"Искатель. 1961-1991. Выпуск 1" - читать интересную книгу автора (Чейз Джеймс Хедли, Вильямс Чарльз, Сименон...)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Барбара долго извинялась.

— У меня такое чувство, что я вела себя как дура, позвонив в полицию. Но вы не отвечали. А после этой ужасной истории с Робертсом…

— Ничего, все нормально.

Отупение, вызванное всем происшедшим, постепенно проходило, голова начинала соображать получше.

— Я, наверное, заснул. Так в чем дело?

— Ей-богу, может быть, вся эта чепуха не стоит и выеденного яйца. Но вы просили позвонить, если мне вдруг удастся вспомнить, с кем еще встречался Робертс.

— И вы вспомнили?

— Нет, пока нет. Но, кажется, вам имеет смысл справиться у Эрни Севелла. Он работал у Робертса с первых дней открытия магазина и, очевидно, знает все о нем лучше, чем кто-либо в городе. И потом, по всей вероятности, Робертс гораздо охотней рассказывал о своих победах мужчинам, чем малознакомым женщинам…

Черт побери! Мне самому следовало бы вспомнить о Севелле.

— Спасибо за идею. А не можете ли вы мне еще вот что сказать: когда Фрэнс звонила вчера после полудня, откуда был звонок? Не помните, сказала ли телефонистка, что звонят из Нового Орлеана или же просто объявила «междугородная»?

Подавляющее большинство моих знакомых в таких случаях не преминуло бы спросить: «А в чем дело?» Барбара Райан к их числу не относилась. Она работала у меня более года, но лишь сейчас я начинал по-настоящему ценить ее такт.

— Точно не могу сказать, — ответила секретарша. — Я поняла только, что разговор шел из автомата.

— Постойте, постойте! Вы в этом уверены?

— Да. Линия оказалась свободной, и мне отчетливо было слышно, как телефонистка сказала Фрэнс, сколько монет следует опустить в аппарат.

«Я еще в постели»… Какова же была цель этой низкой лжи? И что за рожок вдруг заиграл поблизости? Возможно, музыкальный ящик?

— Сколько же монет та порекомендовала ей опустить?

— Хм… Девяносто центов, насколько помню. Да, точно. Девяносто центов. Я еще подумала — почему не целый доллар?

Следовательно, Фрэнс, видимо, и впрямь звонила из Нового Орлеана. Во всяком случае, не из Карфагена. Кое-что начало проясняться в моей дурацкой башке, даже принимать форму некой гипотезы. Но мне не хватало помощи умного, толкового человека. Наиболее подходящая фигура? Конечно, Джордж! Но я не мог к нему обратиться. Положение адвоката, лица, связанного жесткими рамками законности, будь он на сто процентов уверен в моей невиновности, не позволяло ему стать участником затеи, не вполне законной и к тому же рискованной. Джордж просто-напросто посоветует обратиться в полицию. А вот Барбара при желании могла бы и помочь. Конечно, постараюсь не слишком впутывать ее в эту историю…

— Послушайте, Барбара, — мне пришлось начать издалека. — Я не могу сейчас объяснить все, но завтра Скэнлон, без сомнения, задаст вам обо мне целую кучу вопросов. Отвечайте ему честно и подробно. Только не говорите, что я просил вас об этом. Понимаете?

— Ей-богу, сделать подобное нетрудно, хотя… Право, ничего не могу понять. Впрочем, думаю, справлюсь. Что еще?

— Шериф может спросить, все ли на месте в моем сейфе. Составьте опись и передайте ему. Вот и все. И тысячу благодарностей, Барбара!

Закончив разговор, я быстро вернулся в спальню. Избегая заходить за кровать, где лежала Фрэнс, стараясь ничего не двигать с места, я быстро надел темный костюм, достал из шкафа один из чемоданов, большой кофр желтой кожи с моей личной монограммой. Уложил в него костюм, несколько рубашек, смену нижнего белья, несессер и электрическую бритву. Тут мне в голову пришло, что не мешало бы взять с собой и портрет Фрэнс. Но имелась только одна фотография с ее прелестной головкой — наша свадебная. Жена избегала фотографироваться. Ладно, сгодится и свадебная. Она стояла на ночном столике. Повернулся, протянул руку и не поверил своим глазам: фотография исчезла.

