"Вызов" - читать интересную книгу автора (Антонин Гайя)

   Эпилог

   В первый день весны я стояла в Борисполе, стояла у входа в один из терминалов. Сумку мою уже проверили и перемотали полиэтиленом, регистрацию я прошла. Оставалось дождаться провожающих. На часах было почти восемь вечера. Значит, мы вылетаем через сорок пять минут.

   Как я менее чем за неделю решила все же покинуть Украину с Гаем? А кто знает. Мы не говорили об этом толком, Гай просто пришел в один прекрасный момент ко мне и вручил визу и билет. Мне даже не пришлось никуда ездить по поводу документов. В Вену сначала, а потом - в Рим, сообщил мне отец.

   Он вообще много чего сообщил мне. К примеру то, что мой гардероб ужасен - поэтому со мной летит лишь одна сумка. Или то, что моя машина ужасна. Поэтому я ее продаю. Или то, что я не могу жить в такой ужасной квартире. Вот в этом я с Гаем была полностью согласна. Оскверненное место моего проживания - одна из причин, по которым мне захотелось вместе с отцом покинуть на время родную страну.

   Другие причины... Прежде всего - мне хотелось побыть с Гаем. В самом деле, нам о многом нужно было поговорить, познакомиться, подружиться. Потому как я все еще воспринимала его как обаятельного, но чужого дядьку, который отчего-то кличет меня "кошечкой" и "чудом" (не говоря уже о прозвищах на латыни и итальянском, которые я не понимаю), почему-то беспокоится о моей судьбе и, кажется, даже любит меня. По-своему.

   Потом - я устала. Устала от всего, что происходило со мной в последнее время. Меня притомили вампиры, медики, ведьмы и оборотни. Впрочем, к последним двум группировкам претензий меньше всего.

   Еще хотелось посмотреть мир. Нет, конечно, я была в США и Англии, в Польше была, в Чехии... Но мне открывались Вена, Рим, Милан, Париж, Женева, Монако...

   Уфф... Монако. И монегаски. Точнее, один монегаск. Зеленоглазый, странный, непредсказуемый - тот, который мой муж. Гай пояснил мне, что разорвать брак вампира и смертной можно так же, как брак двух вампиров. Приходишь к высшему мастеру в своем городе - и он разводит вас. Вот только... Ладно, сказал мне тогда Гай, разберемся на месте.

   Как бы то ни было, но удрать от Маны - детское, нелепое желание - мне хотелось больше всего.

   Траян и Эстелла, как выяснилось позднее, уже давно пребывали в состоянии, когда он яростно отказывался понимать, что любит ее, а она отказывалась верить себе, что с детства была влюблена в своего нынешнего палача. Еще оказалось, что недопонимание между Гаем и Траяном в тот вечер могло стоить жизни многим. Мастер Европы и правда был готов начать войну, потому что счел, что брат все же предал его и лелеет какие-то свои планы. Помогли такому решению Траяна и необоснованные обвинения его в том, к чему он вообще не имел отношения. Оскорбленный тем, что пытался выручить дочь брата из рук ненавистного Ингемара, а взамен получил только угрозы и унижение, Мастер Европы вынашивал планы мести. И тут обнаружил пропажу Эстеллы...

   Помню, когда он говорил об этом, сидя в моем зале на диване (Эстелла свернулась клубком под его боком), я порадовалась, что Киев все еще не разобран по камешкам, как обещал Траян. Потому что он на самом деле испугался и разъярился еще больше.

   И Гай, и Мана пребывали в состоянии шока. Как пояснил мне после ухода гостей в тот вечер Гай, "я знаю его с самого обращения. Никогда бы не подумал, что Траян... нет, кто угодно, но не он". Не верилось моему отцу, что его брат по обращению вообще способен полюбить. Да еще и девушку... Мана позднее высказал те же мысли. "Просто ты не знаешь его. Ты была бы так же удивлена", - сказал мне он.

   Так вот. Тем вечером кровь не пролилась именно благодаря Эстелле. Гай сказал мне, что в разговоре, который сорвал маски с обоих, девушка прямо заявила Траяну, что не вернется к нему. "Зачем?! Чтобы увидеть тебя мертвым?! Чтобы не иметь возможности даже похоронить тебя по-христиански, даже не мочь прийти поплакать на твою могилу?" И тогда же она вынудила Траяна поклясться, что он не тронет никого в Киеве, что не станет и сам подставляться под выстрелы и удары. Об остальном разговоре Гай умолчал, сказав что это не наше дело. И пусть будет так, лишь бы все это не было сном. А так похоже...

