"Кот, который пел для птиц" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

Глава двенадцатая

«Пароксизм», «ортопедия», «ксенофобия», «мизантропия», «кардиология», «водюнтаризм»… Квиллер обнаружил, что никак не может оторваться от составления списка слов: пока он пил кофе за завтраком, слова так и роились у него в мозгу. «Этимология», «эзотерический», «иррациональный», «церемониймейстер». Он всё время вносил в список новые слова. Чтобы покончить с этим безумием, он пошёл за своим велосипедом.

Его «Серебряный свет» хранился в стойле каретного сарая, и привратник начищал его до блеска. Было утро понедельника, и, сунув в карман листочки с текстом вторничной колонки, Квиллер отправился в путь на велосипеде. Его жёлтый шлем и спицы «Серебряного света» сверкали на солнце.

Квиллер вкатил велосипед в вестибюль редакции «Всякой всячины» и повесил свой шлем на руль, зная, что, когда покончит с делами, вокруг «Серебряного света» соберутся сотрудники газеты.

Бросив листки на стол Джуниора Гудвинтера и обменявшись с ним парой фраз об исходе воскресного бейсбольного матча в Миннеаполисе, он отправился к ответственному секретарю за почтой от своих читателей. Сара Пленсдорф, одна из пламенных поклонниц Квиллера, почитала за честь вручать ему почту лично. Это была женщина не первой молодости, из хорошей семьи, прекрасно образованная, но несколько чопорная. Квиллер раньше считал, что она потомок богатого судостроителя из Перпл-Пойнт, но теперь он в этом усомнился — благодаря Торнтону Хаггасу. Как-то раз они с Сарой вместе пообедали вечером при необычных обстоятельствах, и Квиллер обнаружил, что у них есть общий интерес — бейсбол.

— Что ты думаешь о вчерашней игре? — спросил он.

— Она была такой острой и волнующей! Если бы отец был жив, у него бы случился сердечный приступ!

На какое-то мгновение он подумал о том, чтобы слетать с Сарой в Миннеаполис на матч, который состоится в уик-энд, — пока Полли занята с Полом Скамблом. Но тут же отказался от этой мысли. Все в редакции немедленно начнут сплетничать, а Полли будет в шоке.

— Ты хочешь, Квилл, чтобы я вскрыла для тебя конверты? — спросила Сара.

— Буду весьма признателен, — ответил он, зная, что ей приятно оказать ему эту маленькую услугу. И вдруг он заметил на стене, над её столом, три картины, на которых были изображены бабочки.

— Это работы Фебы Слоун, — сказал он.

— Разве они не прекрасны? Дома их у меня много. Посмотришь на них — и настроение улучшается.

— И сколько их у тебя?

— Восемнадцать. А ещё она пишет для меня аглаю. Я первая начала собирать работы Фебы, а теперь их все коллекционируют. Мы подумываем о создании клуба поклонников Фебы Слоун, чтобы собираться и беседовать о редких видах бабочек.

— Похвальный энтузиазм, — пробормотал Квиллер.

— Я знаю Фебу с тех пор, когда она была ещё маленьким ребенком, и ужасно горжусь ею. Наши семьи знакомы вот уже несколько поколений. Мы посещаем одну церковь. Я была подружкой на свадьбе у её родителей.

Сара говорила все это со счастливым видом. Интересно, знает ли она о нынешней семейной проблеме Слоунов? Даже если и знает, она слишком благовоспитанна, чтобы упоминать об этом. Что касается самого Квиллера, то он твёрдо придерживался принципа: молчание — золото. И тем не менее лицемерно осведомился:

— Наверное, Феба будет в команде аптеки на орфографическом конкурсе?

— Несомненно! — ответила Сара, ни минуты не сомневаясь, что всё прекрасно в этом лучшем из миров.

— Мне бы хотелось написать колонку о творчестве Фебы, но я пока не нашёл ключа. Возможно, мне стоит взять интервью у коллекционеров и выслушать их мнение, особенно если они создадут клуб поклонников с конструктивной повесткой дня.

— О, пожалуйста, Квилл, сделай это! Тебе не обязательно меня упоминать. Я просто хочу, чтобы у Фебы была хорошая реклама.

