"Доверься судьбе" - читать интересную книгу автора (Кэссиди Гвендолин)

8

Слава Богу, когда они спустились в гостиную, Сабрины там не было! А ведь Клэр слышала, как Олимпия уговаривала ее остаться к ужину. Правда, теперь, зная то, что она знала, Клэр могла отчасти понять чувства сестры Маркоса. Трудно пережить, когда какая-то иностранка, о существовании которой ты и слыхом не слыхал, сваливается точно снег на голову и лишает наследства.

Если Элеана хоть отчасти разделяла мнение сестры, то не подавала виду. За месяц волосы у нее заметно отрасли, и она очень похорошела.

— Да я к ним уже привыкла, — беззаботно ответила девушка на комплимент Клэр. — Может, так и оставлю короткими. В жару, например, гораздо прохладнее с короткой стрижкой.

— Этак ты никогда не найдешь себе мужа, ― колко заметила Олимпия. — Главное украшение женщины — это ее волосы. При условии, разумеется, что она ими занимается.

Выпад в мою сторону, поняла Клэр, но не обиделась. Ну и пусть она не сооружает на голове сложных причесок, ее волосы и распущенные хороши. А если кому-то не нравится, что они светлые, это уж не ее проблемы.

— С таким лицом и с такой фигурой Элеана может не бояться, что ее избранник испугается короткой стрижки, — заметила она. — Там, откуда я родом, она произвела бы фурор.

— А когда мне можно будет туда поехать? — с воодушевлением поинтересовалась Элеана.

— По-моему, ты, моя милая, в своей жизни произвела фурора уже более чем достаточно, — с напускной строгостью отозвался ее брат, однако подрагивающие уголки губ выдавали его веселье. — Сочувствую тому бедолаге, которого угораздит на тебе жениться. В жизни ему покоя не знать.

— Что-то Спиро давненько к нам не заезжал, — как бы невзначай заметила Олимпия, но в ее голосе сквозило столько злобы, что Клэр захотелось влепить несносной мегере пощечину. — Надо думать, нашел себе общество поинтереснее.

Из глаз Элеаны мигом пропал блеск, но головы она не опустила.

— Спиро меня больше не интересует, — вызывающе заявила она, — так что напрасно злорадствуешь.

Олимпия процедила что-то по-гречески, явно очень ядовитое. Элеана вспыхнула, и между сестрами разгорелась бы жаркая перепалка, не положи Маркос ей конец одной энергичной фразой на том же языке. Вот кто настоящий хозяин дома, подумала Клэр, наблюдая, как Олимпия замкнулась в угрюмом молчании.

Жаль было Янниса: на него весь этот эпизод явно произвел гнетущее впечатление. Поскорей бы он и впрямь обрел прежнюю независимость. Хотя Олимпия все равно не подарок. И как это она умудрилась окрутить его?

Из всех присутствующих меньше всего внимания на стычку сестер обратила София. Казалось, ничто не могло омрачить ее торжества. Маркос, сын и наследник рода Стефанидесов, наконец женился и, надо надеяться, скоро подарит ей внука. Большего для счастья ей не требовалось.

Клэр уже за кофе начала клевать носом, но не хотела уходить без Маркоса. К тому времени, когда наконец поднялись в спальню, она была полумертвой от усталости и потому извиняющимся тоном пробормотала, как только муж обнял ее:

— Прости, я просто без сил. Мне нужно хоть немного поспать.

— О чем разговор, — сухо ответил Маркос. — У нас впереди вся жизнь.

Как ни устала Клэр, а все же ощутила мгновенный укол боли. Ну почему он не мог обнять ее просто так, показать, что она нужна ему не только для секса. А вдруг он сейчас думает о Сабрине? Вдруг мечтает, чтобы в этой постели лежала она?