   Мы прощались с Траяном, Эстеллой и их свитой тремя днями ранее в этом же аэропорту. Еще раньше них улетел Тристан.

   На итальяночке был надет пуховик чуть ли не до пят, унты, шапка, теплые перчатки. Мастер Европы, по крайней мере, старался. И я видела, что на измученном лице девушки появляется другое выражение. Она была счастлива. Со временем, надеюсь, это выражение приживется и станет постоянным. Счастливое дитя, думала я горько, когда радостная Эстелла рассказывала мне, как Траян мил и прекрасен, оказывается. Ты умеешь прощать и не держишь зла. И я бы хотела так уметь.

   Когда я пожелала Эстелле счастья и назвала ее необыкновенной девушкой, та искренне изумилась. "Спасибо, только я самая обычная". Теперь уже я с изумлением глядела на нее, понимая, что Эстелла не знает себе цены. Ну скажите, может ли быть обычной девушка, которую так сильно полюбил древний жестокий вампир, к тому же издавна увлекающийся юношами? Которая сумела показать ему что-то, что проломило лед в его душе? Которая - будучи лишь "рабыней", как Эстелла сама себя называла, - сумела сделать то, что не удалось ни королеве, ни пресловутому дампиру в квадрате, ни куратору. Я вспомнила одну из картинок Бездны: фигурка в венце и фигурка в тряпье. Все так. Где не справились ни королева, ни принципесса, все сумела рабыня...

   И, наверное, ради подобных моментов стоит жить. Если возможно такое, как у Траяна и Эстеллы, то и для нас с Маной найдутся время и слова, от которых рухнут стены и забудется все плохое. Ну а пока...

   - Гайя! - ко мне спешили Саша и Иван.

   С ними приехали Кимура, Джейми и Бирсен. Приехал Эристав. Вместе с Маной приехали Северус и Адриан, а также сестрички-француженки. Они уезжали домой завтра.

   Брат крепко обнял меня, когда мы уже прощались.

   - Пиши мне на мыло, - сказал Сева. - И звони. И фотки шли, слышишь? Мана обещал свозить нас в Италию летом.

   Не могла не улыбнуться:

   - Если будете хорошо себя вести?

   - Мы и так пай-мальчики, - Сева усмехнулся. Он уже почти не улыбался криво, как раньше.

   Сестры обцеловали меня, сказав, что скинут мне на телефон адреса бесподобных магазинов в Париже и Риме.

   Саша и Ваня уверили меня в том, что постараются не влазить в неприятности.

   - Тебя же не будет, чтобы спасать нас, - сообщили мне с улыбками на лице.

   Ким и Эристав по очереди крепко обняли меня.

   - Береги себя, - сказал мне хевсур со своим неповторимым акцентом и бархатным смешком.

   - Не могу не присоединиться к пожеланию Эриса, - сказал Ким. - Зарегистрированный дампир... Их вообще еще кто-то регистрирует?

   Позднее Гай пояснил мне, что, несмотря на закон, отхватившие дампиров мастера не регистрируют их по весьма простым и понятным причинам: другие мастера не гнушаются красть чудо-созданий у коллег.

   - Ну чем мы чудеснее вас? - спросила я.

   - Мы мертвы. А наши дети почему-то живые и особенные. Если это не чудо, то чудес не бывает вовсе.

   Адриан тоже обнял меня на прощание, крепко обнял. Беленький котик уже стал похож на кота. Наверное, Суби быстро покидала его кровь и мысли.

   - Спасибо за все. Я не знаю, смогу ли расплатиться с тобой когда-нибудь сполна, - сказал мне Адриан.

   - Будь с отцом и моим братом. И береги их, - прошептала я так, чтобы не услышали ни Сева, ни Мана.

   Адриан кивнул мне со всей серьезностью.

   Пока остальные прощались с пришедшим, наконец, Гаем (он что-то забирал из камеры хранения), я подошла к Мане, сиротливо стоящему в сторонке, у окна. Он ждал меня.

   - Я предлагаю расстаться спокойно и ровно, - сказала я, подходя к нему.

   На Мане сегодня, вопреки его предпочтениям, было черное пальто.

   - Траур? - не дав ему ответить на свою первую реплику, спрашиваю я.

