихо ответил:

— Нет.

В этот момент совсем рядом раздался визгливый голосок Сью, и Крис вздрогнул, приходя в себя.

— О нет! Прости, Хлоя, но этот подарок я оставляю на тебя. Мое человеколюбие не безгранично...

— А что тебя так испугало? Вот уж кто за здоровый секс и никаких обязательств, так это она! Кроме того, она на тебя больше не работает.

— Вот это меня и пугает больше всего. Два раза я ее сегодня отшил, на третий могу убить, а джентльмены так не поступают.

С этими словами Крис змеей проскользнул между танцующими и исчез. Сью тяжело облокотилась на стойку и с возмущением воззрилась на Хлою.

— Где он?!

— Ускользнул.

— Но я хочу с ним танцевать!

— Наверное, он так и подумал.

Сью с недоумением посмотрела на Хлою, отчего немедленно потеряла равновесие и стала опасно крениться набок.

— Тансвать... тьфу, танцевать хочу!

— Не думаю, что это хорошая мысль. Почему бы тебе не присесть и не выпить чашечку кофе? Или водички? Много, много холодной водички, а, Сью?

Как ни странно, Красотка Сью восприняла это предложение с большим энтузиазмом. Следующие несколько минут Хлоя завороженно наблюдала за высшим пилотажем в исполнении абсолютно пьяной девицы. Сью долго целилась попкой на стул, потом начала медленно опускаться мимо, но в последний момент все-таки попала, куда следует, после чего обвила своими длинными ногами ножку стула, подперла кулаками щеки и затянула какую-то песню, не слишком громко, но умиротворенно. Допев песню, Сью медленно и с достоинством свалилась со стула прямо на пол. Хлоя кинулась к ней, но не успела поймать, и теперь тщетно пыталась поднять Сью на ноги. Бармен куда-то запропастился.

Спасение пришло в виде Криса Лэнгтона, который внезапно очутился рядом и с тревогой спросил:

— Что с ней? Обморок?

Хлоя видела пару раз, что может алкоголь проделывать с людьми. Билли устраивал себе отяг по полной, пока не увлекся регби.

— Она просто слишком много выпила. Ей нужна вода. И кровать.

— И еще врач. У нее может быть алкогольное отравление.

Хлоя пожала плечами. С Билли как-то обходилось, правда и организм у Билли был покрепче.

Испуганный бармен принес кувшин воды и кинулся вызывать такси. Крис тихо спросил Хлою:

— Ты поможешь мне с ней?

— Конечно, без проблем.

Вот так и получилось, что они вместе приехали в госпиталь. Было уже около трех ночи, когда Сью наконец увезли в палату. В зале ожидания было пусто, в самом госпитале тихо, поэтому Крис и Хлоя хорошо расслышали неприятные звуки, доносившиеся из приемного покоя. Судя по ним, Сью тяжело и продолжительно тошнило. Крис слабо ухмыльнулся.

— Похоже, мы вовремя. Таксист бы нас убил.

— Что ж, зато им не придется промывать ей желудок.

Крис рассмеялся.

— Скажи, ты всегда и во всем находишь светлые стороны?

— Когда нет другого выхода. А Сью... что ж, ей следовало бы помнить, что алкоголь — это яд, только и всего.

Крис помрачнел.

— В любом случае сегодняшнее послужит ей уроком.

Из приемного покоя вышла усталая сестра.

Она задала несколько вопросов, на которые Крис ответил, как смог, а Хлоя в это время прислонилась к стене. Она чувствовала себя очень уставшей. Вечеринка кончилась, да еще так нелепо...

— Хлоя? Хочешь кофе?

— Из автомата? Нет, спасибо.

— А ты сноб! Не знал. Какая разница, он же жидкий и горячий...

— А я не замерзла и не хочу пить.

Все вокруг было каким-то нереальным. Хлоя словно плавала в синеватом свете больничных ламп, Крис казался ей призраком...

— Ты устала...

— Я встала сегодня в пять утра. Скоро пойдут вторые сутки, как я на ногах.

— В пять?! Но почему, скажи на милость...

— У моего брата Билли закончились экзамены. Сегодня он первый день работал. Подрядился ходить в походы с младшими школьниками. Он бы в жизни сам не встал так рано. Потом ложиться было глупо, так что я занялась кое-какими домашними делами...

— А потом целый день занималась докладом и целый вечер — вечеринкой. Бедное Открытие! Сколько же у тебя сил?

— Крис Лэнгтон! Не льсти мне. Ты знаешь, на что ловить девушек.

— Я совершенно искренен сейчас. Честное слово, я не вру.

И тут Хлоя-Актриса устала окончательно. Она мрачно посмотрела на Криса и произнесла монотонным и скучным голосом:

— А я вру. Все время. Я так давно вру, что уже не помню, когда говорила правду...

Глаза слипались, лицо Криса затуманилось. Еще немного, и она упадет, честное слово. Это так здорово — прилечь и поспать...

— ... и не воображай, Крис Лэнгтон, что теперь ты про меня все знаешь. Я и сейчас вру...

— Хочешь поговорить об этом?

— ...и вообще я не обязана раскрывать тебе свои тайны. Ты же мой босс. Ты платишь мне зарплату. А я тебе вру...

— Ой, как устало мое Открытие! О чем же ты не можешь сказать своему боссу?

— ... помнишь, мы говорили о старомодных привычках... Полли и ее жених...

Она не могла поручиться, но лицо Криса в этот момент странно окаменело.

— Ты хочешь признаться, что состоишь в тайном браке, Открытие?

Хлоя закрыла глаза и хихикнула. Сон медленно затягивал ее в трясину ирреальности и веселого безумия. Во сне ведь все возможно, правда? Во сне живут Принцы и Восточные Раджи, во сне нет секретов и не надо притворяться, потому что Золушка все равно выйдет за принца, и ей необязательно для этого жить с ним до свадьбы...

— Нет, Крис, все гораздо серьезнее. Если Полли просто старомодна, то в моем лице ты получил подлинный антиквариат. Дело в том, что я девственница...

И потолок не обрушился.

И легче не стало.

6

Крис смотрел на Хлою, а она отводила взгляд. Странно, усталой она была, но вот пьяной... И не похоже, чтобы лгала!

Крис осторожно поинтересовался:

— Это что, шутка такая? Ты хочешь сказать, что тебя... не касалась мужская рука?

Хлоя хихикнула.

— Хорошее определение. Да, именно так.

Она была определенно смущена. Хорошо это скрывала, но факт оставался фактом. Еще один плюс в пользу того, что она не врет.

Как такое может быть? Красивая... нет, потрясающая! Чувственная. Остроумная. Умная.

Она не может быть девственницей. На дворе двадцатый век. Собственно, и в девятнадцатом в ее возрасте уже были не первый год замужем.

Хлоя наконец-то осмелилась посмотреть в глаза Крису и поняла, что он ей не верит. Не очень, по крайней мере.

— Почему, Хлоя?

— Так получилось. Скажем, у меня не было хорошего шанса.

— Хм, я не об этом. Почему ты МНЕ это говоришь?

Теперь ее щеки вспыхнули. Смущение стало явным и сильным.

— Прости. Просто ты сказал... не хочу ли я поговорить об этом... Обычно мне так никто не говорил. Никогда.

— Не может быть!

— У меня никогда не бывает душевных кризисов. У родных — пожалуйста, у друзей — сколько угодно. Я только выслушиваю. И никогда не говорю сама.

Крис внезапно почти с ужасом осознал, что гордится и счастлив ее доверием. ТАКИМ доверием.

Хлоя несколько неправильно истолковала его выражение лица (прямо скажем, обалделое).

— Ты очень добр, оказывается.

— А в это так трудно поверить? О нет, не отвечай.

— Что ж, теперь я на пути к увольнению.

— С чего ты это взяла?

— Но ведь ты сам говорил: никакого интима. А с чего же еще начинается интим, как не с того, что один доверяет другому свои самые сокровенные тайны? Те, которые не доверил бы никому на свете.

Господи, так вот о чем она! Неужели он действительно единственный, кому она доверилась?

И внезапно Крис Лэнгтон почувствовал, как сами собой расправляются плечи, как он растет ввысь и становится могучим и прекрасным... Да! Она это сказала!

— Честно говоря, когда я тебя предупреждал, то имел в виду нечто другое. Более конкретное, что ли. Любовные записочки. Или срывание с меня верхней одежды.

— О!

— Так что пока можешь быть совершенно спокойна. До тех пор, пока ты держишь себя в руках, можешь рассказывать мне все, что угодно.

Хлоя не приняла шутку. Она нахмурилась и мрачно покачала головой.

— Нет, я допустила непростительный промах. С какой стати я должна изливать душу человеку, с которым меня связывают только контракт и зарплата? Это в высшей степени непрофессионально, и именно это кратчайшим путем ведет к вылету с работы.

Только сейчас Крис понял, что в течение последних нескольких часов он совершенно не думал о ней, как о сотруднице. Более того, разве он стал бы так разговаривать со Сью? С Полли? С Эбби?

Он нахмурился и несколько воинственно спросил:

— Ты что, сама напрашиваешься на увольнение? Надоело?

— Нет, что ты! Мне нравится то, что я делаю. Мне нравятся твои сотрудники. Эбби, Полли, Том... Мне нравится готовить твой доклад. Я впервые в жизни сожалею, что не состою в постоянном штате. Господи, опять я что-то не то несу! Как-то я поглупела за сегодняшний вечер.

Хлоя порывисто повернулась и пошла к выходу. Крис видел, как она на ходу кусает губы. Только вот думал он совсем о другом.

Он был страшно рад услышать, что она не хочет уходить от него. И сам удивлялся этой радости.

Нет, Хлоя была очень хороша на своем месте, не забыть поблагодарить Ирис! Но радость Криса была несколько иного свойства. Того самого, в наличие которого он обычно не верил. Личного!

Крис запутался в своих мыслях, ощущая себя очень юным, бестолковым и радостным щенком, но в этот момент Хлоя перестала кусать губы и повернулась к нему. Лицо было спокойным, голос — светски вежливым.

— Я приношу свои извинения. Сейчас не время и не место говорить о работе... и вообще говорить с тобой ТАК.

Крис кивнул и могучим усилием воли заставил себя улыбнуться.

— Принимаю. О работе мы поговорим на работе.

А теперь мы поговорим о тебе и твоем удивительном признании, вот что следовало сказать теперь, и еще нужно было улыбнуться самой обаятельной и обворожительной из улыбок, предназначенной исключительно для обольщения, но...

... дело было в том, что Хлою Чимниз совершенно не интересовали его улыбки. Она смотрела в сторону.

И тут пришли доктор и медсестра, и стало поздно что-либо говорить и улыбаться. Они сообщили, что оставляют пострадавшую на сутки в больнице, потому что не вполне уверены, только ли алкоголь всему виной, но все тесты проведут только утром...

Крис нетерпеливо вскинул голову и превратился в босса крупной компании.

— А что потом? Ей потребуется лечение? Уход?

Доктор устало и чуть снисходительно улыбнулся.

— Я бы сказал, ей не повредит легкая порка со стороны родителей. Этого достаточно.

Крис достал визитную карточку.

— Известите меня в случае необходимости. Ее семья живет далеко отсюда, и я не вижу надобности извещать их о том, что их дочь излишне рьяно отпраздновала корпоративный праздник.

Доктор посмотрел на карточку.

— Вы ее коллега?

— Я ее бывший начальник. Забегая вперед, скажу, что не собираюсь сидеть у ее постели и класть на лоб холодные компрессы, но лечение и расходы оплачу. На этом мое расположение к ней исчерпывается.

Сестра выглядела несколько шокированной, но доктор рассмеялся.

— Думаю, и в этом необходимости не будет. Госпиталь муниципальный, а у нее есть страховка. В любом случае завтра вы будете знать все.

— Мы можем ее увидеть?

— Почему нет? Она вполне в сознании.

Сью оказалась не просто в сознании, она едва не выпрыгнула из больничной рубашки, чтобы пасть Крису на широкую грудь и разразиться слезами.

— Забери меня отсюда! Увези! Я хочу сорвать с тебя одежду...

Хлоя оторопела, и даже привычный ко всему доктор несколько смутился. Только Крис Лэнгтон остался невозмутим. Он аккуратно отцепил от себя Сью.

— Это мы уже проходили. Ты хочешь, я не хочу. Здесь нет подходящей комнаты, а я в не подходящем настроении. Когда-то я тебе уже все это объяснил.

Доктор с живейшим интересом вклинился в разговор.

— У нее уже так бывало?

— Пару раз. Видимо, что-то переклинивает в голове. Единственный способ спастись — все время твердить «нет», пока не окажешься за дверью.

Доктор кивнул, и мужчины обменялись понимающими взглядами. Крис обернулся к Хлое.

— Похоже, мы можем идти.

Хлоя попрощалась со Сью, чего та даже не заметила, и молча вышла вслед за Крисом. На крыльце она глубоко вздохнула и начала:

— Надо найти автобусную остановку и...

Крис посмотрел на нее с явным возмущением.

— Разумеется, я отвезу тебя домой.

— И как ты это сделаешь?

Вместо ответа Черный Принц махнул рукой куда-то во тьму, и через минуту перед ними остановилась машина. Хлоя ахнула.

— Волшебник! Ей-богу, волшебник.

— Хотелось бы, но я просто успел позвонить. Куда тебя везти?

Хлоя назвала адрес, и Крис изумленно вскинул бровь.

— Я думал, ты едешь домой.

— Когда я задерживаюсь допоздна, то ночую на дружественной территории. Ночью редкий таксист согласится ехать в мою родную глушь.

Крис кивнул и сел вслед за Хлоей на заднее сиденье. Она отодвинулась от него в самый угол салона, и от этого у Криса резко ухудшилось настроение.

— Расслабься. Я не собираюсь увольнять тебя за то, что ты случайно коснешься меня плечом.

— Слава Богу, но лучше не рисковать. Не мог бы ты заверить это письменно?

Тьма скрыла гордую улыбку на губах Криса Лэнгтона. Да, это она, его Хлоя. Вечный бой. Вечное соперничество. Не язык, а жало.

— В понедельник соответствующий документ будет у тебя на столе.

— Я очень на это рассчитываю.

Некоторое время они ехали молча, а потом Крис спросил, с ужасом расслышав в собственном голосе ревнивые нотки:

— И кому принадлежит дружественная территория, на которой ты ночуешь?

Темные глаза блеснули из-под длинных ресниц, но Хлоя не смеялась.

— Ирис. Ирис Грант.

Ну конечно же! Вот идиот.

— Ирис моя лучшая и старейшая подруга.

— Она тебя постарше?

— На пару месяцев. Ей тоже двадцать четыре.

— Но родилась она уже сорокалетней. У нее сознание и разум сорокалетней деловой женщины. Не думал, что у вас есть что-то общее.

— Мы вместе ходили в детский сад, школу, колледж и университет. Почти вся жизнь вместе.

Крис прикусил язык. Вопрос рвался наружу. А Ирис знает, что ты — девственница?

— Я некоторое время жила вместе с ней в одной квартире, но потом... короче, потом пришлось вернуться домой. Здесь налево, пожалуйста. Высадите меня на углу. Здесь два шага до дома.

— Я всегда провожаю своих дам до дверей!

Она хотела сказать, что она вовсе не его дама, но вместо этого только коротко бросила:

— Спасибо.

Крис был вне себя от злости. Надо же такое брякнуть! Он не хочет, чтобы Хлоя Чимниз считала его обычным волокитой и бабником, не хочет — и все тут!

Они вместе дошли до самого дома, Хлоя достала из сумочки ключи и повернулась к Крису.

— Спасибо, что довел до дома.

Он покачал головой.

— Еще остается подъезд и коридор.

Она усмехнулась.

— Вряд ли на меня набросится безумная уборщица с тесаком для рубки мяса. Такие вещи не встречаются в домах, где на лестничных клетках лежат ковры.

