"Вызов" - читать интересную книгу автора (Антонин Гайя)

   Глава 13

   На следующий день после моего визита вежливости к Мане позвонил Ингемар.

   - Я хочу поговорить с тобой, Гайя, о том, что случилось в клубе и в больнице. В шесть я заеду за тобой.

   - Мы можем и по телефону переговорить.

   - Нет. Я заеду в шесть.

   Я со злостью отшвырнула трубку. Затрахали уже эти нечистые, сил нет. Не было и желания видеть Ингемара, тем более разговаривать с ним разговоры. Теперь я не с Маной - значит, можно ожидать авансов от Мастера Украины.

   Однако белокурый Мастер, что заехал за мной вечером, не был настроен на долгие беседы. Озабоченный вид его внушал уважение, поэтому я быстро изложила продуманную заранее историю наших с юными вампирами похождений.

   - Они сказали, что гранату не видели, - Мастер, сидя подле меня в лимузине, подливал шампанское, - это ты бросила ее назад в медиков, верно?

   - Верно...

   - Ты понимаешь, что это означает? - Ингемар, наконец, немного повеселел.

   - Не совсем.

   - Ну и славно, - а вот эта фраза меня удивила. - Поговорим об этом в свое время, - и он начал о чем-то, связанном с Сашей и Ваней.

   Ах, Ингемар не хочет, чтобы я почуяла свою силу... Умно. Вопреки моим ожиданиям он не стал ни намекать, ни прямо говорить о том, что желает вкусить моей крови. Даже на ужин не стал приглашать, к себе домой - тоже. Видно, зазналась ты, Гайя, со всеми этими пляшущими вокруг тебя вампирами, млеющими от одного твоего запаха. Я осознала, что на самом деле малость переоценила свою значимость для них, стало очень стыдно. Воровато глянула на Ингемара, почувствовав, как вспыхнули щеки. У него рыжая красавица-ведьма есть, на что ему я...

   - ... он опять покидал дом. Ким сказал, что... - тут Ингемар умолк и внимательно глянул на меня.

   Я покраснела еще больше. Наверное, Мастер ощутил приток крови к моему лицу и учащенное биение сердца.

   - Гайя, Иван что, снова к тебе сбегал? - спросил он, растолковав мое смущение по-своему.

   - Э... нет, нет...

   - Тогда в чем дело?

   - Да ни в чем. О своем подумала...

   Ингемар еще пристальней вгляделся в мое лицо. Я не знала, что сказать, чтобы он не начал делать собственные выводы.

   - Я... понимаешь, Ингемар...

   Он подсел ближе, так, что теперь уже мог без труда положить руку мне на колено. Что, собственно, и сделал. Лицо у Мастера при этом было серьезное до невозможного, впору было начать пугаться.

   - Продолжай.

   - Эээ... Я почему-то думала, что имею ценность для вампиров. То есть, я знаю, что некую ценность и правда имею, но, наверное, я ее несколько преувеличила. Для себя.

   - И поэтому тебе стало досадно, ты раскраснелась вся... - понимающая, но от этого не менее многообещающая улыбка расползлась на лице Ингемара.

   - Не досадно, стыдно... Хотя - давай не будем об этом. Пожалуйста...

   Мастер с улыбкой коснулся моего лица ладонью, опомнился, снял перчатку.

   - Ты такая славная, что сама, наверное, не представляешь насколько.

   Я нахмурилась мимо воли.

   - Пожалуй, не представляю. Я-то думала, что я чертовски брутальная девка...

   - Девка, - Ингемар весело поморщился, - не твое это слово, Гайя. Ты застыдилась того, если я верно понял, что решила, что имеешь над нами власть.

   - Нет! - я вспыхнула с еще большей силой. Я не лгала - то, что я была дампиром и привлекала вампиров, в большей степени тяготило меня, нежели радовало. Мне приятна была их дружба, комплименты и теплые слова, такая почти искренняя поддержка... Но я старалась ни на секунду не забывать, что дело в простой химии моей крови...

   - Хорошо, хорошо, - сдался Ингемар, - ты уязвлена тем, что Мана ушел, никто тебе не звонил, и я озабочен не тобой, а чем угодно?

   Он попал в самую точку, захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Впрочем, у меня бы это не вышло, как ни старайся, потому что Мастер ловко придвинул меня к себе, даже не расплескав моего шампанского и своего виски, или бренди, или что там он пил...

   - Ну так вот, - он обнял меня за талию, хотя я пыталась избежать этого, - никто не звонил тебе, потому что я запретил всем трогать тебя в ближайшие несколько дней. Как видишь, я и сам дал тебе передышку.

   Я едва сдержалась, чтобы подло не сдать Ману, ведь он пришел ко мне тем же вечером, презрев наказы своего Мастера...

   - За тобой все это время наблюдали, чтобы ты не попала в очередной переплет...

   Наблюдали? Я закрыла глаза. Теперь мне было не то что стыдно - мое лицо пылало, а с ресниц просились непрошенные слезы. Я освободила Мурзу под надзором кого-то из вампиров Ингемара, Кима или Маны. Кроме того, я только что солгала Мастеру, что Иван не сбегал ко мне. Лохушка, форменная лохушка и дура.

   - Да ладно тебе, - я открыла глаза, Ингемар улыбался нагло. Ему нравилось происходящее, - подумаешь, пыталась обмануть своего мастера...

   - Ты не мой мастер. Я не вампир, я не присягала.

   - Ты дампир, а я - твой мастер. Если хочешь поспорить, я с удовольствием выслушаю твои аргументы, - сообщил он мне.

   Он не был серьезен, и мне это не нравилось.

   - Ингемар, я на самом деле не настроена спорить с тобой об этом. Я не присягала тебе.

   - Хорошо, тогда давай посмотрим на это так: я сильнее, поэтому могу считать тебя кем угодно.

   - Что ж, справедливо, - я попыталась скрыть досаду, но Ингемар засмеялся:

   - Ты еще зубами заскрипи!

   - Ингемар...

   - Ладно, а ведь еще ты пробралась в дом Маны и выпустила оборотня по имени Мурза...

   Я отвела глаза от лица Мастера, но он заставил меня снова глядеть на него. Мы сидели близко-близко, я незаметно пыталась отклоняться, но потом поняла, что таким образом скоро лягу на сиденье. Ингемар крепко держал за талию, даже немного не по себе было от того, как очевидно он пытается ловить каждую реакцию моего тела на свои слова.

   - Так ведь?

   - Ты и сам знаешь, что так.

   - Зачем?

   - Он не заслуживает той участи... никто не заслуживает.

   - А ты знаешь, что почти наверняка подписала мой смертный приговор?

   Я вытаращилась на Ингемара. Викинг был серьезен, однако в глазах все же было что-то лукавое.

   - Каким образом?..

   - Мурза уже много лет ведет охоту на меня. Чем старше - тем сильнее становятся оборотни. Как и мы. Мане стоило усилий выжить в борьбе с ним...

   - Почему он охотится на тебя? - вспомнила, как Мурза спрашивал у меня об Ингемаре, вспомнила и слова Маны: "Берегу волка не для себя". Как я тогда не сложила два и два?..

   - Это не так важно. Важно то, что ты лишила меня игрушки - Мурза такой забавный, - Ингемар холодно улыбался. - Ты видела его волком? Загляденье. Знаешь, каково это - удовольствие от приручения подобного зверя? И вообще - оборотни почти так же притягивают, как дампиры. Живая нечисть... Окруженная магией, но живая, дышащая, кровоточащая...

   Похоже, при мысли о Мурзе у Мастера Киева подымалась температура тела... И не только температура... Ингемар резко притянул меня вплотную к себе. Я отвернулась, но он сжал пальцами мои щеки и заставил снова смотреть на него.

   - Хотя ты тоже игрушка та еще. Будешь моим развлечением, пока Мурза снова не попадется?

   - Почему ты думаешь, что он снова попадется? - я начинала переживать по поводу своего положения. Хотя пока еще держалась...

   - Потому что он всю свою жизнь положил на то, чтобы подобраться ко мне. Не думаю, что он перестанет искать...

   - Тебя так тяжело найти?

   - Представь себе. Место моего проживания строго засекречено.

   - Я знаю, где оно.

   - Ну и где оно?

   Я молчала. Конечно, я ведь не знала дороги туда. Ингемар уютно примостил руку между моих коленей, поглаживая внутреннюю поверхность бедер ладонью. Пришлось сглотнуть слюну, потому что я вдруг подумала о том, каков викинг в постели, и мне захотелось это узнать. Но делать-то этого не стоило...

   - Так что я не в претензии. Хотя нам стоило усилий вывести его на Ману, поймать и так далее.

   - Прости, я не хотела бы, чтоб Мурза причинил тебе...

   - Правда не хотела бы?

   - Правда, - в этот момент, конечно, я не была так в этом уверена.

   - А меня хотела бы? - Ингемар улыбался прямо мне в губы, я чувствовала его прикосновение. Отклоняться назад я не могла, слишком крепко он держал меня.

   - Разве ты не понимаешь? Ты же сам делаешь все для этого.

   Ингемар был недоволен моим ответом. Ну что ж, зато я была честна. И честна с собой. Физически я хотела его, не дал мне Господь спокойной холодности снежных королев. Иногда я жалею об этом. Но мне хватало ума понимать, что привлекательность Ингемара обусловлена магией. И хватало сил противиться ей.

   Еще я боялась его. Он был угрозой и воплощенным насилием в данный момент. Я многое отдала бы за то, чтобы сидеть сейчас не в такой близости от тела Мастера...

   Почему-то от этой мысли мне стало так жаль себя, что пришлось задерживать дыхание и сжимать зубы, чтобы не заплакать.

   - Я делаю лишь то, на что меня толкает твоя дампирская природа.

   В его словах было мало правды. Если я могу устоять перед влиянием вампира, то и Ингемар должен уметь сдерживаться.

   - Как же Ева?!

   - Она мудрая женщина, никогда не заморачивается по пустякам...

   Ингемар коснулся моих губ своими. Чувствуя, что у меня вот-вот сорвет крышу, я решила, что надо что-то делать. И расплакалась.

   - О господи, неужели я так плох? - с насмешкой, но несколько натянуто спросил он.

   - Нет, но... Я не могу. Не хочу.

   - Хочешь.

   - Но не могу.

   - Глупости! - резко сказал Мастер. - Какие причины ты мне можешь назвать?

   - Я должна называть причины? - от злости слезы моментально пересохли. - Я не хочу спать с тобой, Ингемар, я не хочу, чтобы ты меня соблазнял или принуждал, это просто мой выбор. Неужели ты не понимаешь? - последнее было сказано уже не так зло, скорее, просяще. Может, он и одумается.

   В серых волчьих глазах не было ни намека на понимание.

   - Ладно, - неожиданно согласился Ингемар, убирая от меня руки, - я люблю принуждать и соблазнять, конечно, но хочу, чтобы ты сама пришла ко мне. И ты придешь, понятно? Я даю тебе время. Немного времени, - подчеркнул он.

   Я прикрыла глаза.

   - Зачем ты так обходишься со мной, Мастер?

   - Я очччень мягко обхожусь с тобой, Гайя, поверь, - он был серьезен. - Мы все очень к тебе лояльны. Если ты могла заметить, к смертным мы относимся совсем иначе. Мы носимся с тобой, оберегаем...

   - Не говори так, будто этим вы меня облагодетельствовали, хорошо? - прервала его грубо я.

   Ингемар посмотрел на меня так, как никогда не смотрел ранее.

   - Я понимаю, почему Мана ударил тебя. Меня тоже сейчас так и тянет отшлепать тебя, - игривое заявление не вязалось с арктическим холодом в глазах Мастера.

   Он сложил на коленях руки, глядя на меня.

   - Мана ударил меня, потому что полагал, что я не сумею дать сдачи.

   - Я мог бы ударить по этой причине, а вот Мана - нет, - Ингемар ухмыльнулся, - ты плохо его знаешь.

   - Я не знаю его вовсе, как оказалось.

   Наверное, в моем голосе было больше эмоций, чем мне следовало бы демонстрировать. Ингемар посмотрел на меня внимательно, потом сказал:

   - Ну ладно, иди сюда, Мастер обнимет тебя по-отечески...

   Я осторожно вплыла в руки Ингемара. Он прижал меня к себе.

   - Значит, Мана - корень всех твоих нежеланий.

   - Нет. Мана - лишь небольшой облом. Лишь еще один мужчина.

   - Хорошо, - легко согласился Мастер, - хорошо, что у тебя такое отношение. Тогда я прав - тебе нужно лишь время.

   - Может, - черная ткань пальто Ингемара пахла морем. Я устроилась поудобнее в его объятии. Я и сама почти поверила в то, что Мана вовсе не при чем. Хотя, наверное, больше мне хотелось поверить в то, что я могу справляться со своими чувствами.

   - С сегодняшнего дня ты снова возвращаешься под опеку...

   - То есть? - я попыталась отстраниться от Ингемара, но он прижал ладонью мою голову к своему плечу.

   - То есть, теперь, когда Мана не рядом с тобой, ты будешь находиться возле какого-нибудь сильного вампира. Конечно, проще было сунуть тебя Кимуре и умыть руки...

   - Как всегда...

   - Именно, как всегда - хвала богам, что он у меня есть. Но у Кима часто бывает Траян. Сегодня вечером тебя заберет к себе Никола.

   - Ох...

   - Утром перед работой тебя заберет Джейми. Потом отвезет к Николе снова. Ясно?

   - Не вижу смысла...

   - Зато я вижу. Не спорь со мной.

   - Не буду, - с тяжким вздохом сказала я.

   Ингемар не то чтобы удивил меня этим, чего-то подобного я ждала давно. Видимо, Мана был раньше против того, чтобы я жила у вампиров... Теперь же он умыл руки в отношении меня.

