Глава 17

Первым, что я уловила, был запах дыма, который буквально вился вокруг моих ноздрей, моля вдохнуть его. Следующим я осознала, что руки окоченели, а запястья болят. Я открыла глаза и увидела безликую серость бетонного потолка надо мной, а справа от себя бледную обнаженную плоть Кости.

— Что? — начала я, попытавшись сесть и обнаружив, что что — то тянет меня за руки. Я откинула голову назад и шокировано увидела, что прикована к стене, но при этом лежу с Кости на узкой кровати. Я снова пристально посмотрела на него, замечая сигарету, которую он опустил, выдыхая длинную белую струйку дыма.

— Почему ты лежишь здесь и куришь, в то время как я прикована цепью к стене? — потребовала я.

Взгляд, который он кинул на меня, был смесью облегчения и цинизма.

— Так как кажется, что о прошедших двух днях ты ничего не помнишь, позволь мне уверить тебя, милая — сигаретку я заслужил.

Два дня? Последним ясным воспоминанием было то, как Кости выносил меня из подземелья Мари. Это было два дня назад? И в течение этого времени возникла необходимость приковать меня цепью к стене?

— О, дерьмо, — прошептала я, вспоминая свой голос, звучащий так, будто у меня в голове гремели врата в ад. — Кровь Мари… Я получила какие — то ее силы, да?

Доставая ключ из — под кровати, он пробормотал:

— Котенок, это сильное преуменьшение.

Я пару раз ударилась головой о кровать, скорее из ярости, чем из страха. Проклятая Мари. Какого черта она заставила меня выпить ее кровь? Разве не достаточно того, что она выяснила, откуда у меня эти способности? Догадываюсь, что нет. Ей же просто необходимо было подбавить мне еще проблем, вынудив выпить крови. Теперь в дополнение к тому, что народ с катушек съедет, как только узнает, что я могу поглощать силы вампиров через их кровь, Мари решила получить доказательство, что я могу делать то же самое с упырями. Упыри толпой начнут стекаться на сторону Аполлиона, как только откроются эти маленькие лакомые кусочки.

— Она хочет войну, — сказала я, потирая запястья, когда Кости снял наручники. — Если бы она не хотела, она бы просто убила нас. Как только новость разойдется, ничто, кроме моей публичной экзекуции, упырей не успокоит.

— Этого не произойдет, — холодно сказал он.

Я проворчала:

— Я не выступаю "за" смерть, но когда об этом услышат, Аполлиону придется палкой отбиваться от желающих к нему присоединиться—

— Я имел в виду, что Мари никому не скажет, хотя ты тоже права в том, что я не позволю ни одному фанатичному ублюдку прикоснуться к тебе.

Я села, на миг задумавшись о сырости подо мной, но тут же переключившись на то, что он только что сказал.

— Мари никому не скажет? — повторила я. — Это не имеет смысла. Зачем же еще ей использовать такие решительные меры, чтобы заставить меня выпить ее крови, если она не считала, что это каким — то образом принесет ей выгоду? И каким же другим путем она может извлечь из этого пользу, если не оповещением всех и вся, что я могу поглощать силы вампиров и упырей? Не думаю, что она сделала это, чтобы я стала ее новой вуду — подружечкой.

Его рот скривился.

— Я так не думаю, но последнее, что она мне сказала — если мы откроем кому — либо, что ты можешь перенимать силу у упырей или что ты выпила ее крови, она убьет нас обоих. Сказала, что узнает, если мы кому — нибудь расскажем. Должно быть, у нее уже есть призрачные педерасты, шпионящие за нами. Мне даже захотелось нанять эксперта, который будет вышвыривать каждого с просвечивающей плотью, причем вдвойне усерднее проделывать это с Остатками.

— Не говори так. — Слава Богу, Фабиан был с Дэйвом, иначе призрак был бы безутешен, услышав, как холодно Кости говорит о ему подобных. — Они не такие, как Фабиан или другие призраки, — продолжила я, ухватившись за новый клочок воспоминаний. — Так сказала Мари, но я и сама могу чувствовать их. У них отсутствует осознание правильности; неправильно то, что они делают, всё из этого. Эти Остатки просто… как огромные зияющие отверстия потребности, которые стремятся к любому источнику энергии, который найдут. Они не могли сопротивляться тому, что делали с тобой —

— Христос милосердный, — прервал Кости. — Попытайся не позволить этому превратить тебя в «Говорящую с призраками», ладно? Принятие Фабиана — одно, но мы уже дюжинами отгоняем призраков. Если хочешь еще какое — нибудь домашнее животное, давай возьмем побольше кошек.

— Говоря о моем коте, — начала я.

— Он здесь, — сказал Кости, вставая с кровати. — Не в этой комнате, по вполне очевидным причинам. Эд привез его вчера.

