"Сожженные мосты" - читать интересную книгу автора (Маркьянов Александр Владимирович)

02 июня 2002 года. Междуречье, город Багдад. Район аль-Кадимия

Великий Багдад…

Город тысячи и одной ночи, город с тысячелетний историей, город не раз подвергавшийся набегам завоевателей — и восстававший вновь. Когда то давно здесь правили величайшие правители древности — Ашурбанипал и Навуходоносор, наводившие ужас на подвластные им земли. Кого здесь только не было — арабы, евреи, османы. Там, где тысячелетия назад были сады, к началу двадцатого века были зловонные болота, там где жили славящиеся своим умением на весь мир ремесленники — к началу двадцатого века жили забитые неграмотные феллахи, под жестоким управлением османских визирей. Недолгое правление британцев ни к чему не привело — британцы не любили чужие земли, они любили только свой маленький остров, подвластные же им земли жестоко грабили.

Первая мировая война изменила все, раз и навсегда перекроив карту Востока. Армия генерала Корнилова окружила и разбила британско-североамериканский экспедиционный корпус под командованием Монтгомери как раз в районе Багдада, после чего город пал[65]. За эту победу генералу Корнилову был пожалован титул генерал-фельдмаршала, а ключи от города Багдада были преподнесены русскому императору. Генерал-фельдмаршал Корнилов как раз и стал первым генерал-губернатором Месопотамии — огромной, завоеванной русской армией территории, объединенной в единый регион с управлением из Багдада.

С тех пор в Тигре утекло много воды, очень много. Разрушенные мосты и паромы сменили современные, коих в городе было двенадцать. На месте нищих мазанок и трущоб возвели заводы и современные дома. Город сильно разросся — Тадж Басе, когда то небольшой город-спутник к северу от Багдада теперь был его пригородным районом. Сильно изменился и сам регион — теперь на месте болот вновь цвела пшеница и, как и пять тысяч лет назад она давала по три урожая в год. Но самым большим достоянием региона была нефть — черное золото. Ее добывали не так много, как можно было бы — поддерживали цены на мировом рынке, дешево никто не продавал. Но и того, что продавали, хватало, чтобы в Багдаде и несколько других городах побережья кварталы небоскребов ничем не уступали Москве.

Не всем это нравилось — что тогда что сейчас. Долгие тридцать лет на Востоке шла вялотекущая война. Британцы так и не смирились с потерей целого региона и потерей нефтяного крана, и год за годом лили масло, чтобы не затухали угли ненависти. Они и не затухали — год за годом Россия хоронила своих сынов, павших в безумной — но не бессмысленной! — войне. Не бессмысленной, потому что Россия не ушла с этой земли, это была русская земля, и жертвы были принесены не напрасно.

Но кое-кому это не нравилось и сейчас…

Район аль-Кадимия раньше, до прихода русских и масштабного строительства шестидесятых-девяностых годов был районов окраинным, сейчас же это был почти центр города. Этот район был еще старой, малоэтажной застройки — жилые усадьбы и кондоминиумы, максимум в три этажа высотой. Вглубь района жилье ценилось больше, потому что район выходил на проспект Арбаасх Таммуз[66], крупнейшую магистраль города. Проспект был широким и очень шумным, движение тут не затихало ни на минуту, ни днем ни ночью и даже шумопоглощающие экраны, которыми он был огорожен жителей крайних к дороге домов от шума не спасали…

Тяжелый, носатый, уродливый броневик АМО идущий на скорости около девяноста километров в час по крайней слева полосе, направляясь на выезд из города, внезапно повернул влево, снес таранным бампером ограждение шоссе, смял большой щит шумопоглощающего экрана и, как разъяренный носорог, рванулся вниз по засыпанному щебенкой откосу. Ограждение шоссе как раз и было рассчитано на то, чтобы машина не могла вылететь с трассы — но на удар восемнадцатитонного грузовика оно рассчитано не было. Надсадно ревя дизелем, машина с легкостью преодолела отделанную бетоном канаву для стока воды, вдребезги разнесла припаркованную в неположенном месте старую легковушку и выскочила на один из проулков, ведущих вглубь квартала. Цель была совсем неподалеку…

