"Искатель. 1991. Выпуск №4" - читать интересную книгу автора (Коллинз Майкл, Михановский Владимир)

ГЛАВА 13

Когда я очнулся в первый раз, то сразу попытался определить, где нахожусь. Это у меня автоматическое, я ведь много путешествовал. Я лежал в постели. За опущенными шторами светило солнце. Судя по мебели, это была не моя спальня. И на комнату в отеле «Мэннинг» она тоже не походила. Тюрьма и больница вроде как исключались.

Я снова попытался разобраться в своих ощущениях. Голова была очень легкая и не прикреплялась к шее. Головная боль, казалось, располагалась где-то выше головы. Я не понимал, как это возможно. Лицо сильно распухло. Нос прикрывала повязка. Болело везде. На ребрах я смутно ощущал давящую повязку. Но все части тела были как будто на месте.

Я помнил, что меня избил Джейк Рот, но напрасно силился воспроизвести подробности. Наверное, эти мысли отразились на моем лице.

— У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.

Это сказала Марти. Я лежал, конечно же, в ее спальне. Она стояла с подносом, на нем — апельсиновый сок, кофе, чаша с чем-то дымящимся. Сразу захотелось есть.

— Да, увидел, — ответил я. — Свое собственное.

Она поставила поднос на столик у кровати и подала мне сок.

— Это ты нашла меня ночью? Она кивнула.

— В кухне. У тебя был мясницкий нож. Ты?..

— Нет, я только получал.

Тут я вспомнил свои два удара. Мне стало чертовски приятно. По крайней мере я оставил кое-что Роту на память. Вспомнил и свой ультиматум. Мне стало холодно. Одно дело — рисковать подобным образом в критические секунды и совсем другое — думать об этом после. Джейк Рот не был рассудительным человеком, способным к самоконтролю. Он вполне мог потерять голову.

— Когда я увидела тебя, то чуть не упала в обморок. Сразу бросился в глаза нож, а ты словно мертвый. Потом оказалось, что ты просто без сознания, и я вызвала врача. Оп сказал, что выглядит это хуже, чем есть на самом деле.

— Но чувствуется это хуже, чем выглядит, — заметил я. — Какой счет?

— Сломан нос. Теперь ты не будешь таким красивым.

— Переживу.

— Ссадины на лице, много. Легкое сотрясение мозга, перелом ребра. В груди порвалось несколько связок.

— Могу поклясться, я роскошно выгляжу. — Я улыбнулся и сразу поморщился от боли.

— И к дантисту тебе придется сходить. Кто это сделал, Дэн?

— Да забудь ты об этом. Надо было отправить меня домой.

— Надо было! — сказала Марти. — Теперь ешь. Суп хороший.

Я начал есть. Суп действительно был хороший.

— Что им было нужно? — спросила Марти.

— Никаких вопросов. Огромной глупостью было приехать сюда.

Я покончил с супом, начал пить кофе. Она сидела на краю кровати и смотрела. Потом наклонилась и поцеловала меня в лоб. После чего быстро поднялась.

— Оставайся здесь. И постарайся больше не изображать из себя боксерскую грушу.

— Куда, интересно, ты идешь? — удивился я.

— На работу, бэби.

— Работу?

— Сейчас около девяти часов.

— Вечера?

— Врач сделал тебе укол. Он сказал, что ты должен пролежать не менее двух суток.

— Я проспал весь день?

— Да, и вид у тебя был ангельский.

— Ну конечно.

— Двое суток, сказал врач.

— Ладно, — проговорил я. — Иди на работу.

— Ты будешь здесь, когда я вернусь, Дэн?

— Может быть. Нет, бэби, вряд ли.

— Это надо понимать так, что ты можешь вернуться, но сначала уйдешь?

— Лучшая защита — это нападение, — ответил я. Она опять меня поцеловала.

— Будь осторожен.

Когда она уходила, волосы ее отсвечивали красным в мягком свете спальни. На ней был все тот же замшевый жакетик. Лучше бы ей остаться. Да и мне лучше бы не уходить. Но она должна была работать, я тоже.

