"Кот, который бросил бомбу" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Глава пятнадцатая

В пятницу утром сиамцы почуяли: что-то не так. Завтрак им подали в семь утра, и тарелки под столом стояли иначе, чем всегда.

Что до Квиллера, то он съел свой континентальный завтрак в приюте для бездомных животных в обществе двух сопредседателей кошачьего аукциона. Оба они жили в «Уинстон-парк». Пегги Марш, молодой программист, была та самая доброхотка, что наведывалась в «Пиратский сундук» дважды в день, чтобы покормить Данди и прибрать за ним. Джадд Эмхёрст, пенсионер, делил свое время между книжным магазином (менеджер по особым вопросам) и приютом для животных (мытье грязных бездомных собак, доставленных в приют спасателями).

В приюте сорок котят жили в общем вольере, но на время репетиций их рассаживали по «лимузинам». Одного за другим Квиллер вынимал их из корзин, чтобы погладить и ласково побеседовать с ними. Котят гипнотизировали вибрации его голоса и завораживали усы.

— Судя по количеству проданных билетов, завтра соберутся сотни людей. Но котятам дадут легкое успокоительное.

— Главное, — сказал Квиллер, вспомнив трагический дебют Коко, — чтобы публика не кричала.

Джадд вставил, что может спешно напечатать несколько табличек: «Тихо! Котята спят!».

— Потом таблички разберут зрители на сувениры.

Репетиция закончилась кофе и сладкими булочками из закусочной Луизы.

— А вы знаете, что сын Луизы намеревается выезжать на разные мероприятия в вагончике с закусками? Завтра он будет на стоянке, — проговорил Джадд.

— Мы печатаем сувенирные программки, в которых указаны настоящие имена котят, их прозвища и особые приметы, — сообщила Пегги.

Наконец Джадд произнёс:

— Если аукцион будет иметь успех, мы попробуем со щенками, и я бы купил себе одного, если, конечно, в «Уинстон-парк» разрешают держать собак.

— Почему бы не сделать покупку прямо завтра, Джадд? — предложил Квиллер. — Я тоже был, скорее, собачником, пока не подпал под обаяние сами знаете кого.

«Сами знаете кто» встретили Квиллера, как он это называл, без всякого энтузиазма. Он принял душ, бросил одежду в стиральную машину. Его домочадцы всё ещё держались так, как будто целое утро он занимался чем-то незаконным или аморальным.

Он угостил их лакомством. Расчесал. Почитал им о жуках и птицах из книги Готорна, потом перенес их в садовый павильон, чтобы показать жуков и птиц живьем. С собой он захватил сотовый телефон и шоколадное печенье.

Все трое ощущали нечто странное в атмосфере. Такое предгрозовое затишье, как будто что-то должно случиться… Небо, хоть и ясное, имело какой-то тревожный, желтоватый, цвет.

Потом начались телефонные звонки.

Позвонила Кларисса и сообщила, что её подруга Вики приезжает сегодня днем и что ей не терпится взять котеночка, но что она, к сожалению, не сможет остаться на парад в понедельник, потому что во вторник поступает на новую работу в очень важное рекламное агентство.

Квиллер заметил:

— Для того, кто видел Парад роз в Калифорнии, пропустить Парад пионов в Пикаксе не очень большая потеря.

Потом позвонила Полти и похвалила Квиллера за благородное решение взять на себя обязанности аукциониста, а также выразила сожаление, что не сможет завтра присутствовать — надо быть на работе. Ещё она заметила, что Данди весь день капризничал, как будто перед переменой погоды.

Позже позвонил Уэзерби Гуд и хмуро сообщил:

— Всех метеорологов поувольняют к черту, когда услышат следующий шестичасовой прогноз.

— Заезжай-ка пропустить стаканчик перед тем, как поедешь на станцию. Судя по тому, что ты говоришь, может, это и правда будет твой последний прогноз, — сказал Квиллер.

Он внёс всё и всех в дом и приготовился выслушать плохие новости.