Не может быть! Ведь стояла здесь еще, когда… Тут я осознал, что вряд ли смогу припомнить, когда видел фотографию в последний раз. Знал, что стоит на туалетном столике, привык к ней как к чему-то непременному, непоколебимому. Принялся просматривать ящики, проверил комод в ванной комнате. Фото исчезло. Тем не менее я твердо помнил, что оно стояло на месте после отъезда Фрэнс в Новый Орлеан.

В ярости выругался. Терялось драгоценное время, нечего теперь скрести в затылке, словно деревенский дуралей. У меня в бумажнике лежала небольшая копия свадебной фотографии, которую я сделал тайком от Фрэнс. На худой конец сойдет и копия.

С шумом захлопнул чемодан, повернул выключатель и зашагал по коридору. По дороге прихватил пальто, шляпу и погасил везде свет.

Бросил чемодан в «шевроле». Улица до конца аллеи была темна и пустынна. Задним ходом вывел машину из гаража и закрыл его. Вновь и вновь повторял себе, что единственно возможный метод действий — максимальная естественность всех поступков. Иначе моя затея обречена на провал.

В этот час ночи проще пареной репы определить, установлена ли за мной слежка или нет. Все машины графства, принадлежащие полиции, имели особые номера, которые в Карфагене каждому известны. У последнего перекрестка перед Клебурн-стрит повернул налево, поехал по направлению к западу от центра города, по Тейлор-стрит, затем через два квартала свернул вправо, на Фултон-стрит, чтобы оттуда выехать на Клебурн-стрит в район, где находилась моя контора. Этим путем я ехал всякий раз, отправляясь на работу.

Поставил машину на стоянку, что находилась напротив моей конторы, и вышел из автомобиля. Перед кафе Фуллера стояло три авто, но ни на одном не было полицейского номера. Я пересек тротуар и открыл дверь конторы. Оглянулся — на улице ни души.

У задней стенки конторы рядом с дверью стоял массивный сейф — его всегда хорошо видно с улицы. Я направился прямехонько к стальной коробке, подавляя желание выглянуть в окно. Затем, опустившись на колени, принялся набирать шифр на диске. Дверь сейфа распахнулась. Открыл стальной шкафчик внутри, достал оттуда конверт из толстой белой бумаги. В нем находилось примерно восемнадцать тысяч долларов в бонах по пятьсот и тысяче долларов. Затем запер сейф, вынул из кармана сигарету и, сев на стул, закурил. Первая часть моего плана удалась.

За окнами по-прежнему ни души.

Когда задним ходом выводил «шевроле» со стоянки, из-за угла Фултон-стрит выехала полицейская машина и двинулась в мою сторону. Кровь внезапно словно застыла в жилах. Но внутри автомобиля оказался всего-навсего сержант Кэп Дитс из бригады ночного дозора. Он поприветствовал меня кивком головы и поехал вниз по Клебурн-стрит.

Единственно реальную опасность представлял собою только Скэнлон. Что же… Не спеша я проехал по Клебурн-стрит и повернул на площади Монтроз по направлению к дому. После второго перекрестка вновь свернул и покатил по улице, параллельной Клебурн-стрит. На западной окраине Карфагена выехал на магистральное шоссе и еще раз бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Никого. С облегчением вздохнув, свернул на шоссе и дал газ. Когда проезжал столб с транспарантом «Добро пожаловать в Карфаген», стрелка на спидометре «шевроле» прыгала на отметке сто десять миль в час…

Солнце уже поднялось, часы показывали двадцать минут седьмого утра, когда я поставил автомашину на стоянке в аэропорту Нового Орлеана. Взглянув в зеркальце, увидел, что под глазами у меня большие темные крути. Но голова оставалась ясной. Сунув конверт с долларами в чемодан, я закрыл на ключ дверцу автомашины и отнес поклажу в камеру хранения аэровокзала. В ресторане выпил чашку кофе, разменял в кассе пару долларов на никели, забрал багаж и направился к кабине телефона. Чемодан поставил так, чтобы не выпускать его из поля зрения.

