"Ветка омелы" - читать интересную книгу автора (Кэссиди Гвендолин)

11

Как давно это было — прошло целых двенадцать месяцев!

Фейт с удовольствием расслабилась на мягком кожаном сиденье машины, которая мчалась по прибрежному шоссе из Ниццы в сторону Сен-Тропеза.

— Мне так хочется увидеть Никки, — сказала она. — Уж никак не ожидала, что вы решитесь на ребенка!

— Для нас это тоже неожиданность, — признался Гюстав. — Очень приятная неожиданность. Я и не мечтал, что в мои годы мне снова посчастливится стать отцом!

— А я вообще не планировала заводить ребенка, — вступила в разговор Эвелина. — Поверьте, весьма непросто решиться на первенца в тридцать пять. Я до сих пор не могу восстановить фигуру!

— Ну что ты, дорогая, теперь ты еще красивее, чем когда я впервые увидел тебя, — поспешно заверил ее Гюстав с присущей ему галантностью, которая всегда импонировала Фейт.

Если в самом начале у меня были сомнения насчет любви Эвелины к мужу, то теперь, похоже, они исчезли, заключила Фейт, заметив нежные улыбки, которыми обменялись супруги Кьюте. Кто бы мог подумать, что всего за год моя дорогая мачеха так сильно изменится!

Да и сама я стала за последний год совсем другим человеком, с горькой усмешкой подумала Фейт. Эрик не оставил мне никаких иллюзий, и наша встреча, похоже, будет непростой. Но мое присутствие на крестинах ребенка совершенно необходимо, так что надо держать себя в руках.

— Кто ухаживает за маленьким Никки? — спросила она.

— У нас прекрасная няня, — с готовностью отозвалась Эвелина. — Жюли прямо-таки молится на ребенка! Она местная, но прекрасно говорит по-английски, и мы надеемся, что ребенок заговорит сразу на двух языках. Интересно, на каком языке он произнесет свое первое слово?

— «Мама» и «папа» звучит одинаково на обоих языках, — заметил Гюстав, перестраиваясь в другой ряд, чтобы обогнать туристический автобус.

Хотела бы я знать, как Эрик воспринял новость о будущем братишке? — подумала Фейт. Уж явно без восторга. Разница в тридцать четыре года никак не способствует близости между братьями. Уж мне-то известно, как непросто Эрик смирился с браком отца. Учитывая все обстоятельства, у него были веские причины подозревать Эвелину в корысти и неискренности. Он не сомневался, что она все подстроила, и, надо признать, я разделяла его подозрения. Но теперь все это уже не имеет значения — брак скреплен рождением ребенка, что является неоспоримым доказательством любви Эвелины к мужу.

К тому времени, когда машина свернула с главной магистрали, совсем стемнело. Миновав деревню, они наконец въехали в ворота виллы «Лаура». Фейт вышла из машины и окинула взглядом фамильную резиденцию семейства Кьюте. Похоже, здесь ничего не изменилось. Неудивительно, подумала она, ведь что такое один год для дома, который служил не одному поколению!

Фейт не узнала человека, который выгрузил из багажника машины ее вещи, хотя тот явно не был в доме новичком. Неделя, которую я провела здесь год назад, слишком малый срок, чтобы запомнить всю многочисленную прислугу, решила Фейт, хотя этой недели вполне хватило, чтобы изменить всю мою жизнь.

Стоп! Нечего предаваться воспоминаниям! — приказала она себе. Что было, то было. Хорошо, если Эрик тоже со всем смирился.

Огромный холл по-прежнему поражал своей роскошью. Пол покрывал изысканный персидский ковер, на стенах висели картины, по большей части портреты представителей разных поколений семейства Кьюте. Лестница с затейливо вырезанными балясинами вела на второй этаж. Все сверкало идеальной чистотой.

В дальнем конце холла появилась высокая худая женщина, вся в черном, и окинула Фейт непроницаемым взглядом. Должно быть, экономка, которую уже давно собиралась завести Эвелина, догадалась Фейт.

