"Зверинец у крыльца" - читать интересную книгу автора (Старикович Станислав Францевич)Лягушка-царевна«Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» — героиня рассказа М. Твена — прыгала дальше своих пучеглазых соперниц и приносила хозяину изрядный барыш. Увы, лягушачьи достижения в то время, очевидно, не регистрировали, во всяком случае у Твена на этот счет нет никаких цифр. А жаль. Их можно было бы сравнить с цифрами, известными науке. Лягушки средней полосы России прыгают на 30—40 сантиметров. Гораздо дальше скачет лягушка-бык, обитающая в Америке, а «лягушка-прыткая», живущая в Западной Европе, прыгает метра на три. Абсолютный мировой рекорд — 409 сантиметров. Ноги у лягушки хоть куда. В один прекрасный день именно они и занесли ее в экспериментальную науку и помогли прославиться Луиджи Гальвани. Правда, «животное электричество» было обнаружено, когда Гальвани еще и на свет не появился, но открытие осталось незамеченным. Эффектные же опыты итальянца потрясли тогдашний ученый мир: подумать только, отрезанные лягушачьи лапки оживали, вздрагивали на железной решетке балкона — их нервы еще хранили электрический заряд. С тех пор лягушка стала царевной эксперимента. Когда в 1866 году против И. М. Сеченова как автора «Рефлексов головного мозга» было возбуждено судебное дело, великий физиолог заявил: «Зачем мне адвокат? Я возьму с собой в суд лягушку и проделаю перед судьями все мои опыты: пускай тогда прокурор опровергает меня». Теперь опыты с лягушками не интересуют прокуроров. Теперь со вскрытия маленького существа принято начинать будничные практические занятия по физиологии. И потом студенты, уже став маститыми исследователями, часто не расстаются с милой их сердцу скакуньей — удобным лабораторным животным. Только в Ленинградском университете около 15 000 лягушек ежегодно «кладут свои животы» на алтарь науки. А сколько в мире университетов и исследовательских центров, где во имя знаний перестают биться сердца земноводных! На Земле проживает более 200 видов настоящих лягушек, остальные — не настоящие. У всех, так сказать, подлинных лягушек горизонтальный зрачок и раздвоенный конец языка. Нам с вами примелькались лишь несколько видов: две большие зеленые лягушки (озерная и прудовая), которые не решаются далеко отлучаться от воды, и две их буроватые подруги помельче (травяная и остромордая), храбро ведущие наземный образ жизни. Не искушенные в систематике люди принимают за лягушек их родственниц — жерлянок, чесночниц, квакш. Чтобы разобраться, с кем имеешь дело, надо — как врач на приеме — потребовать: «А ну-ка, покажи язык...» На лягушачьем раздвоенном языке то, что на уме. А ум ее занят не глобальными проблемами, а букашками и таракашками. Подкрепляется она не только нежными комариками, но, как и ящерица, о которой только что шла речь, горькими божьими коровками и вонючими древесными клопами. Если лягушка различала бы еду по вкусу, ее язык мигом отдергивался бы от невыносимо горькой пикриновой кислоты. Ей же, чтобы ощутить эту пакость, подсунутую лаборантом, надо три секунды. И все-таки лягушачий язык не прост. Необычен он не только тем, что, пребывая сложенным вдвое, вдруг моментально раскрывается и настигает пролетающую мимо букашку, но еще и тем, что реагирует на времена года. Реакцию эту можно увидеть под микроскопом — на языке появляются и исчезают так называемые гантелевидные клетки, похожие на парашютики одуванчика. В Институте нормальной физиологии АМН СССР узнали, что такие одуванчики на лягушачьем языке цветут зимой, а к марту мельчают. В июне язык травяной лягушки вовсе голый — никаких клумб под микроскопом не видно. В августе одуванчики снова появляются, чтобы распуститься к зиме во всей красе. В чем причина? Наверное, в том, что парашютики вроде бы и есть те самые вкусовые клетки, которые у лягушки никак не могли найти. Но тогда появляется новая загадка — зимой лягушка спит, зачем ей в это время вкус? |
||
|