Клэр проснулась на заре. Она проспала совсем мало, но чувствовала себя как никогда бодрой. Маркос лежал рядом. Одеяло сползло, обнажив прекрасное, до мельчайших подробностей изученное ею тело. Клэр ощутила, как зарождается в ней знакомая жажда, удовлетворить которую мог лишь он один. Она потянулась было к мужу, чтобы лаской разбудить его, но тут же отпрянула. Вечером она отказала ему, так почему сегодня он должен отвечать на ее желания?

Отвернувшись, Клэр подавила тяжелый вздох. Последние несколько недель научили ее тому, что любовь вовсе не обязательно разит слепящей молнией сразу и навсегда. Нет, любовь может взрастать постепенно, незаметно и тихо, пока она не уподобится грозной лавине, сметающей все на своем пути. Маркос — мужчина, во всех отношениях достойный любви. Порой Клэр бунтовала против его мужской властности, однако именно эта властность составляла неотъемлемую часть его привлекательности.

Да, Клэр любила мужа, но, увы, любила безответно. Он же скорее всего никогда не полюбит так, как ей бы того хотелось.

Первые дни в имении отца дались молодой женщине тяжело. Порой она всерьез жалела, что нельзя перевести стрелки часов назад. Тогда бы она ни за что не отправилась в роковое путешествие. Да, она не узнала бы Маркоса, но зато со временем встретила бы какого-нибудь хорошего человека, за которого вышла замуж и родила ему детей. И не стала бы страдать, сравнивая ночи, проведенные с ним, и ночи с Маркосом, — не стала бы потому, что ей просто не с чем было бы сравнивать.

Надо признать, в этом отношении жаловаться Клэр было не на что. В постели Маркос был бесподобен. Везет же мужчинам, с горечью думала она, прислушиваясь к ровному дыханию спящего рядом мужа. У них все просто. Для них не обязательно слышать слова любви, они могут прожить и без телячьих нежностей. А вот она уже умирает от желания услышать от Маркоса заветное признание. Да только он не любил ее, а лицемерить не привык.

Шли дни, и подозрения превратились в уверенность. Мысль о растущей внутри нее жизни, наполняла молодую женщину тайным ликованием. Подарить Маркосу ребенка, плод их союза! Пусть это будет первый из их детей, решила Клэр, всю жизнь жалевшая, что у нее нет брата или сестры. И пусть первым родится сын — ведь для Маркоса так важно получить наследника имени Стефанидесов. Самой-то ей было все равно, лишь бы малыш родился здоровеньким.

Лишь от Элеаны она узнала, что у Маркоса скоро день рождения. Олимпия скорее всего только радовалась бы, если бы Клэр попала впросак, а София наверняка считала, что молодая жена и сама все знает. Клэр решила приберечь новость о своей беременности до знаменательного дня. Это будет ее личным, особым подарком, она преподнесет его мужу наедине. Но что бы подарить еще?

В конце концов Клэр остановила выбор на миниатюрной копии Ники Самофракийской. Почему-то ей казалось, что эта статуя как нельзя лучше олицетворяет свободолюбивую, непреклонную душу Маркоса. Подписывая чек, она испытала странное, чуть пугающее ощущение. Вот и она стала настоящим членом семьи Стефанидес не только формально, но и на деле приобщилась к клану людей, для которых деньги лишь средство достижения цели.

Маркос очень мило поблагодарил ее за подарок. Глядя, как он разворачивает подарки от остальных членов семьи, Клэр тешила себя мыслями о сюрпризе, что ему еще предстоит. София собиралась устроить торжественный прием, хотя ее сын охотнее провел бы день, как обычно.

— Я уже вырос из того возраста, когда празднуют дни рождения, — сказал он жене наедине. — Но мама, к несчастью, никак не хочет это признать. Если сегодня все пойдет по знакомому сценарию, нам подадут шампанское и все будут пить за мое здоровье и преуспеяние.

— За это и я выпью охотно, — улыбнулась Клэр. — Во всяком случае, за здоровье.

Маркос вопросительно поднял бровь.

— Неужели мое преуспеяние тебя не волнует?

— Деньги еще не все.

— Ну да, ты мне уже говорила, — произнес он. — Но, признайся, толк от них есть. Представь, чем был бы «Орестиос» без денег, что в него вложены.