— Никто не знает своей судьбы. Вперед!

— У тебя потрясающее самомнение и привычка командовать.

В лифте Крис снова заговорил.

— Итак, Ирис дала тебе ключ. Почему ты не поселишься опять с ней? Не нравятся ее бойфренды?

— Что ты! Дело не в этом.

— Тогда в чем?

Лифт бесшумно остановился на третьем этаже. Мягкий ковер заглушал звук их шагов. У двери Крис настойчиво повторил:

— Так в чем дело?

Хлоя устало потерла глаза. Вот пристал, настырный Черный Принц!

— Дело в том, что я нужна дома. Мой брат еще совсем мальчишка и несколько необуздан. А моя мать нуждается в уходе.

Она отперла дверь, и Крис Лэнгтон, не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь. Уверенно прошел к журнальному столику и включил настольную лампу, затем повернулся к Хлое и спросил:

— Ирис дома?

Хлоя сбросила туфли, прошла по коридору и бросила взгляд на дверь комнаты подруги.

— Не думаю. Ее комната открыта. Наверное, она сейчас у Фила. Он, бедняга, все надеется уговорить ее уехать с ним.

Крис немедленно перешел с шепота на нормальный голос.

— Отлично. Тогда угости меня кофе и расскажи свою историю до конца.

— Кофе в такой час?! Ты же не заснешь!

— Ха-ха. Посмотри на меня.

Трепет зародился где-то на затылке, пробежал по позвоночнику, заставил дрогнуть колени... Ночь, Черный Принц, запах кофе и никого в целом мире...

Она не будет думать о том, что уже вообразило ее глупое тело, тело девочки, тело перепуганной нимфетки...

— Ладно. Ваш выбор, босс. Тебе ворочаться без сна. Меня потом не обвиняй.

— Не буду.

Они прошли в кухню, и Крис внимательно наблюдал, как она ищет кофе, наполняет чайник водой, ставит его на огонь...

— Ты не слишком хорошо ориентируешься здесь, да?

Хлоя неожиданно замерла и печально сказала:

— Я не оставляю надежды однажды вернуться сюда.

— Когда мама перестанет нуждаться в тебе?

— Да.

— А где твой отец? Умер? Уехал за границу? Сидит в тюрьме?

— Почему в тюрьме-то?

— Потому что это он должен заботиться о матери. Если он этого не делает, значит, его нет рядом. Если его нет рядом, на это должна быть весомая причина.

Хлоя усмехнулась.

— Причина не очень весомая. Примерно с меня ростом и размером, а также возрастом. Постарше года на три. Господи, почему я это тебе рассказываю?

Крис посмотрел на пылающее личико, растерянные и сердитые глаза, закушенные губы, и тихо произнес;

— Может, потому, что тебе НУЖНО с кем-то поговорить?

Хлоя отвернулась и с некоторым остервенением занялась кофе. Заговорила она только тогда, когда они уселись за стол.

— Не знаю, что на меня нашло сегодня. О подружке моего отца я вообще никогда не говорила. Мама давным-давно велела не упоминать ее имени, вот я и не упоминала. Ты мне в минералку подлил чего-нибудь?

— Конечно. У меня всегда с собой опий.

Крис смотрел на нее серьезно и невинно, до тех пор, пока она не улыбнулась. Слабая тень улыбки, но все же лучше, чем ничего.

— Прости. Глупо было. Такая ночь...

— Да, ночь странная.

Если бы она сидела чуть ближе, он сейчас мог бы взять ее за руку. Но она была далеко. Смотрела на него удивленными и смертельно усталыми глазами, словно не понимала, как это она впустила его в дом...

— Даже в бреду не могла себе представить, что буду сидеть с тобой в три часа ночи на кухне и пить кофе.

Вообще-то Крис тоже не мог себе этого представить. Раньше. Теперь ему хотелось одного: чтобы эта ночь не кончалась, и чтобы Хлоя рассказала ему историю своей жизни. Только не молчание. За ним всегда следует прощание.

— Что ж, кофе! О, божественный Кальди!

— Кто это?

— Человек, который подарил миру кофе.

— Разве это был не сэр Уолтер Рейли?

— Что ты! Английские пираты понятия не имели, какое сокровище они везут на родину. Дай мне. Я сделаю.

Хлоя завороженно наблюдала за тем, как сильные пальцы осторожно помешивают воду, бережно всыпают кофе и почти мгновенно подхватывают маленький чайник с огня...

— Похоже, ты не впервые этим занимаешься?

— Это моя специальность. Мой конек. Перестань метаться, сядь и рассказывай.

— Ну, я... Слушай, Крис, а как же несчастный шофер?

— О, вот уж о нем ты не волнуйся. Чем дольше он проторчит у тебя под окнами, тем больше получит. Сейчас тройной тариф. Рассказывай.

Хлоя смущенно покачала головой.

— Не знаю, с чего начать. Я вообще не верю, что начала этот идиотский разговор.

— Он не идиотский, а ты его уже начала. Представь, что это не я, а попутчик в поезде. Им всегда легче излить душу, потому что утром вы расстанетесь навсегда. Итак, я тебе помогу. Двадцать четыре года, живешь дома, но хотела бы из него уйти. Выглядишь на миллион. Друзья считают тебя бывалой роковой женщиной, а ты — девственница.

Она бросила на Криса быстрый взгляд, но он не смеялся. Он был абсолютно серьезен. И дьявольски хорош. Хлоя вздохнула и кивнула.

— Да.

— Тебя это тяготит?

— Да... пожалуй.

— Почему?

— Ты сам сказал. Меня считают другой.

— Не понимаю.

Хлоя нахмурилась.

— У меня есть друзья. Хорошие друзья. Старые друзья. Они считают, что знают обо мне все. А на самом деле... Получается, что я их всю жизнь дурачу. Хотя и не хочу этого. Но как только я хочу рассказать им, они меня не слышат. Получается, что я всю жизнь живу во лжи...

Крис кивнул и нервно заерзал на стуле.

— Понимаю. Но попробуй взглянуть на это с разных сторон. У тебя до сих пор не было мужчин. Ты их избегаешь. Почему? Травма? Психическое потрясение?

— Вот, и ты туда же. Я не избегаю мужчин. Я не боюсь их. У меня много друзей-мужчин.

— Тогда что?

— Если я, например, сейчас скажу это Ирис, она немедленно вообразит, что я пережила страшную трагедию. А это не так. Ни один мужчина меня не обижал, не причинял мне боль, не ранил меня. Ни физически, ни морально. Просто... у меня с ними никогда не доходило до секса. Некогда было.

Крис лишился дара речи на некоторое время, а потом пролепетал:

— Не... доходило... до секса?! Некогда?!

Хлоя кивнула и безмятежно посмотрела ему в глаза.

— Я всегда была чем-то занята.

— Но, позволь, а сами мужчины куда смотрели? Они что, тоже всегда были заняты? Я уж не говорю о гормонах...

Хлоя поежилась.

— Видишь ли... они всегда начинали думать, что у меня появился кто-то другой.

— Я сейчас с ума сойду, Хлоя! С чего они это брали? И почему у тебя действительно не появлялся кто-то другой, раз они такие идиоты?

— Я всегда куда-то спешила. Родители разошлись, когда у меня были экзамены. Из университета я неслась домой, потому что мама... она замкнулась в себе, и надо было кормит сестру и брата, убираться, стирать, чинить крышу! И так все время, каждый день, каждый год! Парни в университете думали, что меня кто-то ждет дома, друзья считали, что у меня кто-то есть в университете... В этом были уверены и сестра, и брат, и Ирис. С мальчиками я всегда дружила, их было так много, что никто не брал за труд разбираться, что и с кем меня связывает.

— А ты сама?

— Я же говорю, я была занята.

— Знаешь, на свете не так много девушек, которые заняты настолько, что не замечают, как мужчины выпрыгивают из штанов при их появлении.

Хлоя растерянно посмотрела на Криса. В глазах вдруг закипели слезы.

— Может, я просто... бесчувственная?

Крис неожиданно подался вперед и коснулся ее щеки большим пальцем. Хлою словно током ударило. Зрачки расширились, ресницы задрожали, и предательская влага прорвалась наружу. Крис тихо произнес:

— Тогда почему ты плачешь, красивая?

— Это просто... от усталости!

— И от безнадежности. От тоски. От отчаяния.

Хлоя отпрянула от него. Кулаки сжались сами собой.

— Нет! Я не отчаялась! Я никогда не отчаивалась! И я не устала от жизни. Слышишь?!

— Конечно. Именно для этого ты и кричишь на меня. Чтобы я услышал тебя. Ты должна докричаться.

Она задохнулась, глядя в серьезные зеленые глаза Черного Принца. Капитана Блада. Восточного Раджи.

И внезапно смертельно устала от себя.

Напротив нее сидит мужчина, при виде которого женщины сами укладываются в штабеля. Воплощение мужественности, сексуальности, притягательности, красоты, ума, обаяния и дьявол его знает, чего еще. Ирис уже была бы в его объятиях. Любая уже была бы в его объятиях. И только Хлоя-Дурочка, Хлоя-Психопатка, Хлоя-Хреновая Артистка сидит напротив и орет на него дурным голосом.

Она уронила голову на руки и глухо произнесла:

— Я устала.

Крис встал, обошел стол и обнял ее, силой подняв на ноги. Хлоя уткнулась носом в его плечо и зажмурилась.

Всего одну секундочку! Просто постоять вот так, вдыхая запах мужчины, упиваясь ароматом его одеколона, смешанным с ароматом его кожи, ощутить силу его мышц, замереть в этих уверенных, властных руках...

Какая разница, что потом! Какая разница, что стоит она криво, скособочившись, вся превратившись в сплетение локтей и коленок! Типичная Хлоя-Девочка, перепуганный утенок, которому страшно и сладко рядом с неизвестным и желанным до дрожи, и хочется все большего, но именно поэтому и ведет она себя все глупее, и стыдно, стыдно, стыдно, а еще горько и обидно до слез, что сейчас все это кончится, навсегда кончится, и останется только слабый запах сандала и мучительная дрожь в коленях...

Ее обнимали. Ее даже целовали. Много, много раз. Но никогда она не чувствовала себя обнаженной в руках мужчины. Хлоя всхлипнула.

— Прости. Ты не попутчик. И не мой психотерапевт. Ты не должен...

Вторая рука обвилась вокруг ее талии. И Хлоя просто и тихо сказала:

— Скажи мне, как друг. Что со мной? И что мне делать.

Крис замер. Секунды превратились в каменные глыбы размером с камни Стоунхенджа.

— Я скажу. Ты переживаешь из-за того, что не стоит переживаний. Просто сделай это.

— Как?

— Легко. Скажи одному из своих мужчин, что он этого достоин. Разве важно, кто это будет?

Хлоя знала, что это важно, но не знала, почему. Голос Криса звучал спокойно, почти безразлично.

— Если хочешь еще один совет, то... найди незнакомца. Того, кто не дорог и не важен. Просто сделай это с ним и уйди навсегда.

— Легко сказать...

Она закусила губу до крови. Нет! Она больше не будет плакать на глазах у Криса Лэнгтона. Все возможные ошибки она сегодня уже совершила, за что и поплатилась. Получив в высшей степени мудрый, практичный и холодный совет от человека, привыкшего решать свои проблемы быстро и одним махом.

— Спасибо за совет. Я подумаю над этим завтра. А сегодня... не стоит больше заставлять ждать несчастного шофера.

Она высвободилась из его рук и посмотрела на него взглядом Хлои-Светской Львицы. Сказка кончилась. Больше они не смогут сидеть на кухне и разговаривать о том, о чем нельзя говорить ни с родными, ни с друзьями, ни с кем. Кроме Господа Бога.

Крис Лэнгтон так не думал. Он ответил ей мрачным и страшным взглядом, в котором горело темное пламя. А потом мрачно и страшно привлек ее к себе и впился в ее рот поцелуем, от которого кончилось дыхание.

Так не целуют девушку, с которой трепались о жизни в половине четвертого утра. Так не целуют девушку, которая изливала вам свою душу. Так не целуют девушку, с которой дружат...

Она вырвалась чудом, отлетела к холодильнику и посмотрела на него взглядом, полным ужаса.

— Почему ты это делаешь?!

Черный Принц усмехнулся жестокой и страшной улыбкой.

— Не волнуйся. Последствий не будет.

Он подошел к ней и властно провел большим пальцем по ее припухшим от поцелуя губам.

— И не волнуйся насчет бесчувственности. Ни малейших признаков.

Повернулся и ушел.

Посреди кухни осталась Хлоя-Соляной Столп.

7

На следующее утро, то есть через полтора часа после инцидента, Крис Лэнгтон мчался по лесу, вгоняя свою ярость кроссовками в землю. Он был зол, взбешен, разъярен, и ничто не могло заставить его остыть.

Почему он сделал это? Хлоя — его сотрудница. Временная, да, но какая разница? Черт, он вышиб с работы Сью за бутылку шампанского и дурацкий треп о срывании одежд, а сам!..

Сам поступил гораздо хуже. Хлоя ему доверилась, а он ее предал.

Крис застонал, потому что перед глазами стояла темноволосая девушка, прижимающая пальцы ко рту. Словно пытающаяся стереть, содрать с губ его поцелуй...

Ногу пронзила острая боль. Отлично! Подвернул ногу — беги дальше. Стайер умеет бежать даже со сломанной ногой. Главное — испугать боль, загнать ее в землю, не дать ей овладеть вашей ногой.

Что он посоветовал Хлое Чимниз? Найти любовника на одну ночь? А почему не купить искусственный член? Не снять мальчика по объявлению?

Неужели это твой голос, Крис, говорил эти идиотские, холодные, грязные слова?

Да. Мой. Это сказал я. А потом предал ее.

Боль не желала уходить в землю. Она жгла, раздирала, выкручивала и терзала, и Крис остановился, не в силах сделать ни шага. Но мысли его были далеко.

Надо все исправить. Посмотри правде в глаза, парень. Ты сам нарушил собственные правила, и сделал это задолго до того, как она открыла тебе свою душу. Ты сделал это в тот момент, когда она сказала, что у тебя нет ни малейшего шанса.

Крис с трудом шел, приволакивая ногу. К дому. Туда, где он с сегодняшнего дня начнет платить по счету за предательство.

Он нарушил правила, расплачиваться тоже ему. Подумает обо всем он позже, когда кончится срок контракта Хлои Чимниз, а пока — пока он даст ей свободу от самого себя.

Свобода Хлои Чимниз стоила Крису дорого. Он не спал ночами, не находил покоя днем. Ссорился с домашними, вздрагивал от телефонных звонков, работал, словно одержимый, огрызаясь на каждого, кто рисковал поинтересоваться, что это с ним.

Каждый день он диктовал секретарше распоряжения для Хлои Чимниз, и каждый вечер секретарша диктовала ему отчеты Хлои Чимниз. В них все касалось только доклада. Ничего более.

В пятницу он сдался. Сел в машину и поехал в Город.

Всю дорогу Крис убеждал себя, что ему очень нужно на работу, но мерзкий внутренний голос только презрительно хмыкал. Они оба — Крис и его внутренний голос — знали правду. Он ехал, чтобы увидеть Хлою.

Эбби и Полли приветствовали его радостными воплями и дружескими улыбками, Том помахал со своего места, но Хлоя не подняла глаз. Кивнула и торопливо пошла к своему столу. Кто-то из менеджеров что-то говорил Крису, а он хотел только одного: догнать ее, посмотреть ей в лицо...

— Эбби, какого черта ты дергаешь меня за рукав?!

Эбби изумленно взглянула на босса, пожала плечами и пошла на свое место. Крис устыдился.

— Эб?

— Да, Крис?

— Прости. Я сорвался. Извини меня.

Она улыбнулась.

