У каждого времени свои герои. Советские героические плеяды были многослойны, потому что часть личностей, предназначенных к почитанию, навязывалась властями, отчего не всех этих людей уважали, точно так же, как всякие другие начальнические фантазии. Зато были герои, которых народ находил в глубинах собственной жизни, искренне возводя на пьедесталы. Были увешанные медалями партийные запевалы и были Высоцкий с Окуджавой, были помпезные спектакли о вождях, шедшие в полупустых залах, и был московский Театр на Таганке, на спектакли которого билетов было нельзя достать просто так.

Был футбол. Билеты продавались в уличных кассах, скамьи на стадионах стояли сплоченно, и там никто никого не боялся; можно было покричать, порадоваться и попечалиться от души, можно было оказаться самим собой без стеснения на целых полтора часа. В футбол играли народные герои, люди, имеющие нечто такое, что не зависело от партийного стажа, национальности и отношений с верховными вождями. На стадионы ходили куда с большим энтузиазмом, чем на обязательные демонстрации по поводу революционных праздников.

Киевское футбольное «Динамо» было предметом всенародной гордости всю последнюю треть XX века, даже дольше. Это была воистину народная команда, взявшаяся вроде бы неизвестно откуда, не имевшая понятия о том, что можно покупать игроков в далекой Бразилии, не нуждавшаяся в переводчиках для общения с тренерами. Это был «наш продукт», но куда совершеннее всяких телевизоров «Березка» с трескучими «Жигулями». И тренировали их замечательные «свои» тренеры — Маслов, Севидов, Лобановский...

О Валерии Васильевиче Лобановском надо говорить подробнее. Эту книгу, написал известный по обе стороны Атлантического океана знаменитый спортивный журналист Дэви Аркадьев, знавший великого киевского мастера футбола и не раз рассказывавший о нем. Хочу подчеркнуть, что во времена, когда верноподданное начальство Советской Украины искореняло в сознании населения республики не только национализм, но и само национальное чувство, «Динамо» Лобановского это чувство подпитывало и развивало. Оказалось, что мы не такие уж простаки из анекдоти про горилку и сало. Лобановский создавал самые совершенные в мире тренировочные методики; это до сих пор признается всемирно известными спортивными академиками. Команда киевского «Динамо» играла так, что «баварии» с «барселонами» почтительно раскрывали рты. Парни, воспитанные в спортивных школах Киева, Одессы или Луганска, никогда не державшие в руках западных миллионных контрактов, умели играть в футбол — именно играть, а не натужно отбывать на поле два тайма. Выпускник киевского политехнического института, инженер-теплотехник Лобановский как бы придумывал свой футбол с самого начала, изобретал игру, которой до него никто не знал и не видел. Лобановского всячески пытались впрячь, но так и не впрягли в официальные колесницы. Он никогда не выступал на митингах, не рассуждал вслух о политике, но зато много читал, декламировал наизусть стихи Пастернака, возил команду на спектакли в ленинградский театр к знаменитому режиссеру Товстоногову. Он воспитывал новых людей — и на футбольном поле, и вокруг поля — мы понимали, что можно проломить любую стену, если бесстрашно долбить ее.

Прочтите книгу Дэви Аркадьева и убедитесь, что будущие успехи российского, украинского, да и всего европейского футбола неотделимы от идей и дел Валерия Лобановского. Значит, можем!

Глава 2. Доверие

Как очень точно и едко заметил однажды Лобановский, жизнь футбольного тренера такова, что он постоянно должен быть готов к худшему. Полностью с ним согласен. Ведь у нас, пожалуй, нет более незащищенной профессии, чем футбольный наставник. Тренеры и сейчас, и тогда — в 80-е, смещались со своих постов прямо в ходе сезона, часто без особых оснований. Вот что по этому поводу писал в «Правде» в феврале 1987 года тогдашний председатель Федерации футбола СССР Б. Топорнин:

Тревожит частая и порой бесцеремонная смена тренеров. Как оценивать тот факт, что в сезоне-86 покинули «капитанский мостик» в командах восемь старших тренеров? Причины далеко не одинаковы. Но два вывода напрашиваются сразу. Во-первых, вопрос о смене тренеров решается, как правило, в зависимости от места, занятого командой, без глубокого анализа дел, и решается нередко людьми, малосведущими в футболе. Не соблюдается правило о согласовании тренерских назначений и увольнений с Госкомспортом СССР, не учитывается мнение федераций футбола на местах, тренерских советов. В результате проблемы только обостряются. Несомненно, что гарантии для спокойной, целенаправленной и долговременной работы тренера должны быть усилены. Однако не помню, чтобы с кого-то строго спросили за вольную перестановку руководителей команд.

Итак, «...должен быть готов к худшему»... Не знаю, думал ли Лобановский о полной превратностей тренерской доле в ту ноябрьскую ночь 1983 года в пригороде Лиссабона, прислушиваясь к грохоту Атлантического океана. Скорее всего, кривотолки и скептицизм, распространившиеся по его адресу, отошли в сознании на задний план. Мысли старшего тренера сборной СССР в этот час наверняка были заняты предстоящей игрой, страсти вокруг которой накалились до предела. И раскаты прибоя аккомпанировали тревожным думам о состоянии команды, которой предстояло сыграть последний и решающий, быть может, самый трудный матч года.

