"Сожженные мосты" - читать интересную книгу автора (Маркьянов Александр Владимирович)06 июля 2002 года. Междуречье, Багдад. Река ТигрНочь я спал… ну, вы сами понимаете. Беспокойно спал, все никак не мог решить — либо у моего старого друга Володьки Голицина белая горячка и врагов он теперь видит в каждом встречном, либо и в самом деле все настолько плохо. Как бы то ни было, что-то надо было предпринимать и предпринимать срочно. Заговор среди офицерского состава армии и полиции, удар изнутри — самый опасный из всех возможных. В крайне дурном настроении спустился вниз, в ресторан. Спросил кофе и поджаренного хлеба, больше ничего в горло не лезло. День обещал очередной температурный рекорд, даже стекла ресторана отеля покрылись испариной от разницы температур. Сразу даже не понял, как она подошла, подумал что официант с заказанной мной чашкой кофе, третьей по счету. Только уловив запах духов, удивленно поднял голову — на стуле рядом с моим уже сидела она. — Не возражаете? — приятным, слегка с хрипотцой голосом спросила незнакомка. В другое время я бы и не возражал. А вот сейчас возражал — и очень сильно. — Сударыня… В столь ранний час в ресторане достаточно свободных столиков и еще больше мужчин, которые с радостью составят вам компанию. Что же касается меня — то увы, я связан узами брака… Дама рассмеялась, как будто я сказал что-то по-детски смешное. — Столь приятно встретить мужчину, который способен хранить верность супруге, даже когда ее нет рядом, это сейчас такая редкость. Вы мне напоминаете одного моего знакомого, я вас еще вчера заприметила… — И кого же позвольте спросить… — О… вы его наверное не знаете. Один очень милый джентльмен, мы с ним не столь близко знакомы, как мне бы того хотелось… У него есть скверная привычка называть близких друзей «поросёнок»… Ударная волна хлестко врезалась в панорамное окно ресторана — и оно мгновенно за долю секунды рассыпалось, лопнуло одновременно в тысяче мест серебристым водопадом осколков. И стена раскаленного воздуха подхватила эти осколки, со скоростью курьерского поезда врываясь в зал — и не было на этом свете силы, способной остановить ее. Я сидел лицом к остеклению в глубине ресторана — и поэтому успел среагировать. Первой была вспышка на улице, даже не вспышка, это нельзя было назвать вспышкой. Просто часть улицы в миллионную долю секунды закрыло бурое, стремительно расширяющееся облако — а когда ударная волна достигла остекления отеля — я уже падал со стула, зацепив рукой и оказавшуюся рядом незнакомку… Сознание вернулось через пару секунд: миллионы цикад пели в ушах, медный привкус во рту и острый запах взрывчатки… Кто-то уже выл, не кричал, а именно выл на нестерпимо высокой ноте. Не сразу я понял, что это сработали десятки сигнализаций машин, которые уцелели при взрыве, и теперь словно кричали, оплакивая беду… — Пошли! Поднялся на ноги, почувствовал острую, режущую боль в ноге — но сейчас не до этого и не до всего остального. Незнакомка была цела, она ошеломленно смотрела на меня, и в глазах ее плескался черный и вязкий как нефть ужас… — Вставай, пошли! Таща ее за руку — не до церемоний, я бросился к черному прогалу служебного выхода — он был закрыт ширмой, но ширму сорвало ударной волной. Под ногами хрустко ломалось стекло и фарфор, официант медленно съезжал по стене, невидящими глазами уставившись перед собой и оставляя на стене широкую алую полосу — поднос с напитками он так и не выпустил из рук, держал перед собой… — Сюда! Давай! Я не знал ни расположения подсобных помещений ресторана, ни где находится положенный по нормам запасной выход — просто пер напролом. Пробежали каким-то узким коридором — света не было, после взрыва свет сразу же погас. На пути попался какой-то стеллаж с посудой, потом коробки, потом еще что-то. За спиной что-то кричали, я даже не понимал, на каком языке… — Налево… — Что? — Налево… Выход… Толкнулся в дверь — и вывалился на в тесный и узкий, освещенный тусклым красным светом аварийных ламп коридор — протиснуться по этому коридору было сложно из-за идущих по нему труб. Слева — ведущие вверх ступени — видимо сюда, в этот коридор спускалась одна из аварийных лестниц, ведущих с верхних