"Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 92" - читать интересную книгу автора (Волознев Игорь, Чернобровкин Александр,...)

Александр Логунов. (Сороковиков) ОСТАВШИЙСЯ — ТАМ

Поминутно срываясь на бег, изнемогая от усталости — ртутью пульсирующей во взбухших змеями венах, Данг, уже который час, едва осознавая себя, брел по сельве Тумоса; успеть на базу надо было до заката, иначе… Данг прекрасно понимал, что — иначе, означает смерть. От бедолаг, оказавшихся в ночной сельве, к утру не оставалось даже скелета.

Омерзительный холод прокатился по взмокшей спине Данга, и он снова прибавил темп; но расчетам, до базы — пять-восемь миль, до заката, в лучшем случае — час.

Контрольный облет, начавшийся рано утром, подходил к концу; командир уже дал приказ к возвращению, как вдруг, эта вспышка, и вместо рубки — рваные клочья оплавленного металла. Данг, его пост в верхнем куполе, инстинктивно надавил на педаль дезинтегратора и рванув клапан катапультированная (словно с щелчком фотокамеры увидев, как обуглился лес на площади двух акров), покинув потерявшую управление машину.

Приземлившись более-менее удачно, Данг выбрался из-под строп парашюта и забрав ручное оружие, направился в указываемую индикатором сторону. Индикатор имел двоякое назначение. Во-первых: излучал короткие волны, по нему могли обнаружить с воздуха, во-вторых, не менее важно, имел лимб, направленный в сторону базы.

Пройдя сквозь обугленный дезинтегратором лес, Данг наткнулся на мертвых термитов, вповалку лежащих вокруг крайсерского мазера. Из-под лопнувших панцирей их тел проступала сукровица денатурированного белка; издававшая мускусный запах, она буквально на глазах застывала изжелта-зеленой пленкой.

— Сволочи, — Данг сплюнул густую слюну и пнул одного из них, — быстро научились пользоваться нашим оружием, даром, что биогены.

Для порядка, выпустив газовую накачку из мазерной пушки и разбив головку энергопатрона, направился в сторону, указываемую радиоиндикатором; снова, он — Данг Лэнг Брангор, бывший пехотинец, а теперь — стрелок боевого глайдера, остался жив.

Брангор перешел на шаг и с надеждой поглядел вверх — не пролетит ли дежурный глайдер, тогда радиомаяк сразу будет запеленгован; но мертвящая пустота прочно поселилась в выцветшем за день небесном куполе. Черта с два, нет на базе лишних машин! — выругался Лэнг и дал из дезинтегратора по сгустившимся впереди зарослям, — За три года угробили кучу техники, а что толку, — и подождав, пока с деревьев осыпется уничтоженная нечисть, снова погнал себя через сельву.

— Вперед, вперед, — страх знобким надсадом дышал в затылок, и Брангор, преодолевая усталость, в который раз обнаружил, что все пределы — относительны. — Вперед! — пот, катящийся из под шлемокаски заливал глаза липкими струями, и Лэнг скинул его, оставшись в одном берете; то же хотелось сделать и с комбинезоном, но прикосновение ядовитых лиан, через минуту сделали бы его покойником.

— Вперед, — Данг уже хрипел в такт чавкающим шагам, механически перепрыгивая через щупальца корней. Не заметил что одно из них ожило… Если бы не усталость, он бы увидел инородность среди корневых извивов; а сейчас, истошно крича и беспорядочно махая бластером, Данг пытался ухватиться за выступы корней, но это было равносильно попытке удержать взлетающий глайдер.

Широкая сизо-черная лента тащила его сквозь сплошные заросли кустарника, в клочья раздирая комбинезон, царапая в кровь лицо; Дангу казалось, что перед ним промелькнула целая вечность, и он, словно попавший в петлю Мебиуса, обречен всегда скользить по ее одномерной поверхности, где верх и низ были тождественны. И сам Данг уходил в вечность.

…Сверху рухнула случайно срубленная бластером ветвь, и Данг, ударившись о нее, начал постепенно приходить в себя; сразу за ветвью длиной с небольшое дерево возвышался холм, поросший травой и кустарником, имеющий в основании нору, диаметром почти в ярд.

Цепенея от ужаса, Брангор заглянул в нее и чуть не потерял сознание; в глубине черной ямы настороженно фосфоресцировали шесть немигающий бусинок глаз. — Крот-осьминог. — Данг начал лихорадочно шарить в поисках увесистого булыжника, забыв, что в другой руке у него бластер, а сбоку пристегнут дезинтегратор. — Сейчас-сейчас, ты у меня… Он и вправду наткнулся на торчащий из земли камень, но второе щупальце молниеносно прикрутило его к ветви, спасшей минуту назад от гибели. Данг до мельчайших деталей ощутил спиной все ее сучки, изгибы и выступы, и безуспешно дернувшись под затянувшимся вокруг груди щупальцем, истошно, до умопомрачения закричал, но скользкая, с шевелящимися присосками плеть, плотным кляпом закрыла ему рот; жгучая боль вдруг ошпарила голень и пропорола насквозь стопу… и Данг рухнул вниз, разматывая обвившие его кольца; в судорожной коме он нажал на спуск бластера, прижатого к правому бедру.

