"Ночь грома" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)

Глава 11

Городок Маунтин-Сити с населением две с половиной тысячи человек был построен у пересечения шоссе номер 421, 91 и 67 в маленькой долине, окруженной со всех сторон горными хребтами, и в некоторых местах ему пришлось подняться на склоны. Подобно всем городам на свете, он обладал своими хорошими и не очень хорошими чертами. Вдоль автотрасс, проходящих через него, в изобилии теснились всевозможные ресторанчики, закусочные и кафе быстрого обслуживания; старая главная улица была довольно убогой и забытой, а в стороне от оживления находился неказистый торговый центр. Однако Боб обнаружил в нем компьютерный магазин. Зайдя туда, он увидел шумных деловитых молодых людей из тех, кто никогда не попадет в морскую пехоту Соединенных Штатов. Они столпились вокруг большого монитора, на котором шла какая-то война: крепыши в одежде спецназа, вооруженные сверхоружием, расправлялись с гигантскими насекомыми, также вооруженными своим собственным сверхоружием. Наконец один из парней оторвался от экрана и вразвалочку подошел к Бобу.

— Чем могу вам помочь, сэр? Ого, похоже на поджаренный тост.

Он имел в виду ноутбук. Погнутый экран был покрыт паутиной трещин, пластмассовый корпус лопнул, клавиши залипли или вывалились. В целом создавалось впечатление, что с компьютером все кончено, бесповоротно и навсегда.

— Сомневаюсь, что с этим можно хоть что-нибудь сделать, — сказал парень. — Наверное, придется купить новый.

— Полагаю, у вас тут есть один гений, — сказал Боб. — Такие бывают во всех подобных местах. По-настоящему толковый парень — все остальные его за это не любят, он постоянно побеждает во всех играх с инопланетянами и не стесняется напоминать всем, какие они тупицы.

— Да, это Чарли. А откуда вы знаете?

— Просто предположил. Так или иначе, Чарли должен бы учиться в Калифорнийском или Массачусетсом технологических институтах, но только его выгнали с первого курса за марихуану или что-нибудь в таком же духе, и он не теряет случая подчеркнуть, что заслуживает большего.

— Точно, это Чарли. Его выставили из Университета Вандербильта. С математического факультета. Из-за азартных игр. Ему нет равных. Он лучше всех. У него невозможно выиграть.

— Если позволите, я хотел бы поговорить с Чарли.

Вскоре перед ним предстал Чарли, угрюмый молодой человек в толстовке с капюшоном. Лицо его еще не избавилось от юношеских прыщей, но зато тело нигде не было проткнуто иглами или булавками.

— Чарли, мне сказали, что ты толковый парень.

— Разбираюсь кое в чем. Но с этим ящиком я вам ничем не смогу помочь. Прямо говорю, ему теперь одна дорога — на помойку.

— А я и не собираюсь его чинить, мистер Чарли. Я хочу, чтобы ты его разминировал.

— Разминировал?

— Ну да. Мне нужно, чтобы ты достал жесткий диск и прочитал с него всю информацию…

— Данные.

— Да, данные. Все, какие сможешь, в особенности за последние несколько дней. Компьютер был разбит при аварии машины в прошлый четверг. Сегодня вторник. Больше всего меня интересует день аварии.

— Мистер, ничего не могу сказать. Вид у него такой, словно по нему колотили молотком.

— Я все понимаю. Возможно, мне сумели бы помочь в ФБР, но вполне вероятно, что ты знаешь больше, чем ФБР, чему я нисколько не удивлюсь. В любом случае ты здесь, а ФБР в Вашингтоне.

— Вы из правоохранительных органов, сэр?

— Нет, просто дилетант.

— Ну, я, конечно, могу попробовать. Но это будет стоить дорого. Я беру…

— Чарли, обожди секундочку.

Достав чековую книжку, Боб поставил число и расписался, но оставил незаполненными графы фамилии получателя и суммы. Он протянул чек Чарли.

— Ты начнешь прямо сейчас. Будешь стараться изо всех сил. На время распрощаешься с борьбой против космических чудовищ. Это дело первостепенной важности. Как только ты что-нибудь узнаешь, то сразу же позвонишь мне на сотовый, в любое время дня и ночи. А когда работа будет сделана, ты сам определишь, сколько я тебе должен. Ты впишешь эту сумму в чек, пойдешь обналичишь его, и все будут довольны. Итак, по рукам?

— Да, сэр. Я немедленно начинаю работать.

— Вот и отлично, Чарли. Я знал, что на тебя можно положиться.