   - Ну и славно, - сказала я, обозлившись на себя за тоску по зеленоглазому, - поболтаем с Николой по-девичьи, а с Джейми наверняка будет интересно.

   - Ага, - мне показалось, или Ингемар говорил с иронией, - интересно...

   Вечером за мной заехала Никола. Она водила алый "Ягуар", я не разобрала, какой модели. Когда я села к ней в салон, вампирша, с губами в цвет машины, очаровательно мне улыбнулась:

   - Привет, Гайя, как ты себя чувствуешь?

   - Привет, спасибо, нормально.

   - Я слышала, у вас с Маной дошло до стрельбы... - она все так же улыбалась, выезжая с моего двора.

   - Давай не будем. Или будем, но после пары бокалов чего-нибудь красного, розового или белого...

   Никола хихикнула:

   - Ну давай...

   Она жила в уютной комфортабельной квартирке с видом на Днепр и Киево-Печерскую Лавру.

   - Я заметила, что в доме почти нет светящихся окон, - сказала я, глядя из темной кухни в окно на реку, пока Никола снимала шубу и причесывалась в прихожей.

   - Да, мало кому по карману квартира в этом доме. По-моему, в моем подъезде заняты пять...

   Вампирша включила свет в кухне, и я отметила, что она страсть как хороша в бордовых брюках с высокой талией и серебристой блузе с рукавом "летучая мышь". Да и вообще, Никола - просто загляденье. Я знаю множество красивых женщин, но их красота отлична от Николиной. Ухоженные, подтянутые - но ей природа дала удивительное сочетание черт лица и форм тела. Кажется, в ней нет ни изъяна. Чудесные густые волосы, брови и ресницы, красивая матовая кожа, полные губы, большие глаза, высокие скулы, точеный нос, лебединая шея, роскошная грудь, тонкая-претонкая талия и округлые бедра. Попа - персик, живот плоский, ноги - стройные... Устанешь перечислять все ее достоинства.

   - Вина? Пива? Виски? - Никола распахнула холодильник.

   - Ого, какой ассортимент...

   - У моих смертных очень разные вкусы, - Никола взяла бутылку вина, показала ее мне, я кивнула в знак согласия, - мой тезка, Коленька, любит пиво, ему 22 года, - вампирша сделала мне знак следовать за ней в гостиную. - Просто прелесть, а не мальчик, но слишком уж прост... Спорт, девки, секс и вечеринки, сама понимаешь, - Никола достала в гостиной штопор из шкафчика и молниеносно открыла бутылку. - Валентин пьет исключительно водку, он едва ли не единственный на моей памяти смертный, который слабо поддается моему влиянию. Он очень волевой, состоятельный, такой... грубовато-очаровательный, - садясь в кресло, Никола улыбнулась. - Держи, - она налила мне вина в высокий бокал черного стекла. - А еще есть Андрей, - она заулыбалась еще сильней.

   - И что Андрей? - спросила я, не отводя глаз от обворожительной женщины в кресле напротив.

   - О, он такой интересный, мне не слишком часто подобные попадались. Он любит меня очень сильно, осознает свою зависимость и так возвышенно страдает из-за этого...

   - А как же... ммм... тот, с кем ты была на Новый год в Blue Blood?

   - Он не частый гость у меня, чаще я к нему езжу. Да и надоел уже, - Никола капризно наморщила носик, - скучный.

   - Я так понимаю, о наличии любимого спрашивать не стоит.

   - Ну что ты, я всех их люблю. По-своему.

   Хотелось задать Николе несколько вопросов о ее прошлом, однако я смолчала. Спросила лишь одно:

   - Как твое полное имя, Никола?

   - Никола.

   - Я имела в виду - с фамилией... с отчеством, если оно есть.

   Черноволосая вампирша пожала плечом:

   - Отчества нет, фамилии нет, - на мой вопросительный взгляд она легко махнула рукой:

   - Не спрашивай, скучная история, я потеряла память в 15 лет. Я помню, что меня называли "Никола Мирелла", но ни одну из фамилий, которыми меня наградили при жизни, мне не захотелось оставить. Поэтому я осталась Николой Миреллой Фрумусеце, как меня звали на моей родине часто - Красавицей в переводе с родного же языка...

   На вопрос, почему она, Фэнел и другие приехали в Украину, Никола уже без тени улыбки нехотя ответила:

   - Нашего мастера убил Траян. Наш мастер ослушался, - и все.

   Больше ничего от нее я не добилась, раздался звонок в дверь. К Николе пришел один из ее смертных. Она представила нас. То был Андрей, который любит и страдает, осознавая глубину своего падения. Светловолосый, с темными как ночь глазами, суровый молодой мужчина в костюме.

   - Ты извинишь нас, Гайя? - спросила Никола.

   - Конечно!..

   Они удалились из гостиной, а я смотрела телевизор, пила вино и незаметно для себя уснула в кресле. Ночью Никола перенесла меня на диван и накрыла теплым пледом.

   Ранним утром меня разбудили, напоили кофе. Я, помятая после сна, попыталась навести мало-мальский марафет с помощью той косметики, которую захватила с собой. Потом в дверь квартиры Николы позвонили. В прихожую вошел непривычно прилично выглядевший Джейми - в костюмчике и белой рубашечке, с аккуратно причесанными и забранными в хвост волосами. На меня он посмотрел с весельем.

   - Ты никак на похороны собралась, Гайя? - спросил он у меня.

   - Это почему же? - окрысилась я, все еще туго соображая из-за раннего пробуждения.

   - Ну, лицо у тебя такое, словно кто-то умер.

   - Никола, - с мольбой обратилась я к вампирше, стоящей тут же в золотистом пеньюаре, - может, я лучше с тобой останусь?

   - У меня днем несколько встреч и мероприятий...

   Пришлось тащиться за Джейми в его черную машину BMW.

   - Ты любишь авто? - спросил он у меня, когда мы ехали по сравнительно пустым еще улицам Киева.

   - Иногда.

   - Тогда ты хорошо проведешь этот день.

   Я сомневалась в этом, но промолчала.

   Оказалось, что Джейми занимается несколькими автосалонами в городе. Он пояснил мне, что сначала была просто автомастерская, потом кое-кто из начальства (наверное, Ингемар) решил, что это несерьезно, и повесил на Джейми сперва один, а затем и еще четыре дистрибьюторских центра по продаже машин известных автопроизводителей. В центре "Тойота", где мы оказались после обеда, Джейми поручил мне кое-какую работу: просмотреть, какие банки больше всего задолжали нам по кредитным выплатам. Подозреваю, эта информация не имела никакого значения, но я была благодарна американцу за возможность заняться хоть чем-то и отвлечься от мыслей о Мане и о жизни вообще.

   В последующие несколько дней я только то и делала, что кочевала по квартирам и местам работы уже знакомых мне вампиров. Ночью - снова к Николе, днем - опять с Джейми, ночью - в стрипбаре, где, как он пояснил, подрабатывал и развлекался Киву. Меня, уснувшую, несколько раз носили на руках - в машину, в постель. Я ночевала у Элины, вампирши из числа подчиненных Маны, была днем с боевым отделом Маны - Бросу и Флорином на нескольких встречах. В основном эти двое занимались тем, что зовется "рэкет" - собирали дань, как я поняла. Я старалась не вникать в тонкости, не отсвечивать и не открывать рот. Впрочем, все было весьма цивильно.

   И так я ходила по рукам вампиров, стараясь не задумываться над тем, а так ли нужно оберегать меня столь ревностно. Это время в моей жизни нужно просто пережить, твердила я себе. Только пережить.

   Спустя дней десять с момента моего бродяжничества я узнала, что Траян вновь ненадолго свалил из города, и меня взял к себе ночевать Кимура. На тот момент у меня задерживались месячные на несколько дней, и я переживала по этому поводу, всюду таская с собой таблетки "Дицинона". И что мне делать, если проклятые регулы все же начнутся в такой неподходящий период, думала я. Вампиры и так как-то очень уж красноречиво смотрели на меня подернутыми поволокой глазами. Не выдержав тяжких раздумий, я сказала Ингемару, что мне нужно будет несколько дней пересидеть дома.

   - Нет проблем, - неожиданно легко согласился он.

   - Правда? - обрадовалась я.

   - Побудешь у меня.

   Я опешила, под сердцем заворочались нехорошие предчувствия.

   - И как мне это...

   - У меня там Ева. Она, как-никак, не вампир, так что составит тебе компанию и при этом не набросится...

   Меня мало утешил тот факт, что коротать и без того нелегкое время придется рядом с стервозной вспыльчивой бабой, но не говорить же об этом Ингемару?..

   Итак, в тот вечер у Кимуры я чувствовала себя очень и очень плохо. Вани не было видно. В конце концов Саша созналась, что ему еще остались два дня до конца его вынужденной голодовки.

   - Ким тогда очень рассердился на Ваню, - сказала она, когда мы смогли остаться вдвоем в зимнем саду, - на две недели запер его в подвале.

   Я уже устала поражаться и возмущаться.

   - А Ксеня? А ты? Вас почему не наказали?

   - Мы наказаны - из дома не выходим. А Ваня тогда к тебе убежал и еще помог вервольфа освободить...

   Я закрыла лицо руками. Все из-за меня, выходит. Ладно, две недели - не такой уж большой срок, попыталась стать равнодушной я. Но не вышло.

   Кроме всего, в доме находились Жанна и Жозефина. Они не выказывали ко мне никакой враждебности и не подходили. И слава Богу. Дети Маны одним своим видом меня заставляли вспоминать об их отце. Хотя чего вспоминать - он и сам был тут. Прошел по гостиной, с кем-то говоря по телефону, не взглянул на меня даже, не отметил моего присутствия, будто я - пустое место... И как же хорош был - как обычно.

   Поэтому когда я сидела в гостиной, горюя наедине с стаканом вина, веселый голос Джейми только обозлил меня. Сбегая через три ступени по лестнице, снова облаченный в джинсы и рубашку в клетку, американец сообщил:

   - У нас гости, если не ошибаюсь!.. Жанна-а! Гайя, - тут же обратился ко мне Джейми, идя к двери.

   Я повернулась на диване так, чтобы видеть его.

   - Жозефина-а! Гайя, когда начнется кровавая разборка, - американец ухмыльнулся, он был вполне доволен, несмотря на перспективу близкой кровавой разборки, - ты лучше за меня сразу отбегай, ладно?

   - Ладно, но кто там?..

   В дверь настойчиво зазвонили. Джейми с воплем: "Иду, иду!" понесся открывать. В гостиную вбежали малость напуганные Жанна и Жози.

   - Что такое? - спросила у меня Жанна.

   - Джейми сказал, что у нас гости и что скоро будет кровавая разборка, - немедля доложила я, ожидая реакции сестер.

   На их лицах застыло изумленное выражение.

   - Плохая шутка, если это шутка, - недовольно произнесла Жанна.

   Джейми щелкнул замками, возопил:

   - Надо же, какие люди!

   И в ответ ему прозвучал высокий женский голос с сильным французским акцентом:

   - Ты рад меня видеть, Нолан?

   Слово "рад" в устах прибывшей женщины прозвучало как "гад". Я едва сдержалась, чтобы не прыснуть. Как говаривал товарищ Ленин, "пгавильно, батенька, пгавильно"...

   Однако сестры-француженки моего веселья не разделяли.

   - Мон дью, - сказала Жози, а потом что-то быстро и обеспокоенно на французском бросила сестре, та так же быстро ответила.

   В гостиной дома Кимуры появилась довольно высокая молодая женщина. Ей могло быть от 20 до 30 лет, знаете, бывают такие барышни с весьма неопределенным возрастом. Длинные темные с рыжеватым отливом волосы выгодно оттенял белый мех ее шубы. Джейми с улыбкой приблизился и стал у спинки дивана, на котором сидела я. Я заметила, что у гостьи светло-карие глаза, лучистые, жизнерадостные, какие-то уж чересчур искрящиеся, словно она намеренно придавала им такое выражение. Правильные черты лица не делали ее красавицей, но было в ней что-то такое, что притягивало взор. Я внутренне ощутила, что от присутствия этой женщины становится не по себе. Волевой подбородок с ямочкой и лихорадочный блеск глаз - она непроста, ох, как непроста...

   В молчании, повисшем в гостиной, гостья скинула шубку прямо на пол.

   - А что, прислуги тут нет? - поинтересовалась она. - Кимура по-прежнему проповедует правила коммуны?

   - Я возьму, не беспокойся, - Джейми подхватил ее шубку с пола.

   - Привет, - махнула нерешительно рукой Жанна.

   - Добрый вечер, девочки! - обрадовалась, словно только что заметив сестер, гостья. - Как вы, дорогие?

   - Прекрасно, спасибо... - несмело ответствовала Жози.

   - А Байя с тобой приехал? - спросила Жанна так, словно набиралась храбрости для этого вопроса очень долго.

   Я встрепенулась, услышав имя, похожее на мое. Женщина поморщилась недовольно.

   - Ради всего святого, Жанна, он Адриан... Со мной ваш Адриан, не беспокойтесь. А ваш отец тут?

   Этот вопрос тоже прозвучал так, будто гостья боялась об этом спрашивать. Я, радуясь, что меня не замечают, поудобнее устроилась, ожидая дальнейшего развития событий.

   - Тут, - сказала Жози. - Так где Адриан?

   - Ох, он там - вещи несет... - и тут ореховые глаза гостьи, стягивающей с рук длинные перчатки, взглянули на меня, расширились. - Глазам не верю. Это - дампир?

   Я вздрогнула против воли. Ну вот, окончен спектакль для меня, и я становлюсь одним из действующих лиц. Гостья направилась ко мне.

   - Кимура еще одного дампира нашел? И как ему удается?

   Я сдвинулась к краю дивана, когда гостья подошла ко мне. На ней было черное платье с глубоким вырезом и рукавом до локтя.

