"Сожженные мосты" - читать интересную книгу автора (Маркьянов Александр Владимирович)04 июня 2002 года. Шук-аль-Джабар. Оружейный магазинМагазин, навестить который мне посоветовали по моей надобности был средний по размеру, из неприметных — оружие как раз и следует покупать в таких. Это своего рода таинство, оно не терпит суеты, метушливости. Оружие — непременный атрибут каждого уважающего себя свободного человека, только имеющий оружие свободен по-настоящему. Что же касается принца Хоссейни — то его я взял с собой без задней мысли — как мой секундант на предстоящем поединке он вполне мог присутствовать… Магазинчик находился в районе Шук Аль-Джабар, универсального рынка, еще двадцать лет назад располагавшегося за городом, а теперь стоявшего на самой окраине. Чтобы добраться до него от резиденции генерал-губернатора, надо было ехать по Аль-Рус[100], потом повернуть на аль-Иттихад и ехать как раз до самого рынка. Рынок будет по левую руку, а магазин — разлапистое одноэтажное здание европейской архитектуры с постоянно задернутыми шторами на окнах — на правом. Очень необычной была дверь магазина — сначала шла массивная, фигурная решетка, по виду чугунная, а потом уже — сама дверь. Дверь оказалась закрытой, пришлось звонить в расположенный тут же, на двери дверной звонок. Пока я звонил, принц с беспокойством посматривал на оставленный нами «Руссо-Балт» — рынок как раз одно из тех самых мест, где могут угнать и «Руссо-Балт». Наконец, после пятого или даже шестого звонка, у двери появился хозяин сего почтенного заведения. Но открывать дверь он не спешил. — Чем обязан? — донеслось из-за двери. — Желаем купить — сказал я, не уточняя конкретно, что именно — князь Абашидзе изволили дать свою рекомендацию… Вообще то, покупать я не имел права. Дело тут было вот в чем — дворяне имели право купить оружие по своей надобности, но я то как раз и не мог доказать что я дворянин. Для этого нужно было представлять жалованную грамоту. В Петербурге есть несколько оружейных магазинов, где обычно отовариваются офицеры и аристократия, там владельцы знают постоянных покупателей в лицо, как знали их отцов и дедов и прадедов. Там отец, как приходила пора, приводил сына в магазин за руку, вот и все и ничего предъявлять было не надо. Но в том-то и была проблема, что меня здесь никто не знал, офицерского удостоверения личности, по которому я мог бы купить что мне нужно, у меня с собой не было, жалованной грамоты тем более. Поэтому… Поэтому придется выкручиваться. Хозяин открыл первую дверь, внимательно рассмотрел меня через кованую решетку. Очевидно, я произвел хорошее впечатление, потому что для нас открылась и вторая дверь-решетка. — Прошу, господа. Владелец магазина был хотя и похож на араба — невысокий, полный, с вьющимися волосами без малейших признаков седины — но по-русски он говорил без малейшего акцента. Арабы не могут избавиться от своего акцента и ошибок, если с детства учили сначала арабский, а потом только русский. Все дело в том, что из шести гласных русского языка в арабском имеется соответствие только по трем, причем «а» произносится как «э», а «и» часто путается с «о». Мягкого знака в арабском языке нет вообще. Араба по этим признакам отличишь без особого труда, а этот говорил по-русски очень чисто. Значит — русский, скорее всего с Кавказа. Поселенцы здесь все друг для друга были русские. — Сударь, вероятно, вы хотите приобрести хорошее ружье для харитхии[101]… — вежливо спросил хозяин магазина, когда мы оказались в полутемном зале. — Отнюдь… Мне нужен хороший пистолет. Не револьвер, а именно пистолет. Длинноствольный и самой лучшей выделки, какой только у вас сыщется. А еще лучше — пару. Услышав слово «пару» хозяин понимающе кивнул. — Прошу сюда, господа. Проходя в соседний зал, хозяин включил свет, высвечивающий полки с товаром и оставляющий в полумраке сам зал. Вот теперь то я понял, почему Абашидзе рекомендовал обратиться именно сюда. Существует четыре вида дуэльного оружия. Старое, капсюльное, под дымный порох — пуристы[102] настаивают на использовании в дуэлях исключительно его. Они и охотиться то норовят с дульнозарядным оружием да с рогатинами, выходя с ними на медведя и крупного кабана. Но я к традиционалистам не отношусь. Есть однозарядные крупнокалиберные пистолеты