Поселившись в мотеле «Горная империя», Боб приступил к печальному занятию — изучению вещей, которые были в тот день у его дочери. Первой, конечно, стала связка ключей, на которой висели ключ от «вольво» (слава богу, для первой работы он купил девочке такую прочную машину, и, быть может, именно это спасло ей жизнь) и, по-видимому, ключ от «кавасаки» на стоянке перед домом Ники. Вид этого второго ключа отозвался особенно острой болью, поскольку вызвал воспоминания о многих счастливых часах, проведенных в прериях в окрестностях Крези-Хорза, где Боб построил свой новый дом и они с дочерью гоняли на мотоциклах. Ники не поспевала за отцом верхом, поэтому купила себе мотоцикл, «Хонду-250», и они вдвоем совершали долгие прогулки по пологим холмам под бескрайним безоблачным небом, в испепеляющий зной. То были славные деньки, вероятно, лучшие и, как сейчас понимал Боб, жизненно необходимые для него.

Именно тогда он начал седеть, именно тогда его стали донимать эти кошмары.

Боб видел перед собой фехтовальщика якудза, безукоризненно владеющего английским языком, честолюбивого, с умными хищными глазами, и понимал, что ему говорили правду: встреча с этим человеком действительно означала смерть.

Последний поединок на заснеженном островке.

Что он там делал? Откуда у него возникла уверенность, что одной недели тренировок с мечом, мускулатуры, накачанной за шесть месяцев махания косой на пустынном участке земли, и справедливого гнева будет достаточно, чтобы противостоять этому человеку? Это был даже не поединок Давида с Голиафом, это была встреча маленького трехлетнего Дейви с исполином Голиаф-саном. Однако Боб смело ринулся в бой, ослепленный иллюзиями, и всего через несколько мгновений понял, что противник превосходит его по всем статьям. Время от времени ему удавалось провести неплохую комбинацию и его клинок, выкованный четыреста лет назад знаменитым мастером Мурамасой, проходил в опасной близости от японского убийцы.

Но на самом деле японец просто играл с ним. То было тщеславие непревзойденного мастера. Игра. Боб понял, что умрет, как только его противнику это надоест, как только его перестанет забавлять поединок, как только наступит магический час и парк начнет заполняться народом.

Было мгновение, когда у Боба не осталось больше ничего, когда он потерял все. Легкие его горели, он обливался потом, бесконечно уставший под напором своего неумолимого противника. Все было кончено. Боб помнил свое отчаяние: ну как он мог возомнить, что это ему по силам? Ну почему он не захватил с собой пистолет? И тогда можно было бы выхватить его, всадить в противника свинцовую пилюлю весом 230 гран и завершить этим все дело. Но нет, у него тоже было тщеславие. Он тоже хотел быть в этой игре. Глупец! Жалкий глупец, оказавшийся на скользкой грани небытия.

Впрочем, ни о чем таком Боб не думал. Во время схватки у него просто не было времени на раздумья. Все эти мысли появились в его подсознании позднее, когда он восстанавливал поединок в кошмарном сне. И в этом сне, ночь за ночью, он видел, как якудза со смехом наносит удар, глубоко рассекая его тело. Видел хлещущую фонтаном собственную кровь, ощущал головокружение и слабость, пожаром разливающиеся по всему телу, чувствовал, как подгибаются колени. Затем его противник бросал насмешливую фразу: «Извини, ковбой, я должен успеть на последний дилижанс», — после чего делал прямой рубящий удар (симо-хассо) и сносил ему голову с плеч. Не раз и не два Боб просыпался с криком, весь в поту, явственно прочувствовав расставание с жизнью, отчетливо увидев, как окружающий мир у него перед глазами резко накреняется вбок, а потом расплывается за те восемь секунд, в течение которых кислород и глюкоза, оставшиеся в головном мозге, поддерживают сознание.

Как ему удалось остаться в живых? Это была загадка, непостижимая как для самого Боба, так и для всех остальных. Он только знал, что в самый последний момент вдруг вспомнил, что у него стальное бедро, и еще ему на ум пришел какой-то самурайский вздор: «Сталь режет плоть, сталь режет кость, сталь не режет сталь». И он развернулся, раскрываясь, и соблазн оказался слишком велик. Великий якудза, сам уставший, воспользовался легким путем и полоснул мечом по беззащитному бедру, но вдруг с изумлением ощутил, как лезвие, погрузившись всего на дюйм в тело Свэггера, вырывается у него из руки, наткнувшись на более прочную сталь.

Удержав равновесие, Боб нанес удар, рассекая противника снизу вверх, от живота к позвоночнику, и на этом все было кончено.