— Это Николь, — представила женщину Эвелина, словно угадав мысли падчерицы. — Она ведет дом, так что насчет быта обращайся к ней.

— Добрый вечер, Николь, — поздоровалась Фейт по-французски.

В ответ последовал легкий кивок.

— Для тебя приготовлена та же комната, что и в прошлый раз, — продолжала Эвелина. — Думаю, тебе сейчас надо привести себя в порядок, а все остальное уж потом.

Если под «всем остальным» подразумевается встреча с Эриком, подумала Фейт, то действительно лучше отложить — мне нужно время, чтобы собраться с силами.

— Очень хочется посмотреть на малыша, — неожиданно для себя попросила Фейт. — Может, он сейчас бодрствует?

— Он бодрствует в любое время. — Эвелина усмехнулась. — Потому я и приставила к нему Жюли. Мне необходимо высыпаться. Пошли, я провожу тебя.

Детская находилась в том же крыле, где жил Эрик, но располагалась так, что плач ребенка не мог его беспокоить. Нянька Жюли оказалась молодой женщиной лет двадцати пяти, с невыразительным лицом и гладко зачесанными назад темными волосами. Она приветливо поздоровалась с гостьей и проводила женщин через светлую, современно меблированную игровую в спальню ребенка. Малыш спал в уютной, нарядно убранной массивной деревянной колыбели, которая помнила, вероятно, не одно поколение детей семейства Кьюте.

— Вот, взгляни, — с гордостью сказала Эвелина.

— Какой хорошенький! — выдохнула Фейт, не в силах сдержать легкой зависти. — Впрочем, это неудивительно при таких родителях, как ты и Гюстав. У него темные волосики.

— И смуглая кожа. Гены Кьюте явно преобладают. — Эвелина, по-видимому, нисколько не сожалела, что сын не унаследовал ее светлые волосы и белую кожу. — Я, правда, хотела девочку, но ни о чем не жалею, — добавила она, поправляя одеяльце на ребенке, и этот заботливый жест был красноречивее любых слов.

— Но ты можешь сделать новую попытку, — с усмешкой заметила Фейт.

Мачеха бросила на нее осуждающий взгляд.

— Нет уж, с меня достаточно! Не было бы и этой, если бы у меня не закончились противозачаточные пилюли во время медового месяца.

— Вот уж проблема так проблема! — фыркнула Фейт. — В любой аптеке контрацептивов навалом!

— Маленькие островки в Тихом океане обладают массой достоинств, но, увы, не изобилуют аптеками.

— Ведь есть же и другие способы. — Фейт понизила голос, хотя Жюли вышла в соседнюю комнату.

Эвелина улыбнулась и едва заметно пожала плечами.

— По мнению Гюстава, к ним прибегают лишь из страха подцепить дурную болезнь, поэтому то, на что ты намекаешь, полностью исключалось. Единственным выходом могло быть лишь воздержание, но, как ты понимаешь, воздержание и медовый месяц понятия несовместимые! Я решила, что ничего страшного не произойдет, если устроить небольшой перерыв в приеме пилюль, и вот что из этого вышло.

— Из этого вышло такое чудо! — восхищенно прошептала Фейт, любуясь спящим ребенком.

— Лучше бы ты убедила в этом Эрика, — проворчала Эвелина. — Мне кажется, он считает все это попыткой упрочить мое положение в семействе.

— Я не собираюсь ни в чем убеждать Эрика. По крайней мере, не теперь. Я здесь только для того, чтобы участвовать в крестинах, — твердо сказала Фейт, не отводя глаз от малыша.

Эвелина покачала головой.

— Я все понимаю. Тебе нелегко будет снова встретиться с ним, но ты переживала и не такое.

Она права, подумала Фейт. Мне следовало быть честной с Эриком с самого начала, тогда ничего не случилось бы.

— Теперь уж ничего не изменишь, — проронила Фейт, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Может, мне удастся вздремнуть до ужина? Денек у меня был не из легких!