Получалось, что Паппас намного больше обеспокоен, чем казалось вначале. Энди еще никогда не устраивал мне обработку. Наверно, я подобрался слишком близко к чьим-то чувствительным мозолям. Выходило вроде, что это мозоли Паппаса, но мне такой расклад не нравился. Если Энди хотел вывести меня из игры, он действовал бы более прямолинейно. К тому же я доверял суждению Газзо. Но до конца, правда, я не мог полностью исключить участие Паппаса в этом деле. Газзо не видел Паппаса или его ребят в роли убийцы Тани Джоунс, и вероятно, был прав. Значит, если Паппас не убийца, он должен сам искать убийцу. Тогда зачем обрабатывать меня? Чтобы иметь исключительный доступ к Джо-Джо. Да, это имело смысл — с точки зрения Паппаса. Он хотел съесть Джо-Джо в одиночку. И это означало, что у Джо-Джо серьезные проблемы. А мне следовало поспешить.

Я начал вылезать из постели. Боль разлилась по всему телу. Было трудно дышать, хотя повязка на ребрах помогала. Еще труднее оказалось дышать через сломанный нос. Моя одежда исчезла. Я принялся было ругать Марти, но, открыв стенной шкаф, обнаружил одежду. Наверно, Марти звонила Джо-Джо. Хорошо иметь друзей. Я оделся и впервые посмотрел в зеркало.

Сломанный нос из-за наклеенной повязки на переносице почти не был виден. На скуле тоже имелись наклейки. Губы больше всего напоминали котлету, запеченную в тесте. Но красивее всего были глаза. Дюйма на два вокруг каждого кожа расцветилась желтовато-коричнево-черным… Да, видик…

Прежде чем выйти, я посмотрел в оба окна, нет ли где теней. Никого не увидел. Потом осторожно спустился по лестнице и огляделся. В субботу вечером такие толпы, что ничего толком не разберешь. Целая армия может раствориться в этом людском водовороте, поди пойми, кто есть кто. Никаких подозрительных личностей я не увидел. На всякий случай прошел по нескольким боковым улочкам, аллеям и через задние дворы, рассчитывая, что это позволит выявить слежку. Никто за мной не следил. Тогда я направился в сторону Дойл-стрит.

Мои намерения были очевидными — нужно начинать все заново. Джо-Джо очень умело спрятался. Никто его еще не нашел, даже Паппас, если Паппас действительно искал. Один факт выделялся на общем фоне, как блондинка в бикини на сходке квакеров: Джо-Джо не счел нужным сообщить семье, где он находится, или же у того, кто искал Джо-Джо, были причины не обращаться за информацией к семье. Лично я считал более вероятным первое — Джо-Джо не сказал семье, и это заставляло задуматься. Почему Джо-Джо скрыл все от семьи? Это был новый вопрос. Может быть, ответ знает старый Шмидт. Или Пит. После Шмидта нанесу визит Питу. А после Пита начну долгую рутину… Но об этом не хотелось и думать.

Гараж Шмидта находился чуть дальше того конца аллеи, который выходил на Уотер-стрит, на северной стороне улицы. Аллея, в которой напали на Стеттина, была подальше, на южной стороне Уотер-стрит, вблизи реки. Я пересек Уотер-стрит и остановился — мне была видна аллея у здания, гараж Шмидта и дальний вход в аллею, где напали на Стеттина.

Я хорошо видел заднюю стену дома, в котором убили Тани Джоунс. Дом был огромный, он возвышался над окружающими, как слон над собачками. Большинство окон выше седьмого или восьмого этажа можно рассмотреть от гаража Шмидта. Пожарной лестницы не было. В аллее рядом со зданием — очень мало укрытий. Я пошел к гаражу Шмидта.

От гаража был прекрасно виден вход в обе аллеи, но ничего больше — ничего в самих аллеях. Однако же кто-то, ездивший вперед-назад по улице на мотоцикле, мог увидеть все, что происходило в аллеях. Я не стал их осматривать. Полиция тщательно изучила обе, по ним целый день ходят люди, въезжают машины.

Я огляделся — удостовериться, что я один. По обе стороны улицы стояли машины, припаркованные тесно, бампер к бамперу. Не было машин только у входа в аллеи и па обеих подъездных дорожках гаража. Я увидел, что в конторе гаража и самом гараже горит свет. Ну вот, Шмидт работает допоздна и сможет поговорить со мной. Это было хорошее предзнаменование.