Они сидели у него в кабинете. И, глядя на Маркоса, Клэр вспомнила вдруг первую их встречу, день, когда увидела его впервые. Влечение, что испытала она тогда, не шло ни в какое сравнение с глубоким чувством, которое переполняло ее сердце сегодня.

— Мне надо тебе что-то сказать. — Клэр не могла больше ждать. — Ты станешь отцом.

Маркос медленно поднялся из-за стола. Глаза их встретились — и Клэр почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

— Ты уверена? — тихо спросил Маркос.

— Ну, насколько это возможно без подтверждения специалистов.

Маркос сгреб жену в объятия и поцеловал так, что у нее зашлось сердце.

— Мама будет в восторге.

— Если родится мальчик.

Он усмехнулся.

— Ты что, правда думаешь, она будет косо глядеть на девочку?

— Я думаю, что, если рожу девочку, она будет косо глядеть на меня.

Маркос рассмеялся и покачал головой.

— Уверяю тебя, кто бы ни родился, она примет малыша с распростертыми объятиями.

Клэр не могла отвести взгляда от его глаз. Казалось, еще миг — и непроницаемая завеса поднимется, она поймет наконец, что таится в их черной глубине.

— Так ты не стремишься во что бы то ни стало продолжить род Стефанидесов?

— Само собой, стремлюсь. Трехвековая история наших предков прямо-таки взывает, чтобы я приложил к тому все усилия. Но если вдруг не удастся… — Он пожал плечами. — Что ж, мир проживет и без нас.

— В любом случае, на одном мы не остановимся! — импульсивно воскликнула Клэр.

Маркос бережно убрал с ее лица упавшую прядь волос так ласково, что сердце у его жены едва не разорвалось от нежности.

— Тебе не хватало брата или сестры?

— Да, — призналась она.

— Твоим родителям не хотелось большой семьи?

— Думаю, у них просто не получилось. — Клэр боролась с желанием признаться ему в любви немедленно. — Ведь не все отличаются талантами Стефанидесов.

— Ну, недавно я и сам потерпел неудачу, — напомнил Маркос. — Так что твой отчим отнюдь не исключение.

И он снова принялся целовать ее. А когда отпустил, Клэр от души пожалела, что не вытерпела и рассказала ему все сейчас. Надо было подождать до более интимной обстановки, когда они могли бы не бояться, что кто-то войдет.

Может, Маркос и разделял ее огорчение, но сохранял завидное самообладание.

— Послушай, — он шутливо приложил палец к ее губам, — давай-ка не будем никому рассказывать о ребенке, пока не убедимся. Я запишу тебя к врачу.

Клэр согласно кивнула. Пожалуй, в этом был смысл.

— А знаешь, — задумчиво произнесла она, — я только сейчас заметила, что ты говоришь по-английски, как один актер, по которому все девчонки в нашей школе с ума сходили.

В глазах Маркоса заплясали чертики.

— И ты тоже?

— Я-то в первую очередь! Он был просто неотразим. Только немного староват. Должно быть, не моложе тридцати четырех.

Взгляд Маркоса стал еще более лукавым.

— Сегодня ночью, — пообещал он, — я покажу тебе, на что способен дряхлый тридцатичетырехлетний старик!

Клэр состроила гримасу, отчаянно жалея, что до ночи еще далеко.

— Заранее дрожу.

Появившаяся в дверях София нарушила супружескую идиллию.

— Скоро начнут собираться гости. Вам не кажется, что пора готовиться?

— Да-да, конечно, — спохватилась Клэр. — Я и не думала, что уже так поздно. А прием будет очень торжественный?

— Все зависит от тебя, поскольку тон задавать будешь ты, — отозвался Маркос. — Иди, я сейчас тебя догоню.