Это только болельщики, как напишут потом наши обозреватели, «не сомневались в конечном успехе сборной СССР», тем более, мол, что в последнем матче нам противостояла сборная Португалии — соперник, буквально разгромленный весной в Москве со счетом 5:0! На то они и болельщики, чтобы не сомневаться. Впрочем, у них был повод для оптимизма: в сезоне-83 наша сборная ни разу не проиграла. Она лидировала в отборочном турнире чемпионата Европы во второй группе, побеждала своих соперников уверенно и при этом, по мнению обозревателей, «показывала мощный атакующий футбол». В Лиссабон советская команда прилетела лидером подгруппы, опережая на одно очко сборную Португалии. До заветной путевки в финал чемпионата Европы оставалось полшага. Иными словами — для победы в групповом турнире нашей сборной достаточно было свести матч с хозяевами вничью.

Такая ситуация для подопечных Лобановского таила в себе ловушку чисто психологического свойства: выходить на поле с мыслью о ничьей означало отдать инициативу сопернику, а следовательно, заранее обречь себя на поражение.

Тренеры советской сборной прекрасно это понимали, и накануне игры Лобановский в интервью португальским журналистам заявил: «Мы будем стремиться к победе».

Старший тренер сборной Португалии Фернандо Кабрига, сменивший на этом посту известного бразильского специалиста Отто Глорию, значительно перетряхнул состав. Линия обороны теперь почти полностью состояла из игроков клуба «Порто». Среди полузащитников и нападающих, приглашенных из «Бенфики», «Порто» и «Спортинга», было лишь трое игравших весной против сборной СССР в Москве. Уверенный почерк нового тренера сразу дал себя знать в двух официальных встречах, когда обновленная сборная Португалии обыграла сборные Финляндии (5:0) и Польши (1:0). Эти победы позволили португальцам выйти на второе место, вплотную приблизившись к сборной СССР.

— Нет ли у наших игроков чувства неуверенности? — спросили Кабриту португальские газетчики накануне игры. Ведь они встречаются с командой, которая учинила нам разгром?

— Все наши футболисты в хорошей форме и жаждут реванша за тот неудачный матч,— ответил тренер.

По мере приближения матча Португалия—СССР местная пресса нагнетала ажиотаж, посвящая целые страницы предстоящей игре. Не было недостатка в высказываниях специалистов и самих игроков сборной Португалии. Смысл их сводился к одному: никогда еще у португальской команды не было столь благоприятных возможностей выйти в финальную часть чемпионата Европы. Правда, лиссабонская спортивная газета «Бола» предостерегала свою команду таким напоминанием:

За три последних года сборная СССР провела 24 матча, в 14 из которых одержала победы, 9 свела вничью и лишь 1 проиграла (сборной Бразилии на чемпионате мира 1982 года).

Мне рассказали, что, когда Лобановскому перевели такое напоминание газеты, он грустно усмехнулся: это уже история. В футболе нет постоянных величин. Здесь год на год не приходится. Все события надо оценивать только из сложившейся на сегодняшний день ситуации...

А ситуация накануне решающего матча складывалась явно не в пользу сборной СССР. Футбольный сезон в Португалии был в самом разгаре, а наш чемпионат страны к тому времени уже финишировал. Накопившаяся за сезон усталость давала себя знать, и даже, как говорится, невооруженным глазом было заметно, что многие из игроков нашей команды далеки от своей лучшей формы. Нельзя было сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что решающую игру предстояло проводить на стадионе клуба «Бенфика» «Де Луш», трибуны которого вмещают 80 тысяч зрителей. А «родные стены» — фактор в футболе немаловажный. Но главное, что, пожалуй, больше всего должно было заботить Лобановского в Лиссабоне,— это психологическое состояние большинства ведущих игроков сборной. Особенно спартаковцев Москвы и динамовцев Киева, которых в Португалию прилетело одиннадцать человек (из 18 приглашенных в сборную).

Спартаковцы приехали после двух прямо-таки вконец измотавших их матчей с «Астон Виллой» в Кубке УЕФА и днепропетровским «Днепром» в чемпионате страны. А динамовцы Киева вообще весь сезон пребывали словно бы в каком-то психологическом шоке. Что же случилось тогда с одним из лидеров советского футбола?

Давайте, читатель, немного отвлечемся от предстоящего в Лиссабоне матча и восстановим по порядку события, происходившие в киевском «Динамо» после сезона-82, в котором команда завоевала в чемпионате страны серебряные медали и выиграла Кубок СССР. От киевлян, помнится, ожидали новых успехов, но команда-лидер прямо-таки на глазах скатывалась в стан середнячков. Поражения динамовцев можно было уподобить снежному кому, пущенному с горы. До этого года киевляне, 18 лет выступавшие в европейских клубных турнирах, пять раз выходили в четвертьфинал и на этом этапе ни разу не проигрывали на своих полях. Проигрыш 2 марта в Тбилиси западногерманскому «Гамбургу» со счетом 0:3 выбил динамовцев из розыгрыша Кубка европейских чемпионов. Проиграли они и в первом же матче на Кубок СССР ленинградскому «Зениту» — 1:3. Крайне неудовлетворительно обстояли дела клуба и в чемпионате СССР: к августу, после двадцати матчей, «Динамо», 14 футболистов которого входили в различные сборные страны, одержав 7 побед и потерпев 6 поражений (при разности мячей 18—22), занимало в турнирной таблице только лишь 11-е место. А ведь на поле выходили почти те же игроки, что и год назад. Правда, выводил их новый тренер...