   - Как тебя зовут, дампир? - обратилась она ко мне ("дампир" в ее устах звучал как "дампиг").

   - Меня зовут Гайя, - я протянула ей руку, - а вас?

   По-моему, Джейми как-то уж очень мягко приблизился к нам. Я вспомнила его предостережение по поводу кровавой разборки. Да кто же эта дама, в конце-то концов?..

   - Руки от нее убери, Субирано, - я снова вздрогнула, услышав тяжелый голос Маны. Надо отучить себя от этой дурацкой привычки. Вроде бы столько всего прошла и повидала, а все равно... Стоп. Субирано?..

   Гостья распрямилась медленно, так и не коснувшись моей руки. Она уставилась на Ману со смешанным выражением любопытства, нетерпения и еще чего-то неясного на лице.

   - Аманью! - преувеличенно радостно воскликнула она. Аманью - вот и еще одна вариация имени зеленоглазого...

   Наверное, Джейми не зря говорил о кровавой разборке. В руке у Маны была обнаженная шашка. И весь вид зеленоглазого был угрожающим. На лице Маны стыло выражение мрачной решимости.

   - Наконец-то, спустя столько лет, мы увиделись, - мило сказала Субирано, словно и не замечая оружия в руках Маны. - Как ты поживаешь, дорогой?

   Сестры были заметно напряжены, я не видела Джейми, но он, стоя за моей спиной, молчал - странно, обычно его не заткнешь. В гостиной отчетливо накалялся градус.

   - Какого ты сюда приперлась? - довольно грубо спросил Мана.

   - Прости, что значит - "приперлась"?

   - Не строй из себя святую простоту, Субирано. Ты прекрасно поняла, о чем я... - Мана на себя не похож. Обычно у него выходит лучше...

   В гостиную вошел Кимура, слегка встревоженный. Увидев его, Субирано обрадовалась еще сильнее:

   - Ким!

   - Суби! - в тон ей воскликнул патернал. - Какими судьбами?

   - Услышала, что у вас гостит Траян, решила заехать...

   - Тебе стоит развернуться на 180 градусов и благополучно пока что выехать, - сообщил Мана.

   И тут я услышала еще один голос, также с сильным акцентом говорящий (акцента определить я не смогла):

   - Может, тебе стоит выехать. Это дом Кимуры, и не тебе решать, кому здесь находиться.

   Я обернулась к двери. Там стоял, опустив на пол два объемных кофра, молодой человек, которого я узнала. Длинноволосый, белокурый, голубоглазый - но цветов на карандашных рисунках Маны не было видно... Да, это был тот самый парень, его так много было в папке с набросками, которую я рассматривала дома у Маны. Тогда я решила, что это Тристан - патернал и хозяин Монако. Пожалуй, я ошибалась...

   - Здравствуй, - процедил сквозь зубы, с непередаваемым выражением глядя на красивого блондина, Мана, - Адриан Братислав...

   - Здравствуй и ты, отец, - ответил тот с издевкой.

   Отец?.. Он - его ребенок?.. Не припомню в перечне детишек Маны имени Адриан.

   - Кимура, - легкий и приятный, голос Субирано разрезал тишину, - мы остановимся у тебя, если ты не прочь?

   - Конечно, я проведу вас в ваши... покои, - патернал был внешне спокоен, но и ему было не по себе.

   - Байя... - Жози махнула рукой несмело блондину, что ныне с вызвовом взирал на Ману. - Привет.

   - Привет, Жозефина, - сказал он, не отвлекаясь от Маны.

   На лице зеленоглазого играли столько эмоций противоречивых... Я никогда не видела Ману таким - словно бы растоптанным, уязвленным... Он говорил, что не видел Субирано с начала двадцатого века. И это значит... Что это значит, я не успела понять, так как Байя, он же Адриан, он же Братислав ушел с кофрами следом за поманившей его Субирано и Кимурой.

   - Мон дью, - снова сказала Жози, когда гости скрылись на втором этаже, - Мана...

   - Нет.

   Короткое и резкое "нет" - и зеленоглазый ушел куда-то по направлению кухни.

   - Обошлось, - услышала я Джейми, - я думал, будет хуже.

   - Может, еще и будет, - сказала угрюмо Жанна. - Мне надо выпить.

   - А мне - напиться, - это Жози.

   - Мне кто-нибудь что-нибудь может пояснить, а? - спросила я.

   Жанна взяла из бара бутылку коньяка, Джейми резво подсунул ей три стакана.

   - Так Мана тебе не рассказал... - Жози села возле меня, Джейми и Жанна тоже разместились поблизости. - Байя... Ну, мы зовем его на сербский манер Байей - "братиком", потому что он Братислав... Так вот, Байя - ребенок Маны. Но не такой ребенок, как мы с Жанкой, он кровный его, родился еще при жизни Маны. Понимаешь?

   - Понимаю... - наверное, мой голос звучал пришибленно. Так вот почему Мана избегал разговора о детях... что были у него при жизни.

   - Помнишь, я сказала, что Субирано кое-что украла у Маны? - продолжила Жанна, беря стакан с коньяком. - Она украла у Маны Байю. Вот.

   Я ничего не поняла. Зато осознала, что сейчас Мане очень и очень плохо. Я просто чувствовала это.

   - Я вас покину, - еще минут десять посидев, я вскочила с дивана.

   Вслед мне донесся голос Джейми:

   - Ничего, ничего...

   Зеленоглазого я нашла в зимнем саду у окна. Он откуда-то раздобыл бутылку коньяка и теперь сидел с шашкой в руках, глуша из горла спиртное. Я несмело обошла Ману за два метра, остановилась так, чтобы видеть лицо его, сидящего на подоконнике.

   - Чего тебе, Гайя? - голос его звучал так устало, что захотелось броситься к Мане и обнять. Я подавила это желание.

   - Ты никогда не говорил о том, что... - я умолкла.

   - Я не хотел. Я надеялся, что ее дороги никогда не пересекутся с моими.

   - Но... твой сын...

   - Но мой сын. Когда я приехал в родную деревню, к родителям, чтобы отойти от ранения...

   - Первого? Тебе тогда 18 лет было?

   - Да. Я тогда неплохо позажигал с Павленией по старой памяти, - глоток из бутылки, - а когда мне надо было уже уезжать, выяснилось, что она понесла... Мы наскоро поженились. И все. Сына я увидел, когда уже стал вампиром. Пава писала мне, что назвала его Адрианом Братиславом. Она хотела только Братиславом, но каноны веры предполагали у ребенка имя, занесенное в святцы, имя святого покровителя. Вот она и выбрала Адриана... - еще глоток, шашка брошена на подоконник.

   Я молча переваривала услышанное.

   - Но как Субирано...

   - Субирано! - прошипел Мана. - Субирано...

   Я снова умолкла, не зная, как вести себя. Жалеть Ману? Да что вы...

   - После смерти я умолял ее отвезти меня в родные места. Она отказывалась. Наконец, пару лет спустя после своего обращения, я сбежал от нее и зачаровал мужика, который отвез меня на мою родину.

   Мана умолк, чтобы сделать еще один основательный глоток из бутылки. Он напивается.

   - Там меня встретили так, как я тебе уже говорил. Мать наставила на меня кочергу, отец - вилы, и они все умоляли меня не подходить, Богом заклинали не трогать их... Им Франц еще два года назад прислал письмо с соболезнованиями, что меня унесла болезнь. А я стоял и не понимал - что им еще нужно?! Я здесь, с ними и перед ними, говорю, живой... Они верно поняли, что я теперь - нечисть. И я ушел, потому что на шум явились соседи... Пошел в дом матери Павы, где моя жена и жила. С моим сыном. Там меня встретили не лучше... Я был вынужден бежать из деревни, потому что толпа с вилами и кольями повергла меня в замешательство...

   - Веселая картинка вырисовывается...

   Мана хмыкнул.

   - Да, это было весело. Парочку крестьян пришлось прибить для устрашения толпы... Но вот бегу я от деревни туда, где в лесу спрятал экипаж мужика, который привез меня сюда. И слышу позади: "Папа, папа!..." Остановился. Байе тогда уже восемь лет было. Он увидал меня, когда я к его матери приходил, наверное. Я его тогда не увидел. И я забрал Байю с собой, вернулся к Субирано. Она, увидев такое дело, мигом сплавила меня Тристану. Мы вместе с Байей росли в Монако... Он все хотел вампиром стать, а я был против. Когда моему сыну стукнуло 25, Субирано его увела от нас с Тристаном и обратила. Так мы навсегда остались ровесниками. Вот и вся история.

   Много вопросов вертелось на языке, например, почему Байя теперь так открыто ненавидит отца. Однако я не осмелилась задать и этот вопрос...

   - Довольна теперь? Можешь идти.

   - Мана, мне очень жаль...

   - Да не жаль тебе, перестань! - он встал с подоконника, хватая шашку, я попятилась, утыкаясь в фонтан, что бил за моей спиной.

   Мана ушел. Я, осмысливая услышанное, присела на край фонтана. Уффф... Субирано не глупа, надо признать, нашла ахиллесову пяту зеленоглазого, его детей. И она сумасшедшая. Бить в самое больное место Маны - вряд ли это занятие, совместимое с долгой жизнью... Но Суби еще жива, значит, я ошибаюсь. Впрочем, ей много больше лет, чем Мане, и она явно не из слабых вампиров, к коим Мана относил некогда и 700-летнюю Николу...

   - Все-таки неприятно быть с ним по разные стороны баррикад, не думаешь?

   Я едва не выронила стакан. У каменного высокого водопада в джинсах и футболке стояла, собственно, причина горестей Маны. Или половина причины. Адриан Братислав, в общем. Он мог похвастаться столь же гармоничной и атлетичной фигурой, что и отец, но даже белокурые волосы и голубые глаза, даже тело античного бога не делали его похожим на завзятого кобеля и мерзавца - в отличие от его папочки. Но что Адриан за вампир, не стоит ли от него ждать чего-то в духе его папочки?..

   - Ты давно здесь?

   - Да.

   - Мана ведь мог тебя почуять.

   - Он почуял.

   Сунув руку в карман, опираясь плечом о стену, Адриан потягивал что-то спиртное из бутылки. Сердце кольнуло больно - прям как Мана... Так странно и сладко видеть сына зеленоглазого.

   - Иди сюда, Адриан, не стесняйся, потрандим...

   - Что? - не понял он.

   Ох, ведь русский явно не среди приоритетных языков для вампира, живущего в Европе. Почему Адриан вообще его знает?

   - Я говорю - садись, пожалуйста, здесь, поговорим. Если ты не против.

   - Я не настолько плохо знаю русский, чтобы говорить со мной, как с отсталым, - у него был спокойный, самую малость ироничный голос.

   - А как ты выучил русский язык? - спросила я, когда Адриан как-то боком, с опаской, что ли, осторожно приближался ко мне.

   Молодой человек пожал плечом:

   - Субирано его учила и меня заставляла.

   Итак, Суби - фанат великого и могучего. Правда, она не похожа на даму, которая хотела бы читать Пастернака в оригинале.

   - Адриан, ты меня боишься? - спросила я, когда он нерешительно остановился в двух шагах.

   - Кимура подтвердил Субирано, что ты дампир. Это так?

   - Говорят...

   - Субирано сказала, что дампиры окутаны вуалью тьмы.

   Ладно, может, она и читает Пастернака в оригинале.

   - Как поэтично.

   - И еще, что хочется сорвать эту вуаль с одеждой и кожей... - Адриан улыбнулся. Когда я вытаращилась на него, он успокаивающе сказал:

   - Она имела в виду, что дампиры вызывают сложные чувства в нас. Поэтому я стараюсь не окунаться в твою... вуаль очень быстро.

   - Окунись, другим нравится, - отчаянно хотелось, чтобы он приблизился.

   - Надо мной уже есть одна власть, - чуть печально заметил Адриан, - боюсь, второй мне не нужно.

   Он имел в виду влияние Субирано, наверное. Что там мне известно о связи мастера и обращенного? Ману Суби едва не сломала, превратив в психа. Как он там говорил: "Субирано имела надо мной физическую и духовную власть". Что я знаю о других вампирах? Саша некогда выполнила приказ Кима отойти, когда на дне рождения Вани я подняла переполох с тем, что Ксеня больна. Сестрички Леруа вскочили с Маны, когда он прикрикнул на них. Зато на Сашу и Ваню приказы Кима не покидать дом не подействовали. И Мана сумел сбежать от Суби к своей семье... Значит, Адриан вне присутствия своей хозяйки не совсем в ее власти. Ага! Значит, у дампира есть все шансы вытащить из вампира всю нужную информацию.

   Я поманила белокурого пальчиком. Что-то он совсем на вампира не похож. На котенка, скорее, белого котика с пушистым пузиком и шелковыми ушками. Я умилилась (или это во мне умилялись два стакана вина?).

   - Ты же не из тех дампиров, что бегают по потолку? - спросил у меня Адриан, присаживаясь рядом.

   А вот к чему эти вопросы, я понять не могла. Неужели Суби послала свою красивую игрушку на разведку?

   - Я пока что только по стенам, - довольно холодно ответила я. - Это твой мастер тебя попросила разузнать?

   - Что? Нет, я просто шел туда, где можно без свидетелей напиться.

   - А что не так? Зачем напиваться?

   - Не знаю, - тоскливо сказал Адриан, отдирая ногтем этикетку с бутылки "Джим Бим". - Я давно не видел Ману, а теперь чувствую, что соскучился.

   - Так к нему иди! - я была поражена и этим заявлением, и безволием Адриана. - Адриан, он твой отец, он страдает без тебя!

   - Он страдает потому, что Субирано поступила по-своему, - неожиданно зло сказал парень. - Я умирал. И отец отказывался обращать меня, ни Тристану не разрешал, ни кому-то другому. А Субирано спасла меня.