Теперь оказавшись на свободе, Данг без остановки палил в черную нору и жег, жег, жег извивающиеся обрубки щупалец. Ствол уже раскалился до красна, но Брангор все никак не мог остановиться; он стрелял и стрелял, и лишь истощившаяся энергобатарея заставила его выбросить бесполезное оружие; Данг вскочил и тут же рухнул от дикой боли — половина правой стопы была обрезана бластером, и теперь, вместо нее пучилось бурое грязное месиво.

— Все, конец. — Перед глазами запрыгали красные всполохи и неудержимая рвота вывернула Брангора наизнанку; слизистая присосок содержала кадмиевый яд.

Последнее, что он увидел — опускающийся сверху глайдер.

…Данг открыл глаза и неторопливо оглядел номер отеля, стандартный и обычный: стол, два стула, задернутое шторой окно, в углу — платяной шкаф.

Вчера им вручали медали «За особые заслуги». Через каждые пять — шесть лет их вызывают и в обстановке торжественной конфиденциальности вручают очередную побрякушку, получил, расписался, а заодно — напомнят про подписку о неразглашении.

В первый раз прибыли почти все. Награды вручали в десять этапов — тысяча человек в неделю; каждый на что-то надеялся — раз вызвали, значит, не забыли. Вчера же набралось едва более сотни; очень многие за эти тридцать пять лет умерли, другие, просто не захотели приехать. Зачем? Все равно, здоровья от лишнего кусочка металла не добавится, а о подписке каждый и так помнит.

Собственно, Брангор приехал вовсе не ради наград; он записался на прием к генералу Грюнеру, бывшему командиру пехотного взвода, в котором служил Данг. Сейчас, Грюнер, начальник отдела обеспечения

Министерства обороны; он должен помочь. Дангу ведь немного надо — место в пансионате для инвалидов, либо, на худой конец, бесплатное лечение; его скудной пенсии уже не хватает на врачей, да и обслуживать себя стало трудно. Брангор вздохнул и поднявшись, пристегнул стоящий у кровати биопротез. Сегодня в десять он должен быть на приеме; генерал не станет ждать…

— Собственно, чем я могу помочь? — Произнес Грюнер после долгой паузы и, повертев между пальцами карандаш, спрятал его в нагрудный карман, — ведь для оформления вас в пансионат необходимо заключение коллоквиума госпиталя, в котором произведена операция. — И словно ставя точку, посмотрел бесцветными, как лед глазами. — Но, если хотите, можете убедиться, — он высокомерно улыбнулся и нажал несколько клавиш компьютерного пульта. На экране монитора тут же всплыла информация о Данге: «Пехотинец Данг Лэнг Брангор, впоследствии — стрелок боевого глайдера. Прохождение службы с… по… годы. В…году уволен в запас. Данные о ранениях не сохранились.»

— Это информация архивов, — пояснил генерал и фривольно махнул рукой, отключил компьютер. — К тому же, самого госпиталя давно нет, так что… Не думаю, что министр подпишет ваше ходатайство.

— Да, я понимаю. Это была секретная война! — закипая от ярости, Данг вскочил с кресла и несколько раз топнул биопротезом. — А вот эта пластиковая нога? Куда вы ее денете?! А эти легкие?! Эта печень, что никуда не годится?! Это тело, которое все помнит?!

— Уж не думаете ли вы разгласить секретную информацию? — Стальным тоном Грюнер обрубил его истерику и оглядел с ног до головы презрительным, прокаливающим насквозь взглядом.

..Лейтенант Грюнер бросил шашку в термитник и оттуда, и оттуда, как горох посыпались аборигены; детеныши, и взрослая особь женского пола. — Огонь! — Грюнер выхватил бластер и располосовал матку термитов. — Огонь! — И он бросил вторую шашку в лаз.

Данг вдруг почувствовал, что не может стрелять; лицо стянуло судорогой и волосы под шлемом зашевелились. — Это же обыкновенные пацаны: пацаны и девчонки. — Кровь в висках застучала, будто дюжина молотобойцев кинулась разносить изнутри череп. — И пищат, будто земные… на них еще нет панцирей: кожа, как у креолов.

— Что стоишь?! — В глазах Грюнера только белая свирепость. И он с ходу срубил двух детенышей, пытавшихся скрыться в сельве. — Огонь!

И Брангор, повинуясь приказу, начал палить куда попало…

— Так, что, подписка о неразглашении для вас не закон? — Генерал вновь окинул Данга холодным прокаливающим взглядом.