Сам ритуал смены старшего тренера в динамовском клубе на этот раз был обставлен довольно красиво — во время торжественного вечера в киевском Дворце спорта, где команде вручали серебряные медали. На этом вечере В. Лобановский, который возглавил сборную СССР и к этому времени уже занимал служебную квартиру в Москве, сказав доброе напутствие родной команде, представил своего преемника — мастера спорта, кандидата педагогических наук Ю. Морозова. И, откровенно говоря, эту перемену сами игроки динамовского клуба восприняли если не с радостью, то уж во всяком случае с облегчением: не всем киевским футболистам была по нраву жесткая требовательность Лобановского...

«Признаюсь, мы вздохнули свободно, пожалуй, даже плечи расправились»,— пишет об этой смене тренеров Олег Блохин в своей книге «Экзаменует футбол», написанном им совместно с журналистом Игорем Заседой. Обратимся к строкам этой книги, на мой взгляд, наиболее точно передающим состояние команды после смены тренерского «кабинета», и предоставим снова слово Блохину:

В «Динамо» появился новый тренер — Ю. Морозов из ленинградского «Зенита». О нем было известно, что он — однодумец В. В. Лобановского как в тренировочных методах, так и в общем видении футбола, много лет создававший команду в городе на Неве. Человек начитанный, умеющий проникновенно говорить, футбольный эрудит, к тому же — добрая, отзывчивая душа. Он понравился сразу и игрокам, и журналистам, последним — за доступность и открытость, отзывчивость и уверенность в ближайшем блестящем будущем «Динамо». Не скрою, кое-какая отрицательная информация тоже долетела до Киева. Те, кто находился под началом Ю. Морозова в «Зените», словно сговорившись, напирали на некоторые стороны характера нашего нового наставника — мол, излишне мягок, а порой просто нетребователен не только к спортсменам, но и к самому себе, прощает если не любые, то, по крайней мере, значительную часть прегрешений как на тренировках, так и в быту...

Мы этим разговорам значения не придавали — редкому тренеру, покидающему свой пост и переходящему в лучшую, более перспективную команду, не летят вслед слова осуждения и недовольства. Как я уже сказал — Морозов нам понравился.

Вскоре мы ощутили перемены, с первой же тренировки — ни тебе жесткости, присущей Лобановскому, ни непоколебимой требовательности, когда дело касалось выполнения намеченных планов: достаточно было сослаться на нездоровье или плохое настроение, как тебя оставляли в покое.

Стал я с разочарованием замечать, что команда меняется на глазах. Сегодня недобегали (плохая погода — дождь или, наоборот, жара), завтра раньше назначенного закончит работу с мячом (зачем, если послезавтра матч, нужно силы приберечь), сначала опоздал на тренировку один, на следующий раз кто-то вообще не явился (жена заболела, теща на пироги пригласила), и «Динамо» из еще вчера крепкого коллектива стало превращаться в собрание индивидуумов, где каждый в силу — не заслуг, нет! — собственных представлений о самом себе решал, как ему поступить в том или ином случае.

Я никогда не представлял себе, что так быстро можно разрушить создаваемое годами.

Это, так сказать, субъективный «взгляд изнутри» на события, которые происходили в команде киевского «Динамо» в сезоне-83. А вот, к примеру, некоторые вполне объективные данные о том же периоде из одной докладной записки, направленной в Госкомспорт УССР после того, как учебно-спортивную работу киевского «Динамо» проверила компетентная комиссия. Некоторые фрагменты из этой докладной:

Тренировочная нагрузка в киевском «Динамо» не соответствует рекомендациям всесоюзного спорткомитета и вообще современным требованиям.

Налицо отсутствие тренерской преемственности в характере и системности тренирующих воздействий на конкретных футболистов и команду в целом.

Имеются случаи нарушения игроками спортивного режима.

Оказалась неэффективной манера старшего тренера Ю. А. Морозова строить свои отношения с игроками на основе доверия к их сознательности.

В общих выводах докладной значится, что «профессиональные и деловые качества Ю. А. Морозова, рекомендованного на пост старшего тренера киевского «Динамо» В. В. Лобановским, оказались не на уровне задач команды.

В качестве же «предложения» в этом документе записано:

49-летний Ю. А. Морозов не перестроится в короткий период на прогрессивные методы работы, а неотложные ответственные задачи киевского «Динамо» не позволяют превращать команду в курсы повышения квалификации тренеров, поэтому следует отказаться от услуг Ю. А. Морозова в качестве старшего тренера команды.

Я намеренно не стал «причесывать» стиль вышеупомянутого документа, оставив фразы такими, как они написаны. Быть может, не отвечая строгим литературным требованиям, они все-таки проливают свет на положение дел в киевском «Динамо», занявшем в чемпионате страны 1983 года лишь 7-е место. Теперь, надеюсь, уважаемый читатель, вам легче будет представить, в каком состоянии прибыли в сборную Советского Союза накануне ее матча в Лиссабоне семь киевлян. Увы, на этот раз это была далеко не «великолепная семерка». Думаю, что вы поймете, какие тревожные мысли долбили сознание Лобановского ноябрьской ночью восемьдесят третьего года под неумолчные залпы океанского прибоя. Взвешивая все «за» и «против», он должен был определить оптимальный состав нашей сборной на матч с португальцами и в соответствии с конкретной ситуацией избрать наиболее рациональный тактический вариант.

...В день матча обработанное обильным ливнем поле стадиона «Де Луш» превратилось в одну огромную, вязкую от грязи лужу. Это уже была кое-какая фора португальцам. Ведь, к примеру, Олег Блохин на таком поле начисто утрачивал свои скоростные качества.