   - Он так не хотел, чтобы ты становился вампиром? - осторожно спросила я.

   - Не хотел. Ему легче было дать мне умереть. У него всегда безумные идеи возникали, немотивированные поступки были кредо моего отца. Я слышал, что он рассказал тебе о том дне, вернее, ночи, когда забрал меня с собой. Он солгал.

   - Как?..

   Адриан усмехнулся, сидя ко мне в профиль, вдруг становясь похожим на Ману. Ох, сдается мне, Субирано не просто из человеколюбия этого мальчика обратила... И стольких лет рядом с ним было достаточно, чтобы промыть ему мозги и вложить в них свою правду.

   - Мана пришел в дом моих бабушки и дедушки, Невены и Олеко. Из-за шума, который они и соседи подняли, была организована охота на упыря. Помню, ночью люди вломились к нам, расспрашивали мою мать, был ли тут ее покойный муж... Помню, как мать ко мне подошла, плакала, крестила, сказала, чтобы никуда из дома не выходил, а то отец мой вернулся из могилы и унесет меня с собой.

   Адриан отпил из бутылки, жестом предложил мне. Я согласилась (мой стакан с вином опустел), приложилась к горькой жидкости, обжегшей горло. Передавая бутылку парню, я нечаянно коснулась пальцами его руки.

   - Ух ты, - он улыбнулся чуть изумленно, - я и раньше знал дампиров, но совсем забыл, каково к ним прикасаться... Словом, наутро я узнал, что той ночью люди заподозрили в моих бабушке и дедушке, что Мана укусил их или темным колдовством сделал такими, как он. Люди убили моих дедушку и бабушку, - Адриан никак не отреагировал на мой вскрик. - На следующую ночь я проснулся от того, что в нашем доме гость. Не знаю, как мать его впустила - может, он зачаровал ее. Я помню, что увидел, как на скамье сидит человек в черном. В его руках была окровавленная скьявона. Мать на коленях стоит перед ним и плачет. Он сказал: "Пава, полностью в мою власть и ни в чью другую отдай моего сына, иначе я тебя убью". Я заметил, что моя бабушка, мама мамы, лежит на полу - без чувств. "И твою мать убью", - сказал он. Потом сказал: "Что ему с тобой, Пава? Жить в нищете и терпеть голод и холод? Со мной он станет одним из могущественнейших людей Европы". Она так и не дала Мане полную власть надо мной, а он не смог убить ни ее мать, ни ее саму, потому что я вышел к нему. Я не боялся, я не видел в нем зла, мне хотелось узнать - каково иметь отца. Тогда он просто взял меня и ушел. Позднее я узнал, что кроме моих матери и бабки в деревне не выжил никто...

   Я прижала ладонь ко рту. Адриан снова невесело усмехнулся, глядя перед собой.

   - Не уверена, что это была вспышка неконтролируемого гнева, - сказала я. - Мана никогда ничего не делает в порыве...

   - Это еще хуже, не находишь?

   - Как сказать. Я вот почему-то не уверена в бескорыстных помыслах Субирано относительно тебя, - осторожно сказала я, опасаясь вызвать негативную реакцию у Адриана. - Отец тебя любил, поэтому забрал с собой. А Суби любила твоего отца, но он...

   - Я не глуп, - перебил меня Адриан, - но Суби спасла меня, а отец обрекал на смерть.

   - Мне кажется, ты, рассказывая мне все это, стремишься очернить отца, в первую очередь, перед собой. Ты убеждаешь себя, что он зло, а Субирано - добро...

   - Я пытаюсь лишь сказать, что... - он умолк. - Я потерял нить нашего разговора.

   - Ты поведал мне, что твой отец - лжец. Поверь, я знала его с куда более плохих сторон, но мне хватало ума отделять зерна от плевел. Неужели тебе не приходилось убивать, что ты сейчас осуждаешь его?

   - Я не осуждаю. Я убивал, но редко и лишь в случае необходимости.

   - Что ты называешь необходимостью?

   Он молчал.

   - То, что таковым считает Суби?

   Адриан вскинул на меня глаза. Он был раздражен.

   - Ты искренне полагаешь, что ты самая умная, а другие вокруг тебя - кретины?

   - Полагаю, потому что у меня есть все причины для этого. При всем уважении, Адриан, не я уже сотни лет в ссоре с отцом, не я принадлежу до костей деспотичной вампирше, сделавшей тебя идеальным оружием мести против человека, больше жизни любящего своих детей...

   После этих моих слов Адриан молнией придвинулся ко мне поближе. Боже, что заставляет меня гнуть эту опасную линию?..

   - Кто ты ему и почему защищаешь Ману? - спросил Адриан, предлагая мне снова бутылку. Он справился с эмоциями.

   Я отпила, отдала бурбон обратно Адриану. Когда он протянул руку, я схватила ее. Странно, но этого котенка я не боялась. Изумленные голубые глаза смотрели на меня.

   - Мане я никто, и не защищаю его ни в коем случае. Знаешь, как меня обнаружили вампиры?

   - Как?

   Ну вот и я могу кое-что поведать из героического прошлого вампиру.

   - Я укрыла у себя новообращенного вампира, больного сифилисом, отбивалась от нападок твоего отца и его мастера, а потом вылечила новообращенного и способствовала падению мастера, копавшего под Ингемара, - я перевела дух. Нет, надо было как-то красивее рассказать.

   С каждым моим словом глаза Адриана расширялись все больше и больше.

   - Да ты сумасшедшая...

   - Я Гайя. И я защищаю лишь тех, кто в этом на самом деле нуждается.

   - Гайя?..

   - Да. Ты, похоже, не знаешь моего имени.

   - Не знаю, - он смотрел то на мою руку, пожавшую его, то на мое лицо. Адриан осторожно вдохнул воздух, чуть склонившись к моему уху. - Субирано запретила мне приближаться к тебе, кстати.

   Какая интересная новость. Значит, Суби что-то чувствует и понимает... Не знаю, как она, но во мне играет какая-то смутная ревность. Сын Маны не должен принадлежать ей. Слишком уж много дерьма эта сука сделала зеленоглазому.

   - Но ты приблизился.

   - Почему нет? Это приятно, а приятного в последнее время мало в моей жизни.

   Я отвела волосы в сторону, вплотную придвинулась к Адриану. Он вздрогнул, когда моя рука легла ему на колено. Если Суби не хочет, чтобы Адриан приближался ко мне, ей лучше стоит за ним приглядывать. А пока ее нет рядом, у меня есть шанс привязать к себе этого чужого пленника. И разбавить своей кровью его неволю...

   Я красноречиво взглянула на Адриана. Он вытаращился на меня, как католик на Сикстинскую мадонну - с благоговением и страхом.

   - Хочешь еще немножко приятного? Только не говори никому, хорошо?

   - Я...

   - Смелей. Ты же не осушишь меня до дна?

   - Нет, - в его голосе впервые прозвучали какие-то вампирские уверенные нотки. - Я знаю свои силы. Но зачем?..

   - Потому что ты мне нравишься. Потому что твой отец будет в бешенстве, если узнает.

   - Тебе не достанется от него?

   - Кусай, не думай о последствиях. В моей жизни тоже было мало хорошего в последнее время, и я не вполне свободна, так что мы в одной лодке. Кусай.

   Адриан обхватил меня за колени и талию, почти усадил к себе на руки и точным движением вонзил клыки в мою шею. Боль, я вскрикнула - и чувство, отличное от того, что я испытывала во время укусов Маны. Что-то осторожно-радостное, несмело-благодарное, до боли трогательное задрожало под сердцем. Почему этот вампир такой светлый и робкий, такой... ребенок?.. Ответ пришел словно сам собой. Потому что Суби так хотела. Суби - как Ингемар, не допустит, чтобы ее сильный подопечный вышел из-под контроля.

   Я обхватила плечи Адриана руками, наслаждаясь светом его внутреннего мира. Когда он вынул клыки и начал зализывать рану, я сказала:

   - Вау...

   - Что? - между лизаниями спросил он.

   - Это было очень... странно.

   - Я старался. У меня плохо получается...

   Что ж, неудивительно.

   - Спасибо, - Адриан утер губы, улыбаясь. Его глаза светились. - У тебя необыкновенная кровь... Я пил дампиров, но они были не такими... яркими.

   - Мне сказали, что мой отец был из старых вампиров.

   - А кто он?

   - Я не знаю. Никто не знает, где он и жив ли вообще...

   Адриан запил мою кровь бурбоном. Я тоже выпила.

   - Все равно, я не понимаю, почему ты так добра ко мне, - пытливые голубые глаза смотрели прямо в душу.

   - Потому что ты заслуживаешь этого.

   - Я не верю.

   - Поверь. Ни твой отец, ни Суби не понимают, что ты не вещь, не символ и не оружие террора. Я не жалею тебя, нет, я лишь за то, чтобы все было по справедливости.

   Адриан с минуту смотрел на меня.

   - Я знаю, когда смертные лгут, - сказал он, - ты и сама веришь в то, что говоришь.

   - Я не обычная смертная, и я говорю чистую правду.

   Адриан встал. Он был нахмурен и немного растерян.

   - Мне непривычно верить кому-то...

   - Кроме Суби?

   - Я не... Я не думал, что сегодня встречу странную смертную, - Адриан коснулся моей головы, словно еще раз стремясь испытать дампирское очарование. - Но мне пора к Суби. Она зовет меня. Я чую.

   - Никому не говори... - напомнила я. - Иначе у нас будут проблемы.

   - Не скажу, - Адриан прополоскал рот бурбоном, сплюнул в ладонь, промыл губы. Видно, за годы жизни с Суби он научился, по крайней мере, одному - хитрить и скрывать от нее следы своевольных поступков. О, как ты похож на меня, Адриан... - Ты укус спрячь, хорошо? Иначе нас разоблачат в краткие сроки...

   - Хорошо, - я протянула руку за бутылкой и, налив на ладонь спиртное, прижгла рану. Острая боль пронзила тело, но лишь на миг.

   Адриан смотрел на меня с улыбкой.

   - Спасибо, ты сумасшедшая, но мне нравится.

   И он скрылся за дверями зимнего сада. Я подождала, пока обсохнет отвратительно воняющая жидкость на шее, после вышла через другую дверь в сад. Сразу же замерзнув, я взяла снега и попыталась уничтожить и запах бурбона.

   Не могу сказать, что была рада ко всем своим проблемам добавить еще и головную боль с ребенком Маны, но я чувствовала непреодолимое желание прекратить этот затянувшийся балаган, в котором Суби потрясает перед носом Маны спёртым у него граалем в лице Адриана, бедный затурканный вампир не знает, что ему делать и как не слушать голоса Суби в его голове. Мана страдает, что ему не идет совсем, несет околесицу - что тоже не к лицу вампиру, равному по силе тысячелетнему. И зрители - другие вампиры, которые ничего не могут или не хотят сделать. И я, снова вообразившая себя Господом Богом и думающая, что смогу как-то разрешить эту ситуацию...

   Меня ждала на завтра еще одна головная боль.

   Мне позвонил Северус, мой брат. Он не звонил с тех самых пор, как Мана сломал ему нос в доме моих родителей.

   - Гайя, я в Киеве, - сказал он вместо приветствия. - Мне некуда пойти... Мама выгнала меня.

   Я в этот момент сидела с Николой в салоне красоты. Ей делали массаж, мне - маникюр.

   - Сева, как?.. Почему?

   - Гайя, можно я у тебя пока остановлюсь? - он не ответил на мой вопрос. - Я ненадолго. Потом... что-нибудь придумаю.

   - Конечно, но как же учеба, Сев? Как же...

   - Меня отчислили.

   Вцепляясь в подлокотник кресла, я с трудом сдержалась от потока площадной брани.

   - Жди меня, я через час буду у моего дома. Жди в подъезде, а то замерзнешь...

   Северус выглядел отвратительно. Бледный, с синими кругами под глазами, осунувшийся и исхудавший, в замызганной куртке, совсем не подходящей к морозной погоде начала февраля. Волосы его потускнели и свалялись - видно, он давно их не мыл. Я твердо решила, что завтра же засуну это несчастье в реабилитационный центр для наркоманов. Главное, чтобы он до завтра не вынес из моего дома всю технику.

   - Как вышло, что ты был отчислен? - уже у себя на кухне, подсовывая брату бутерброды и чай, спросила я.

   - Академическая задолженность и... не заплатил за семестр...

   Я подкурила сигарету. Нет, Гайя, спокойно, ему и так плохо...

   - Северус, куда ты катишься?

   - Не знаю, - он сгорбился над столом, стараясь не глядеть мне в глаза. Голос его был непривычно тихим. - Можешь мой телефон на зарядку поставить?

   Я взяла у него телефон, отыскала в сумке Севы зарядное устройство, подключила тут же в кухне. Едва Северус включил телефон, как посыпались эсэмэски. Потом звонки.

   - Может, ответишь?

   - Нет, это родители звонят. Или Юля, или Антон...

   Я взяла трубку. Сева, медленно кусающий бутерброд, даже не возражал.

   - Алло, мам, - сказала я в трубку.

   - Гайя?! Где Северус?! - пришлось слегка отстранить телефон от уха, потому что наша мама визжала, как циркулярная пила.

   - Успокойся, он у меня, жив-здоров, я позабочусь о нем...

   Северус поднял на меня измученные глаза. И что-то такое горькое и страшное было в его взгляде, что я поневоле прижала трубку к плечу и спросила:

   - Сева, что такое?..

   - Ничего, - он вернулся к еде.

   С трудом успокоив маму, я дала Севе кое-какие указания и разъяснения.

   - Меня ждет внизу подруга, я должна ехать, но завтра я приеду и привезу тебе еды, слышишь? - о реабилитации я ничего не сказала. Подло, сознаюсь, но он, хоть и мой брат, но уже не тот Сева, которого я знала.