Вызвав междугородную, попросил телефонистку помочь связаться с Эрни Севеллом. Его номера я не знал, но мне было известно, что тот проживал на Спрингер-стрит, на окраине Карфагена, в маленьком, купленном в кредит домишке типа ранчо. Жена Эрни работала в администрации графства в управлении налогообложения. Сам же Эрни, серьезный и работящий молодой человек лет двадцати четырех, поначалу руководил отделом спортивных товаров в универмаге Женнингса, а затем стал работать у Робертса.

— Кто говорит? — раздался сонный голос. — А, мистер Варрен! Мне послышалось, или телефонистка права, сообщив, что вы звоните из Нового Орлеана?

— Точно, — подтвердил я. — Мы здесь со вчерашнего дня. Прошу прощения, ведь разбудил ни свет ни заря…

— Не имеет значения. Знаете, вчера весь день одолевало желание позвонить вам. Но потом решил, что стоит переговорить лично.

— Валяйте! В чем дело?

— Да… — в голосе Эрни послышалась нерешительность, — это по поводу магазина. Не хотелось бы показаться наглым торопыгой, ведь Робертс еще даже не погребен, но ведь и оборудование, и товары на складе в любой момент могут быть скуплены по дешевке каким-нибудь заезжим бизнесменом. И вот мне пришло в голову: коль вы являетесь хозяином здания, то вам, конечно, было бы приятнее иметь в нем работающий магазин, нежели пустое помещение. У меня скопилось несколько тысчонок. Кроме того, если замолвите словечко в банке… В таком случае я сумел бы взяться за дело. О, магазинчик мог бы приносить немалые доходы!

— Вы хотите сказать, что он не приносил должного дохода? А мне казалось, Робертс неплохо справлялся с делом. Разве не так?

— Так-то оно так, да не совсем. Внешне бизнес процветал. И если судить по книгам приходов-расходов, то Робертс действительно получал большие прибыли. Но я не хотел бы говорить неправду во имя лишь того, чтобы, обманув, добиться с вашей помощью займа от банка. Дело в том, что торговля шла столь мизерными темпами, что прибылей от нее едва хватало на погашение арендной платы за помещение и выплату моего заработка. И это при самых отличных перспективах! Иными словами, Робертс абсолютно не выказывал интереса к процветанию магазина. И мне не позволял проявлять и малейшей инициативы. У него на складе никогда не находилось товаров по сезону, он просто не желал заказывать их и уступал лишь двойному нажиму клиента. В конце концов дело дошло до того, что клиент предпочитал нам универмаг Женнингса. И еще: Робертс ни за что не хотел заниматься рекламой. Как я ни старался, мне не удалось убедить его в простой и проверенной истине: реклама — двигатель торговли.

Вспомнились дорогой карабин Робертса, тысяча долларов — сумма паевого взноса в клуб охотников на уток, его спортивная машина последней модели…

— Понимаю, Эрни. Каким же образом ему удавалось выкручиваться?

— Самому любопытно, мистер Варрен. Но мне ничего не известно. Робертс никогда не испытывал никаких затруднений при оплате счетов, а на его счете в банке всегда имелись крупные суммы. Парадокс! Знаю лишь одно: возьмись кто-нибудь как следует за этот магазин спортивных изделий — Женнингсы разорятся за два-три месяца. У них ведь нет никого, кто как следует разбирался бы в системах охотничьих ружей и рыболовных снастях.

— Да, да, знаю… Итак, вы полагаете, что Робертс подделывал свои бухгалтерские книги или имел другой источник доходов?

— Ей-богу, не знаю, плутовал ли он с книгами, но на счет в банке откладывал денег куда как больше, чем зарабатывал на продаже спортивных товаров…

— Я помогу вам, Эрни, получить заем от банка. А скажите, как там с родными Робертса? Объявился ли кто-нибудь?

— Да. Мистер Скэнлон вместе со мной посетил вчера вечером после ужина магазин, и мы нашли там два письма от брата господина Робертса с обратным адресом. Тот проживает в Техасе, в Хьюстоне. Скэнлон послал ему телеграмму и через два часа пришел ответ: брат распорядился отправить тело в Хьюстон, где у Робертсов своя родовая усыпальница на кладбище. Но сам приехать за личными вещами Робертса и урегулировать дело с продажей магазина он сейчас не может.

— А вы не запомнили адрес брата?