...Свисток арбитра из Франции Жоржа Конрата, пригласивший к игре сборные Португалии и Советского Союза, для хозяев поля прозвучал словно зов боевой трубы. Всей командой они бросились штурмовать ворота Дасаева. Тон в атаке хозяев задавали один из самых опытных форвардов страны Жордао, возвращенный в сборную после длительного лечения тяжелой травмы, и Гомеш, которому за полторы недели до этого матча вручили в Париже «Золотую бутсу» — приз лучшему бомбардиру национальных чемпионатов европейских стран (в чемпионате Португалии Гомеш забил 36 голов).

Сдержать натиск таких мастеров атаки не так-то просто. Но наши защитники Сулаквелидзе и Балтача, получившие от тренеров персональное задание по нейтрализации Жордао и Гомеша, надежно справлялись со своими функциями. Под стать им действовали и другие их партнеры по обороне.

Впрочем, и этом матче наша сборная оборонялась почти всей командой. Большую часть игры инициативой владели хозяева ноля. Об этом же свидетельствуют и некоторые цифры. Португальцы за два тайма нанесли 10 прицельных ударов по воротам, 6 раз подавали угловые удары (у сборной СССР эти показатели соответственно — 4 и 3).

«Чисто» действовать в обороне на скользком и грязном поле — дело архисложное. Игра шла, как говорят в таких случаях, на грани фола. Но свисток арбитра гораздо чаще звучал, когда «фолили» гости. Было известно, что французский арбитр Конрат в этом матче в последний раз выходил на поле, а в таких случаях о репутации и дальнейшей судейской карьере заботиться нет резона. Еще до матча в кулуарах поговаривали о том, что португальцы сумели «заинтересовать» арбитра (заметим в скобках, что выход в финал чемпионата Европы приносил в казну национальной федерации не менее 400 тысяч долларов!). За 90 минут игры португальцы пробили в нашу сторону 22 штрафных удара, наши футболисты — только 7... И все же представлялось, что справедливым исходом этого матча должна была оказаться ничья. Но... Впрочем, такими «но» и славится игра в футбол...

Все самое неприятное, что только могло произойти в столь напряженном и нервном поединке, произошло на 43-й минуте игры. В наши ворота был назначен пенальти. На экране телевизора я довольно четко видел всю несправедливость решения арбитра и в тот же момент подумал, что игра, как говорят в таких случаях футболисты, «сделана». Впрочем, для большей объективности в описании этого момента — ключевого во всей игре! — позволю себе привести строки из репортажа специального корреспондента газеты «Советский спорт» О. Кучеренко:

...Шалана, подхватив мяч, совершил отличный проход. На подступах к штрафной ему в ноги бросился Боровский. Шалапа упал. А арбитр показал на 11-метровую отметку. Очень сомнительный пенальти назначил французский арбитр Конрат. Даже поклонники португальской сборной, с которыми мне довелось беседовать, отмечали, что судья в данном случае допустил грубую ошибку. Однако спорить в таких случаях с арбитром бесполезно. Опытный Жордао пробил пенальти точно.

А вот еще одна цитата из того же репортажа:

На последних минутах встречи Черенков издали сделал навесную передачу в сторону ворот, мяч угодил в перекладину, ударился о землю и отскочил в поле.

Не повезло? А если бы мяч «угодил в перекладину», но... на один-два сантиметра ниже, и не «отскочил в поле», а скользнул в ворота? Что тогда? Тогда — 1:1, столь желанное очко, выход в финал чемпионата Европы. Тогда — молодцом наша сборная, выстоявшая в столь трудной борьбе. И наверняка — хвалебные статьи о главной команде страны, которая провела удачный сезон. Не сомневайтесь, что так оно и было бы. Но футбол — это борьба (в том числе, к сожалению, и мнений!). Фортуна на этот раз отвернулась от сборной СССР. А Фемида с судейским свистком скорчила нам, как поет Высоцкий, «рожу бульдожью»...

Решающий матч проигран. А все выигранные до этого — не в счет. И у иных журналистов вместо серьезного, спокойного, а главное — профессионально грамотного анализа, на мой взгляд, как это уже не раз случалось и раньше, верх взяли эмоции. «Падение на финише», «Атака вне игры», «Мимо цели» — эти и им подобные заголовки замелькали в различных газетах. Пищи для формирования общественного мнения было хоть отбавляй. И оно, кажется, окончательно сформировалось. Главный источник поражения — В. Лобановский и его помощники по сборной.

Даже в том репортаже, из которого мы узнали, что в матче Португалия — СССР судья, назначив в наши ворота пенальти, «допустил грубую ошибку», сказано, что наша сборная «проиграла прежде всего из-за неудачно выбранной тактики, из-за просчетов тренеров». Но, интересно, если бы не было «грубой ошибки» судьи, назначившего злосчастный пенальти, и результат был бы ничейный, то критиковал бы тогда «неверный тактический вариант» автор этого репортажа?

«Тактическая система игры, выбранная старшим тренером В. Лобановским и его коллегами в воскресном матче, сковывала действия и инициативу футболистов и практически привела к разрыву между атакой и обороной»,— писал в те дни один из заслуженных мастеров спорта.

Второй, не менее заслуженный, камня на камне не оставил уже от коллектива самих игроков: «Не проявили наши футболисты высоких волевых качеств, мужества, самоотверженности. Победу отдали почти без борьбы, с каким-то непонятным равнодушием... Неужели меньше стало у тренеров и футболистов спортивного честолюбия?»