этажей. — Какого беса вы это сделали? Незнакомка недоуменно уставилась на меня, по лбу ее медленно текла тонкая багровая струйка крови, роскошная шевелюра спуталась колтуном. — Какого беса ты это сделала, ответь! — Что?! — Какого черта вы устроили этот проклятый взрыв?! — Это не мы! Это не мы! — Тогда кто? Кто?! — Не знаю. Наверху стукнула дверь, раздались голоса, громкие, встревоженные. Топот по лестнице началась эвакуация. — Куда ведет этот коридор, ты знаешь?! — На задний двор. Там мусор… привозят продукты. Ни говоря больше ни слова я потащил незнакомку за собой. Дверь, как и положено аварийному выходу была открыта и мы выскочили на задний двор отеля прежде, чем те, кто спускался по лестнице увидели нас. Двор — какие то контейнеры, запах невежей пищи, небольшой развозной грузовичок. Несколько арабов, небритых, в синей рабочей униформе — поденные, дешевые рабочие, они не контактируют с клиентами и тут отельеры экономят как могут. — Приведи себя в порядок. Зеркальце есть? Не обращая больше на свою случайную спутницу внимания, я начал приводить в порядок себя. Отделался, можно сказать, испугом — только один относительно большой осколок стекла вонзился в голень, в мышцу — не знаю, как угораздило. Кровило неслабо — но не смертельно, возможно даже само затянется. Весь пиджак и брюки были испачканы и изорваны, лицо покрыто какой-то дрянью. Мелкие осколки изрезали одежду, кое-где дотянулись до кожи — но смогли ее только порезать. Больно, саднит, чешется — но это тоже не смертельно. В волосах тоже полно стекла. Вытер как смог платком лицо, потом с помощью этого же платка соорудил что-то типа повязки на голени. — Есть где спрятаться? Незнакомка внимательно изучала себя в зеркало, выглядела она так… как я себя в тот момент чувствовал. — Есть. Меня, кстати, зовут Руфь. — Отлично. Так есть где спрятаться? — Это далеко. — Наплевать… — Вам помочь, эфенди? Один из арабов, молча наблюдавших за нами, решил приблизиться и спросить. Я в ответ наградил его таким взглядом, что все вопросы разом отпали. Со всех сторон к отелю уже спешили люди, завывали сирены каре скорой — их пропускали к месту взрыва первыми, быстрее даже чем полицию и казаков. Остро, едко пахло взрывчаткой, даже здесь. — Опусти голову. Ни на кого не смотри, иначе тебя запомнят. Иди спокойно. В спешащей, толкающейся толпе мы потерялись уже после нескольких шагов, до нас не было никому дела — все спешили удовлетворить свое любопытство. Людей всегда притягивает беда — не удержался и я, обернулся, бросил взгляд. Столб дыма — что-то горит, выбитые стекла, синие всполохи сирен, крики. Кто-то что-то спросил — я не ответил, прошел мимо, никак не реагируя. Взгляд метался по сторонам, я искал, как нам выбраться отсюда… Протиснулся к тротуару, не спрашиваясь, открыл дверь такси. Водитель — черноусый араб, несмотря на такую жару напяливший на себя нелепую безрукавку поверх рубашки — повернулся, что-то залопотал. Одной из моих привычек, выработанных в Белфасте, было всегда иметь при себе приличную сумму денег. Обязательно наличными, потому что любые электронные транзакции очень легко отследить. Жизнь под прикрытием — это жизнь, при которой в любой момент может получиться, что придется скрываться в том, что есть на тебе и с тем, что есть при тебе. Эта привычка осталась у меня и по сей день. А посему, араба-таксиста я вдохновил на подвиг очень просто — пятидесятирублевой бумажкой. Такую сумму таксисты зарабатывают за целый день. — Говори куда ехать. Руфь назвала район Аш Шулах, и у меня немного отлегло от сердца. Для того, чтобы добраться туда не нужно было пересекать Тигр по мостам — а мосты это первое, что перекроют при террористическом акте. — Поехали! Быстрее! Араб кивнул и развернул машину так, что у меня в жилах кровь застыла. В Российской империи самые наглые водители живут в Москве — это если не считать востока. На Востоке большинство просто не обращает внимания ни на светофоры ни на знаки — правит машиной как верблюдом и стремится втиснуться в каждую щелку, даже рискуя свернуть себе шею. — Что там произошло? Руфь повернулась ко мне. — Не знаю. Я правда не знаю. Я должна была только подойти к тебе и познакомиться и все — клянусь. — Мой