Когда он поднялся в спальню, Клэр уже успела одеться. После долгих колебаний она остановила выбор на довольно простом, но элегантном платье, которое купила на днях, но еще ни разу не надевала. Чем-то оно напоминало греческую тунику — прямого покроя, из серебристого шелка. Судя по тому, что Маркос скрылся в ванной, никак не прокомментировав ее наряд, платье вполне подходило случаю. Еще бы ему не подходить, улыбнулась молодая женщина своему отражению в зеркале. За такие-то деньги!

Босоножки на низком каблуке удачно сочетали элегантность с удобством, а когда собираешься провести три-четыре часа на ногах, удобство — незаменимая вещь.

Зато с выбором драгоценностей долго возиться не пришлось. У Клэр всего-то и было, что одно-единственное ожерелье из дымчатых топазов, подаренное родителями на восемнадцатилетие, да серебряные часы на браслете, которые Маркос купил ей в Афинах.

Ну и еще, само собой разумеется, обручальное кольцо. Клэр вытянула руку, ловя бриллиантом луч света из окна. Жаль, она не сумела уговорить Маркоса преподнести ей что-нибудь попроще, лучше всего простой тоненький ободок без камня. Конечно, по меркам того общества, в котором ей предстояло жить, это кольцо никак нельзя было назвать претенциозным, но, на взгляд Клэр, его несомненная дороговизна граничила с безвкусицей.

Она так и стояла, задумчиво глядя на игру разноцветных солнечных зайчиков на стенах, когда из душа выскочил Маркос.

— А я думал, ты давно ушла.

— Сегодня же твой день рождения, а не мой, — отозвалась Клэр. — И гости придут, чтобы повидать тебя, а не меня.

— Вот и ошибаешься. Главной приманкой будешь ты. Добрая половина явится лишь затем, чтобы поглядеть на женщину, которая удостоилась моего выбора.

Вот только возможности выбирать у тебя-то и не было, печально подумала Клэр.

— У меня на родине это называют смотринами, — пошутила она.

Маркос сощурился.

— Теперь твоя родина здесь.

— Нет, здесь я просто живу, — возразила Клэр. — Я сохранила британский паспорт.

— Учитывая, что твой отец был греком, тебе не составит труда получить греческое гражданство.

— При условии, что я хочу стать гражданкой Греции.

Маркос перестал застегивать пуговицы светлой шелковой рубашки и с досадой воззрился на жену.

— У тебя отец — грек, муж — тоже. Так почему бы тебе не хотеть?

Признаться, до этой секунды Клэр не задумывалась о гражданстве, поэтому ей было трудно выразить свои чувства связно и доходчиво.

— Понимаешь, мама ведь англичанка. Я воспитана в английских традициях. И не могу просто так взять и повернуться спиной к двадцати пяти годам моей жизни.

— Думаешь, я прошу тебя это делать?

— А разве нет? — спросила она. — Знаешь, я не ощущаю себя гречанкой. Ни в каком отношении. Откуда вдруг такая уверенность, что я мечтаю принять греческое подданство?

— Ты могла бы сделать это хотя бы в память об отце. Останься он в живых, ты была бы самой настоящей гречанкой.

— Кто знает.

Маркос раздраженно тряхнул головой.

— После рождения ребенка семья Никоса была бы вынуждена признать этот брак. Ты ведь не знаешь наших традиций, а я в них вырос.

Клэр решила прекратить спор. Но точку в разговоре поставить все же было надо.

— Я остаюсь британкой, — твердо заявила она. В черных глазах Маркоса сверкнула сталь.

— Ты, разумеется, вольна поступать как тебе угодно, но наши дети получат отцовское гражданство и национальность.

Он повернулся к ней спиной и продолжил одеваться. Клэр молча смотрела, как Маркос снимает с вешалки один из своих излюбленных серовато-жемчужных костюмов, что сидели на его мускулистом теле точно влитые. И зачем, спрашивается, она так горячилась? Неужели нельзя было сказать все то же спокойнее, без накала страстей? Но суть остается сутью. Помимо всего прочего смена гражданства была сродни пощечины, нанесенной ею своей матери.

