"Кот, который пел для птиц" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Глава восьмая

На углу Тревельян-роуд и Кладбищенской дороги сходились четыре участка: кладбище на северо-западном углу; по диагонали от него — бывший участок Коггин; на северо-востоке — ферма Бойда Макби; на юго-западе — квадратная полумиля леса, охраняемого Фондом Клингеншоенов, — не ради того, чтобы затормозить рост города, а дабы обеспечить экологически здоровую обстановку для жителей.

В четверг утром на этом перекрёстке царило хорошо упорядоченное столпотворение. Автомобили, дешёвые и дорогие, выстроились на обеих дорогах, и людской поток устремился к последнему свободному клочку земли, где рядом с мужем должна была упокоиться Мод Коггин. Кладбище, которое служило Пикаксу целое столетие, представляло собой густой лес памятников, и все они смотрели на запад. Было уже за полдень, и собравшимся предстало поразительное зрелище, когда солнце осветило надгробия: эта панорама, от которой дух захватывало, вобрала в себе обширный сонм воспоминаний. Необходимость расширить границы кладбища уже несколько лет беспокоила городской совет. Проблема заключалась в том, чтобы участок был не слишком влажный, не слишком каменистый, расположенный не слишком далеко от городской черты и не слишком дорогой. В совете города и на страницах газеты велись дебаты, но пока что решение так и не было найдено.

Квиллер решил пройтись от амбара до кладбища пешком. Гроб уже стоял возле могилы, весь покрытый цветами, его окружали венки и цветочные корзины. Под брезентовым балдахином стоял торжественного вида человек в стихаре, с молитвенником в руках. Квиллер узнал в нём пастора Малой каменной церкви. Эндрю Броуди, в своей высокой шотландской шапочке с перьями, выглядел весьма впечатляюще. В руках он держал волынку, через плечо был переброшен плед. Братья Динглберри в чёрных костюмах группировали людей, пришедших проводить усопшую в последний путь: волонтеров из Центра искусств в чёрных платьях; членов Товарищества фермеров в рабочей одежде из грубой бумажной ткани; помощников по дому при церкви — каждый из них держал в руке единственный цветок. Были оставлены места для представителей городских властей и для клана Макби. Бойд уже был здесь, с женой и тремя детьми — все в воскресных нарядах; а Ролло с семьей задерживался.

Как только прибыл мэр, которого доставили в лимузине, по Тревельян-роуд подкатил пикап, отвлекший общее внимание от высокой персоны. Из пикапа вышли трое запоздавших Макби, и Ролло откинул задний борт, выпустив несколько хромых, потрёпанных, несчастных собак. У каждой на шее был импровизированный ошейник из скрученного красного платка. Из толпы послышались всхлипывания, вздохи и рыдания. Собаки, связанные вместе веревкой из джута, последовали за Калвертом и, когда он их похлопал по спине, охотно уселись на землю.

Даже те, чьи глаза остались сухими при появлении псин, всплакнули, когда над кладбищем разнеслись звуки «Лох Ломонд». Пастор открыл службу несколькими словами о любви Мод Коггин к земле, длившейся всю жизнь, и её заботе о старых, больных, никому не нужных животных. Ей воздали хвалу как последней в Мускаунти фермерше, поддерживавшей старые традиции: она работала в поле бок о бок с мужем, растила детей, шила одежду из мешковины, разводила цыплят, ухаживала за огородом, пекла хлеб, стирала, терпела лишения. Квиллер предположил, что текст составила жена Бойда, которая подменяла учителей и часто писала письма редактору.

В конце похоронного ритуала волынщик сыграл «Неизъяснимую милость», и помощники по дому бросили свои цветы в могилу, когда опускали гроб.

Мэр, члены совета и комиссии отбыли первыми, сказав несколько слов для радио и телевидения — им в лицо совали микрофоны. Остальным участникам похорон не хотелось уходить — они кружили по кладбищу и переговаривались приглушёнными голосами, оставаясь во власти просветлённой печали той минуты. Квиллер побеседовал с Дж. Алленом Бартером, с семьями Макби и с сотрудниками «Всякой всячины». Затем он пустился в обратный путь по Тревельян-роуд, отвечая всем, кто предлагал его подвезти, что хочет прогуляться — это полезно для здоровья.