   Зеленоглазый холодно смотрит на меня, выдерживая паузу.

   - Надо не забыть поблагодарить Ингемара за то, что он подарил мне жену - воплощение такта и деликатности.

   - Кстати, раз ты тоже недоволен этим браком - значит, предлагаю в самые короткие сроки пойти к какому-нибудь мастеру, который нас разведет.

   Зеленые глаза стали еще холоднее. Мана снял черную перчатку и заправил за ухо прядь, которая лезла ему в глаза. Сегодня он не зализался, как обычно. Сегодня Мана вообще был другим. И почему-то его... инакость тревожила мое сердце.

   - Гайя, скажи, - он смотрел на меня пристально, - я тебя теряю?

   Не знаю, почему, но от этих его слов вся моя бравада съежилась и куда-то делась. Я не сумела подавить порыв - и просто схватила его за руку, на которую он снова хотел надеть перчатку. Рука была горячей. Я подняла глаза на Ману. У него был вид мальчика, которого застукали за мастурбацией. Тем не менее, он сжал мою руку в ответ. Так мы постояли немного молча. Задав вопрос, Мана не ждал на него ответа. И я не ответила. Спустя минуту или две он сказал:

   - Просто меня не покидает мысль о том, что я тебя теряю. Или рано или поздно потеряю.

   - Я не знаю, Мана, - как можно равнодушнее попыталась сказать я. - Пока что мы связаны, как ты сам сказал, крепчайшими узами на свете, - а сейчас я попыталась прозвучать насмешливо.

   Вопреки всему он улыбнулся. И мое равнодушие таяло от этой улыбки.

   - Ты все равно вернешься.

   Я не поняла, имел ли он в виду себя или Киев.

   - Наверное, вернусь, - сказала я уже без иронии и равнодушия.

   - Прости меня.

   - За что?

   - За пощечину.

   Я вспыхнула, снова не пойму - почему. От этого смиренного голоса и не менее смиренного лица его хозяина бросило в дрожь. Приятную.

   - Ох... Так ведь мы квиты.

   - Все равно. Я не должен был. Но я поддался страху.

   Я внимательно всмотрелась в его глаза. Не знаю, искренне ли он сожалел.

   - Я тоже не должна была в тебя стрелять, Эммануэль. Это... неправильно. Нельзя решать проблемы насилием.

   Лицо Маны повеселело.

   - А еще надо мыть руки перед едой и одеваться по погоде.

   - Да, мамочка...

   - Кроме шуток, - сказал Мана, бросив взгляд на табло, - я буду ждать встречи с тобой... моя жена.

   Увидев мой взгляд, вампир качнул головой с улыбкой:

   - Пожалуйста, на минуту давай заключим пакт о ненападении. Давай хотя бы на эту минуту представим себе, что мы нормальная пара, а?

   Я, помешкав, кивнула ему. Что ж, минута - это очень мало.

   - И представим себе, что расстаемся надолго. Точнее, представим, что нам жаль расставаться надолго.

   Я снова кивнула.

   - Как больно, милая, как странно, сроднясь в земле, сплетясь ветвями, как больно, милая, как странно раздваиваться под пилой, - процитировал Мана.

   Это были стихи Кочеткова "С любимыми не расставайтесь", но, о небо, я опешила. Еще одна картинка Бездны встала в моей памяти: сплетенные корнями деревья. Все, что она предсказала мне, сбывалось, причем так скоро.

   - С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них, и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг, - я знала, что Мана не любит меня, знала. Знала, что он может даже не сознательно пытаться привязать и влюбить меня. Но ведь мы заключили пакт на целую минуту? А, значит, я могу представить себе, что он все же любит. И что я люблю.

   Вампир обхватил меня и прижал к себе так отчаянно, словно и вправду любил. И целовал так, словно уже тосковал, еще не отпустив меня. Я же обхватила лицо Маны ладонями так, будто боялась больше никогда не увидеть его. И потом мы стояли, обнявшись, глаза в глаза, так, будто смотрели друг другу в душу и видели там всю правду, все как есть.

   Потом... объявили посадку, кажется. Гай принялся подгонять меня, а я подумала лишь о том, что следовало заключить пакт о ненападении хотя бы вчера вечером и хотя бы на час. Я так соскучилась по зеленоглазому, и только сейчас смогла это понять...

   Я помахала всем напоследок. Мане не махала. Нет, с любимыми так не расстаются.