— Не стоит. У всех бывают тяжелые дни.

Она ободряюще улыбалась ему до ланча, но в закусочную Брэдшо вошла без тени улыбки на лице.

— Девочки, Вулкан накануне взрыва. Хло, ты поэтому боишься к нему подходить?

Хлоя торопливо отпила кофе со льдом.

— Да. Он здорово нервничает из-за доклада.

— Но ты сделала все в лучшем виде! Полли, ты же знаешь. Хло спасла доклад, если уж говорить начистоту. Все материалы подобраны, нет ни малейшего пробела, все откомментировано, все сноски, ссылки, цитаты, выкладки... Крис никогда себя так не вел раньше. Какое бы ни было у него настроение, он всегда был способен оценить хорошую работу.

Полли медленно процедила:

— Я вообще его таким не видела.

Эбби с жаром кивнула.

— Я думала, он меня по стенке размажет. У него глаза бешеные.

Хлоя беспомощно повторила:

— Это все доклад...

— Чушь! Эбби, скажи ей. Он сделал тысячу докладов на тысяче переговоров. Самое большее, чем он рискует на этот раз, — это то, что вместо двадцати миллионов у него останется девятнадцать. Кстати, держу пари, что он еще вообще ничего не прочитал. Он всегда делает это накануне поездки.

Хлоя вернулась из бара и зарылась в бумаги. Через час пришла Полли и с загробным видом сообщила:

— Пожарный топорик и багор в подсобке. Он хочет с тобой поговорить. Немедленно.

Хлоя побледнела. Полли задумчиво посмотрела на нее и добавила:

— Не знаю, что ты ухитрилась сделать, но советую смотреть в пол и со всем соглашаться. Удачи. В случае чего — кричи. Девочек бить нельзя.

Хлоя вошла в кабинет Криса на ватных ногах. О, где ты, Хлоя-Артистка, Хлоя-Клеопатра, Хлоя-Мисс Самоуверенность?! Почему ты исчезла в неизвестном направлении именно в тот момент, когда ты на самом деле нужна?

Черный Принц даже не взглянул на нее. Кивком указал на кресло и углубился в чтение бумаг. Понемногу Хлоя стала чувствовать себя лучше.

В конце концов, не она приперлась к нему ночью пить кофе, не она вызвала его на откровенность, не она полезла к нему обниматься и... Стоп. Не думать. Не вспоминать. Это не я, а это — не он.

— Мне обязательно здесь сидеть, или вы меня вызовете позже, когда дочитаете?

Крис не посмотрел на нее. Только глухо произнес:

— Я прошу у тебя прощения.

— Что?!

— Когда мы встречались последний раз, я тебя поцеловал против твоей воли. За это я прошу у тебя прощения. Я не имел права это делать.

Имел! Имел! И не только право, но и обязанность, но я никогда тебе об этом не скажу...

— Обычно мальчики не извиняются передо мной за поцелуи.

— Я не мальчик. Я твой начальник. Это было... неэтично.

— Господи, как занудно это звучит.

Крис поднял голову и странно улыбнулся.

— Согласен, Но это правда. Я твой начальник, ты от меня зависишь. Наши шансы были не равны. Мне следовало об этом помнить.

Хлоя вдруг поняла, что гнев и смятение, терзавшие ее всю неделю, улетучились.

— Я тоже виновата. Не следовало говорить тебе... всего, что я наговорила.

— Я сам предложил...

— Неважно, что чувствовал ты. Важно, что чувствую по этому поводу я. Я просто использовала тебя, вроде как телефон доверия для полуночников.

— Безликий и чужой голос в ночи? Вот спасибо.

— Не безликий, но чужой. И ты не обязан был...

— Хлоя? Я лишний в твоей жизни, да?

Она оторопела. В голосе Криса звучала боль. Почему ей стыдно?

— Крис... Я думаю, это потому, что у нас с тобой... нет истории.

Он откинулся в кресле. Из глубины зрачков полыхнула ярость.

— Объясни!

— Хорошо. Только не кричи, я боюсь. Пойми, если бы я рассказала это тому, кто знает меня тысячу лет, он бы либо не поверил мне, либо обиделся, что его столько лет водили за нос...

— Незнакомец безопаснее, потому что нечего терять, да?

— Ну, в общем, да. Я просто перегнула палку и вообразила тебя психотерапевтом, потому и спросила совета...

— Психотерапевты не дают советов.

— Да? А что они делают?

— Они слушают. Иногда задают правильные вопросы.

Хлоя опустила глаза.

— Хорошо. Что бы ты сказал мне, будь ты действительно моим другом?

Крис иронически усмехнулся.

— То есть, представить, что у нас с тобой ЕСТЬ история?

— Да.

Он помолчал несколько секунд, а затем решительно подался вперед.

— Хорошо. Если ты помнишь, я дал тебе совет. Похоже, ты его не оценила...

— Ты сказал, что я беспокоюсь о том, что не стоит беспокойства...

(Еще ты, Крис Лэнгтон, посоветовал найти незнакомца и лишиться невинности, но этот совет я вспоминать не хочу. У меня нет сил.)

Крис покачал головой.

— Не совсем, но можно и так. Так вот, я думаю, что ты должна задать себе вопрос: почему ты переживаешь. В девственности нет ничего постыдного. Мы все приходим в этот мир девственниками.

Хлоя смущенно хихикнула.

— Я никогда об этом не думала...

— Так подумай!

— Но я...

— И неважно, что об этом думают твои друзья.

— Я знаю, важно только то, что думаю я, но я... Я думаю, что я просто фригидна!

Она выпалила это и почти умерла на месте. Крис Лэнгтон смотрел на нее с живым интересом. Словно рассматривал какую-то диковинную зверушку, случайно забежавшую к нему в кабинет. Потом произнес:

— Может быть, ты просто ни разу не была влюблена?.. Для многих это важное условие близости.

— Никого из моих знакомых это особенно не смущало, почему же должно смущать меня? Тебя это останавливает?

Крис молчал чуть дольше, затем медленно произнес:

— Нет. Отсутствие любви меня не останавливало. Раньше. Возможно, теперь будет останавливать.

Хлоя взвилась из кресла и зашагала по комнате. Угораздило же ее влезть во все это! Кто тянул за язык, кто?! Кому какое дело, с кем ты спишь, с мужчиной или с плюшевым мишкой? Зачем Крису Лэнгтону размышлять над горькой судьбой ее запоздалого девичества?

— Хлоя, не заводись. Придет время, и ты просто пройдешь через это. Ничего особенного. Этап жизни. Через него все проходят...

— Bay! Спасибо, Большой Брат!!! Так переспи со мной, и я пройду через это!

Крис ухмыльнулся.

— Для многих мужчин это предложение было бы огромной честью.

— Да, для тех, кто коллекционирует трофеи. Сколько девственниц я трахнул? Неужели меньше, чем Джон? Пол? Саймон? Надо наверстать. Что ж, мне, видимо, следует ориентироваться в своем выборе именно на таких...

— Хлоя, мужчины вовсе не все такие. Для многих из нас это не трофей... Это... знак доверия. Уважения. Любви, наконец.

Хлоя яростно посмотрела на Криса.

— Уважение? Твои женщины уважали тебя?

— Я надеюсь, что да.

— И сколько среди них было девственниц?

— Ни одной, насколько я помню... то есть, надеюсь, что... да нет, я знаю точно... Господи, я бы никогда...

— А, не хочешь прослыть собирателем трофеев? Вот именно! Так все и происходит. Теперь понял? И мне не выйти из этого круга, если только в Амстердам, в квартал Красных Фонарей!

Крис забарабанил пальцами по столу, затем вскочил и зашагал по комнате.

— Должно же быть какое-то решение...

— Нет его! Я его ищу уже шесть лет, а его нет! Я нащупываю дорогу, а все парни, едва заслышав о девственности, возносят ее до небес и открещиваются, как от чумы!

— Так не говори ему!

— Отличный акт доверия!

— Хлоя, но выход все равно есть. Он должен найтись и найдется. Просто подожди и...

Она взглянула на него с невыразимым презрением и отчаянием.

— Знаешь, на кого ты похож?

— На кого?

— На пожилого опекуна. Не можешь помочь и начинаешь кормить меня советами о терпении и мудрости жизни. Знаешь, что? Если ты еще раз вздумаешь меня поучать, я возьму клюшку для гольфа и вышибу тебе мозги. Клянусь, я это сделаю. Психотерапевт хренов!

Глаза Криса превратились в угли, на красивом лице заиграла опасная ухмылочка. А потом раздался его голос. Убийственно тихий и вежливый. Голос просыпающегося вулкана.

— Что ж, я по крайней мере что-то сделал в жизни, потому и поучаю на основе своего, пусть ничтожного, но пережитого опыта. Но не ною, что жизнь не удалась только потому, что на деревьях не растет ветчина. А ты? Красивая штучка, возомнившая, что весь мир создан ради того, чтобы тебе приятнее было расстаться с невинностью! Господи, как же я устал от красивых дур, которые только и делают, что носятся со своей ранимой натурой. Кого они ранят при этом по дороге, им плевать...

Хлоя знала, что это конец, но водоворот ярости уже кружил ее, засасывая на самую глубину, и остановиться не было никакой возможности.

— О, простите, простите, великий мастер пиара, что смертная посмела отвлечь вас идиотскими размышлениями о своей жалкой жизни! Конечно, по сравнению с рекламной кампанией по продаже Лимонного Шербета Лолли это такая чушь!

Она повернулась и пошла к дверям. На пороге обернулась и тихо закончила:

— Ты можешь называть это нервами. Истерикой. Глупостью. Но для меня это останется вопросом этики.

Крис взорвался.

— Этика! Охренетика! Это просто, как кирпич! Это вопрос не этики, а практики! Надо просто взять — и сделать!..

Хлоя быстро вернулась к столу и посмотрела прямо в зеленые глаза Черного Принца. В ее голосе зазвучали хрипловатые и насмешливые нотки, от которых у Криса мгновенно повысилось давление.

— Отлично. Вот оно, решение. Ты — практик. Ты знаешь о сексе все. Ты это и сделаешь.

В кабинете сгустилась тишина. Острая, как осколок бутылочного стекла. Вязкая, как осенний туман. Страшная, как одиночество на кладбище. Беременная взрывом всей Вселенной.

Карие глаза против зеленых. Насмешка и боль против ярости и растерянности.

Хлоя первая усмехнулась. То есть, первая и единственная. Выпрямилась. Вызывающе качнула бедрами. Облизала губы кончиком языка.

— Ну так что? Выходит, это вопрос не только практики?

И вышла из кабинета, не дождавшись ответа.

Когда он вышел из ступора, оказалось, что началась пресс-конференция. Телевизионщики и журналисты роились по всему зданию, всюду пылали прожектора, змеились провода.

Крису было наплевать на все. Включая завтрашний отъезд на переговоры, доклад и все остальное. Он шел, словно слепой, и искал глазами Хлою. Это стало его навязчивой идеей. Если бы кто-нибудь спросил его, зачем ему Хлоя, он бы не смог ответить. Возможно, для того, чтобы придушить ее своими руками.

Не забыть поблагодарить Ирис? О да! И ее тоже придушить. И распустить сотрудников. И поехать в госпиталь, чтобы Сью наконец-то сорвала с него одежду и умерла счастливой, потому что ее тоже надо придушить. Ее, кстати, в первую очередь. С нее все и началось.

Крис даже приободрился, найдя истинного виновника всех своих бед. Именно в этот момент навстречу ему из водоворота людей вынырнула Лиза Деверо, красивая и эффектная. Крис едва справился с желанием удрать от нее по пожарной лестнице. Надо поздороваться, поговорить, но нет сил, а Хлоя...

— Привет, Лиза. Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, Крис. Как поживаешь?

— Отлично. А ты?

— С каждым днем все лучше и лучше.

— Серьезно?

— Что с тобой, Крис?

— О чем это ты?

— Ты никогда не задавал неприятных вопросов.

— Но чем же...

— Во-первых, такие вопросы задавать не слишком вежливо, во-вторых, тебя совершенно не интересует ответ.

Крис обалдело моргал. Вот до чего она его довела, проклятая эта Хлоя Чимниз!

Лиза рассмеялась и взяла его за руку.

— Крис, мы были вместе полгода, и ты ни разу ни о чем меня не спросил. Зачем же теперь играть в эту игру?

Крис провел рукой по глазам, словно просыпаясь. Медленно спросил, не глядя на Лизу.

— Я... ранил тебя?

— Ну что ты! С тобой было классно. Ты отличный любовник. Ты никогда не даешь обещаний, которых не можешь выполнить. Я прожила полгода в сказке, и мои друзья мне завидуют.

Крис ошеломленно смотрел на нее.

— Лиза, я...

— Не надо извиняться. Это глупо. Я все знала с самого начала. Это был мой риск. Мой выбор.

— Мы можем после этого... встретиться как-нибудь? Пообе...

— Нет.

Он едва не отпрянул. Лиза больше не улыбалась.

— Нельзя возвращаться на пепелище. Особенно, если это пепелище любви. Прощай.

Крис смотрел, как она уходит, стройная, высокая, красивая, уверенная в себе. В сердце рос странный и тяжелый ком, мешавший дышать.

Эта женщина спала в моих объятиях, но я никогда не заботился о ней. Не спрашивал, как прошел ее день. Не... любил ее?

Я только разрушаю. Ничего не остается после меня. Выжженная земля. Выжженные глаза женщин, которых я оставил. Хуже. Которых я не любил.

Лиза.

Хлоя.

Машина с визгом рванула вперед. Ночное шоссе было пустым, как глаза человека, насиловавшего мощный мотор серебристого «понтиака».

У него не было права ехать к ней. У него не было повода ехать к ней. У него не было даже ее телефона.

У него вообще ничего не было. Только безумная надежда, что она дома. И что она откроет дверь.

Хлоя гладила. Она всегда гладила по пятницам накопившееся чистое белье. Обычно глажка успокаивала. Было время подумать о чем-нибудь.

Сегодня все было иначе. Она ухитрилась сжечь футболку, даже не отходя от утюга. Потом прислонила раскаленный металл к колготкам и сразу же начала гладить пиджак — хорошо, что быстро спохватилась. Закончилась вся эпопея ожогом руки и сдавленными проклятиями.

Сидя на полу и зализывая ожог, она подумала с кривой ухмылкой, что это — результат очередной женской истерики.

Почему-то очень хотелось, чтобы пришла мама и помогла, но Шейла сидела в своей комнате и по обыкновению предавалась самому любимому своему занятию: жалела себя.

Хлоя попыталась подняться с пола и ухватилась за гладильную доску. Шаткое сооружение покачнулось и упало. Хлоя с ненавистью и отчаянием смотрела на бренные останки незаменимой в хозяйстве вещи, и в этот момент зазвенел звонок.

Однако! Половина одиннадцатого. Хлоя решила не подходить к двери.

Кто бы ни вздумал ломиться в дверь Чимниз-мэнор в половине одиннадцатого ночи, настроен он был серьезно. Через десять минут трезвона Хлоя сдалась и поплелась к двери. Возможно, Билли в очередной раз забыл ключи...

Это был не Билли. Это был Крис Лэнгтон. Широкие плечи безупречно облегал строгий пиджак, а на смуглом лице застыло отчаяние. Хлоя замерла, не в силах вымолвить ни слова, а Крис выпалил:

— Я это сделаю!

— Прости, что?

— Я думал над этим и решил: я должен... Что с тобой?

— Н-ничего.

— Ты вся дрожишь. Что-то произошло?

— Ничего особенного. Я сожгла кучу вещей, обожгла руку и сломала гладильную доску, а в остальном все в порядке. Никто ничего не слышал.

Самое отвратительное, что по ее щекам текли слезы. Натуральная истерика!