И хотя в тех же эмоционально не очень-то сдержанных обзорах еще один из заслуженных мастеров призывал «не рубить сплеча», сам же и «рубил»: «Пожалуй, не заслужили упреков только два игрока — Дасаев и Чивадзе»,— комментировал он. Неужели все остальные заслужили упреки? А как же, к примеру, Балтача? Ведь только благодаря его самоотверженной игре обладатель «Золотой бутсы» Гомеш за 90 минут игры так ни разу и не сумел прицельно «стрельнуть» по воротам Дасаева!

Главный аргумент, который выдвигался некоторыми специалистами и большинством журналистов, состоял в том, что тренеры сборной СССР во главе с Лобановским избрали «не ту тактику». Не в тот, дескать, футбол играет наша сборная. И вновь, как это уже не раз случалось в дни горьких поражений, в пример нашей команде и ее тренерам ставилась игра заморских футбольных дружин, демонстрировавших на чемпионате мира в Испании даже «рискованные атаки большими силами».

А что же Лобановский? Как он воспринял ничем не сдерживаемый обвал критики (а порой просто обидной и не очень-то скрываемой брани) в свой адрес?

В конце 1983 года он выступил с докладом на заседании президиума Федерации футбола СССР. Говорил об итогах участия сборной страны в отборочных играх чемпионата Европы, подробно изложил принципы, которыми он и его коллеги руководствовались в построении тренировочного процесса, в организации игры сборной.

— Если по какой-либо причине принципы не реализованы, а причин бывает множество,— говорил Лобановский,— то виноваты вовсе не принципы. Виноваты обстоятельства, не позволившие их реализовать. И что же теперь, отказаться от них? С моей точки зрения, отход от принципов есть беспринципность.

Старший тренер сборной изложил и организационные проблемы, с которыми пришлось столкнуться при подготовке к матчу в Лиссабоне. В футболе мелочей не бывает. Лобановский был убежден, что в организации футбольного дела все должно быть просчитано, взвешено и учтено. Ведь любой недосмотр может повлиять на результат.

Учитывая состояние игроков нашей сборной, не желая рисковать, Лобановский задолго до решающего матча ставил, к примеру, вопрос о чартерном рейсе в Лиссабон. В этом ему отказали. Нашей сборной пришлось лететь в Португалию окольными путями, «через пятую страну». Футболистам сборной СССР не повезло даже в том, что в одном из аэропортов ФРГ из самолета, в котором они летели, сбежали двое каких-то пассажиров. По существующему положению, вызвали консула. Пока он приехал, пока разбирались, прошло много времени. В Лиссабон вместо раннего вечера, как планировали, прилетели в четыре утра. В результате — бессонная ночь, нервотрепка, усталость.

Но похоже, что все, изложенное в докладе Лобановского, членами президиума Федерации футбола страны, как, впрочем, и чуть позже — спортивными руководителями, услышано не было. Все зависит от того, хотят ли тебя услышать. С поста старшего тренера сборной страны Лобановский в очередной раз был снят. Такая же участь постигла и тогдашнего начальника команды, заслуженного мастера спорта и заслуженного тренера СССР Никиту Симоняна. В решении коллегии Госкомспорта СССР было записано: «Считать нецелесообразным дальнейшее использование т. Лобановского и т. Симоняна в работе со сборными командами...»

Не считаю себя вправе давать профессиональную оценку этой отставке. Но в обоснованности подобного решения сомневаюсь. Ведь принимали его, так сказать, по горячим следам, в пылу раздражения и обиды за поражение в Лиссабоне, а иначе говоря, «не на трезвую голову». Тогда, еще не осмыслив происшедшего, я интуитивно почувствовал несправедливость такой отставки, конъюнктурный подход людей, решавших судьбы сборной команды, судьбы специалистов, которые отдали ее становлению свой талант, знания, опыт, свои силы и нервы, свои мечты и надежды...

С тех пор мне всегда хотелось докопаться до истины, восстановить которую никогда не бывает поздно. И вот однажды, уже через два года после того обидного поражения, готовя интервью с Лобановским для газеты «Комсомольская правда», я напомнил ему печальную страничку в его тренерской биографии:

— Тренер и его команда,— говорю Лобановскому,— проводят удачный сезон, однако проигрывают в Португалии последний и решающий отборочный матч чемпионата Европы...

Думал, услышу от него какие-то откровения, признание собственных тренерских просчетов. Не услышал.

— Мы тот матч не проиграли,— спокойно и довольно твердо сказал Лобановский. Нам не дали победить. В футболе такое случается.

«Странная позиция Лобановского,— возразит иной читатель. Быть может, в собственных просчетах он даже сам себе не признается?» Допустим, это так. Хотя в тот период, когда мы с ним беседовали, тренеру не было никакого смысла быть неискренним: речь ведь шла о «португальских событиях», которые были уже в прошлом. Впрочем, приведу на этот счет еще одно компетентное мнение футбольного специалиста, который по своему профессиональному уровню, на мой взгляд, ни в чем не уступал Лобановскому,— кандидата педагогических наук, заслуженного тренера СССР Олега Базилевича: для себя я детально проанализировал все, что происходило с нашей сборной накануне матча с Португалией, и сам матч в Лиссабоне,— говорил мне Базилевич. Учитывая конкретную ситуацию, в которой оказалась сборная СССР, считаю, что Васильич и по составу команды, и по избранной тактике на игру действовал без каких-либо промахов. Я бы на его месте поступил точно так же. Это был оптимальный вариант...