Совсем неподалеку, над старым центром города, над излучиной Тигра в районе Жардии, над самой рекой неподвижно висел вертолет. Черный, потому что никакого другого цвета у покрытия, частично поглощающего лучи радиолокатора не было. В черное были одеты и находившиеся в вертолете бойцы — спецподразделение, в котором они служили, входило в состав казачьих войск. В него отбирались казаки, проявившие себя на срочной службе и выразившие желание подписать контракт на двадцать лет. У этого подразделения не было названия, по документам оно проходило как «группа 300». О тщательности подготовки в этом подразделении говорил тот факт, что боец окончательно зачислялся в состав группы и получал допуск к операциям любой категории сложности через пять лет, после начала службы, все предыдущие пять лет он проходил обучение и мог работать только в обеспечении тех или иных мероприятий. Таких подразделений было немало как в полиции, так и в армии, потому что злодеи не унимались.

Всего бойцов в десантном отсеке вертолета было двенадцать. Двенадцать — число очень удобное, оно делится без остатка на два три, четыре и шесть, и поэтому командир может скомплектовать группу так, как этого потребует обстановка. Вот и их было двенадцать — почти одинаковых, безликих, ибо лица скрывались за пуленепробиваемым прозрачным забралом титанового шлема. Им было жарко, день в Багдаде вообще выдался жаркий — но они на это не обращали никакого внимания. Они ждали…

— Цветок, я Старший. Приступаем.

— Вас понял, Цветок выдвигается на исходную. Три минуты.

Развернувшись на месте, вертолет полетел низко над рекой, едва не задевая брюхом ажурные конструкции мостов. Зеваки на широких, облицованных камнем набережных Тигра услышав шум винтов, поднимали головы — но сфотографировать идущую на предельно низкой высоте машину не успевали.

Дом, который и являлся главной целью специальной операции «Лилия» находился как раз в районе аль-Кадимия. Он был арендован на длительный срок, и за него было заплачено наличными. По данным, которые дал один из арестованных этой ночью боевиков, именно в этом доме находился штаб исламского комитета, районной первички запрещенной экстремистской организации «Воинов Междуречья», одного из ответвлений Аль-Каиды. Аль-Каида была обезглавлена в ходе дерзкой операции русских спецслужб несколько лет назад в Бейруте — но деятельность свою не прекратила. Потому что это была система, система поддерживаемая и финансируемая извне. В любой системе каждая деталь взаимозаменяемая, на место одного встает другой и все продолжается.

Что такое исламский комитет? Исламский комитет — это первичная организация района, первичная структура исламского подполья. В него входят глава комитета, он же подпольный судья, мулла, руководитель боевой организации и несколько его подручных — исламских экстремистов, локальный руководитель исламской разведки и локальный руководитель исламской контрразведки. Исламская разведка и контрразведка на более высоком уровне объединены в «Комитет шариатской безопасности», который отдельным именным указом объявлен вне закона. Еще в исламский комитет обычно входил меняльщик — агент Хавалы[67].

Эта структура была как бы параллельной властью, она пыталась подменить собой власть. Судья разбирал споры между правоверными, которые те не могли и не хотели выносить на суд закона. Кровная месть, неуплата калыма за жену — во всех этих случаях мусульманин мог искать правды только у такого вот подпольного судьи, потому что законом и тот и другое строго запрещалось. Мулла толковал Коран — совсем не так как это делают в мечети, объяснял правоверным, что все их беды от жидов и русских. Он также собирал закят наличными — внесение пожертвований любой религиозной конфессии наличными считалось уголовным преступлением, разрешены были лишь безналичные пожертвования и продажа предметов культа (свечей, религиозной литературы) в местах скопления верующих. Естественно собранные таким образом деньги шли на нужды террористов, боевых ячеек, имевшихся при каждом исламском комитете. Боевые ячейки совершали террористические акты, но не только — некоторые считали что они еще помогают верующим, служа как бы отрядами самообороны. Меняльщик и агент Хавалы тоже были не лишними — они незаконно обменивали валюту, золото, помогали отмывать деньги. Обычно агент Хавалы служил также и скупщиком краденого.