Данг остановился на полуслове, словно от удара по лицу, и с трудом проглотив удушающий комок, снова сел в кресло.

— Нет, законы я признаю, — хрипло произнес он, — но мы уничтожили цивилизацию биогенов, а теперь делаем вид, что ничего не случилось.

— Мы были вынуждены, — равнодушно отозвался генерал, — они управляли НИЧТО, мы — нет. — Он вынул из ящика стола щеточку и смахнул пылинку с рукава кителя, — на запрос о взаимодействии ответили отказом.

— Да-да, конечно, — Брангор уже начал отходить от недавней вспышки, — они начали захватывать наших колонистов.

— Разумеется, — генерал прекратил очищать китель от несуществующей пыли и спрятал щетку назад, в ящик стола. — Все, чем я могу помочь — это единовременная компенсация, в размере тридцати процентов от пенсии.

— Нет, благодарю, — Данг тяжело поднялся и хромая, ампутированная нога снова начала ныть, пошел на выход. Около двери оглянулся: Грюнер — упитанный и самоуверенный словно боров.

И тут же, картинка из прошлого: НИЧТО окружило базу непроницаемым черным кольцом. Лейтенант Грюнер, пуская кулаки направо и налево, прорывается к механическому мосту…

Блангор еще раз окинул взглядом упитанное генеральское лицо и, кивнув, вышел из кабинета.

Покинув департамент Министерства Обороны, Данг направился вниз по широкой парадной лестнице и чуть не сбил с ног своего армейского кореша, оператора связи Ренуара, со странной кличкой — Штабной философ; в свое время они прошли, что называется — огонь и воду, и Данг впоследствии защищал его от насмешек и унижений пехотинцев, обычных по отношению к слабым и странным.

— Данг, дружище, — от Жака перманентно пахло букетом вин, — я знал, что мы здесь встретимся. Ха-ха, дьявол тебя дери! На груди Ренуара болталась новенькая медаль.

Брангор приветственно обнял друга и несколько раз хлопнул его по плечу, лишь затем щелкнул ногтем по хромированной штамповке. — Не стыдно?

— С чего бы? — Жак картинно развел руками, — ты ведь тоже получил это?

— И тут же отправил в мусоропровод, — ернически отозвался Данг и увлек Жака за собой, — но, вообще-то я здесь по другому вопросу… да, разве у них что добьешься.

— Это верно, — Жак снял медаль и спрятал ее в карман, — кому мы нужны? Дело свое сделали, а теперь — забудьте. Но разве такое забудешь?

— Действительно, такое не забудешь никогда, — Данг остановился и в поисках скамейки посмотрел по сторонам; нога вновь начала противно ныть, и в голове зашумело, как перед приступом.

— Да, я ведь не за побрякушкой этой приехал. — Ренуар достал из кармана медаль и бросил ее в урну, — думал, может, встречу наших ребят, тебя, и не ошибся… по этому случаю, Данг, надо выпить.

— Ты же знаешь, мне нельзя. — Брангор направился к стоящей у пирамидального тиса скамье, чувствуя, как сотни разнотональных камертонов плотным роем зазвенели в ушах.

— Извини, забыл, — Жак кисло улыбнулся, — а мне вот, последняя радость осталась, — он сел рядом, и достав из кармана плоскую бутылочку, сделал несколько глотков. — Редко мы видимся, вот что я скажу, — произнес он, отдышавшись от выпитого спиртного, — а ведь, считай, мы как братья с тобой, после тех переделок

— Да, я все помню, — Данг откинул назад голову, не в силах сопротивляться нарастающему внутри самуму, губы стали непослушными, и на лбу, холодной испариной выступил пот.

— Вот, видишь, — Жак с тревогой посмотрел на Брангора, но затем, после небольшой паузы, продолжил, — может быть, нам вместе съехаться? Или, еще лучше, собрать всех ребят, кто остался, в один пансион. Вместе ведь легче.

— Да, это было бы хорошо, — преодолевая себя, словно сквозь лихорадочный бред ответил Данг, — если бы кто-то ссудил нам некоторую сумму. Но мы никому не нужны. Каждый дал подписку, и если говоришь о войне с Тумосом, то… — Брангор обхватил голову и следом за камертонами, визгливо запел целый ансамбль корнетов и цуг-флейт.

…НИЧТО внезапно выдавилось из-под земли, и словно струя черного напалма разлилось по периметру базы; сирена боевой опасности взвыла через несколько секунд, и ее вращающийся вой интерферирующим смерчем ворвался в купол полуденного неба.

— Все, к ангарам! — Капитан Слейтон выскочил из офицерской кают компании в средний проход казармы, но подстегивать никого не надо было; пехотинцы, автоматически выполняя отработанное на учениях, плотными рядами выбегали наружу.