— Нет, к сожалению. Но помню, что его имя Клинтон. Клинтон Робертс.

— Надо полагать, сегодня магазин будет закрыт?

— Да, конечно. Скэнлон сказал, что лучше подержать его закрытым до приезда мистера Робертса. Я ему отдал ключи… Имеется в виду мистер Скэнлон.

— Понимаю. Да, Эрни, вот еще что! Не знаете ли вы случайно имена девиц, с которыми Робертс обычно встречался?

Эрни теперь, конечно, сгорал от любопытства, но его выдержки хватило, чтобы ничем не выдать себя.

— Да у Робертса их была целая куча, право! Девицы интересовали шефа куда больше, чем дела в магазине! Видел его несколько раз с Кэрол Холидей и миссис Райан, которая у вас работает. Потом с Мадж Карсон и… постойте, еще с Дорис Бентли и Сю Прентис. Ну и с другими, конечно. Только вот имена вылетели сейчас из головы.

«Дорис… Дорис Бентли — вот чей голос казался мне таким знакомым! Она работала у Фрэнс. Дорис частенько брала трубку, когда я звонил будущей жене».

— Большое спасибо, Эрни! — радости моей не было конца. — И не беспокойтесь о займе!

Смешавшись с толпой авиапассажиров, я сел в автобус, что направлялся в центр. На первой же остановке сошел и взял такси, попросив отвезти в недорогой отель поближе к центру города. Там записался под именем Джеймса Вивера из Оклахомы.

Комната, которую мне предоставили, была на третьем этаже и выходила окнами на мрачную улочку, заставленную баками для мусора и пустыми бочками. Попросив разбудить меня в половине десятого, я разделся и лег.

Но какой тут, к черту, сон! Пришлось встать, побриться, принять душ… До девяти часов, куря сигарету за сигаретой, старался привести в порядок свои мысли. Для полной и четкой картины ниточке, которую, кажется, я нащупал, не хватало какого-то пустяка, самой малости. Без пятнадцати десять, достав из чемодана конверт с бонами, отправился в центр города и в одном из банков попросил обменять их на доллары. Здесь меня хорошо знали и только любезно спросили: «Желает ли мистер получить деньги чеком на предъявителя или на собственное имя?» Выяснив, что мне нужны ассигнации, взглянули с явным удивлением — серьезному бизнесмену не пристало таскать при себе мешки денег. Но спорить, конечно, не стали: каждый волен сходить с ума по-своему. Я, разумеется, постарался найти какой-то предлог, мол, срочная сделка, требующая наличных… Распихав по карманам ассигнации, выскочил на улицу. Часы показывали десять минут одиннадцатого. Время подгоняло, следовало спешить.

Обычно я завтракал у Фуллера, даже после женитьбы на Фрэнс: та никогда не вставала раньше десяти. А в конторе появлялся четверть девятого. Малхоленд завтракал у Фуллера по крайней мере шесть раз в неделю — и в то же время. Даже допустив, что сегодня помощник шерифа пропустит свой завтрак, все одно справится, не видел ли меня кто у Фуллера. Скэнлон, разумеется, уже в курсе, что в городе меня никто не видел. Он позвонит в контору, затем домой ко мне, потом затопит Дворец правосудия океаном проклятий. После чего отправит на Клебурн-стрит пару полицейских осмотреть гараж и убедиться, на месте ли моя машина. Установив, что та отсутствует, а «мерседес» Фрэнс на месте, полицейские некоторое время будут названивать в дверь, потом взломают ее… Спустя час все полицейские участки Соединенных Штатов от Мексики до Канады будут располагать данными обо мне и моем «шевроле». Как только ночная история станет известна Карфагену, Эрни позвонит Скэнлону и сообщит, что я нахожусь в Новом Орлеане. Даже если этого не произойдет, после обеда Скэнлон, будучи осведомлен, в каком банке я абонирован, узнает об обмене бон на доллары, а новоорлеанская полиция обнаружит на стоянке в аэропорту брошенный «шевроле». В моем распоряжении оставалось четыре или пять часов.

