"Солнце на парусах" - читать интересную книгу автора (Розов Александр Александрович)

15. Игра в прятки

А что же эпоха великих географических и натурофилософских открытий, начавшаяся якобы из приатлантической Европы XV в.? Разве не с нее началась эпоха просвещения и цепь технологических революций, породившая современную информационно-энергетическую цивилизацию? Конечно же все это так — а вот откуда взялись исходные данные для этой эпохи?

Официальная история рассказывает, что все началось с 1-го крестового похода. В 1096 г. крестоносцы вторгаются в Сирию и Палестину. В ходе военной кампании, они соприкасаются с цивилизованными и искушенными в науках арабами, заимствуют у них арабские цифры (разрядную систему счета), алгебру, алхимию и прочие достижения человеческой мысли, включая технологию получения крепких напитков (алкоголя). Как нетрудно заметить, арабский суффикс «al'» присутствует в этих словах по сию пору. Логично?

Увы, не очень.

Во-первых, «al» может быть как арабским «al'» так и англо-германским «all»: например, в работах алхимика Теофаста Парацельса для обозначения некого всепроникающего флюида исходно присутствует термин «all geist» который у переписчиков превращается в квазиарабское «alcahest» (на самом деле такого значащего арабского слова не существует).

Во-вторых, если все эти чудеса техники были заимствованы в XII в., непонятно, чего европейцы ждали 300 лет (до XV в.) если у них уже оказалось все необходимое для научно-технического скачка? Почему самые первые результаты заимствования мы видим только в XIV в. — и то крайне сомнительные: начало товарного производства спирта в Италии.

В-третьих, если уж погрязшим в «темных веках» европейцам так хотелось приобщиться к лучшим образцам науки, то что мешало им сделать это на 200 лет раньше, в эпоху расцвета арабской цивилизации — на рубеже IX–X в.? Никаких географических препятствий к культурному обмену не было: граница между «арабским» и «европейским» миром с VIII по XV в. проходила чуть ли не по середине Испании и отдельные территории то и дело переходили из рук в руки (не говоря уже о постоянном торговом обмене между соседями — арабской Кордовой, Севильей, Валенсией и европейской Кастилией, Каталонией, Арагоном).

И в-четвертых, а у арабов-то откуда взялись все эти чудеса? В конце VIII – начале IX в. мы видим, как Халифат — огромное заведомо-нестабильное государство, созданное бедуинами-кочевниками, не знающими ни письма, ни счета, закономерно разваливается — казалось бы, на этой территории должен царить окончательный хаос — ан нет. На рубеже IX–X в. мы обнаруживаем здесь несколько вполне цивилизованных, процветающих государств, где пишутся научные и философские труды, создается энциклопедия, переписываются истории путешественников (из которых сейчас наиболее известен цикл «1001 ночь»).

Что произошло менее, чем за столетие, с безграмотными и радикально-сухопутными кочевниками, что они стремительно бросились в науку и морские странствия?

Помните четыре мифических талисмана данов: Камень Фал, который издавал крик, когда на него становился законный король; Копье Луга которое приносило победу; Меч Нуаду, от которого не было защиты; Котел Дагда, который сам наполнялся пищей? Меч Нуаду и камень Фал объединятся в «меч в камне» — который может извлечь только истинный король (или Халиф) Артур (или Ар-Рашид соответственно). Копье Луга (солнечное копье) станет в «1001 ночи» копьем волшебного всадника, поражающим врагов на любом расстоянии, а в христианской мифологии — копьем Лонгина, которым была нанесена смертельная рана Иисусу (или Esus'у). Вот и пришла пора поговорить об этом персонаже. Итак Езус (Esus), один из героев племен богини Даны. Впоследствии, как уже говорилось выше, он был обожествлен, а его атрибутом стало мировое дерево. Когда кельтские племена одичали и начали практиковать человеческие жертвоприношения, то жертвы Езусу приносили путем повешения человека на дереве. Деградировавший культ Езуса, как и солярный кельтский крест с кругом (исходно — символ солнца на парусе, эмблема морских королей), был импортирован римскими императорами в III–IV в. из Галлии и Британии. Затем, на базе этого культа, с добавлением национальных мифологий и солярных религий, свойственных римским военным, слеплено т.н. «христианство». Более подробно об историческом эксперименте по выведению имперской религии путем гибридизации разнородных верований с последующей ампутацией «лишних» конечностей — в работе автора «Ретроника — прогнозирование прошлого». Но причем здесь добрый странствующий философ Иисус из Галилеи, которого последователи считали Христом, и который учил, что Бог есть любовь? Он-то, разумеется, не при чем, но вот его последователи к началу II в. придумали замечательную вещь, которой только и не хватало, чтобы сделать имперских подданных ПОЛНОСТЬЮ управляемыми и зависимыми от мнения церкви (тоже имперской, разумеется). Послушаем, что пишет современник:

