"Кот, который пел для птиц" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Глава шестнадцатая

В среду должен был состояться великий матч, и безмятежный городок в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было словно встряхнули электрическим разрядом. На фонарных столбах вдоль Мейн-стрит развесили флаги. Весь деловой центр оклеили плакатами, а в витрине универмага красовался серебряный вымпел, который должен был достаться победителю матча. Повсюду делались ставки: на каждом перекрёстке, в каждом офисе. Даже сиамцы Квиллера чувствовали, что назревает какое-то важное событие, и беспокойно бродили кругами по амбару.

Сам Квиллер, повинуясь журналистскому инстинкту пребывать в центре событий, отправился пораньше завтракать в закусочную Луизы. Там было полно народа. Две поварихи крутились на кухне, а сама Луиза принимала заказы и отпускала яичницу с ветчиной, наливала кофе и давала сдачу у кассы. Она была одной из городских знаменитостей, которым придали статус запасного игрока. Мэр недавно объявил День Луизы Инчпот в знак признания заслуг этой женщины, тридцать лет кормившей жителей Пикакса.

Кроме Луизы в роли «запасных игроков» выступали доктор Преллигейт, ректор Пикаксского колледжа, Фокси Фред, популярный аукционист, мамаша Тудл, владелица супермаркета, и мистер О'Делл, который сорок лет прослужил школьным привратником, прежде чем отправился на пенсию.

— Готовы ли вы подняться на сцену и в случае необходимости произнести слова по буквам? — спросил Квиллер Луизу.

— Нет! Ни за что! Я и под дулом пистолета не выйду на эту сцену что-то произносить! А вы знаете, что мой парень, Ленни, играет за «Молотков»?

— Если выиграют «Молотки», нас угостят бесплатно кофе?

— Конечно!

Затем Квиллер направился в редакцию газеты взглянуть, как идёт работа над первой полосой. На неё поставили материал об орфографической игре, а также фотографии пикетчиков и недовольных, сжигающих свои читательские билеты у владений Полли. Заголовок гласил: «Горяченькие деньки для библиотеки».

Купив для Полли продукты и погрузив их в её машину, Квиллер зашёл в библиотеку узнать, вернулась ли она с конференции. В просторном, величественном здании было непривычно тихо.

— Она вернулась, — сказала одна из библиотекарей, махнув рукой в сторону кабинета заведующей.

— Ты пропустила самое волнующее, — вот первое, что он сказал Полли. — Как ты отреагировала, когда услышала об этом?

— Помощница позвонила мне в Локмастер, и, признаюсь, её сообщение меня позабавило. Это же фарс. Однако есть тут и серьёзный момент. Половина наших добровольных помощников покинула нас, и это большая потеря. Их вклад каждый год составляет тысячи рабочих часов.

— Ты упомянула об этом на конференции?

— Да, и общая позиция была такова: «Чего же ещё и ожидать от Мускаунти?» Другие библиотеки перешли на автоматизацию без всяких проблем… Ну что же, я подумаю об этом завтра, когда кончится безумие вокруг орфографического матча.

— Ты собираешься на матч?

— Конечно! Индейская Деревня заказала автобус специально ради этого события. Многие из наших участвуют в игре или так или иначе с ней связаны!

— Между прочим, у двух бабочек Фебы дебют, и они опробуют свои крылышки.

— Не выпускай их, Квилл, пока я на них не взгляну.

Когда Квиллер ехал домой через ельник, у него случился краткий приступ эйфории, и он пригладил усы. Его посетило предчувствие, что всё будет хорошо. Сиамцы неистово прыгали возле кухонного окна, когда он подкатил к амбару. Прежде чем отпереть дверь, Квиллер автоматически проверил рундук. Как ни странно, ларь был приоткрыт: крышку подперли камушком. Квиллер приподнял её, но быстро опустил и отступил назад. Все в Пикаксе опасались бомб после прошлогоднего инцидента в отеле. Возможно, кошки его предупреждают?

Пораскинув умом, он всё же решил осторожно взглянуть на содержимое рундука. Он увидел перевязанную бечевкой большую картонную коробку, на которой было написано несколько слов цветным карандашом. Пока он разбирал надпись, из коробки донесся слабый шум. Он был похож на кошачье мяуканье! Вообще-то, в картонке, похоже, сидели две кошки! Наконец он прочитал надпись на коробке: «Пожалуйста, найдите нам хороший дом».

