"Ричард Длинные Руки - гроссфюрст" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 5

Дверь в подвал из толстых досок, так щедро укрыта широкими полосами из меди и бронзы, что кажется металлической. Открывали ее с усилием. Я сам взялся за створку и подивился тяжести.

— Ваша светлость, — сказал стражник угрюмо, — идите за мной.

Еще двое пошли сзади, остальные остались охранять вход снаружи. Мы спустились на пол-этажа вниз, снова двери, еще тяжелее и толще, ступеньки привели на этаж ниже, однако страж повел, как я и ожидал, дальше.

Третья дверь из толстых прутьев, похожа на подъемную решетку ворот в замке, но отворяется, как обычная, а там ступеньки повели еще ниже.

Я пробормотал озадаченно:

— Я думал, при такой развитой экономике Гиллеберд в тюрьмах не нуждается… Или это за экономические преступления?

Мы спустились еще на три этажа, стены становились все толще, а проход уже и уже. Наконец страж воткнул факел в щель в стене между глыбами и начал открывать последнюю дверь, такую выбить можно разве что тараном.

На этаже всего пять камер, настоящие каменные мешки, все перекрыты железными решетками. Четыре пусты, а в последней на охапке соломы лежит человек в изодранной одежде.

Страж вытащил из петли дужку висячего замка, оставив висеть на другой, а я вошел в камеру.

В тусклом свете видно, как человек зашевелился, сел, опираясь о стену, ладонью с растопыренными пальцами прикрыл от яркого света факела глаза. Королевскую мантию у него забрали, одежда порвана, серебряные волосы слиплись от грязи. Хорошо видно, насколько немолод, роскошная серебристая борода подрезана очень коротко, как и усы, исчезла та величавость, которую являл на троне.

Сейчас передо мной сидит на охапке прелой соломы просто разбитый и потерявший все надежды старик, даже взгляд тусклый и ничего не выражающий, кроме безмерной усталости.

Он взглянул на меня устало, взгляд безмерно измученного человека, спросил, щурясь от яркого света факела:

— Сэр Ричард?

— Да, — ответил я. — Ваше Величество. Как вы понимаете, я уже вздрючил своих людей, что не позволили вам красиво погибнуть в бою.

Он проговорил хриплым голосом:

— Но как… как у вас такое получилось? Я имею в виду, как удалось сплотить в союз таких разных королей?

— Моя широта мышления, — ответил я, — и бьющая через край гуманность. Больше я ничего не скажу вам, а также не буду закатывать длинных речей, подробно объясняя, что я и как сделал. А еще рассказывая, что и как сделаю с вами.

Он проговорил с изумлением:

— Почему?

— Да так, — ответил я, — есть некоторый опыт. Я могу и на чужом учиться… Ваше Величество, я глубоко уважаю вас и ценю, как достойного противника. Потому не стану затевать эту ерунду с вашим отречением, как мне предлагают советники. Вы — настоящий боец, вы и после отречения останетесь опасным.

Он смотрел исподлобья, я ответил таким же прямым и честным взглядом.

— И что? — спросил он с интересом. — Меня оставят на ночь в клетке с тиграми?.. Оставят привязанным в лесу, где носится стая волков?

Я покачал головой.

— Ничего подобного. Также не буду закапывать в пустыне по шею в песке среди муравьев и скорпионов, не стану подвешивать на цепи, опускающейся в кипящее железо, не буду бросать в яму на съедение лютым псам… ибо умный да находчивый всегда найдет выход, как учит нас история… ну не совсем история, но я умею извлекать уроки отовсюду, как вы догадываетесь.

Он посмотрел остро.

— Так-так… меня удавят прямо здесь?

— Здесь и сейчас, — согласился я. — Это удобно и практично. И никакого цирка.

— Да, — произнес он, — вы просто чудовище…

Я кивнул.

— Не волнуйтесь, будет объявлено то, что следует.

— А именно?