Иначе говоря, мало, чтобы подданный не умел отличать хорошее от дурного (и обращался за этим к церкви) — он еще должен считать само это умение — порочным, обладателя такого умения — дурным человеком! Цельс недоумевает — но любому современному политику ясно, что это была блестящая идея: знание — зло, а любой человек исходно является дурным, но может быть назначен хорошим (церковью, разумеется). Идея очень близкая деградировавшему позднему друидизму (культу Езуса), где уже не основанное ни на каких знаниях всевластие священства доходило до того, что друид мог объявлять человека виновным или невиновным вопреки очевидной логике... поскольку логика (как разновидность знания) считалась злом.

Так из доброго философа сделали одноименного злого бога, висящего на дереве и запрещающему людям стремиться к добру и знанию, как они его понимают. А как же бог, который есть любовь? Он сохранился у т.н. христиан-гностиков (т.е. знающих), которых имперская церковь все последующие века вылавливала и сжигала вместе с их книгами.

Теперь, раз уж речь зашла о знании и знающих, то самое время перейти к четвертому магическому предмету детей Даны — котлу Дагда. Этот предмет был известен еще в доантичные времена — Геродот пишет о нем, как о древнем талисмане скифов-сколотов — чаше Колоксаиса (в честь которого, кстати, славянский солярный крест носит название «коло»). Он будет известен в арабских мифах, как чаша Кей-Хосрова (которая могла показывать будущее). В христианских мифах — это чаша Грааля (Holy Grail), за которой, как говорит легенда, охотились еще в начале VI в. рыцари круглого стола, возглавляемые королем Артуром. В более поздних христианских мифах он иногда сливается с камнем Фал и описывается как «сверкающий камень, выпавший из короны Люцифера» (ох уж эти христиане — вечно они эксплуатируют своего Люцифера).

Так что же это за предмет (или символ) этот Грааль? Вот что пишет по этому поводу Майкл Мак-Клейн:

Речь идет об уже упоминавшемся в главе «Очевидная магия и неочевидная технология» применении психотропных растительных соединений для достижения т.н. «расширенного» состояния сознания — то, чем достаточно безответственно баловались европейские и американские студенты в середине XX в. (в частности, для освоения какого-либо предмета за ночь до экзамена). Заметим, что в одном Мак-Клейн не прав: «субстанция» никуда не делась — растения, содержащие подобные вещества, встречаются практически везде — и везде они использовались в магических ритуалах. Еще есть чисто морская интерпретация: первый компас представлял собой чашу с водой, где плавала намагниченная иголка, обмазанная жиром, а первым инструментом для звездной навигации была чаша с полукруглым отшлифованным дном. До сих пор сохранился символ медицинского знания, введенный еще мифическим Асклепием — чаша с обвившимся вокруг ножки змеем. В общем, версий использования чаши много — но смысл один: это не конкретная чаша, а символ источника знаний. В эзотерических практиках эта чаша знания символизировалась чашей опьяняющего напитка, чаще всего — вина (что сближает обладателей Чаши с посвященными дионисических мистерий и еще более ранних обычаев, связанных с оракулами). Давайте посмотрим, кто считался обладателем этой символической чаши в интересующий нас период — около X–XII в. — и, возможно, найдем ответ на вопрос об источниках прогресса нового времени.

На Ближнем Востоке (откуда крестоносцы якобы вывезли знания) чаша Кей-Хосрова — непременный атрибут суфийской мистики (суфии — неслыханное для мусульман дело — не только пьют вино, но и воспевают его свойства, как например Омар Хайям). В Европе владельцы чаши Грааля тоже известны — это катары, о которых мы поговорим подробнее. Социально-ориентированное развитие суфийской практики было пресечено в 1-й половине XIII в., когда к нашествиям крестоносцев добавилась экспансия многочисленных кочевых племен — монголов и тюрков (на чем прогресс этого региона и закончился). В Европе дело обстояло существенно иначе. В той же 1-й половине XIII в. регион распространения катаров стал ареной братоубийственных внутриевропейских крестовых походов (о которых мы поговорим ниже).