друг — поросенок. Ты его хорошо знаешь? — Да. Из этого «да» можно было сделать любые выводы. Насколько я помню Голицына — он не пропускал ни одной юбки, участие понравившейся ему дамы в опасной террористической организации не заставило бы его дать задний ход. Интересно — кто кем манипулирует в той связке — она им или он ею? — Ты давно его знаешь? — Три года. — Он помогает вам? — Нет. Мы помогаем друг другу. Проскочили! — наше такси проскочило в числе последних через развязку с шоссе Абу Грейб, там уже стоял бронеавтомобиль и еще одна машина. Обернувшись, я увидел, как казаки и полицейские перекрывают движение. — Включите радио — сказал я водителю, встретившись с ним взглядом. На новостную программу одной из местных FM станций попали почти сразу. Водитель что-то затараторил на арабском. — Он боится, что мы террористы и у него будут неприятности с полицией — перевела Руфь. Делать нечего — пришлось расстаться еще с одной пятидесятирублевой купюрой. Чтоб я так зарабатывал! Таксист высадил нас на улице Москвы — так называлась улица, идущая параллельно шоссе Абу-Грейб, на мосту, идущему через небольшой, мелководный, заключенный в бетонные берега канал, отделяющий район Аш Шулах от района Шах Хамид. Избавившись от нас, таксист рванул с места там, как будто за ним гнались джинны. Улица — оживленная, чуть заморенная утренней жарой. Зеленые изгороди, чистые тротуары, беззастенчиво показывающие на нас пальцами дети, детский смех из канала — в такую жару проложенные во многих районах города каналы для местной пацаны одно только спасение. — Куда дальше? Теперь уже Руфь взяла меня за руку и решительно потащила за собой. — Подожди… мы не туда идем… нам надо через мост. — Ты думаешь, я совсем с ума сошла, чтобы называть таксисту, половина из которых стучит полиции, настоящий адрес?! Шли мы довольно долго — нужный нам дом находился на самой границе жилого сектора — за его забором был поросший деревьями и кустарником подземный резервуар, а еще дальше — электростанция Ум аль-Маарлик, одна из нескольких, питающих электроэнергией город. Через забор, которым была окружена территория подземного резервуара можно было перемахнуть в один миг, а для того чтобы найти там спрятавшегося человека, потребовалась бы целая рота. Руфь остановилась возле выкрашенного в зеленый «халяльный» цвет глухого забора, условным образом стукнула несколько раз. Дверь почти сразу же открылась. — Что с тобой? — Дай мне войти, Авигдор! — нетерпеливо сказала Руфь. Судя по взгляду, который бросил на мою спутницу молодой Авигдор все сразу стало понятно. Увидев предмет своего обожания в таком состоянии, он сразу забыл про все свои обязанности часового. — Ты в порядке? Кто с тобой? — Это свой. Дай пройти в дом. Зеев здесь? — Да, но… — Авигдор махнул рукой кому-то невидимому — причем повернулся в этот момент так, что стала видна рукоятка заткнутого за пояс пистолета. Тем самым он совершил двойную ошибку — показал мне свое оружие, и показал, где прячется прикрывающий дом снайпер. А ведущая в дом дверь была совсем рядом… Дальнейшее было простым и привычным делом. Шах вперед, левая рука захватывает за горло, правая со всей силы наносит удар по почке и сразу же, пока противник не опомнился от болевого шока, выхватывает пистолет. Я чуть приседаю, чтобы снайпер не мог поразить меня, не прострелив сначала потерявшего бдительность и за это сразу же поплатившегося Авигдора. Руфь не успевает ничего сделать — точно не оперативница и не террористка, реакции не хватает. Смещаясь вправо, я со всех сил, не выпуская Авигдора из захвата, всем телом наваливаюсь на дверь. Проклятье, дверь железная! Красная точка лазерного прицела пляшет на белой рубашке, где то в районе плеча Авигдора — снайпер пытается нащупать меня прицелом и у него это не получается. Зато теперь я почти точно знаю где находится снайпер, учитывая расстояние его можно убить и из пистолета — запросто. Но я не стреляю — пока не время. — Открывай дверь! Быстро! — Что ты делаешь? — в голосе паника. — Открывай! Или буду стрелять! Руфь в панике колотит кулачком по двери… — Зеев! Открой! Зеев! Щелчок замка, едва слышный, шаг, второй — и я уже внутри. Красных зайчиков прицела становится