Когда Квиллер развязал бечевку и открыл картонку, на него глянули две пары умоляющих глаз. Это были домашние кошки с роскошной шерстью — одна рыжая, другая черепахового окраса. Они лежали свернувшись вместе, как бы защищая друг друга. Закрыв рундук, Квиллер вошёл в дом. Он хотел трезво поразмыслить вдали от несчастных созданий. Кто их подбросил? Очевидно, тот, кто знал, что он любит кошек… Кто знал, где он живёт… Кто-то, кто знал, что сегодня утром его не будет дома. Под это описание подходила Селия Робинсон, но она бы действовала открыто. Да… У неё был широкий круг знакомств. Может, кому-нибудь понадобилось пристроить двух бездомных животных?

Он набрал её номер.

— Селия, вы ничего не оставляли в моём рундуке сегодня утром?

— Нет, шеф, но позже я занесу пироги с ягодами.

— Вы не видели, какой-нибудь автомобиль въезжал в лес или выезжал из него?

— Что, новое расследование? — спросила она с энтузиазмом.

— Не совсем. Кто-то оставил в рундуке двух кошек и написал на картонке, что им нужен хороший дом.

— О боже! Котята или взрослые? Почти все хотят котят.

— Взрослые, с прекрасной шерстью и печальными глазами, очень милые.

— О! Как бы я хотела их взять, но Ригли это не понравится. Я поспрашиваю, не возьмёт ли их кто-нибудь.

— Вы идёте сегодня на матч?

— О да! Меня поведет туда мистер О'Делл. Он — один из запасных игроков. Я буду болеть за «Землекопов».

Повесив трубку, Квиллер произнёс вслух:

— Ну и везёт же мне на бездомных животных! Прошлой зимой это был шнауцер!

«Йау!» — донеслось с кофейного столика. Коко грел одну из больших книг. Он пошевелился и начал когтить суперобложку.

— Нет, нет! — закричал Квиллер. — Это библиотечная книга!

Он схватил книгу и ключи от машины и поспешил к своему пикапу, по пути прихватив картонку с кошками. Через пять минут он уже был в библиотеке и поднимался по лестнице, ведущей к кабинету заведующей. Ворвавшись к Полли, он поставил на её стол коробку.

Она в испуге отъехала от стола в своём кресле:

— Что это?

— Решение твоей проблемы, — ответил он, открывая коробку. — Книги и кошки прекрасно уживаются вместе. Этим двоим нужен дом, а библиотеке нужен домашний уют. Абракадабра!

При этих словах две кошки приподнялись и потянулись, затем посмотрели своими большими глазами на Полли и негромко мяукнули.

— Видишь, у них даже голос подходящий для библиотечной кошки, — сказал Квиллер.

— Квилл, я даже не знаю, что сказать!

— Не говори ничего. Просто позволь им послоняться между стеллажами, и они вернут твоих сбежавших волонтеров и читателей.

— Как же я объясню их появление?

— Просто скажи, что мозговой трест Клингеншоенов в Чикаго прослышал о проблеме в библиотеке и порекомендовал этих кошек в качестве катализатора перемен. Я зайду в зоомагазин за кошачьим туалетом, мисками и кормом. — Он направился к дверям.

— Погоди минутку! Как их зовут?

— Этого никто не знает. Проведи конкурс на лучшие имена для них.

— Не забудь о наполнителе для туалета! — крикнула Полли ему вслед.

Задолго до начала матча на автостоянке перед школой начали собираться сотни болельщиков. Они прибывали в автомобилях, грузовичках, туристских и школьных автобусах. Восемнадцать болельщиков «Землекопов» вылезли из трёх лимузинов, которые обычно использовали для более печальных событий. Несколько служащих банка подкатили на бронированной инкассаторской машине с транспарантами в поддержку «Денежных мешков». Плакаты на длинных палках демонстрировали преданность любимым командам: «Задайте им жару, "Чайники"!», «Не подкачайте, "Редиски"!», «Мы с вами, "Мазилки"!». Фотографы из газет Локмастера и Мускаунти и съёмочная группа с телевидения из Центра трудились не покладая рук.

Когда отворили двери, толпа хлынула в актовый и спортивный залы. За кулисами игроки в майках и кепках группировались в команды по трое. Официальные лица были в чёрных футболках, на которых белыми буквами обозначили их статус: тренер, подающий, рефери и хронометрист. Запасных игроков собрали в Зелёной комнате. Два ответственных за сцену снова и снова всё проверяли.

Примерно за десять минут до начала игры Сара Пленсдорф доложила Хикси Райс, что Феба Слоун не явилась и ей не дозвониться ни по одному телефону.

Хикси заявила решительно:

— Ну что же, матч начнётся через десять минут, и если она не явится к этому времени, мы вызовем запасного игрока… Уэзерби, ты не прогуляешься в Зелёную комнату и не спросишь, кто из запасных игроков желает выйти на сцену?