Эвелина поняла намек.

— Хорошая мысль. У тебя в запасе целых два часа.

Оставив малыша заботам Жюли, они прошли по коридору в галерею, опоясывающую холл. У Фейт вдруг задрожали колени: на самом верху лестницы она заметила мужчину, которого меньше всего ожидала увидеть именно сейчас.

Он почти не изменился. На оливково-смуглом лице с резкими чертами властвовало все то же выражение упрямой решительности.

— Здравствуй, Эрик, — поздоровалась Фейт, справившись с волнением.

— Здравствуй.

Он небрежно кивнул и прошел мимо.

— Ох уж эта пресловутая мужская гордость! — фыркнула Эвелина, нимало не заботясь, что Эрик может ее слышать. — Не обращай внимания, дорогая. Ты приехала к нам с Гюставом.

— Когда ты сообщила Эрику о моем приезде? — поинтересовалась Фейт.

— Сегодня утром, — призналась мачеха. — Мы с Гюставом надеялись, что все давно забыто, но не в пример отцу сын оказался злопамятным.

— Мне кажется, Гюстав поступил бы так же, если бы его осрамили перед всем миром. — Фейт кисло улыбнулась. — Я не могу осуждать Эрика — я действительно сыграла с ним злую шутку.

— Если кто и виноват во всем, то только я, решив, что ты свободна от предрассудков, — не скрывая досады, покаялась Эвелина. — Мне так хотелось выдать тебя замуж за Кьюте, что я не задумывалась о последствиях.

— Все неприятности произошли исключительно из-за моей нерешительности. Ладно, прошлое в прошлом. Сейчас мне больше всего хочется принять душ и отдохнуть с дороги.

— Да, конечно. Ты присоединишься к нам для аперитива перед ужином? — спросила Эвелина.

Фейт кивнула. Она не ожидала, что встреча с Эриком подкосит ее: один взгляд на его мужественную фигуру, и пожалуйста — воспоминания снова нахлынули на нее. Еще ни один мужчина не возбуждал ее так, как Эрик. Она до последнего момента крепилась, сдерживая эмоции, и теперь ей необходимо побыть одной.

Она не удивилась, увидев, что ее вещи распакованы и аккуратно развешаны на плечиках в шкафу. До ужина оставалось целых два часа, и Фейт вполне могла вздремнуть, но сон не шел. Оказалось, вопреки всему в душе она надеялась, что Эрик еще любит ее. А теперь, после более чем прохладного приема, оказанного им, все ясно: для него она та же малоприятная особа, которую он когда-то встречал в аэропорту.

Фейт заставила себя отвести глаза от окон Эрика, чтобы покончить с нахлынувшими воспоминаниями о жутком скандале, разразившемся на свадьбе Эвелины и Гюстава. Да, Грег показал себя во всей красе! Фейт до сих пор с содроганием вспоминала, какие обвинения в ее адрес он выкрикивал, какими грязными ругательствами награждал. Но страшнее всего для Фейт оказалась реакция Эрика — он не сказал ни слова, но смотрел так… О, этот взгляд снится ей в кошмарах почти каждую ночь!

Фейт сбежала с виллы «Лаура» немедленно, благо сумочка с документами и деньгами была при ней. Она чудом, поскольку слезы застилали ей глаза, добралась до шоссе, а там на попутной машине доехала до Ниццы, откуда благополучно улетела домой.

На этот раз она приехала к Гюставу и Эвелине на неделю, но, по-видимому, ей не выдержать здесь так долго. Если станет совсем невмоготу, достаточно лишь позвонить в агентство и попросить прислать срочный вызов на работу.

Необходимо держать себя в руках во всем, что касается Эрика. Или, по крайней мере, делать вид. Вряд ли он станет искать с ней встреч один на один, но лучше перестраховаться. Фейт меньше всего хотелось, чтобы он понял ее состояние.