Но было и плохое предзнаменование. Тишина.

В гараже не бывает тихо. При том, что свет горел в обоях помещениях, тишина производила зловещее впечатление. Я заглянул в контору. Пусто. На столе раскрытый гроссбух и бумажный стаканчик для кофе. Я прошел в сам

гараж.

Шмидта я нашел за полуразобранным грузовиком. Его хорошо обработали, прежде чем он умер. Не думаю, что его намеревались убить. Он, вероятно, умер неожиданно для них. Его белые волосы лежали в луже крови, натекшей из носа и рта. Кровь еще не успела подсохнуть. Одна рука, похоже, была сломана. Я не стал изучать, что еще они с ним сделали, но на верстаке горела паяльная лампа. В правой руке старика был длинный стальной прут. Очевидно, он пытался защищаться. Молодец старик.

Только вот не помогло ему это.

Из конторы я позвонил Газзо. Пока я его ждал, мне казалось, что за мной наблюдают чьи-то глаза. Вероятно, разыгралось воображение. Я прислушивался к каждому звуку, пока на улице не завыли сирены и меня не окружили люди в голубой форме. Газзо сел за стол Шмидта. Я высказал ему свои соображения об этом убийстве.

— Взял бы ты отпуск, что ли, — сказал капитан. — А то я не справлюсь с таким количеством мертвых тел.

— Мертвые тела — это ваш бизнес, капитан, — парировал я. — Вы же расцветаете, когда видите труп.

Наверное, я чувствовал себя гадко. И нервничал, Шмидт был хорошим, честным человеком.

— Я не хочу, чтобы следующее мертвое тело было твоим, — заметил Газзо.

Он видел, какое у меня выражение лица, Я тоже не хотел, чтобы следующее тело было моим.

— Ты к чему-то приближаешься, — продолжал Газзо. — Шмидт еще теплый. Может быть, ты слишком близко. Может быть, кто-то беспокоится. Хочешь рассказать мне почему?

— Я не знаю почему. Я ничего не знаю.

— Конечно, — усмехнулся Газзо. — Кто-то обработал тебя для забавы.

— Они думают, что я что-то знаю, капитан, но я ничего не знаю.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Это плохо.

— Я знаю, насколько это плохо, — медленно проговорил я. Очень плохо знать нечто настолько опасное, что из-за этого могут избить, но намного хуже не знать того, что, как считает противная сторона, ты знаешь.

Я вышел на темную Уотер-стрит. Улицу блокировали полицейские машины. Мигалки на их крышах отбрасывали красные блики. Шмидт… Убийцы продолжали свои поиски. Я не думал, что они здесь что-то нашли. Я глубоко вдыхал горячий воздух, стараясь успокоиться. Мне отчасти хотелось, чтобы они нашли здесь все, что нужно, и на этом дело кончилось.

Я закурил сигарету и стал смотреть, как по улице идет патрульный полицейский. Не из тех, кто приехал на машинах, местный патрульный. Замена Стеттину. Я смотрел на него и улыбался. Он вышел из-за угла и встретился со мной взглядом. Вероятно, он дремал где-нибудь и не слышал, как подъехали полицейские машины. А увидев эти машины, сразу стал деловитым и целеустремленным. Он постукивал дубинкой по покрышкам машин, заглядывал и машины, стоявшие у водоразборных колонок и подъездных дорожек. Приостанавливался у машин, припаркованных рядом с погрузочными пирсами. Ночью и по воскресеньям стоянка в таких местах разрешалась. Казалось, его раздосадовало, что никаких нарушений он не заметил. Я смотрел, как он медленно приближается к реке, минует вход в аллею, где напали на Стеттина. Поравнявшись со входом, он заглянул в аллею.

В голове у меня что-то щелкнуло.

Иначе я не сумею это описать. Именно щелкнуло. Как будто что-то высвободилось и со щелчком встало на место.

Теперь я знал, какое отношение имел ко всему этому патрульный Стеттин. Я знал, почему на него напали. Вдруг понял.

Не то чтобы во всех подробностях — но связь. Я был в этом настолько уверен, насколько вообще можно в чем-то быть уверенным. Не понимаю, почему, почему я этого не видел раньше. Все было столь очевидным… Я знал, что нужно было грабителю. Единственная вещь, которая могла для кого-то представлять опасность. Единственная вещь, которая могла вовлечь кого-то другого. Книжечка штрафных талонов.