Поскольку футболка Девочки с Бабочками была совсем маленькой, тут же надписали карточку — на всякий случай, — чтобы повесить на шею запасному игроку, который заменит Фебу. Хикси, которая видела во всем хорошую сторону, сказала, что замена в критической ситуации только сделает игру ещё более волнующей. Шум в зале уже стал оглушительным: скандировали болельщики, вопили паниковавшие участники матча, драли глотку продавцы орешков. Уэзерби предсказывал, что половина города на неделю потеряет голос! Доктор Диана считала, что у многих может ухудшиться слух.

В семь тридцать объявили по трансляции, что доктор Преллигейт, ректор колледжа Мускаунти, заменит номер семьдесят девять. Последовал одобрительный рёв, но Квиллер подумал: «Каково её родителям, которые сидят сейчас в зале и не понимают, куда подевалась Феба?» И тут из-за кулис бодро промаршировали участники квартета пикакской парикмахерской — в полосатых блейзерах и соломенных канотье. Выстроившись перед синим занавесом, они затянули переделанную на новый лад песню, которую все любили петь у туристского костра:

Это продолжалось, пока не подняли занавес, и тут все увидели сцену, украшенную десятью разноцветными флагами, и тридцать одно пустое кресло. Квартет запел: «Своди меня на игру в слова». Потом на сцену вышли участники, и каждого приветствовали выкриками и свистом. Квиллер должен был признать, что всё это выглядит впечатляюще.

— Леди и джентльмены, государственный гимн! — объявил Уэзерби Гуд. Все поднялись и запели.

Когда отзвучали последние ноты и болельщики снова уселись, на сцену вышел мэр. Он поблагодарил собравшихся за то, что они поддерживают программу, призванную научить взрослых читать и писать. Свою речь он заключил словами: «Мяч в игре!»

В первом туре Квиллер подал первое слово «Мазилкам»: «мама». В зале воцарилось молчание, возникла пауза. Затем доктор Преллигейт резво подбежал к микрофону и произнёс это слово по буквам — правильно, судя по движению большого пальца рефери. Удивлённые зрители переговаривались шёпотом.

Одну за другой вызывали команды, им предлагали произносить простые слова из четырёх букв. Однако когда подошла очередь «Редисок», Квиллер подбросил слово «эмпириокритицизм». Двое взрослых и один девятилетний мальчик собрались в кружок, и Калверт, подойдя к микрофону, отчеканил все шестнадцать букв. Раздался смех, затем аплодисменты, и игра пошла всерьёз: Квиллер «подавал» такие слова, как «калейдоскоп», «амбивалентный», «эмпирический».

После третьего тура «Домкратам» пришлось покинуть сцену. Затем выбыли «Врунишки», после них — «Молотки». До седьмого тура дошли только «Землекопы», «Пилюли» и «Кривляки». «Землекопов» добили слова «ксенофобия» и «винегрет».

Итак, на сцене остались две команды. Напряжение возросло до предела. Болельщики орали во всю мочь и размахивали плакатами. Последним шансом «Пилюль» было слово «параллелограмм», но они ошиблись, а «Кривляки» произнесли слово по буквам правильно.

Синий занавес опустился, и все десять команд в последний раз промаршировали по авансцене под аплодисменты болельщиков. Мэр преподнёс серебряный вымпел «Кривлякам» — команде Театрального клуба.

За занавесом торопливо убирали складные кресла.

— Что за суматоха? — удивился Квиллер. — Что происходит?

Уэзерби Гуд схватил его за руку и сказал:

— Хикси хочет тебя видеть. — И с этими словами он вытолкнул Квиллера на авансцену.

Хикси обратилась к залу:

— Сегодня вечером мы хотим отдать должное тому, чьи слова нас развлекают и информируют… кто поддерживает каждое начинание в нашем городе, даже если приходится выступить судьей на конкурсе кошек… кто ездит на велосипеде, в то время как остальные загрязняют воздух выхлопами своих автомобилей… чей творческий разум придумал этот матч на приз. Это Джеймс Макинтош Квиллер!

Зрители устроили овацию стоя, а Квиллер любезно раскланивался, меланхоличный, как всегда. Занавес у него за спиной раздвинулся.

Хикси продолжила свою речь:

— С признательностью и любовью мы одаряем вездесущего и странствующего мистера Квиллера знаком нашего почтения. — Она взмахнула рукой, указывая на то место на сцене, куда был направлен луч прожектора.

— Что это? — спросил Квиллер, хотя уже всё понял.