Она спустилась в салон в черном платье до колен из шелкового джерси. К счастью, там никого не оказалось, кроме Гюстава. Эвелина, сообщил он, никак не может определиться с туалетом.

— Я рад, что могу побеседовать с тобой наедине, — откровенно признался Гюстав, когда Фейт села напротив него с бокалом в руке. — Хочу, чтобы ты знала: у меня нет к тебе никакой враждебности. Твой поступок достоин порицания, но я верю, что у тебя были искренние чувства к моему сыну.

— Это так. Хотя я не ожидала, что полюблю его и он ответит мне взаимностью. — Она отважно взглянула прямо в глаза Гюставу. — Как в это ни трудно поверить, но я собиралась порвать с Грегом, еще когда ехала сюда. Я всегда сомневалась, что действительно люблю его. Встретив вашего сына, я приняла окончательное решение. Я собиралась честно рассказать все Эрику, но мне мешал страх потерять его.

Гюстав чуть наклонил голову, давая понять, что удовлетворен объяснением.

— Эвелина тоже виновата, что скрыла от нас твою прошлую жизнь. — Он грустно усмехнулся. — Боюсь, они с Эриком никогда не поладят.

Повисла неловкая пауза. Фейт никак не могла подобрать нужных слов. Гюстав первым прервал молчание, заговорив другим тоном:

— Как я понял, ты получила повышение на работе?

— Да, я стала менеджером.

— Неужели у тебя нет мужчины? — недоверчиво спросил Гюстав.

Фейт покачала головой.

— Думаю, мне сейчас лучше не отвлекаться от работы.

— Но ты же не собираешься вечно оставаться одинокой?

Фейт пожала плечами.

— Я бы не тянул с этим, — послышался в дверях голос Эрика. — Всякая красота когда-нибудь проходит.

— Думаю, что в двадцать пять мне еще рановато думать о подтяжке лица, — сдержанно ответила Фейт. — Я понимаю, что ты не жаждешь снова видеть меня, но тебе придется смириться.

— Я знаю. Можешь не напоминать мне об этом, — вежливо ответил Эрик.

Он вошел в комнату, и Фейт судорожно сглотнула, стараясь не выдать свое состояние. При взгляде на Эрика на нее нахлынули воспоминания. Ее пальцы и губы помнили каждый миллиметр его тела. Фейт охватило непреодолимое желание и тоска. Боже, как давно все это было!

Эрик уселся напротив нее, закинув ногу на ногу, так что брюки туго обтянули его бедра. Он будто провоцировал Фейт, чувствуя ее состояние.

— Итак, ты явилась сюда на крестины, — сказал Эрик, не пытаясь скрыть ехидства. — Надо же, проделала такой путь, чтобы участвовать в мероприятии, в котором тебе не отведено никакой заглавной роли.

— Фейт пришлось долго уговаривать, — заметил Гюстав. — Как единственная близкая родственница Эвелины она…

— Между ними нет кровного родства, — перебил его сын.

— У Эвелины свое мнение на этот счет, — заявила Фейт, из последних сил стараясь сохранять самообладание. — Она и к тебе относится по-родственному, несмотря на твое неприятие.

— Давайте не будем затрагивать эту тему, — спокойно попросил Эрик. — Как ты нашла своего нового братца?

Заглянула в колыбельку и нашла, чуть не ответила Фейт, но удержалась от сарказма.

— Никки очень хорошенький, точная копия своего отца. — Фейт с улыбкой взглянула на Гюстава. — Вы можете им гордиться.

Тот улыбнулся в ответ и вздохнул.

— Вот только жаль, что я буду глубоким стариком, когда он подрастет.

— Все зависит от вас. Недалеко от меня живут два пенсионера, им около семидесяти. Так вот, один выглядит глубоким стариком, поскольку сам воспринимает себя таким, а другому не дашь его лет, так как он старается не вспоминать о возрасте.

— Значит, мне надо следовать примеру второго. — Гюстав засмеялся.