Главное — вперед, к спасательным ангарам, к глайдерам. Но они, один за другим взмывали вверх, полупустые, унося с собой командование штаба, не дожидаясь рядовых солдат.

— Назад, сволочи! — Слейтон выпустил из бластера целый шквал плазмы. — Назад, трусы! — И снова вдогонку пошел огненный протуберанец.

Но глайдеры продолжали взмывать, едва успев выйти из ангаров, резко уходя за пределы досягаемости ручного оружия.

Вдруг, несколько бежавших впереди солдат покрылись ярко-зеленым свечением; острая судорога прошла по их телам, и они, как слизняки расплылись по траве. И сразу же, вслед за туманной дымкой, задрожавшей над землей, выпрыгнулось это — черное.

Кто-то, из отчаянных, попытался перепрыгнуть неумолимо растущее НИЧТО, но невидимое поле не давало пересечь узкое, в один ярд препятствие и толкало их вниз, с чавканьем растворяя в инфернальной черноте растущей на глазах стены.

— Назад! Механический мост — к полосе! — Лицо Слайтона, казалось, лопнет от прихлынувшей к щекам крови, но машина уже шла, выдвигая на ходу стальную конструкцию.

Кое-кто, не дожидаясь полной остановки, вскакивал на капот, чтобы взобравшись на опасно качающуюся стрелу, спасти себя от верной гибели.

Наконец, агрегат выпустил гравиопоры и тут же плотная толпа рванулась вверх по трапу, мешая друг другу, сталкивая слабых, круша челюсти соперникам, сплошной массой втискиваясь в узкий, всего для трех человек проход моста.

Пробка из обезумевших людей перекрыла единственный выход из западни. И вытянувшаяся над НИЧТО, опасно качающаяся стрела, грозила вот-вот рухнуть и стать для всех общим надгробием.

Но не таков лейтенант Грюнер, чтобы лезть в свирепеющую от страха толпу; сбив мощными ударами заграждавших дорогу солдат, он вскочил на бампер машины и ухватившись за каркас несущей конструкции, перекинул через него свое тело; Грюнер всегда находил выход из положения, нашел его и сейчас — прыгая по зыбкой поверхности солдатских плеч и голов, одним из первых оказался на другой стороне.

Трое или четверо пехотинцев последовали примеру Грюнера, как вдруг, застывшая, будто в недоумении стена, рывком повернулась вверх и мост, качнувшись под тяжестью десятков тел, погрузился в нее, словно корабль в набегающую волну; фейерверк изумрудного огня брызгами разлетался по сторонам и вместо жерла моста, с копошащимися в нем солдатами, получилось черное непроницаемое НИЧТО.

Данг в ужасе обхватил голову и дико, нечеловечески закричал; захлебываясь, задыхаясь от вопля, он побежал прочь от этой страшной черной стены, пока не оказался на строевом плацу у фасада казармы.

— Н-нет, я не хочу! — Данг упал ничком и в отчаянии заколотил руками, разбивая их в кровь. — Я не хочу умирать! — Он в истерике катался по плацу, бился всем телом об избитую подошвами кремнепластовую поверхность, но стена неумолимо сжималась к центру образованного ей периметра, чтобы с плотоядным вожделением наконец-то поглотить его — Данга.

Но вдруг, словно ледяной огонь жидкого азота обрушился на голову Данга; он так и остался лежать с задранной головой, будто впаянный в раскаленную жаровню строевого плаца.

На углу казармы стоял Жак и, покусывая травинку, наблюдал за его, Лэнга, художествами; как ни в чем ни бывало он гонял ее из одного угла губ в другой и посмеиваясь, смотрел на неподражаемую герменевтику стохастических телодвижений.

— Ты, ты почему здесь стоишь? — Данг медленно поднялся и, расставив в стороны сжатые кулаки, неверным шагом направился к Ренуару. — Ты почему здесь стоишь, я спрашиваю?! — Его почему-то злило непринужденное безразличие Жака, и было одновременно радостно, что рядом живой человек.

— Ты почему?… — Переспросил Данг уже в третий раз.

— Так, все командиры сбежали, запрещать некому. — Вполне серьезно ответил Жак и, сплюнув травинку, полез за сигаретами в карман.

— Ага, теперь понятно. — Данг, словно кого-то увидеть, огляделся по сторонам, — значит, теперь стало некому запрещать?

— И приказывать тоже. — Жак улыбнулся и прикурив от зажигалки, бросил ее в достигшую высоты второго этажа НИЧТО.

— Так ты сказал? — Необязательный в подобной ситуации ответ вдруг исполнился бездонной глубины, и приступ неудержимого смеха начал сотрясать Лэнга с той же силой, что и страх — несколько минут назад. — Как ты… ха-ха-ха, — Данг махнул руками, взвизгивая, всхлипывая, едва держась, чтобы не рухнуть наземь и не забиться в новом пароксизме конвульсий; это была реакция на пережитое только что отчаяние.