Исламских комитетов в районе обычно было как минимум два — шиитский, контролируемый Хезбаллой и суннитский, контролируемый Аль-Каидой. Спецслужбы делали все, что поссорить эти два комитета — и нередко это удавалось, лилась рекой кровь, и правоверный поднимал руку на другого правоверного, обрекая себя на адские муки…

Как и все, этот исламский комитет охранялся. Охранялся пацанами, которые сидели в разных точках квартала. Они занимались своими делами, но у каждого был сотовый телефон и при малейшей опасности они должны были предупредить старших. Это давало несколько минут, чтобы скрыться. Самое страшное — что дети охотно на это шли, втягивались в дела таких вот исламских комитетов. Для них это было нечто вроде игры в «казаков-разбойников», они не понимали что происходит на самом деле и в чем они участвуют. И хорошо если они прозревали до того как успевали совершить что-то непоправимое — такие прозревшие тоже были и их было немало.

Когда один из натягивающих цепь велосипеда пацанов увидев ревущий дизелем броневик, перескочивший водосточную канаву, он схватился за телефон, уже понимая, что опаздывает…

— Ахмад-муаллим, здесь казаки!

Но было уже поздно — промчавшись мимо, обдав пылью порскнувших на обочину пацанов, броневик снова повернул — и таранным бампером на скорости снес глухие ворота одной из вилл, проломившись во двор…

— Пошел!

В бронированной коробке кузова открыла дверь — и один за другим из броневика посыпались на землю казаки. Первый из спрыгнувших короткой очередью отшвырнул бросившегося к машине большого, мохнатого пса…

Зазвенело стекло, небольшой, тяжелый, похожий на яйцо предмет выпал на замощенный щебнем дворик…

— Граната!

Казаки упали за укрытия — кто-то за машину, тяжело бронированную, кто-то — за ступени. Один успел только упасть на землю, отпрыгнув как можно дальше и закрыв голову руками — больше он ничего сделать не успевал. Над Аль-Кадимией рвал лопастями раскаленный солнцем воздух вертолет с группой прикрытия на борту.

Громыхнуло, осколки рванули воздух, полоснули по стенам, по броне. Зазвенели стекла.

— Вперед!

Громыхнуло еще раз, намного глуше — один из казаков, высунувшись из-за тупого носа АМО, бросил большой черный цилиндр светошумовой гранаты, ювелирно попав в то же самое окно, из которого только что бросили гранату по ним. Двое казаков, из тех что были ближе к двери, бросились вперед, первый из них с разбега вышиб хлипкую входную дверь. Следом шли остальные.

— Небольшой тамбур — дом старой еще постройки. Голые, обшарпанные стены, несколько стоптанных чувяков у стены. Еще одна дверь.

— Вакеф ална батуха!!![68]

Что человек думает в последнюю секунду жизни? О чем вспоминает? О том что не успел сделать? О тех, кого ему будет не хватать там? Мы не знаем…

Но я могу рассказать, что увидели вломившиеся в дом казаки в последнюю секунду своей жизни. Они увидели большую комнату с голыми стенами, нежилую. Они увидели расстеленный посредине ее роскошный ковер. Они увидели по пояс голого человека, голова у которого была повязана черной повязкой, на которой белым были вытканы изречения из Корана.

И они увидели два армейских зеленых ящика, стоящих по обе стены комнаты. И провода — они змеясь, выходили из ящиков и собирались в высоко поднятой руке сидящего на ковре по-турецки человека, голова которого была покрыта черной повязкой с арабской вязью на ней.

— Аллах Акбар! — произнес человек.

И нажал на кнопку детонатора…