"Алкамен — театральный мальчик" - читать интересную книгу автора (Говоров Александр)

СОБЫТИЯ НАДВИГАЮТСЯ

Пока наши резвились и напевали: «Будем веселиться и не думать о мидянах», полчища Ксеркса стучались в дверь Эллады. Гонцы приносили одну весть хуже другой:

— Эвпатриды, владыки фессалийских городов, открыли царю ворота...

— Главнокомандующий союзной армией греков, спартанский царь Леонид, отступает без сражений...

На площадях сторонники демократии кричали:

— Если так дальше пойдет, враг без единого боя окажется у ворот! Берегитесь аристократов: они готовы Ксерксу дорогу коврами устлать!

В разгаре весны, когда, как говорят крестьяне, каждый день год кормит, город обычно пустеет — все в поле или на винограднике. Но этой весной город Паллады кипел, как похлебка из всех круп и овощей. Многие крестьяне, перепуганные известиями, побросали свои пашни, целый день торчали в портиках и народных собраниях, ничего не понимающие, голодные, злые, и всех без разбора ругали — и мидян, и эвпатридов, и демократов. Беженцы с островов, которые разорял персидский флот, проклинали судьбу и с воплями просили пристанища и хлеба.

— Кому-то суждено все это расхлебать? — сокрушался Мнесилох.

С утра до ночи в народном собрании ораторы надевали венки и, опершись на традиционные посохи, произносили зажигательные речи. Когда страсти раскалялись, спорщики рвали венки друг у друга. Лепестки мирта и жасмина, кружась в воздухе, опускались на распаленные головы. Однако никаких мер ораторы не предлагали — каждый боялся брать на себя ответственность.

Послали депутацию к дельфийскому оракулу. Пифия изрекла:

— Спасение города за деревянными стенами богини... Этот ответ никого не надоумил, никого не успокоил, а породил еще больше кривотолков. Уже давно все деревянные стены города были заменены кирпичными, а все храмы богини воздвигались из камня. Ареопаг вызвал к себе на гору всех жрецов и прорицателей, мнение каждого протоколировалось на восковых табличках, чтобы потом никто не слукавил, не отказался от своих слов. Однако объяснения словам Пифии никто не дал. Появились самозванные пророки.

— Злополучные! — кричали они. — Чего вы ждете? Бросайте все и бегите на край земли! Нет преграды огню и ярости, нет защиты от плена и позора!

Пророков схватили, изобличили как шпионов и казнили. Тут разнесся слух, что в Ахарнах родился двуглавый теленок, на каждой голове по одному глазу. Маловеры и любопытные кинулись смотреть, и его предприимчивый хозяин нажил немалые деньги. Жрецы отняли теленка и принесли в жертву Аиду, богу подземных сил.

И это не погасило народных страстей. Благоразумные закапывали сокровища в землю, богатые увозили семьи в Пелопоннес или за море, на далекие острова.

А те, кому нечего было закапывать и у кого не было денег на корабль, собирались на рынках и взывали:

— О Фемистокл! Что ты молчишь, Фемистокл?

Одна весть всех поразила: спартанцы потребовали, чтобы главнокомандующий союзным флотом был спартанец.

— Несправедливо! — возмущались афиняне. — Сухопутной армией командует уже спартанец Леонид, ну пусть его! А флотом афинянин должен командовать ведь афинских кораблей большинство! Пусть Фемистокл флотом командует!

Но Фемистокл сам предложил кандидатуру спартанца Эврибиада и настоял на его избрании. Все были озадачены — как же это? Фемистокл отказывается от высшей власти?

Спесивый Эврибиад въехал в Афины, как завоеватель, на белом коне. Афиняне не свистели вслед, не улюлюкали, но встретили его многозначительным молчанием. Сам Фемистокл пригласил Эврибиада выступить в народном собрании.

— Эвакуируйтесь в Спарту, — предложил новый главнокомандующий. — Если Леонид в теснине Фермопил не сможет остановить царя, Афины обречены. Отступим на перешеек и возле Коринфа будем оборонять Пелопоннес!

На сей раз (исключительный случай!) и демократы и аристократы были заодно:

— Оставить дома на сожжение и разграбление? — кричали крестьяне и ремесленники. — Подумай, спартанец, что ты говоришь!

— Вы, спартанцы, только и ждете, когда наши поместья будут разорены, вторили им эвпатриды. — В них вся сила Афин, в наших имениях!

— Не пойдем к спартанцам, не будем жить из милости при кухне! надрывался Мнесилох, размахивая костылем. — Лучше быть рабом у персов, чем приживалкой у своего брата эллина!

Выступил Аристид, прозванный «Справедливым», и предложил не отступать, а обороняться до последних сил. Взрыв всеобщего восторга был ему ответом.

Безбровое, чистенькое лицо Аристида казалось небесно-мудрым, его тихие, логичные речи — необычайно убедительными. На нем была простая одежда, с аккуратно подштопанными заплатами на видных местах. Посмотрев на эти заплаты, любой гражданин мог сказать про Аристида: да, он знатен, но скромен; он богат, но бережлив.

Аристид предложил: собрать все наличные деньги, все сокровища храмов и общин, нанять, вооружить и обучить войско, не уступающее по численности персидскому. Всем умереть, и тогда уже пусть царь берет пустой город!

Фемистокл не просил слова, даже не надевал венка, вырвался на трибуну, отодвинул благообразного Аристида.

— Афиняне, братья! Куда он толкает вас? Его устами говорят педиэи, землевладельцы, — вот они, в первых рядах, толстобрюхие! Вашей кровью они надеются отстоять свои имения!

Аристократы заорали: «Долой! Долой!» — замахали посохами. Полетели камни и черепки. В задних рядах матросы горланили:

— Пусть говорит, пусть говорит!

— Деревянные стены богини — это флот! — убеждал Фемистокл. — Сохраним флот — сохраним жизнь и свободу. Сохраним жизнь и свободу — из пепла поднимем родной край, еще краше прежнего. Умереть нетрудно, надо жить. Жить, чтобы победить!

Но его никто не слушал. Толпа единым вздохом повторяла:

— Сражаться так сражаться! Умереть так умереть! Таковы мы, дети Паллады!

Я с другими мальчишками, конечно, восседал на высокой ограде соседнего храма. В самых острых местах спора мы оглашали скалы оглушительным свистом.

Внизу под оградой остановился Фемистокл. Ксантипп подавал ему платок, чтобы он вытер обильный пот. Мой кумир — огненный Фемистокл, и мой враг жестокий Ксантипп... Как могла связать их непонятная дружба?

— Аристиду удалось околдовать граждан, — сквозь зубы процедил Фемистокл. — О, демагог!

— Ты заметил? — отвечал Ксантипп. — Все деревенские богатей сегодня были. А обычно их в собрание и кренделем не заманишь.

— Для достижения народного блага все средства хороши, — твердо сказал Фемистокл. — Дадим последний бой! И, если не удастся повернуть волю народа, придется Аристида...

— Убрать? — подсказал Ксантипп.

— Удалить, — ответил вождь.