Я позволила своему взгляду пропутешествовать по его наготе, потому что, во — первых, кто устоял бы? А во — вторых, это стало для меня почти привычкой восхищаться им каждый раз, когда он поднимался с кровати. Однако кое — что попалось мне на глаза, когда я задержалась на его мускулистых бедрах, отчего по мне поползло неверие. Я резко отодвинулась в сторону, и взгляд на влажность подо мной лишь подтвердил мою догадку, не говоря уже о соответствующих розовых пятнах на моих собственных бедрах.

— Кости, ты серьезно? — задохнулась я. — Ты не мог повременить с сексом, пока я не приду в сознание?

Несомненно, он был очень сексуальным мужчиной. Некоторые могли бы даже назвать его ненасытным, с чем я испытываю желание согласиться, но это уже было слишком —

Он начал смеяться, причем смех его был скорее ироничным, чем откровенно веселящимся.

— Ты, скорее всего, не захочешь говорить об этом, пока не станешь хоть немного менее… возбужденной, — сказал он, казалось, осторожно подбирая слова.

Я скрестила руки на груди, не постукивая при этом ногой только потому, что все еще лежала на кровати.

— Не пытайся использовать все эти хромые мужские оправдания 'Я должен был сделать это, иначе взорвался бы’, ладно? Потому что это бред даже для людей, и уж тем более для вампиров, особенно таких старых, как ты.

Его бровь с вызовом выгнулась.

— Ты действительно думаешь, что я оттрахал бы тебя, если бы ты была без сознания? Разве мы не разрешили этот вопрос давным — давно, прежде чем даже начали встречаться?

Я бросила указующий взгляд вниз на розовые пятна (а все из — за соотношения крови и воды в теле вампира) на кровати — доказательство того, что он кончил.

— Получается, ты сделал это… самостоятельно?

И растер это по мне для лучшего эффекта? — мысленно добавила я.

— Нет, милая, ты определенно была частью этого, но ты не была без сознания, — ровно ответил он. — Ты обезумела от голода из — за крови Мари, и я не имею в виду голод в плане питания.

Ох. Мои щеки фактически покалывало от необходимости покраснеть. Такой поворот событий даже не приходил мне в голову, несмотря на то, что одной из последних вещей, что я ясно помнила, было чувство невероятного голода. Догадываюсь, что я неправильно расценила его тип.

Я напряглась сильнее, пытаясь вспомнить, что было после того момента на кладбище. После короткого ожидания неожиданные картинки принялись танцевать по моей памяти.

Бледное тело Кости поднимается надо мной, в стоне открывается его рот… темно — красные капли крови на его коже, которые я слизываю прежде, чем укусить снова… его волосы, такие темные на моих бедрах, когда он опускает между ними голову… наручники, врезающиеся в мои запястья, в то время как волны удовольствия и желания накатывают на меня…

Да, я участвовала в этом, все правильно. И, казалось, кусала тоже.

— Ну, хм — м… прости за то, что обвинила тебя в… ах…

— В том, что я воспользовался собственной женой, пока она была без сознания? — подсказал он.

Я вздрогнула.

— У меня появляются небольшие проблески того, что произошло — хотя зачем ты приковал меня цепью к стене? Только не говори, что кровь Мари временно превратила меня в любителя садомазохизма.

Если так, то просится вопрос, от чего именно королева вуду ловила кайф, если я и это от нее переняла…

Кости сделал вдох, прежде чем ответить.

— Котенок, давай пока оставим этот разговор. Ты только расстроишься, хотя в этом нет твоей вины.

— Что? — выпалила я, и страх тут же вытеснил медленно растекающуюся теплоту, которую вызвали чувственные воспоминания.

Он сел и взял мою руку, поглаживая пальцы. Тот факт, что он успокаивал меня, заставил меня еще сильнее разнервничаться из — за того, что он собирался сказать.

— В известных ритуалах, которые Мари проводила еще в восемнадцатом столетии, она отводила своих последователей в леса у озера Понтчатрейн, — сказал он, все еще выглядя так, будто тщательно подбирает слова. — Там они устраивали песнопения, наблюдали, как Мари выполняет свои трюки с любимой змеей, и пили из чана вино, окропленное ее кровью. Из — за того, что Мари считалась жрицей вуду у бога Зомби, ее кровь, как предполагалось, давала участникам некую власть над мертвыми, побочный эффект которой заключался в не поддающейся контролю жажде, если учитывать все те оргии, что они устраивали.

Облегчение нахлынуло на меня.

— Но, это же великолепные новости! Тогда получается, что у меня нет способностей поглощать силы упырей так, как я делаю это с вампирами, потому что кровь Мари могла таким путем затронуть любого—

— Те ритуалы были обманом, — прервал он меня. — Они давали людям лишь оправдание, что любые развращения, которым они предавались, не были их собственными деяниями. Ни один из них никогда не получал от ее крови власть над мертвыми. Как бы то ни было, то, что произошло с тобой, было реальным. Мари сказала, что никогда не видела этого прежде, кроме очень редких случаев с другими жрицами вуду.