Неожиданно все оборвалось, будто срезанное бритвой, и в звенящей тишине мысль с почти галлюцинаторной яркостью, детально прорисовала весь дальнейший путь к спасению.

— Ну, чего смотришь? — Жак выпустил несколько табачных колец и, глядя с прищуром на свои упражнения с дымом, ткнул сигаретой в меньшее из них.

— И вообще, не надоело суетиться? Постоял хотя бы минуту… не о чем разве поговорить?

— Нет, именно сейчас, не о чем. — Данг уже знал, что делать, поэтому бесцеремонно схватив Жака за воротник, толкая взашей повел его впереди себя. — А сейчас, делай как я, философ доморощенный.

Вбежав, таким образом на второй этаж, Брангор оттолкнул в сторону ничего не понимающего Жака и, подойдя к железной двери в углу коридора, влепил в нее рассеянный плазменный заряд: лопнув по диагонали и смявшись как фольга, дверь вылетела вместе с коробкой, открывая вход в помещение, где хранилось всякое старье.

— Жак, за мной. — Лэнг нырнул в завесу поднявшейся пыли и наугад пошел через темную, заставленную ящиками комнату. Интуиция не подвела и на этот раз; сразу, в углу, увидел ионный элемент глайдера — генераторную пластину, четыре на пять футов, которую однажды использовали для подъема радара на башню слежения. — Все на месте: ремни, батарея питания, дистанционный пульт. — Данг лихорадочно обшарил элемент, щелкнул тумблером управления и, завибрировавшая пластина плавно поднялась вверх.

— Не вешай нос, Жак! — Брангор радостно кивнул стоящему у входа Ренуару и выстрелил в задернутое стальным желюзи окно; в проем из оплавленного металла смотрела подступившая под самую казарму стена.

НИЧТО сжималось по всему периметру базы, оставляя после себя лишь багровую, матово отсвечивающую поверхность.

Мертвящий озноб липким потом наполнил тело; в воздухе тихо звенел ионный элемент — все было готово к взлету, но черная стена гипнотизировала своей непостижимостью, своей мерной неумолимой поступью: она не отпускала.

Жак плавно проплыл через все помещение, взял Брангора за руку и повел за собой.

— Данг, уходим, — прозвучало будто на километровой глубине.

Они шли по затонувшему коридору казармы, а пластина элемента почти беззвучно скользила позади; вот они оторвались от поверхности и сами собой всплыли на крышу двухэтажного здания. Теперь они могут всплыть со дна этого страшного океана, но тут Брангор снова пришел в себя.

Застегнуть ремни крест-накрест было делом секунды.

— Ну Жак, с Богом! — Данг с силой надавил на кнопку вертикального взлета, и тонкая вибрация сотнями игл вошла в привязанных к элементу людей.

Последнее, что Брангор успел заметить — угол казармы, охваченный ярким, фосфорецирующе-изумрудным огнем.

…Данг оторвал руки от лица и посмотрел на сидящего рядом Жака; приступ медленно затухал, обнажая под мерцающими углями бреда островки холодного сознания.

— Знаешь, Жак, — вытолкнул Брангор высохшими губами, — в последнее время я очень много размышляю над прожитой жизнью: думаешь, думаешь, ночи напролет. И пришел к очень простым выводам.

— Брось, Данг, — Ренуар отхлебнул следующую порцию вина и безмятежно посмотрел на играющих в сквере детей, — ни к чему эти мысли не приведут, — он поболтал остатками алкоголя и сделал еще один глоток, — в петлю утянут… вот, этим только и спасаюсь.

Брангор вдруг вцепился в Жака обеими руками и зашептал яростно, комкая слова, стремясь как можно скорее выплеснуть клокочущую внутри магму.

— Верно, верно ты говоришь. Как обо всем передумаешь, так и хочется с собой это — самое… Темно впереди, а прошлое, умерло. Верно- верно, и все наши страдания и болезни оттого…

— Брось, Данг. Не надо исповеди. — Ренуар вдруг весь съежился и померк.

— Нет, я скажу, я скажу, — еще яростнее забормотал Брангор, временами доходя до нечленораздельного клекота, — я скажу — неправое дело мы делали. Мы убивали… Убивали.

— Нас тоже убивали, — подавляя раздражение произнес Ренуар.

— Эх ты, — Брангор схватил Жака за плечи и с силой развернул его к себе, — ты стал совсем другим за эти годы, совсем другим: мы словно обменялись ролями. Ты стал, как я — прежде, а я — как ты. Но вспомни, вспомни — ведь это же была преступная война: мы были сильнее, расчетливее, изощреннее. Ну и пусть бы они владели своим НИЧТО, ведь они же не выходили в космос; но мы убивали, сначала тех, кто против нас, а потом всех остальных, целыми селеньями, с детьми, а они очень похожи на наших, земных, вот тех — тех, что прыгают сейчас под деревьями. Я не сплю из-за этого по ночам, Жак. А потом, мы облучили планету жестким пси-полем, и они умерли — все… И я хочу сказать, — Брангор смотрел на друга воспаленным, едва ли не безумным взглядом. — Нам не надо было тогда улетать. Не надо. Ты был прав.