переломной схемы под револьверные и даже винтовочные патроны. Оружие для дуэлей более чем подходящее — все равно больше одного патрона в дуэльном оружии быть не должно, а мощность патрона делает смертельным почти любое попадание. Но у меня рука заточена не на это оружие, у него своеобразная развесовка, вес почти целиком приходится на ствол и наклон рукояти не соответствует привычному мне пистолетному. Значит, остается одно из двух — либо пистолет, либо револьвер. — «Маузер» образца пятого года есть? — с надеждой осведомился я. — Есть сударь, но не в паре. Прошу. Пистолет увесисто, солидно лег на подсвеченное снизу стекло. Старый, неказистый — но от того более ценный. — Какого года выпуска? — Тридцатого. Спортивная серия. Оригинальный патрон, с длинным стволом. Сертификат подлинности прилагается. Господи, даже древесина на ручке старая, оригинальная. Воронение чуть сбито — но именно чуть, не больше пары тысяч выстрелов. Это же надо тут такое найти… — Цена? — Полторы тысячи золотых, уважаемый. — Уважаемый, это же самая настоящая лихва! Побойтесь Аллаха! Торговец понимающе улыбнулся. — Сударь, я принадлежу к армянской христианской церкви, и Аллах простит меня за это. — Но как же то, что сказано в Библии? Умножающий имение свое ростом и лихвою соберет его для благотворителя бедных[103]. Разве вы не чтите то, что написано в Ветхом Завете? — Сударь, клянусь всеми святыми, этот товар стоит цены, которой я назвал! — Господь свидетель, никто не даст за него больше пятисот золотых. — Тысяча двести — эту цену я даю только потому, что их превосходительство, генерал-губернатор не забывают о бедном торговце Ашоте… Я решительно отодвинул пистолет. — Поистине, генерал-губернатор будет зол, узнав какую цену вы ломите за товар. Лучше я выберу себе то, что и собирался выбрать. Выбор здесь был богатый — все всяких сомнений. Конечно — дуэльное оружие производить строго запрещено. Так его и не производят! Но скажите — а для чего, если не для дуэли предназначена вон та великолепная пара пистолетов «Кольт-Питон» с восьмидюймовыми стволами, отличным воронением, рукоятями, смененными на заказные из дорогих пород дерева и выложенные в ящик из мореного дуба, изнутри выложенный красным сафьяном. Или вон та пара — «Смит-Вессон», на самой большой и массивной рамке под сорок четвертый калибр, да еще с тяжелыми спортивными стволами — но перестволеные вручную русскими оружейниками под триста пятьдесят седьмой? Уж точно не для самообороны от грабителей в переулке. Но меня привлекло кое-что другое… — Вот эти покажите, если не затруднит… В память о Североамериканских соединенных штатах у меня было два пистолета — свой и подарочный. Подарочный мне подарили сотрудники Секретной службы на тайной церемонии. Увы, я как русский офицер не мог принимать никаких наград от североамериканского правительства, учитывая еще и требования секретности. Но как дворянин мог принять подарок — и принял. Это был револьвер «Смит-Вессон Бодигард», такой же, какой в пятидесятых-шестидесятых годах использовали сотрудники Секретной службы в своей работе, с рамкой из легкого сплава и скрытым курком. В отличие от тех револьверов, которые продаются для частных лиц, этот был из партии, выпущенной для Секретной службы, и имел уникальную нумерацию, а так же надпись «Property of the US Government». С давних времен в аристократических родах России, чьи представители служат престолу, есть традиция — коллекционировать трофеи, добавляя к коллекциям вещи, взятые в военных походах и «предприятиях». Вот и этот револьвер занял свое место в ряду трофеев мужчин рода Воронцовых. Надеюсь, что не последнее пополнение… Второй пистолет в память о Северной Америке я купил сам — уже для себя. «Кольт-1911», гениальное творение Джона Моисея Браунинга, доработанное оружейниками Корпуса морской пехоты Североамериканских соединенных штатов, чьи мастерские располагались на базе в Куантико. Тоже просто так не зайдешь в магазин и не купишь — но с недавних пор в Северной Америке у меня есть друзья. Из крупного калибра, если не считать «Браунинга» этот пистолет в последнее время стал моим любимым, отдача у него была не такой резкой, как у штатного «Орла». Почти точно такую же пару пистолетов в ящике из красного дерева выложил передо мной на прилавок армяно-иракский