— Мамбо, — хмуро подсказала я, когда мое облегчение разлетелось в прах, стоило только вспомнить ранее услышанные слова Мари. Я и есть черная магия, сказала она о превращении из Мамбо в упыря, потому все это вполне подкрепляло идею, что ее кровь полна мощной магии. — Так поэтому ты приковал меня цепью? Потому что сила Мари превратила меня в жесткую шлюху? Не удивляюсь твоим словам, что ты заслужил эту сигарету.

Даже силы, которые я получила от Влада и Менчереса, в сравнении с этим больше походили на средненькое по степени неудобство. Выстреливать огоньком из рук, когда расстроена? Не такое уж большое дело, и эй, время от времени это пригождалось. Случайно разбить несколько предметов мебели в нашем доме с помощью телекинеза? Ладно, нам все равно был нужен новый диван и телевизор, а в сложные моменты это было очень даже полезно против плохих парней. Но это? Вообще бесполезная штука, если только у Кости не было глубокой наклонности к садомазохизму.

— Хорошая новость: она сказала, что такой ослепляющий голод не должен произойти с тобой снова, — ответил Кости. — Это был просто начальный непреодолимый ответ на то, что между тобой и мертвыми открылись врата. Похоже на сумасшествие из — за крови, которое испытывают новообращенные вампиры, но то, что ты сможешь контролировать будущие приступы, совершенно ясно.

Это была хорошая новость, но я заметила, что он избегал отвечать на мой вопрос.

— Цепи? — подтолкнула я жестким голосом, чтобы он понял, что я не собираюсь закрывать эту тему.

— Хорошо, милая, если ты по — другому не успокоишься, — протянул он. — Как я уже сказал, ты свихнулась от голода, причем была чертовски сильнее, чем обычно. Не казалось, что ты кого — либо узнавала, поэтому тебя особо не волновало, с кем именно ты утолишь свой голод. Пришлось приковать тебя цепью, потому что иначе ты попыталась бы найти кого — нибудь еще, чтобы удовлетворить свои потребности, пока мне несколько раз приходилось делать паузы, чтобы питаться.

Моя челюсть упала от этого "особо не волновало” и опускалась все ниже с каждым последующим словом, и к тому времени, как он закончил, я даже смутно удивилась, что она еще не лежит у меня на коленях. Я схватила простынь и обмоталась ею во внезапном порыве обжигающего стыда.

— О. Боже. Мой. Пожалуйста, скажи мне, что я не —

— Нет, — сказал Кости с чуть заметной мрачной улыбкой. — Хотя ты успела в полной мере обласкать того счастливчика в Квартале к тому времени, как я догнал тебя. Ты вырвалась у меня на кладбище. Тогда я еще не восстановился на все сто процентов и не ожидал, что ты будешь настолько сильна. Выпив крови, я смог перенести нас к Цепешу, но к тому времени ты уже хорошенько сдвинулась от голода. Мари предупредила, что ты будешь так себя вести, и, должен признать, она не преувеличивала.

Меня пришлось оттаскивать, когда я совершала сексуальное нападение на туриста? Почему, ох, ну почему я не послушала Кости, когда он сказал мне не продолжать эту тему? Но теперь, когда я знала там много, мне просто необходимо было узнать остальное.

— Так, я попыталась изнасиловать туриста и превратила тебя в сексуального раба на два дня. — Мой голос был нейтральным, потому что смущение было настолько глубоким, что это превосходило любую возможную реакцию. — Что — нибудь еще, о чем стоит меня предупредить? Например, от кого еще мне ждать запретительное судебное постановление? Мы еще у Влада? Только не говори, что тебе пришлось и от него меня оттаскивать?

Кости издал нечто вроде деликатного покашливания.

— Нет, мы больше не у Цепеша. Это была временная резиденция, поэтому в ней не было средств сдерживать вампира. Мари предложила принять нас, но, как ты можешь себе представить, я хотел быть от нее подальше. У Менчереса в Западной Вирджинии было место с камерами для удержания вампиров. Он заказал чартерный рейс в Луизиану и помог сдерживать тебя, пока мы добирались.

Его голос слегка изменился, когда он произносил "сдерживать", отчего я почти визгом потребовала:

— Что именно делал Менчерес?

— Удерживал тебя в неподвижном состоянии с помощью своей силы, пока я трахал тебя в задней части самолета, — прямо ответил он и слегка пожал плечами, будто говоря «Ты хотела знать». — Мы не могли рисковать, чтобы ты вырвалась и размолотила самолет, а попытки лететь в Западную Вирджинию с тобой в таком состоянии мудрым не назовешь.