На самом деле он пошёл пешком, чтобы разобраться в своих мыслях после нескольких суматошных дней. Если слухи верны, округ хочет с непристойной поспешностью захватить приличный кусок земли Коггинов, чтобы устроить там стоянку. А не пожелает ли Пикакс завладеть ещё одним куском, чтобы расширить кладбище? Несомненно, «Нозерн лэнд импрувмент» с радостью продаст эту землю. Выраженное фирмой намерение сажать на участке «картошку да бобы» было всего лишь уловкой, чтобы заставить Мод почти что даром отдать любимую ферму. А как насчёт обещания, что она может продолжать там жить, не платя за аренду? Как недолго она пользовалась этим правом!

— Xa! — произнёс Квиллер на ходу. — Все средства хороши в любви и на войне — и в бизнесе! — Постукивая по усам костяшками пальцев, он задумался: а что, если пожар от «перегревшейся керосинки» на самом деле вызван чем-то другим? Ветра не было, и огонь не перекинулся на другие здания — однако все надворные строения сгорели дотла, и остался лишь выжженный прямоугольник.

Вспомнил Квиллер и странное поведение Коко до и после пожара. Но если ломать над этим голову, решил он, можно рехнуться.

Он дошёл до Центра искусств, который теперь регулярно открывался в дневные часы. На автостоянке стояло несколько машин. Он узнал пикап «X. и X.», маленький жёлтый автомобиль с откидным верхом, принадлежавший Беверли, и двухместную машину Девочки с Бабочками. Несколько поодаль он заметил грузовик Дуна: команда Кевина что-то сажала на лугу.

Бригадир объяснил:

— Это кустарник, который будет привлекать бабочек. Мы также устраиваем песчаную лужу, бабочки любят в ней барахтаться.

Квиллер пошёл своим путём дальше, размышляя: «По крайней мере, их не нужно кормить… и они не станут будить меня в пять часов утра… и гадить на мою машину!» Возможно, именно поэтому бабочки столь популярны. В местном колледже читали вечерний курс по лепидоптерологии, и Феба едва успевала справляться с заказами. Дух миссис Рыбий Глаз приказал Квиллеру взяться за перо и написать тысячу слов о бабочках.

Прибыв в амбар, Квиллер первым делом позвонил Фебе и договорился об интервью. Затем отправился в библиотеку и просмотрел книги о бабочках, дабы его вопиющее невежество в этом вопросе не бросалось в глаза. К трём часам он уже знал разницу между личинкой и куколкой, а также почему бабочки барахтаются и сколько имеется видов: семнадцать тысяч! В четыре часа он шёл по дорожке обратно.

Как и обещал ландшафтный дизайнер, теперь на лугу была «лужа» — большое мелкое блюдце, обрамлённое плоскими камнями и наполненное сухим песком. Согласно библиотечной книге песку надлежало быть влажным, но не слишком. Квиллер хмыкнул в усы. Он что, должен каждый день таскать сюда из амбара ведра воды? И что будет, если пойдёт сильный дождь и песок станет слишком влажным? В книге также рекомендовалось обрызгивать каменный бордюр несвежим пивом.

В главном зале Центра искусств проводила занятие мастер коллажей, но в галерее было пусто, и Квиллер воспользовался возможностью взглянуть на экспозицию, не толкаясь в толпе. Он увидел тотем, который купил, — этот экспонат был помечен красной точкой. Теперь он как следует рассмотрел и ландшафты, и натюрморты, и портреты, и абстрактные композиции. Внимание Квиллера привлекла одна блестящая картина с подписью «Ф. Слоун». Подсветка была очень удачной, и, казалось, две бабочки с синими крыльями готовы вылететь из рамы. На ярлычке стояло: «Бразильские морфо; цена 150 долларов». Красная точка указывала, что это произведение продано. В галерее встречалось не так уж много красных точек.

К нему бросилась Беверли Форфар: ничто не ускользало от её внимания.

— Хэлло, мистер К.! Я слышала, вы берете интервью у Фебы. Пожалуйста, ничего не пишите о попугае.

— Я полагаю, мы сосредоточимся на бабочках, — заверил он её. — Я не видел вас на похоронах сегодня утром.

