"Период распада часть 4 (СИ)" - читать интересную книгу автора (Маркьянов Александр В)Поздняя весна 2014 года Пустыня Негев, Израиль Центр подготовкиТараш[1] Миша Солодкин, получивший свое звание в больнице, где лечился от полученных на дороге ранений, попал сюда довольно таки случайно. В больнице к нему приходило много людей — настолько много, что у палаты были вынуждены выставить военный караул, чтобы не пускать к больному кого не положено. Командование сочло его действия в засаде совершенно верными, присвоило следующее воинское звание и отправило документы на награждение, награду, правда, пока не дали. Офицеры Шин-Бет его буквально измотали вопросами — он был важнейшим свидетелем произошедшего, настолько важным, что обсуждали возможность дать ему другое имя, чтобы он не стал целью террористов или каких-либо мстителей. Потом он вышел из больницы как раз тогда, когда командование подбирало людей для специальной операции — при этом патрульная группа его была фактически уничтожена, а сам он показал себя храбрым малым, достаточно храбрым, чтобы быть включенным в группу повышенного риска. Поэтому — тараш Солодкин получил предписание прибыть в тренировочный центр в пустыне Негев для переподготовки — заодно и физнорматив сдать для дальнейшего прохождения службы после ранения. В учебном центре в пустыне Негев он встретил несколько своих знакомых из эмигрантов, о его истории, о засаде на дороге уже знали, и командование относилось к нему с уважением. Ему даже предлагали группу, которой будет дано более легкое задание — но он отказался и с несколькими другими бывшими эмигрантами был включен в группу, которая готовилась действовать в Ираке. То, что группа состояла из эмигрантов — было оправдано и понятно. Во-первых — как ни странно в израильской армии с каждым годом все больше и больше становится русских эмигрантов и детей русских эмигрантов — а вот сабра, коренные жители Израиля от службы в армии все чаще пытаются откосить, что по меркам Израиля просто позорно. Во-вторых — в Ираке, как и во всем арабском мире с уважением относятся к русским людям, русские много помогали арабам, в том числе и против Израиля. Поэтому — одной из наиболее выгодных легенд является легенда русского человека, если ты заговоришь с захватившими тебя в плен по-русски — есть шанс что тебя не убьют на месте, а вот если по-английски или на иврите — тут твои шансы куда меньше. В-третьих — удивительно, но до сего момента в израильской армии не существовало специализированного русского подразделения спецназа, где могли бы служить русские — подобно Дювдивану, где нужны были люди, выглядящие как арабы и способные при необходимости прикинуться арабом. Предчувствуя тяжелые времена, израильское военное командование решило сделать первый шаг к формированию такого подразделения — хотя бы создав русские группы для северного направления атаки. То, что один раз создано — в большинстве случаев может быть легко воссоздано вновь. Подготовка специальных групп — была нетипичной для израильской армии. Первым делом — экзамен по русскому языку, а дальше два часа в день арабского. Оружие — все русское, трофейное, больше всего внимания уделялось занятиям с автоматами Калашникова и ручными гранатометами РПГ-7. Утренние кроссы по предгорьям — солнце еще греет, а не жарит и не палит, а жара уже такая, что на кроссе в обморок падают люди, а форма покрывается соленой коркой, разъедающей кожу до волдырей. После утренней пробежки — стрельбы. Вечером — физическая подготовка, снова бег по холмам. В конце курсов — зачет. Но до этого… — Тараш Солодкин! — Есть такой… Офицер, тоже говорящий по-русски делает отметку в ноутбуке — и перед рядовым на большой стол увесисто плюхается большой мешок с патронами — в такой упаковке по пятьсот патронов, сами патроны русские, дешевые. За ним — еще один. Стреляй — не хочу. — Это все мне? — Нет, мне! Расписался здесь — и марш на стрельбище! — Так точно! Его стрелковая позиция — под номером три. Просто какая-то грязная дерюга, брошенная на землю, нет ни вала, чтобы пули не летели куда попало, ни нормальных мишеней. Наоборот — их вывезли подальше от полигона, в качестве мишеней — старые картонные коробки и листы бумаги. У него — автомат АКМ выпуска шестьдесят пятого года, но нормальный