Лобановский снова оказался в Киеве и футбольный сезон 1984 года начал в должности «исполняющего обязанности старшего тренера» киевского «Динамо». Почему «исполняющего обязанности»? Те же люди, которые его снимали с поста старшего тренера сборной страны, не простив поражения сборной в Лиссабоне, считали, что как специалист футбола Лобановский несостоятелен. Да и формально все вроде бы выглядело пристойно: нет у Лобановского высшего физкультурного образования! Но разве назначавшие его главным тренером сборной люди не знали, что он закончил «не тот институт»? А как же высокое звание «заслуженный тренер СССР» — по футболу! — которое Лобановскому присвоили еще в 1975 году, когда киевское «Динамо» первым из советских клубов выиграло Кубок обладателей кубков европейских стран? Увы, этими вопросами не собьешь тех, кому даны были права «пущать или не пущать». У них на все готов ответ: мол, звание — это за прошлые заслуги...

— Какие чувства испытываете? — спросил я Лобановского в те трудные для тренера дни. В ответ Васильевич пожал плечами.

— Сложные,— ответил он, помедлив. Даже если тебя ждут, возвращаться очень тяжело. Особенно когда вокруг бывших тренеров сборной создана соответствующая обстановка. Получается, что авторитет надо вроде бы завоевывать заново. Но, согласитесь, не бывает, чтобы человек, сиециалист, тренер сразу и вдруг растерял все накопленное и достигнутое годами...

— Это верно, но что вы, «исполняющий обязанности», сегодня можете доказать вашим оппонентам?

Я ничего никому не собираюсь доказывать,— сказал Лобановский. Просто занимаюсь своим делом.

— Как приняли вас футболисты? — спросил я его.

— Лучше спросите о том у них,— ответил он. Сложно отвечать за людей. Но я не почувствовал недоброжелательности.

Нельзя сказать, чтобы своеобразную «обратную замену» старшего тренера киевского «Динамо» игроки восприняли с восторгом: люди-то разные, и многим из них, как мы уже об этом говорили, были не по вкусу крутой нрав Лобановского, его жесткая требовательность в работе. Но все познается в сравнении. И те из динамовцев, которые оставались в душе преданными футболу людьми, честолюбивыми спортсменами, во имя дела вновь готовы были принять твердость и непреклонность Лобановского, отвергая всенрощенчество и мягкость Морозова.

Иные динамовцы ожидали, что невзгоды тренерской судьбы как-то на Лобановского повлияют, сделают его помягче. Этого не произошло.

«После вольготной жизни предыдущего сезона мы с места в карьер включились в насыщенные нагрузками тренировочные задания, выполнять которые нужно было неукоснительно и без всяких скидок,— пишет Олег Блохин в упоминавшейся уже книге „Экзаменует футбол". Лобановский, кажется, стал еще суровее».

Однако с седьмого места в чемпионате страны в 1983 году («при Морозове») киевское «Динамо» в следующем сезоне опустилось в итоговой таблице еще ниже — на десятое («при Лобановском»). Заметим, что футболисты ЦСКА, которых тренировал Морозов, заняв последнее, 18-е место, распростились в том сезоне с высшей лигой. Волею футбольного календаря в последнем матче сезона-84 на Республиканеком стадионе в Киеве встретились команды, возглавляемые В. Лобановским и Ю. Морозовым,— киевское «Динамо» и ЦСКА. И был в этот день зафиксирован печальный «рекорд» посещаемости: 600 зрителей. К слову сказать, динамовцы в том неудачном для себя сезоне «потеряли» (по сравнению с предыдущим годом) почти 117 тысяч болельщиков...

Обозреватели на все лады расхваливали в ту пору «Зенит», «Спартак» и «Днепр», занявших первые три места. Журналисты отмечали «острую, темпераментную, даже страстную игру» призеров, находили у них «ясность и свежесть тактической мысли, техническое разнообразие». Отличительным качеством «Зенита» (как, впрочем, «Спартака», минского «Динамо» и «Днепра») специалисты и обозреватели считали также их «стремление играть на победу в любом матче, независимо от того, где он проводится — дома или в гостях». А вот киевлян, игра которых «по-прежнему основывалась главным образом на хорошей функциональной подготовке игроков», почти все журили за «старомодную тактику», мол, и приведшую, в основном, команду к «провалу».

Но вот что характерно. По разности забитых и пропущенных мячей (46—30), что в определенной степени свидетельствует о сбалансированной игре в атаке и обороне, киевляне уступили только «Зениту» и «Спартаку» — обладателям золотых и серебряных наград. Значит, киевское «Динамо», теряя очки в том, самом неудачном (по результату) за последние двадцать лет, чемпионате, не теряло все же самообладания. Велась огромная работа по перестройке игры, вконец разваленной в сезоне-83. Процесс сложный и весьма болезненный. Переживали его игроки каждый по-своему, и каждый на свой лад толковал о причинах неудач.

— Что же все-таки происходит с родным «Динамо», Олег? — спросил я в одном из интервью Блохина. Клуб на десятом месте — печальный рекорд за ваши тринадцать лет жизни в высшей лиге.

— Причин много,— сказал Блохин. Главная, на мой взгляд, в том, что некоторые футболисты не соответствуют уровню киевского «Динамо». Выступает за нас группа молодых ребят. Вроде бы и хлопцы хорошие, но играть пока не могут: у них свой предел возможностей, а выше головы не прыгаешь. А группа старших по возрасту уже отдала футболу все, что могла.

Олег недоговаривал. Мне были известны и несколько иные причины «предела возможностей» некоторых его партнеров по команде. И я сказал Блохину:

— Но есть ведь у вас в составе и другие футболисты. Скажем, почему вы-то в свои тридцать два года забили даже в этом плохом для команды сезоне «свои» десять мячей, а талантливый парень 1958 года рождения все больше залечивает травмы или сидит в запасе?