Крис решительно шагнул через порог и схватил ее за плечи. Рукавом пиджака задел ожог, и Хлоя взвыла. Крис вздрогнул и посмотрел на ее руку. Хлоя выдавила сквозь сотрясавшие ее тело рыдания:

— Ничего страшного. Надо под холодную воду...

— Так пойдем и сделаем это. Кухня там, я правильно помню?

Даже если бы у нее были силы, она не смогла бы ему сопротивляться. Крис Лэнгтон привел Хлою в кухню, усадил перед раковиной и включил холодную воду.

— Так лучше?

Она слабо улыбнулась.

— Немного.

— Просто отдохни. Сейчас все пройдет. Я посмотрю, что с доской.

Хлоя сидела и с тоской думала о том, что уже тысячу лет никто не проявлял о ней такой заботы. Такой простой, маленькой, необходимой заботы.

Крис вернулся и сообщил, что все в порядке, а потом озабоченно прикоснулся прохладной ладонью к ее пылающему лбу. Хлоя едва не выпалила «Обними меня!». Сдержалась в последний момент и тихо прошептала:

— Спасибо тебе.

Он сверкнул на нее глазами из-под сурово сдвинутых бровей.

— За что? Я думал, ты собираешься размозжить мне голову клюшкой для гольфа, ведь я опять опекаю тебя.

Она слабо хихикнула.

— Спасибо, что не говоришь об истеричных женщинах и их смешных страданиях...

— Ожог — не истерика.

Он был так близко, так ошеломляюще близко, его тело дышало силой и уверенностью, от него шло ровное живое тепло, и Хлоя вдруг почувствовала, как в ней поднимается темная и неудержимая волна желания... Странные, соблазнительные и пугающие голоса зазвучали у нее в голове.

Обними его. Прижмись к нему. Что? Что сделать? Это невозможно. А что ты теряешь? Обними его и посмотри, что он будет делать. Это так просто. Я не могу...

Значит, он прав. Ты просто трусиха... Крис с сомнением посмотрел на Хлою.

— Ты снова дрожишь. Накинь мой пиджак, а я сделаю тебе чай. Потом ты мне скажешь, где я могу взять одеяло или плед, чтобы укрыть тебя.

— Слишком много суеты вокруг пустяка. Я уже почти в порядке. Дай мне пару минут. Хотя чай очень кстати.

Для того, чтобы сделать чай, ему понадобится отойти от нее. Тогда она сможет соображать лучше. Вернее, просто СМОЖЕТ СООБРАЖАТЬ.

От пиджака пахло свежестью одеколона, сандалом, какими-то экзотическими ароматами, и это почему-то привело ее в состояние почти экстаза. Это был запах Криса.

И она его хотела.

Голоса вновь зазвучали в голове, соблазняя, пугая, намекая, утверждая...

Я хочу его.

Ты его хочешь. Ты всегда его хотела, с первой минуты. И потом, когда все рассказала ему о себе. Когда он тебя поцеловал.

— Сахар положить?

— Н-нет...

— Я положу ложечку. На всякий случай.

Ее мысли неслись по немыслимой спирали все выше и выше, как мотоцикл в гонках по вертикали...

— Выпей. Это тебе поможет.

Она смотрела на него слепым и безумным взглядом. Крис ободряюще улыбнулся и взял ее за обе руки.

— Ты одна в доме?

— Нет. Мама у себя в комнате. Она ничего не слышала.

Крис с сомнением посмотрел на массивную гладильную доску. Падение такой прекрасной вещи просто невозможно было не услышать. Однако комментариев не последовало.

— Значит, я вовремя приехал?

— Да. Кстати, а зачем?

Она спросила это, боясь взглянуть ему в лицо, но зная, что сейчас он смотрит на нее. Странно смотрит. Пугающе. Волнующе. Необычно.

— Кхм... Я думал над твоей проблемой. Искал решение.

Хлоя вскинула голову и нахмурилась. Нет, конечно он не покраснел. Черные Принцы не краснеют, но глаза отвел.

— ...Так вот. Ты была права. Я сноб и дурак. Это отнюдь не просто практическая проблема. Кроме того, я прекрасная кандидатура. Я не собиратель трофеев. Я отличный любовник. Кое-кто мог бы дать мне рекомендации.

Хлоя не верила своим ушам. В голосе непобедимого Капитана Блада звучала такая боль, словно кто-то невидимый вырывал у него сердце из груди, не потрудившись предварительно прикончить его из сострадания. Хлое захотелось обнять его и утешить.

Сидеть, Мамочка Хлоя! У тебя нет на это никаких прав. Может, он вообще притворяется? Мастер пиара на многое способен.

— Ты не хочешь больше лжи. Ты не хочешь быть трофеем. Тебе нужен первый мужчина. Я могу это сделать. Я же просто находка! Никаких клятв. Никаких обещаний. Никакой истории. Мечта!!!

Да. Ты — мечта. Но почему так срывается твой голос? Почему так безнадежно печальны твои странные глаза цвета черной бирюзы и яшмы?

— Крис... я... я просто не думала, что...

— Так подумай прямо сейчас.

Она еще только собралась подумать, а ее уже бросило в жар. Хлоя пролепетала первое, что пришло в голову.

— А тебя это не задевает?..

Крис горько усмехнулся.

— Ты говоришь, как воспитанная девочка. Тебе нет нужды извиняться за что-то. Волноваться о чем-то. Ты — потрясающая.

Хлоя молчала, потому что не могла произнести больше ни звука. Ее тело превратилось в огненный дождь, ее кровь стала расплавленным золотом, а мысли... что ж, видимо, иногда можно обойтись вообще без мыслей.

— Ты меня знаешь. Я не слишком хороший человек. Есть женщины, которым я причинил боль. Но я могу помочь тебе. Если это поможет.

Хлоя задохнулась. Хлоя встала. Хлоя прижала к груди кружку с ненавистными драконами, хотя та была очень горячей. И выпалила:

— Поможет! Обязательно поможет. Я согласна.

И тут кружка вырвалась из ослабевших пальцев, упала на пол и разлетелась на тысячу кусков, заливая все вокруг душистым и горячим чаем.

Хлоя мечтала об этом целых девять лет. Ждала этого момента. И все же разрыдалась. Отчаянно и неудержимо, как в детстве.

8

Крис несколько оторопел от ее слез. Он вообще не любил, когда женщины плачут, но вид рыдающей Хлои поверг его в некое состояние прострации. Потом он опомнился и торопливо вывел Хлою на террасу.

Усадил на деревянную скамейку и вновь укрыл пиджаком. Хлоя всхлипывала и шмыгала носом, дрожала и забивалась все глубже в нежные объятия его пиджака. Крис с тревогой произнес:

— Почему ты так дрожишь? Ночь ведь совсем теплая, даже жаркая. Может, это из-за ожога?

— Да нет... все в порядке, правда. Он уже не болит.

Крис покачал головой и отправился обратно в кухню. Оттуда он принес ее туфли, из которых тщательно вытряхнул все осколки, и старый потертый плед.

— Это все, что я смог найти.

Хлоя засмеялась и шмыгнула носом уже не так горестно.

— Это одеяло нашего кота. Думаю, Тайгер обидится, если я его заберу.

— Но тебе нужно согреться!

— Не волнуйся. Я в порядке. Теперь действительно в порядке. Надо подмести на кухне, а то кто-нибудь порежет ногу.

— Сиди. Сначала я принесу тебе проклятый чай. Потом посмотрим.

И он принес чай, и укутал ей ноги пледом Тайгера, а потом сел напротив и смотрел как она пьет маленькими глотками, а лицо у него было не суровое и не надменное, а просто очень красивое и какое-то юное. Хлоя почувствовала, как перестали, наконец-то, мелко трястись все внутренности.

— Спасибо тебе. Опять спасибо. Ты делаешь очень правильные вещи. Все, что нужно.

— Правда?

— От ожога. От истерики. От холода. Очень профессионально.

— Я был хорошим скаутом, только и всего. Кроме того, я спортсмен, хоть и бывший. Умею оказывать первую помощь.

— Я думала... Ну, то есть, бег ведь не самый опасный вид спорта. Бежишь себе и бежишь...

— О нет! Однажды на сборах со мной вместе соревновался один мальчишка. Бобби. Одиннадцать лет. Никто не мог сказать, в какую яму он ухитрится провалиться в следующую секунду. Как он их находил — уму непостижимо.

Белые зубы блеснули в улыбке. Хлоя ответила смешком, легким и дружеским.

— Он тебе нравился, да?

— Да. Смешной парнишка. Странно, я никогда об этом не задумывался... Тогда я себя ощущал, скорее, спортивным врачом. Вправлял ему суставы, разминал мышцы. Это у меня получалось лучше, чем... психотерапия.

— Крис... прости меня. Я не должна была так говорить с тобой.

— Ерунда. Я сам напросился.

— Все равно. Я не настолько хорошо тебя знаю, чтобы обвинять хоть в чем-то.

— Серьезно?

— Не иронизируй. Конечно! Мы пару раз побеседовали, потом мне пересказали несколько сплетен...

— Тогда почему у меня такое чувство, что ты все узнала про меня с самой нашей первой встречи?

Он задал этот вопрос тихо-тихо, Хлоя даже не поверила своим ушам.

— Что?

— Знаешь, почему я так взбесился в офисе?

— Нет, но это же...

— Потому что испугался тебя, Хлоя Чимниз. Все, что ты говорила, было правдой. Ты взяла и разрушила мой непорочный образ в моих собственных глазах. Я испугался, что ты меня разгадала, а ведь я столько лет потратил на то, чтобы приобрести защитную окраску! Ты же в один миг показала, насколько она у меня паршивая, нестойкая и вообще дурацкая.

— Нет, я...

— Нет? Тогда что же ты обо мне думала?

— Что ты... что ты был очень занят в тот момент...

— Врешь. Ты подумала совсем другое.

Он сдержался и не стал ей напоминать ее фразу «расслабься, парень...» Это было бы не по-джентльменски.

— Все в порядке. Можешь не отвечать.

Хлоя отчаянно потрясла головой.

— Нет, почему же. Хороший вопрос. Хочешь правду — пожалуйста. Я подумала: удивительно, что ты так хорошо справляешься со своим делом.

Крис замер. Такого определения он ожидал меньше всего.

Хлоя задумчиво продолжала:

— Прежде всего, ты ведь не слишком общителен. Ты не любишь людей, Крис. Я наблюдала за тобой. Иногда ты выглядел так, словно тебе осточертело все человечество, и ты не чаешь куда-нибудь смыться.

Крис тихо откликнулся:

— Видишь, ты меня знаешь...

— Ты делаешь то, что должен делать. То, что вынужден. Но при этом выстраиваешь людей в одну линию и устанавливаешь правила. Это единственное, чем ты можешь от них защититься. Запретить им поступать по-человечески без твоего разрешения...

Наступила мертвая тишина, которую в конце концов прорезал сдавленный голос Криса Лэнгтона:

— Оказывается, ты умеешь бить по больному.

— Я не хотела тебя обидеть, прости... Я просто рассказываю то, что чувствую... вижу... понимаю... Ты сам спросил!

— Да, признаю. Сам. В дальнейшем буду думать прежде, чем спрашивать.

Хлоя вглядывалась в темный силуэт, стараясь разгадать истинные чувства Криса, Удивление. Горечь. Странно... удовлетворение!

Он со вздохом засунул руки в карманы и вытянул свои длинные ноги на всю террасу.

— Что ж, это даже хорошо. Я всегда подозревал, что люди слишком носятся со мной. Никогда не становись боссом, Хлоя. Это все меняет. Мир. Тебя. Людей.

В его голосе слышались и злость, и тоска. Нет, злился он не на нее, это Хлоя почему-то сразу поняла. А может быть, ей просто хотелось в это верить. Она не смогла бы пережить ненависть Криса Лэнгтона. И то, что ее слова действительно могли его ранить.

— Ну что ж... Вернемся к реальности. Перейдем к делу.

Хлоя подскочила на месте. Очарование ночи растаяло, как дым.

— К-какому делу?

Крис рассмеялся.

— Забыла? Мы должны кое-что подправить в твоей жизни. Значит так: прежде всего нам требуется нейтральная территория, поэтому ты полетишь со мной в Париж. Что такое? Ты что-то имеешь против Парижа?

— Да нет. Ничего. Я там никогда не бывала. Только у меня же нет билета, и потом... это так скоро!

Крис безжалостно пресек ее робкие жалобы.

— Чем раньше, тем лучше. А билет будет.

Он вдруг резко придвинулся к ней поближе.

Хлоя замерла, вновь превращаясь в живой костер собственных неведомых страстей. Однако Крис только нежно провел пальцем по ее щеке.

— Доверься мне, красивая. Если ты будешь делать то, чего тебе делать не хочется, то все испортишь. Не накручивай себя.

Хлоя пробормотала:

— Спасибо. Ты очень любезен...

Крис ее не слушал.

— Значит, так. Машину я пришлю завтра, в районе одиннадцати. Возьми с собой деловой костюм для переговоров и что-нибудь на смену. Да, и обувь без каблуков. Должны же мы побродить по городу. Я познакомлю тебя с Парижем.

— Хорошо.

Господи, это не я. Я не могу это сделать, но я это делаю.

— Вернешься ты в понедельник вечером. После этого вся твоя жизнь будет принадлежать только тебе.

У нее кружилась голова, но она ответила бодро, словно соглашалась на подписание очередного контракта.

— Отлично. Я, пожалуй, предупрежу маму. И все-таки уберусь на кухне. Твой пиджак...

Он подцепил его одним пальцем и небрежно закинул на плечо. Потом братски обнял Хлою и отправился вместе с ней в кухню. То есть, это она так себя убеждала, что братски. На самом деле от прикосновения его руки у нее подгибались ноги и сладко ныло где-то внутри. Это было невыносимо, и Хлоя вывернулась из объятий Черного Принца.

— Спокойной ночи, да? До завтра.

Крис не собирался так просто уходить. Он пытливо и серьезно посмотрел в перепуганные карие глаза.

— Хлоя? Это была твоя идея. В любой момент ты можешь сказать «нет», и все кончится.

Больше всего ей хотелось броситься к нему на шею и целовать, целовать, целовать до одури это смуглое лицо, но она боялась, что и в этом случае он ответит ей исключительно братским поцелуем, а этого она не переживет. Поэтому Хлоя-Артистка светло улыбнулась и легко произнесла:

— Я запомню. Спокойной ночи.

Она закрыла дверь, не дождавшись, пока он дойдет до ворот. Сердце ее пело и разрывалось от боли.

Хлоя спокойно поднялась в комнату к Шейле и выложила свои карты на стол.

— Завтра я уезжаю в Париж. Вернусь в понедельник вечером. Уикенд тебе придется провести в одиночестве, мама.

Шейла даже головы не повернула от телевизора.

— Но ты не можешь!

— Могу.

— Ты не можешь оставить меня одну.

В голосе матери появились тревожные нотки, и Хлоя неожиданно ощутила нежность. Бедная мама. Теперь Хлоя тоже знает, что такое боязнь неизвестности и ужас перед переменами.

— Прости, мама. Я должна ехать.

Она была полностью готова, когда у ворот просигналил лимузин. Вещей было немного. Оделась Хлоя «по-походному»: в голубые джинсы, топ и льняной пиджак, нахально позаимствованный из гардероба Пенни. Непокорные локоны упокоились в обычном конском хвосте, в ушах покачивались серьги-кольца. Хлоя в последний раз глянула в зеркало. Обычная деловая женщина собирается в обычную деловую поездку. Хлоя-Девственница в зеркале взвыла от ужаса. Какая деловая поездка!

Самая главная, вот какая.

Звонок в дверь заставил ее слегка подпрыгнуть. Сердце билось где-то в горле. Все. Мосты сожжены. Вперед, к новой жизни.

Сможет ли она после этого смотреть в глаза Крису? Неважно. Теперь все неважно.

— Вперед в будущее. Мам! Пока!