Догадка? Да. Как вспышка. В детективной работе так часто бывает, спросите любого полицейского.

Получалось примерно таким образом. Стеттин не знал, почему на него напали. Но без причины этого не случилось бы. Значит, причина была. А единственной украденной вещью, которая могла вывести на какого-то человека, была книжечка штрафных талонов. Теперь вопрос: почему она стала опасной?

Думая обо всем этом, я быстро пошел в сторону больницы святого Винсента, где лежал Пит Витанца. Ибо если моя догадка верна — а я знал, что это так, то подтверждение даст мне Пит, хотя он этого еще не знает. Да, если моя догадка верна, убийство Тани Джоунс уже выглядит не так, как мы его представляли. Новая картина мне нравилась больше. Эту картину я чувствовал с самого начала. Воры редко убивают, а Тани Джоунс не пыталась оказать сопротивление. Выстрел был произведен с близкого расстояния и внезапно. Убийца не сбежал. Он искал Джо-Джо. Искал настолько азартно, что это привело еще к двум убийствам. Почему? Потому что вора не было. Никакого ограбления не было. Прикрытие, инсценировка — вот что это было.

Тани Джоунс знала своего убийцу.

Она знала своего убийцу, а он знал ее. Он знал также, что она — девушка Энди Паппаса.

Убийцей был мужчина, который пришел к Тани Джоунс. Мужчина, который пошел к ней, когда это было безопасно: Паппас уехал из города. Мужчина, который обманывал Энди Паппаса с Тани Джоунс, глупой девчонкой, слишком любившей мужчин. Что же именно произошло в квартире Тани Джоунс в тот день? Я этого не знал, догадаться тоже не мог, но по какой-то причине этот мужчина убил Тани. Когда я узнаю, кто, буду знать и причину, но в одном я был уверен: убийство не планировалось заранее. Во всем этом инсценированном ограблении чувствовалась импровизация, отчаянная попытка хоть как-то исправить положение. Что-то случилось тогда, что превратило тайного любовника в убийцу.

Дальше я с уверенностью мог предположить: после того как убийца ушел из квартиры незамеченным, на Уотер-стрит произошло еще что-то — вот и вмешался патрульный Стеттин с его штрафной книжечкой.

В больнице святого Винсента врач не хотел впускать меня к Питу Витанце. Я принялся убеждать его, что у меня срочное дело, — он видел меня раньше с лейтенантом Максом. Наконец врач сдался. Я вошел к Питу.

Пит сидел в постели, загипсованные руки торчали вперед. Выглядел он сейчас лучше. Пит был молод, а молодые быстро поправляются. Повязки еще скрывали его глаза, и, когда я вошел, он повернул голову на звук,

— Мистер Форчун? К нему уже кто-то приходил, на подносике лежала почта, на кровати — книги, которые он пока не мог читать. Вероятно, ему читала вслух сиделка. Он ждал меня. Среда его посетителей были полицейские, и ему хотелось поговорить о Нэнси Дрисколл.

— Здесь что-то не так, мистер Форчун, — сказал Пит. — Джо-Джо этого не сделал бы. Она ведь сама за ним гонялась, вы понимаете?

— Может быть, он решил в конце концов, что она ему все-таки нужна, — возразил я. — Полиция нашла талисман. У Джо-Джо был такой?

— Маленькая «Феррари»? Черт возьми.

Его рука нащупала подносик с письмами у кровати. Рука поднялась — в ней было кольцо для ключей. На кольце висела маленькая блестящая машина — красная «Феррари».

— Видите? — сказал Пит.

— У Джо-Джо была точно такая же?

— Конечно, мы вместе покупали. Я хочу сказать — вот еще одна, правильно?

— У тебя твоя сохранилась. А у Джо-Джо?

— Да их тысяча по городу, — возмутился Пит.

— Ладно, — вздохнул я. — Когда мы найдем Джо-Джо и машинка окажется при нем, полиция начнет искать остальные девятьсот девяносто восемь.

— Он ее не убивал, — сказал Пит, но в его голосе звучало сомнение.