Менчерес. Cо — правитель Кости, прародитель, Мастер вампиров с невероятной силой и союзник, который до сих пор лишал меня присутствия духа, удерживал меня с помощью телекинеза, пока Кости имел меня по пути в камеру для удержания вампиров? Боже милосердный, сделай так, чтобы все это были слуховые галлюцинации!

— Дай мне что — нибудь серебряное, — удалось прохрипеть мне. — Я собираюсь убить себя.

— Не волнуйся, он все время смотрел в другую сторону, — невозмутимо сказал Кости. — Кроме того, он знал, что это обеспокоит тебя, да и Кира не была от этого в восторге.

— Кира тоже там была? — Господи, я едва ее знала! И она была в одном или двух рядах от меня, пока все это происходило? Если бы я еще могла, я бы потеряла сознание от унижения.

— Говорил же, что лучше тебе будет не знать деталей, — ответил Кости с указующим взглядом.

— Больше никогда не буду сомневаться в твоих словах. — И ни шагу не сделаю из этой комнаты, если Менчерес и Кира все еще здесь.

Он притянул меня в объятия, несмотря на то, что я просто окоченела от унижения.

— Ты не должна стыдиться. Все, что ты сделала — поимела собственного мужа; кого это должно шокировать? Не могу сказать, что это — опыт, который мне хотелось бы повторить, но только потому, что ты не была собой. — Он провел губами по моему уху. — С другой стороны, идея приковать тебя на полтора дня ради несдерживаемого секса звучит ужасно привлекательной.

Я знала, что он пытался ободрить меня, но я по — прежнему была поражена тем, что напала на туриста, съезжала с катушек каждый раз, когда Кости не трахал меня, и в качестве смертельного удара — Менчерес, так сказать, участвовал, когда мы с Кости занимались сексом. И тогда я поклялась, что никогда не буду заниматься любовью втроем. Причем мысль эта пришла мне в голову на фоне медленно умирающего неверия.

— Мне казалось, ты сказал, что прошло два дня, — пробормотала я, наконец осознавая последнюю часть того, что он произнес.

— Часов девять ты спала. Я не был уверен, что ты не проснешься все с тем же голодом, поэтому и не снимал наручники.

Я не винила его. Боже, я бы не винила Кости, даже если бы он примотал клейкой лентой ко мне вибратор, позаботившись об этом кошмаре таким путем.

— Ты же знаешь, что говорят быть осторожными с желаниями? Я хотела, чтобы было что — нибудь, что мы могли бы сделать… ну, знаешь, что — то интимное, что ты никогда не делал прежде, но я не думала, что это когда — нибудь произойдет. — Я мягко улыбнулась ему. — Хотя сомневаюсь, что тебя когда — либо заставляли безостановочно заниматься сексом с женщиной, возбужденной вуду — версией «Испанского полета»[2], ведь так?

Он тихо засмеялся.

— Не могу сказать, что такое бывало, Котенок.

— М — да, ну, в общем, считай меня оригиналкой.

На сей раз прикосновение его губ к моей коже длилось дольше мгновения.

— Всегда так и делал.

Как он мог быть нежным со мной сразу после этого группового траха — буквально! — было за пределами моего понимания. Я должна благодарить свою счастливую звезду, что, в то время как для меня этот сценарий представлял собой одиннадцать из десяти возможных баллов по шкале порочности, прежняя человеческая жизнь Кости в качестве жигало, вкупе с его разнообразным прошлым уже в качестве вампира, подводили произошедшее только к троечке. Слава Богу, что он был со мной. Я ужасалась возможности изменить Кости, находясь под вызванным кровью Мари шлюхастым сглазом, не будь его рядом.

От этой мысли я задрожала. Я уже кипела от злости на Мари за то, что та спустила Остатки на Кости; но если бы она расстроила и наш брак — хотя Кости и понял бы данные обстоятельства, он никогда бы этого не забыл — тогда я действительно презирала бы ее.

Вопрос, затмивший даже жгучее смущение моими собственными действиями за прошедшие два дня, заключался в следующем: почему Мари заставила меня выпить ее кровь. Если не ради использования в качестве топлива ради розжига войны для Аполлиона, к чему такое желание увидеть, получу я ее силу или нет? Мари была слишком расчетливой, чтобы заставить меня сделать это лишь ради удовлетворения любопытства, возымеет ли кровь упыря тот же эффект, что и вампирская. Будь так, она могла бы заставить меня выпить крови любого другого упыря и получить те же доказательства.

К чему она стремилась? И должно ли это заботить нас больше действий Аполлиона?

— Если ты был по большей части, ах, занят со мной в течение последних двух дней, могло что — то произойти, — сказала я, опуская ноги с кровати. — Давай надеяться, что что — то стало известно, и что это хорошие новости.