еще, на каких только складах его взяли и десять стальных магазинов к нему. Эти магазины надо набить вручную, патрон за патроном. Пот еще есть, к обеду его уже не будет — но пока он есть, он выступает на лице, саднящем от бритвы, капает на руки, лезет в глаза — вообще, мерзкое ощущение, когда на коже пот. Иногда Миша смахивает его — и принимается снова снаряжать автомат. Пальцы стерты уже до крови, саднят, в магазинах пружина тугая — видимо, новая, обновили. Патрон за патроном — под немилосердным палящим солнцем. Все десять магазинов. Все, готово. Примкнуть магазин к автомату, остальные выложить рядком, с позицией рядом. Украдкой оглядеться — справился вторым. В армии все — на соревновании, только ставка — не медаль, а жизнь. — Ефрейтор Солодкин — готов! Подходит офицер — странным образом не потеющий, видимо уже привык к местной жаре, подходит, проверяет. — Нормально. Знаком? — Так точно. — Из поселенцев? — Так точно. Офицер улыбается. — А я местный. Но с вашими рядом жил, язык знаю. Автомат знаешь? — У отца такой был. Офицер жмет плечами — Завтра СВД выдам. Или ПК — если хочешь. Сегодня — работай с тем, что есть. Начинай. — А… упражнения? — А что — упражнения? Упражнения — потом начнутся. Сейчас — вон твоя мишень, бей короткими, привыкай. У него отдача сильная — но шьет как швейная машинка. Начинай. Конец дня. Башка гудит, в ушах какой-то подозрительный звон. Указательный палец на левой руке стерт чуть ли не до крови — у АК довольно жесткий спуск. Когда ему дали два мешка патронов — он думал, что это на несколько дней. Оказалось — на сегодня. — Пулемет Калашникова модернизированный, применяется в армиях практически всех наших противников, используется нашими спецподразделениями и спецподразделениями стран НАТО в зонах боевых действий. Вам его тоже нужно знать — любой член группы должен при необходимости заменить пулеметчика, потому что без автоматчика группа может выжить, а без пулеметчика — нет. Он тяжелее Негева, весит примерно восемь килограммов без ленты — но намного легче, чем MAG и М60. Надежный, стойкий к загрязнению, очень неприхотливый. Подготовленный и достаточно сильный боец может нести примерно восемьсот патронов в лентах к нему. Ствол сменный, запасной в комплекте. Применяется патрон от СВД, мощностью примерно такой же, как патрон 7,62 НАТО — но за счет тяжелой пули лучше, чем MAG работает на дистанциях от пятисот метров. Показываю порядок неполной разборки, смотрите внимательно… Пулеметный короб непривычный — не мешок со стальной горловиной как на MAG, а стальная коробка из тонкой стали, зеленая, с выцветшей краской и вытисненной звездой. Непривычные и патроны — с рантиком. Короб с лентой крепится к пулемету, лента протягивается, первый патрон ложится строго в отведенное ему место, надо следить, чтобы та деталь, которая достает патрон из ленты и подает его в ствол, зацепила первый патрон за рантик, иначе будет задержка. Пулемет и в самом деле — довольно легкий, у него штатным был не MAG — но товарищи-пулеметчики давали пострелять и поносить ротный пулемет, и ефрейтор знал, насколько он тяжелый. Ствольную коробку до щелчка. Затвор. Прицел. — Ефрейтор Солодкин к стрельбе готов! Офицер, занимающийся в их непонятной группе преподаванием искусства стрельбы из пулемета, подходит, проверяет. — Не так. Видишь, в прикладе специально прорезь. Она здесь — не только чтобы приклад облегчить. Руку вот сюда… вот так. Цель видишь? — Так точно. — Огонь! Пулемет отдает в плечо, оглушительный грохот и фонтанчики, выбиваемые пулями из земли. Красные просверки трассеров. — Чуть ниже — с перелетом бьешь. Ориентируйся по трассерам. Патроны можно не экономить, тут целый короб можно одной очередью выпустить — не застрянет. Если почистил нормально. — В критической ситуации — боец с пулеметом в группе очень важен, не побоюсь этого утверждения, от его действий и действий штатного снайпера группы наполовину зависит выживание всей группы! Зачастую бой начинается так — при перемещении группа попадает под шквальный огонь из засады. Террористы обычно бьют неприцельно, им все равно, ранят они кого-то или убьют — а убитые обязательно будут, если группа не умеет противодействовать засаде. Пулеметчику в такой ситуации некогда ложиться и занимать позицию, он должен прикрыть огнем