— Горькая правда состоит в том, — вздохнул метеоролог, усевшись за кухонный стол со своим стаканом и блюдечком орехов, — что штормовой фронт, стоявший над Канадой все лето, тронулся с места. И будет здесь к воскресенью. А это значит ветра и проливные дожди! То, что называют зимним ураганом. Можно смело отменять «Великий пожар». Люди не захотят выходить из дома и садиться за руль. Порывистый ветер. У тебя в амбаре есть генератор? Если нет, лучше тебе временно перебраться в Деревню. У нас есть оборудование, чтобы ликвидировать аварии. А улицы, слава богу, вымощены.

Квиллер заметил:

— Надеюсь, твой прогноз не распугает мне участников завтрашнего аукциона.

— Нет, у них ещё будет время подготовиться и запастись батарейками для карманных фонариков, супом в пакетиках и собачьими и кошачьими консервами.

В субботу утром Сорок Знаменитых Котят были перевезены в общей клетке в здание мэрии, где их ожидала последняя перед аукционом трапеза, в которую было добавлено успокоительное. Волонтеры давно привыкли говорить тихими, спокойными голосами. Они пересадили котят в их «лимузины». Несколько слезинок было пролито над принцем Хэлом[23], Лорной Дун и Рам-Там-Тагтером[24], которым нынче предстоял выход в свет.

Волонтёры, получившие специальные инструкции, должны были выносить «лимузины» на сцену один за другим из комнаты ожидания на первом этаже. Сцену оживляли растения в горшках, одолженных флористами, а стол в центре покрыли шотландской шалью от самой Мэгги Спренкл. Квиллер был одет в шелковую рубашку нейтрального цвета, которая выгодно оттеняла окрас котят. Он намеренно не стал подстригать и помадить усы.

Наблюдатели то и дело обращали внимание собиравшейся публики на плакаты: «Тихо! Котята спят!».

Раздали четырёхстраничные каталоги, в которых значились двадцать звучных мужских и двадцать не менее звучных женских имен, уменьшительные от них, а также окрас и цвет глаз каждого котёнка.

Когда все места в партере и на балконе были заняты, двери закрыли, и Мэгги Спренкл, представительница местной аристократии и видный деятель движения в защиту животных, выступила с приветственным словом.

Она сказала:

— Мы знаем, что вы готовы полюбить этих котят всем сердцем и кричать от восхищения, но, прошу вас, говорите только шепотом! А когда появится наш аукционист, не приветствуйте его громом аплодисментов — помните о котятах!

Когда вышел Квиллер, публика тем не менее готова была взорваться. Вот он, мистер К. собственной персоной! Но он поднял обе руки, призывая зрителей к тишине, и заговорил теплым, медовым, тихим голосом:

— Друзья, давайте усвоим правила игры. Все, кто купил входные билеты, получил также и карточки с номерами. Прошу вас: никаких выкриков! Используйте свои карточки, чтобы торговаться молча… Покажите-ка их мне!

Тут же взметнулись руки с карточками.

На лицах восьми наблюдателей ясно читалась радость, что они участвуют в таком важном деле. Стоя на возвышениях, они видели, как в зале поднимают карточку, когда, например, аукционист говорит: «Кто даст триста?», и тут же указывали на поднявшего её, сказав «раз!» Когда цена достигала «потолка», наблюдатель возвращал котенка в его «лимузин» и сопровождал покупателя с покупкой к ближайшему кассиру в фойе. Наблюдатели также делали замечания тем, кто шумел, и аукционист приостанавливал торги, пока в зале снова не воцарялась тишина.

Первую корзину водрузили на стол, покрытый шотландской шалью. Квиллер прочитал имя на жетоне и провозгласил:

— Мы начинаем с особы королевской крови: принцесса Изабелла! — Восхищенный шепот в зале. — Она белая с нежно-серыми отметинами. Яркая индивидуальность. Знает, что вырастет королевой, а пока есть возможность, хочет поразвлечься. — Шорох предвкушения в зале.