Ответа не было, но Хлоя его и не ждала. Она быстро пересекла сад и вышла за ворота. — Я готова.

Крис Лэнгтон путешествовал бизнес-классом. Во время перелета он работал. Хлою он приветствовал дружелюбно, но едва самолет взмыл в воздух, углубился в чтение бумаг, делая пометки на полях. Слегка извиняющимся тоном бросил в сторону Хлои:

— Я должен закончить это за время перелета. Тогда у нас будет время погулять по Парижу.

— Хорошо.

И она тут же успокоилась. Настолько спокойной она себя давно уже не чувствовала. Видимо, это понравилось Крису, потому что она расслышала, как он тихо, но облегченно вздохнул.

Хлоя себя не узнавала. Видимо, дело было в том, что перед Крисом больше не было нужды притворяться. Впервые за много лет она сидела рядом с человеком, который знал о ней все, и потому чувствовала себя совершенно уверенно и спокойно.

От еды и шампанского она отказалась, на что Крис буркнул:

— Очень мудро.

— Почему это?

— Шампанское надо пить на рассвете, под звуки музыки, любуясь утренним Парижем. В самолете оно теряет всю свою прелесть.

Хлоя рассмеялась.

— Ты просто пресыщен. Я всю жизнь летала экономическим классом, а там шампанское не предлагали. То есть, те три раза, когда я летала.

— Иногда я забываю, что ты очень молода.

— Не столько молода, сколько небогата.

— Бедность — не порок, кроме того, это вообще временное состояние. И относительное.

— О да, с этим я согласна. Когда отец нас бросил, у нас осталась крыша над головой, мы смогли получить образование, а по воскресеньям позволяем себе заказывать ресторанные обеды на дом. Правда, крыша над головой начала подтекать.

Крис пытливо глянул на нее.

— Трудно было без отца?

Хлоя пожала плечами.

— Мы справились.

Он хотел, кажется, сказать что-то еще, но передумал и вновь углубился в чтение. Хлоя была этому рада. Пусть Крис Лэнгтон знает про нее многое, но некоторые секреты должны оставаться при ней. Кроме того, скоро они навсегда расстанутся, так зачем ему вообще их знать?

Удовольствие от полета было здорово испорчено этой мыслью. Хлоя отвернулась от иллюминатора, прикрыла глаза...

Это был странный сон, скорее, видение на границе сна и яви. Она в лодке посреди огромного бирюзового океана. Берег все ближе, и на берегу стоит одинокая мрачная крепость. Стрельчатые башни вздымаются в небо, узкие бойницы сурово смотрят на Хлою.

Крепость все ближе... Вот Хлоя уже внутри нее. Она бежит, бежит изо всех сил, а позади эхом отдаются чьи-то шаги. Чужие шаги. Кто-то преследует ее, молчаливый и неотвратимый, как сама судьба. Хлоя останавливается, не в силах даже вздохнуть, и шаги тоже останавливаются.

Потом приближаются к ней, а она не в силах двинуться с места... Черная тень вырастает перед ней Кто это? Друг? Враг? Тень накрывает ее, обрушивается тьмой...

Хлоя проснулась. Крис держал ее за руку.

— Пристегнись. Садимся.

Страх и смятение снова всколыхнулись в ней, и Хлоя была благодарна Крису, что он не разговаривал с нею во время поездки на такси от аэропорта Шарля де Голля до отеля. В себя она пришла, лишь увидев этот самый отель. Страхи были мгновенно забыты.

— Это же дворец! Крис, я не представляю, как можно жить в таком великолепии!

Он заполнил бланки, пока Хлоя глазела по сторонам, затем подхватил под руку и повел в номер.

Номер был на двоих. Конечно. Как же еще. Хлоя никогда не была в Версале, но предположила, что там не намного богаче. Картины на стенах, ковер, в котором ноги утопают по щиколотку, высокие прозрачные окна, легкие кремовые шторы, резной балкончик...

— Я не представляла, что может существовать такая красота!

— Вообще-то это действительно дворец. Не помню, какому герцогу он принадлежал. Ты же у нас с университетским образованием, займись изысканиями.

— История — не мой конек. Я склонна к естественным и точным наукам. Париж — старый город?

— Лютеция. Не просто старый, древний. И очень красивый. Я покажу тебе его, красивая.

Хлоя бродила по номеру. Он был необъятным. Точнее было бы назвать его покоями. Несколько комнат, две ванных комнаты... Две спальни. Это заставило ее остановиться в смущении. Тихий голос Криса донесся сзади:

— Я обещал, никакого давления.

Потом он быстро и привычно разобрал багаж и удалился в ванную, а Хлоя присела на краешек бархатного кресла, чувствуя себя маленькой потерявшейся девочкой. Она бессмысленно пялилась на большую вазу с фруктами, когда Крис вырвал ее из задумчивости.

— Взяла удобную обувь? Пошли. Предварительная экскурсия. Надо же тебе хоть чуть-чуть ориентироваться на местности.

Хлоя заставила себя встряхнуться и даже смогла улыбнуться Крису.

Париж он знал, как свои пять пальцев. Хлоя только успевала вертеть головой по сторонам. Раньше она все это уже видела, но только на картинках, а теперь — вот он, Нотр-Дам де Пари, вот Латинский квартал и Сорбонна, вот Гревская площадь, вот бульвар Капуцинов...

Солнце вызолотило древнюю Лютецию, смешливый и беззаботный Париж, и все парижанки действительно были очаровательны, а мальчишки все как один напоминали Гавроша. Хлоя улыбалась без всякой причины, жмурилась на солнце и была счастлива, так счастлива, что сердцу становилось больно.

Они пили кофе под полосатыми тентами, а уличный художник углем рисовал на обрывке бумаги портрет Хлои, они ели горячие круассаны с малиновым вареньем и свежайшую землянику со взбитыми сливками, а потом шли по узким улочкам Старого Города, рассматривали старинные книги на лотках антикваров, импровизированные картинные галереи под открытым небом и бросали крошки ленивым и наглым парижским голубям.

Наконец Хлоя поняла, что не может сделать больше ни шага, и Крис усадил ее на небольшую лавочку под сенью раскидистого каштана. Она сбросила туфли и с наслаждением вытянула ноги.

— Крис! Это какое-то волшебство. Я не знала, что может быть так... так... Я ведь видела это все раньше, пусть на фотографиях, но неужели может...

— Видеть мало. Надо чувствовать. Дышать. Смотреть и вбирать в себя запахи, цвета, воздух. Вообще в Париже надо жить. Хоть иногда, хоть по месяцу.

— Ты жил?

— Да. Франция стала первой европейской страной, которую я увидел.

— Как?!

— Я, видишь ли, только наполовину англичанин. Мою мать зовут Лакшми. Она родилась в Лахоре, в Индии, но ее предки были горцами. Потом она повстречала моего отца, родился я, и целых семь лет мне светило совсем другое солнце. Там я был счастлив. Мы жили с моим дедом...

— Тем самым? Основателем империи Лэнгтонов?

— Нет. Дедом по материнской линии. Его звали Чхота-Лал. Он не мог бы основать империю, но вполне был способен ее разрушить.

Хлоя с изумлением смотрела на Криса. В зеленых глазах светилась любовь и нежность, смуглое лицо вновь было юным и безмятежным.

А ведь он очень любит своего деда! Как странно. Неприступный Крис Лэнгтон, у которого вместо мозгов ЭВМ, а вместо сердца — набор пиаровских приемов, способен на любовь...

Ей опять захотелось поцеловать его, и Хлоя была вынуждена вцепиться обеими руками в скамейку, чтобы не сделать это немедленно.

— Каким он был, твой индийский дед?

— Идеальным дедом. Учил меня стрелять из лука, ловить птиц в травяные силки, узнавать следы зверей в джунглях, играл со мной. Но главное — он был очень добрым.

— Почему тебя вырастил он?

— Больше некому было. Мой отец ушел из дома и стал хиппи. Видимо, автостопом добрался до Индии, где встретил Лакшми, мою мать, уговорил ее бросить колледж и уйти с ним. Она забеременела, но мой отец сказал, что в Англию он не вернется, потому что его семья — сборище английских снобов, и никто не захочет его видеть дома. Тогда Чхота-Лал забрал их обоих к себе, и они поженились. Я родился в его доме на берегу океана. Иногда по ночам я до сих пор слышу шелест волн... Через семь лет мы уехали в Англию.

Хлоя помолчала и осторожно спросила:

— А почему? Твой отец решил вернуться домой?

— Нет. К тому времени его с нами уже не было. Он ведь так и не смог жить в нормальном доме, опять ушел бродить по Индии. Потом мы узнали, что он умер от пневмонии где-то на границе с Пакистаном. А может, и не с Пакистаном. Если честно, мы до сих пор ничего точно о нем не знаем. Просто к тому времени мой английский дед узнал о моем существовании и приехал навестить нас. Ему переслали документы отца, так он и узнал, что у него есть внук.

Голос Криса изменился, стал глухим и немного злым.

— ... Он приехал и увез нас с мамой в Англию.

— Ты... ненавидел его за это?

— Нет. Пожалуй, не его... Понимаешь, в нашем доме за городом мне даже понравилось. Много деревьев, зелени, воздух чистый. А вот от Лондона я был в ужасе. Я ведь привык к жаре, к ярким краскам и пряным запахам, к цветам, которые свешиваются прямо тебе в окно и пахнут, как первые розы Эдема, к ручным обезьянам и коровам, которым разрешено входить в любые храмы и дома... Как ты думаешь, мог мне понравиться тусклый, туманный и вонючий город?

— Ужасно...

— Для семилетнего мальчишки, никогда не носившего обувь, это был сущий ад.

— Ты... возвращался в Индию?

— Нет. Английский дед не разрешал. Конечно, когда мне исполнилось восемнадцать и я стал сам зарабатывать на жизнь, я немедленно поехал туда.

— И что же?

— И ничего.

— Что же изменилось?

— Там — ничего. В Индии ничего никогда не меняется. Тот же дом с белыми занавесками на окнах стоял на берегу того же океана, те же книги на полках, те же цветы и коровы... Я изменился.

— Ты просто вырос.

— Не просто. Я уже участвовал в соревнованиях, добился успехов, мне вскружила голову первая слава. Я желал всеобщего признания, восторгов, любви толпы.

— Что ж, это объяснимо, и для восемнадцати лет вполне простительно.

— Чхота-Лал думал иначе. Он тревожился за меня и сказал тогда: «Ты можешь так полюбить вкус победы, что перестанешь обращать внимание на способы, которыми ты ее добиваешься. И тогда твоя победа тебя убьет». Мне было восемнадцать лет, и я не стал его слушать.

— В восемнадцать лет никто не слушает советов.

— А ты откуда знаешь, красивая?

— Билли перестал меня слушаться лет с пятнадцати.

— И ТЫ ему это позволила?

— А у меня не было выбора. Мама к тому времени слабо помнила о нашем существовании, отец сократил свои посещения до одного раза в год, так что мне пришлось заниматься хозяйством, а это отнимает много времени. Борьба с Билли отняла бы вдвое больше, так что это был компромисс.

— Не пора ли тебе передохнуть, красивая? Должен появиться кто-то, кто будет носить тебя на руках и сдувать с тебя пыль.

Хлоя широко улыбнулась. Почему-то у нее было прекрасное настроение.

— Я готова. Подставляй руки.

Вместо этого Крис неожиданно поднес ее пальцы к губам и бережно поцеловал их.

Это не было братским поцелуем. Это не было сексуально. Это не было игрой.

Это было так, словно рыцарь отдавал высшие почести своей королеве и склонялся перед ней, признавая ее превосходство...

Хлоя-Хулиганка завизжала внутри Хлои-Королевы.

Наконец-то! Это НЕ братский поцелуй!!!

9

Отдохнув, они продолжили свой вояж по Парижу. Крис превзошел самого себя. Он уже не просто рассказывал, он вещал в полный голос, и Хлоя с улыбкой замечала, что к ним периодически присоединяются довольно внушительные группы туристов.

Он знал много, а рассказывал интересно. На знаменитой Гревской площади, в чью брусчатку впиталась кровь многих тысяч казненных и расстрелянных во время революций, по спине Хлои побежал холодок, так мрачно и устрашающе зазвучал хрипловатый голос ее гида. Она зябко передернула плечами.

— Ты нагоняешь на меня ужас.

— Это не я. Энергетика. Вслушайся в эту площадь... Слышишь? Вот едет телега с осужденными на четвертование еретиками-тамплиерами... Вот готовят костер для Жакаде Молэ... вот знаменитого растлителя Телье подводят к виселице, а женщины с обнаженными и разодранными грудями вопят, требуя отдать им его... Его отдали, по приказу парижского прево, всего на десять минут, но уже через пять минут от Телье осталось лишь кровавое месиво. Добрые парижанки отомстили за своих детей. А вот там, прислушайся, там быстрые шаги! Это Видок преследует знаменитую Маску, похищавшую невинных девушек и готовившую из их крови эликсир вечной молодости.

— Крис! Прекрати! Я сейчас умру от страха. Неужели эти камни не знали лучших дней и событий?

— Ну почему? Вот под этими окнами молодой Франсуа Вийон распевал свои серенады. Он посвящал их Прекрасной Даме Серизетте. Она, кстати, была содержательницей борделя, и ее талию не могли обхватить трое дюжих мужчин. А вот здесь Д'Артаньян помог Констанции убежать от гвардейцев кардинала. Вон из того окна Монте-Кристо наблюдал за казнью известного разбойника... ах, прости, снова казнь. Что поделать, красивая. История людей — это всегда история крови, пролитой ими. Ладно. На сегодня достаточно. Пошли в отель.

В отеле безумный трудоголик немедленно устремился к своим любимым бумагам, а на робкое сообщение Хлои, что она хочет принять душ, лишь нетерпеливо помахал рукой.

Для соблазнителя и нарушителя девичьей чести он выглядит на редкость хладнокровным, с усмешкой подумала Хлоя, с наслаждением подставляя грудь и плечи под тугие струи горячей воды.

Когда она вышла из ванной в гостиничном купальном халате и с полотенцем на мокрых волосах, Крис стоял у окна.

— Иди сюда. Солнце высоко. Не зря эту улицу называли Золотой.

Она подошла к нему и встала рядом. Легко и непринужденно Крис обнял Хлою за плечи, и так они вместе любовались золотом, заливающим старинную узкую улочку вечно юного старика-Парижа.

— Видишь? Это Париж. Энергия. Древность. И вечная юность. Я люблю этот город.

— Я уже поняла это.

Крис очнулся и посмотрел на свою спутницу.

— Как ты, красивая?

Хлоя знала, О ЧЕМ он спрашивает. Не боишься ли ты? Не передумала?

— Я — отлично!

— Вот и хорошо. Тогда сегодня я смогу показать тебе еще и ночной Париж.

Для вечерней прогулки Хлоя надела шелковые свободные брючки и золотой топ, который выглядел на миллион, а стоил гроши. Волосы в хвост собирать не стала, и они золотисто-каштановой бурей мелких завитков ниспадали по плечам и спине.

Из своей спальни выглянул Крис. На нем была очередная шелковая рубашка цвета павлиньего хвоста.

Магараджа! Теперь-то уж точно магараджа, подумала Хлоя.

— Ты похож на древнего царя. Нет, ты любого из древних царей заткнешь за пояс.

Крис рассмеялся, и Хлоя вторила ему, а потом они рука об руку побрели по улицам ночного Парижа. Как друзья. Как любовники.

Париж мерцал и искрился, звуки аккордеона чередовались с африканскими тамтамами, люди гуляли, смеялись, обнимались при встрече, целовались, дарили друг другу подарки... Очарованная и захваченная всеобщим весельем, Хлоя от избытка чувств молча потерлась щекой о широкое плечо своего спутника. Переливчатый шелк сверкнул в свете ночной иллюминации.