Правда, с детьми все будет по-иному. Разумеется, они выучатся говорить по-английски, но родиной станут считать Грецию. С этим придется смириться.

Когда Маркос и Клэр спустились вниз, гости уже начали собираться. За следующие полчаса столько незнакомых людей поцеловали Клэр в обе щеки, что она и счет потеряла. Все с плохо скрытым любопытством разглядывали новую хозяйку «Орестиос». Интересно, гадала Клэр, что бы они сказали, узнай, кто она на самом деле.

До чего же приятно было увидеть среди всей этой толпы знакомое лицо! Клэр искренне обрадовалась Спиро.

— Почему вы так давно к нам не заглядывали? — попеняла она, отводя его в сторону. — Мы уже почти две недели как вернулись!

— Да меня самого в стране не было. Я только два дня назад приехал, — ответил Спиро. — И только вчера вечером узнал ошеломляющую новость.

— Сильно удивились? — спросила Клэр, слегка побаиваясь ответа.

Он ободряюще улыбнулся.

— Маркос уже до того рассказал мне о ваших правах на состояние Стефанидесов и о том, что собирается исправить совершенную несправедливость. Теперь Никос может спокойно спать в могиле. — Спиро посмотрел на нее испытующим взглядом. — Вы счастливы?

— Ну конечно, — отозвалась Клэр. — А кто не был бы счастлив, получив столько благ сразу?

Лицо Спиро слегка помрачнело.

— Но вы, надеюсь, питаете к Маркосу хоть какие-то нежные чувства?

— Безусловно, — кивнула Клэр, которой очень хотелось сказать ему правду. — Я бы ни за что не вышла замуж, не питая к будущему мужу совсем никаких чувств. А как вы? — поспешила она сменить тему. — Еще не нашли девушку своей мечты?

В глазах его зажглись так хорошо знакомые ей лукавые огоньки.

— Ну, поскольку девушка моей мечты ушла к другому, придется начинать поиски заново.

— Бывают, знаете ли, кандидатуры и похуже Элеаны, — пробормотала Клэр.

— Действительно, — с неожиданным энтузиазмом согласился Спиро. — Я ее часто вспоминал за эти недели. — Молодой человек огляделся по сторонам. — А она сегодня здесь?

— Где-то здесь. — Неужели и Элеане наконец улыбнется счастье? — Ищите ярко-фиолетовое платье. Хотя ярких платьев тут нынче в избытке, — шутливо добавила она. — Похоже, я здесь единственная птичка с тусклым оперением.

Спиро подчеркнуто восхищенным взглядом окинул ее сверкающие глаза, изящные алые губы, точеный носик и каскад блестящих золотистых локонов.

— Ваше оперение не может быть тусклым. Вы всегда прекрасны. Маркос — счастливчик!

Интересно, а сам-то он так думает? Клэр невольно вздохнула, и тут же сердце ее оборвалось: в нескольких шагах показалась пара, столь увлеченная друг другом, что не замечала никого вокруг. Сабрина была сегодня особенно хороша в облегающем платье цвета морской волны. Она завлекающе поглядывала огромными черными глазами на Маркоса, а тот, казалось, только о том и мечтал.

Конечно, Клэр и сама могла бы догадаться, что без Сабрины вечер не обойдется. Еще бы, давняя подруга Олимпии, не говоря уж о Маркосе. Вот, кстати, любопытно, насколько тесной была их дружба?

— А между Маркосом и Сабриной что-нибудь было? — не подумав задала она Спиро сей животрепещущий вопрос.

Тот замялся.

— Боюсь, на это в состоянии ответить лишь сам Маркос.

— Да, разумеется. — Клэр уже жалела о своей несдержанности. — Простите, Спиро, мне не следовало спрашивать.

— Если вас это хоть немного успокоит, то Сабрина не та женщина, с которой лично я захотел бы связать мою судьбу, — после некоторой паузы произнес Спиро.

И что, спрашивается, он имел в виду? Вряд ли то, что она не привлекает его физически. Ни один пылкий и темпераментный грек не в состоянии равнодушно видеть такую красавицу. Но уточнять Клэр побоялась.