уже два, двое с автоматами целятся в меня — но это снова ошибка. На их месте я разместил бы снайперов не по фронту, а положил бы одного у стены, у самой двери. Только с этой позиции, стреляя в спину, снизу вверх, почти в упор он мог бы решить проблему. А по фронту снайперы бесполезны — что один, что два, что десяток. Трепыхающийся Авигдор надежно прикрывает меня от их пуль, а еврей по еврею стрелять не будет, это я знаю точно. Третий — видимо старший, стоит в нескольких метрах напротив меня. Без оружия. — Бросить оружие! Бросайте его! — Спокойно! Не стреляй, давай договоримся! — Бросить оружие! Буду стрелять! Бросайте, или буду стрелять! Бросайте, буду стрелять! Бросайте, буду стрелять! В подобном случае очень важно давить на психику, не давать опомниться. Истерично быстрая, напористая речь, постоянное повторение одного и того же, безумный вид — действует на психику и еще как… — Бросить оружие, буду стрелять! — Хорошо! Хорошо. Мы опустим оружие! Не стреляй! — Бросайте! Бросайте на пол, чтобы я видел! Бросайте иначе я его убью! — Хорошо! Хорошо! Авраам, Иегуда! Бросьте оружие! Бросьте! Один за другим, два автомата падают на пол. — Отбросьте их от себя! Ногами отбросьте! Отбросьте, чтобы я их видел! Отбросьте автоматы ногами, ну! Все. Теперь ситуация точно под контролем — они уже выполняют мои команды, не дожидаясь подтверждения старшего. Теперь все. А вы думали, господа террористы — только вы умеете заложников захватывать? — Вперед! Встаньте рядом с этим! Плотнее встаньте! Плотнее сказал! Когда и эта команда была выполнена — я толкнул вперед трепыхавшегося и уже мне надоевшего Авигдора, снова выигрывая время — ни один из них не мог стрелять, потому что между ними и мной был их соплеменник. Секунда — а больше мне и не было нужно, ствол моего пистолета смотрел на этих четверых — а у них в руках ничего не было. Спорим, что если кто что попытается выхватить — я успею всех четверых положить? Правильно, нечего тут спорить. Не стоит со мной вообще спорить. — Кто вы такие? — тот, старший, по виду чуть постарше меня, показался мне отдаленно знакомым, но откуда я вспомнить не мог — кто вы такие? — Успокойтесь — примирительно сказал старший — меня зовут Зеев Кринский, это Авраам, Иегуда и Авигдор. Мы не собираемся причинять вам вред. — Вы террористы. А террористы всегда причиняют вред. — Мы борцы за свободу — вякнул один из горе-автоматчиков, не знаю кто-то ли Авраам, то ли Иегуда. — Вы террористы, а не борцы за свободу. Здесь даже слишком много свободы. Зачем вы устроили взрыв в отеле?! — Это не мы! — Не вы?! — Не мы! Мы слышали по радио. Вы оттуда? — Отсюда! — передразнил я — если не вы то кто?! — Наверное, арабы! Мы не стали бы посылать Руфь, если бы хотели взорвать отель! — Вы еще про Кинг-Давид[116] не забыли? У меня веры вам нет — ни на грамм! Руфь, закрой, черт возьми, дверь! Вы террористы! И тут я вспомнил — где я мог видеть этого… Зеева. Кринский конечно же! — Зеев Кринский… Не из Одессы родом? — Отец. Я родился уже здесь. Немного отлегло. — Мой отец хорошо знал вашего отца. Генерал-губернатор Месопотамии Владимир Воронцов, он погиб. Ваш отец, кажется, был ребе[117]. — Да, здесь, в Багдаде… — А сын стал террористом — подытожил я — рассаживайтесь. Идише херц[118]. Есть разговор… Напряжение немного спало… — Мы боремся за свободу, мы, прежде всего, охраняем наших людей от арабских безумцев с оружием и бомбами. — За прошлый год от рук Хаганы на территориях погибло больше сорока человек, это только то, что достоверно установлено. Это нормально? — От рук арабов погибло на порядок больше! — Это вас извиняет?! — иронически спросил я — знаете, Зеев, если вы так говорите, значит, вам надо определиться. Раз и навсегда. Либо вы по ту сторону закона — либо по эту. Посередине — нельзя, либо там либо там. — Сколько среди погибших русских, скажите мне! — Да хоть один, Зеев, это неважно. Погибшие — подданные Его Величества, и этого вполне достаточно. Я не хожу в кабак после исповеди, и на исповедь после кабака тоже не хожу. Я убедительно изложил свою позицию? — У вас кровь… — пришедший в себя Авигдор показал на мою ногу. — Переживу. Такие же террористы как вы устроили взрыв, убили людей