"Меч судьбы" - читать интересную книгу автора (Скороходова Татьяна Николаевна)

Глава 5

— Убери железку-то, колдун, — густой, сочный бас разорвал мертвую тишину.

Вейр опустил меч и вышел на крыльцо, я рванула следом.

Сказать, что мужик был здоровенный, это ничего не сказать. Черноволосый, чернобородый кряжистый кузнец в кожаном фартуке стоял на крыльце, щуря синие глаза в лучистых морщинках. — Здраве буде, веда. И ты, зверь диковинный.

Север улыбался во всю пасть, разве что хвостом не вилял. Предатель. Я спустилась с крыльца и села на ступеньку.

— Здорово, кузнец. Чей это домик и что тут у вас творится?

Он тяжело опустился рядом. Пахнуло металлом, потом.

— Да пусть хоть небо на землю свалится, не наше это дело. Некогда встревать, — отрезал Вейр.

— Я не с тобой разговариваю, — взвилась я и уставилась на кузнеца. Тот вздохнул.

— Думал, сам справлюсь, но… — я увидела отблеск слез в синих глазах.

— Ты никуда не пойдешь, — отчеканил колдун.

— А не пошел бы ты сам! Тебя не спросила!

— Без помощи колдуна мне не справится, — поник головой кузнец.

— Да что стряслось-то? — не выдержала я. От зрелища, как крепкий, светлый мужчина тает от горя, разрывалось сердце. — И как звать-то тебя, добрый человек?

— Богданом кличут, — тихо ответил кузнец. И, помедлив, добавил:

— Здесь был колдун. Здесь он и остался.

— Это я уже понял, — буркнул Вейр. — Ты хоть понимаешь, о чем меня просишь?

— Да, — я едва расслышала ответ. — Не можешь или не хочешь помочь, так хотя бы подскажи, век благодарен буду.

— Да что ты за тварь-то такая? — взвилась я. — Что, от небольшой помощи убудет с твоей колдунской рожи, что ли? Или репутацию последнего козла бережешь?

У Вейра заиграли желваки, пальцы побелели, стиснули рукоять меча. Эх, с каким бы наслаждением он бы проткнул меня своей железякой…

— Пошли, дядя. Пусть сопит тут в свои две дырочки. Может, и я пригожусь, — я ещё раз одарила взглядом его мерзейшее высочество, поднялась со ступеней и направилась к воротам. Север шел рядом, настороженно поглядывая по сторонам.

Выйдя на улицу, я обернулась и невольно хмыкнула. Вейр брел следом, ведя в поводу кобылу. С таким лицом только замуж за постылого. Или на казнь.

На улочках было безлюдно, даже собаки не лаяли. Мы молча прошагали к кузнице. Богдан впереди, затем мы с Севером, и плетущийся в хвосте нашей процессии Вейр. Кузнец сразу направился к небольшой баньке, открыл дверь, и, помедлив, скрылся внутри.

Привыкнув к полумраку, я разглядела в неярком огне свечей тело. Мальчишка лет десяти, черноволосый, худенький, в длинной рубахе до пят, лежал на дощатом полу, вытянувшись во весь рост и раскинув руки. Серое лицо, черные тени под глазами. Круг на полу из железной стружки казался огромной змеёй, свернувшейся перед смертельным броском. Глаза мальчонки открылись и уставились на меня. Глаза тьмы. Налитые кровью белки, черные, расширенные зрачки. Я машинально сделала шаг назад и уперлась спиной в кого-то. Сзади меня врос в землю Вейр. Север тихо, глухо ворчал. Кузнец, видимо, не в силах смотреть на сына, отвернулся.

— О! Да ты ли это, мальчик мой? — скрипучим голосом прошипела тварь в теле ребенка, приподняв голову. Вейр мгновение постоял, и решительно шагнул к кругу, бесцеремонно отодвинув меня в сторону.

— Вот и славно, вот и чудненько, — заворковал монстр. — Вот и вернешь должок своему учителю, не правда ли, мой неблагодарный ученик? Это тело для меня в самый раз, — он уставился на Вейра жадным взором, как цыган на породистую лошадь.

Вейр молча обошел круг, проверяя, не нарушен ли он, и повернулся к кузнецу:

— Давно?

— Два дня как, — глухо ответил Богдан. — Не ест и не пьет. Недолго осталось, если так дело дальше пойдет. Один он у меня, Ванятка-то… Жена при родах ушла.

— Пойдем отсюда, — проговорил Вейр.

Мерзкий тихий смешок царапнул сердце. Колдун, умерший не своей смертью и не похороненный по обряду, мог уничтожить всю деревню. И не только. Как справится с этой бедой, я не знала. Но понимала, чем это грозит Вейру. Учитель. Вот значит, как… Я с невольным сочувствием посмотрела на колдуна. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Злой.