Я кинулся к телефонной кабине и лихорадочно стал листать пожелтевшие страницы телефонного справочника. Авиавокзал… Авиакассы… Агентства частные детективные…

Луис Норман, глава частного детективного агентства «Норман и компания», человек с худым интеллигентным лицом, всем своим видом внушал доверие. Он смотрел внимательно, и взгляд его как бы призывал поделиться с ним всеми известными тайнами. Откинувшись в кресле, Луис Норман задумчиво взял в руки дорогую авторучку и спросил:

— Чем могу быть полезен, мистер?..

— Варрен. — Я протянул детективу свою визитную карточку. — Джон Варрен, Карфаген, Алабама. Прежде всего скажите, достаточно ли у вас людей, чтобы заняться весьма неотложным делом. Причем учтите, им придется здорово поработать ногами.

— Трое, не считая меня, — ответил Норман, не задавая излишних вопросов. — Кроме того, могу заполучить и еще двоих, если понадобится. Но такая работа, мистер… э… э… Варрен, особенно если она займет много времени, стоит уйму денег.

— Мне это известно. — Выудив из кармана десять ассигнаций по тысяче долларов, я разложил их перед Норманом на столе. — Сколько понадобится людей, вам лучше судить. Если этого не хватит, представите дополнительный счет. Мне нужны некоторые сведения, причем в темпе.

Я достал из бумажника фотографию Фрэнс и положил ее рядом с банковскими билетами.

— Это моя жена. Миссис находилась в Новом Орлеане с тридцатого декабря по вчерашний день. Мне нужно знать, где она тут бывала, с кем встречалась и так далее…

— По вчерашний день, говорите? Значит, ее больше здесь нет?

— Вы правы.

— Да, нелегкое дельце, — решил Норман, скорчив гримасу. — Будь ваша жена еще в городе… Одно дело — слежка за кем-нибудь, другое — идти по остывшему следу.

— Окажись все это легким и простым, к вам обращаться просто не стоило бы, не правда ли? Так беретесь?

— Как давно сделана фотография?

— Восемнадцать месяцев назад. Миссис здесь очень похожа.

— Что ж, это облегчает задачу. Но успех зависит, конечно, от тех исходных данных, которые вы в состоянии предоставить.

Норман протянул руку к блокноту и отвинтил колпачок авторучки.

— Имя и фамилия, — начал я, — Фрэнс Варрен. Девичья фамилия Киннан. Двадцать семь лет, рост метр семьдесят, вес приблизительно пятьдесят пять, волосы черные, глаза серо-голубые. Всегда элегантно, со вкусом одета. Даже днем предпочитает темные платья и костюмы. В Новый Орлеан уехала в норковом манто, домой вернулась без него. И без семи тысяч долларов. В ее распоряжении имелся «Мерседес-Бенц-220» темно-синего цвета с голубыми сиденьями, зарегистрированный в Алабаме. Но не исключено, что в городе жена им не пользовалась, поскольку не любит водить автомобиль по улицам с оживленным движением. Думаю, предпочитала такси. Знаете, ее ни за что на свете не затащить в автобус, а пешком она ходит только в самом крайнем случае, практически никогда. Любой таксист наверняка запомнит ее. Во-первых, по причине красивых ног, а во-вторых, потому, что таких неимоверных скряг по части чаевых они никогда не забывают. Останавливалась миссис Варрен в Девор-отеле и покинула его вчера около семи часов вечера. Цель визита в Новый Орлеан — побывать на бейсбольном матче вместе со здешними нашими друзьями Дикинсонами, которые проживают по Стиллвел-драйв, дом две тысячи семьсот семьдесят. Вместе с миссис Дикинсон она намеревалась посетить несколько концертов, пару коктейлей. Виделась ли моя жена с Дикинсонами, не знаю. Если вы будете копать с этой стороны, то мое имя, пожалуйста, не упоминайте. Что наверняка известно — в Девор-отеле миссис останавливалась, я с ней говорил по телефону второго января вечером и третьего января, тоже вечером…

Норман перебил меня:

— Жена вам звонила или вы ей?

— Я ей. Она действительно находилась в гостинице.

— Почему, собственно, вы стали ее подозревать?

Пришлось рассказать ему о звонке из наружной кабины, когда Фрэнс пыталась уверить, будто говорила из отеля.

— И из-за денег тоже. Никто не в состоянии выкинуть за неделю семь тысяч долларов с тем, чтобы побывать на бейсбольном матче да паре концертов. Даже на тряпки. Тут ведь не Париж. И наконец, куда делось норковое манто?