«Тебе чертовски повезло», — подумал он. Везение снайпера, явившееся в разгар поединка на мечах. А может быть, это его подсознание нашло способ одолеть якудза и успело вовремя переслать по электронной почте всю нужную информацию. Может быть, это случилось потому, что он происходил из семьи бойцов, сам был бойцом и обладал особым даром сражаться. Но не вызывало сомнений одно: больше ему так никогда не повезет. За одну миллионную долю секунды он догадался, как обратить свой недостаток в преимущество. Воспоминания об этом приходили ночью, и после каждого раза волосы у Боба седели все больше.

Мотоцикл положил этому конец. Похоронил воспоминания раз и навсегда. Столько ощущений, столько свободы, столько красоты, столько удовольствия, черт побери! Что может быть лучше, чем носиться по бескрайней прерии со своей дочерью, которой ты гордишься, и упиваться ощущением того, что тебе снова удалось остаться в живых?

Потом Боб возвращался домой, и наступал черед Мико. Глядя, как она скачет верхом по кругу, Боб думал: «Богатство не в деньгах, а в дочерях».

Когда эти мысли стали невыносимыми, Боб сразу позвонил жене.

— Я уже здесь, — ответила Джули. — Мы сняли номер в гостинице прямо напротив клиники, и я сейчас у Ники. Мико вместе со мной.

— Есть какие-нибудь перемены?

— Врачи говорят, все выглядит неплохо. Ники может прийти в сознание в любую минуту. Она много шевелится, словно перед тем, как проснуться. Врачи говорят, ей очень помогает то, что она слышит знакомые голоса. Так что я полна оптимизма.

— Ты захватила с собой…

— Да.

— Хорошо. Я в Маунтин-Сити. Постараюсь как можно скорее приехать к вам. Думаю, сегодня это уже вряд ли получится, но завтра обязательно.

— Я весь день буду в клинике, — сказала Джули.

— Как здесь с охраной?

— Вроде бы неплохие ребята.

— Ну хорошо.

— Я тебя люблю.

— И я тебя люблю.

Затем Боб перешел к сотовому телефону Ники, в первую очередь к списку исходящих звонков. Однако телефон словно застыл. Ни одна из функций не работала. Но разве Ники не позвонила в «скорую помощь» с места аварии, перед тем как потерять сознание? Боб сделал себе заметку: выяснить у какого-нибудь эксперта по сотовым телефонам, нет ли в этом чего-нибудь подозрительного или же так происходит всегда при повреждении аппарата.

Наконец, в последнюю очередь он взял в руки записную книжку, обычную тетрадку размером три на шесть дюймов, скрепленную спиральными кольцами. Первые страницы были покрыты плотными записями, и Боб понял, что это интервью с шерифом. Следующие две страницы были посвящены описанию рейда, в основном обрывочным впечатлениям вроде: «Мощный поток воздуха… Вертолет приземляется в тот самый момент, когда наземный отряд наносит удар… Молодые полицейские, похоже, резвятся от души. Жалкое существо этот Кабби, печальный маленький замухрышка».

Боб тщательно перелистывал страницы, читая записи о последних интервью:

Или:

«СВЕРХЛАБОРАТОРИЯ???» — написала Ники. И в другом месте: «Где эта СВЕРХЛАБОРАТОРИЯ?»

Но дальше все обрывалось, без следующего шага, без плана ближайших дел. Утром Ники приехала в управление шерифа, затем участвовала вместе с шерифом в воздушном рейде, потом отправилась в лечебный центр, где переговорила с тремя людьми, потом в центр реабилитации, где переговорила с четырьмя, в том числе с главным врачом. А после этого… ничего. Но сколько времени это отняло? Могла ли она провести в этих центрах весь день? Согласно остановившимся часам в «вольво», авария произошла в 19.45.

Куда Ники ездила, с кем встречалась?

Боб внимательно изучил блокнот, пытаясь определить, нет ли чего-нибудь странного, но не смог ничего обнаружить. И тут ему пришло в голову сосчитать количество страниц.

Тщательно переворачивая лист за листом, Боб насчитал их ровно семьдесят три.

Гм, семьдесят три?

Может ли быть в блокноте семьдесят три листа? Это показалось Бобу странным. Скорее, количество листов должно быть каким-нибудь круглым, скажем, семьдесят пять. Боб внимательно осмотрел спираль, ища маленькие клочки бумаги, которые могли остаться от вырванных страниц. Нет, ничего.

Боб вернулся к последней странице с записями, рассудив, что если листы и были вырваны, то в конце. Опять ничего. Хотя, может, ничего, а может, и что-то. Он увидел слабые вмятины, следы, оставленные на бумаге ручкой и отпечатавшиеся на следующем листе. Боб ничего не смог разобрать, но он отнес блокнот в ванную, где свет был ярче, и, поворачивая лист так и сяк, чтобы добиться нужного соотношения света и тени, наткнулся на нечто любопытное. Похоже, там было записано:

И еще одно слово, вроде бы… «стрельба»?