— Вы красиво погибли в бою, — пояснил я. — Я предпочитаю поддерживать хорошее мнение о королях. Скоро корону надену и сам, так что понимаете, это забота о репутации королей вообще.

Он проговорил с неподвижным лицом:

— Да, этого следовало ожидать, зная вас. Теперь-то знаю…

— У меня только один вопрос, — сказал я.

— Слушаю вас, сэр Ричард, — ответил он с холодком.

Я спросил резко:

— Что побудило вас сдаться?

— Это же понятно, — пробормотал он так тихо, словно сам себе.

— А все-таки?

Он чуть-чуть дернул плечом, худым и костлявым, видно через рубаху из тонкого полотна.

— Я еще надеялся переломить ситуацию, — ответил он мрачно, — возглавив войско герцога Ярдширского. С ним бы вернул столицу. Лорды по стране воспрянули бы… У многих хорошие дружины. Я всегда поощрял их создание… хоть и держал под наблюдением.

Я кивнул.

— Да, с войском герцога у вас шансов было бы побольше. Но все равно сражаться против всех южных королевств, когда с севера наступает мощная армия короля Фальстронга…

Он выслушал, поморщился.

— Я развернул бы такую войну, что длилась бы годами. И в конце концов короли отступились бы на условии, что я выведу войска из захваченной Армландии.

— Вы ее не захватили, — возразил я.

Он поморщился.

— Да, вы среагировали моментально. И сумели перехитрить меня. Но я все равно бы мог… если бы оставалось войско Ярдширского. А без него, понимаю, поражение неизбежно. Я готов отречься от трона.

Я покачал головой.

— Поздно.

— Понимаю, — сказал он с тоской. — Трон уже в ваших руках, как и дворец, столица… Но вам все равно понадобится признание других королей! А это самое трудное, вот увидите…

— Посмотрим, — ответил я холодно, повернулся и вышел.

Тюремщик запер за мной дверь, задвинул оба засова, а затем закрыл еще и толстой решеткой, где прутья толщиной с мой большой палец.

— Ваша светлость?

Я огляделся по сторонам, понизил голос:

— Тебе особое задание. Этот пленник должен умереть. Прямо сейчас. И тогда этой кровавой войне конец. Наступит мир и счастье… А ты получишь десять золотых монет!

Он охнул, сказал торопливо:

— Ваша милость, да за такие деньги я мать родную удавлю! Прикажете приступать?

— Да, — ответил я коротко, — прямо сейчас. Немедленно.

И пошел наверх.

В зале тесно от прибывающих командиров отрядов. Все лорды и военачальники уже здесь, слышится хвастливый голос сэра Геллермина, в сотый раз рассказывает, как удалось взять в плен самого Гиллеберда. Подвиг, как ни суди, на перехват сюзерена Турнедо я отправил лучшие части, а у Геллермина остались только те, кто обеспечивал безопасность лорда в его поездках по окрестным селами.

Я помахал сэру Вайтхолду:

— Дорогой друг, пригласите ко мне нашу верхушку. Нужно срочно определить послевоенное положение королевства. Обсудим, можете на ходу формулировать предложения, которые я скорее всего отвергну… но ведь выслушаю?

Он криво улыбнулся, показывая, что шутку понял, а я быстро поднялся в кабинет и рухнул в кресло.

Они входили бодрые, громыхающие, сразу заполнили кабинет раздвинутыми плечами и растопыренными локтями, в прошлый раз места оставалось побольше. К столу садились по-хозяйски, не дожидаясь ни моего приглашения, ни разрешения.

Я поморщился, но сейчас случай особый, улыбнулся, у всех же морды растянуты в стороны от постоянных улыбок.