Квиллер медленно открыл крышку корзины и заглянул внутрь, потом осторожно вынул котенка (взволнованный шёпот). Изабелла подняла головку и посмотрела на публику золотистыми глазками.

— О-о! — послышался из зала сдавленный, но восхищённый возглас.

Квиллер продолжал:

— Я уже сказал, что у нее шаловливый нрав, несмотря на королевское происхождение.

Он перехватил кошечку так, что у нее перед глазами оказалась его рука, она раскрыла розовый ротик и вцепилась острыми зубками ему в палец.

— О-о! — пронёсся по залу сентиментальный вздох, чуть более громкий, чем предыдущий, так что наблюдатели предупреждающе подняли руки.

Аукционист сказал:

— Не начать ли нам… с пятисот?

В зале вспорхнуло сразу несколько карточек, что позволило ему поднять цену до семисот… потом до восьмисот пятидесяти… и наконец, до тысячи.

— Итак, тысяча! Тысяча — раз, тысяча — два, продано номеру девяносто три!

Наблюдатель поднял двух молодых женщин, а другой двинулся им навстречу с корзинкой. Когда они шли по проходу к кассиру, Квиллер понял, что одна из женщин — Кларисса Мур. Её загорелая, ухоженная спутница, которая и купила Изабеллу, должно быть, та самая Вики.

В это утро больше ни одного зверька не продали за тысячу. И всё же, собравшиеся понимали, что заплатить тысячу за котёнка не значит переплатить. До таких чисел ставки вновь поднялись только после полудня, но всё, что ниже пятисот, казалось настоящим оскорблением для Пака, или Яго, или Клеопатры.

Больше никто аукциониста за палец не кусал, но нескольким котятам удалось дотянуться лапками до его усов, и публика всякий раз восхищенно шептала: «О-о-о!».

После того как двадцать котят обрели хозяев, устроили перерыв, и участники аукциона смогли перекусить по-походному на нижнем этаже или купить ланч в вагончике Луизы на стоянке. За кулисами все поздравляли друг друга, и когда открылось дневное заседание, Квиллер выразил благодарность публике за понимание и сотрудничество.

Он теперь несколько изменил тактику. Если торги затягивались, он предпочитал лучше снять лот с торгов, чем оскорбить низкой ценой таких важных персон, как Нанки-Пу, Мэри Поппинс или Джейн Остин.

Скоро ещё один котёнок был продан за очень высокую цену. Рыжевато-коричневый котик, весьма самоуверенный, с горделивой поступью. «Кот для мужчины», — написали волонтеры на жетоне. Когда пришел черед рыжика, Квиллер взглянул на публику и процитировал:

— «О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют голову вокруг…»[25] Это Редьярд Киплинг, который откликается и на имя Руди!

Он вынул мускулистого котенка из «лимузина», и по рядам публики пронесся восхищенный ропот.

— Для начала — кто даст пятьсот? — Взлетело несколько карточек. — А семьсот? А восемьсот? Итак, восемьсот. Давайте сделаем девятьсот! Тысяча!

Поднялась только одна карточка.

— Раз! — произнёс наблюдатель. Квиллер разглядел седые волосы. Джадд Эмхёрст! Должно быть, покупает для кого-нибудь из своих взрослых сыновей, которые живут с семьями на Западе.

Волонтеры были в восторге от результатов аукциона, а Мэгги Спренкл взволнованно сжала руки Квиллера в своих:

— Мы заработали для приюта двадцать тысяч долларов! Как мне благодарить тебя, Квилл, за твой огромный вклад?

— Приобретённый опыт — вот моя единственная награда, — сказал Квиллер.

По пути домой он остановился у книжного магазина.

— Кларисса с подругой сегодня заходили в магазин показать мне Изабеллу, котенка, которого купила Вики, — сообщила Полли. — Правда, что цена поднялась до тысячи долларов? Удивительно.

— Не так ли? Погоди, вот Барт узнает! Да нет, это его не удивит. Адвоката ничем не проймешь. Думаю, все дело в клятве, которую они дают, вступая в коллегию. Джадд купил Редьярда Киплинга за ту же цену — должно быть, для одного из сыновей.