и пустили мне кровь — вот что произошло совсем недавно. Договориться по принципу меньшего зла — со мной не удастся, я не тот человек. Кстати, Зеев, я давно ничего не слышал про вашего отца, как он? — Никак. В синагогу бросили бомбу. Ему было уже за восемьдесят, но он ухаживал за синагогой каждый день. — Сочувствую. И тогда вы решили бросить бомбу в ответ? — Да кто он такой! — вскрикнул один из террористов, самый молодой на вид. Зеев предостерегающе поднял руку. — Господин Воронцов. Мы уважаем вашу позицию, но извольте уважать и нашу. Еврейский народ две тысячи лет живет, не имея собственного государства. Мы не имеем клочка земли, чтобы хоронить мертвых и жить живым. Вам русским этого не понять. — У вас есть земля. Вся эта земля — ваша, равно как и моя. Никто не запрещает вам жить на ней, ценз оседлости давно отменен. Никто не запрещает вам даже иметь оружие, чтобы защитить себя и тех, кто не может защитить себя сам. Как только мы уйдем отсюда — начнется война, арабы набросятся на вас, а вы — на арабов. И земля, которую вы так жаждете получить, напитается пролитой кровью, которой и без этого пролилось уже немало. Я не могу понять позицию тех, кто подкладывает бомбы и стреляет в спину, и не собираюсь ее понимать, и тем более — уважать. Finita. Речь моя, это было видно сразу, произвела на собравшихся впечатление — такое, что Зеев долго думал, что же ему ответить, чтобы не проиграть этот словесный поединок. Проиграть в глазах своих же. — Тем не менее — мы можем оказаться друг другу полезными… — Это утверждение или вопрос? Вы можете оказаться полезными тем, что расскажете мне, что здесь происходит. Я могу оказаться вам полезным в том, что попытаюсь предотвратить резню. Если начнется резня — вас вырежут первыми. Потому что на каждого еврея приходится по пятьдесят арабов. Такие условия вас устраивают? Зеев непроизвольно оглянулся на своих, чего настоящий вожак никогда не должен был делать — тем самым он как бы признавал, что его силы, его правды не хватает и искал поддержки. Эту схватку он проиграл. Начисто. — Устраивают — выдавил из себя он. — Тогда я вас внимательно слушаю. Вечером я вернулся в Тегеран — один, на подвернувшемся вертолете, почти нелегально. Принц остался в Багдаде еще на пару дней. Мне же оставаться было нельзя… На аэродроме меня встречал Вали, увидев меня, он в изумлении всплеснул руками. — Вах! Искандер-эфенди, где это вас так? — Про отель «Гарун Аль-Рашид» здесь слышали? — Вах-вах-вах… слышали, конечно, беда, большая беда… — Точно. Еще бы немного и моя драгоценная супруга стала бы вдовой… — Кстати, про Марину-ханум… — несмело произнес Вали, когда мы уже ехали по автостраде в город. — Смелей, Вали, смелей… — подбодрил его я — рассказывай. — Уже два раза я видел Марину-ханум с вашим соседом… — Которым? — Напротив… Он тоже посланник, как и вы, Искандер-эфенди… Я припомнил. — Граф Арено? Итальянский посланник? — Да, Икандер-эфенди… Я видел Марину-ханум и его в центре города… — Что-то было? Где это было… — Извините, Искандер-эфенди. — Брось, черт побери, извиняться! Где это было? — В центре города. Я видел их в одном заведении… А потом они уехали куда-то на машине Марины-ханум. — Ты что-то еще видел? Вали замялся. — Ничего, Искандер-эфенди… Они просто уехали… — Никому ни слова об этом — я достал из кармана червонец, протянул его Вали — это премия. За наблюдательность. Если еще что увидишь — говори мне сразу. Особенно если увидишь ее с этим подонком графом. Сразу же! — Слушаюсь, Искандер-эфенди… Вечером, как и следовало ожидать, произошел скандал. Марина, конечно же, все отрицала, а я не мог сказать ей всего и не мог привлечь Вали в качестве свидетеля. Однако, сказал я ей прямо, что если увижу ее где-то с кем-то — лучше не знать что будет потом. Уже вечером я отправил послание господину Путилову, содержащее данные полученные мной в Багдаде, а также общие данные об обстановке в Тегеране и на Восточных территориях в том же Багдаде. К нему я присовокупил список лиц, которые, по мнению Хаганы участвуют в антиправительственном заговоре и готовят мятеж. В конце послания я присовокупил свое мнение о полученной от Хаганы информации. Всего из одного слова. Бред. |
||
|