— Дорогие друзья и братья, — сказал я с подъемом. — Вот и… закончилось!.. Не сомневаюсь, войска турнедцев, оставшись без короля, прекратят войну, а то и вовсе сложат оружие на почетных условиях. Здесь все держалось на личности Гиллеберда, должен признаться — исключительно талантливой, умнейшей и проницательнейшей. Это самое богатое из северных королевств, заслуга в этом в основном короля, он сумел поддерживать экономику во всех ее проявлениях. Нам предстоит быстро выбрать самую правильную и безошибочную политику, как управлять свалившимся на голову…

Барон Саммерсет прервал с почтительным негодованием:

— Ваша светлость! Не само свалилось, а вы взяли, переиграв Гиллеберда на его же поле! А мы, ваши соратники, добывали мечами.

Я поклонился.

— Простите, барон, я неточно выразился в спешке. Да, конечно, не свалилось, а мы все, рыцари Армландии, нанесли ответный и сокрушительный удар! И не только армландцы, я всегда буду помнить огромный вклад в дело завоевания Турнедо сэра Клемента Фицджеральда с его рыцарями, чьи заслуги будут щедро вознаграждены… Но сейчас обстановка резко изменилась в нашу пользу, мы имеем дело с уже фактически сложившей оружие страной… Карту мне!

Принесли карту, я расстелил ее по всей столешнице, лорды придерживают ее сворачивающиеся края и следят за моим пальцем. Конечно, всех интересует, кому что перепадет, но мне прежде всего важнее определить, где какие рудники, годятся ли вот эти земли под пшеницу, которой славится Турнедо, или же здесь развито скотоводство, судоходны ли реки по всей длине, или же ближе к устью, нужно ли пробивать новые дороги, или Его Величество успел и о них позаботиться в полной мере…

Мне подсказывали, кто что знал, больше всего — Геллермин, хотя вообще-то правильнее привлечь местных, тот же Бальза знает намного больше, он отвечал не только за работу дворца, но и держал в руках управляющих землями…

В коридоре раздались топот, лязг металла, испуганные крики. Дверь распахнулась, я ощутил запах дыма и характерный запах горелого мяса, в проеме появился воин в обугленной одежде, что на ходу спадает с него клочьями, и с красной от сильных ожогов половинкой лица.

— Ваша светлость, — прохрипел он. — Гиллеберд…

Я вскочил даже не в тревоге, а в страхе. Воин сделал шаг и упал лицом вниз. Я торопливо подхватил, перевернул лицом кверху. Воспаленная щека на глазах стала багрово-красной, покрылась пузырями, я встряхнул за плечи.

Он произнес слабо:

— …сбежал…

В дверь заглядывали испуганные стражники. Лорды вскочили, хватались за оружие, кто-то с громким топотом выбежал из кабинета.

Я крикнул резко:

— Охрану удвоить! Перекрыть все выходы!.. Сэр Каспер, срочно в подвал, выясните, как это случилось!

— Будет сделано, ваша светлость!

В коридоре топали и звенели металлом все громче, дворец начал наполняться людьми с обнаженным оружием в руках, проверили все ниши, комнаты, зажгли все свечи и светильники. Отряды по двое-трое начали прочесывать все помещения и окрестности вокруг дворца.

Сэр Каспар вернулся и доложил убитым голосом, что в подвале незримый огонь опалил стены, сжег дотла все деревянное, тяжелая металлическая дверь вырвана страшным ударом изнутри вместе с железной рамой и лежит в трех шагах дальше по коридору, решетки расплавлены, замки сорваны…

— Что-то не стыкуется, — проговорил я напряженно, — пойдем взглянем…

Теперь спуск в подземную тюрьму выглядел еще ужаснее. На каждом шагу видно, что изнутри вырвался и несся наверх по ступенькам некий страшный зверь, к тому же обладающий огромной магической мощью…

В подвале тошнотворно пахнет горелым мясом, под стеной двумя горками тускло блестят наполовину расплавленные цепи. Везде следы неистового буйства, словно неконтролируемая ярость поражала все, что оказывалось рядом, даже каменные стены. Я двинулся вдоль той, что держала штыри с цепями, от глыб все еще идет тепло. Взгляд зацепился за некий выступ, память услужливо подсказала, что в прошлый визит здесь было ровно…

Пальцы мои схватились за разогретый камень. Легонько хрустнула запекшаяся было корочка, глыба неспешно подалась под моим натиском. В глубине стены открылась ниша, где можно бы спрятать бычью голову.