   Вместо ответа Северус порывисто ринулся ко мне и обнял. Я обняла его тоже, ощутив, что некогда крепкое и спортивное тело его исхудало до ужаса.

   - Я люблю тебя, Гайя, - сказал он тихо.

   - Я тоже люблю тебя, Северус. Иди, приляг, поспи...

   За дверью я проверила, на месте ли моя золотая цепочка. Увы, наркоманам веры нет и быть не может...

   Я позвонила своей докторице Иришке, попросила посодействовать в определении брата в хороший наркодиспансер. Потом созвонилась с Сашей, разузнала обстановку с сыном Маны и его мастером. На данный момент поиск подходящей больницы для брата и раздумья над тем, как бы заставить Ману и Адриана помириться, занимали все мои мысли.

   И я еще не знала, что всего лишь через несколько часов все проблемы покажутся мне пустыми и надуманными. Я не знала, что переживу миг, полный самого страшного отчаяния в моей жизни. Не знала, что, заливаясь слезами, с разрывающимся от горя сердцем буду сидеть над умирающим, осознавая, что ничем не могу ему помочь, и молясь только об одном - чтобы Господь милосердный продлил его жизнь хотя бы на несколько минут...

  История Самоубийцы

   Гайя

   Я уже не смогу точно сказать, что именно вынудило меня тем вечером снова приехать в свою квартиру. Никола без умолку болтала обо всем угодно, кроме того, что могло быть мне интересно. Два стакана вина как-то прошли мимо моего сознания, ни на йоту не замутнив его. Я постоянно отвлекалась от разговора с брюнеткой-вампиршей, наводящей вечерний марафет в преддверии встречи с очередным своим смертным.

   - Гайя, похоже, ты витаешь где-то далеко, - заметила Никола, когда я в третий раз переспросила, о ком она говорит.

   - Прости, из головы младший брат не идет...

   - Он у тебя очень милый. Только злой и пропитан химией...

   - Он не злой. Сложный, скорее.

   - Когда я его увидела, то почувствовала, что ему очень плохо...

   Я снова отвлеклась от слов Николы, думая о Северусе. И как он ухитрился в такие краткие сроки скатиться - дальше некуда. Впрочем, что я говорю, ведь знаю же, что жизнь может измениться до неузнаваемости в одночасье. Как в хорошую, так и в плохую сторону.

   Когда явился смертный Николы - молодой красивый блондин с пустыми глазами, я попросила ее отпустить меня ненадолго, тайком от всех. Я заметила, что вампирша, как и я, не разделяет мнения, что меня надо оберегать даже от собственной тени.

   - Сама дорогу назад найдешь? - только и спросила у меня Никола, провожая к двери.

   Когда я бежала к метро, шарахаясь от редких прохожих, то думала о том, почему оставила Северуса одного. Эта мысль не давала мне покоя, и уже тогда краем сознания я верила в беду.

   Пару остановок в вагоне метро - давно я не пользовалась общественным транспортом, после зашла в супермаркет, чтобы купить еды. Дома у меня со всей этой кочевой жизнью и тараканы б сейчас с голоду опухли. Приготовлю Северусу борща, решила я, нажарю котлет - хотя я сомневаюсь, что даже мои котлеты сумеют отвлечь его от жажды наркотиков... Наверное, мне стоит с ним поговорить, обстоятельно и серьезно. Часа так два. Может, получится сунуть его на реабилитацию не против воли.

   Пока я бродила по рядам супермаркета, рассеянно забывая о том, что хотела купить, вспомнила свой небогатый опыт общения с людьми, употребляющими наркотики. Вот почему даже у Ивана хватило ума не нюхать клей? А у моего брата... Сволочь он потому что, со злостью думалось мне, всегда считал, что он выше, лучше, ему все можно и так далее. Вспомнила одного мимолетного знакомого (потому как я благоразумно прекратила с ним общение), который некогда был наркоманом. На вопрос, что ему помогло соскочить с иглы, он ответил, что алкоголь. И впрямь, пил он почти как вампир... Помимо этого я вспомнила, что он был склонен к суициду. И дурное предчувствие снова шевельнулось под сердцем. Домой я шла, все ускоряя шаг, потому что всегда была склонна верить в развитие наихудшего сценария. Жизнь в последние два месяца сделала меня еще большей пессимисткой.

   Однако, признаться, я до последнего не верила в то, что со мной такое может случиться.

   Когда я вошла, открыв дверь своим ключом, то первым делом услышала, что в зале работает телевизор, причем орет - оглохнуть можно. В ванной комнате горел свет. Шума воды я не услышала, но, бросив пакеты и пальто на пол, первым делом понеслась туда.

   Мой брат в джинсах лежал в ванне, и через край медленно выплескивалась красная вода.

   Я упала, не сумев справиться с собой. Коленки подогнулись бессильно, я попыталась позвать его, но вместо крика из горла вырвался хрип. В пелене воплощенного в реальность ночного кошмара я что-то нащупала под рукой. Пустые упаковки из-под "Дицинона"... Те, что я оставила лежать на тумбе в прихожей, наспех вычищая захламленную сумочку.

   В душе затеплилась надежда. Потратив несколько драгоценных секунд на то, чтобы собраться, я ползком добралась до сумочки, достала телефон и принялась набирать номер скорой помощи.

   Ботинки оставляли на мокром полу грязные следы. Я закрутила кран и, закрыв глаза, нырнула рукой в кровавую воду, чтобы вынуть пробку.

   - Берите трубку, берите же долбаную трубку... - молила я, по третьему разу набирая 103.

   На Севу я старалась не глядеть. Если он мертв... Нет! Об этом нельзя даже думать!

   Меня вынудили два раза назвать адрес, потом переключили на скорую моего района. Я лихорадочно рылась в ящиках кухонных тумб, стараясь найти бинт.

   - ... он перерезал вены и по незнанию для верности напился таблеток, которые способствуют сворачиваемости крови, - пытаясь удержаться от отчаянных криков о помощи, говорила я диспетчеру скорой.

   Северус был схож цветом лица с цветом ванной. Наощупь он был теплым, но раны, которые он нанес себе, ужасали. Глубокие, рваные - со вскриком боли я отдернула руку от его руки. По моей ладони заструилась кровь. Я порезалась осколком стекла, которым воспользовался Северус.

   Туго бинтуя его запястья, я попросила скорую торопиться и сунула трубку в карман. И тут меня осенило! Фляжка с кровью Маны! Боже, еще одна счастливая случайность - помимо "Дицинона", которая поможет брату выжить... Надеюсь...

   Его пульс еще бился, но так слабо - или мне, с трудом удерживающейся от паники, так показалось. Я попыталась скользкой от своей крови рукой открыть бутылочку нашатыря - может, я смогу привести Севу в сознание и заставить выблевать все таблетки, которые он проглотил - но у меня не получилось, от отчаяния я заплакала, не зная, почему Господь мне дал такие кривые руки.

   - Господи Боже, отец наш небесный, - шептала я, обертывая горлышко бутылочки тканью своей серой шелковой туники, - пожалуйста, пожалуйста...

   Я не просила Его ни о чем конкретном, Он и так знал, что к чему. Мне было так стыдно, стыдно - но в большей мере страшно. А вдруг Он не сочтет нужным отзываться на молитвы такой грешницы? Вдруг не захочет спасать Северуса, пошедшего против Его воли?..

   - Пожалуйста, пожалуйста... - лихорадочно сквозь слезы шептала я, едва ли не в ноздри Севе засовывая горлышко бутылочки с нашатырем.

   Резкий аромат ударил в нос, заставив меня отпрянуть и еще раз порезаться о лежащий на полу осколок. Я разревелась, боясь, что моя слабость может помешать мне помочь Северусу.

   - Заткнись, дура, дура...

   Я напрасно пыталась вернуть Севу в сознание. Пульс его стал еле слышен, а лицо, особенно нижняя часть, покрылось просто землистой серостью. Я, смочив в крови Маны пальцы, принялась втирать ее в десны брата. Неуместные мысли скакали в голове: в слизистую лучше впитывается... В глаз? Боже, нет! Есть и другие слизистые. Нет, да что в твою башку пустую лезет, Гайя?! Я в панике влила в глотку брата порядочное количество крови, приподняла его, чтобы она могла пройти по пищеводу.

   Потом я пулей пронеслась вниз, раскрыла дверь подъезда для бригады скорой помощи, надеясь, что никто из жильцов не прикроет дверь.

   Вернулась назад. И, сидя над Северусом, в котором едва теплилась жизнь, я провела самые страшные двадцать минут на моей памяти...

   Я не знала, выть ли мне или скулить, плакать, кричать, молить Бога о помощи, молить самого Севу не покидать меня. Я рассказывала вслух, захлебываясь, о том, как маленькому ему пела колыбельные и носила, почти не спуская с рук, все первые годы его жизни. От этих воспоминаний становилось еще больней, но я должна была держать его. Если я не спасу Севу - как мне жить тогда? Как жить без него, пусть даже гадкого и мерзкого, но такого родного...

   Я спасу тебя, Северус, обещаю - говорила я ему. Ты только держись за каждую ниточку, что тебя еще соединяет с миром живых. Что там, что ты видишь сейчас? Наверное, свет в конце тоннеля. Надеюсь, нет, потому что я не смогу вернуть тебя назад, только если ты сам не захочешь остаться. Вытащить тебя из ванны я не могу тоже, боюсь, что наврежу еще больше.

   Я пыталась сунуть под спину брату скомканные полотенца и, как умела, вдыхала в него свою жизнь. Проклятые обрывочные знания о первой помощи! Я даже не уверена, правильно ли поступаю, не трачу ли драгоценные мгновения на бестолковое битье об лед?..

   В отчаянии я бегала на первый этаж - проверить, не закрыл ли кто дверь подъезда. Мне хотелось остаться там, в морозных сумерках, чувствуя себя такой живой от холода, наблюдая биение пульса города вокруг. Но я вынуждена метаться между жизнью и смертью - как вынуждена, наверное, буду теперь всегда.

   На десятые сутки моего ожидания (через 23 минуты) в квартиру позвонили. Скользя в грязи, воде и крови, выпустив руку Северуса, бегу открывать. На пороге - врачи скорой... Просто указываю им на ванную комнату.

   Я не видела, что они делали, но по коротким комментариям поняла, что Северуса им не особо-то и хочется спасать.

   - Сделай ей укол, Миша, - попросила врач лет 50-ти своего младшего коллегу, указывая на меня.

   - Никаких уколов! Я поеду с вами.

   - Кто он вам?

   - Брат, младший.

   - Чего это он удумал?

   - Не знаю... не знаю...

   Тут мне сунули в руку какое-то письмо.

   - Это вам адресовано? - молодой врач пытливо глянул на меня.

   На сложенном листе бумаги формата А4 написано "Гайе".

   - Лежало в раковине...

   Пока я ехала в машине скорой, снова и снова перечитывала предсмертную записку моего младшего брата. Нет смысла приводить ее целиком, скажу лишь, что срывалась дважды в слезы. В первый раз - когда прочла, что у Севы рак. Второй - что он сегодня стал папой... Я много раз перечитала написанное - мне казалось все ложью. Но разве перед смертью лгут?

   - Может, тебе правда укольчик сделать успокаивающий? - спросили у меня снова.

   Я протянула свои порезанные руки:

   - Лучше просто перебинтуйте раны...

   И что мне, Господи, что мне делать?! Я не понимаю. Знание всего легло на плечи тяжким грузом. А как же оно лежало на плечах моего бедного Севы?..

   Мне сказали, что чудо, что он остался жив. Сказали, что в его организме сочетание веществ, несовместимых с кровообращением и биением сердца. Ваш брат - живой труп, сказали мне. Врач был изумлен, но я знала, что это кровь Маны является последним связующим звеном между Северусом и миром живых.

   Не сказав больше ничего врачу, я бросилась туда, где меня не услышат смертные. Я не могу дать Севе умереть, нет, не могу, пытаясь сдержать слезы, думала я, набирая номер Кимуры...

   Через несколько минут я впала в полное отчаяние.

   Ни Ингемар, ни Ким, ни Никола, ни Джейми не были на связи. Не брала трубку Саша. Я, борясь с паникой, начала звонить Элине и Киву. Да что же это - вымерли они, что ли, вампиры Киева?!

   Презрев все, звоню Мане. Не берет трубку. Оставляю несколько задушенных слов на голосовой почте. Шлю эсэмэски Киму и Ингемару. И, как сомнамбула, ползу к постели брата. Надо позвонить родителям... Я не смогу. Не смогу.

   Чувствуя, что силы окончательно покинули меня, у постели Севы я впала в короткое забытье.

   Проснулась от того, что почуяла чье-то присутствие в палате.

   Северус

   Я никогда не вел дневник, но мне дали красивую черную тетрадь и золотую ручку и велели изложить все, что захочется. Мне велели написать о том, что привело меня к краю. Не то чтобы это не было никому ясно. Мой... мастер, верно? Мастер сказал, что ясно должно быть, прежде всего, мне самому. В этом он прав. Я не пойму, что со мной сейчас, я пытаюсь прислушиваться к нечастым ударам сердца, качающего кровь, я не знаю, что такое вечная жизнь. Ведь еще несколько дней назад я знал, что мне остались считанные недели... Но зато совершенно точно помню свое скольжение по краю. Пока мастер сидит рядом, не говоря со мной и не трогая меня. А жаль. От его прикосновений мне легче.