Квиллер ушёл из кабинета Сары Пленсдорф с двумя дюжинами писем от читателей, размышляя о том, что она на редкость добрая и лишенная эгоизма женщина. Она щедро жертвовала на благородные цели и никогда ни о ком не говорила плохо. Надо бы проконсультироваться с историком округа относительно рода Пленсдорфов: были там судостроители или же нет?

Он уже направлялся в вестибюль, чтобы забрать «Серебряный свет», окружённый восторженной толпой, как вдруг позади него раздались торопливые шаги.

— Квилл! Квилл! — окликнул взволнованный женский голос. Это была Хикси Райс. — У тебя есть минутка? — Она поманила его, приглашая следовать за ней в конференц-зал. — Присаживайся, Квилл. — Она закрыла дверь.

— Ты явно замышляешь что-то зловещее, — пошутил он, но тут заметил, что у неё встревоженный вид. «Ого, — подумал он, — ещё одна из её прекрасных идей потерпела крах?… Ну что за невезение!»

— У нас проблема! — выпалила Хикси. — С орфографическим конкурсом. Я боюсь сказать Арчи — после фиаско Ледового фестиваля.

— Но это же было стихийное бедствие, Хикси. Кто же мог знать, что в феврале будет апрельская погода?… А в чём же дело сейчас? Я думал, что у тебя целых десять спонсоров, горящих энтузиазмом.

— Так и есть! И они уже вложили деньги, как обещали. Дело в их служащих. Они не хотят стоять на сцене и произносить слова по буквам перед публикой. Их родственники тоже могут принять участие в конкурсе, и тем не менее у нас набралось всего семь участников. А нам нужно тридцать, чтобы получилось десять команд.

— А они знают, что смогут заранее ознакомиться со списком слов?

— Да, знают, и всё же нам не удалось разжечь в них интерес. «Локмастерский гроссбух» спонсирует аналогичный конкурс — они всегда всё слизывают с нас, — и они тоже столкнулись с полным безразличием. Я этого не понимаю, Квилл! Орфографические конкурсы среди взрослых пользуются большим успехом в Центре.

— Там живут миллионы людей, есть из кого выбрать, — возразил Квиллер. — И то, что срабатывает там, не обязательно работает в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было.

— Ты мог бы предложить выход? — спросила Хикси без особой надежды.

— Нужно подумать. Дай мне несколько часов, и я с тобой свяжусь. Приободрись, Хикси! У каждой проблемы есть решение.

Вернувшись в вестибюль, Квиллер ответил на вопросы относительно своего велосипеда, надел жёлтый шлем и покатил домой. Хотя он и заявлял, что лучше всего ему думается, когда он крутит педали велосипеда или сидит задрав ноги в кресле, к тому времени, как он поставил «Серебряный свет» в каретный сарай, у него не возникло ни единой светлой мысли.

Оттуда он поплёлся лесом в амбар. Окно кухни было открыто, и он услышал вопли сиамцев, ещё не приблизившись к строению. Был полдень — время их трапезы. Поэтому они так расшумелись — а не оттого, что по нему соскучились. Всё правильно. Квиллер привык играть вторую скрипку по отношению к банке кошачьих консервов.

Накормив своих питомцев, он приготовил кофе и принёс кружку в гостиную, где можно было, задрав ноги, набрасывать идеи в блокнот. Сиамцы наблюдали за ним, удобно устроившись — Юм-Юм на коврике, а Коко на кофейном столике, грея книгу.

Нужен совершенно новый подход к орфографическому конкурсу, говорил себе Квиллер. Новое название… новая терминология… новая форма.

«Йау!» — донеслось с кофейного столика.

— Спасибо за поддержку, — поблагодарил Квиллер. — Иными словами, вот что нам нужно: совершенно новый бейсбол!

Коко спрыгнул на пол и забегал кругами.

— Бейсбол! То, что надо! Ну конечно! Почему бы и нет?

Только сейчас он заметил, что книга, которую грел Коко, была «Бейсбол: иллюстрированная история». Почувствовал ли Коко проблему, которую пытался разрешить Квиллер? С позиций современной науки идея телепатической связи между человеком и животным не казалась такой уж невероятной. Но мог ли кот — даже имеющий шестьдесят вибрисс — передать решение? Вряд ли, то, что книга о бейсболе оказалась на кофейном столике именно сейчас, всего лишь совпадение. Но вообще-то в этом доме случались и более странные вещи.