— Тогда кто же? Может быть, те двое, что обработали тебя?

— Все совпадает, правильно? Я хочу сказать, она ведь тоже знала Джо-Джо.

— Возможно, но сейчас мне нужно кое-что другое. Я хочу знать все, что произошло на Уотер-стрит в тот день, когда ограбили Стеттина. Все, Пит.

Пит пожал плечами.

— Мы ремонтировали мотоцикл, ездили на нем.

— Они убили Шмидта, — сказал я.

По его телу пробежала дрожь. Он долго молчал. Он не мог не думать о том, что это же могло — или может — произойти и с ним.

— Так что еще рассказывать? — пробормотал наконец Пит.

— Все, что казалось ненормальным.

— А что вообще считать нормальным? Джо-Джо выезжал на мотоцикле. Я тоже. Мы отрабатывали повороты. Джо-Джо делал эти фигуры — ну, как восьмерки. Он любил всякие трюки. Ну и…

Я закрыл глаза. Мысленным взором увидел припаркованные машины на Уотер-стрит. Две подъездные дорожки гаража и погрузочные пирсы. Между дорожкой из гаража и первым пирсом было стояночное место всего для двух машин.

— Вам нужно было пространство для маневрирования? — осторожно проговорил я.

На эти слова он отреагировал. Я заметил его реакцию, несмотря на повязки.

— Вы переставили машину? — спросил я.

— Черную, с откидным верхом, — сказал Пит. — Да. Мы переставили эту маленькую черную машину с откидным верхом к погрузочному пирсу. Помню, мы смеялись.

Одна из тех мелочей, которые толком-то и не запоминаются. Например, зайдешь на почту отправить письма и потом никак не можешь сообразить, почему пришел на работу с пятиминутным опозданием. Или, скажем, найдешь на своем газоне мусор и перейдешь на другую сторону улицы, чтобы выбросить его в урну. А потом кто-нибудь скажет, что видел тебя на той стороне улицы, и ты начинаешь спорить, что никогда там не ходишь. Ну зачем бы ты стал переходить на противоположную сторону?

— Нам нужно было больше места, — сказал Пит. — Эта машина метала. Она стояла незапертая. Ну, мы ее и передвинули, да.

— Потом что?

— Ничего. Джо-Джо делал свои восьмерки.

— Ты сказал, вы оба были у Шмидта до шести часов?

Пит задумался.

— Нет, мне надо было домой. И я ушел первый, А Джо-Джо остался, прикрыл мотоцикл.

— Ты после этого говорил с Джо-Джо?

— Ну да, часа через два. И в пятницу тоже. Довольна рано. Он сказал, что занят, не может ремонтировать мотоцикл. Я вам уже говорил.

— А еще что-нибудь он тебе сказал? Может быть, об этой машине?

— Нет.

Я поднялся.

— Ладно, отдыхай. Врач сказал, в понедельник снимут повязки.

— Вы должны его найти, — возбужденно проговорил Пит. — Они ведь уже убили Шмидта и Нэнси…

— Найду, — пообещал я. Но каким я буду — первым или вторым?

На темной улице рядом с больницей святого Винсента я чувствовал себя неспокойно. Сейчас это был не мой город. Он принадлежал убийце. Убийце, который мог нанять людей, искавших Джо-Джо и, может быть, меня. Две тени, у которых не было имен и лиц и которые убивали, задавая вопросы.

Патрульный Стеттин наклеил штрафной талон на черную машину с откидным верхом, потому что Джо-Джо и Пит переставили ее в запрещенное для стоянки место. Только это имело смысл. Убийца вернулся к своей машине и обнаружил на ней талон. По какой-то причине это было опасно. Вероятно, потому, что талон привязывал его к определенному месту в определенное время. Под чей удар это ставило убийцу — полиции, Паппаса или обоих? Я не знал. Но получается, что он нашел талон, подстерег Стеттина, напал на него и забрал штрафную книжечку. Это был один большой ответ. Но оставался один большой вопрос: если у убийцы был талон и книжечка с корешком этого талона, то почему он гонялся за Джо-Джо? Пока я обдумывал все это, ноги сами несли меня — туда, где я мог узнать остальное. У меня появилось неприятное ощущение — что вот сделаю еще один шаг и повернуть назад уже не смогу…