   Когда мы с Гаем сели на свои места, когда я осмотрелась и постаралась не представлять, как самолет терпит крушение, то почувствовала безотчетную тоску, что легла на сердце. Ведь я вернусь. Зачем тосковать сейчас...

   Итак, Бездна насмеялась, но не налгала. Что там было еще? Рука, протянутая упавшей фигурке - Опора. Отец. Так, и тут треклятое зеркало мира сказало правду. А дальше там была Буря.

   Гай спросил у меня, не хочу ли я есть, и этим отвлек от размышлений. Потом, уже после взлета, когда я решила немного послушать музыку на своем плеере, отец оторвался от журнала, который читал.

   - А что это ты слушаешь?

   Я предложила ему ракушку наушника. В самом деле, играла песня "Анна", и он услышал слова.

   - А кто это поет?

   Мне стало немного совестно.

   - Это певец по имени Юлиан, был популярен в начале 90-ых, - и я поведала Гаю о Фэнеле Диаконеску, который был похож на этого Юлиана, и что я как-то скачала песни Юлиана из интереса, а некоторые мне даже понравились.

   - Только никому не говори, а то засмеют, - попросила я его.

   Гай не ответил, он слушал песню об Анне.

   - Знаешь, - сказал он мне, возвращая наушник, - а ведь так похоже на твою маму.

   Он усмехнулся, цитируя песню:

   - "Девочка моя несмышленая, мудрая моя женщина". Я уже говорил тебе о том, какой она была. Кто-то мог посчитать ее глупой, кто-то, кто сам очень глуп.

   - Ведь ты ее любил.

   На мое высказывание Гай лишь пожимает плечом.

   - Зачем ты ее оставил?

   - Я? Я ее не оставлял, - Гай улыбался, но глаза его были невеселы. - Мне необходимо было уезжать, потому что меня назначили куратором высшего порядка. Собственно, им я и остаюсь по сей день. Я предлагал Ане уехать со мной. Она, видимо, давно хотела свернуть наше общение.

   - Почему?!

   - Потому что ей хотелось более стабильной и безопасной жизни, чем та, которая у нее была со мной, тем более, у нее должна была появиться ты. Аня иногда называлась моим именем, Анной Антонин. Так же поступила и при знакомстве с твоим... Валерием. Потом рассказала мне, как восхитился этот парень. Аня попросила мою фамилию... А потом, я уверен, просто заключила выгодную сделку с этим историком. Я не знал, что она вышла за него замуж. Когда узнал... - Гай умолк, улыбаться тоже перестал. - Да, я ее отпустил. Иногда жалею об этом и думаю, что возьми я ее силой с собой - она была бы жива. Но с ней нельзя было силой. В этом ты похожа на Аню... Будь осторожна, кошечка, с этим.

   Не совсем понимаю тебя, отец, думается мне. Гай снова углубляется в чтение, а я возвращаюсь к музыке.

   Ингемар позвонил перед тем, как приехали провожающие.

   - От Евы привет, - сказал он.

   - Вы не приедете?

   - Не хочу лишний раз оказываться с тобой рядом.

   - Ой... Понятно.

   - А она - рядом с твоим отцом.

   - Понятно.

   - Возвращайся.

   - Хорошо.

   - Всего доброго.

   Ингемар не хочет, чтобы я своим видом напоминала ему о том, как он пытался насильно склонить к отношениям дочь вампира, который может растереть его по стенке.

   Я не сразу осознала это, но на моих губах играла улыбка триумфатора. Гай обещал заниматься со мной, чтобы мои способности могли развиться. С трудом представляю себе эти занятия, но ему виднее. Еще он обещал сделать из меня такую цацу, к которой будет страшно подойти, и останется только благоговеть издалека. Тоже с трудом представляю.

   Достаю блокнот из сумочки и начинаю делать заметки по новой своей задумке о вампирах и оборотнях. Не знаю, что ждет меня завтра и в ближайшем будущем, но я искренне хочу измениться. Я хочу стать лучше и сильнее. Больше никогда не быть униженной или боящейся чего-то или кого-то. Гай... Рука опоры, протянутая мне судьбой в самый трудный момент моей жизни.

   На секунду прижимаюсь лицом к его плечу. Гай рассеянно треплет меня по голове. Возвращаюсь к заметкам.

   Наверное, это чувство, что робко расцветает сейчас в моей груди, называется счастьем.