Истоки учений суфиев и катаров прослеживаются с III в. н.э. — с загадочной и трагической деятельности персидского философа Мани (216–277), который называл себя преемником Будды, Заратуштры и Христа. Был ли в манихействе синтез трех учений — мы не знаем, но так или иначе в нем присутствовал культ абсолюта — как любви, красоты и знания, а последователям Мани приписывали владение чашей Кей-Хосрова. Далее в европейской ветке манихейства наблюдается пробел в 800 лет — мы уже не удивляемся, то же самое было в истории викингов. В те годы, когда Лейв и Торвальд Эйриксоны создавали свои поселения на месте нынешнего Квебека, Монреаля и Бостона, в южной Франции восходит звезда катаров (они же — «альбигойская ересь» — трехсотлетний кошмар «католической Европы»). В XI–XII в. территория распространения катаризма простирается на Северную и Центральную Италию, восток Пиренейского полуострова и юг Франции между Роной и Гаронной. Здесь с незапамятных времен пересекались пути морских королей — эти перекрестки отмечены пещерными святилищами 30–6 тысячелетий (Ласко, Альтамира) и мегалитическими постройками 5–3 тысячелетий до н.э. (о которых шла речь в главе «Игра в камешки»). И здесь же пересеклись пути мощных религиозно-философских течений: восточного манихейства (вобравшего в себя буддизм, зороастризм и христианский гностицизм), западного учения друидов (собравших остатки наследия детей Даны) и морского митраизма (восходящего к легендарным киликийским пиратам).

Католическое христианство по сравнению с катаризмом выглядит, как ярмарочный балаган по сравнению с grand opera: невнятное учение, службы на исковерканном чужом языке, жадные полуграмотные священники-пьяницы и золотая мишура, призванная замаскировать все это убожество. У катаров все НАСТОЯЩЕЕ — и это видно даже средневековому фермеру. Принято считать, что учение катаров было радикально-аскетическим, отрицающим все, что относится к естественной человеческой жизни. Но с другой стороны территории, где доминирует катаризм (а не католицизм) быстро развиваются именно в смысле естественных наук, искусств, ремесел и торговли. В исторических работах по катаризму мы читаем недоуменные рассуждения историков: с одной стороны жизнелюбивое население, склонное именно к светским занятиям и далеко не аскетичным развлечениям, с другой — единодушная поддержка этим населением катаризма, сплошь построенного на аскезе и отрицании мира. Чтобы разрешить это противоречие, историки начинают искать причины в раннесредневековой истории региона — и, что удивительно, находят. «Оказывается, — говорят они, — земли между Роной и Гаронной ЕЩЕ С РИМСКИХ ВРЕМЕН славились ремеслами, торговлей, науками, искусством, веротерпимостью, открытостью, мореплаванием, образованностью и предприимчивостью аристократии — в сочетании с воинским мастерством и доблестью». Интересно, почему историки стараются не распространяться об этом феномене южноевропейской цивилизации в других случаях? Не потому ли, что это мгновенно разрушило бы миф о «христианском» происхождении европейской культуры?

Так почему же так распространился катаризм? «Наверное, в знак протеста против дурного поведения некоторых католических священников, которые были жадинами, развратниками и пьяницами» — говорят историки. Тяжело у историков с логикой. Ну были эти священники пьяницами — да пусть бы они хоть круглый год не просыхали. Это — повод, чтобы выгнать их в шею, но не для того, чтобы принять в качестве замены именно катаризм, идущий вразрез с веселыми обычаями Южной Франции. Тогда каково же логичное объяснение? Да очень просто — катаризм просто не предписывал никакой аскезы и полностью соответствовал светской традиции. Более того, катаризм и сформировался в рамках этой традиции — на основе МОРСКОЙ культурной доктрины, предполагающей усвоение всего нового и прогрессивного, стремление к знаниям и неудержимую тягу к открытиям. Аскетизм был свойственен лишь катарским священникам (и отсюда — еще одно преимущество катаризма: катарское священничество не ложилось тяжелым экономическим бременем на плечи прихожан). Результат: католическая церковь, с ее непомерными экономическими и политическими амбициями, в этой части Западной Европы оказывается не при делах. Более того, орден тамплиеров, созданный в 1118 г. как «воинство христово» — основная боевая сила католической церкви — уже во 2-й половине XII в. становится по сути катарским. Прежняя беспредельная преданность Ордена церкви сменяется полной независимостью и чуть ли не открытым переходом к культу Грааля. Устав Ордена меняется — п. 54 устава, запрещавший принимать в орден рыцарей, отлученных от церкви, меняется на противоположный: теперь тамплиеры рекрутируют в свои ряды в первую очередь отлученных. Такие позитивные изменения приводят к стремительному росту экономического потенциала ордена и его территориальных владений.