Блохин не ушел от прямого и честного ответа на этот вопрос.

— Сказывается отношение к делу,— сказал он. Да и то, что в более молодые годы этот, как вы говорите, «парень» вел неправильный образ жизни. Я не верю в тренерскую опеку. Его «проконтролировали» в одиннадцать вечера, а в половине двенадцатого он благополучно напился. Контроль должен быть прежде всего над самим собой...

Тонко чувствовал состояние своей команды Лобановский.

— У футболистов полное моральное неудовлетворение,— говорил Валерий Васильевич. Требования высокие, работа огромная, а результат — отрицательный. Игроки обижались на все: на обстоятельства, на себя... Тем не менее и в той ситуации ребята держались как могли, выразили мне доверие, без которого нельзя было бы работать дальше.

Доверие. Как удивительно емко и просто Лобановский охарактеризовал и сформулировал подоплеку того сложнейшего и болезненного процесса, который происходил в его команде осенью восемьдесят четвертого! Как ясно разглядел, быть может, главный фактор, который при всех прочих обстоятельствах сулил динамовской команде возрождение в относительно короткий срок!

Доверие — это когда у людей есть уверенность в добросовестности человека, в его искренности, в правильности избранного им пути. Скажем прямо, к старшему тренеру и футболистам киевского «Динамо» осенью 1984 года такого доверия не было (чаще всего оно ведь зависит от турнирного благополучия клуба, а положение, как вы уже знаете, было из рук вон плохо). Над головой старшего тренера сгущались грозовые тучи.

У нас вошло в моду, что в сложных ситуациях, примерно таких же, в какой оказалось киевское «Динамо»-84, происходит очередная смена тренеров. Порой это действительно стимулирует команду. Но убежден, что пользу такая мера может принести только в одном случае: когда замена наставника обусловлена объективными причинами. Правда, чаще всего в жизни так не бывает.

Обстоятельства, предшествующие тренерским заменам, примерно одинаковы. Чем больше усложняется ситуация в команде, тем разобщеннее становятся ее игроки, тем больше недоверия выражают тренеру. Особенно если он — специалист требовательный и, как говорится, суровый (оттого и неугодный иным, прежде всего нерадивым или остановившимся в своем росте, игрокам). Начинаются тайные и явные походы футболистов к спортивному руководству, которое в конце концов освобождает от работы тренеров. В восьмидесятые годы именно так и случалось в тбилисском и минском «Динамо», в «Шахтере», «Кайрате», «Черноморце», «Днепре» и «Зените». А осенью восемьдесят четвертого такое могло произойти и в киевском «Динамо».

...Новость о том, что Лобановского «снимают», была уже у всех на слуху. Мне даже называли фамилии тренеров, с которыми якобы беседовали «наверху» на предмет подбора кандидатуры вместо Лобановского! Как же в этот труднейший для себя и команды период поступил сам Лобановский? На мой взгляд, он убедительно продемонстрировал не только свой профессиональный тренерский опыт, но и блестящее знание психологии спортсменов, недюжинные педагогические способности.

...Лобановский считал, что есть три момента, которые являются определяющими в карьере футбольного тренера: общественное мнение, мнение руководителей, которые и вершат тренерские судьбы, и, наконец, отношение к тренеру самого коллектива игроков. Осенью 1984 года под впечатлением неудачной игры киевлян и под влиянием критических статей в прессе общественное мнение, кажется, созрело: «Лобановского надо менять!» Спортивное руководство тоже было склонно сделать «оргвыводы» (кто же простит 10-е место тренеру-неудачнику?). И это было бы воспринято всеми как вполне нормальное явление для нашего футбола. И вот в один из дней Лобановский был вызван к руководству. Разумеется, он понимал, для чего его приглашают. Но перед тем, как предстать перед начальством, старший тренер киевского «Динамо» собрал команду.

На этот раз в кинозале загородной базы в Конча-Заспе игроки собрались не для очередной установки на игру или беседы о новых тактических веяниях. Здесь шел откровенный разговор игроков и тренера. Разговор, на мой взгляд, ставший переломным моментом в жизни этого футбольного коллектива.

— Меня вызывают к руководству,— начал Лобановский, вглядываясь в лица игроков. Думаю, вы догадываетесь, зачем. Разговор у меня, судя по всему, будет тяжелый. Вопрос может решиться так или так...

Он говорил спокойно, отчеканивая каждую фразу. Футболисты напряженно слушали. Конечно же, они тоже понимали, для чего Васильича, как называли Лобановского в команде, вызывают «наверх». Тем более что со многими из них представители начальства уже имели «конфиденциальные беседы». Но услышать о вызове и догадках на этот счет от самого Лобановского?! Такого футболисты не ожидали. А Лобановский тем же ровным тоном продолжал:

— Прежде чем идти к руководству, решил откровенно поговорить с вами, и, быть может, после этого нашего разговора вопрос удастся решить автоматически, а проблема будет снята сама собой. Если мне предложат работать с командой и в дальнейшем, я должен твердо для себя решить: соглашаться мне на это или нет? Хочу знать ваше мнение: согласны ли вы работать со мной? Лобановский сделал паузу, а в зале в этот момент было напряженное молчание. Он продолжал:

— ...Если коллектив не хочет со мной работать, тогда какой же смысл мне оставаться здесь тренером? Если же вы говорите мне «да», то я готов работать. Но на тех же условиях!

Футболисты как-то все разом заерзали, зашевелились. Кое-кто начал перешептываться.