пулемета маневр и занятие позиций остальными. Поэтому — стрелять приходится из положения стоя, или с колена. У пулемета Калашникова нет передней ручки для удержания, нет и цевья для того, чтобы держаться за него при стрельбе. Но стрелять из него навскидку — можно, лучше всего в этом случае держаться за сошки, как в старых наставлениях — ремень и сошки. Ваша задача в данном случае — не столько попасть в кого-то — сколько ошеломить противника шквалом огня, заставить его прекратить нападение на вас, выиграть несколько секунд, чтобы занять нормальные позиции и открыть огонь. Показываю… Стойка — на колено. Сошки… неудобно то как… Только бы гильзоотвод рукой не перекрыть. Ну… — Огонь! Пулемет дрыгается в руках как норовистый конь, буквально рвется из рук, ствол задирает вертикально вверх и приходится прилагать усилия, чтобы точно стрелять. На холме, в километре от них — поднимается облако пыли от попаданий пуль — огонь ведет десять пулеметов враз. — Ручной противотанковый гранатомет РПГ-7, излюбленное оружие террористов во второй половине двадцатого века. В сущности — это немецкий Панцерфауст, усовершенствованный русскими, достаточно примитивный, чтобы с ним мог работать неграмотный араб — и достаточно смертоносный, чтобы вывести из строя танк. Не всякий, конечно танк, но… Инструктор, похожий на араба — а может и есть араб, есть и те арабы, которые воюют за Израиль, например в Ливане христиане воевали за Израиль — смотрит на молодых израильтян с прищуром, характерным для тех, кто всю жизнь жил в пустыне и не хочет, чтобы песок задувало в глаза … Танки бывают разные и ракеты к РПГ-7 тоже бывают разные. Наиболее опасные для бронетехники русские тандемные, надеюсь, мы с ними никогда не встретимся. А вот это… Инструктор поднимает со стола что-то, похожее на городошную биту, оливкового цвета — Вот это наиболее опасная граната, применяемая против живой силы противника. Осколочно-фугасная, китайского производства. Согласно какой-то там конвенции нельзя делать осколочные гранаты калибром больше, чем калибр пусковой установки — поэтому китайцы сделали ее такой длинной. В городе стрелок средней квалификации может попасть в окно метров с двухсот, внутри никого живого не останется. Разрыв такого снаряда у стены может поразить осколками целый патруль. Ракета очень опасная, американцам повезло, что у федаинов Саддама таких почти не было, только старые, часто просроченные и хранившиеся как попало противотанковые ракеты, взрывавшиеся через раз… Инструктор поднимает другую ракету, двусторонний конус на длинной палке. — Вот это — классическая ракета. Против танка, если это современный танк, к примеру, Меркава она непригодна, а вот против старого Т-72 без динамической защиты — вполне и сойдет. Самое главное — именно такими ракетами сбивают вертолеты последний десяток лет в Афганистане. Выстрел к РПГ на базаре стоит долларов двадцать-тридцать, очень дешевый. Если у вас есть укомплектованная опытными гранатометчиками группа, если вам удалось просчитать место посадки вертолета и замаскировать до поры свои намерения — вертолет ваш. В Афганистане американцы уже потеряли более трехсот вертолетов, это при том, что у моджахедов нет Стингеров, какими они сбивали самолеты во время советского нашествия… Странно — но при этих словах Мише почему-то стало неприятно, как будто оскорбили его собственную страну. Оглянувшись, он понял — не ему одному… РПГ-7 имеет очень простую конструкцию, по сути это труба со спусковым механизмом, калибр чудовищный — сорок миллиметров или четыре сантиметра, слоновых ружей таких нет. При выстреле — ухо стрелка оказывается как раз напротив того места трубы, где воспламеняется вышибной заряд реактивной гранаты. Впечатления неприятные. — Перед выстрелом — всегда смотрим, кто находится позади тебя. Опасная зона при выстреле из гранатомета — до двадцати метров! Из помещений стрелять тоже нельзя, если это помещение не размером с гимнастический зал! Мишень — классическая для советских стрельбищ, ящики с промасленной ветошью. Стрельбы — ночные, освещения почти нет, только костры горят. — Целься! Огонь! По уху как кувалдой… боже… Пуля — взрывает землю прямо перед носом, жесткая крупа безжалостно хлещет по лицу. Солдат, в которого едва не попал снайпер откатывается