— Я не люблю похороны. — Она встряхнула своим шлемом из волос, и ни один волосок не выбился из причёски. — Правда, некоторые из наших добровольных помощников пошли. Они сказали, что там были собаки. Я удивлена, что их туда пустили.

— Они были близкими друзьями покойной. На похоронах присутствовал мэр, и, судя по всему, он не имел ничего против. — Квиллер обвел рукой галерею: — Хорошая выставка! Примите мои поздравления!

Он был менее приветлив, чем обычно, поскольку его удручала перспектива орошения песчаной лужи для бабочек. Уж если они в состоянии позаботиться о себе в дебрях Бразилии, непонятно, зачем баловать их несвежим пивом в Пикаксе.

Феба Слоун сосредоточенно смешивала краски, когда в студию вошёл Квиллер. Джаспер приветствовал его скрипучим голосом: Приветик, придурок! У тебя есть грязные картинки? Ха-ха-ха!

Художница подпрыгнула и набросила на клетку одеяло.

— Скверный мальчишка! Ложись спать!.. Разве он не вульгарен? Входите, мистер К., и присаживайтесь. Извините, но нам не дали приличных стульев. Вы не возражаете против табуретки?

— А вы не возражаете против диктофона? — задал он встречный вопрос, водружая между ними записывающее устройство.

— Лучше бы обойтись без него, если можно, — ответила она, глядя на Квиллера умоляюще своими блестящими карими глазами.

— Никаких проблем. — Правда, диктофон избавлял его от возни с записями и гарантировал точность, но…

— О чём вы хотите побеседовать? — спросила она.

— О ваших картинах. Почему вы специализируетесь на бабочках?

— Наверное, потому, что меня восхищает многообразие оттенков. Я люблю яркие краски. — Она пощелкала по воротнику своей оранжевой блузки. — Беверли хочет, чтобы я надевала рабочий халат Центра искусств, но он слишком скучный — и слишком тёплый. — Квиллер заметил, что Феба всегда носит блузки без рукавов — они выгодно подчеркивали изящество её рук. Когда художница набрасывала одеяло на клетку попугая, казалось, будто она исполняет балетное па.

Он задал несколько стандартных вопросов для разминки.

— Как случилось, что вы заинтересовались бабочками?

— Ну, я узнала, что коллекционеры ловят их сачками, усыпляют хлороформом и прикалывают булавками. И я подумала: «Какой ужас! Гораздо лучше сохранять их с помощью красок».

— Вы изучали искусство?

— О, это целая история. Я единственный ребёнок в семье, и папа хотел, чтобы я проучилась пять лет в фармацевтическом колледже, а потом взяла на себя всю работу в аптеке. «Пять лет! — подумала я. — Ни в коем случае!» Был ужасный бой, но бабушка встала на мою сторону, и мы победили. Она прислала мне книгу о живописи, и вот пожалуйста! То, что я делаю, не великое искусство, но оно даёт людям радость, а это веселее, чем считать пилюли.

— Расскажите мне о бразильском морфо, — попросил Квиллер.

— Разве он не великолепен? Это самец, у него необычные крылья, синие с металлическим отливом. Этих бабочек используют для изготовления украшений… Уф!

— Да, действительно, он великолепен. А какова функция бабочек в природе?

— Они опыляют цветы. В наши дни большинство людей предпочитает газоны лугам, и очень скоро бабочки вымрут по всей Америке, если мы что-нибудь с этим не сделаем. Я выращиваю их в коробке, а потом выпускаю на волю. Бабушка присылает мне гусениц из Калифорнии.

Чтобы проверить её познания, он задал несколько вопросов, почерпнутых из книги: «Чем они питаются? Отчего у них пятнышки на крылышках? Почему они отдыхают сложив крылья? Каков их жизненный цикл?» Мало-помалу им овладевало смутное разочарование. Интервью не складывалось. Он задавал не те вопросы, и ответы не содержали в себе ничего занимательного. Тема его не захватила. Да и сидеть на табуретке было неудобно.

Наконец он сказал:

— А почему бы вам как-нибудь не принести вашу коробку с бабочками в студию? Я бы с удовольствием пришёл снова и взглянул на них.