— Крис, здесь так здорово...

— Не боишься, красивая? Ночь — время Фаворитов Луны. Так здесь называют воров, убийц и грабителей.

— И еще — время любовников.

Неожиданно его рука, до сего момента свободно обнимавшая Хлою за талию, стала тверже стального бруса.

— Да. И любовников.

От звука его голоса Хлою охватила сладкая дрожь. Ноги разом ослабели, она упала бы, если бы не могучая рука, поддерживавшая ее.

Что я делаю?

Кто он такой?

Незнакомец.

Я с незнакомцем в незнакомом городе.

Я собираюсь легко совершить то, на что не решалась тысячу раз с хорошо знакомыми людьми.

Правильно ли это? Правильный ли мужчина идет рядом со мной?

Ей ответила Хлоя-Мудрая. Все правильно. Он не просто правильный мужчина. Он — единственно возможный. И ты не в незнакомом городе. Ты просто в сказке. Во сне. Там, где Черный Принц подхватит тебя в седло и увезет в свой замок, а потом свершится то, чему не миновать, и все будет хорошо, потому что в сказках и снах иначе не бывает...

Но ведь бывают же плохие сны и страшные сказки?

Страшные сказки бывают про ведьму и Серого Волка, а от плохих снов быстро просыпаешься. Иди, красивая. Иди навстречу своей судьбе. И ничего не бойся.

И Хлоя Чимниз бесстрашно посмотрела в глаза Крису Лэнггону. Впервые за много лет она не испытала ни страха, ни смущения, ни желания нацепить спасительную маску... Она доверчиво и спокойно смотрела на мужчину с оливковой кожей, на мужчину в переливающемся шелке, на Своего Мужчину — и ничего не боялась.

А потом они пришли в ресторан на берегу Сены, и веселый официант приветливо поздоровался с Крисом и поклонился Хлое, а потом пылко поцеловал кончики пальцев, и в его черных озорных глазах горело искреннее восхищение.

И они пили белое вино, смеялись и говорили, а потом Хлоя поняла, что дело было не в ее холодности и занятости, а в очень простой вещи.

Ни одному из своих бойфрендов она не доверяла так, как Крису Лэнгтону.

Хлоя оборвала смех. В расширенных зрачках отразилось пламя свечей. Она медленно потянулась к Крису...

Он обнял ее так нежно, словно она была соткана из тумана и света звезд. Крис слишком хорошо помнил выражение ужаса на этом красивом личике, когда он поцеловал ее в первый раз, у Ирис на кухне. Он ни за что больше не хотел увидеть это выражение.

Он начал целовать ее осторожно, легко, едва касаясь губами ее трепещущего рта, нежных щек, длинных ресниц...

Он целовал ее, а внутри него метался перепуганный, неуверенный в себе мальчишка, отчаянно боящийся признаться самому себе в том, что...

...он любит ее. Любит и желает всей душой. С того самого момента, как увидел впервые.

Крис сдерживал себя, напрягая все силы душевные и телесные. Это не твоя ночь. Это ЕЕ ночь. Подари ей счастье. Подари ей наслаждение. Подари ей целый свет, ибо она должна наконец понять, что она — Королева!

Они поднялись из-за столика и, словно одурманенные, держась за руки, пошли к отелю.

Они поднялись на свой этаж, вошли в номер и не стали зажигать свет.

Они стояли и целовались.

Нежно. Медленно. Осторожно. Боясь спугнуть что-то важное.

Они искали истину, не зная, как она выглядит.

А потом Хлоя глухо вскрикнула и припала к его губам яростным и страшным поцелуем. Он хотел сдержать ее, но она уже подчинилась темной яростной силе, неодолимо затягивавшей ее в водоворот срасти. Хриплый стон вырвался из припухших алых губ.

— Крис! Пожалуйста!

Она увлекла его в спальню и рухнула на необъятную кровать, не отпуская его рук, не отрываясь от него.

— Хлоя...

Они срывали друг с друга одежду, и Крис в прощальном отчаянии думал, что хотел все сделать не так, совсем иначе, медленно, нежно, осторожно, но было уже поздно, и ослепительная нагота самой прекрасной женщины Земли слепила ему глаза, и он тоже поддавался водовороту, слабел, не мог выплыть...

— Стоп!

Она окаменела, услышав его голос.

— Так не пойдет. Давай начнем еще раз. Если хочешь, можешь делать заметки в блокноте. Прежде всего мы должны выяснить, что тебе нравится больше всего.

И он начал выяснять.

Крис Лэнгтон был искушен в любовных играх. Он знал, умел и любил доставлять женщине удовольствие. На этот раз дело осложнялось тем, что он был голоден. Страшно голоден. Он не мог владеть собой. Он слишком сильно хотел эту женщину.

А следовало быть сдержанным. Он начал с пяток. В районе коленей Хлоя была заинтригована. Потом удивлена. А потом...

Потом дыхание ее изменилось. Крис почувствовал это. Ее тело ответило его рукам. Впервые. Не бешеной неконтролируемой страстью, а нарастающим возбуждением. Словно предчувствие шторма на гладкой бирюзе океана...

Что-то шло не так. Крис почувствовал внезапный холодок, пробежавший по его спине.

Дьявол и ад! Ты должен сделать это для нее! Она доверилась тебе, она не испугалась твоих самоуверенных речей, твоей циничной похвальбы, она бросила всю свою жизнь в твои руки и приехала с тобой в Париж, и она, черт побери, ждет, что ты выполнишь то, что обещал! Я не могу. В этом есть что-то... Я не могу. Он был возбужден и зол с одной стороны, но с другой — растерян и странно бессилен. К счастью, невинная Хлоя пока ничего не замечала. Он продолжал машинально ласкать ее безукоризненное тело, осторожно целуя, поглаживая, сжимая и отпуская, проводя кончиком языка, покусывая... Но что-то шло не так.

Она вздрогнула, по всему телу пробежала дрожь предвкушения, и обычный мужчина по имени Крис отреагировал на это именно так, как и должен отреагировать обычный мужчина, но в голове его все яростнее шипел ехидный голос совсем другого существа. Возможно, его имя вообще было не Крис. Возможно, его звали... ...Совесть!

Но реальный Крис Лэнгтон больше не мог сдерживаться. Тело Хлои уже не просто откликалось, оно требовало близости, и ничто не могло больше остановить их стремительное падение в пучину темного водоворота...

Он со стоном вскинулся над ней, и Хлоя затуманенным взглядом успела с ужасом и восторгом разглядеть его наготу, его мощь, его почти звериную чувственную силу, а потом не было уже совсем ничего, просто она с глухим рыданием раскрылась ему навстречу, словно цветок, распускающийся под лучами солнца, и это солнце опалило ее, обрушилось на нее тяжестью мужского тела, лишило дыхания, а потом — потом пришла боль... Резкая, невозможная, невыносимая. За ней пришел страх. А потом резко вернулись все чувства и ощущения.

— Отпусти меня! Оставь меня, ради Бога! Я НЕ МОГУ ЭТОГО ВЫНЕСТИ!

Крису хотелось умереть. Больше ничего. Но он знал, что не имеет права и на это тоже.

Он знал, что совершает ошибку. Знал, что через секунду причинит ей боль, и это может оказаться роковым для Хлои, и без того бесконечно напуганной тем, что с ней должно произойти, но почему-то никак не происходит.

— Хлоя? Любовь моя, мы должны это сделать...

Он замолчал, оторопело глядя во тьму. Что?

Как он ее назвал?

Любовь моя?

Он никогда не говорил этого слова своим женщинам, но вовсе не потому, что избегал этого. Просто ему оно никогда не приходила в голову. Никогда не срывалось с такой легкостью с губ.

Хлоя кусала губы и думала приблизительно о том же, только несколько в ином свете.

Сейчас ему это наскучит. Как все это глупо... Взрослая, двадцати четырех лет жен... девушка не может справиться с собой и своими нервами... Нет, никто на свете не обвинит Криса Лэнгтона, если он сейчас встанет и уйдет в ванную.

Вместо этого он тихо прошептал ей на ухо:

— Хлоя, если мы отложим это сейчас, то все равно все повторится снова. Я знаю, тебе больно, но я могу сделать так, чтобы эта боль была короче. Обещаю, это быстро!

Ей было и стыдно, и сладко, и еще как-то, и карие глаза смотрели на Криса с неуловимым во тьме выражением, он видел только их блеск...

— Крис...

— Подумай. Одна секунда боли, и ты навсегда отделаешься от этой проблемы.

О да! От ЭТОЙ проблемы она отделается...

Хлоя не смогла бы сказать ни единого слова, потому что ее душил стыд, но зато она могла ответить телом. Она просто обняла Криса, прильнула к его груди и полностью доверилась его опытным ласкам.

И была боль, как вспышка под веками, как кратчайший укол раскаленной иглы, но она мгновенно прошла, а вслед за ней прошли и стыд, и само наваждение этой ночи.

Хлоя Чимниз лежала на широкой старинной постели в бывших покоях какого-то герцога, и тусклым золотом отсвечивали рамы старинных картин на стенах, и все здесь было старинным и не из ее жизни. Как и мужчина, от которого она была без ума. Ее первый мужчина. Магараджа с оливковой кожей. Черный Принц с глазами цвета яшмы и черной бирюзы.

Крис Лэнгтон.

— Хлоя... Прости меня... Я не должен был...

— Тс-с... Не говори ничего. Все кончилось. Как ты и сказал.

— Тебе было больно.

— Зато все позади.

Ее сердце разрывалось от любви к нему, но она не собиралась этого показывать.

Его сердце разрывалось от ее слов, и он не мог этого скрыть.

— Что ж... Прости. Тебе не повезло.

— НАМ не повезло.

Ей очень хотелось скользнуть пальцами по его груди, прижаться губами к широкому смуглому плечу, поцеловать этот жесткий насмешливый рот, высокие скулы, виски, еще влажные от пота...

Ей хотелось утонуть в его теле, пить его запах, купаться в тепле его объятий, ей хотелось сказать «Я люблю тебя, Крис!», но все это было невозможно. На дворе стоял двадцатый циничный век, и Крис выполнил то, что обещал сделать, так что на этом можно было бы и закончить.

Она не имела права ни на объятия, ни на слова, ни на признания. Крис Лэнгтон не зря заказал такие апартаменты. Он даже не хочет спать с ней в одной постели. Что ж, так ей и говорили. Он никогда не остается с женщиной на всю ночь.

Хлоя села, и Крис встрепенулся.

— Что? Что случилось? Болит что-нибудь? Хочешь пить?

Она отвернулась и как-то судорожно покачала головой.

— Нет. Я лягу в соседней комнате. Там есть диван...

Он не прикоснулся к ней, не схватил за плечо, но голос его, тихий шепот, вибрировал в ушах Хлои.

— Нет. Спи со мной.

Она взглянула ему в глаза. Может девушки ошибались, и он все-таки иногда спит с любовницами? Или же случилось что-то, что заставило его нарушить собственные правила?

Крис был сейчас менее всего похож на человека привыкшего следовать каким бы то ни было правилам. Нежность смягчила черты его лица. И он назвал ее «Хлоя, любовь моя»!

Так она и думала тогда! В день Очень Большого Праздника. Это — типичная любовь с первого взгляда!

И она расхохоталась, чтобы не разрыдаться. Конечно! Типичная... с первого...

Она замотала головой, продолжая смеяться, но Крис неправильно истолковал ее жест и все-таки схватил ее за руку.

— Спи со мной, Хлоя. Усни в моих объятиях. Пожалуйста. Позволь мне сделать это. Для нас обоих.

Хлоя осеклась. Она вдруг так ясно увидела в его глазах отчаяние, гнев, боль, презрение к самому себе, что едва не потеряла сознание. Так вот, что он чувствует! Хлою вдруг охватило раскаяние. В конце концов, это ведь она довела его до такого состояния...

И она сказала то, чего он ждал.

— Обними меня. Обними меня, Крис.

Он обнял ее нежно-нежно, бережно, словно ребенка, и они вместе опустились в пуховую мягкость постели. Крис слушал, как ее дыхание становится все медленнее, все спокойнее, а потом она заснула в его руках, доверчиво припав щекой к широкой груди.

Крис не мог спать. Он лежал, смотрел во тьму, пронизанную бликами света от уличных фонарей, и брови его страдальчески изогнулись, а губы беззвучно шептали слова, не предназначенные ни для чьих ушей...

10

Хлоя проснулась от звона колоколов. Она лежала, не открывая глаз, и прислушивалась к себе.

Все по-другому. Я — другая.

Я спокойная. Я гордая, умиротворенная и какая-то... цельная.

Я думала, что буду жить во лжи всю жизнь, и это будет засасывать все глубже и глубже, но теперь все позади.

Я — другая.

Я провела эту ночь в объятиях Криса Лэнгтона, человека, который никогда не спит со своим любовницами в одной постели до утра, человека, который назвал меня «моя любовь».

Это удивительно. Это волнует. Это вселяет абсолютно беспричинную и, наверное, бессмысленную радость.

Хлоя потянулась и блаженно вздохнула. Колокола вызванивали торжественно и чисто, словно возвещая Хлое новую жизнь, словно празднуя некую победу, словно обещая, что это утро станет утром ее новой жизни. Она открыла глаза и села. Здравствуй, мир. Я приветствую тебя. Все это благодаря Крису. Она никогда бы не решилась на такой сумасбродный и прекрасный способ изменить свою судьбу. Это он, Черный Принц, взял ее за руку и решительно провел нужным путем. Она благодарна ему. Больше, чем просто благодарна. И должна ему об этом сказать. Немедленно...

Только теперь она поняла, что в постели больше никого нет.

Смятая подушка, смутный отпечаток его тела на простынях — и пустота.

В первый момент она испугалась и смутилась. Потом решительно тряхнула спутаннными кудрями.

Он просто встал раньше. Может быть, ушел на пробежку. Может быть, колокола его разбудили.

Хлоя вновь улыбнулась своим воспоминаниям, вскочила с постели, завернулась в необъятный купальный халат и отправилась в гостиную.

Все окна были распахнуты настежь, и Крис стоял возле одного из них, глядя на залитый утренним солнцем Париж. Без рубашки, только в черных брюках, босиком. Темные волосы были спутаны.

Хлоя закусила губу, чтобы не лопнуть от счастья. Она провела ночь с этим мужчиной. Она его обожает. Она его хочет.

Мужчина не слышал ее шагов. Он хмурился и смотрел куда-то вдаль. Хлоя тихо приблизилась к нему и осторожно взяла за руку. Ее развеселило то, что он сильно вздрогнул. А что до мгновенной судороги боли на его лице, так она этого просто не заметила.

— Слышишь, Крис? Колокола вызванивают мою радость.

— Нет. Они зовут верующих на молитву.

— Нет. Они приветствуют меня!

Она рассмеялась и запустила обе руки в свои густые кудри, потому и не заметила, как он отошел от нее. На один маленький, почти неприметный шажочек. Словно стремился убежать.

— Ты хорошенькая...

— Я? Я красавица!! Я лучше всех!!!

— Приятно слышать такую самооценку. Кофе хочешь?

— Я хочу всего сразу!

Он засмеялся. Хлоя ответила таким же смехом.

— Я хочу кофе. Я хочу все увидеть. Я хочу летать.

Она раскинула руки и зажмурилась, точно хотела обнять весь мир, Париж, мужчину рядом с ней, все, что окружало ее и дарило ощущение такого безмятежного счастья.

Крис осторожно подал голос.

— Начнем все-таки с кофе. Он, правда, немного остыл.

Она приняла у него из рук чашку, отхлебнула немного и наконец-то посмотрела ему в глаза.

— Ты давно тут стоишь?

— Недавно.

Он не выглядел ни счастливым, ни расположенным к беседе. Еще бы, нарушитель собственных правил!

— О, должно быть, это моя вина. Я храпела?