— Вы его застраховали?

— Да.

— Возможно, украли. Или миссис его потеряла, а вам признаться побоялась. Но, принимая во внимание, какую сумму денег ваша жена потратила в нашем городе, скорее всего, манто продано или находится в закладе. Я дам задание своим людям проверить все ломбарды и ростовщиков, а также поинтересоваться городскими объявлениями о купле-продаже. Но как вашей жене удалось достать семь тысяч долларов? На текущем счету, я думаю, ведь у нее не могло быть такой суммы, не так ли?

Пришлось объяснить, что Фрэнс продала свои акции, и сообщить имя маклера.

— Стало быть, деньги — ее собственность? — уточнил Норман. — И именно они вас интересуют?

— Не деньги. А то, что миссис их извела.

— Думаете, у нее был другой мужчина?

— Бесспорно. Ничем другим не могу объяснить, почему она скрыла, где и с кем находилась. Конечно, кругленькая сумма отдана в чьи-то ласковые и крепкие руки!

— Буду говорить с вами как профессионал, — предупредил Норман, — поэтому не обижайтесь. Если судить по фотографии, у вашей жены нет необходимости покупать любовника. Итак, деньги израсходованы на что-то иное. Как вы полагаете, не возникали ли у нее какие-либо серьезные неприятности в жизни? Что-нибудь… дающее повод к шантажу?

— Нет, — на этот счет у меня сомнений действительно не имелось. — Она не была какой-нибудь дворовой девчонкой. До нашего брака владела приличным магазином в Карфагене. А еще раньше имела такое же предприятие в Майами.

— Есть ли у нее родственники в Карфагене?

— Нет.

— Друзья? Я хочу сказать, до переезда в Карфаген.

— Нет.

— Хм… А говорила ли миссис когда-нибудь, почему ей пришло в голову свернуть дело в фешенебельном Майами и возобновить его в столь захолустном городишке, где у нее не оказалось даже знакомых?

— Разумеется. Последствия развода. Моя жена и ее первый муж владели магазином на паях, а когда развелись, то продали его и выручку разделили пополам.

И я рассказал детективу, как Фрэнс решила прокатиться к побережью, как остановилась в Карфагене на ночь и как ее привлекли местные возможности и перспективы.

— Понятно, — кивнул Норман.

Хотя мне показалось, объяснение его не убедило. Впрочем, и я не очень в него верил.

— Как с вами связаться в Новом Орлеане?

— Никак. Я буду здесь только один день и даже не снял номера в гостинице. Сегодня после обеда позвоню сам. В дальнейшем звоните в мою контору в Карфагене. Если меня не окажется на месте, все сведения можно сообщить секретарше миссис Барбаре Райан.

— Мы предпочитаем не сообщать конфиденциальной информации третьим лицам, — покачал головой детектив.

— Считайте, вы имеете на это мое личное разрешение.

— Необходимо дать в письменном виде, сэр! И кроме того, как узнать, с кем я говорю? Любая женщина на другом конце провода может заявить, что она — ваша секретарша Барбара Райан.

— Разумеется. Но ведь можно договориться о каком-нибудь пароле или шифре?

— Годится, — решил Норман и написал несколько цифр в своем блокноте. — Номер вашего дела будет В-511. Употребляйте его как шифр.

— Спасибо!

Тут же на фирменном бланке я написал, что разрешаю агентству «Норман и компания» сообщать все сведения третьему лицу, знающему номер В-511, и подписал документ. Детектив тем временем уже вовсю давал по телефону своим парням необходимые указания по розыску следов Фрэнс в Новом Орлеане.

Распрощавшись с Норманом, я заглянул в ближайший банк, разменял двадцать долларов на монеты по двадцать пять и десять центов и на такси заехал в местное бюро телефонной компании. Здесь, попросив справочники Хьюстона и Майами, просмотрел списки тамошних детективных агентств. Конечно, можно было бы дать задание какому-нибудь одному крупному учреждению частного сыска, действующему в масштабах Штатов, но я решил: пусть каждое расследование ведется местными силами и отдельно.

Что касается Майами, то выбор мой пал на агентство «Кросби инвестигейшн», а в Хьюстоне мне приглянулся некий Говард Кейт.