торговец. Тоже «Кольт», тоже Хартфорд, только сделанный в спортивном варианте. Пятидюймовый ствол, благородное воронение, никаких новомодных покрытий. Конечно же оружейная сталь, никаких легких сплавов — увесистая вещь. Длинная, массивная прицельная планка со спортивным регулируемым прицелом. На щечки рукоятки классического образца пошел тот же материал, что и на ящик, в котором оба эти пистолета уложены. Серебром мелькают на глубокого синего цвета бархате подкладки шестнадцать патронов. — За все — тысяча золотых. Теперь всплеснул руками армянин Ашот. — Аллах свидетель, вы меня грабите. Только из уважения к вашему выбору — две тысячи за все… — Сударь, это две цены. Из уважения к вашему уважению и умению выбрать товар — тысяча двести. Сошлись на одной тысяче шестистах золотых — бешеные деньги, считай полмашины, если не роскошествовать. Но дуэльное оружие дешево никогда не стоило, а исторический «Маузер» — тем более. Хочешь дешевле — в подворотне тебе дешевую японскую дрянь за десяток золотых продадут. Магазин она отстреляет, что потом будет — Аллах его знает. — Сударь… Я повернулся к Хусейну. — Да? — Позвольте мне заплатить. Пусть это будет подарком. Я покачал головой. — Хусейн, сколько раз — ко мне можно на «ты» мы не на приеме. Что же касается подарка — дарить дуэльную пару не просто плохая примета, а очень плохая. Хусейн немного подумал. — Но в ваших традициях мужчина может отблагодарить за что-то другого мужчину, подарив ему оружие? Я пожал плечами. — Может. Хусейн прошелся мимо длинной витрины я внимательно наблюдал за ним. По тому, как человек выбирает оружие, тоже можно кое-что сказать. — Вот эту извольте… Еще один плюс в моих глазах. Даже большой плюс. Случись дарить мне — выбрал бы то же самое. Не самое дорогое — здесь есть английские пары ружей, ценой с небольшое поместье. Но смертельно опасное для того, кто попадет на прицел. Скорее спортивная, нежели снайперская винтовка ручной работы, «Мастеръ Тимофей Болотниковъ въ Туле». Классическое ложе из африканского черного дерева, твердое настолько, что вполне можно спутать с пластиком — тем более цвет черный. Длинный, толстый ствол холодной ковки из шведской стали. Обычный затвор, типа Маузер, три боевых упора. Длинный, очень длинный, старого образца прицел большой кратности — не меньше двадцати четырех увеличение и длиной сантиметров сорок. Маленький телескоп. И патрон — триста тридцать восьмой калибр, один из лучших для стрельбы на предельную дальность. Винтовка весит килограммов девять, дульного тормоза никакого, сошки тоже не предусмотрены, из таких винтовок стреляют, подложив под цевье мешок с песком. — Сударь. Соблаговолите принять в знак моей вечной дружбы — немного напыщенно сказал Хусейн. Я взял винтовку в руки, приложился — как влитая. Хоть и не предполагал… вот и еще одно пополнение к коллекции… — Ваше Высочество, в таких случаях у русских принято отдариваться… Провел пальцем по стеклу витрины, выбирая. Выбрал. Наш, родной штатный «Орел», но переделанный, как раз такой, каким пользуются профессионалы из спецвойск. Старая гвардия считает, что новомодные «Браунинги» и плевка не стоят по сравнению с этим. Рукоятки из твердой резины, а не из дерева как на штатном, прицел — три точки, тритиевые вставки, особой формы, чтобы не зацепиться за одежду, при быстром извлечении пистолета из-под одежды. Вместо воронения — особый состав на основе какого-то пластика, за ним не нужно ухаживать и он выдерживает даже многодневное пребывание в кислоте. Удлиненный, десятиместный магазин вместо восьми, тяжелый, пятидюймовый ствол, флажок предохранителя увеличенного размера под обе руки. Десять на двадцать пять Маузер, патрон, которым не раз останавливали медведя. — Ваше высочество — решил не оставаться в долгу я — думаю, это спасет вашу жизнь вернее, чем телохранители, которыми вы себя окружаете. Этот друг не способен предать! Обалдевший армянин назвал сразу нормальную цену и даже не сделал попытки торговаться. Видимо, он только сейчас понял, каких посетителей привела судьба в его магазин… Расплатились чеками, я — Офицерского общества взаимного кредита, Хусейн — Банка Персии. И у меня и у него чековые книжки… слегка потеряли свой вид в результате пребывания в воде, но торговец на это не обратил никакого внимания. |
||
|