Теперь он улыбнулся.

— Нет. Ты вела себя хорошо. Тихо и спокойно. Не вертелась и не храпела. Спать с тобой — одно удовольствие.

— Слава Богу!

Крис испытующе посмотрел на нее.

— Ты нормально себя чувствуешь?

Настроение почему-то испортилось. Она не смогла определить, из-за чего.

— Да, конечно.

— А... кровь?

— Ну, есть немножко. Я должна об этом тебе говорить?

— Да.

— Зачем?

Его глаза стали злыми, а в голосе звучало самое настоящее смятение.

— Потому что ты добрая и смелая девочка, потому что ты всю жизнь говоришь людям только то, что им хочется слышать, чтобы не расстраивать их. Вот я, Крис, и я задал тебе вопрос, и ты ответила на него. Я счастлив, все счастливы, все хорошо!

Хлоя плотнее завернулась в халат. Утро как-то поблекло. Колокола стали звучать назойливо.

— Ты словно не в себе, Крис...

— Нет! Я в себе. Я просто пытаюсь вытянуть правду из лучшей в мире актрисы.

— И этот человек зовет меня невротичкой! Я думаю, ты просто не выспался. Я, наверняка, храпела, а ты, как вежливый человек, лежал и терпел...

Их взгляды столкнулись, высекая тысячу искр. Хлоя не понимала, что происходит.

— Хватит, Крис. Я никогда не чувствовала себя лучше, счастливее и довольнее.

Он помолчал еще секунду и отвел глаза.

— Что ж, значит, все в порядке.

Они завтракали, они разговаривали, они смеялись, они составляли расписание на день. Они вели себя, как друзья.

Но день стал чуть тусклее.

Потом Хлоя принимала душ, сушила волосы и переодевалась. Чуть подкрашивала глаза и губы, откровенно любуясь своими сверкающими глазами и румянцем на щеках.

Энергично сражаясь с непокорными кудрями, она вошла в спальню и застыла на месте.

Крис стоял возле смятой постели, и на лице у него было отчаяние, а в глазах — почти агония.

— Крис! Что с тобой?

— Так мало крови... и так много боли...

Она схватила его за руку, но та повисла безжизненной плетью. Словно он не хотел к ней прикасаться.

— Ну и что? Из разбитого колена крови больше, но ты же не сходишь из-за него с ума.

— Я причинил тебе боль.

Хлоя с шумом выдохнула воздух из груди.

— Еще раз повторить? Это ерунда. От ожога было в тысячу раз больнее.

— НО НЕ Я ТЕБЯ ОБЖЕГ...

И день стал еще мрачнее.

Они оба пытались исправить хоть что-то. Для этого нужно было просто болтать ни о чем. Крис обратил внимание на волосы Хлои и вяло сообщил, что в жизни не видел такой красоты. Хлоя легкомысленным голосом ответила:

— Кудряшки. Ужас всей моей жизни. Никто не принимает всерьез человека с кудряшками. Если я захочу заняться серьезной карьерой, мне придется обриться наголо.

— Не вздумай.

Она очень хотела, чтобы он прикоснулся к ее волосам, приласкал ее, но Крис этого не сделал.

Он только испытующе смотрел, как она стягивает волосы в хвост детской зеленой резинкой с двумя пластиковыми цветочками.

— Ты выглядишь на двенадцать лет.

— Я закончила университет, Крис Лэнгтон, и работала на многие известные компании. Так что мне не двенадцать.

— Сдаюсь.

— Крис?

— Да, Хлоя?

— Я подожду, пожалуй, с карьерой. Займусь личной жизнью.

Он ответил вежливо и безразлично:

— Как тебе самой будет угодно, Открытие.

Они спустились в ресторан, и Хлоя, не удержавшись, присвистнула.

— Интересно, неужели для того, чтобы съесть круассан с джемом, требуется столько фужеров, тарелок, вилок и ножей?

— Это отель высшей категории. Здесь останавливаются люди со всего мира. Кто-то предпочитает на завтрак две былинки латука, а кто-то — окорок с картошкой и пивом. Шведы едят копченого лосося и селедку. Итальянцы — пасту. Русские... никто не знает, что могут заказать русские. На всякий случай столы накрыты по полной программе.

— Крис, что же делать?

— А что случилось?

— Я не знаю, что заказывать. Дома я ем мюсли и кукурузные хлопья.

— Закажи все, что тебе хочется.

— А вдруг у них этого нет?

— У них есть все.

— Какой ты умный, Крис! Ты, наверное, уже все в этой жизни пробовал и делал, и все у тебя получалось правильно...

Он быстро посмотрел на нее.

— Не все.

Хлоя обругала себя последними словами. Он опять думает о прошедшей ночи. Ну когда же ты научишься помалкивать, Хлоя Чимниз!

Все-таки, что происходит? Крис определенно и явно ненавидит все, что связано с прошедшей ночью. Воспоминания причиняют ему муку.

День стал еще пасмурнее.

Хлоя сердито фыркнула своим мыслям в лицо и принялась трещать без умолку.

— Ладно, не будь таким мрачным! Лучше дай мне совет. Практический и полезный: как мне заниматься карьерой?

— А чем ты хочешь заниматься?

— Если бы я знала, то уже давно занималась бы этим.

— Хорошо, зайдем по-другому. Что тебе нравилось в университете?

— Друзья. Лекции. Независимость.

— Так. Лекции. О чем они были?

— О химии, о чем же еще.

— Что же там может нравиться?

— О, химия прекрасна. Точна, и в то же время многолика, элегантна, разнообразна. Мальчики увлеклись ею, потому что у них появилась возможность совершенно легально что-нибудь взорвать, а мне нравилось другое. Бесконечные структуры. Цепочки, в которых все так точно и великолепно сложено. А опыты я могла проводить неделями, пока не добивалась результата.

Крис улыбнулся.

— Что ж, многое становится ясно. Отсутствие жестокости, жесткости, агрессии. Терпение. Усидчивость. Любовь к порядку. Отличный набор.

— А по мне — звучит как-то скучновато. Я бы пошла в пищевую промышленность, но у меня другой диплом.

— Не торопись в пищевую промышленность. Честно говоря, у меня созрело серьезное желание предложить тебе постоянную работу в «Лэнгтон Коммьюникейшн».

— Ты шутишь?

— Что ты! Мне не до шуток. Я изо всех сил борюсь сам с собой.

— О... Почему?

Крис поглядел на нее с неприкрытой иронией.

— Ты что, серьезно не понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты работала у меня?

— Нет. Как не понимаю и того, почему ты хочешь предложить мне постоянную работу. Я ничего не сделала для компании. Я не могу принести пользу мировому движению пиара. Правда, я могу заваривать чай и подавать бумажные салфетки расчувствовавшимся от счастья клиентам...

— Нет. Не это.

— Тогда что? Чисто гипотетически.

— Тебе это не понравится.

— Мне и чай заваривать не нравится, но я не умру от этого. Ну давай, скажи правду.

— Том, Эбби и все остальные считают, что ты подходишь, потому что ты совершенно... обычная. Ординарная. Типичный образец.

Он оказался прав. Хлое это не понравилось. Но и не убило.

— Я же говорил, тебе не понравится.

— Ты чего-то не договариваешь. Типичный образец ЧЕГО?

Крис тяжело вздохнул.

— Понимаешь, у меня хорошие сотрудники. Их много, и у каждого есть свой конек. Полли ди Маджо может заниматься только рокерами, а потому сама уже немножко Дженис Джоплин. Том — психолог. Даже когда он ведет важные переговоры, то ухитряется впихнуть туда психологические тесты. Эбби — сущий ангел и работоспособна до чертиков. Поппи идеально ухаживает за любыми растениями. Сара Монро способна осадить любого недовольного клиента и соблазнить любого несговорчивого. Они превосходны, каждый в своем деле, но попробуй заставить Полли заниматься бумажной работой, Саре дай ухаживать за растениями, а Тому поручи осадить несговорчивого клиента. Все рухнет. Нам давно уже нужен совсем другой человек. Точнее, другая сотрудница. Та, в которой нет перехлестов в одну сторону. Спокойная. Уравновешенная. Красивая. Вызывающая расположение одним своим видом. Искренне готовая помочь. При этом хозяйственная, в меру романтичная, любящая читать романы и стихи. Короче — женщина.

— Ну и что дальше? Что он скрывает?

— Ну и то. Я не зря зову тебя Открытием. Я никому зря не даю прозвища.

Она кивнула, опустила голову и тихо промолвила:

— Но я не обычная. Я встаю под звуки колоколов, хочу научиться летать и... И я влюблена.

Крис замер, при этом на лице его появилось такое смешное выражение, что Хлоя, исподтишка наблюдавшая за ним, не удержалась и фыркнула.

— Расслабься, Крис. Я влюблена в Париж. О, вот и завтрак.

И они принялись поглощать яичницу и бекон, джем и булочки, сыр и йогурт, кофе и сок, и делали это очень тщательно, чтобы не смотреть друг на друга и не выдать боли, плескавшейся в глазах карих... глазах зеленых...

Крис купил ей путеводитель по Парижу, и они снова отправились бродить по городу, только теперь заходили к музеи и дворцы, галереи и выставочные залы.

— Хочешь, купим портативную видеокамеру?

— Нет. Я хочу все это запомнить. Впитать в себя. Так лучше. А с камерой мне придется все время смотреть в объектив и заботиться о фокусе. Но спасибо за предложение.

— Оригиналка!

— Нет. Я — обычная.

— Лучше бы я тебе этого не говорил.

— Прощаю.

— Спасибо.

Когда они окончательно вымотались от пешей прогулки, Крис купил билеты на речной трамвайчик. Они медленно скользили по спокойной мутной поверхности Сены, любуясь проплывавшим мимо них Парижем, и неспешно разговаривали. Хлоя старалась не думать о неприятном. Просто наслаждалась тем, что они рядом.

— Крис?

— Да?

— Расскажи, как ты занялся пиаром. Что для тебя это значит. Почему это тебе интересно?

— О нет. Сегодня у нас отдых. У меня каникулы. А если тебе действительно хочется это знать, то завтра на переговорах ты все услышишь. Я собираюсь выложить на стол свое жизненное кредо.

— Ты хочешь, чтобы я пришла?

Крис посмотрел на нее со странным выражением.

— Я без тебя просто не смогу говорить.

Она ему не поверила, конечно. Но его слова согрели душу и сердце. Потом Крис обнял ее за плечи и легонько потерся щекой о пушистые колечки, выбившиеся из хвоста.

— Считается, что пиар — дело мужское. Ты сама это поймешь завтра. Там будет не так много женщин.

— Что ж, придется украсить собой ваше сборище.

Она отвернулась, чтобы Крис не увидел выражение ее лица.

Он был рядом. Держал ее за руку. Прикасался к ней. Говорил с ней.

И все же он был далеко. На другой планете. В другом измерении.

Он любил ее сегодня ночью. Он сделал ее женщиной. Он выполнил свое обещание, даже пошел дальше. Она заснула на его груди.

Но он был не с ней. Утро ее новой жизни яркими солнечными лучами высветило ужасающую и простую истину — Крис Лэнгтон отдаляется от нее. Осторожными маленькими шажками, стараясь не напугать и не обидеть Хлою Чимниз, он уходит, возвращается в свой мир, и в этом мире ей нет места.

Она не знала причины. Крис не выглядел смущенным, его вообще вряд ли что-то могло смутить.

Ответ пришел сам.

Он не хотел этого делать. Но сделал. Он обещал то, к чему совсем не стремился. Да еще и причинил ей боль.

Именно эти два обстоятельства заставляют его самолюбие страдать, и за это он никогда не простит Хлою Чимниз.

Они будут болтать и смеяться, но между ними уже легло отчуждение, и с каждой минутой эта пропасть будет расти.

Будь оно все проклято.

11

День упал за горизонт, и новая теплая ночь вытащила Париж на ярко освещенные улицы. Хлоя и Крис неслись к концу своего сумасшедшего уикенда.

Ночной клуб был очень хорош. Прежде всего тем, что из-за громкой музыки разговаривать было невозможно, а разговаривать к вечеру стало совсем трудно. Она заметила это в одном из кафе. Крис отвечал невпопад, неохотно, вяло, а взгляд его все чаще становился отсутствующим и мрачным. Он словно тяготился присутствием Хлои, и от этого ей было больно.

Поэтому Хлоя-Бабочка плясала и хохотала, заводила толпу и веселилась до упаду, ибо сказано мудрым: если слезы душат тебя, смейся во все горло.

Под утро они вернулись в отель. Ноги у Хлои гудели, все тело болело, а в голове поселилась одна безумная и навязчивая мысль.

Сегодня последняя ночь. Последняя в жизни. Завтра утром все закончится. Сказка. Сон. Счастье. И начнется что-то иное, новое, несомненно интересное — но без Криса. И потому сегодня, в эти последние часы перед разлукой, она будет ласкать его и принимать его ласки, не так, как прошлой ночью, совсем иначе.

Она запомнит его. Запах теплой кожи. Силу, которая окружает его теплым сияющим ореолом. Уверенную крепость рук. Тяжесть тела.

Думая обо всем этом, сгорая в огне собственных мыслей, она была рада, что он не стал зажигать свет, когда они вошли в номер. Голос Криса прозвучал тихо-тихо, как дуновение ветра...

— Хлоя...

Ну же! Отнеси меня и спальню. Возьми меня. Обними. Измучай меня своими ласками. Подари мне последнюю ночь.

— Хлоя, я хотел сказать... Странная штука с этой девственностью... Мне надо было думать, прежде чем говорить.

Она не могла ответить, потому что сгорала от желания. Почему он не обнимает ее?

— Знаешь, я думаю, ты напрасно считала свою невинность трагедией.

Она застыла. Замерзла. И устала.

— Я все вспоминаю твои слова. О бойфрендах, о том, как они с тобой... а ты с ними... Ничего не надо было менять. Ты такая, какая есть. Так и должно было быть. Прости. Я не должен был говорить это сейчас, но... я не могу. Спокойной ночи.

Вот как все просто. Крис ушел в соседнюю комнату и закрыл дверь. Кажется, он что-то сказал напоследок? Ах, да. Он сказал, что Хлоя Чимниз должна быть одна всю жизнь. Ей незачем быть с кем-то. Потому что она для этого не создана.

Хлоя спокойно разделась догола и легла поверх одеяла. Сложила руки под грудью. Закрыла глаза.

Ничего нет. Тьма. Только за стеной проклятого герцогского будуара осторожные и бесшумные шаги. Так ходят охотники в Индии. Далекой, пряной, жаркой, разноцветной стране. Стране, где мужчины могучи и нежны, магараджи властны и безжалостны, а женщины... а женщины совсем не похожи на нее.

Поэтому она здесь, Одна. Она никому не нужна и никому не интересна. Хлоя-Артистка. Хлоя-Пустышка.

Тьма. Холод. Не снаружи, внутри. На том месте, где у людей сердце.

Хлоя-Кукла. Хлоя-Типичная Одинокая Женщина.

Крис не сомкнул глаз всю ночь, вернее, ее остаток. Он ходил по комнате, и лицо его было искажено мукой.

Он нарушил все свои правила, он сам сбросил свою броню, он разорвал грудь и вытащил на свет Божий свое сердце, он сделал то, чего нельзя было делать, а теперь расплачивался за это.

В груди, там, где у людей сердце, у него горел погребальный костер.

Я сею пустоту. После меня остается выжженная земля. Выжженные глаза женщин. Тьма. Я не могу никого сделать счастливым. Я могу только побеждать.

Чхота-Дал, ты был прав. Моя победа убила меня.

Утром они встретились так, словно ничего и не было. Как коллеги. Как приятели. Как босс и его референт.

Быстро уложили вещи, потому что Крис планировал сразу из конференц-зала, где пройдут переговоры, отправиться в аэропорт.