Сначала позвонил в Майами и потребовал связать с мистером Кросби. Сообщив имя и род занятий, спросил:

— Не могли бы вы взяться за дело, требующее участия двух агентов?

— Да, сэр, — прозвучал короткий ответ.

— Отлично. Через полчаса вышлю авиапочтой чек на ваше имя. Двухсот долларов аванса хватит?

— Вполне, мистер Варрен. Что вы желаете?

— Получить сведения конфиденциального характера на одну из моих сотрудниц, которая проживала в Майами.

Я сообщил девичью фамилию Фрэнс и все необходимые данные о ее внешности и тому подобное.

— …Родилась в тридцать седьмом году в Орландо и там же окончила колледж. Затем училась два года в университете в Майами. Так, во всяком случае, она написала в своей анкете. В пятьдесят третьем году начала работать продавщицей в отделе дамского готового платья в магазине Бурдена, затем стала завотделом по рекламе. В пятьдесят пятом вышла замуж за некоего Леона Дюпре, который был чем-то вроде заместителя директора магазина готового платья Лернера, если не ошибаюсь. Вскоре они открыли собственный магазин на Флэглер-стрит. В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году супруги развелись. Этих данных, полагаю, достаточно, чтобы начать сбор более подробных и, главное, точных сведений. Прежде всего мне необходимо знать, не было ли у нашей дамы каких-либо неприятностей, получила ли она действительно развод и где находится в настоящее время этот Дюпре. Наконец, если удастся, узнайте, состояла ли миссис когда-либо в близких отношениях с неким Даном Робертсом, — заключил я, дав описание примет Робертса. — Беретесь ли вы за это дело?

— По исходным данным, мистер, задача вовсе не из трудных. Каким временем мы располагаем и как вам доставить сведения и окончательный счет расходов? По почте?

— Нет. Телеграфируйте мне в контору в Карфаген. Завтра после семи вечера или чуть позднее.

— Будьте спокойны, все будет выполнено в лучшем виде, мистер Варрен!

Я повесил трубку, потом вновь набрал номер междугородного телефона и попросил связать меня с Хьюстоном. Однако у Кейта было занято, пришлось несколько минут подождать. Наконец, сообщив Кейту свое имя и адрес, я договорился об оплате на тех же условиях, что и с Кросби, и дал указание собрать все сведения о Робертсе:

— Мне не известно, где он там проживал… Но у него есть брат, который и теперь обитает в вашем городе, — Клинтон Робертс. Это имя наверняка есть в телефонном справочнике…

— Годится, — решил Кейт прокуренным басом. — А что вы, собственно, хотели бы узнать?

— Где работал? Не имел ли неприятностей с полицией? Почему покинул Хьюстон? Есть ли у него враги? И не проживал ли он когда-нибудь во Флориде, пусть даже и кратковременно? Телеграфируйте мне в контору, в Карфаген, не позже чем завтра после обеда, если вам удастся, конечно, справиться. Не возражаете?

— Нет. Мы беремся за дело немедленно.

Повесив трубку, я вышел из телефонной кабины и опять отправился в банк, третий по счету. Там оформил два чека на предъявителя, приобрел два конверта авиапочты, наклеил на них побольше марок и сделал надпись «срочно». Положив чеки в конверты и надписав на них соответственно адреса Кросби и Кейта, бросил в почтовый ящик. Затем помчался в такси на ярмарку подержанных автомобилей. Не копаясь долго, выбрал подержанный, но прочный «олдсмобил», оформил документы на имя Оливера Твиста из Нью-Орлеана, расплатился и отвел машину на одну из стоянок в центре города, неподалеку от гостиницы. К отелю же подъехал на такси, уплатил там по счету, вышел с чемоданом на улицу. Оттащив его по запруженной в этот обеденный час улице на стоянку к «олдсмобилу», уложил чемодан в багажник.

Часы показывали уже два с четвертью, оставаться в Новом Орлеане далее было опасно. С минуты на минуту на всех стоянках автомашин, автобусов, такси, в аэропортах и вокзалах появятся усиленные наряды полиции, ловчая сеть захлопнется, и я окажусь внутри нее. Чуть ли не бегом бросился к телефонной будке и принялся названивать Норману.