Жак медленно поднял голову, взглянул на мгновение выцветшими голубыми глазами и отвел лицо в сторону.

— Сейчас уже ни к чему думать об этом. Прошлого не вернешь.

— Да, ты прав, — Брантор уронил руки на колени и опустошенный неожиданной вспышкой, замолчал.

— Хотя, — на лице Жака появилось лукавое выражение, — почему бы не вернуть? По крайней мере, можно попытаться. — И пояснил, в ответ на вопросительный взгляд Брангора. — Тут, за углом, есть маленький театр снов. Закажем сериал звездных войн… А?

— Не знаю, мне все равно. Да и стоит ли? — Данг лишь устало пожал плечами.

— Стоит-стоит, — Жак допил содержимое бутылки и выкинул ее в кусты. — Пошли. У меня как раз завалялись лишние десять дайров.

— Ну, так уж и лишние? — Слабо возразил Данг.

— Ерунда. — Жак уверенно взял его за руки, — не так часто мы встречаемся.

В театре снов Ренуар подал оператору десятидайровую бумажку и попросил что-нибудь эдакое, о битвах с аборигенами-негуманоидами. Оператор двусмысленно хмыкнул и вежливо заметил, что это обычно смотрят школьники среднего возраста.

— Сэр, — Жак учтиво поклонился и даже приложил руку к сердцу, — сделайте, что вас просят, тем более, что нам нужен даже не сюжет, а общий фон, антураж., а уж остальное — мы сами.

— Как хотите. Слово клиента — закон. — Оператор пожал плечами и вытащив из ячейки кристалл, назвал номера шлемогенераторов в зале.

…Пристегнутые к ионному элементу, они скользили над сельвой, в сторону главного космодрома; тонкая вибрация отслужившего свой век генератора сотнями иголок прошивала тело: и когда работающий на пределе элемент начинал опасно дергаться и завывать, это становилось нестерпимым.

Пытаясь отвлечь себя от вибрации, Данг застывшим взглядом смотрел туда, где пенилась взрывами крон и извивалась лианами сельва Тумоса;

Она словно ждала, когда тонко воющий аппарат вдруг захлебнется и рухнет в ее клокочущее хлорофиллом, жадно раскрытое чрево.

— Только бы не попасть под мазер аборигенов. — Содрогнулся мысленно Данг, и на всякий случай повел аппарат за пределы уверенной досягаемости оружия.

Элемент еще сильнее задрожал на подъеме, отчего в мозгу с противным визгом завертелась слышанная от кого-то фраза, — Боливар не вынесет двоих… Боливар не вынесет… не вынесет…

А уходящая вниз сельва продолжала жадно шевелить присосками крон, с нетерпением ожидая новые килограммы биомассы, которые следовало пожрать, переварить, пустить в естественный круговорот веществ.

— Не дрейфь, Жак! — Брангор прокричал ему в самое ухо, — скоро будем на месте!

Ничего не видящим взглядом, в котором до самого дна было разлито страдание. Ренуар посмотрел в ту сторону, где за деревьями сверкнуло плато космодрома, и снова уткнулся лицом в тыльную часть ладони.

Уже было видно, как транспортный корабль готовится к взлету; внешний диск его начал медленно вращаться, окружив себя всполохами защитного поля.

— Только бы успеть. Только бы успеть. — Сломав ограничитель, Данг поставил двигатель на форсаж, но скорость от этого не прибавилась.

Между тем, диск транспорта остановился; тут же погасло и свечение.

— Только бы успеть, — Данг уже повторял это как заклинание, как молитву. — Успеть, успеть… Осталось не больше минуты полета. — Вдруг кольцо звездолета дернулось и начало быстро вращаться в обратную сторону. — Все… старт. — Данг почувствовал, как сердце больно ударилось о лопатку и словно пойманный голубь, затрепыхалось в вакууме груди.

Вращение кольца в несколько секунд достигло апогея, и транспорт, вворачиваясь в энергетический тоннель, медленно пошел вверх.

— Остановитесь! — Данг закричал, безумея от отчаяния и выхватил бластер, начал беспорядочно палить в набирающую ускорение машину.

— Негодяи! Подонки! — Блангор круто взял на себя и по касательной пошед вслед уходящему транспорту. Ионный элемент теперь стал орудием мести — носителем рвущегося к звездолету плазменного потока; пройдя несколько раз мимо дискоида, сверкающей луч ударил наконец в его центр, и тут же вокруг уходящей в пространство машины полыхнул короткий разряд.