— Да чего там, Васильич, будем работать! — раздался голос одного из динамовцев.

Лобановский поднял вверх руку, словно успокаивал команду, и, когда в зале снова установилась тишина, четко и нарочито медленно произнес: повторяю, если я останусь, наши принципы и требования не меняются. Коль вы готовы работать при тех же требованиях, тогда я согласен. Но если у вас шатание, тогда работайте с кем угодно...

И тут заговорили, кажется, все разом. «Да чего там митинговать, будем работать, Васильич», «Остаемся с вами, согласны пахать, как и раньше...», «Да верим мы вам, к чему собрание?!» — слышалось с разных сторон. Лобановский внимательно всматривался в знакомые лица футболистов, словно пытался понять, искренни ли они в этот сложный для него и для коллектива час или нет.

— Что ж, если вы выражаете мне доверие,— сказал Валерий Васильевич,— и если начальство мне тоже доверит оставаться на этом посту, тогда придется браться за работу. Теперь я знаю, что у меня есть опора — команда. Коллектив. Будем вместе заниматься делом, выходить на другой уровень. Я верю в перспективу и готов работать...

«Не сомневайтесь, Васильич, мы все „за"», «Готовы работать!» — снова послышались возгласы из зала. Лобановский машинально взглянул на часы.

— Хорошо,— сказал он слегка дрогнувшим голосом. Спасибо вам. Некоторых игроков, принимавших участие в этом откровенном разговоре, я спрашивал: что они чувствовали после того необычного собрания? Ответы были примерно одинаковыми. Смысл их сводился к тому, что люди получили облегчение от сознания того, что они, оказывается, единомышленники и, доверяя друг другу, смогут сделать многое.

— Я должен был определиться,— вспоминая о том необычном собрании, рассказывал мне Лобановский. Видел, что общественность не поддерживает, начальство колеблется. Важно было узнать мнение коллектива. Не почувствовав доверия игроков, я бы не стал цепляться за свою должность. Какой смысл? Но после этого собрания я искренне поверил в перспективу.

Руководство тоже оказало доверие Лобановскому, оставив его на посту.

...А в прессе продолжали бушевать страсти вокруг киевского «Динамо». Газеты печатали целые подборки писем удивленных, раздраженных, растревоженных любителей футбола. В январе 1985 года в одном из номеров газеты «Советский спорт» Лобановский ответил на вопросы читателей, тон его комментариев был довольно спокойным и уверенным:

забегая вперед, должен сразу же сказать обеспокоенным любителям футбола: да, в прошлом году мы выступили в чемпионате страны крайне неудачно, но катастрофы, думаю, не произошло, такой спад можно найти в биографии любого, даже самого маститого клуба. Причем — и это важно подчеркнуть — в таких вот внезапных, на первый взгляд, спадах в игре нет ничего необъяснимого. Причины неудач всегда реальны, конкретны, их можно определить, а, следовательно — и поправить дело.

Рассказывая о причинах спада, Лобановский не снимал с себя вины за случившееся и в порядке самокритики признался, что тренеры «так и не нашли педагогических средств для восстановления игрового потенциала команды.

Не решились ввести свежие силы, слишком понадеялись на опыт и авторитет старой гвардии, когда же спохватились, было уже поздно».

Это был откровенный диалог: читатель — тренер. Примечательно, что в тот январский день читатели «Советского спорта» узнали от Лобановского, что в киевском «Динамо» растет хороший резерв и многие из этих ребят уже, что называется, вошли во вкус игры. Старший тренер киевского «Динамо» назвал и конкретные фамилии недавних дублеров, сделавших заявки на место в основном составе, таких как Яковенко, Кузнецов, Михайличенко, Рац...

А закончил Лобановский ту беседу с читателями вполне оптимистично: «Словом, есть еще порох в пороховницах, и мы постараемся доказать это на деле в новом сезоне».

Теперь, зная итоги выступления киевлян в последующих сезонах, понимаешь, что слова Лобановского в той дискуссии с растревоженными судьбой киевского «Динамо» читателями не были обычной в подобных случаях тренерской бравадой. Их пронизывала убежденность профессионального специалиста, мастера своего дела. Анализируя события тех лет, приходишь к выводу, что тренеру уже тогда дано было предвидеть скорый перелом в турнирной судьбе команды, так что в последующих громких победах киевлян не было никакого волшебства. Теперь ясно, что в коллективе в те трудные годы спада уже зрели и развивались серьезные процессы перестройки сознания игроков, известные их главному тренеру, который исподволь готовился вывести команду на новый, более высокий уровень.

Совладать с такой задачей, естественно, не каждому главному тренеру бывает по плечу. Лобановскому это оказалось по силам. Казалось бы, ничего для меня не должно было остаться загадочного в Лобановском. Ведь опубликовал десятки интервью с ним, очерки и зарисовки о нем, перекочевавшие с газетно-журнальных полос на страницы книг. Но «проникнуть» в эту неординарную личность ох как непросто. Вот у меня отношения с ним всегда были сложными: не со всеми моими публикациями он соглашался, далеко не за все благодарил (хотя порой случалось и такое), да и я, признаться, разделял не все его взгляды. Одним словом, никогда не творил из него себе кумира, но искренне, глубоко уважая как специалиста, принимал таким, каков он есть. Точнее: каким я его видел. Ярким и все-таки без «позы», в чем-то упрямым, но порой сомневающимся, талантливым умницей и в то же время прислушивающимся к другим и компромиссным человеком. Впрочем, «феномен Лобановского» настолько сложен, что скороговоркой тут не обойтись.