Когда она вновь подняла взор, Маркос с Сабриной исчезли. Куда, зачем? Клэр даже думать об этом не хотелось.

Пробираясь сквозь толпу, к ним шла Элеана. Фиолетовое платье выгодно подчеркивало прелесть тонкого девичьего стана. Губы были накрашены такой же фиолетовой помадой, ногти на руках тоже. Экстравагантно? Возможно, но Элеане шло изумительно.

Они со Спиро тотчас же завели беседу на греческом. Клэр пока понимала в лучшем случае одно слово из десяти, тем более в столь живом темпе, но сейчас все было ясно и без слов. Первой опомнилась Элеана.

— Ничего, ничего, — заверила ее Клэр. — Мне ведь никогда не усовершенствовать мой греческий, если все постоянно будут приноравливаться ко мне и говорить на английском. Надеюсь, через год я буду владеть греческим свободно.

А еще, невольно подумала она, через год я уже стану матерью. Буду ли я к тому времени лучше знать человека, за которого вышла замуж?

Краем глаза она заметила, что один из гостей уже несколько минут топчется поблизости, явно ожидая ее внимания. Сославшись на обязанности хозяйки, Клэр оставила Спиро с Элеаной вдвоем, нацепила на лицо светскую улыбку и направилась к незнакомцу.

— Ангелос Попандопулос, — представился эффектный щеголь, пожирая ее взглядом. — Уже битый час сгораю от нетерпения сказать вам, что вы прекрасны. Красотой вы затмеваете всех женщин на этом приеме.

Что и говорить, Клэр доводилось слышать комплименты и потоньше. Однако положение обязывает.

— Вы мне льстите, мистер Попандопулос.

— Ангелос, — поспешно поправил он. — Если мы собираемся стать близкими друзьями, зовите меня просто Ангелос.

Клэр с трудом сдержалась от смеха.

— А мы собираемся стать близкими друзьями?

— Ну разумеется. — Он искренне удивился. — Ведь вы чувствуете то же, что и я. Я знаю это, я прочел это в ваших глазах!

Нечестно, конечно, было дразнить беднягу, но искушение оказалось слишком велико. Ангелос Попандопулос был так уверен в собственной неотразимости! Клэр подпустила в голос сожаления.

— Увы, иной раз приходится бороться с собой.

Ей еще не приходилось встречать в жизни классический тип опереточного героя-любовника. И вот он стоял перед ней, прямо хоть сейчас на сцену.

— Но зачем, зачем бороться? — томно-настойчиво проворковал Ангелос.

Хорошего понемножку. Пора кончать эту комедию.

— Затем, что у меня есть муж, — пояснила Клэр, стараясь обойтись с незадачливым соблазнителем мягче, чем он того заслуживал. Но тот лишь пренебрежительно пожал плечами.

— Ваш муж не гнушается интрижками на стороне, так почему вы должны себя ограничивать?

Конечно, на подобную провокацию можно было ответить лишь презрением. Рассудком Клэр это прекрасно понимала, да вот только внять ему была не в состоянии.

— С кем? — вырвалось у нее.

— Разумеется, с красоткой Сабриной, — ответил Ангелос, будто поражаясь наивности вопроса. — Это ни для кого не секрет. Наверняка есть и другие. Маркос из тех мужчин, которым недостаточно одной женщины.

Клэр еле сдержала протестующее восклицание. Ведь, если подумать, Ангелос не сказал ей ничего, что она бы себе уже не говорила раз сто.

— По-моему, вам лучше уйти, — с трудом держа себя в руках, произнесла она.

— Досадно. — Ангелос вздохнул. — А я-то думал, вы и впрямь неординарная женщина.

Резко отвернувшись, Клэр заспешила прочь, боясь, что еще секунда — и она сорвется. Ну уж нет! Как бы ни разрывалось от муки сердце, окружающие не должны ничего заподозрить. Она замедлила шаг и снова сделала приветливое лицо.