Интересно, что, по крайней мере в «Старом свете», границы сферы влияния тамплиеров на рубеже 1200 г. практически совпадают с территорией, контролировавшейся морскими королями XII в. до н.э. На Северо-Западе они прекрасно ладят с воинственными лидерами шотландских кланов, на Юго-Востоке — с радикальным крылом суфиев: ассасинами (военно-террористическим орденом, созданным легендарным «старцем Горы» Хасаном ас-Сабахом).

А дальше — уже знакомая история. «Морская» цивилизация разбрасывает своих лучших представителей по отдаленным странам, создавая ростки развивающихся культур (походы «морских королей», в качестве которых теперь выступают тамплиеры), а ее исторический центр прекращает развиваться. Следующий этап — более примитивная «сухопутная» цивилизация, сильная численностью людей и полной их подчиненностью верховной власти (что позволяет бросить многие тысячи в мясорубку войны), идет грабить этот центр. В данном случае — еще и уничтожая попутно все научно-культурные ценности (поскольку христианство концептуально несовместимо ни со светским искусством, ни со светским научным знанием).

Страшная война против катаров (крестовый поход против «альбигойской ереси») начавшись в 1209, продолжается 1255 г., а ее партизанская фаза затягивается до 1278 г. Катарское «подполье» действует еще дольше — вплоть до 1321 г. На протяжении этой войны (особенно ее основной фазы — 1225–1244 г.) католическая Европа вынуждена постепенно оголить фронты в Северной Африке, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Европейские монархи нервничают. Император Фридрих II теряет терпение и пишет трактат о трех обманщиках: «Знайте же, легковерные народы, что настало время открыть вам глаза на верования, навязанные вам тремя обманщиками — Моисеем, Христом и Магометом. Неужто разум не подсказывает вам, что лишь бездельники, заинтересованные в обмане, могут утверждать, будто бога произвела на свет девственница? До каких же пор вы будете верить в силу пап, этих кровосмесителей, воров и убийц». По фасаду католической «сверхдержавы» идут трещины. В 1244 г. крестоносцы добиваются решительного перелома в «альбигойской войне» — занимают Монсегюр но какой ценой? В том же году они теряют главный ближневосточный плацдарм — Иерусалим. Закончив войну в 1255 (капитуляция Куирибуса) они теряют владения в Северной Африке. Из-за продолжающегося сопротивления они не могут вывести военный контингент из Лангедока и в 1261 г. теряют Константинополь и вместе с ним — всю Малую Азию, а в 1270 с треском проваливают кампанию в Тунисе. К концу XIII в. и Франция приходит разоренной и нищей.

В 1307 г. католицизм наносит удар по тамплиерам. Сговор между французским королем Филиппом IV и папой Климентом V позволяет путем на редкость гнусного обмана захватить великого магистра де Моле, более 150 видных лидеров ордена и более тысячи рядовых его членов, а также огромные суммы орденских денег. Процесс тамплиеров продолжался долго — король и папа, а еще более — кардиналы, наряду с ненавистью и жадностью, испытывают очевидный страх (оно и понятно: разгромлен лишь «старый ствол» ордена — «ветви» же, разбросанные по всему миру, совершенно не пострадали). Страх так силен, что на XV Вьеннский Собор 1311 года, посвященный осуждению тамплиеров, из европейских монархов не прибыл никто, кроме Филиппа IV, а за уничтожение ордена из 140 кардиналов проголосовали только 4. К этому моменту Франция становится центром католицизма, а резиденция пап перемещается в Авиньон. Так или иначе, отступать папе и королю некуда: в 1312 г. орден тамплиеров формально упразднен, а в 1314 г. процесс завершился казнью великого магистра и двух его ближайших сподвижников (по христианскому обычаю они были сожжены заживо).