Двое стражей, что неотступно сопровождают меня, открыли рты.

— Ваша светлость!

Я сказал горько:

— Теперь понятно, почему Гиллеберд сказал своим победителям, что он дурак и нужно такого посадить в самый глубокий подвал…

— Ваша светлость, — проговорил один с трудом, — а что там было?

Я сказал зло:

— Если бы знал!.. Теперь вам придется страшиться любой тени. В общем, ходить только по двое, даже в отхожее место, понятно?.. Чуть что, поднимать крик!

— Ваша светлость!

— Ничего-ничего, — ответил я строго, — никакого ущербу вашей чести, когда имеете дело с магией. А то и пикнуть не успеете!.. Увидишь, что напало что-то на друга, сперва ори во весь голос, зови на помощь, потом бросайся спасать…

Я поднялся наверх, в воздухе странный запах, или мне только чудится, но когда вернулся в свой кабинет, он же бывший гиллебердов, с порога увидел, что кресло слегка сдвинуто, один гобелен сорван со стены и лежит на полу, а за ним распахнутая дверца секретной схованки…

Кто-то очень торопился, даже не повесил гобелен обратно, тогда бы я ничего не заподозрил. Или нарочито не повесил, посылая мне зловещее напоминание, что нигде не буду в безопасности?

Появился сэр Вайтхолд, настолько расстроенный, что я вместо того, чтобы наорать и натопать ногами, устало махнул рукой.

— Ладно, не убивайтесь…

— Но, ваша светлость, — начал он расстроенно.

Я прервал:

— Противник у нас оказался очень уж… предусмотрительный. Я сам виноват, надо было велеть убить сразу же в том подвале у меня на глазах. Дурак, умыл руки. Отвернулся, оставил эту проблему палачам!

Он сказал со вздохом:

— Может, и лучше, что там сгорели стражники, а не вы, ваша светлость?

— Может, — сказал я зло, — но все-таки иногда кажется, что в моем присутствии Гиллеберд не решился бы… или не сумел бы. Кто знает, может быть, он им гору золота пообещал, если там из стены камешек достанут! Достали, а их оттуда огнем и сожгло. История учит, что сильные да предусмотрительные всегда найдут выход даже из такой отчаянной ситуации.

Он вздохнул.

— Да, Гиллеберд всегда все предусматривал. Я тоже теперь только вспомнил, его хотели поместить в камеру на первом подземном уровне, а он сам подсказал, что в нижнем куда хуже…

— Хуже не то, — сказал я с расстановкой, — что ускользнул. Хуже, что не убежал подальше, а все еще где-то во дворце!

Он вскричал устрашенно:

— Ваша милость!

Я кивнул на гобелен на полу.

— Видите? А вот ту впадину в стене?.. Знаете, что там было спрятано?.. И я не знаю. Ради этого он и прибыл. И сейчас даже не представляю, где он и что может сделать…

Он сказал тоскливо, стараясь не встречаться со мной взглядом:

— Гиллеберд не тот человек, который смирится с поражением. Что делать будем, ваша светлость?

— Не знаю, — ответил я. — Просто удвойте, утройте бдительность. И хотя он явился за моей головой, но и вам может перепасть… по пути. Скажите всем, чтобы присматривались к любой подозрительной тени, вслушивались в любой шорох!

Он спросил с надеждой:

— Думаете, поможет?

— Что-то же делать надо? — спросил я. — Всех, у кого амулеты против незримников и призрачников — во дворец. Расставить по всем коридорам…

Он ушел, чуточку подбодренный, я смотрел вслед и думал, кто бы теперь подбодрил меня, настроение аховое, все было так хорошо, уже и пирог разрезали…