День соответствовал настроению Хлои в полной мере. Унылый моросящий дождик, вялое, влажное тепло.

Хлоя ничего не чувствовала. Какая разница...

После обеда такси привезло их на конференцию. Криса узнавали, хлопали по плечу, обнимали, мерили любопытными взглядами его спутницу... Хлоя ничего не чувствовала. Механически улыбалась, кивала, здоровалась, знакомилась.

Потом был доклад Криса. Разумеется, она понимала, что он говорит, даже могла оценить, как здорово он говорит, но зачем он это говорит?.. Какое значение имеет пиар, если жизнь человека не просто разрушена, а даже не начата? И зачем ей теперь сознание того, что она женщина? Хвастаться? Перед кем? Гордиться? Чем?

Тем, что мужчина опять не согласился остаться с ней хотя бы на две ночи?!

Во время доклада Крис не спускал с нее глаз. Хлоя поняла это и стала слушать внимательнее. Рациональный мозг с трудом, но побеждал душевную апатию. Хлоя заставила себя начать понимать то, что говорил Крис.

А потом он закончил, и в зале настала тишина. Хлоя с некоторым возмущением огляделась по сторонам. Даже она понимает, как здорово он выступил, она, не имеющая к пиару никакого отношения...

И тут зал взорвался аплодисментами. Криса обступили со всех сторон, опять хлопали по плечу, жали руки, обнимали и поздравляли. Он заявил, что без помощи Хлои не смог бы ничем удивить собравшихся, и тогда жать руку начали уже ей.

Короче говоря, наступил полнейший содом, и Хлоя опомнилась только в самолете.

Крис спросил:

— Как тебе мое выступление?

— Великолепно. Ты сам знаешь.

— Хлоя?

— Да?

— Нам нужно поговорить. Не на ходу, не в дороге, а спокойно, в тишине.

Хлоя посмотрела на Криса с легким ужасом в глазах. Она была не в силах разговаривать с ним. Скорее домой! Новая жизнь, так новая жизнь.

В аэропорту их неожиданно встретила Полли ди Маджо. При виде Хлои ее зрачки на мгновение расширились, но на красивом лице нельзя было прочесть ничего, кроме изначально присутствовавшего тревожного возбуждения.

— Крис, прости, что я приехала, но это срочно. Мы пытались дозвониться в Париж, но ты был недосягаем, У нас ЧП. Красотка Сью собрала пресс-конференцию и заявила, что вы с Лизой Деверо жили вместе, когда мы занимались раскруткой ее программы на ТВ. Сью настаивает на том, что ты нарочно перекупил канал 7+, чтобы раскручивать свою любовницу...

Полли еще что-то говорила, но Хлоя уже не слушала ее. Лиза Деверо. Красивая, эффектная блондинка с телевидения. Женщина его круга. Вот ее бы он повез в Париж с удовольствием.

Хлоя осторожно отстала от Криса и Полли, увлеченно что-то обсуждавших. Тут Крис обернулся и сердито поинтересовался:

— Хлоя, ты идешь?

— Думаю, нет. У тебя проблемы, которые надо срочно решать, а мне надо домой.

Он секунду смотрел на нее, а потом резко шагнул к ней.

— Так что же, вот так просто? Спасибо и до свидания?

Тысяча ножей вонзилась в ее сердце, когда Хлоя-Артистка улыбнулась и кивнула.

— Вот именно. Спасибо и до свидания.

А потом повернулась и скрылась в толпе.

Конечно же, проблемы Крис решил. Не все и не сразу, но решил. В основном, потому, что думал совершенно не о проблемах и не о том, как их решать.

Журналисты задавали тысячи вопросов, щелкали фотокамеры, а Крис то и дело носился к телефону. Он звонил Хлое несколько часов подряд, но она не отвечала.

На исходе четвертого часа в трубке неожиданно раздался женский голос.

— Хлою? Ее нет. Она улетела в Париж.

— Она уже прилетела, в том-то все и дело, что я не могу ее разыскать... Вы Пенни? Пенелопа?

— Да, а...

— Понимаете, это со мной она летала в Париж. Мы разминулись в аэропорту, а мне очень нужно поговорить с ней.

— Что ж, попробуйте позвонить Ирис Грант. Знаете номер? Да, и вот еще что... вы не могли бы ей кое-что передать?

— Конечно.

— Скажите, что Пенни и Билли просят у нее прощения. Мы только сейчас поняли, как тяжело ей приходилось все эти годы с мамой и с нами. У мамы сейчас врач, а у нас тут нечто вроде семейного совета. Наш отец, тетка Мэй, Билли и я. Пусть она позвонит, если сможет.

— Я передам. Спасибо, Пенни.

Он мгновенно набрал номер Ирис Грант, с удивлением замечая, как трясутся его пальцы.

Рыжие опасны в состоянии ярости, это стало ясно сразу после того, как Крис назвал себя.

— Ты?! Она здесь, и будь я проклята, если позову ее к телефону. Что ты с ней сделал, мерзавец? Я в жизни ее такой не видела. Не приближайся к ней, понял? И не смей больше звонить.

Он не стал звонить. Сел в машину и поехал к дому Ирис, оставив отдуваться за все Полли и Эбби.

Ирис сама спустилась вниз, едва услышав его голос в домофоне.

— Убирайся! Она выглядит так, словно не спала неделю. До завтра я тебя к ней не подпущу, а завтра только в моем присутствии. У, Синяя Борода! Гад, гад, гад, несчастный самовлюбленный гад!

Крис ошеломленно смотрел на захлопнувшуюся дверь. Потом повернулся и пошел к машине. Остановился. Поднял голову и улыбнулся тусклым английским звездам.

— Хлоя, любовь моя... ты ведь ждала так долго... Неужели я не смогу подождать?

На следующее утро Хлоя категорически заявила, что на работу не пойдет. Ирис немедленно взвилась в воздух.

— Разумеется, пойдешь! Ты должна пройти мимо него и надменно поздороваться, потому что это он твоего мизинца не стоит, а вовсе не ты должности его паршивого референта...

— Я на работу не пойду.

— Хлоя!

— Ирис?

— Не изображай из себя сфинкса! Ты должна пойти и все это пережить. Я понятия не имею, что именно он с тобой сделал, но спуска ему давать нельзя.

— Я на работу не пойду. Я уже там не работаю.

— Что-о?

— Там есть правила. Я их нарушила. Почти все. Теперь я автоматически уволена. Так что на работу я не пойду.

В этот момент интересную беседу прервал звонок в дверь, на что Ирис отреагировала мгновенно. Она схватила большой расписной деревянный половник (сувенир из России) и ринулась к дверям.

— Сейчас я ему покажу!

На пороге возникла высокая, стройная, смуглая женщина, при виде которой Хлоя потеряла дар речи. Фамильное сходство не оставляло никаких сомнений: это Лакшми Лэнгтон.

Лакшми улыбнулась и совершенно спокойным голосом поинтересовалась:

— Добрый день. Могу ли я поговорить с мисс Чимниз? Если не ошибаюсь, это вы — Хлоя?

Даже несмотря на потрясение, которое переживала в этот миг Хлоя, она все же отметила, что в природе произошло удивительное событие. Ирис Грант, рыжеволосая дочь и внучка миллионеров, бизнес-леди и просто неукротимый вихрь в юбке, стушевалась, опустила глаза и неслышно, бочком, пряча за спину неуместно яркий предмет кухонной утвари, испарилась из коридора. Хлоя откашлялась.

— Да, это я. Проходите.

— Быть может, вы выпьете со мной кофе? Где-нибудь на нейтральной территории?

— Нет... то есть, простите... Я не слишком хорошо себя чувствую и не хочу выходить.

— В таком случае не могли бы вы принести мне стакан холодной воды? Можно минеральной, но без газа.

Хлоя на ватных ногах прошла в кухню, посмотрела на Ирис невидящими глазами, налила воды и вернулась в коридор. Лакшми выпила воду маленькими глотками, вернула Хлое стакан и вдруг солнечно улыбнулась.

— Я буду очень краткой. В течение последнего, очень недолгого времени мой сын изменился. Он стал странным — для всех, кто знал его раньше. Вчера вечером, вернее, ночью, он вернулся домой в крайне взбаламученном состоянии. Видимо, страсти, бушевавшие в нем, были слишком сильны, и он мне все рассказал. О вас, Хлоя. Разумеется, он не знает, что я здесь.

— Вы можете быть совершенно спокойны, миссис Лэнгтон. Я больше никогда...

— Что вы, моя дорогая. Я не англичанка. У меня на родине не принято скрывать свои чувства или стесняться их проявления. Именно это мучило меня все эти годы в отношении Криса. Но я о другом. Вы первая женщина, Хлоя, которую Крис допустил в свое сердце. Прошу вас, не поступайте опрометчиво. До свидания.

И Лакшми Лэнгтон царственно кивнула, а затем выплыла из квартиры. Хлоя не могла пошевелиться. Она просто не понимала, что происходит.

Ирис робко выглянула из кухни.

— Хло... Я думаю, тебе не стоит сегодня выходить... Отдохни, приди в себя. Я поеду в офис, а к пяти буду дома. Сходим куда-нибудь. Или съездим к твоим. Идет?

— Что? Да, конечно. Пока, Ирис.

Ирис все с тем же ошарашенным видом вышла из квартиры, даже не спохватившись, что ее сумочка и ключи остались на столике в прихожей.

Хлоя ушла на кухню и села на стул. Она сидела очень прямо, сложив руки на коленях, а на ее губах блуждала безумная улыбка.

Звонок в дверь вывел ее из состояния ступора. Наверное, Ирис. Вспомнила про сумочку. Она нажала кнопку домофона и заранее отперла дверь, а сама вернулась в кухню. Почему-то ей казалось очень важным сидеть вот так, сложив руки на коленях, и смотреть в одну точку. Наверное, именно так медитируют мудрецы в жаркой, пряной стране, под бирюзовым небом которой родился Черный Принц...

Легкие шаги стремительно прошелестели по коридору, приблизились к кухне. Хлоя подняла голову.

В дверях стоял призрак Криса Лэнгтона. Бледное лицо казалось серым и безжизненным, огромные темные глаза больше не были ни зелеными, ни темно-серыми, как черная бирюза. Это были две бездонных пропасти, наполненные отчаянием. Жесткий рот был мучительно искривлен, а пальцы, вцепившиеся в притолоку, казалось, из последних сил поддерживают едва не падающее тело.

— Хлоя...

— Крис...

— Ты не вышла на работу.

— Я же уволена. Ты сам сказал о правилах.

— Ты этого хочешь? Хорошо. Ты уволена.

— Хорошо. Учти, с Ирис будут проблемы. Она вне себя.

— Это я переживу. Не переживу я другого.

— Чего же?

— Я люблю тебя.

— Что?!

— Я никогда и никому этого не говорил. И никогда не хотел этого говорить. Тебе я это говорю уже второй раз, и без всякого усилия.

— Но ты не...

— Я — да. Очень. Я люблю тебя, Хлоя. Тебе часто это говорили?

— Да... Нет... Они все равно не это имели в виду.

— А я — это. И я не знаю, что мне с этим делать. Ирис сказала, что я тебя ранил. Мама сказала, что я дурак. Я сам боюсь, что слишком стар для тебя...

— Почему бы тебе не спросить меня саму?

— Спрашиваю.

Случилось невероятное событие номер два. Крис Лэнгтон зажмурился и выпалил на одном дыхании:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Хлоя-Горячая Штучка расправила плечи и встала прямо перед испуганным Черным Принцем.

— Только при одном условии.

— Каком?..

— Ты немедленно отвезешь меня к себе и займешься со мной любовью!

Теплая летняя ночь лила в окна серебряный лунный свет. В этом свете все очертания были четче, резче, контрастнее, и комната казалась какой-то нереальной.

Разбросанная по полу одежда. Смятая, словно взрывом разбросанная, постель. И странное существо на постели.

Они лежали, обнявшись так тесно, что их не могла бы разорвать никакая сила. Грудь к груди. Сердце к сердцу.

Кожа вплавилась в кожу. Кровь стала общей.

Дыхание — единым.

Мужчина смотрел, как расширяются зрачки женщины, как учащается ее дыхание, как расцветает на губах почти безумная и счастливая улыбка...

Они почти не двигались, в этом больше не было нужды. Их соединяло нечто большее, чем просто плотская близость.

— Я люблю тебя... — Я люблю тебя...

И был полет во тьме, в конце которой обнаружилось новое, только что народившееся солнце, да не одно, целая тысяча солнц, и все они разом вспыхнули под веками, и тогда истина, которую так долго искали мужчина и женщина, вдруг стала такой очевидной, что они едва не заплакали от счастья. А потом было падение, но не страшное, а волшебное, как во сне или в сказке, и их обоих несло по волнам невидимого и огромного океана. Только женщина знала: он непременно бирюзового цвета, этот океан, и в нем нет ни одной хищной рыбы, а есть только мерное движение волн, да зарождающийся где-то вдали шторм, который накроет их с головой, и они будут смеяться и пить поцелуи друг друга, а потом все повторится бессчетное количество раз, и так будет всегда, всегда, потому что... ...потому что это — Любовь. И тогда луна рассмеялась тихим звенящим смехом и плеснула на обнаженных любовников жидким серебром, затопила им спальню, и Хлоя с Крисом почувствовали, как незримый океан осторожно выносит их на землю.

И они уснули, уснули так крепко, так спокойно, ибо больше не осталось ни страхов, ни сомнений, ни пустоты, ни выжженной земли, ни лжи, ни одиночества... Отныне и во веки веков.

Эпилог

Они попросту сбежали от гостей. Дед Лэнгтон провозглашал тосты и флиртовал с Полли ди Маджо, которая опять перекрасилась в брюнетку и была до невозможности сексуальна. Том ухаживал за Эбби и попутно делал какие-то загадочные пометки в записной книжке. Лакшми сидела во главе стола, и все мужчины жмурились, глядя на ее радужное сари, на золотые замысловатые серьги в ушах и на десятки тонких золотых браслетов.

И десятки людей хохотали, пели и пили вино в саду, а верховодила ими рыжая Ирис, специалист по устройству Очень Больших Праздников.

Было шумно, весело и очень легко на душе.

Хлоя с размаху кинулась на постель и задрала гудевшие ноги кверху.

— Все. Не могу больше. Они отвалятся, Крис, ей-богу, отвалятся.

Магараджа с улыбкой смотрел на свою молодую жену.

Крис был неотразим в бирюзовой шелковой рубахе с расстегнутым воротом, смуглый, зеленоглазый, высокий... Хлоя порывисто вздохнула.

— Как же я тебя люблю, Черный Принц! Крис?

— Да, красивая?

— Раздень меня...

Он раздел ее медленно, почти доведя до сумасшествия своими осторожными вкрадчивыми ласками, но сам не спешил присоединиться к ней. Хлоя смотрела на него расширенными зрачками, а он улыбался.

— Закрой глаза, красивая.

Она повиновалась. И через мгновение ей на грудь легла холодная гладкая тяжесть. Хлоя вскрикнула и открыла глаза.

Сапфиры, рубины, изумруды, опалы, бриллианты и аметисты. Целое ожерелье — золотая лиана с распустившимися на ней драгоценными цветами.

— Крис, это же...

— Да. Этому ожерелью больше тысячи лет. Мне отдал его Чхота-Лал. Он сказал, что оно бесценно, если отдать его в руки оценщика, но в один прекрасный день потеряет всякую ценность для меня. Я спросил, как такое может быть, а мой дед рассмеялся и сказал, что я сам все пойму.

— Ну?

— Этот день наступил. Я понял.

И Черный Принц молча склонился к губам своей Принцессы, а она обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом.

Драгоценнейшее ожерелье на свете с легким звоном упало на ковер, но этого уже никто не заметил.

Есть кое-что драгоценнее всех изумрудов мира...

КОНЕЦ