назад, за гребень. — Там пройти нельзя… — говорит он, остервенело вытирая лицо — Кто еще так думает? Скопившиеся в какой-то рытвине солдаты подавленно молчат — обстрел снайпером на психику действует очень здорово… — Значит, все. Тогда объясняю. Первое — если ведется одиночный огонь, он не всегда снайперский. В Ливане в шестом и в последнем Ираке такие штуки применялись — федаин ведет огонь одиночным из Калаша, все думают что снайпер, останавливаются, вызывают антиснайперскую группу. Так может потеряться несколько часов — а у вас не будет и нескольких минут. Второе — даже если это и в самом деле снайпер — у него меньше возможностей, чем вы думаете. Прицел снайперской винтовки, он хоть и приближает цель — но в то же время сокращает поле зрения, только очень опытный снайпер способен быстро переносить огонь по фронту. Первым делом вы должны попытаться понять, откуда именно стреляет снайпер, даже если у вас нечем его достать в настоящее время. Вторым — передвигаетесь короткими перебежками — но именно перебежками, если позволяет обстановка. Никогда не бегите прямо навстречу снайперу, если вы знаете, где он находится — цель, идущую прямо на тебя куда легче уничтожить. Никогда не действуйте против снайпера в одиночку, действуйте группой, отвлекайте его внимание — стрельбой, метанием гранат — всем чем угодно. Наконец — лучшее средство против снайпера это дым и другой снайпер. И то и другое у вас будет. Все понятно? Тогда приступайте… — А если этот снайпер в нас попадет? — мрачно спрашивает молодой младший сержант по имени Александр, он из детей поселенцев с Западного берега — он ведь боевыми стреляет. По дури — да и попадет хоть раз. — Тогда про вас хорошо напишут в газетах… — усмехается инструктор — родился… учился… мечтал… Все, пошли! — Щас пойдут… — Абрам Собинсон, младший сержант, родившийся в Минске, а службу проходящий уже в Израиле, странно поежился. Он был сильным — но тощим, невысоким и со стороны казался пацаном — Обосрался? — Ага, щаз… Тебе напомнить, как ты обосрался? — Это когда? — Собинсон, Солодкин — замолчали оба! Не время! Да уж… Не время. Они лежали в русле какой-то высохшей речки… верней — не в самом русле, а по ее краям. Четыре группы в головном дозоре… с гранатометами, пулеметами, автоматами. Лежали под палящими лучами солнца, со сбитыми в кровь пальцами, стертыми ногами… не потели, потому что нечем было потеть. Перед глазами — солнечная пелена… сорок один градус на солнце, это еще немного, это терпимо… — Еще раз. Только по сигналу. Гранатометчикам — весь огонь на танк. Пулеметчики — бьют по колонне. Основные цели — пулеметы и пулеметчики за ними, если не выбьем — они сами нас выбьют. В минуту. Дошло? — Так точно. — И не ссать! Прорвемся… Танк они сначала услышали и только потом — увидели. Древний Т72, использующийся здесь в учебных целях, окрашенный в светло-серый цвет упорно полз вперед, попирая гусеницами древнюю, библейскую землю. Он шел первым, за ним — грузовики, Хаммеры… с пулеметами. Развернуты елочкой, причем солдаты за пулеметами настороже, они знают, что едут по руслу не просто так, что где-то впереди — засада. Четыре гранаты срываются в направлении танка, по две с каждого берега, огонь пулеметов косит ракетчиков — но дело уже сделано — танк останавливается и выбрасывает из люка столб красного дыма — есть поражение. Со всех сторон бьют трассеры, колонна огрызается огнем, пытаясь занять оборону — и все больше и больше солдат, у которых на каске открылся красный лоскут, выругавшись, опускают оружие. Убиты… Холм. Просто холм, несколько пацанов в старой и драной форме, лопаты и оружие. Много оружия и лопаты. — У вас… — инструктор смотрит на часы — только тридцать минут. Лопата вырывается из рук, соленый пот ест глаза, руки уже давно стерты до кровавых пузырей. Каменная, неподатливая земля, чтобы ее копать, нужно буквально вбивать в нее лопату. Выковырянные куски земли складываются в нечто наподобие бруствера. Рокот вертолетных лопастей, неожиданный — и совсем рядом. Никто не слышал, как вертолет подобрался к ним вплотную — Ложись! Таращ Солодкин едва успевает свернуться клубком в яме, которую он выкопал и которая совсем не похожа на окоп. Гремит установленный на вертолете бортовой пулемет, свистят пули, врезаясь в землю. Страшно… |
|
|