— Кто пропал, когда, где тело колдуна? — отчеканил Вейр.

Кузнец тихо ответил:

— Колдуна я не нашел. Ильма пропала, та баба, где вы остановились, муж у неё помер, так она по сию пору не в себе была. Да ещё купец наш. Жёнка его, Свита, думает, что он в городе, в загуле.

— С чего ты взял, что он пропал? — спросил Вейр, просверлив Богдана взглядом странных светло-серых глаз.

— Нашел я его… Тело.

— Где?

— Неподалеку от кузни. Я его… в сарае лежит.

Вейр направился к сарайчику, стоявшему неподалеку от баньки. Север потрусил следом. Шерсть стояла дыбом.

Полный купец в малиновом кафтане лежал на скамье. Топорщилась всклокоченная русая окладистая борода, пустые, мертвые глаза широко смотрят в потолок, с уголка рта сбегает струйка слюны. Живой. Пока живой. Если так можно назвать тело без души. Я задумалась.

— Значит, и Ильма, может быть, ещё жива? — я повернулась к Вейру.

— Может! — рявкнул он. — Вы хоть понимаете, спасители хреновы, чем это грозит всем нам? И деревне? Малейшая ошибка, и мы все — покойники! Деревня упырей!

— Пока они будут ждать помощи другого колдуна, мальчишка умрет! Вот тебе и деревня упырей! Лучше сразу забить мальчонке кол в грудь! — заорала я. Кузнец охнул.

Вейр долго молчал. Я, тяжело дыша и сжав кулаки, ожидала ответа.

— Ладно, вижу, ты не угомонишься, — он развернулся и вышел, грохнув дверью.

Он сидел на крыльце кузни, нахмурив брови и глубоко задумавшись. Пепельные волосы, собранные в хвост, отсвечивали на солнце серебром, на лице обозначились морщинки. Он словно постарел на десяток лет. Я села рядом. Богдан скрылся в кузне. Север развалился у моих ног, чутко прядая ушами.

— Это твой учитель? — тихо спросила я.

— Был, — коротко ответил он.

Я помолчала.

— Почему вы… поссорились? — любопытство кошку сгубило, но я не могла не спросить.

— Зачем тебе? — колдун бросил на меня ледяной взгляд.

— Знаешь, людям иногда надо выговориться, — пожала я плечами. — Легче бывает.

Вейр помолчал и сказал нехотя:

— Когда Алоизий понял, что ученик превзошел учителя, решил принести меня в жертву. Обряд забирает силу, да и лет сто жизни прибавляет. Только одного не учел — я вырос.

— Это как если крыс оставить без еды, и выживет тот, кто всех сожрет первым? Что ж вы за люди-то такие, колдуны! Или нелюди…

Он хмыкнул, легко вскочил на длиннющие ноги, и осклабился:

— Хоть горшком назови. Ладно, хватит мемуары сочинять, пора за дело, — и пошел в кузню. Я поплелась следом, размышляя о милых нравах колдунов.

Дремлет двурогая наковальня, на огромном дубовом столе аккуратно разложены инструменты и заготовки. Мертвый, холодный горн. Кузнец, сидя у стола, молча смотрел на руки, сжатые в кулаки. Головы при нашем появлении он так и не поднял.

— Значит так, Богдан. Мне нужны березовые ветви и вода из родника. Подпол в доме есть?

— Есть, — посветлев лицом, пробасил кузнец. — Пошли, покажу.

— Погоди, — отрезал Вейр. — Сначала надо найти тело колдуна.

— Это мне не по силам. А вот ей с волком — очень даже может быть, — кузнец с надеждой посмотрел на нас с Севером.

Я уставилась на волка. На охотничью собаку он был так же похож, как я на Дору, жену трактирщика.

— Как он его найдет? Надо что-то от колдуна, одежду, или вещицу какую, — с сомнением протянула я, глядя в умные волчьи глаза.

— Вот, у Ванятки отобрал, — кузнец покопался в кармане, достал замусоленную тряпку, развернул и протянул металлический кружок, блеснувший золотом.

— Не тронь! — окрик Вейра остановил мою руку. — Дай, я сам.

Он нацепил варежку кузнеца, которую тот бросил на стол, и осторожно взял амулет вместе с тряпкой. Что-то тихо прошептал, дунул, опять завернул в ткань, подошел к кадке с водой и опустил узелок в воду. Раздалось шипение, будто раскаленную сковороду с маслом залили холодной водой, повеяло легким ароматом грозы. Вейр вытер рукавом пот со лба и протянул амулет мне:

— Всё, он обезврежен, хотя толк вряд ли будет — запаха не осталось. Но вот следы ауры, может, Север и уловит.