   Итак, начнем с самого начала. Был ноябрь. Мы совсем недавно отпраздновали день рождения Гайи, Люцию тошнило, а Лука подрался с... Неважно. На той пьянке у меня снова разыгралась гнойная ангина, на следующий день появились опять несколько болячек во рту, как пару недель назад, потом снова пошла кровь из носа... Я потащился к терапевту... В общем, меня раздели, обсмотрели, общупали и послали сдавать кровь. Я уже пожалел, что пошел в эту долбаную больницу, вечно как пойдешь - без пяти-шести диагнозов не выйдешь. С детства ненавидел эти профосмотры, лет с 16 категорически отказался на них ходить, хотя мама продолжала гонять всю нашу семью по врачам раз в полгода...

   В общем, эпопея с анализами закончилась тем, что меня послали на пункцию костного мозга. А эта эпопея закончилась тем, что я в полном а...уе упал на скамью на первом этаже онкологической клиники.

   Я не помню, сколько часов просидел тогда в том гиблом месте. Кажется, успело стемнеть, бабка с ведром и шваброй погнала меня из здания.

   Домой идти не хотелось. Вообще ничего не хотелось. В тот раз, когда мне делали пункцию, мама наорала - где шлялся, зараза, сил моих на тебя нет!.. Так хотелось сказать: мама, мама, а у меня нет сил вообще справляться со знанием того, что я уже не жилец! Но я смолчал. Больше всего не хотелось, чтобы семья узнала о моей болезни.

   Врач, которого мне назначили, с ходу рассказал мне о том, что лейкоз нынче лечится, правда, жаль, что я так поздно обратился, но шанс еще есть... Я наотрез сразу отказался от химиотерапии. Что я скажу своей семье, когда облысею?..

   Врач, тезка моего брата - Виктор Валерьевич - успел кое-что разузнать обо мне.

   - Ты ведь сын Валерия Антонина, профессора из Академии имени Ярослава Мудрого?

   - Да.

   - Почему твоя семья не должна знать? Мы в силах помочь тебе, продержав болезнь на том уровне, что она сейчас.

   Я видел в его глазах лишь надежду на то, что удастся с семьи безнадежно больного выкачать неслабую сумму бабла.

   - Моя семья отказалась от меня давно. Они не станут мне помогать.

   А вот так вот, доктор, возьметесь ли вы лечить несчастного изгоя?..

   Не взялся. Поскучнел. Не стал даже напирать на то, что мои родные подымут кипиш, начнут изыскивать средства и пытаться продлить мое никчемное существование еще на несколько месяцев.

   - У меня есть некоторая сумма, но она не так велика. Скажите, Виктор Валерьевич, есть ли смысл меня облучать? Больше денег я вряд ли достану...

   И он рассказал мне все, как есть. К х...евому доктору я попал, что поделать. Некоторые молчат партизански до последнего, поддерживая в пациенте веру в исцеление. А этот без обиняков мне заявил, что я пришел в больницу слишком поздно. И что мне остается месяца три от силы. Но за мои деньги мне некоторыми лекарствами могут помочь без боли и страданий отойти в мир иной... Он имел в виду всякие наркотики и обезболивающие.

   Я дал согласие, в самом деле, в последние дни я начал чувствовать себя все хуже. И раньше было несладко, где-то с весны я болел почти без перерыва - то ангины, то еще что-то. Почему я не заподозрил неладное? А кто в 19 лет может заподозрить?..

   Рассказать, каково это - понимать, что ты уже мертвец? Рассказать, каково это - пытаться веселиться с друзьями, словно ничего не произошло, и знать - ты не увидишь больше ни одной весны, уйдешь с вешними водами в землю... Понимать, что и после моей смерти планета будет все так же вращаться, друзья все так же жить и веселиться, понимать, что уже все - все для меня закончено... Только алкоголь помогал как-то забыться, только наркота спасала от боли. Мне все стало параллельно. Я не мылся, не ел, стал избегать домашних и друзей. Мне было невыносимо рядом с живыми. Я уже не принадлежал их миру... Я забросил музыку, из группы меня попросили. Из универа тоже, потому что деньги, данные мне на обучение, я потратил на то, чтобы облегчить свои страдания.

   Нет, я не смогу передать и сотой доли того горя и отчаяния, что захлестывали меня каждую минуту моей жизни.

   И еще кое-что еще терзало меня, будто мне было мало.

   То есть, пока я не знал, что умираю, это было досадно... Когда узнал, что умираю - стало еще хуже. У меня должен был родиться ребенок.

   С его матерью, моей бывшей одноклассницей, все вышло случайно. На какой-то вечеринке напились, утром проснулись вместе. Я знал, что Лина была влюблена в меня еще со школы, но скажите - а какая вообще девчонка из наших трех выпускных классов не была?..

   Мой мастер читает эти строки и улыбается. Я рад, что еще способен заставить кого-то улыбаться. Ты обещал мне клятвенно, мой мастер.... И странно, но вера в тебя и вера тебе - как первые лучи восходящего после кошмарной ночи солнца. Ты поклялся, что не оставишь его никогда - моего сына, родившегося в тот вечер, когда я покончил с собой...

   Гайя

   Я увидела Ману, который склонился над Северусом. Хлопая сонными глазами, думаю, как бы не разреветься от радости лицезреть зеленоглазого. Но когда он посмотрел на меня, выпрямившись, я не выдержала.

   - Мана!.. - я прижала ладонь к глазам. Не видеть его, не плакать, не видеть, не плакать...

   - Что, окончательно от наркоты съехал с катушек, м?

   Холодный, чуть презрительный голос помогает взять себя в руки. Отнимаю руку от лица, жалея, что у меня нет с собой ни салфеток, ни платка. Мана достает из кармана белого пальто шелковый платок и протягивает мне. Брезгливо и недовольно указывает ладонью на меня:

   - Ты себя в зеркале видела?

   - У Северуса рак. Он скрывал это ото всех, - не обращая внимание на слова вампира, промакиваю слезы. - Кроме того, у него сегодня сын родился... Этого тоже никто не знал - ну, что у него вообще будет ребенок скоро... Сева узнал об этом и... - не выдержав, опять ударяюсь в слезы.

   Брезгливость на лице Маны сменяется изумлением, а затем - пониманием. Он снова наклоняется над Северусом и, вынув иглу капельницы из его вены, слизывает каплю крови, кривится.

   - Фу...

   Я встаю со стула, подхожу к вампиру. Знаю, что неправильно, знаю, что не должна...

   - Мана, если бы речь шла обо мне, я бы лучше умерла, но не стала тревожить тебя...

   Вампир угрюмо глядит на меня.

   - Как-то неправильно ты собираешься попросить.

   - Прости!.. - хватаю его за рукав, словно он пытается убежать, но он не пытается, лишь глядит на меня без каких бы то ни было эмоций теперь. - Я хочу сказать, что мне брат дороже себя самой. Пожалуйста - обрати его... Не дай ему умереть.

   - Это и значит умереть...

   - Я имею в виду...

   - Я понял. Ты уверена, что он сам хотел бы этого? - Мана сощурился, переводя взгляд на моего белого, как мел, брата. - Помнится, у нас с ним общение не заладилось...

   Волна паники по новой окатывает меня. С него станется отказать мне. Прийти сюда, в больницу, поманить призрачной надеждой и... От жалости к себе и Северусу опять начинаю плакать, в отчаянии быстро прижимаюсь лбом к плечу Маны, обхватываю его руками и шепчу срывающимся голосом:

   - Пожалуйста... Умоляю...

   Кажется, я никогда не понимала до конца, насколько много значит для меня моя родня. Пусть и не кровная... Я могла бы прекратить общение с ними, чтобы не подвергать их опасности, но мне было бы достаточно и того, что они живут и здравствуют.

   Я сползла на пол, обхватывая бедра Маны руками и прижимаясь щекой к его животу, рыдая и шепча:

   - Пожалуйста... пожалуйста...

   - Гайя!

   Он хватает меня за руку и пытается оторвать от себя. В тот момент мне казалось, что не отпустить вампира - самая важная задача в мире. И только от этого зависит, будет ли Северус жить...

   - Гайя, прошу тебя, встань! - из резкого и раздраженного его голос становится терпеливым, но настойчивым.

   - Нет...

   Он хватает меня под мышки и подымает на ноги. За искажающими все вокруг слезами и страхом вижу, что вампир серьезен и хмур.

   - Я вернусь к тебе, хочешь? - хлюпаю я, находя эту идею изумительной. Хотя сейчас, наверное, на меня и смотреть-то страшно...

   - Сядь, - он усаживает меня обратно на стул, - и успокойся ради Бога... - морщится, словно упоминание всуе причиняет ему дискомфорт. - Просто посиди. Я быстро.

   Я притихла, пытаясь понять отключающимся мозгом, не значит ли это, что он куда-то собирается уйти.

   Мана сел на край кровати моего брата. Я утерла слезы, во все глаза глядя на вампира в ожидании.

   Зеленоглазый со вздохом тронул белое лицо Севы, провел ладонью от лба до подбородка, словно закрывая глаза покойнику.

   - Самоубийца... - Мана воздел глаза к потолку, качая головой. - Ладно... Он красив. И своенравен. Надеюсь, ты не будешь ненавидеть меня, - это Мана сказал, уже склонясь к лицу Северуса.

   Вампир проверил зрачки моего брата. А потом, прижав его щеку к подушке, склонился к его шее. Я закрыла глаза. Пути назад нет...

   Скрипнула кровать, я ощутила прикосновение к плечу.

   - Идем, - Мана поднял меня со стула.

   Я позволила увести себя из палаты, забыв глянуть на Северуса.

   В замызганном, провонявшем хлоркой туалете больницы вампир наклонил меня над раковиной и умыл, как маленькую.

   - Хол-лодно... - я стучала зубами, когда он, наконец, позволил мне разогнуться.

   Вампир снял со своей шеи шарф и вытер им мое лицо.

   - В машине согреешься.

   Мана попросил доктора, который весьма недовольно отозвался о нашем пребывании в больнице в такой поздний час, звонить ему сразу же, как только появятся новости о состоянии Северуса. Сопроводил визитку какой-то купюрой, после чего доктор очень вежливо заверил Ману в том, что непременно будет держать его в курсе.

   В машине я позволила усадить себя на заднее сидение и накинуть мне на плечи пальто Маны.

   - Ты в состоянии думать?

   Смотрю на него. Зеленоглазый сидит, обернувшись ко мне и выжидающе смотрит. Хорошо, что он здесь. Он точно в состоянии.

   - Не совсем...

   Хотя лукавлю - мне уже немного стыдно за то, что ползала на коленях перед вампиром. Ладно, желаемое достигнуто, значит, все это было не зря.

   - Когда Северус... умрет?

   - Нет смысла тянуть. Я вернусь сюда через пару часов.

   Нервная дрожь пронизывала, кажется, до пят. Я поплотнее запахнула пальто Маны и уткнулась носом в благоухающую тяжелую ткань.

   - Надо позвонить моим родиетлям и рассказать... верно?

   - Нет.

   - Почему?

   - Потому что он мой, и я так сказал.

   - Но они должны успеть на похороны...

   - Какие похороны, Гайя?

   - Северуса...

   - Мы решим, что делать, когда он будет в состоянии решать. Если у него еще и ребенок есть, то это усложняет ситуацию. Северус встанет через сутки-трое. До той поры - родителям ни гугу, понятно?

   - Мне ничего не понятно...

   - Ты хочешь, чтоб твою мать хватил инфаркт при вести о том, что фактически она довела своего ребенка до самоубийства, выгнав из дома и не поддержав?

   - Но она не доводила.

   - Но подумает она именно так, ты что, мать свою не знаешь?

   Мана был прав. Это было бы совершенно в духе импульсивной Лоры... Понемногу смысл и справедливость слов вампира доходили до меня.

   - Но ведь Сева никогда не постареет. Не сможет принимать участие в воспитании ребенка. Он не сможет общаться с семьей днем. Что мы скажем им?

   - Скажем, что он уехал. Гайя, это моя забота, что сказать твоим родителям и что делать с Северусом вообще. Повторяюсь, отныне он принадлежит мне.

   Я закрыла глаза. Надеюсь, я не обрекла брата на существование худшее, нежели смерть?..

   Он пересел за руль и повез меня куда-то. Мне было все равно, куда.

   Однако у подъезда моего дома я испугалась.

   - Я не хочу в свою квартиру.

   Мана, машинально пытающийся подтолкнуть меня к входу, изумился:

   - Почему?

   - Там... пусто. И весь пол в крови.

   Мана остановился, задумался.

   - Гайя, ты же не перестанешь заходить в свой дом из-за того, что твой брат немного пал духом и слегка заляпал кафель в ванной?

   - Мана, это совсем не смешно.

   - Я не смеюсь, я издеваюсь, - его холодный голос почему-то ранил. - Твой брат проживет долгую и счастливую жизнь, это я тебе гарантирую. Если меня, наконец, ухайдакают, то о нем позаботится Тристан... Так что возьми себя, наконец, в руки, мне некогда нянчиться еще и с тобой.

   Я не выдержала и снова заплакала. Такое чувство, будто каждый нерв как оголенный провод.

   - Ну какого хрена ты раскисла, а? - в его голосе отчетливо сквозили теплые нотки, как бы ни старался Мана сейчас грубостью привести меня в чувство.

   Он ловко втолкнул меня в подъезд и закрыл дверь.

   - Хочешь, я вылижу тот заляпанный пол? - спросил он.

   Против воли вместо смешка я издала хрюканье, потому что нос был забит соплями.

   - Идем.

   Я постаралась взять себя в руки. В самом деле, Северуса спасла... наверное, так чего же раскисать? Тем более, перед зеленоглазым. Ох, да я же на коленях перед ним ползала... Вернуться предлагала...

   Пока мы ехали в лифте, я старалась не смотреть на Ману. Мне было неловко и не по себе от того, что он рядом после стольких дней разлуки.

   Он оставил меня стоять перед дверью квартиры на пару минут. Когда же впустил, оказалось, что все следы несчастья ликвидированы. Я пыталась поискать стекло, но Мана нашел и выбросил его до меня.