— Это было бы хорошо, — согласилась она. — Я как раз начала выращивать новую партию. Однако, прежде чем вы уйдёте, мистер К., я хотела бы попросить у вас совета.

— За небольшую плату? — пошутил он.

— Как вы думаете, я достаточно взрослая, чтобы иметь собственную квартиру? Мне уже двадцать три, хотя я и выгляжу моложе. Мой бойфренд считает, что у меня должно быть место, где я могла бы писать, разводить бабочек и держать Джаспера.

— Вы хотите сказать, что родители против вашего переезда? — Это была типичная семейная проблема в Мускаунти.

— Главная сложность заключается в том, что… им не нравится Джейк. Он всего-навсего бармен.

— Хотите верьте, хотите нет, но когда я учился в колледже, то подрабатывал барменом, — признался Квиллер. — А есть у него цель в жизни? Что ещё он умеет? Получил ли образование?

Она опустила глаза.

— Вообще-то нет, но он собирается стать когда-нибудь менеджером в ресторане, и… — тут она хихикнула, — он такой сексуальный!

Квиллер издал про себя стон. Почему это молодые женщины всегда просят у него совета? Просто потому, что он пишет в своих колонках обо всем на свете, начиная с джаза и кончая разведением пчёл? Они что, считают его учёным мужем? Он откашлялся.

— Некоторые из нас становятся взрослыми в двенадцать лет, другие не взрослеют никогда. Вопрос не в том, достаточно ли вы взрослая, чтобы принять решение, а в том, готовы ли вы взять на себя ответственность за последствия, если окажется, что решение неверное.

— Вы говорите в точности как мой папа, — заявила Феба.

Квиллер рад был откланяться и вернуться в свою обитель, где его не подстерегали сложные проблемы, а домочадцы просто рвали газеты и беседовали с воронами.

В тот вечер он обедал с Хикси Райс, заведующей отделом рекламы «Всякой всячины», а в прошлом — его соседкой по Центру. Она завоевала сердца местных жителей своей энергией и обаянием, причём оставалась верна идеям большого города. Они встретились в «Старой мельнице» — этот живописный ресторан когда-то был настоящей мукомольней. Правда, старинное водяное колесо пострадало во время весенних паводков, его заменили точной копией, но всё равно подлинность была утрачена. Как говорят пуристы, старое — это старое, а новое — это новое.

Квиллер обожал приглашать кого-нибудь на обед вне дома. Но сегодня пригласили его и угощала Хикси, а это означало, что она хочет попросить о какой-то услуге. Готовя Ледовый фестиваль, она уломала Квиллера возглавить факельное шествие на морозе. Спасла его лишь ранняя оттепель.

Как только он вдвоём с Хикси уселся в любимой нише, к их столику подлетел очень высокий официант, энергия его била через край.

— Привет, ребята! — обратился он к ним с фамильярностью, которую приберегал для очень важных персон. — Мне предложили новую службу.

— Здесь? — осведомился Квиллер. — Если они хотят сделать тебя шеф-поваром, то я лучше буду ходить в другой ресторан.

Дерек Каттлбринк был убеждён, что всех интересуют его личные проблемы. Посетители приходили в восторг от свойственной ему непринужденной манеры общения; молодые женщины боготворили его; публика на спектаклях Театрального клуба сходила с ума от игры Дерека. К тому же его рост составлял шесть футов восемь дюймов. К его чести нужно сказать, что он записался на курс ресторанного менеджмента в колледже Мускаунти. Наконец-то его стали принимать всерьёз, а не как обаятельного клоуна.

— Так что вы об этом думаете? — настаивал Дерек. — Это работа менеджера в «Баре и барбекю Чета» в Кеннебеке. Хорошее предложение.

— А ты сможешь совмещать работу с занятиями в колледже? — спросил Квиллер. Его действительно тревожил этот вопрос, поскольку он полагал, что из молодого человека может выйти толк.

— Придётся реже ходить на занятия. Но зато как шикарно это будет смотреться в моём резюме: менеджер ресторана на сто мест!

— Всё зависит от того, что за ресторан. У этого, например, отменное меню и свой стиль. У тебя скользящий график. Ты получаешь хорошие чаевые… Между тем, полагаю, леди хотелось бы выпить бокал белого вина, Дерек.

— У нас есть неплохой совиньон.