Что касается бейсбола, то эта идея идеально подходила для Мускаунти, где все были заядлыми болельщиками. А что, если десять команд станут состязаться в орфографическом матче на приз, коим будет вымпел? А мэр Пикакса «подаст» первое слово? И почему бы не устроить в сентябре мировой чемпионат между победившими командами Мускаунти и Локмастера? Да ещё если вокальный квартет из пикаксской парикмахерской споёт «Своди меня на игру в слова»[14]?

Квиллер поискал номер «Всякой всячины», в котором были объявлены имена спонсоров. Десяти командам понадобятся прозвища, а членам команд — бейсболки цвета их команды. А что, если к тому же изготовить футболки с названием команды спереди и номером участника — сзади? Налив себе ещё кофе, Квиллер занялся прозвищами.

«Денежные мешки» — Пикакский народный банк.

«Молотки» — «XYZ энтерпрайзис».

«Домкраты» — гараж Гиппела.

«Врунишки» — Пикакское рекламное агентство.

«Чайники» — ресторан «Старая мельница».

«Мазилки» — Центр искусств.

«Пилюли» — аптека Слоуна.

«Редиски» — Товарищество фермеров.

«Кривляки» — Театральный клуб Пикакса.

«Землекопы» — похоронное бюро Динглберри.

Квиллер позвонил в редакцию газеты и прочёл свои заметки Хикси, которая приветствовала его восторженными воплями.

— Мы напечатаем это завтра на первой полосе! — кричала она, задыхаясь от переполнявших её чувств. — Участники выстроятся в очередь, чтобы записаться! Все в городе будут просто вне себя!

— Куйте железо, пока горячо, — посоветовал он.

— На следующей неделе. Мы можем всё это раскачать за десять дней.

— А как насчёт формы для членов команд?

— Один из магазинов в Мусвилле делает по заказу надписи на футболках. Бейсболки можно заказать экспресс-почтой. Полли придётся быстренько составить список слов.

— Тебе нужно связаться с «Локмастерским гроссбухом» на предмет мирового чемпионата, — напомнил ей Квиллер.

— О, они на это клюнут! Я знаю тамошних ребят.

— И ещё одно, Хикси: нужно, чтобы вместо ведущего, диктора и судьи были тренер, подающий и рефери.

— Гениально! Квилл, просто нет слов! — вскричала она. — Ты спасаешь мне жизнь!

— О'кей. За тобой обед в ресторане «Конь-огонь».

Квиллер, довольный, повесил трубку. Теперь нужно помочь Полли с её списком слов. «Майонез», «фритюр», «ирригация», «фрикассе», «мармелад»… Преобладание съестного напомнило ему, что он не устроил себе ланч. Сделав сандвич, он вернулся к списку.

Это была волнующая неделя для жителей Мускаунти. Во вторник на первой полосе газеты поместили объявление, где упоминались и матч на приз, и мировой чемпионат. «Своди меня на игру в слова!» — призывали плакаты, развешанные повсюду: в витринах магазинов, на доске объявлений в библиотеке, в окнах кафе. Предстоящее событие стало основной темой разговоров. Билеты, за одну ночь отпечатанные в типографии «Всякой всячины», продавались в банке, аптеке и «Старой мельнице». Торговля шла так бойко, что конкурс решено было проводить в актовом зале школы, вмещавшем очень много народу.

Что касается участников, то в списке их значилось несколько громких имен: доктор Диана Ланспик — в команде «Пилюли», Вэннел Мак-Вэннел — от «Денежных мешков» и Дерек Каттлбринк — от «Кривляк». У Хикси появилась идея записать в «запасные игроки» известных в городе лиц, которые сядут в первом ряду, дабы придать блеск состязанию; но их не будут вызывать на сцену, чтобы произносить по буквам слова.

А пока что у Квиллера выдалась относительно спокойная неделя. Каждый день он отправлялся на велосипедную прогулку. Брал с собой сиамцев в садовый павильон и наносил с ними визиты гусеницам, обитавшим в комнате для гостей. Те всё ещё извивались на дне коробки и поедали зелёные листья. Хотя на Коко они не производили никакого впечатления, Юм-Юм дрожала в кошачьем экстазе. Даже когда дверь комнаты для гостей была закрыта, киска знала, что там происходит что-то важное, и часами сидела у порога.