   Отворачивая манжеты пурпурной рубашки, вампир извлек из моего бара бутылку бехеровки. Крепче там уже ничего не было.

   - Тебе выпить надо, - сказал он мне, доставая телефон.

   Я повесила пальто Маны на тремпель в шкафу в коридоре. В спальне сняла испачканные джинсы и тунику, надела теплые колготки и домашнее свободное синее платье с треугольным вырезом и широким рукавом. Нет, мне не все равно как я выгляжу, даже сейчас не все равно.

   Мана говорил по телефону. Я налила себе портвейна, самое крепкое из вин, что нашлось.

   - ... один пусть сидит в палате, прямо у постели. Другой - за дверью, третий - в противоположном конце коридора, - говорил Мана. - Еще двое внизу, в холле, двое - в машине перед больницей. Все понял? С пацана глаз не спускать...

   О, Мана, видимо, боится, что на Севу выйдут медики. У меня уже не было сил бояться чего бы то ни было. Сейчас я выпью, сказала я себе, а потом снова стану прежней Гайей.

   - Я поеду через полчаса к нему в больницу.

   Мана вылупился на меня не без раздражения.

   - И какого хрена?

   - Буду охранять его от медиков.

   Вампир хмыкнул, пряча телефон в карман брюк. Налил себе бехеровки, уселся в кресло и закинул ногу на подлокотник.

   - В этом нет нужды, там половина Ордена во главе с Эриставом. Да и то, лишь для профилактики. Хотя если хочешь - вперед...

   Я почувствовала себя неловко в еще большей степени. Как-то непривычно, когда тебя никто не останавливает, не стреноживает и не пытается взять все на себя.

   - Каким он будет, когда очнется? - спросила я, наконец, чтобы хоть как-то нарушить тишину.

   - Иди сюда.

   Я не сразу поняла, о чем он просит.

   - Куда - сюда?

   Мана с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, похлопал рукой по креслу между своих ног.

   - В это вот шикарное широкое кресло, Гайя.

   - Зачем?

   - Хочу, чтобы ты здесь сидела.

   - Нет.

   - Ты что-то там говорила насчет вернуться ко мне?

   О нет... Я машинально допила последний глоток портвейна, налила себе еще, затем встала и подошла к Мане. Он с готовностью, сверкая азартно глазами, сдвинулся к спинке кресла так, чтобы я могла сидеть, опираясь о его закинутую на подлокотник ногу спиной. Присела. Вампир притянул меня ближе.

   - Ноги перекинь... Вот так, - он положил руку на мои колени, тоже прижимая их к себе. - Гораздо лучше. Так что, ты не отказываешься от своих слов?

   Я старалась не смотреть на него.

   - Нет, - наконец, сумела выдавить я.

   - И не станешь больше покушаться на мои здоровье и жизнь, ммм?

   - Не могу обещать.

   Мана хмыкнул.

   - Гайя, у меня есть твой брат. И, как я понял, ради него ты пойдешь на что угодно. А, Гайя?

   Я взглянула на Ману, но у меня не было сил ни испепелять его взглядом, ни обдавать великолепным презрением. Я лишь обессиленно кивнула.

   - Мне не нужно, чтобы ты ко мне возвращалась, - жестко сказал он. - Глянь на меня.

   Я подчинилась. Глаза Маны были злы и холодны. Чего он бесится, я ведь не собираюсь возражать ни единым словом...

   - Мне нужен секс с тобой и твоя кровь. Ты - не нужна.

   Если он чувствует меня, значит, и эту щемящую боль от своих правдивых слов тоже почувствовал. Мне большого труда стоило не отвести глаз и сказать:

   - Понятно.

   - Что понятно?

   - Понятно, что тебе нужно. Я не могу отказать. Только секс и кровь. Хорошо.

   - В самом деле? - недоверчиво спросил он.

   - Да...

   Он все равно был недоволен. Я отпила вина, опустила глаза в стакан, грея его в руках.

   - Ладно, тогда раздевайся.

   Я встала, не видя никаких причин протестовать. Нырнула руками под юбку, принялась стягивать колготки.

   - Я давно не была в душе, может...

   - Продолжай раздеваться, Гайя.

   Я скинула колготки, вынула руки из рукавов, стянула платье через бедра. На мне остался только комплект черного трикотажного белья - майка и трусы.

   - Помнится, раньше ты носила кружево и атлас...

   - Помнится, раньше у меня был ох...енный любовник, а не постылый хозяин.

   Выражение изумленного ужаса на лице Маны дорогого стоило. Его рука, держащая стакан, чуть дрогнула, губы разомкнулись, он словно хотел что-то сказать. Зеленые глаза расширились. Впрочем, вампир быстро взял себя в руки. Он решил не поддаваться на мои провокации.

   - Продолжай.

   Я потянула вверх майку, бросила ее на пол. За ней последовали трусы. Я стояла, совершенно нагая перед зеленоглазым, который, вальяжно развалясь в кресле, рассматривал меня. Абсурд, какой абсурд... Спасая своего брата, я плачу своим телом тому, которому отчаянно хотелось бы принадлежать.

   - Перейдем в спальню? - деловито интересуюсь я.

   Похоже, Мане не слишком нравится моя предприимчивость.

   - Н-нет, - задумчиво тянет он, не отрывая глаз от моего тела. - Пожалуй...

   Красноречиво уводит вниз бегунок ширинки. От стресса во мне даже ничего не шевелится. Вдруг начало тошнить. Вспоминаю о проклятых отсутствующих месячных. Господи, да когда же я снова вернусь к своей тихой и ровной жизни, где отсутствие месячных не грозит мне появлением диковинной зверушки - дампира в квадрате, где я знаю, кто и что мой папа, где живы все мои братья и сестры, и ни один из них не превратился в паразитирующую на людях тварь?.. Я разозлилась, и злость, как это часто бывало, придала мне сил.

   - Мана, секс и кровь - чудесно! Но давай обойдемся без этих долгих заковыристых прелюдий. Ты понимаешь, что мне пришлось пережить сегодня, нет?

   Хмурится, не нравятся ему мои слова. Да и пошел ты, улыбаться и махать в пакет моих услуг не входит.

   - Я так рад... - сообщил он мне, ощупывая ненасытным взглядом.

   - Чему?

   Рука Маны скользнула по его брюкам в районе ширинки сначала вверх... потом вниз... Не знаю, почему, но от этого зрелища так сладко заныло и под ложечкой, и в низу живота...

   - Тому, что у меня есть теперь Северус. А я все ломал голову - как, как тебя взять в ежовые рукавицы? Иди сюда.

   Я послушно подошла и стала на колени. Ругать себя буду потом.

   - Ты будешь послушной девочкой?

   Не глядя на него, киваю, напоминая:

   - Кровь и секс. Я тебе не нужна, и слава Богу.

   Не вижу выражения его лица, не хочу смотреть в зеленые глаза. Не хочу с ним так быть, но, в конце концов, мне не 16 лет, чтобы ломаться и жеманиться подобно какой-нибудь дешевке. Я связала себя долгом, и сейчас отплачу. Сейчас. Потом, надеюсь, Мане это надоест, потому что я буду очень стараться, чтобы ему надоело. Сука, ведь сказал, что я ему не нужна, так вот и пускай пеняет потом лишь на самого себя.

   Увы. Он сдался, не начав войны. А, может, это я сейчас проигрываю?..

   Едва я попыталась непослушными слабыми руками справиться с его одеждой и нижним бельем, как он схватил меня за запястья. Ничего не понимая, гляжу на вампира. Лицо его перекошено злостью.

   - Черт!.. Не могу я так. Встань, - он жестом прогоняет меня.

   И осенило: он не на меня злится. На себя. Подбираю с пола свою одежду, беру стакан с вином и тихо скрываюсь в спальне.

   Вскоре вино и страшная усталость уносят у меня остатки эмоций и мыслей. Опустошенная, ложусь на мягкий плед, не расстилая. Мне никогда еще не было хуже, чем сегодня, и я поздравила себя с новой взятой высотой. А то ли еще будет, Гаечка, слышу отчего-то грустный голос мачехи в своем засыпающем мозгу, ой-ой-ой...

   Северус

   Когда я открыл глаза, то в первый момент решил, что нахожусь дома, в Харькове. Было хорошо... Потом быстрыми усиливающимися ударами - бум, бум, бум! - ко мне вернулись воспоминания. Болезнь, фэйлы, боль, страх, ребенок, родители, брат, Гайя. И ванная Гайи.

   Я вскочил с кровати с криком. За шоком я не сразу почувствовал неладное. Для того, чтобы издать звук, мне понадобилось глубоко вдохнуть, заставляя легкие это делать. Паника накрыла меня с головой, в первый момент абсолютно дебильная мысль: "Я разучился дышать" показалась единственно правильной, объясняющей все. Я почувствовал, клянусь, почувствовал! - как мое сердце медленно стукнуло. Стало тепло и как-то привычно... Я был жив... Все приснилось? Разве только если я псих с конкретно запущенной формой шизофрении. Нет, это было реальностью... Но где я сейчас, неужели меня спасли?! Первой нормальной идеей было взглянуть на свои руки и решить, приснилось мне все или нет.

   Никаких ран на запястьях не было, даже шрамов не видно. Либо я лежал в коме так долго, что успел выздороветь полностью?.. Ха-ха-ха, Северус, искренне развеселился я, засмеявшись в голос. Скорее ты уже сдох. Сдох и попал в рай. Темная комната, в которой я был, мало напоминала о рае. А когда дверь в нее распахнулась и вошел человек, то я решил, что точно попал в ад.

   Тот зеленоглазый говнюк, который был с Гайей на Рождество у нас... Наверное, на моем лице слишком отчетливо отразилось отношение к этому чуваку, потому что он довольно мирно сказал:

   - Привет, Северус, в прошлый раз мы не познакомились толком. Меня зовут Мана, - и он пошел на меня с протянутой для пожатия рукой.

   В этот момент меня обуял ужас такой силы, что захотелось отключиться. Да что это со мной?! Внутри словно бушевала гормональная война, с которой я, как думал, расквитался уже.

   - Северус, - его голос был предупреждающим, но мягким, - я хочу только поговорить с тобой. Дай руку.

   Я все же протянул ему правую кисть для приветствия. И что странно, когда его холодная твердая рука сжала мою, война внутри стухла почти полностью. Стало легко и странно. Скажу честно, я уже год как забыл о том, что такое чувствовать себя здоровым. И мне не хватало этого. Теперь я испытывал это ощущение... весны во мне. Фак, заладил с этой весной... Я же думал, что не доживу до нее...

   - Сева... - я услышал голос Гайи, и она выглянула из-за двери, ведущей в комнату. Лицо у сестры было веселым до такой степени, что было ясно, как же ей ху...во. - Привет. Не бойся, я рядом, а Мана ничего плохого тебе не сделает. Давай просто побеседуем, а?

   Какая ж она иногда была хорошая... Такая, что начинало тошнить. Лучше бы Гайя, как Люция, обзывалась, дралась и злорадствовала. Нет, только солидарность, поддержка, терпение и жертвенность. Неужели она сама не понимала, что я никогда подобного не заслуживал?..

   - Гайя... - слова застревают в горле. Я не знал, что спросить. Гайя, я нах...й выпилил себя, потому что не хватило мужества и гордости встретить смерть лицом к лицу? Или: Гайя, ты ничего в ванной не находила? Еще хотелось спросить, какой на дворе нынче год, куда делись мои раны, псих ли я, и если да, то почему я здесь, а не в доме с желтыми стенами?..

   - Ты присядь, ладно? - она несмело скользнула на банкетку, стоящую у двери.

   Мне показалось, или Мана стал так, чтобы закрывать ее от меня.

   - Сядь, поболтаем, - он указал мне на кровать.

   Я присел, все еще не понимая, что происходит. Последний, кого я ожидал еще встретить в своей жизни, поставил напротив меня стул с высокой спинкой, сел. И снова так, чтобы быть между мной и Гайей.

   - Сева, ты помнишь, что с тобой происходило в последние дни? - спросила она.

   - Н-нет, - я и правда не помнил, как попал сюда.

   - Я имею в виду твой приезд ко мне и один не слишком умный поступок.

   - Прошли всего лишь дни? - все, что я сумел спросить.

   - Ты помнишь, что пытался покончить с собой? - спросил меня Мана спокойным голосом.

   Нет, не может быть. Если прошли дни, то каким образом затянулись раны? Я же помню, как глубоко, до кости, прорезал дорожки смерти на своих руках.

   - Северус, - странно, но его голос и его прикосновения успокаивали. Я вспомнил того жуткого сукина сына, который мучал меня. Сейчас это был совершенно другой человек.

   - Я помню. Помню.

   - Причину этого помнишь?

   - Я... болен.

   - По-твоему, это оправдывает тот факт, что ты... Ладно, потом. Сейчас я хочу поговорить с тобой о другом. Наверняка это для тебя окажется шоком. Северус, просто возьми себя в руки и имей мужество хотя бы дослушать до конца. Обещаешь?

   Я заставил себя кивнуть. Было страшно, я прислушивался к своему организму, едва сдерживаясь, чтобы не впасть в панику. Что-то было не так.

   - Как ты относишься к современному буму популярности таких созданий как вампиры или оборотни?

   - Нормально, - машинально вспоминаю, что мы с пацанами из моей группы даже написали песню "Королева Проклятых", конечно, о вампирше.

   - "За ней идя, пути назад ты не найдешь, ты не вернешься. Не просто горя ты хлебнешь - ты этим горем захлебнешься", - процитировал я, сообщив Мане о песне.

   - Ага, то есть, ты довольно положительно относишься к... ним. А хотел бы ты сам когда-нибудь стать вампиром?

   - Мана, ты не мог бы ему по-человечески объяснить? Такое чувство, будто ты с дауном общаешься.