— Это «лежачий» велосипед — новейшая модель на двух колёсах! — объяснила Хикси. — Ты же говоришь, что лучше всего тебе думается, когда ты едешь на велосипеде или сидишь в кресле задрав ноги. Теперь ты можешь это совмещать.

Сладкозвучным сценическим голосом Квиллер произнёс:

— У меня просто нет слов! Впервые в жизни я не знаю, что сказать! Меня переполняют чувства! Когда вы увидите, как я лёжа еду по Мейн-стрит, пожалуйста, помните, что я не сплю! Я мыслю!

С полдюжины игроков помогли Квиллеру погрузить велосипед в его пикап. Многим участникам матча не хотелось расходиться — они были возбуждены шоу. Задержалась и Сара Пленсдорф. Квиллер сделал ей комплимент по поводу её бурной деятельности за кулисами.

Понизив голос, она проговорила:

— Я кое-чего тебе не сказала, Квилл. Это касается Фебы. В понедельник, после репетиции, она пришла ко мне в полночь и попросилась переночевать в комнате для гостей. Дверь квартиры захлопнулась, сказала она, и неизвестно, когда… Джейк придёт домой. Я питаю какую-то инстинктивную неприязнь к этому парню и не поверила Фебе, тем более что у неё был подбит правый глаз. Я не знала, что сказать. Как-то не хочется совать нос в чужие дела.

— А она ничего не добавила на следующее утро?

— Она ещё спала, когда я уходила на работу, а прямо из редакции я отправилась на обед в свой клуб. Вернувшись домой, я не застала Фебы. Она даже не оставила записки. А когда бедняжка не появилась сегодня вечером, я сначала подумала, что она стесняется из-за подбитого глаза, но потом решила, что девочка уехала в Калифорнию! Она уехала к своей бабушке! Знаешь, Феба такая импульсивная!

— Но она должна бы оставить тебе записку, — заметил Квиллер.

Сара отмахнулась от этого замечания:

— Молодые люди такие порывистые, им некогда остановиться и подумать.

— Ну что же, Сара, спасибо, что сказала. Я уверен, что она тебе позвонит из Калифорнии. Держи меня в курсе.

Квиллер поехал домой не по Мейн-стрит, а по дорожке, поскольку не забрал почту и газету. Может быть, Феба в своей студии? Но на автостоянке было пусто, и во всём здании Центра искусств горел лишь свет в вестибюле, который оставляли на ночь.

Пикап медленно двигался по дорожке, и Квиллер издалека увидел освещённые окна своего амбара. Когда смеркалось, датчик включал свет в доме, и четырёхэтажный восьмиугольник превращался в гигантский фонарь. Объехав вокруг здания, он подрулил к двери кухни. Надо поместить этот странный велосипед в гостиной, где достаточно места, чтобы прислонить его к каменной стене. Он будет там неплохо смотреться. Даже если им никогда не пользоваться, он послужит темой для разговора, так же как шашки, в которые не играют. Прежде чем протаскивать велосипед через кухонную дверь, Квиллер вошёл в дом, чтобы подготовить сиамцев к непривычному новшеству. Он увидел, что весь пол усеян какими-то маленькими тёмными предметами. Было тихо: виновные затаились. Обе кошки с мрачным видом свернулись на каминном кубе.

Квиллер включил две лампы в гостиной и осмотрел пол. Это были шашки!

— Ах вы черти! — бросил он через плечо. — Что это на вас нашло?

Коко громко заурчал, словно заявляя, что этот хаос устроил именно он. Квиллер подобрал шашки с пола. И вот странность: на полу валялись только красные шашки — чёрные стояли на своих клетках. Как будто этого было мало, Коко спрыгнул с куба и, приземлившись на телефонный столик, по-хамски расшвырял конверты, вынутые Квиллером из почтового ящика. Кот явно был настроен по-хулигански, так что его хозяин счёл за лучшее оставить велосипед в пикапе до утра.

Квиллер просмотрел почту. Рекламные проспекты тут же отправились в корзину для мусора. Но на одном конверте, в верхнем левом углу, была нарисована бабочка. Он нетерпеливо вскрыл этот конверт. Письмо было написано от руки, в том стиле, который ассоциировался у Квиллера с художниками. Это было длинное послание, и Квиллер прочёл его дважды, прежде чем позвонить поверенному домой.

К телефону подошла жена Барта.

— Он летит домой из Чикаго, и я ожидаю его только после полуночи. Я могу вам чем-нибудь помочь? — Она служила клерком в фирме «Хасселрич, Беннет и Бартер».

— Вы бы не могли передать ему, что мне нужно увидеть его утром? Скажите, что это очень важно. Дело касается мошенничества, взяточничества, поджога и убийства старой женщины.