Квиллер также наконец-то отдал дань миссис Рыбий Глаз в первых строках своей колонки, на этот раз посвященной самому обыкновенному куриному яйцу — этой драгоценной фарфоровой оболочке с золотистой сердцевиной, которая дожидается, пока её сварят вкрутую или всмятку либо поджарят. Он цитировал фермеров, шеф-поваров, лимерики, Шекспира и Сервантеса.

Когда Квиллер отдал рукопись Джуниору, успев как раз в срок перед сдачей номера, выходившего в пятницу, главный редактор быстро просмотрел материал и присвистнул:

— По всему Мускаунти подскочит цена на яйца!

По дороге домой Квиллеру, катившему на «Серебряном свете», помахали из автомобиля. Он съехал на обочину, и водитель припарковался впереди него. Из машины выскочила Элизабет Харт. На ней была длинная бесцветная туника и длинная юбка, тоже бесцветная.

— Что привело вас в город? — осведомился он, снимая шлем.

— У меня были дела в банке, так что я купила несколько билетов на орфографическую игру. Дерек играет за «Кривляк».

— Он уже приступил к новой работе?

— Да, и я его редко вижу. Он работает допоздна, а по утрам у него занятия.

— Какого он мнения об этом ресторане?

— Ну, вы же знаете Дерека — он такой хладнокровный. А поскольку он актёр, то умеет приспособиться к ситуации. Он играет роль.

— Нравится ли ему его босс?

— Мистер Рэмсботтом редко появляется в ресторане. Дерек управляется сам. Он говорит, что на автоответчик приходит много сообщений от миссис Рэмсботтом, а также от женщины по имени Банни.

— А бармен проявляет враждебность, как того опасался Дерек?

— Его девушка приходит в бар каждый вечер и сидит до закрытия. Ей нравится беседовать с Дереком. Бармен от этого не в восторге. Её зовут Обезьянка.

— Я её знаю, — кивнул Квиллер. — Она успешная художница.

— Она привлекательная? — с тревогой в голосе спросила Элизабет.

— Не особенно, — тактично ответил он.

Рядом остановилась полицейская машина, и офицер указал на знак: НЕ ПАРКОВАТЬСЯ. Элизабет ринулась к своему автомобилю, а Квиллер обратился к полицейскому:

— Простите, офицер. У нас тут небольшая проблема. Ничего серьёзного.

— Будьте внимательны, мистер К.

В тот день он принял два телефонных звонка: первый подтвердил его ожидания, а второй явился полной неожиданностью.

Сначала позвонил Уэзерби Гуд, как всегда жизнерадостный. Однако сегодня он был краток и деловит:

— Моя кузина на седьмом небе от перспективы с тобой поработать, Квилл. Она посылает тебе кое-какую информацию о воронах, чтобы ты получил какое-то представление о теме.

— Это хорошо. Как скоро она здесь объявится?

— В конце июля… Что ты думаешь по поводу орфографической игры? У Хикси неплохие идеи, не так ли?

— Да уж, — ответил Квиллер. Комплименты и критика сыпались на голову несчастной заведующей отделом рекламы попеременно, а её проекты то набирали высоту, то рушились.

— Но вот из-за чего я позвонил тебе в первую очередь, Квилл… В муниципалитете округа Локмастер не числится фирма под названием «Нозерн лэнд импрувмент».

— Спасибо, Джо. Это всё, что я хотел узнать.

Эта новость только подтвердила его подозрения: НЛИ всего лишь ширма для «XYZ энтерпрайзис». Однако прежде чем Квиллер хорошенько всё обдумал, позвонил владелец универмага.

— Квилл, ты будешь свободен после пяти тридцати? Мы с Пендером хотели бы с тобой переговорить.

— Приезжайте! Посидим в павильоне, выпьем чего-нибудь.

— О'кей. Сразу после закрытия универмага.

Квиллер догадывался, что у них на уме. Оба были основателями нового клуба гурманов, похоже, они хотят провести июльский обед в амбаре или даже в павильоне. Значит, нужно будет разместить двенадцать человек за тремя маленькими столиками. Ну что же, это не проблема — лишь бы его не заставили готовить.