— Нет, Квилл! Это для него самого! Он сказал, что не смог справиться с азартом, к тому же всегда хотел завести кота, имеющего отношение к литературе. — И Полли сменила тему: — Теперь о Вики. Она не сможет остаться, как планировала. Во вторник утром она должна приступить к работе на новом месте и хочет приехать домой заранее, устроить котенка, отдохнуть и подготовиться. Так что она не попадет на представление «Великого пожара» и парад в понедельник. Она очень сожалела, что не может задержаться и познакомиться с тобой, Квилл. И оставила тебе записку.

Письмо было в конверте необычного серого оттенка, с монограммой. Вики явно написала его ещё до того, как уехала из дому. Квиллер опустил конверт в карман пальто.

В субботу поздно вечером, когда Квиллер обычно читал кошкам вслух на ночь, Коко вдруг охладел к книжным полкам и проявил больший интерес к кухне. Он всё вскакивал на кухонный стол и смотрел через окно в темноту.

«Ждём кого-нибудь?» — спросил Квиллер. И тут подумал, как давно к нему не заглядывал на огонёк Эндрю Броуди. Он позвонил шефу полиции домой, и через пять минут огромный шотландец уже вплывал к нему на кухню с вопросом: «Где мой умный кот? А моя маленькая красавица?» Он опустился на табурет перед столом, на который Квиллер поставил поднос с шотландским виски, кубиками льда и сыром.

Сиамцы крутились поблизости, радовались приходу Энди: он обычно ухитрялся незаметно уронить для них несколько крошек сыра.

— Слышал прогноз Джо? — сказал Энди Квиллеру. — Говорит, та буря, что стояла над Канадой, теперь двинулась через озера. Может добраться до нас в понедельник — и прощай, парад!

— Нам грех жаловаться, — заметил Квиллер. — Лето выдалось великолепное для всяких публичных действ.

— Всё равно обидно. Наша внучка должна быть на королевской платформе, а жена уже готовится срезать целый грузовик пионов в саду.

— Случалось, что Джо ошибался, Энди.

— Вообще-то да, но… А что это за сыр? Очень вкусный!

— Это домашний сыр. Не все, что вкусно, из Швейцарии или Франции. Как там в городском совете, Энди? Кто поливает анютины глазки?

— Ой, не говори! У нас этим летом прямо беда с вандалами.

— Ты знаешь женщину из Кеннебека, которая предсказывает будущее?

— Она ходит в нашу церковь. Хорошая женщина. Она считает, что охотника застрелили, что это не был несчастный случай. Жаль, что она не может выступить свидетельницей на суде.

Квиллер мог бы рассказать о вопле Коко, который ясно указывал: дело нечисто, но опять же в суде кошачий вопль не имел бы никакой юридической силы.

Откуда ни возьмись появился Коко, вспрыгнул на кухонный подоконник и застыл там — ушки на макушке, хвост напряжен и вытянут в струнку.

Энди и Квилл выглянули в окно.

Через минуту-другую они услышали глуховатый взрыв и увидели яркую вспышку в тёмном небе.

Броуди вскочил, позвонил по сотовому телефону и заторопился к дверям:

— Придурки! Взорвали ящики с цветами в здании городского совета!

И он бросился к своей машине, оставив Квиллера размышлять: «Фракция противников анютиных глазок! Плохо дело. Ещё один проект Хикси накрылся, но она-то не сдастся!»

Только сейчас Квиллера осенило, что Коко начал смотреть в заоконную темень примерно за полчаса до того, как раздался взрыв.

«Ах этот кот! — подумал Квиллер. — Выглядит котом, ходит как кот, мурлычет как кот, но ведь знает наперёд всё, что должно произойти, — прямо как та женщина из Кеннебека. Не оттого ли, что у него шестьдесят усиков, а не сорок восемь, как у обычных кошек?»

Озадаченный, он положил себе в блюдечко мороженого.