   - Гайя, он сейчас как ребенок. И помолчи, твою мать, я же просил не отсвечивать!..

   Что странно, она умолкла, хотя обычно грубостью ее не заткнешь. Что-то тут не так. Значит, этот чувак говорит мне серьезные вещи.

   - Не знаю. Может. В кино они выглядят недурственно. И готичненько, - я попытался улыбнуться. Вышло плохо, но Мана обрадовался.

   - Хорошо. Могу порадовать тебя - ты здоров совершенно, никакого рака, никаких последствий твоего поступка, никаких проблем со здоровьем больше не будет.

   - Как же...

   - Гайя. О мерах предосторожности он узнает в свое время.

   - О каких мерах? - спросил я.

   - Северус, ты теперь вампир. Бессмертен, силен, быстр. Но с некоторыми людьми вампирам лучше... не дружить.

   - С какими? - я спросил на автомате, потому что весь мой мыслительный небогатый потенциал был направлен на то, чтобы осознать сказанное Маной. Я - вампир?.. Но ведь вампиров не существует...

   - Кожвенбольными, например.

   - Я - вампир?

   - Да, - голос Маны стал таким сладким и настороженным, что я посмотрел ему прямо в глаза. - Я укусил тебя и спас от смерти. Конечно, ты умер, но воскрес. Подумай, теперь тебе не нужно бояться смерти. Подумай, какие возможности у тебя появляются. Ты сильнее смертных, быстрее, привлекательнее, в конце концов. Я научу тебя тому, что поможет тебе стать если не королем проклятых, то принцем - точно, - он улыбался, а я не мог понять: почему сломавший мне нос человек сейчас с такой улыбкой смотрит на меня?.. Будто я дорог ему... и он ведь тоже вызывал во мне подобные чувства.

   Я не выдержал дикости ситуации, обхватил себя руками и вскочил. Мана тоже вскочил и схватил меня за плечи:

   - Эй, давай-ка, если есть вопросы или предложения, то выкладывай их сейчас, мне, мы разберемся со всем, клянусь. Со временем, но разберемся.

   - Я... Гайя!

   Я посмотрел на нее. Она сидела, тяжело привалясь к стене.

   - Сева, ты умирал. Что еще мне было делать?

   - Вампиров не существует.

   - Перед тобой стоит один из них.

   Я глянул на Ману. Я ведь с самого начала знал, что в нем что-то не так. Но это абсурд, бессмыслица, фарс...

   - Нет. Я не могу поверить...

   Мана легко встряхнул меня, глядя с улыбкой мне в глаза:

   - Ну, прекрати. Не такое уж мы диво дивное. Даже в зеркале отражаемся, смотри, - и он шустро подтолкнул меня к огромному зеркалу, находящемуся тут же.

   Мне пришлось подойти поближе, потому что мое отражение показалось мне заслуживающим внимания.

   Смотрел и не верил. Характерные круги и опухлости под глазами исчезли, серая кожа приобрела здоровый оттенок - такая у меня была еще до того, как я начал бриться. И в целом - все черты лица стали более... совершенны, что ли. Б...дь, до болезни я ценил свое смазливое рыло, как и многие девочки вокруг меня. Зараза в моей крови сделала меня равнодушным к своей внешности, иссушила и обезобразила. Может, я преувеличиваю, но от вида этой осунувшейся морды воротило с души, и в зеркало я смотреться перестал вообще...

   - Видел? - я знал, что Мана сделал это нарочно, и ужаснулся: он будто читает мысли, будто знает, что вид собственной цветущей физиономии сделает меня веселее.

   - Но почему?..

   - Мы регенерируем и дезинтоксицируем очень быстро, кроме того, становимся привлекательными для того, чтобы приманивать смертных.

   - Я сплю?

   - Нет, ты уже спал сегодня. Кстати, первое время ты будешь падать спать днем, но со временем научишься бодрствовать всегда.

   - Гайя...

   - Да, Севочка?

   Снова ее тон взбесил меня. Почему-то с Маной было так легко говорить, а Гайя бесила!

   - Не сюсюкайся со мной!

   - Тссс, тихо, - твердый голос Маны, он все еще не отпускает моих плечей. - Ты голоден, а твоя сестра - просто приманка для вампиров.

   - Мана, не стоит...

   - Почему приманка?

   Я, находясь в каком-то ступоре, осознавал, что мои реплики и вопросы кажутся такими идиотскими.

   - Об этом потом.

   - Гайя, это правда?

   - Все чистая правда, поверь, Сева.

   Я гляжу на нее - и не могу понять. Почему вскипает такая злость на нее, но в то же время... я будто хотел ее. Собственную сестру... Дикость! Я не знаю... не знаю, как это можно описать.

   Мне только хотелось все время глядеть на нее, жадно глядеть, на сжатые руки в дурацких черных митенках, сведенные джинсовые колени, напряженное лицо ее с волевым подбородком с крохотной ямочкой, чуть циничными всегда и одновременно спокойными серыми глазами, хотелось схватить ее за локти и прижаться к ее высокой шее, обвитой серебром в несколько раз. Я не мог бороться с собой. И это было ужасно...

  Гайя

   Мана предупреждал меня о таком исходе событий, но я все равно не была готова к тому, что Северус с утробным рычанием вырвется из рук зеленоглазого и ринется ко мне. Я закрылась руками, оцепенев от страха и неожиданности, но Мана успел - и Северус, пролетев через всю комнату, ударился о стену и упал на пол.

   - Северус, держи себя в руках, - спокойно сказал Мана, закатывая рукава темно-красной рубашки и неспешно направляясь к моему брату. - Гайя, кровь!

   Я вскочила и взяла с пола в коридоре оставленный мной там пластиковый пакет с кровью, отвинтила узкий колпачок и шагнула к Мане, вложив пакет ему в руку.

   - Малыш, я тебе не советую пытаться еще раз, - дружелюбно сказал Мана, осторожно удерживая пакет за уголок. - После обращения еще несколько месяцев переломы и раны будут болеть очень сильно.

   Я знала, что Северус не послушает. Я глядела на полоумное, перекошенное лицо брата - и мне хотелось плакать. Только слез уже не было.

   Он еще раз бросился, но Мана снова преградил ему путь и отшвырнул на сей раз так, что Сева со стоном боли завалился на пол, оползя по стене.

   - Гайя, выйди и закрой за собой дверь, - резкий приказ Маны, я заколебалась. Севе больно и страшно, как я его оставлю?..

   - Гайя, помоги мне, - по лицу брата текли слезы. Почему-то у новобращенных они еще прозрачные. - Что со мной?! Почему так?!

   - Гайя, вон, я сказал! - рявкнул Мана, мельком глянув на меня разъяренно, подходя к Севе.

   - Я не уйду! Я его сестра, - сердце заныло.

   - Сейчас я ему и мама, и папа, и сестра, и троюродная тетя Песя из Одессы... - Мана стал на колени над Северусом, приподнимая его и прижимая к себе.

   Сева заскулил.

   - Знаю, рука. Пройдет скоро. Пей, пей, - Мана приложил к губам Севы отверстие пакета с кровью.

   Тот жадно схватил его руками и активно начал высасывать кровь.

   - Вот так, вот так, - Мана положил подбородок на макушку Северуса, - сперва кажется ужасным, а потом - ничего, будто придумываешь себе оправдание. Но оправданий нет, а тебе скоро станет все равно. Если совладаешь со страхом и жаждой, сумеешь совладать вообще со всем в жизни...

   Прикончив пакет с кровью, Северус капризно отшвырнул его и вдруг, зайдясь неистовым рыданием, вцепился в плечо Маны.

   - Но как с ними справляться?! Я будто горю...

   Я тихо вышла из комнаты и закрыла дверь. Без сил прислонилась к стене и медленно осела на пол. Я слышала лишь обрывки фраз.

   - ... чувство вины не дало тебе бороться за свою жизнь? Или ты хотел...

   - ... ты рассказываешь это человеку, который на первом году вампирской жизни по неопытности убил несколько десятков...

   - ... зато с нестояком проблем нет, - и смешки.

   Тааак...

   - Гайя, - услышала я голос зеленоглазого.

   Он по-прежнему сидел у стены, сжимая в объятиях Северуса. Тот обнимал его колени - так, как некогда Ваня обнимал мои в надежде на искупление и прощение.

   - Гайя, спой мне колыбельную, как когда-то в детстве...

   Я растерялась. Во-первых, спать Севе еще рано. Во-вторых...

   - Сев, я не помню ее.

   Мана поднял на меня глаза.

   - Гайя, любую спой, без разницы, и иди сюда, - он потянул меня за руку на пол. Я поняла - он хочет лечить своего новообращенного не только своими прикосновениями, но и прикосновениями дампира.

   Я села возле них, взяла руку Севы в свою, и он судорожно сжал ее. Колыбельную... Эммм...

   В тишине комнаты я начала несмелым дрожащим голосом:

   - Мана, - когда я закончила, сказал тихо Северус. - Пообещай мне одну вещь.

   - Какую именно?

   - Обещай, что мы позаботимся о моем сыне.

   - Клянусь. Мы позаботимся о нем.

   Когда мы вышли из спальни Маны, прикрыв за собой двери, я была сонной и усталой, а за окнами слегка порозовело небо.

   - Вина?

   В гостиной, упав на диван, я лишь кивнула, глядя перед собой.

   - Я говорил тебе, что мне нравится твой голос?

   Принимаю из его рук стакан с вином, чувствую, что он садится рядом. Когда-то Мана сказал, что ему приходилось облизывать и умасливать своих детишек, когда те обращались... Кажется, сегодня я увидела, что это значит. Теперь он по инерции делает это и со мной. Но мне хотелось этого, не буду скрывать.

   - Спасибо, но он непоставленный и...

   - Зато нежный и душевный. И где ты ухитрияешься находить такие песни?

   - Это "Колыбельная Мордреда", - устало пояснила я, благодарить за комплименты уже не могла. - Поется от лица ведьмы Моргаузы, которая родила его от своего брата, короля Артура. Знаешь эту легенду?

   - Конечно, Мордред убьет Артура, но и сам погибнет от его меча. В первом куплете жуткие слова, - Мана попытался цитировать, переводя на русский:

   - "Простодушный мой сын, я сделаю так, что ты будешь верить, что твой отец - вор. Ты не будешь знать причин своего горя, но всегда будешь следовать голосам внутри. Преданность, преданность, преданность мне..."

   Я внимательно глянула на Ману.

   - Совсем как Субирано, верно?

   Вампир прикрыл глаза ресницами.

   - Пожалуй... А еще там пелось: "Глупый мой сын, твой дух возненавидит ту, прекрасную, как цветок, что вышла за моего брата-предателя..." - и он со значением и иронией взглянул на меня.

   Наверное, он и сам устал, а теперь просто расслабленно несет то, что ему хочется.

   - Я не выходила за тебя, - "а он никогда не будет ненавидеть меня".

   Мана протянул руку и на мгновение коснулся моей щеки.

   - Тебе нужно выспаться. Выглядишь как...

   - Обойдемся без лестных сравнений.

   Прежде чем прикорнуть на кровати в одной из пустующих комнат, я допила вино. Мана смотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

   - Я хотела сказать тебе "спасибо", - я кивнула в подтверждение серьезности своих слов. - Я - твоя должница.

   - Конечно, ты моя должница, - он улыбнулся с жестоким сарказмом, - теперь я знаю, за каким ветром клонится Гайя - за Северным, - и он заулыбался так довольно, будто придумал невесть какую шутку.

   - Северус - значит, "суровый".

   - I hope so, - отчего-то перешел на английский Мана. Спохватился:

   - Надо бы пойти на курсы.

   - Тебе нужна языковая практика...

   - Мне ее и так хватает со всякими м...дозвонами вроде свиты Траяна, - зло бросил вампир, - которые даже не удосужились выучить какие-то другие языки кроме международного да испанского, пожалуй. Но какая с ними практика? Если у них английский времен Шекспира...

   Я хмыкнула.

   - Иди, - Мана жестом отпустил меня. - Я хочу побыть один. Разошлю письма своим ребятам с известием о том, что у нас пополнение в семье. Напишу Форуму Старейших о том, что исполнил предписание куратора Брюно.

   Брюно. За всей этой суматохой я почти забыла о нем.

   - Мана, я хотела сказать... - а стоит ли? - Куратор сообщил тебе имя моего... отца?

   - Нет, - вампир настороженно уставился на меня. - А что, должен был?

   - Ну, ты же сам сказал, что нашел того, кто поможет тебе отыскать Антонина... - главное - с усталых мозгов не ляпнуть лишнего.

   - Нет, - с досадой сказал Мана, отводя глаза. - Я не могу с ним связаться в последнее время.

   - Он тебя избегает?

   - Не знаю. Ему незачем меня избегать. Если только...

   - Что?

   - Если только не затевается что-то, что мне может не понравиться... - задумчиво касаясь губами края своего стакана, Мана рассеянно сказал:

   - Иди же.

   - А если я скажу тебе, что мне удалось узнать, что он принадлежал к роду Фабиев? - наконец, решилась я. Может, и впрямь Мане стоит знать.

   Снова его взор обращен ко мне.

   - Откуда такие сведения?

   - У меня была парочка соображений... не спрашивай, это личная информация.

   Глаза Маны стали вконец подозрительными, он нахмурился, словно что-то вспоминая. Его лицо разгладилось.

   - Гай из Фабиев... - протянул он.

   - Ты знаешь, кто это?

   - Нет, - его голос не внушал мне доверия, - но я знаю, кто знает. Иди, Гайя, поспи. Может, совсем скоро... Ступай.

   Я протянула Мане извлеченное из кармана предсмертное письмо Северуса.

   - Может, пригодится.

   У меня не было сил на расспросы и выпытывания. Я просто пошла в пустующую комнату, рухнула на кровать лицом вниз да так и уснула, поджав ноги.