Нетрудно догадаться: несмотря на ощутимые потери в живой силе и деньгах, ни тамплиеры ни катары никуда не делись. Рыцари «перекрасились» в солдат удачи и в рыцарей новых орденов, ученые — в алхимиков и астрологов, катарские философы и поэты — в «жрецов веселой науки» трубадуров. Еще легче догадаться, что они при этом ничего не забыли и никого не простили. Поэтому вряд ли следует считать странным, что ни король, ни папа, ни другие наиболее активные участники процесса тамплиеров не прожили после этого и года (как честно и пообещал им великий магистр де Моле перед казнью). Затем в течении 15 лет последовательно умерли все трое сыновей короля (так прервалась династия Капетингов). Воевать на стороне католической Франции стало некому, да и не за кого — законного короля не стало. Династические основания Валуа вилами по воде писаны — такие основания может предъявить кто угодно. Такой «кто угодно» немедленно находится в Англии. В 1337 г. с высадки английского десанта и цепи чудовищных поражений французской армии начинается столетняя война — последняя война в стиле викингов и первая война новой эпохи. Война, которая продлится до середины XV века.

Внимание! Мы находимся на хронологической границе т.н. «эпохи Возрождения», краткая характеристика которой такова:

Надо быть очень наивным человеком, чтобы поверить, будто серое, как штаны пожарника, население средневековой католической Европы, могло взять, да и «пересмотреть авторитеты, традиции и догмы». Для этого должна была, как минимум, рухнуть основа серости — единство западных монархий и католической церкви. Это и происходит, причем очень быстро — менее, чем за полвека (в интервале 1378–1420 г.). На западный католический мир обрушивается серия военно-политических катастроф. 1378 — раскол папского престола на Римский и Авиньонский, 1380 г. — реформат Уиклиф и начало отпадения английской церкви, 1409 г. — конфликт Франции с Римом и начало троепапства, 1415 — сокрушительное поражение Франции под Азенкуром, 1419 г. — начало антикатолических гуситских войн в германской империи, 1420 — потеря Францией Парижа и всего севера страны. Страны, проявившие наибольшее рвение в кампании против катаров и тамплиеров, оказались на столетие, а то и больше выброшены на обочину прогресса. Как известно, глупость — самая дорогая вещь на свете: она дороже всего обходится.

Совершенно противоположным образом обстояло дело в странах, которые на взаимовыгодных условиях предоставили тамплиерам свои территории. В особенно хорошем положении оказалась Португалия, куда в 1314 г. переместилась европейская штаб-квартира ордена. Король Диниш попросту преобразовал в своей стране орден тамплиеров в орден Христа (с сохранением всего имущества, привилегий и символики тамплиеров). В результате за столетие маленькая Португалия превратилась в мощную морскую державу. Огромную роль в этом сыграл младший сын короля Жоана I, принц Энрике (с 1418 г. великий магистр ордена), впоследствии получивший прозвище «Навигатор» — хотя был не мореплавателем, а организатором морского дела. По его плану на мысе Сагреш была создана военно-морская база, мореходная школа, верфи и то, что сейчас назвали бы «аналитической группой». Здесь работали талантливейшие специалисты со всего «старого света» — картографы, астрономы, судостроители. На парусах судов, отправлявшихся в далекие экспедиции — герб ордена. Все тот же символ: красный многолучевой крест на белом фоне. Солнце на парусах.

Как пишет Ж.Кортезан:

Так было положено начало эпохе «великих географических открытий». Но сделано было и так немало. 1416 — Канарские острова, 1419 — острова Мадейра, 1431 — Азорские острова, 1452 — острова Кабо-Верде. На финише XV в., когда в морскую гонку уже включаются Испания и Англия, Португальские моряки первыми огибают Африку (открывая морской путь в Индию) и первыми приходят в Бразилию. Считается, что мечта Энрике Навигатора — замкнуть кольцо вокруг Земли, осуществилась лишь через полвека после его смерти. Но многие серьезные исследователи полагают, что это произошло значительно раньше, как, впрочем, и многие другие открытия того периода. Так, есть основания полагать, что побережье Южной Америки было исследовано Португальцами еще в 50-х – 60-х годах XV в. Такого мнения придерживается, в частности, известный современный историк, академик РАЕН, А.Хазанов. Он, как и ряд других серьезных исследователей, полагает, что результаты португальских географических открытий середины XV в. были засекречены Жоаном II по вполне понятным стратегическим соображениям...

Какая романтика! Даже энциклопедия не может удержаться от некоторой поэтизации эпохи:

Но это, что называется, «официальное открытие» эпохи. Как и на любых помпезных мероприятиях такого рода, здесь все время говорят красивые слова, причем все время врут.