Хикси прислушалась к совету официанта, а Квиллер, как всегда, заказал минеральной воды с лимоном.

— Только без цедры, — попросил он. Когда официант удалился, Квиллер спросил у Хикси: — Что ты знаешь об этом заведении в Кеннебеке? Я не особенно люблю барбекю.

— Низкопробная забегаловка. Я туда ездила подписывать договор о рекламе, и мы с Дуайтом там пообедали. Очень популярное место, в субботу вечером у них ужасно шумно. Но еда хорошая: горы свиного барбекю с печёными бобами и салатом из капусты — их подают на пластмассовых тарелках с пластмассовыми вилками. Офис наверху — это также и квартира, временное пристанище Чета. У него есть любимая девушка, знаешь ли.

— Я не знал, — сказал Квиллер.

— Он пригласил меня посидеть, угощал выпивкой. Было шикарно. Он умеет быть обворожительным хозяином, но в то же время это очень жесткий бизнесмен. Он хотел, чтобы Дуайт занялся его пиаром, но агентство Дуайта не имеет дела с политиками.

— Как ты думаешь, почему они предложили работу Дереку?

— У Дерека сложился свой круг клиентов, — объяснила Хикси. — В качестве менеджера он приведёт в ресторан Чета гостей, которые тому и не снились.

Вернулся Дерек с напитками.

— Вас интересует сегодняшнее меню? Основное блюдо — перепёлка, фаршированная грибами и черносливом. Есть также медальоны из телятины со шпинатом.

— Дай нам минутку подумать, — попросил Квиллер.

Но размышлял он о предложении, сделанном Дереку. Как отреагирует его девушка? Эта богатая наследница из Чикаго появилась здесь прошлым летом, увидела Дерека и решила остаться. Именно она убедила его поступить в колледж Мускаунти и, как утверждали сплетни, оплачивала его обучение.

— Любимая девушка с большим наследством обладает правом вето… — заметил Квиллер. — Впрочем, оставим эту тему. Что у тебя на уме?

— Конкурс на знание орфографии среди взрослых. Что ты об этом думаешь?

— Великолепная идея! Я побеждал на всех орфографических конкурсах, когда был ещё малышом. Учился читать по коробкам с кукурузными и овсяными хлопьями, стоявшими на столе за завтраком. Я мог правильно написать «ингредиенты», когда мои сверстники ещё сражались со словом «ма-ма».

— Наверное, ты был не по годам развит, — предположила Хикси.

— И прехорошенький. У меня были локоны.

Хикси громко расхохоталась.

— Мне бы хотелось увидеть твою раннюю фотографию.

— Все мои семейные снимки сгорели во время пожара, — горестно произнёс он. Это была невинная выдумка, возникшая под влиянием минуты. На самом деле все реликвии прошлого Квиллера исчезли в чёрный период его жизни. У него не осталось даже фотографии матери.

Он молчал так долго, что Хикси снова повернула разговор в деловое русло:

— Хочешь услышать имена спонсоров? Этот ресторан, банк, похоронное бюро, аптека, гараж Гиппела и «XYZ энтерпрайзис» плюс спонсоры, от которых не будет дохода: Центр искусств, Театральный клуб, Пикакское агентство рекламы и Клуб фермеров.

— Если тебе что-то от меня нужно, Хикси, не тяни, сделай милость.

— Ну что же, нам нужны четыре официальных лица: ведущий, диктор, чтобы произносить слова, судья и хронометрист.

— Я согласен быть хронометристом.

— Нет, нет, нет! При твоём замечательно поставленном театральном голосе из тебя получится идеальный диктор!

— А почему не Уэзерби Гуд? Он как-никак работает на радио. У него чудесный голос.

— Он вызвался быть ведущим.

Дерек, который прислушивался к их разговору, вставил:

— Я собираюсь выступить в команде Театрального клуба. Мой босс хотел, чтобы я защищал честь «Старой мельницы», но к тому времени меня, возможно, здесь уже не будет.

— А что думает об этом деловом предложении твоя девушка? — поинтересовался Квиллер.

— Она хочет, чтобы я поступал, как лучше для меня, — ответил Дерек с самодовольной улыбкой, и Квиллер пожалел, что у него нет под рукой кремового торта.