Ларри Ланспик был успешным коммерсантом. Вместе со своей женой Кэрол он жил в фешенебельном пригороде Вест-Мидл-Хаммок. Они были энтузиастами Театрального клуба, да и вообще загорались каждым новым проектом общества.

Пендер Уилмот, поверенный, не имел корней в Мускаунти; он недавно переехал со своей молодой семьей в Вест-Мидл-Хаммок. Пендер вступил в команду «Врунишки», а дочь Ланспиков была тем самым доктором медицины, который записался в команду «Пилюли».

Когда машина Ларри въехала во двор, Квиллер вышел поприветствовать двух гостей и провёл их в павильон. Там уже ждали сиамцы и поднос с угощением, а Коко подражал птичьему пению — пусть и не в той тональности, но с вдохновением.

— Этого просто не может быть! Этот кот поёт! — изумился Пендер. — Это он прошлой зимой загубил дегустацию сыров?

— Он самый! У него широкие интересы, — ответил Квиллер. Он разливал напитки: вино, ром, кока-колу и имбирное пиво.

— У Квилла нет газона, — обратился Ларри к Пендеру с торжествующей улыбкой.

— Я люблю всё естественное, — пояснил хозяин.

— Значит, мы приехали куда нужно!.. Квилл, как жители Вест-Мидл-Хаммок и планеты Земля мы прибыли сегодня сюда со смиренным предложением для колонки «Из-под пера Квилла».

— Вам нет необходимости быть смиренными. Я всегда в поисках идей.

— Ну, тогда… Дело вот в чём: как ты знаешь, вся прелесть Хаммока в естественном пейзаже: пологие пригорки, луга и пастбища, петляющие дороги, причудливые деревянные мостики, рощицы у ручьев и дикие цветы у обочины.

Человек среднего роста, с неприметными чертами лица, Ларри обладал звучным театральным голосом, а когда играл на сцене или излагал идеи, его энергия заряжала.

— Но в последние годы к нам подкрадывается опасность, — продолжал он. — В наш тихий пригород приезжают новые люди со своими городскими идеями. Они любят широкие зелёные газоны, которые нужно удобрять, поливать, пропалывать, подстригать дважды в неделю и — о боже! — опрыскивать зелёным!

— У меня дома третьеклассник, — вступил в разговор Пендер, — который знает об экологии больше, чем я. Он прибегает домой с криком: «Папа! Они опять опрыскивают!» Он знает о химических веществах в воде и загрязнении атмосферы. А будущее таких ребятишек, как Тимми, нужно защищать.

— И каков уровень «зелёной опасности»?

— Процентов тридцать, но они громче всех выступают на собраниях. Призывают рубить деревья для спрямления трасс, расширять мосты, подстригать траву на обочинах раз в месяц — и всё это якобы ради безопасности! Они твердят про мистера Феттера, который погиб в автомобильной катастрофе на извилистой дороге. И ни словом не заикнутся о том, что его сын мчался на сумасшедшей скорости! — возмущался Ларри. — Хаммок не для спидвеев, но этим кончится, если мы не будем бороться!

— Позвольте мне упомянуть совсем уж странный факт, — добавил Пендер. — Естественный ландшафт пользуется всё большей популярностью в Центре, и местные натуралисты борются с так называемыми законами о сорняках и выигрывают дела в суде… А здесь, в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, местный политик ратует за принятие закона против диких трав и цветов. Он хочет, чтобы все развели подстриженные газоны и опрыскивали их зелёным.

— Он купил дом Тревельянов рядом с нами, — вставил Ларри. — И добивается, чтобы вымостили дороги. И у него большая пробивная сила.

— Конечно, он получил взятку, — добавил Пендер.

— В общем, грязная история. Ну что же, мне пора домой, — заключил Ларри, вставая.

— А кто хочет, чтобы вымостили дороги? — спросил Квиллер. — Кто купил дом Тревельянов?

— Рэмсботтом.

— Если он действительно такой проходимец, как о нём говорят, почему же его всё время переизбирают?

— Он экономит деньги налогоплательщиков, противясь финансированию образования и культуры. А тут вмешивается Фонд К. и субсидирует новые начинания. Это ему на руку!

Квиллер проводил гостей до машины.

— Подумай об этом, — попросил Ларри. — Кевин Дун может многое тебе рассказать о естественном ландшафте. Он — настоящий профи. И люди прислушаются к твоим словам, Квилл.