Эрик промолчал, но его усмешка была весьма красноречивой. Фейт постаралась не обращать на него внимания — она ведь скрыла, что первый старик страдал артритом, а второй был здоров. Но Поставу такие нюансы знать ни к чему, главное, он понял ее намек.

Наконец появилась Эвелина. Она была в шелковом платье в полоску и выглядела, как всегда, отлично. Беременность и роды почти не отразились на ее великолепной фигуре.

— Развлекаетесь, дети мои? — спросила она, переводя взгляд с Фейт на Эрика. — Мне, как обычно, дорогой, — садясь, обратилась она к мужу. — Сделай двойной, пожалуйста. Мне надо взбодриться после того, как я целый час кормила Никки. Из бутылочки, дорогуша, — с усмешкой пояснила она, перехватив удивленный взгляд Фейт. — Грудью я кормлю раз в день, но искусственное вскармливание ничуть не хуже.

— Эгоистично лишать ребенка материнского молока, учитывая, насколько для него это важно, — заметил Эрик.

В голубых глазах Эвелины заиграли насмешливые огоньки.

— Что ты в этом понимаешь?

Эрик пожал широкими плечами.

— Всем известно, что ребенок, вскормленный матерью, намного опережает по развитию искусственника.

Фейт поняла, что стычки с мачехой, должно быть, вошли у Эрика в привычку, но Эвелина благоразумно не стала ввязываться в пререкания. Гюстав, похоже, смирился с такой ситуацией. Если Эрику так уж претил выбор отца, он мог бы подыскать себе другое жилье, думала Фейт. Зачем Эвелине терпеть его выходки?

Она посмотрела на Эрика, стараясь не отводить глаз под его насмешливым взглядом, и покраснела, когда он опустился на глубокий вырез ее платья. Эти мгновения показались ей вечностью. Она почувствовала, как набухли ее соски при воспоминании о ласках Эрика, и по его кривой усмешке догадалась, что он прочел ее мысли.

— Жером появится здесь до крестин? — спросила Фейт светским тоном.

— Они с Констанс обещали приехать завтра к нам на ланч, — сказал Гюстав. — Констанс предпочитает проводить дома последние недели перед родами.

— Еще одно дитя медового месяца, — заметила Эвелина. — Хотя, наверное, запланированное — в отличие от нашего.

Фейт покоробили эти слова. Они вовсе не прибавят Эвелине уважения со стороны Эрика и явно неприятны Гюставу.

— Это благословение Божье, — постаралась замять возникшую неловкость Фейт. — Мне так хочется поближе познакомиться с малышом, когда он проснется! У него чей цвет глаз?

— Сначала они были голубые, но очень скоро потемнели, — пояснила Эвелина. — В нем все больше сказывается кровь Кьюте.

— Но характер у него материнский, — с теплой улыбкой добавил Гюстав. — Ему всего двенадцать недель, а он уже требует, чтобы все было по его.

— Можно подумать, что я такая! — с шутливым негодованием воскликнула Эвелина.

— Разве я могу хоть в чем-то отказать тебе? — со смехом возразил Гюстав.

Эрик не вступал в разговор. Он молча смотрел на Фейт, и в его взгляде ясно читалась непримиримость. Фейт понимала, что ей будет нелегко противостоять Эрику. Несмотря ни на что, ее влекло к этому мужчине даже сильнее, чем прежде. Одному Богу известно, как пережила она последний год. И все же ей не стоило возвращаться сюда ни под каким видом.

Сославшись на усталость с дороги, Фейт после обеда ушла в свою комнату. В дверях она помедлила, не обнаружив в замочной скважине ключа, и сразу вспомнила об Эрике. Но на этот раз это уж никак не его уловка, подумала она. Было бы смешно предположить, что Эрик собирается навестить меня ночью!

Не может быть, что Эрик действительно намерен мстить мне, размышляла Фейт, разбирая постель. Один мой вид ему явно неприятен. Скорее он станет изводить меня колкостями или намеками о возмездии, но дальше дело не зайдет.