Волк осторожно потянулся носом к амулету, верхняя губа приподнялась, показывая белоснежные клыки, глухой рокот грозы заклокотал в горле. Тщательно обнюхав амулет, он мотнул головой, встряхнулся и рванул на улицу.

— Стой! Стой, паршивец! — завопила я и бросилась за Севером. Вслед мне донесся заразительный смех колдуна. Я впервые слышала, как он смеется. За такой смех и душу продать можно. Но не мою.

Вылетев на дорогу, я увидела только клубы пыли. Но и так было ясно, в какую сторону он драпанул. Бешеный собачий лай указывал направление. Вспомнив ёжиков, я рванула по волчьим следам.

Я плелась по дороге, внимательно разглядывая кусты и прислушиваясь к миру. Лес по краям старого тракта жил своей обычной лесной жизнью. Приятный ветерок обдувал разгоряченное после беготни тело. Я чувствовала, что волк где-то рядом. Остановившись, рявкнула:

— Север! Север, ёж тебя побери!

Тишина. Я ждала, притоптывая ногой. Из ближайших кустов вылетела серая тень и ринулась на меня. Хохоча, я обняла мощную волчью шею и уткнулась носом в густую мягкую шерсть. Нарадовавшись встрече, беглец взял в зубы мою руку и потащил в лес.

Он лежал на берегу реки. Плащ цвета красного вина, светло-коричневые сапоги ручной работы. Красивый, холеный мужчина. Был. Синюшное лицо, вены на шее, как веревки. Русые волосы откинуты со лба, голубые глаза смотрят в небо. Вот тебе, козья бабушка, и пироги без никто! Великий и могучий учитель Вейра умер от банального разрыва сердца. Что же его могло так напугать? Я осторожно двинулась к телу. Север встал передо мной, расставив ноги, опустил голову к земле и молча оскалился.

— Да не собираюсь я к нему приближаться, не совсем ещё из ума выжила, — буркнула я и обошла волка. Он, глухо ворча, пошел рядом. Костер, пара сумок. Так, а вот это уже интересно. Пентаграмма, свечи черного воска, кинжал с рукоятью из кости неизвестного мне зверя. На расчищенной площадке, рядом с телом, лежит самая обыкновенная шишка. Интересно… Я прошла к ближайшим кустам. И невольно хмыкнула, увидев здоровенную рогатку. Мальчонка залепил по колдунскому лбу аккурат во время ритуала. Некоторые заклинания требуют полной сосредоточенности, концентрации и самоотдачи. Любое вмешательство грозит гибелью или потерей разума. Нелепая смерть. А для колдуна, который может жить сотни лет, нелепая тысячекратно. Картина преступления мне была ясна, и я, бросив последний взгляд на труп, отправилась назад, в кузницу.

Вейр и Богдан сидели на крыльце, неторопливо потягивая пиво. Развлекаются, значит, пока я трупы разыскиваю. Я молча шлепнулась на ступеньку, взяла кружку из рук колдуна и отхлебнула.

— Нашла? — кисло поинтересовался Вейр, хмуро наблюдая, как его пиво исчезает на его же глазах самым наглым образом.

— Угу, — булькнула я. Богдан вздохнул с явным облегчением. — Надо телегу, покажу, где.

Север печальными глазами уставился на кузнеца. Тот призадумался, хлопнул себя по лбу и скрылся в доме. Вышел со здоровенным куском вяленного мяса в руках. Цапнув угощение, Север смылся за угол кузни. Послышалось довольное ворчание.

— Лады, я за телегой, — кузнец постоял немного, помялся, будто не зная, что сказать, и ушел.

Через полчаса, проведенных нами в молчании, он вернулся, ведя в поводу крепенькую гнедую, запряженную в телегу. Я бросилась навстречу:

— Не заводи во двор!

Кузнец оторопел, послушно попятился. Но было поздно. Сыто потягиваясь, из-за угла вышел Север. Я зажмурилась. Тишина? Странно. Осторожно приоткрыв глаз, увидела, что кобылка невозмутимо рассматривает волка, как обычную дворовую собачку. У меня камень с души свалился. Вейр хмыкнул и встал.

Солнце клонилось к закату, когда мы вернулись из лесу. Тени удлинились, жара почти спала, стало легче дышать. Вещи Алоизия Вейр сжег, круг тщательно затоптал, а нож выкинул в реку. Тело, прикрытое плащом, лежало на телеге. Меня при одном воспоминании о взгляде мертвых голубых глаз невольно пробирала дрожь.

Из баньки донесся тихий, жуткий вой. Север оскалился, зарычал.

Настало время обряда.