На секунду все замерло, как если бы линза небосвода сконцентрировала в своем фокусе голограммный снимок в натуральную величину.

Такое замирание бывает перед ядерным взрывом или спонтанным выбросом энергии. И тогда — ураган из мегалитических глыб обрушивается на человека, дерзнувшего оказаться на пути, и сметает его прочь, не оставляя надежды на спасение.

Мощный удар разрушил голограммный мираж и словно щепку, попавшую в хобот смерча, потащил аппарат с привязанными к нему людьми, в непроницаемую мглу. Крик Брангора разорвал его пополам, и он уже физически чувствовал, как железобетонные блоки воздуха перемалывают его и Жака, тела, вытряхнув наизнанку легкие, внутренности; размазывая по грохочущим атмосферным недрам, неведомо откуда пришедших на эту планету существ.

Их то прижимало к самой земле, то, наоборот, выбрасывало в тропосферу, к слоистым облакам и Данг видел, как шлейф темной венозной крови растирается камнепадом воздушных глыб по мраморной чаше раскаленного добела небосвода. Потерявший управление аппарат вращало как сорванный с дерева лист, и вместе с ним вращалось, на сотни ярдов взрезая окружающее пространство, рвущееся из бластера, лезвие огненного луча.

Неожиданно все стихло, и генераторная пластина, словно по накатанной поверхности понесла их над застывшей в безличности сельвой; только свист ветра холодным лезвием прорезал эту выкачанную тишину, не оставляя, ни мыслей, ни чувств, как если бы Данг слился в одно целое с аппаратом, выполняя функции включенного на холостой режим электронного мозга.

Плавающая цокающая капель от соударений звенела, как металл скрещивающихся шпаг. Цзинь, цзинь, цзинь! Да, именно так звенят капли, падающие на сталактиты; капля известного раствора отрывается от сталактитного острия и летит вниз, на другое острие, и потому вокруг этот сплошной металлический звон. Ведь сталактитов и сталагмитов слишком много, настолько, что нельзя сосчитать их число. И каждая капля, сорвавшаяся с известковой горы на одной планете, должна преодолеть предписанное расстояние пространства, и упасть на строго определенную гору; другой планеты, другой системы, другой галактики. Капля по капле, миллиарды лет они будут тянуться навстречу друг другу: сквозь вакуум, космический холод, радиацию звезд. Будут тянуться до тех пор, пока десятки манвантар не растают в призрачном прошлом. И тогда…

Пересиливая себя Брангор медленно поднял чугунную голову и сквозь розовый туман увидел, что Жак неотрывно смотрел вперед и глаза его широко распахнуты от ужаса. — ОНО пожрало реактор. — Лихорадочный шепот Жака слился в унисон с бритвенным свистом ветра и сознание Данга, как дельфин вынырнуло из омута каталепсии; они летели прямо на багрово-фиолетовый смерчеподобный колосс. Тот словно огромный змей, с необычайной легкостью ломая силовые поля, выталкивал в зенит свое катастрофическое тело. Казалось, его торжествующий рост не кончится никогда. Но вдруг, когда клубящийся столп достиг самого поднебесья, он ткнулся главой о невидимую преграду и начал медленно распадаться на десятки черных извивающихся щупалец: которые потекли к ним — летящим в объятия циклопической гидры, пришельцам.

…Данг очнулся и с омерзением отшвырнул мелких, тычущих в лицо присосками тварей.

Приподнявшись из зарослей травы и опершись на сбитые руки, он осторожно огляделся по сторонам; пластина ионного элемента дергалась, заклиненная между двумя могучими стволами: ее надсадный вой то и дело срывался в обиженное гуденье, словно это был не бездушный аппарат, а какое-то насекомое, попавшее в западню.

— Жак. — Тихо позвал Брангор и поднялся на ноги.

— Данг, ложись. — Распластавшийся за наростами корней Ренуар показывал стволом бластера куда-то вперед.

Невдалеке, в тридцати-сорака ярдах, мелькнуло несколько теней, и снова все замерло.

— Термиты. — Данг, как подкошенный, рухнул в кусты, и над его головой сверкнула спица лазерного луча. Брангор сделал отчаянный прыжок из ненадежного укрытия, и прокатившись по траве, оказался рядом с Жаком.

Несколько очередей, проследовавших за ним вспышками, оставили на стволах обугленные полосы и срезали верхушки молодой поросли.

— Откуда у них эти «мушкеты», — свистяще прошипел Брангор, залавливая дрожь, начавшую колотить так, что застучали зубы.

— Контрабанда, чего тут не понять, — коротко отозвался Жак, заметив цель, сделал несколько выстрелов. Но тут же, около десяти спиц, перехлестываясь друг с другом, бешено заплясали над головой.

— Уходим, перебежками. — Жак выпустил в сторону зарослей огненный протуберанец, и перекатившись через плечо, побежал к следующему укрытию.

Брангор кинулся следом, и петляя из стороны в сторону, то и дело падая, вкатился наконец за вздувшийся корневой бугор. Заметив отступление, термиты ринулись в почти открытую атаку, но тут же вновь рассыпались за стволы деревьев.

— Жак, один готов! — Брангор чуть было не запрыгал от восторга. — Кажется второй тоже, Жак! — Он обернулся назад, и похолодел: прислонившись спиной к членистому стволу, недоуменно улыбаясь, Ренуар смотрел на детеныша термита, стоящего в десяти-двенадцати ярдах от него. Данг не поверил своим глазам — в тонких вытянутых руках термита, отливал вороневой сталью, нет, даже не пистолет, а револьвер девятнадцатого века, из таких стреляли во всех ковбойских фильмах, и он вспомнил марку — револьвер системы «Смит-Вэссон». Это было равносильно тому, как если бы в двадцатом, на пороге двадцать первого века, стрелять из кремневого ружья.

По земным меркам, детенышу было лет семь, не больше: хитиновый слой отсутствовал полностью, и кожа, светло-коричневая, как у креолов; если бы не пара усиков над висками и не отсутствие ушных раковин, можно было бы спутать.

— Жак, — едва слышно произнес Брангор, но он, ничего не замечая, по- прежнему, с улыбкой смотрел на детеныша; этот карапуз, судя по его неумелому обращению с оружием, видимо, никогда ни в кого не стрелял, но его вели ненависть и страх, и он направил вороненый ствол в первого, кто был похож на убийц его соплеменников.

Револьвер дергался в его тонких руках, и грозя утянуть за собой, мотался из стороны в сторону: было даже видно, как он дрожит от иступленного желания отомстить, как нервно вздрагивают усики; и глаза — расширенные от напряжения, отчаянья и страха.

И Ренуар, словно забыв, что на него смотрит смерть, вновь удивленно улыбнулся и, обескураженно почесав в затылке, пошел к детенышу аборигенов, как идут к ребенку, чтобы отнять опасную игрушку. Болтающийся из стороны в сторону ствол испуганно вздрогнул и уставился в центр груди Жака.

И Данг понял, что это произойдет, именно сейчас.

Лэнг закричал, зажмурившись, так же как Грюнер когда он приказал жечь двухгодовалых детей и выпустил заряд по тому, кто принес свинец в своих неокрепших руках. Но за мгновение до этого, короткий хлопок сухо разорвал полуденную тишину.

Крик — обретший самостоятельность, полетел следом за эхом хлопка: и Данг кричал, не в силах остановиться, потому что сам стал воплощением крика; сдернутый с бластера ограничитель словно гильза юркнул в траву, и Данг рванул запредельный форсаж, круша словно солому метровые в обхвате деревья. Он палил напропалую, не глядя и не выбирая цель, заходясь в истошном надрыве, потому что Жака больше не было, потому что все зря, все дрянь, все низачем, и этот лес поглотит каждого, кто не знает его законов, кто пришел сюда, чтобы убивать. И он поглотит неминуемо его — Брангора, агонизирующего трансцендентными потоками плазмы, как поглотила только что, бывшего рядом человека, ибо термиты — мыслящие неразрывные части Тумоса, выполняют волю этой страшной и непонятной планеты.

Данг швырнул раскаленный, с израсходованной батареей бластер и кинулся к Ренуару, остекленевшие глаза которого застыли в умиротворенном изумлении, и улыбка, чуть изогнувшая сомкнутые губы, словно говорила о понимании какой-то новой, пришедшей перед самой смертью истины.

— Жак! — Брангор тряс за плечи распростертого на траве друга.

— Жак! — Вокруг мельтешили пришедшие в театр зрители; оператор, выпучив глаза, на цыпочках бегал по залу, отчего был похож на хомяка, что в цирке научаются бегать в рост, смешно поджав передние лапы.

В дверь заскочили двое в белых халатах, и следом за ним — полицейский. Молоденькая медсестра с ходу раскрыла свой чемоданчик, привычно поставив датчики на голову и грудь.

— В крови алкоголь… Сердце не прослушивается. — Словно из тумана услышал Брангор. — Дыхания нет.

— Что вы понимаете?! Что вы можете понять?! — Расталкивая всех, Данг рванулся к Жаку и, упав на колени, рыдая, прижал к себе его холодеющее тело.

— Что вы можете понять?! Что вы можете знать?!.. Он погиб! Погиб на этой войне! На этой секретной войне! — захлебываясь слезами, Данг кричал им, всем — отдирающим его от умершего: полицейскому, оператору, врачам, зрителям. — Он остался Там, вместо меня! Понимаете, он остался! Что вы можете об этом знать?! Что вы можете знать?! Что вы можете… знать!?